Текст книги "Габриэль"

Автор книги: Валерий Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Помните, я всегда говорил, что не могу открыть своего имени, – с лукавой улыбкой произнес Габриэль.

– Что ж, значит, я была права, назвав вас графом.

– Более того, я действительно сын русских эмигрантов, так что вы угадали всё, кроме фамилии, а это не может быть просто так.

– Надеюсь увидеть вас сегодня в салоне, господин Мак-Роз, но не считайте это моей капитуляцией.

– Езжай на Мэйлроуз-Стрит, – приказал кучеру Габриэль, едва они выехали со двора маркизы. Сославшись на нездоровье, Габриэль покинул её салон в разгар веселья.

В карете он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Габриэлю действительно нездоровилось. Ему приходилось расплачиваться периодическими головными болями за полное приключений, страданий и нервного напряжения прошлое. Болезнь обострялась несколько раз в год, и каждое обострение длилось примерно около недели. Обычно он проводил это время в постели, принимая настойку по рецепту Джеймса и выполняя специальные магические упражнения, которым тот его обучил. На этот раз постель была непозволительной роскошью.

Габриэлю предстояла встреча с мистером Брэмстоуном. Большинство жителей Эдинбурга никогда не слышали об этом человеке, но на тех немногих, кто прямо или косвенно был с ним знаком, уже одно его имя наводило ужас. На вид мистер Брэмстоун был миловидным, склонным к полноте мужчиной среднего достатка. Жил он на окраине города в собственном трёхэтажном доме. Ничем не примечательный обыватель, отец многочисленного семейства, живущий на скромный заработок, который приносил его магазинчик, где можно было купить всякую ерунду. На самом деле Брэмстоун был одним из богатейших людей в Шотландии. Он нажил своё состояние, решая чужие проблемы. Он словно паук опутал незримой паутиной весь город и знал практически всё обо всех. За свои услуги он брал безбожно дорого, зато действовал тихо и наверняка. Брэмстоун ограничивался торговлей информацией и за грязные дела лично не брался, но всегда мог посоветовать пару-тройку парней, умеющих организовать разбойное нападение или несчастный случай.

Было уже достаточно поздно, и свет в доме горел только в кабинете Брэмстоуна, позволявшего себе спать не больше 4–5 часов в день.

Габриэль постучал в дверь.

– Кто там? – услышал он нарочито сонный голос Брэмстоуна.

– Это я, мистер Брэмстоун. Вы мне сегодня назначили, – ответил Габриэль. Он не хотел называть своё имя вслух.

– Прошу вас, – лицо Брэмстоуна расплылось в улыбке, – всегда рад вас видеть.

Брэмстоун был действительно рад видеть у себя Габриэля, причём не только потому, что он был хорошим клиентом, никогда не торговался и всегда относился к Брэмстоуну с уважением, лишённым подобострастия, в основе которого был страх перед этим человеком. Габриэль был симпатичен Брэмстоуну, который обратил на него внимание ещё тогда, когда тот бегал к нему по поручению Филина. Узнав всю подноготную Габриэля, Брэмстоун начал относиться к Мак-Розу с искренним уважением, которое было взаимным, несмотря на абсолютную противоположность этих людей. С годами их взаимная симпатия только крепла.

– Хотите пива, граф, или вы предпочитаете виски? – спросил Брэмстоун, усадив гостя в самое лучшее кресло.

– Если честно, я бы предпочел что-нибудь от головной боли.

– К сожалению, мы начинаем ценить здоровье постфактум, – с сочувствием в голосе произнес Брэмстоун.

– Хуже всего то, что мне нельзя сейчас болеть.

– В таком случае могу предложить своё излюбленное восточное средство от любых болей. Оно поможет вам перенести недуг на ногах.

– Буду вам очень признателен.

Брэмстоун достал из ящика стола маленькую шкатулочку из сандалового дерева с черными круглыми пилюлями.

– Возьмите, граф.

– Благодарю вас.

Габриэль проглотил одну из них. Пилюля была в безвкусной оболочке.

– Возьмите все. Думаю, вам они пригодятся.

– Ещё раз благодарю. Сколько с меня?

– Окажите мне честь, граф, приняв их в подарок.

– Вы очень любезны, мистер Брэмстоун.

– Что вы, граф, это вы очень любезны. Но чем я могу быть вам полезен?

– Мне нужна информация об одной даме.

– Скажите имя, и я назову вам цену.

– Виконтесса Анна Лестер.

– К моему сожалению, эта особа не казалась мне достойной внимания, но я быстро исправлю свою ошибку. Скажите, что вы хотите о ней знать?

– Мне кажется, она не совсем та, за кого себя выдает.

– Все мы не те, за кого себя выдаём.

– Мне нужно знать, что она за птица, чем живёт, что скрывает.

– Хорошо. Я займусь этим делом немедленно.

– Что слышно о герцоге?

– Ровным счётом ничего.

Неизвестно, что обходилось Габриэлю дороже: строительство дома или поиски бывшего герцога Корнуэльского. Поклявшись ещё в детстве убить Оскара, Габриэль не пожалел бы ничего, чтобы только исполнить свою клятву, но после сражения в лесу Оскар словно провалился сквозь землю. Оскара искали все, кто только мог заниматься этим делом. Это были и частные независимые детективы, и люди Маба, и господин Брэмстоун, но всё было безрезультатно. Оскар был слишком хитёр, чтобы попасться противнику на глаза. Он (Габриэль это чувствовал спинным мозгом) был где-то рядом и ждал, чтобы нанести очередной удар по нему, Артуру и другим, ставшим близкими ему, людям. Потеряв однажды всех и всё, Габриэль даже в мыслях не мог себе позволить повторения этого кошмара.

– Оскар – это старая крыса с палёным хвостом, – сказал Брэмстоун, наливая себе немного виски. Габриэлю после приёма лекарства пить было нельзя, – он ни за что не полезет в капкан, разве что там будет лежать супернаживка, и эта супернаживка есть, по крайней мере, в мире слухов. Говорят, старый герцог перевёл все своё далеко не малое состояние в камни, которые где-то благополучно зарыл. Вот на эти сокровища он мог бы, конечно, и клюнуть.

– Хотите сказать, что если я сделаю вид, что нашёл корнуэльские сокровища, Оскар выползет из своей норы? – спросил Габриэль, совершенно (на то были весомые причины) забывший рассказ герцогини о сокровищах.

– Что вы, граф, для того, чтобы выманить герцога, вам надо на самом деле отыскать эти сокровища.

– Вы говорите о невозможном.

– Как знать, мой друг, как знать. Жизнь – забавная штука, и кто знает, что уготовано нам провидением.

– И всё же, я бы предпочёл более надёжный способ поквитаться с Оскаром.

– Не сомневайтесь, граф, Оскар жаждет мести не меньше, чем вы. Сейчас он наблюдает за вами, выискивая ваши слабые стороны. Так что на вашем месте я бы готовился к нападению в любой момент. Так что, если хотите, я готов буду поставить пару фунтов на то, что рано или поздно ваша встреча всё-таки состоится.

Привычки маркизы не изменились. Её приглашение в любовное гнёздышко было как всегда внезапным и требующим обязательного исполнения. Курьер застал Габриэля в постели. В письме маркизы было только:

«Следуйте за подателем этой записки».

И больше ни строчки. Правда, на этот раз обошлось без повязки на глазах и прочих экзотических атрибутов. Любовным гнездышком, как и раньше, был дом на Клайд-стрит, который она снимала через подставных лиц исключительно для того, чтобы принимать там возлюбленных. В своё время Габриэль часто бывал в этом доме и знал его почти наизусть.

В доме практически ничего не изменилось. Всё тот же молчаливый слуга, больше похожий на злого демона или на вампира, проводил Габриэля в восточную комнату. Там, среди ковров и подушек, ждала маркиза. На ней было настоящее японское кимоно из тончайшего шёлка. Рядом с ней на низком столике стояли кальян, чайник и две пиалы.

Маркиза удостоила Габриэля аудиенции, как только проводила мужа в очередную командировку. По-своему маркиза любила мужа и считала их отношения идеальными. Маркиз редко бывал дома, что позволяло его жене жить так, как ей заблагорассудится. При этом каждое его возвращение она превращала в праздник.

– Я люблю и уважаю своего мужа, к тому же, как законный супруг, он имеет полное право на мою любовь, которая, благодаря особенностям нашего брака продолжает оставаться яркой и волнующей. Роль любящей и заботливой жены всё ещё продолжает меня приятно волновать, – говорила она всем, кто пытался критиковать её брак.

Уже почти утром, после долгих любовных ласк с короткими перерывами на сон, приводя себя в порядок, Габриэль спросил:

– Милая Элеонора, зная о том, что вы всегда в курсе всех событий, позвольте навести у вас справки об одной особе.

– Кто вас интересует, граф?

– Виконтесса Анна Лестер.

– Вам не кажется, граф, что это уже слишком…

– О чём вы?

– Ещё несколько минут назад вы были готовы отдать всё за то, чтобы оказаться у моих ног, но стоило вам побывать у меня в постели, как вы тут же заговорили о молоденькой виконтессе.

– Будет лучше, если я расскажу вам всё сначала. Дело было за несколько дней до моего возвращения в Эдинбург. Я гостил у Артура. Кроме него в замок съехалось много гостей. Соскучившийся по свету Артур устраивает праздник за праздником. С танцами, фейерверком. Уже поздно вечером он пришёл в мою комнату. Я ещё не спал, решив перед сном прочитать пару страниц, чтобы лучше спалось.

«Я могу с тобой немного поговорить?» – спросил Артур. Он был взволнован.

«Конечно».

«Мне не к кому больше обратиться, и…»

Он был настолько взволнован, что не находил слов. Пришлось мне сходить за виски, несмотря на то, что он уже был слегка пьян.

«Дело в том, что я влюбился».

«Ты уверен?» – задал я глупый вопрос.

«Несомненно! Она великолепна! Она самая лучшая, самая красивая, самая-самая… У меня не хватает слов!»

Я принялся ему рассказывать о том, что любовь – прекрасное чувство, а потом спросил:

«И кто эта счастливица?»

«Виконтесса Анна Лестер».

Что ж, она действительно красива и приятна в общении, но что-то есть в ней фальшивое. В ней есть что-то от плохой актрисы, играющей роль. За годы службы у Филина я научился распознавать подобного рода людей.

«У тебя хороший вкус, – сказал я Артуру, – она действительно очень хорошенькая».

«Ты находишь?!» – обрадовался он.

А потом сообщил, что уже объяснился в любви, и она ответила, что тоже любит его.

«Она согласна стать моей женой!» – воскликнул Артур.

Я начал, было, объяснять, что любовь и брак – далеко не одно и то же, но он не стал меня слушать.

«Она никогда не пойдёт на это!» – оборвал он меня.

Как я понял, они уже всё решили, и Артур хотел со мной посоветоваться, когда лучше объявить о помолвке. Он готов был сделать это прямо сейчас, но к счастью их юный возраст требовал соблюдения некоторых формальностей.

Я посоветовал Артуру сначала решить эти вопросы, а потом уже объявлять о помолвке. Он согласился.

– Вы до самой старости собираетесь водить его за ручку? – спросила маркиза.

– Я дал обещание его матери перед её смертью. Мне кажется, этот брак может принести Артуру массу несчастий. Я боюсь, как бы он не наделал глупостей.

– Глупости – это то немногое, о чём мы будем с радостью вспоминать на склоне лет. И сожалеть о тех, что мы так и не осмелились совершить. Но, думаю, вы правы. Мне тоже кажется, что Анна Лестер – далеко не та, за кого себя выдает, а её шкафы ломятся от скелетов.

Дома уставшего и мечтающего о долгом, крепком сне Габриэля ждала охапка писем. Среди бесчисленных счетов, отчётов строителей о проделанной работе и светских приглашений были два письма, которые он решил прочитать, пока слуга готовит ванну. На чтение остальных писем у него просто не было сил.

Первым он распечатал письмо Артура.

«Мой милый друг Габриэль!

Друг мой, ты не представляешь, насколько я счастлив. Я помолвлен, но это ещё не всё! От волнения, впрочем, совершенно приятного, я не могу собраться с мыслями, к тому же нехватка времени заставляет меня писать сразу начисто, поэтому заранее прошу тебя извинить меня за несколько сумбурное повествование. Очень жаль, мой друг, что тебя не было рядом со мной в моём фамильном замке. Всю неделю я принимал гостей. Кроме обычного круга лиц, которых ты всегда у меня наблюдал, меня навестили друзья Анны: граф Герман Вер, графиня Мэйбл Вер и лучший друг графа Германа – граф Ричард Вильерс. С Германом они практически неразлучны, настолько, что их дружба порождает, уверяю тебя, совершенно нелепые слухи. Все трое – очень милые люди. Возможно, они мне кажутся такими потому, что они друзья той, кого я люблю больше всего на свете. Мы замечательно провели время, а в четверг, когда я получил бумагу, решающую все юридические проблемы, мы отпраздновали нашу помолвку.

Мы чувствовали себя женатыми, и это заставило меня полюбить весь мир. Во время танцев мы незаметно улизнули в парк, чтобы побыть хоть немного наедине. Мы разговаривали о любви, я держал её за руки. Я был настолько счастлив, что готов был целовать землю у её ног.

Какие у неё чудесные губы! И как милы её детские, наивные поцелуи. Она сама невинность!

В общем, мы так и не смогли расстаться до самого утра. Так случилось, что любовь оказалась сильнее приличий, и этой ночью мы были словно муж и жена!

Я настолько переполнен восторгом, что чувствую необходимость поделиться с кем-то своей радостью. И вот сейчас я смотрю, как спит мой ангел, и пишу тебе это письмо.

Не обижайся, если некоторые мои слова покажутся тебе неуместными. Я пьян самым прекрасным вином – любовью, а это должно меня извинить.

Твой самый счастливый в мире друг».

Второе письмо было от Брэмстоуна.

«Уважаемый граф!

Вот что я сумел узнать относительно интересующей вас особы:

Виконтесса Анна Лестер является приёмной дочерью Джеральда и Гертруды Лестер – обедневших дворян, живущих (адрес поместья). Настоящие родители – герцог Оскар Корнуэльский и певица Жаклин Моник. Отдав дочь на воспитание Лестерам, герцог заплатил им довольно крупную сумму денег. Не имея своих детей, Лестеры с удовольствием приняли его предложение. Они заботились о ней, как о родной, и дали ей подобающее образование и воспитание. Герцог часто навещал свою дочь. Из этого можно сделать вывод, что она знает истинное своё происхождение.

Если вам потребуются мои услуги, обращайтесь в любое время суток. Всегда рад быть вам полезен.

ПС. Хочу обратить Ваше внимание на то, что Анна – единственная дочь Оскара. Других детей у него нет».

Габриэль вскочил на ноги. Сна как не бывало. АННА ЛЕСТЕР – ЕДИНСТВЕННАЯ ДОЧЬ ГЕРЦОГА ОСКАРА!!! Так вот, значит, господин Оскар, как вы собираетесь вернуть себе корнуэльские владения! Всё правильно. Артур женится на Анне, а потом… По спине Габриэля пробежали мурашки. Стратегия Оскара была очевидной.

– Что ж, господин Оскар, посмотрим, достаточным ли для вас сокровищем является дочь, чтобы вы высунули нос из своей норы, – громко сказал себе Габриэль.

Он был готов к этому бою.

– Признайтесь, Элеонора, вы что-то затеваете? – спросил Габриэль, когда в следующий раз маркиза встретила его с тем озорным блеском в её прекрасных глазах, который он так хорошо знал. Она приняла его в саду, где пила чай в беседке в гордом одиночестве.

– Чаю? – спросила она?

– С превеликим удовольствием, – ответил Габриэль.

– Должна признаться, граф, ваше разбойничье прошлое не дает мне покоя. Я долго размышляла о том, что вы мне рассказали, и всё это мне приснилась во сне. Представляете, я была благородным разбойником, я грабила богатых купцов и раздавала все деньги бедным. Это было так здорово, так романтично, что я решила испытать нечто подобное и наяву, – сказала она, наливая Габриэлю чай.

Слуги при их разговоре не присутствовали.

– Поверьте, дорогая маркиза, в этом нет ничего благородного или романтичного. Нет более жалкого зрелища, чем перепуганный до смерти обыватель.

– Не разубеждайте меня, граф. Я уже решилась на это, и отменять своё решение не собираюсь.

– И вам не жаль тех несчастных? А если они будут защищаться? Или узнают вас? Вы разве готовы убить ни в чём не повинного человека?

– Вы как всегда не даете мне договорить. Я не собираюсь кого-либо грабить или убивать. По-моему, это пошло. Другое дело забраться в чей-нибудь дом, чтобы предаться там страсти. Только представьте, граф, мы с вами ночью тайком в чужом доме, как ночные воры. Что скажете на этот счет? – на губах маркизы играла довольная улыбка.

– Я бы не стал так рисковать.

– Вы рассуждаете как старая леди, воспитанная в добродетели.

– Я беспокоюсь о вас.

– В таком случае позаботьтесь о том, чтобы наше ночное приключение прошло без лишних хлопот. Буду ждать вас ровно в полночь в своём тайном пристанище. К этому времени вы должны быть готовы исполнить моё желание. Или можете больше не появляться вообще.

За пару минут до полуночи карета Габриэля остановилась перед домом маркизы на Клайд-стрит. Её вампироподобный слуга был болен, а другой прислуги в доме не было, так что не удивительно, что дверь открыла сама маркиза, одетая в мужской костюм.

– Вы просто очаровательны в этом наряде, – сказал Габриэль.

– Надеюсь, вы всё организовали как надо? – спросила она.

– Думаю, да, но риск всегда присутствует в подобных делах.

– Тогда не будем медлить.

Габриэль помог ей сесть в экипаж, и они отправились в путь.

– Я уж было решила, что мы отправились в кругосветное путешествие, – сказала маркиза, когда экипаж остановился возле особняка на другом конце города.

– Вы бы предпочли, чтобы мы забрались к вашим соседям? Прошу вас.

Едва они вышли из кареты, как та отправилась прочь.

– Вы что, хотите войти через парадный вход? – удивилась маркиза, когда Габриэль уверенно направился к парадной двери.

– А как предпочитаете вы? – с лёгкой иронией в голосе спросил он.

– Не знаю, я думала, нам придётся лезть через забор, забираться в окно, предварительно разрезав стекло алмазом.

– Подобные вещи хороши на страницах романов. Мы же смело войдем через парадный вход. Как к себе домой. Так на нас никто не обратит внимания.

Говоря это, Габриэль легко справился с замком и открыл дверь.

– Никогда не думала, что это так возбуждает, – прошептала Элеонора, когда они были уже внутри тёмного дома, казавшегося большим и загадочным. Свет, разумеется, искатели приключений зажигать не стали.

– Прошу наверх, дорогая, – пригласил Габриэль, найдя лестницу на второй этаж.

– Помогите мне.

– С удовольствием.

Элеонора оперлась на руку графа, и они медленно, чтобы не шуметь и ненароком не скатиться с лестницы, поднялись наверх и толкнули первую попавшуюся дверь. Шторы на окне не были задернуты. После кромешной тьмы первого этажа в комнате было светло как днём.

– Да это же спальня!

Повинуясь охватившему их чувству, они бросились друг другу в объятья, но едва они начали раздеваться, как хлопнула входная дверь.

Послышались голоса и смех.

– Сюда! – прошептал Габриэль, увлекая маркизу за штору, отделявшую спальню от другой комнаты, скорее всего, туалетной.

В спальню буквально ворвались двое: мужчина и женщина. Оба молодые и красивые. Мужчина нёс женщину на руках, а она держала в руках шампанское и подсвечник со свечами. Шампанское полетело на пол, а подсвечник всё-таки оказался на тумбочке возле кровати. После этого они неистово занялись любовью.

Женщина была миниатюрной блондинкой, прекрасно сложенной, с длинными, волнистыми волосами. Она отдавалась любви с таким неподдельным неистовством, точно это был её первый и последний раз в жизни. Мужчина был высоким, крепко и красиво сложенным. Его волосы были коротко подстрижены. Рядом со своей возлюбленной он казался настоящей громадой. Его ласки были нежными и одновременно неистово страстными.

– Нам лучше уйти, – прошептал Габриэль на ухо маркизе.

– Ни за что! Веселье ещё и не начиналось.

Казалось, маркизу совсем не волновала опасность. Она с большим интересом наблюдала за хозяевами дома. Её тоже переполняли страсти. Глядя на неё, Габриэль вдруг подумал, что, будь её воля, – она вместе с ним присоединилась бы к любовникам, чтобы предаться любви вчетвером. Маркиза была счастлива. Сбылось то, о чём она даже и не мечтала.

Когда любовники в изнеможении рухнули на постель в ленивые объятия друг друга, маркиза сделала то, чего Габриэль меньше всего мог от неё ожидать:

– Браво! браво! – аплодируя, маркиза вышла из-за шторы, – никогда не думала, что подобное зрелище может так волновать!

От неожиданности женщина скатилась с кровати, забилась в угол и завизжала, а её любовник бросился к разбросанной по полу одежде в поисках шпаги.

Габриэль стремительно ринулся в бой. Он сильно ударил мужчину кулаком в грудь, а когда тот упал, приставил к его груди остриё шпаги.

– Ведите себя спокойно, сударь, иначе мне придётся вас убить.

– Кто вы такие, и какого чёрта вам нужно?

– Позвольте представиться, – вступила в разговор маркиза. – Я – маркиза Отис, а джентльмен, который держит вас на острие шпаги – граф Мак-Роз.

– Что всё это, чёрт возьми, значит?! – закричал поверженный противник Габриэля.

– Мы пропали, Ричард! Это кузина моего мужа Элеонора со своим другом.

– Ричард? – Повторила маркиза.

– Ричард Вильерс.

– Очень рада нашему знакомству.

– А это, граф, супруга моего кузена – графиня Вер. Моя милая Мэйбл.

– Но что вы здесь делаете? – спросила графиня Вер.

– Этот же вопрос я могу задать и вам, господа, – с видом победителя, принимающего ключи от города, ответила Элеонора.

– Простите, граф, но вы не могли бы убрать свою шпагу? – поинтересовался Вильерс, немного придя в себя.

– Конечно сэр. Прошу прощения за то, что ударил вас.

– Пустяки, – бросил тот, не объясняя, что именно он назвал пустяками, – позвольте мне одеться.

– Не утруждайте себя, граф Вильерс, – вновь присоединилась к разговору Элеонора, – после того, что нам довелось увидеть, стесняться не имеет смысла. Впрочем, как вам угодно.

– Мне тоже надо что-то надеть, – пролепетала Мэйбл.

– Ладно, мы немного погуляем по дому, а чтобы нам не бродить бесцельно… Вы принесли шампанское, но забыли бокалы.

– Они внизу.

– Мы принесём. У вас есть ещё свечи?

– Конечно. Можете эти забрать.

– Вы очень любезны, моя милая Мэйбл.

– Вас прислал мой муж? Он всё знает? – спросила графиня Вер, когда все были одеты, а шампанское, правда, недостаточно холодное, разлито по бокалам.

– Не стоит оскорблять нас подобными предположениями, сударыня, – возмутился Габриэль.

– Простите, граф, но я просто не понимаю…

– Ты же знаешь, как я люблю сюрпризы, – ответила маркиза, говоря чистую правду.

– Ты не представляешь, как я испугалась! Я подумала, что вы – бандиты.

– Я тоже об этом подумал и сразу же пожалел, что не взял пистолет, – немного рисуясь, сказал Вильерс. В любом случае он не смог бы воспользоваться оружием, находись в доме даже целый арсенал.

– Сейчас вы тоже об этом жалеете? – с очаровательной улыбкой спросила маркиза.

– Сейчас я чертовски этому рад.

– Мой муж, он ничего не знает? – спросила в очередной раз графиня. Ей покоя не давала мысль о том, что ей придётся объясняться с мужем, который был необычайно ревнив.

– Я его об этом не спрашивала, но, думаю, что если вы впредь будете себя аккуратно вести, он никогда об этом и не узнает. Лишние знания приносят скорбь. Так, кажется, сказано в Библии? Мы же с графом Мак-Розом не имеем привычки распускать сплетни направо и налево. А если я смогу ещё надеяться на вашу благодарность… – ответила ей маркиза.

– Мы понимаем, в каком мы перед вами долгу, – потупившись, сказал граф Вильерс.

– А в каком долгу перед вами граф Вер, мой милый Вильерс!

– О чём вы, маркиза?

– Ну как же, будучи его лучшим другом, вы взяли на себя обязательство по обеспечению долгов, а если точнее, супружеского долга.

– Подождите, – опомнился Габриэль, – вы – те самые граф Вильерс и графиня Вер, которые должны сейчас быть в Корнуэльском замке?

– Мы только что сбежали оттуда, – ответила графиня.

– Когда? Сегодня утром я получил письмо от Артура.

– Письмо запоздало, граф. Моего мужа срочные дела заставили выехать в Глазго. Вот мы и решили вернуться в Эдинбург. К тому же влюбленным сейчас совершенно не до нас.

– Раз вы та самая графиня Вер, я хотел бы конфиденциально обсудить с вами один очень важный для меня вопрос. Ни вас, ни вашей личной жизни этот разговор не коснётся, даю слово.

– Габриэль, вы хотите говорить с ней прямо сейчас? – вмешалась маркиза.

– Ни в коем случае. Но я буду очень признателен графине, если она примет меня завтра днём.

– Буду рада вас видеть, граф, часов в пять.

– А я предлагаю всем выпить за приключения! – произнесла тост маркиза.

На следующий день ровно в пять часов Габриэль был в гостиной графини Вер.

– Я хотел бы поговорить с вами о виконтессе Анне Лестер, – сказал он, делая глоток чая из старинной китайской чашки.

– Что именно вас интересует, граф?

– Всё.

– Но зачем это вам? Неужели вы опустились до собирания сплетен для Артура?

– У меня есть свои причины интересоваться этой особой, о которых вам знать необязательно. Скажу только, что передавать кому-либо суть нашего с вами разговора я не намерен.

– Не знаю, что вам сказать. Анна – очень милая, добрая девушка. Родом из знатной, но небогатой семьи. Но она не скрывает своей бедности… – графиня Вер рассказывала это с таким искренним простодушием, что, не знай Габриэль, кто такая Анна, он вполне мог бы поверить словам графини.

– Скажите, сударыня, вы верите в провидение? – прервал её Габриэль, которому надоело слушать эту ерунду.

– Обычно всё зависит от того, что следует за этими словами, – ответила графиня, явно удивленная его вопросом.

– Я узнаю о поспешной помолвке моего друга, и провидение в тот же день отдаёт вас в мои руки. Вас – лучшую подругу той, в чьих намерениях я сомневаюсь. Не пытайтесь меня убедить после этого, что вам нечего мне сказать. Тем более что вы далеко не единственный и не самый лучший источник информации.

– Хорошо, я скажу. Она не родная дочь виконтов Лестер, но поверьте, это не делает её менее достойной девушкой. К тому же она наверняка уже призналась в этом жениху, а если нет, то обязательно это сделает в ближайшее время.

– Вы правы, это давно уже не секрет, по крайней мере, для меня. Скажите то, что мне неизвестно, и я навсегда оставлю вас в покое. Иначе… Вы ввязываетесь в войну не на жизнь, а на смерть, в войну, в которой погибли очень многие люди, близкие мне люди, в войну, которую я буду вести до смерти или до победного конца. Так что подумайте хорошенько, прежде чем занимать сторону моих врагов.

Говоря это, Габриэль пристально смотрел в глаза графини, и холодный, безжалостный блеск в его глазах был более красноречивым, чем слова.

– Она беременна, – чуть слышно произнесла графиня, до смерти испугавшись этого взгляда.

– Что?

– Вот уже несколько месяцев она безумно влюблена в одного молодого человека.

– Имя, графиня.

– Шевалье де Лорм. Он очень милый. Души в ней не чает.

– Если у них все так здорово, почему она выходит замуж за Артура?

– Шевалье непростительно беден, как и она. Они совершенно не готовы воспитывать ребёнка, а тут герцог. Сначала она… Ну, знаете, всегда приятно, когда вам оказывают знаки внимания, а когда она узнала о своём положении… тем более, герцог мил, наивен, богат. Из него получится очень хороший отец, да и муж…

– И что шевалье?

– Сначала он был взбешён. Они даже расстались, но позже…

– То есть они не расстались?

– Они любят друг друга и решили, что продолжат встречаться и после свадьбы. Вы так удивлены, граф, как будто никогда не слышали о том, что люди заводят себе любовников.

Габриэль не знал, что сказать. Он вскочил на ноги и принялся ходить по комнате из угла в угол, сам не понимая, отчего это свидетельство чужой ему во всех отношениях измены так на него подействовало.

– Полно вам, граф. Любая женщина знает, как быть хорошей женой для одного мужчины и страстной любовницей для другого. Мне ли вам объяснять, что супружеская верность – это такой же миф, как и непорочное зачатие. Все об этом знают, все признают, никто, кроме некоторых вольнодумцев, в открытую с этим не спорит, но действительно в это верят лишь те, чьи ничтожные умишки просто не в состоянии усомниться. Вам не нравится виконтесса потому, что она обманывает Артура? Будет другая, которая тоже будет его обманывать. Супружество – это бесконечная череда взаимных обманов.

– Неужели вы совершенно не признаёте добродетель? Почему вы считаете, что все вокруг исключительно порочны?

– Ну что вы, граф. Добродетель всегда была, есть и будет. Но упаси вас бог соединить свою судьбу с действительно добродетельным спутником или спутницей!

– Вы интересно рассуждаете, графиня.

– Добродетель всегда глупа, скучна, нравоучительна и пошла. Да вы и сами, граф, далеко не столь высокого мнения о добродетели, как стараетесь здесь показать. А это значит, что беспокоит вас далеко не любовная сторона интриги, а нечто совершенно иное. И я более чем уверена, что вы понимаете, что для света она была и остается виконтессой, а после того, как она станет герцогиней, уже никто не посмеет вспомнить её родословную. Неужели вы не можете простить дочери преступления её отца?

– Я не собираюсь прощать ей те преступления, которые она совершит, став законной женой Артура.

– А о нём вы подумали? Вы ни разу не задумались о том, как бедный влюблённый юноша перенесет потерю своей любви. Думаю, он будет безутешен.

– Думаю, кто-нибудь сможет его утешить.

«Мой друг Габриэль!

Пишу тебе вновь, так и не дождавшись твоего ответа на моё прошлое письмо. Ну да я на тебя ничуть не в обиде. Как ты, наверно, догадываешься, мне сейчас больше нужен слушатель или, на худой конец, читатель, чем собеседник.

Поистине время – великий волшебник. Моё время несётся вскачь, и каждое мгновение происходят радикальные перемены.

Не успел я отправить тебе своё прошлое письмо, как граф Вер сообщил, что получил известия из Глазго, где сосредоточен его деловой интерес, и что обстоятельства требуют его присутствия там. Едва он покинул мой дом, засобиралась графиня Вер. Она решила, что будет лучше вернуться домой. Граф Вильерс, разумеется, вызвался её сопровождать, так что мы остались вдвоём с моей милой Анной, если не считать прислуги. Впервые я пожалел, что окружён слугами, перед глазами которых нам приходится соблюдать все приличия. Правда, помолвка позволила нам гулять вместе по парку, держаться за руки или обмениваться быстрыми поцелуями. Весь день мы делаем вид, что между нами ничего нет, и это доводит нас до исступления.

Мы много разговариваем. Я рассказываю о своей жизни в изгнании, рассказываю о тебе, она, в свою очередь, всё рассказала о себе. Она даже доверила мне тайну, которую я говорю тебе только лишь потому, что ты умеешь хранить секреты. Представляешь, она – приёмная дочь виконтов Лестер. Настоящих своих родителей она, правда, не знает, но слышала, что её отец – очень знатный человек чуть ли не королевской крови. Вряд ли найдётся много женщин, настолько откровенных со своими будущими мужьями. Теперь я ей буду верить во всём.

К приёмным своим родителям она относится с той любовью и тем почтением, которое встретишь далеко не в каждой семье. Она очень многое рассказывает мне о своём детстве, о доме и местечке, где она жила. Она настолько прекрасная рассказчица, что я вот прямо сейчас закрываю глаза и вижу её родительский дом, напоминающий норманнский замок. Вижу обширный вестибюль с высоким потолком и широкой лестницей, ведущей наверх, вижу широкие двери в гостиную и в другие помещения… Я закрываю глаза и словно переношусь на посыпанную гравием дорожку, по обе стороны которой растут старые дубы, клёны и липы. Я брожу по берегу огромного озера, на котором в детстве моя обожаемая Анна играла в океан. Я смотрю из окна экипажа на фермы, луга, поля…