Текст книги "Скифы: расцвет и падение великого царства"

Автор книги: Валерий Гуляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Кавказ – скифская дорога

Описывая мрачную и суровую страну, куда Могущество и Сила, повинуясь повелению Зевса, привели закованного Прометея, греческий трагик Эсхил назвал Кавказ «скифской дорогой». Казалось бы, всего несколько слов. Но важно, что у греков V в. до н. э. такое сопоставление, хотя бы в виде художественного образа, оставалось вполне правомерным.

Плацдармом для скифских походов служил Северный Кавказ. Обращает внимание, что именно здесь оказались сосредоточены памятники, ближе всего связанные с событиями начального этапа скифских переднеазиатских походов.

Кавказ в рассматриваемое время служил дорогой для скифов, стремившихся в страны Переднего Востока. Их главной территориальной базой являлись Приурмийские районы земли Манна, а опустошительные набеги достигали Палестины и Сирии. О скифских набегах свидетельствуют бронзовые наконечники стрел, встречающиеся в руинах многих городов и крепостей Передней Азии. Помимо Урарту, такие наконечники стрел найдены в Нимруде, Ашшуре, Вавилоне, Тарсе, Кархемише, Алишаре, в различных пунктах иранского Курдистана. В Ашшуре 10 характерных трехлопастных стрел обнаружены среди остатков крепости «С» и северной стены в слое, датируемом концом VII в. до н. э. (614 г.). В Кархемише сотни наконечников стрел собраны в руинах дома «Д», разрушенного в конце VII в. до н. э. Здесь же найдены глиняные фигурки в виде всадников в остроконечных скифских шапках и бронзовая створчатая форма для отливки таких же наконечников стрел.

Древнейшие скифские наконечники VII в. до н. э. происходят из Джерара и Тарсуса в Киликии. В Тарсусе найдены фигурки бородатых всадников, подобные кархемишским. Этот слой датируется VII в. до н. э. В Мосуле обнаружена замечательная бронзовая литейная форма, складывающаяся из шести частей. В ней одновременно могли отливаться три наконечника – два трехлопастных и один двухлопастной. Производительность наконечников стрел в подобных формах отличалась достаточно высокой эффективностью. Специально поставленный опыт показал, что литейщик с помощью такой бронзовой формы мог производить до 10 000 наконечников в неделю, т. е. каждый из 500 лучников мог быть снабжен сотней наконечников. Для производства стрел требовалось до 6–7 операций, возможно, выполнявшихся различными мастерами. Даже если считать, что результаты проведенного эксперимента преувеличены, несомненно, что с помощью таких портативных приспособлений скифы всегда могли пополнить запасы стрел.

Представление о скифской земле в стране Манна, в которой, очевидно, находился центр скифского государства, значительно расширилось после открытия знаменитой гробницы и некоторых скифских вещей у с. Зивие в иранском Курдистане. В 1947 г. у этого села в окрестностях г. Саккыза крестьяне обнаружили клад, предметы из которого разошлись по рукам. Большую часть клада, однако, удалось собрать. Основная коллекция попала в Тегеранский музей, другие предметы – в музейные собрания и частные коллекции Европы и Америки. В составе вещей из Зивие имеются изделия древневосточного (ассирийского) искусства VIII в. до н. э., вещи местного, возможно, манейского производства и предметы, в которых сочетаются черты древневосточного стиля со скифским. Позднее удалось установить, что далеко не все вещи имеют прямое отношение к кладу, а сам клад из Зивие является на самом деле богатейшим погребением скифского «царя», относящимся к концу VII в. до н. э… Обстоятельства находки столь неясны, что не удалось установить, сколько именно погребений было здесь открыто.

Несомненно, что найденные в Зивие предметы относятся к скифскому или скифо-восточному типу. Во-первых, все они украшены характерными для скифов изображениями в зверином стиле. Так, например, золотой обломок пояса или налучья украшен сложным плетеным узором, в котором сочетаются ветви «древа жизни», львиные маски и фигурки оленей и горных козлов; серебряная обивка щита или блюда покрыта изображениями пантер, зайцев и орлов; обкладка ножен акинака [36]36
  Акинак – кинжал или короткий меч, который использовали в VII–II вв. до н. э. иранские народы (персы, мидяне и скифы).


[Закрыть]– изображением двух свернувшихся хищников и т. д. Найдены и золотые пекторали с фигурками скифских «пантер». Во-вторых, в захоронении обнаружены бронзовые архаические скифские наконечники стрел, подвески от уздечки и пряжка-пронизь в виде клыка, типичные именно для скифских уздечных наборов.

В окрестностях селения Зивие обнаружен также ряд других скифских вещей, хотя с определенностью нельзя сказать, связаны ли они именно с «царским» захоронением. Среди этих находок – полностью аналогичные причерноморским образцам бронзовый псалий с орлиной головкой и пара костяных псалиев с головками барана и «грифо-барана».

Подобные находки типично скифских вещей говорят о том, что они не являются здесь случайными. С их помощью можно определить местоположение «земли скифов», известной в клинописных ассирийских текстах как страна Ишкуза. Можно спорить по поводу этнокультурной принадлежности того или иного предмета, но бронзовые и костяные псалии, оформленные в зверином стиле, наконечники стрел или ножен акинаков, пряжки конской узды несомненно принадлежат именно скифам.

«Ядро клада из Зивие, конечно, неоднородно ни по технике, ни по стилям, – пишет английский историк Уильям Куликан, – и теперь мы можем увидеть отдельные его части. В первую очередь следует признать художественную целостность золотых пластин, колчанов и предметов из слоновой кости с гравировкой, выполненных в чисто ассирийском стиле и в значительной мере посвященных сценам охоты на львов, ассирийских в каждой детали <…>, скучных и повторяющихся. Во-вторых, друг к другу хорошо подходят золотая пектораль в форме полумесяца и части трех трапециевидных нагрудных пластин с выгравированными рядами фантастических животных, расположенных по обе стороны от священных деревьев. Идея этих изделий опять-таки в основном ассирийская, но здесь чувствуется и влияние искусства Финикии и Урарту». Однако на узких концах пекторали расположены поджавшие лапы животные, изображенные в чисто скифском стиле (зайцы и медведи). Другие золотые предметы клада орнаментированы по краю рядами голов грифонов, столь популярных в раннем искусстве Скифии. А на куске золотой фольги (из 24 фрагментов) вытеснены завитки, изображающие ветви священного дерева, а между ними – фигуры типично скифских оленей с ветвистыми рогами и поджатыми ногами. Там же, на холме Зивие, найдены типично скифский костяной псалий с тремя отверстиями и головкой животного на конце, а также серебряная чаша, украшенная изображениями скифских животных и голов грифонов, и все это – вокруг центрального круга с ассирийскими бутонами лотоса.

Илл. 62. Литейная форма для отливки наконечников стрел. Мосул, Ирак

Клад из Зивие относится к периоду 675–625 гг. до н. э. К югу от оз. Урмия известны и другие скифские находки. В окрестностях Хасанлу обнаружена гробница с захоронением коней, рядом с которыми найдены бронзовые бляшки и костяная головка грифо-барана.

Исследователи давно обратили внимание на исключительную близость художественного стиля скифской группы изображений из Зивие с изображениями на вещах из Келермеса и Мельгуновского кургана. Например, почти полностью друг другу соответствуют золотая диадема, украшенная розетками, золотые бляшки в виде четырехлепестковой розетки, отделка мечей и прочее. Изучив келермесский и мельгуновский мечи и сопоставив их с художественными изделиями из Зивие, известный украинский археолог Е.В. Черненко пришел к заключению, что они могли быть изготовлены в одной мастерской, где скифские элементы сочетались с урартскими. Захоронения в Зивие и Келермесе весьма схожи между собой, скорее всего, они одновременны и могут датироваться концом VII в. до н. э. Это имеет большое значение для уточнения времени окончания переднеазиатских походов скифов и возвращения их в Северное Причерноморье.

Скифские походы предстают как явление крупномасштабное, оказавшее многостороннее влияние на исторические судьбы и культуру народов Кавказа и Передней Азии. Скифы участвовали в политической борьбе и войнах государств Древнего Востока, склоняя чашу весов в ту или иную сторону. Своими опустошительными набегами и тяжелыми данническими поборами они нарушали экономическую жизнь, выступая в качестве некой непредвиденной разрушительной силы, «кары божьей», если судить по горьким исступленным воплям библейских пророков.

С другой стороны, активные военные действия скифов с короткими изменчивыми военными союзами способствовали повсеместному распространению скифского вооружения, особенно луков и стрел, а также акинаков, боевых топоров, конского уздечного снаряжения. «Скифство» стало определенной модой, о чем может свидетельствовать распространение глиняных фигурок скифских всадников, а также сцен битв и охоты, культовых действий, нашедших отражение в искусстве ряда народов.

Скифы принесли с собой новый звериный стиль и заставили работать на себя искусных торевтов Древнего Востока. Это привело к слиянию различных художественных начал и появлению во второй половине VII в. до н. э. нового направления в искусстве, в котором сочетались скифские и восточные элементы. Скифские «звериные» мотивы (орлов, оленей, хищников из семейства кошачьих и др.) стали использоваться для украшения вещей восточного типа (налобные ленты, пекторали), а образы восточного искусства использовались при отделке скифских вещей (келермесский и мельгуновский акинаки, келермесская секира). Начал формироваться новый вариант скифо-восточного искусства, оказавший значительное влияние на дальнейшее развитие скифского звериного стиля.

Илл. 63. Золотая обкладка горита с фигурами оленей. Келермес, VII в. до н. э.

Знакомясь с роскошью дворов восточных владык, скифские цари и знать переняли стремление к роскоши в отделке одежды, оружия, конского снаряжения. Золотые тиары, диадемы, гривны, пекторали, браслеты, кольца, одежда, расшитая золотыми бляхами, стали обычными предметами быта скифов-аристократов. Золотой отделкой высочайшей художественной работы покрывались гориты, рукояти и ножны мечей и кинжалов, щиты, даже панцирные чешуйки обтягивались золотом. Скифский царь в парадном военном убранстве буквально был покрыт золотом, вплоть до нагайки и точильного оселка, причем почти каждая вещь являлась подлинным произведением искусства.

Не имея дворцов, скифы перенесли роскошь на себя и вещи личного обихода, особенно одежду, оружие, конскую упряжь, а из числа бытовых предметов высоко ценились золотые чаши. Такое внешнее оформление богатства и знатности явилось одной из черт, усвоенной скифами во время переднеазиатских походов и оставшейся затем отличительной чертой скифов на протяжении всего периода их правления. К этому следует еще прибавить высокий художественный вкус скифов, сложившийся в результате соприкосновения с искусством Древнего Востока, а затем античной Греции. Ни один из народов древнего мира (за исключением, пожалуй, эллинизированных фракийцев) не имел возможности так художественно оформлять вещи бытового обихода, как скифы.

Из Передней Азии скифы заимствовали такие элементы доспеха, как чешуйчатые панцири, бронзовые шлемы, отдельные мотивы в оформлении наверший (головки и фигурки быков, грифонов). Отметим, что, будучи кочевниками, скифы так и не ввели в своем воинском обиходе колесницы, распространенные у сирийцев, мидийцев, народов Урарту, Ассирии и других народов Востока. Единственным свидетельством использования скифами колесниц, скорее всего в качестве трофея, может служить находка обломков бронзовой оковки дышла в Большом Ставропольском кургане, раскопанном В.Г. Петренко.

Отношения скифов с населением Кавказа продолжались на протяжении VI – начала V вв. до н. э. и не всегда имели враждебный характер. По-видимому, правы те исследователи, которые считают, что какая-то часть скифов слилась с местным населением.

Дарий I Гистасп и персидский поход в Скифию

Следующий пласт информации о прошлом Скифии связан с драматическими событиями конца VI в. до н. э., когда персидский царь Дарий I решил во главе огромной армии вторгнуться в Северное Причерноморье с запада, через Дунай, и «наказать» воинственных кочевников-скифов за прошлые (почти двухвековой давности) «грехи», то есть за бесчинства в Мидии и Передней Азии в конце VII в. до н. э. Во всяком случае, именно такой повод для начала войны выбрал, согласно сообщению Геродота, владыка Персии:

После завоевания Вавилона [37]37
  539 г. до н. э.


[Закрыть]сам Дарий выступил в поход на скифов [38]38
  В 512 или 514 г. до н. э.


[Закрыть]. Так как Азия была тогда богата воинами и огромные средства стекались в страну, то царь пожелал теперь наказать скифов за вторжение в Мидию и за то, что скифы, победив своих противников-мидян, первыми нарушили мир. Ведь, как я уже сказал раньше, скифы 28 лет владычествовали в Верхней Азии. Следуя за киммерийцами, они проникли в Азию и сокрушили державу мидян [39]39
  До прихода скифов «Верхней Азией» владели мидяне.


[Закрыть].

Большинство современных ученых считают, однако, что у персидского монарха были более реальные причины для развязывания столь широкомасштабной войны: ведь европейская Скифия раскинулась по Северному Причерноморью от Дуная до Дона.

Но обо всем по порядку. В 521 г. до н. э. царский престол в Персии занял один из представителей династии Ахеменидов – Дарий I Гистасп, человек честолюбивый и властный. Для укрепления своей огромной империи он осуществил важные административные реформы, обеспечившие целостность его владений, реорганизовал и усилил армию (основу ее, привилегированное ядро, составлял 10-тысячный отряд «бессмертных» – гвардия Дария, сформированная из отпрысков знатных персидских семей). Все эти меры предпринимались только для одной цели – для достижения Персией мирового господства (конечно, господства в пределах известного тогда древнего мира – ойкумены).

Одним из этапов этой напряженной борьбы и стал широкомасштабный поход на скифские земли в 512 (514) г. до н. э. Попытка Дария покорить Скифию – это подготовка к тотальной войне с материковой (европейской) Грецией. К тому времени персы уже овладели эллинскими городами в Малой Азии и частью островов Эгейского моря и планировали вторжение на Балканский полуостров. Накануне решающего поединка с Элладой персидский царь, будучи опытным политиком и полководцем, решил отрезать греков от их сырьевого «тыла» – Северного Причерноморья, откуда широким потоком в эллинские владения шли хлеб, соленая и вяленая рыба, кожи, мед и многое другое, столь необходимое и дефицитное на каменистых холмах Эллады.

«К тому же, – подчеркивает В.Ю. Мурзин, – удачная военная экспедиция на какое-то время могла бы усмирить кочевников и обеспечить тылы Персии – ведь память о тяжелой власти скифов в Передней Азии была еще слишком свежа, чтобы оставить на произвол судьбы свои северные границы в предвидении нелегкой войны на западе».

Сам ход скифо-персидской войны довольно подробно описан в IV книге Геродотовой «Истории». Дарий готовился к войне со скифами весьма тщательно. Было собрано огромное войско в 700 тыс. человек – пестрое и многоязыкое, состоявшее из 80 народов [40]40
  Правда, большинство современных ученых считает, что приведенная цифра во много раз превышает реальную.


[Закрыть]. Персы начали свое движение из Суз (недалеко от Персидского залива), прошли Малую Азию, переправились на европейскую сторону через Босфор, пересекли Фракию. Перебравшись через Дунай по мосту из кораблей, построенному для него наемниками – ионийскими (малоазийскими) греками, Дарий вступил в пределы Скифии.

Между прочим, здесь имел место очень любопытный эпизод, непосредственно связанный с дунайским мостом. Вот что пишет по этому поводу Геродот:

После перехода всех воинов на другой берег Дарий повелел ионянам вместе с экипажами кораблей уничтожить мост и следовать за ним по суше. Выполняя повеление царя, ионяне уже собирались разрушить мост. Тут Кой, сын Эрксандра, осведомившись сперва у царя, угодно ли ему выслушать совет человека, желающего его дать, сказал следующее: «Царь! Ты ведь собираешься в поход на страну, где нет ни вспаханного поля, ни населенного города. Так прикажи оставить этот мост на месте и охрану его поручи самим строителям. Если все будет хорошо и мы найдем скифов, то у нас есть возможность отступления. Если же мы их не найдем, то, по крайней мере, хоть обратный путь нам обеспечен. Меня вовсе не страшит, что скифы одолеют нас в бою, но я боюсь только, что мы их не найдем и погибнем во время блужданий. Скажут, пожалуй, что я говорю это ради себя, именно оттого, что желаю остаться здесь. Напротив, я сам, конечно, пойду с тобой и не желал бы оставаться». Дарий весьма милостиво принял этот совет и ответил Кою так: «Друг мой, лесбосец, когда я благополучно возвращусь на родину, пожалуйста, явись ко мне, чтобы я мог вознаградить тебя за добрый совет…» После этих слов Дарий завязал на ремне 60 узлов. Затем он вызвал ионийских греков на совещание и сказал им следующее: «Ионяне, прежнее мое приказание о мосте я отменяю. Возьмите этот ремень и поступайте так – как только увидите, что я выступил против скифов, начиная с этого времени развязывайте каждый день по одному узлу. Если я за это время не возвращусь, а дни, указанные узлами, истекут, то плывите на родину. Пока же <…> стерегите мост и всячески старайтесь его сохранить и уберечь.

Надо сказать, что данное решение персидского монарха практически спасло ему и остаткам его армии жизнь и позволило благополучно вернуться на родину.

Маршрут Дария по скифским землям, изложенный Геродотом, у многих исследователей вызывает большие сомнения. Однако других источников по этому поводу у нас нет, и поэтому я буду излагать поход персов в Скифию в соответствии с рассказом «отца истории».

Илл. 64. Бронзовый шлем «кубанского типа». Келермес, курган № 2, VII–VI вв. до н. э.

Скифы были хорошо осведомлены о действиях противника. Знали они и о его колоссальной численности. Опасность, нависшая над Скифией, намного превосходила все то, что происходило прежде. Отдавая себе отчет в том, что им трудно будет одолеть персов в открытом бою, скифы пригласили на совещание властителей соседних народов – тавров, агафирсов, невров, антрофагов, меланхленов, гелонов, будинов и савроматов. Скифы без прикрас обрисовали сложившуюся обстановку: вся Азия покорена Дарием; кроме того, он подчинил себе Фракию, страну гетов, а теперь пересек границу скифских владений.

Но, увы, всеобщей поддержки скифы не получили. Цари гелонов, будинов и савроматов обещали помочь, а все остальные отказались выступить против Дария, мотивируя свое решение тем, что скифы первыми начали войну, и теперь персы «по внушению божества платят вам тем же».

Скифы, осознав всю глубину нависшей над ними опасности, решили бороться до конца и выработали для этого общий стратегический план кампании. Они избегали больших сражений, заманивая врага в глубь своей территории, нападая на его пути снабжения и уничтожая атаками своих подвижных конных отрядов небольшие группы персов. Все свои силы скифы разделили на три части. Первая часть их армии во главе с царем Скопасисом совместно с савроматами пошла вдоль берега Черного моря, отступая к Дону-Танаису. По дороге они засыпали колодцы и питьевые источники и сжигали растительность (степные травы – корм для скота). Две другие части скифов под началом царей Иданфирса и Таксакиса (в союзе с гелонами и будинами) отступали на север, находясь на расстоянии одного дня пути от противника. Эти войска скифов должны были пройти через территорию племен, отказавшихся воевать с персами, с тем, чтобы насильно втянуть их в войну.

Согласно Геродоту, армия Дария с ее громадным обозом сумела за короткий срок, преследуя скифов, достигнуть Танаиса и Меотиды (Азовского моря), после чего повернула назад. При этом от голода, лишений, болезней и непрерывных атак скифской конницы персы понесли огромные потери, не выиграв ни одного сражения и не захватив никакой добычи. Надо было искать какой-то выход из этой искусно расставленной скифами ловушки. И Дарий посылает к владыке Скифии вестника с письмом, в котором говорилось: «Чудак, зачем ты все убегаешь, если ты считаешь себя в силах противостоять моему могуществу, то остановись, прекрати свое блуждание и сразись со мной; если же признаешь себя слабее, то также остановись в своем бегстве и приди для переговоров к своему владыке с землею и водою».

Ответ главного царя скифов Иданфирса не заставил себя долго ждать. Вот его текст в изложении Геродота:

Мое положение таково, царь! Я и прежде никогда не бежал из страха перед кем-либо и теперь убегаю не от тебя. И сейчас я поступаю так же, как обычно в мирное время. А почему я тотчас же не вступил в сражение с тобой – это я тоже объясню. У нас ведь нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся их разорения и опустошения и поэтому не вступили в бой с вами немедленно. Если же вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, то вот у нас есть отеческие могилы. Найдите их и попробуйте разрушить и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет <…> Тебе же вместо даров – земли и воды – я пошлю другие дары, которые ты заслуживаешь…

После этого натиск скифов на персидское воинство усилился. Когда отряды персов в поисках пищи выходили за пределы укрепленного лагеря, на них немедленно нападали скифские всадники. Осыпав неприятеля тучей метких стрел, они бросались в рукопашную схватку. Обычно персидская конница проигрывала все столкновения, и остатки ее спешили укрыться за щитами и копьями своей пехоты. Скифские атаки продолжались и днем и ночью. Огромная армия Дария таяла на глазах. А вскоре в персидский лагерь прибыли послы от имени Иданфирса с какими-то странными дарами – птицей, мышью, лягушкой и пятью стрелами. Персы были в полном недоумении – что же означали все эти предметы, соединенные вместе? Сам Дарий склонен был толковать скифское «послание» таким образом: скифы покорялись ему с землей (мышь), небом (птица) и водой (лягушка), а под видом стрел кочевники отдавали ахеменидскому царю свою военную храбрость. Но один из приближенных Дария, некто Гобрий, предложил совершенно другое объяснение смысла загадочных даров Иданфирса: «Если вы, персы, не улетите, как птицы в небеса, или, подобно мышам, не скроетесь в землю, или, подобно лягушкам, не поскачете в болото, то все не вернетесь назад, пораженные этими стрелами».

Рассказывает Геродот и о таком случае. В один прекрасный день скифы задумали дать персам решающее сражение. Нашли удобное место. И скифская кавалерия (а основную часть скифского войска составляли именно всадники) построилась для битвы. Персы тоже выровняли свой строй и взяли копья наперевес. И вдруг между двумя враждебными армиями, уже полностью готовыми к битве, пробежал испуганный заяц. Увидев зверька, скифы забыли обо всем и бросились его догонять. Сражения так и не состоялось.

Данные события, а главное, невозвратные громадные потери в рядах его войска и притом без достижения каких-либо осязаемых результатов, заставили Дария признать свое поражение и отступить. Под покровом ночи, оставив в лагере ослабевших и раненых солдат и привязав к телегам ослов, которые своими пронзительными криками должны были показывать скифам, что Дарий стоит на месте, персы ускоренным маршем устремились на запад – к Дунаю. Им удалось каким-то чудом оторваться от погони. Казалось, спасение уже близко. И тут выяснилось, что 60 назначенных для возвращения дней давно прошли, и, значит, дунайский мост должен уже быть разрушен. Но случилось непредвиденное. Вопреки договоренности с Дарием, ионийские греки сохранили мост. Некий Гистией из Милета напомнил им, что все они живут и благоденствуют благодаря милости персидского монарха и если тот погибнет, то наступит и конец правлению тиранов в ионийских городах.

Приняв совет Гистиея, ионяне решили, кроме того, дополнить его следующими действиями и словами: разрушить мост со стороны скифов, и притом только на расстояние полета стрелы, чтобы скифам казалось, несмотря на бездеятельность ионян, что те что-то делают, и для того, чтобы скифы не пытались силой перейти по мосту через Истр (Дунай). Разрушая мост со скифской стороны, ионяне хотели показать скифам, что выполняют все их желания…

Отряд скифской конницы действительно появился вскоре в районе переправы. Увидев, что мост вроде бы разрушен, а никаких следов армии Дария здесь нет, скифы бросились назад в степь на поиски внезапно исчезнувшего врага. Однако противники разминулись.

В поисках неприятеля скифы шли по таким частям своей страны, где был корм для коней и вода, думая, что и враги отступают теми же путями. Но персы шли, держась ранее проложенных ими троп, и только таким образом (да и то с трудом) нашли переправу. До места они добрались ночью и обнаружили, что мост разрушен. Тогда персов объял страх, что они покинуты ионянами.

В свите Дария был один египтянин с весьма зычным голосом. Этому человеку Дарий велел стать на берегу Истра и кликнуть милетянина Гистиея. Египтянин так и сделал. Гистией же по первому зову его доставил все корабли для переправы войска и снова навел мост <…> Персы были спасены.

Правда, покинули скифские пределы лишь жалкие остатки некогда грозной армии. Так бесславно завершилась попытка мощной Персидской империи покорить Северное Причерноморье. Эта война не только принесла скифам славу непобедимого народа, но и небывало повысила военно-политический приоритет скифов и в этом и в соседних регионах. Победа над Дарием оказала большое влияние и на укрепление центральной власти в самой Скифии.

Сам факт персидского похода на скифов не подлежит сомнению – это было событие, потрясшее весь известный тогда мир. Однако есть ли у нас, помимо рассказа Геродота, хоть какие-то материальные доказательства пребывания армии Дария в Северном Причерноморье? Оказывается, есть.

Украинский археолог Е.В. Черненко считает, например, что найденный в кургане Чертомлык уникальный меч ахеменидского типа с золотой рукояткой (напомню, что курган датируется временем 340–320 гг. до н. э., а скорее всего, 339 г. до н. э.) – это трофей, добытый еще в конце VI в. до н. э. на полях сражений с персами и хранившийся долгие годы в сокровищнице скифских царей.

Илл. 65. Бронзовое навершие с колокольцами в виде головы хищной птицы.

Ульский аул, курган № 2, VI в. до н. э.

У г. Лубны Полтавской обл. найдены железные ахеменидские удила, имеющие аналогии с найденными в Персеполе (столице Персидской империи). Еще пара удил такого же типа происходит из лесостепного Приднепровья, но точное место их находки неизвестно. Украинские археологи Е.В. Черненко и

А.В. Бандуровский упоминают о персидском, ахеменидском, бронзовом шлеме, обнаруженном случайно в Алешкинских песках на Херсонщине. Он очень близок по форме шлему из Олимпии, попавшему в Грецию в качестве трофея после победы над персами в битве при Марафоне.

Возможно, к материальным следам вторжения Дария в Скифию и Боспорское царство следует отнести и разгром некоторых лесостепных городищ (например, Вельского) и боспорских городов (Мирмекия, Кеп) в конце VI в. до н. э.