Текст книги "Усафар (СИ)"

Автор книги: Валерий Костюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Как будто взмахом обрывало

Оркестр нестройных, диких вьюг.

Федот, пожалуй, час с лихвою,                          209

(Казалось, время так идёт)

Под кровлей бился снеговою,

Круша, почти метровый свод.

Ворвался свет, белея солнцем,                          210

Морозной свежестью в приют

Сквозь прорубь снежного оконца

И ослепил на пять минут.

Домой летели, как на крыльях,                          211

Хоть и с трудом пришлось идти:

Снегами свежими накрылись

Все проторённые пути.

Домой Федот пришёл под вечер,                          212

Забылся вмиг усталым сном

И тёк закат, в бордо расцвечен,

По небу пролитым вином.

Он по утру проснулся поздно.                           213

Бледнел в окне луны излом

И ветер с лёгкостью морозной

Клубы дымов вязал узлом.

Порхал, шутя, снежок летучий.                          214

Ребячьи крики далеки.

Стрелой летели сани с кручи,

В снег зарываясь у реки.

В печи щи суточные* млеют,                              215

Их аромат плывёт, маня.

Молила Марья: "Ту затею

Оставь, послушай раз меня:

Боюсь, смеёшься ты напрасно,                           216

Дразня таёжный дух лесов!

Нам не всегда бывает ясным

Язык далёких голосов.

Не всё отмечено словами,                               217

Не всё так просто и светло,

Но всё, что происходит с нами,

Каким-то знаком нам дано!»

Тут отмахнулся он досадно,                             218

Как будто тем сказать хотел,

Что мол кончай на том и ладно -

Быть  бабе лучше не у дел.

Он не встречал ещё такую                               219

На жизненном своём пути,

Чьи бы слова напопятую

Его заставили пойти.

Федот не мог уже иначе                                 220

В известном деле повернуть.

Да и зачем своей удаче

Он должен вдруг подрезать путь?

Суточные щи* – особый вид щей, характерный не особенностями компонентов, а приготовлением

            Глава  X

     РОКОВАЯ ОХОТА

Пришла весна путём привычным,                          221

Капелью дружною стуча

И задрожали трели птичьи

Под звон весеннего ручья.

Щедрей под солнца переливы                             222

Синиц весёлый, тонкий звон

И даже кажется счастливым

Не слишком нежный крик ворон.

Шёл срок весеннего прилёта.                            223

Сходил последний снег на нет

И глухариный грозный клёкот

Тревожил сумрачный рассвет.

И словно белые улитки,                                 224

Ползли сугробы со двора.

Под вечер, стоя у калитки,

Решил Федот: «Ну, что ж, пора.»

Зарубки на стволах «читая»,                            225

Нашёл берлогу без труда.

Два дня, не более, пустая -

Была покинутой тогда.

Следы топтались косолапо,–                             226

Шли малыши за мамой вслед.

Качаясь чуть на слабых лапах,

Ушли под утренний рассвет.

И было трогательно– нежным,                            227

Когда случайно, иногда,

Ноги огромной след медвежий

Касался детского следа.

Федот по следу шёл бесстрастно                         228

И не сбивался он с пути,

Одно осознавая ясно,

Что далеко им не уйти.

Вела Тайга их след надёжно,                            229

Легко, беззвучно семеня,

И было просто невозможно

Их не настичь к исходу дня.

Вот, наконец, нашли под вечер                          230

Совсем «горячие» следы.

Закат по-детски был доверчив,

Их освещая у воды.

Медвежий дух сквозь дух таёжный                        231

Ноздрями жадно пёс искал.

Улыбкой жуткой и тревожной

Дрожал белеющий оскал.

Собака говорила словно:                                232

«Мы их достанем в два прыжка.»

Легла на голову условно,

Смирив, хозяйская рука.

«Соваться в лес в такое время,                         233

Равно, что сунуться в капкан

Или с ногой, застрявшей в стремя,

Упасть на радость всем волкам.

Здесь, у излучины пологой,                             234

Вблизи Медвежьего ручья,

Мы подождём утра немного

И поглядим,– возьмёт там чья.

Придут, должно, хочу я верить,                         235

Они сюда на водопой.

Подкараулим нынче зверя.

Тут подождём его с тобой.»

Приполз туман. Едва светало.                           236

Белел сквозь мари солнца свет.

Чуть согревался воздух талый

В холодный, розовый расвет.

Федот застыл, следя сторожко.                         237

Туман спугнула чья-то тень.

К ручью нетоптаной дорожкой

Спустился... северный олень.

К воде склонился осторожно,                            238

Но тут, почуяв что-то вдруг,

Вмиг с быстротою невозможной

Стремглав унёс он свой испуг.

Федот очнулся, заприметя                              239

И сердце, ёкнув, повело -

Из чащи вышли три медведя

Едва лишь только рассвело.

Рука в цевьё впилась до боли.                          240

Дыханье задержав в груди,

Не слишком был в тот миг доволен

Неладным чем-то впереди.

Здесь, в двух шагах уже от цели,                       241

Он подавил в себе испуг

И вёл медведицу в прицеле,

Пометив мушкой сердца стук.

Он затаил на миг дыханье,                              242

И виноватый вечно рок,

Вмиг разорвал тайги молчанье,

Спустив ружья стальной курок.

Свалилась грузно и без звука                          243

И померещилось, ей-ей,

Как будто кто толкнул под руку

Мохнатой лапою своей.

Враз оглянулся он от страха.                           244

Холодный пот спиной прошёл

И стала влажною рубаха,

Но … никого он не нашёл.

Он подошёл с опаской к зверю, –                        245

Лежал, сражённый наповал.

Смотрел, глазам своим не веря:

«Да как я в голову попал?»

Но не досуг Федоту было:                               246

«Вдруг слышал кто, неровен час?»-

С тревогой думал он уныло:

«Не доведись здесь лишний глаз.»

В мешок засунул и за спину                             247

Забросил лёгких медвежат

И чувствовал дорогой длинной,

Как бедолаги там дрожат.

            Глава  XI

 НЕОЖИДАННОЕ НАПАДЕНИЕ

Уже в два дня он сбыл медведей,                        248

Свой получив сполна расчёт:

Лишь утром слышали соседи,

Как удалялся вертолёт.

«Вот, жаль ещё медвежью шкуру,                         249

Что пропадать зазря добру?»-

Решил тут вечером он хмурым

К ручью вернуться поутру.

На этот раз рекою, в лодке,                            250

Он плыл, не взяв с собой ружья.

«Тогда и шкуру за находку,

Коль что случись, представлю я.»

Причалил. Лесом, да болотом –                          251

Версты четыре от реки.

Своя на то была охота -

Шагать по топям напрямки.

Заметив издали пропажу,                                252

Был зол расчётливый Федот

И от досады крякнул даже:

«Не дремлет дошлый наш народ!»

Но, подойдя поближе малость,                           253

Был неприятно удивлён:

«Лишь крови лужица осталась.

Исчез, как будто ожил он!?»

Да, вовсе было не похоже,                              254

Что кто-то был незваный здесь.

Ползли, свербя, мурашки кожей,

Сбивая вмиг с Федота спесь.

– «Должно быть, оглушило зверя                         255

Оголодавшего зимой,

Ударив вскользь покатый череп

Свинцовой пулей боевой». -

И вдруг, почудилось внезапно,                          256

Что шевельнулся лес едва.

Чуть покачнулись елей лапы,

Шепталась жухлая трава.

Казалось: кто-то неприметно                            257

Следил за ним со всех сторон

И тени таяли рассветно

Под крик испуганных ворон.

Был он не робкого десятка,                             258

Хоть не привык лезть на рожон.

«Дай бог, чтоб всё сошло мне гладко». -

Похолодев, подумал он.

Он шёл, пугаясь каждой ели,                            259

Боясь легко попасть впросак,

А мысли тишиной звенели -

Последним стать мог каждый шаг.

Вдруг разорвался по-над бором                          260

Над самым ухом жуткий рёв,

Как будто петь собрался хором

Десяток бешеных коров.

И в тот же миг, вцепившись, сжала                      261

Тайга медвежий жёсткий зад

И на секунду задержала,

Чуть зверя осадив назад.

Федот уже простился с миром–                           262

Он стал бледнее мертвеца

И просвистела, как секира,

Медвежья лапа у лица.

Кровь потекла волной солёной                           263

Через края глубоких ран,

А на губах слипались стоны,

Переходя невольно в брань.

Он побежал неровным шагом                             264

Через валежник напрямик,

А следом, лесом и оврагом, -

Собачий лай, медвежий рык.

Скатился к лодке вмиг с обрыва –                       265

Пересчитал ухабы склон

И заревел мотор с надрывом,

Тогда лишь понял, что спасён.

Федот взглянул назад на берег.                         266

Оторопел, смекая вмиг,

Заметив на откосе зверя:

«Едва зверюга не настиг!»

Рёв полетел, гудя трубою,                              267

Раскатным эхом пустоты:

«Должно, увидимся с тобою.

Меня ещё попомнишь ты!»

            Глава  XII

    ПОХИЩЕНИЕ РЕБЁНКА

Казалась вечностью дорога –                            268

Федот был, явно, не в себе.

Упал без чувств он у порога,

Лишь подойдя к своей избе.

В бреду метался он неделю,                             269

Уйдя за грань кошмарных снов,

А дни, не двигаясь, летели

Сквозь безотчётный гомон слов.

Лечила знахарка Варвара,–                              270

Знаток целебных диких трав.

Её настойки и отвары

Крепки, как и старухи нрав.

Она владела тайной ядов                                271

И силой трав наперечёт,

И останавливала взглядом

Кровь, что без удержу течёт.

Жила Варвара по соседству                              272

И с незапамятной поры

За сказкой шла Марьяна в детстве

К ней через ближние дворы.

Травой, кореньями, грибами                             273

Пропахла ветхая изба.

Трава развешена снопами,

В углах из лыка короба…

Федоту становилось лучше,                              274

Но вырывался часто стон -

Все так же неотступно мучал

Один и тот же страшный сон.

Вот снится: ночь черней болота                         275

И ветер воет, словно зверь,

А за стеною бродит кто-то

И ломит запертую дверь.

Снаружи ветер рвет и скачет,                           276

Ненастья ширится разгул

И тут почудился собачий

Под дверью еле слышный скул.

Казалось, там Тайга скулила,                           277

И что был ранен верный пес.

Так тяжело сопел уныло

Сухой горячий пёсий нос.

Федот с опаской крался к двери,                     278

Приоткрывал её едва

И вдруг... оскалом страшным зверя

Медвежья лезла голова!

И разорвало рёвом в клочья                             279

Стальной зари холодный свет,

И задрожали тени ночи,

Кровавый высветив рассвет.

Он навалился, что есть силы,                            280

Но зверь стоял живой скалой.

Марьяна вдруг заголосила -

Рванулся голос, как шальной.

Федот очнулся. Пот прохладно                           281

На лбу, как бисер пробивал.

Почуял он: «Не все здесь ладно,-

Там, на дворе,– и лай, и гвалт.»

В разгаре день и солнца блики                          282

На стенах водят хоровод,

А за окном и шум , и крики-

Гудит встревоженно народ.

Надрывный слышен крик Марьяны,                         283

Как будто сон шёл без конца.

Он встал и вышел, словно пьяный,

Держась за поручни крыльца.

Все стихло вмиг, лишь страх и ужас                     284

Волной по лицам проскользнул,

Когда явился он наружу

С лицом, как будто Вельзевул.

Узнал он новость, от которой                           285

В кошмар вернуться был готов,-

Казалась, просто, диким вздором

Иль полубредом тяжких снов:

Весной Марьяна часто сына                              286

Спать оставляла у крыльца:

В медвежью шкуру, чтоб не стыл он,

Уютно кутала мальца.

Так и сегодня поступила,                               287

Имея дел невпроворот.

В подмогу ей нужна бы сила,

Да не помощник был Федот.

Уж время с лихом пролетело –                           288

Марьяна вышла на крыльцо,

Взглянула и остолбенела.

Перекосил ей страх лицо:

Была пуста мальца кроватка,                            289

Где два часа назад тому

Сопел мальчонка сладко-сладко.

Зачем был нужен он? Кому?

Метнулась Марья как в капкане,                         290

Ища на свой вопрос ответ,

Заметив словно бы в тумане

Ноги медвежьей чёткий след.

Пришла медведица по следу                              291

Искать украденных детей.

Звала в тоске, – нигде их нету:

Сменялись дни – и  свет, и тень.

Ребёнок хныкал тихим плачем.                           292

Прошла медвежьей холкой дрожь:

Ей показалось, не иначе, -

На медвежонка плач был схож.

Взяла мохнатый сверток нежно,–                         293

Едва зубами был зажат,

Так за загривок брала прежде

Она когда-то медвежат.

Его несла туда все дальше,                             294

Где первозданный плыл туман,

Где ни людей, ни зла, ни фальши

И где не кроется обман.

Ребёнок стих от качки мерной.                          295

Шагам тяжёлым вторил такт.

Так шла она дорогой верной,

Роняя в мох усталый шаг.

А той порой неслась погоня, –                           296

Шло свежим следом полсела.

Казалось, что вот-вот догонят.

Их свора верная вела.

Бежало время час за часом.                             297

Без лая шли по следу псы.

Сердца в груди стучали часто,

Считая быстрые часы.

Усталость путалась ногами.                             298

Был все труднее каждый шаг.

Заметил кто-то, что кругами

Их водит, словно бы, «лешак».

Смеялся «мохноухий», видно,                            299

Водя так за нос умных псов.

Под носом щёлкнул так обидно

Никем не видимый засов.

Не обнаружив след пропавший,                           300

Не приходилось выбирать:

Домой, не солоно хлебавши,

Вернулась в тот же вечер «рать».

Исчез мальчишка  – нет и следа                        301

И, ветви колыхнув волной,

Тайга сомкнулась, словно Лета,*

Над белокурой головой.

Лета* – река забвения в царстве Аида в греческой мифологии

            Глава  XIII

     ГИБЕЛь МАРьЯНЫ

Был этот случай жутковатый                             302

Еще долгонько на слуху.

Боялись в лес ходить ребята,

Играясь только на лугу.

Тянулись дни, как ад кромешный,                        303

Неся молчания печать.

Сказать,– Марьяна безутешна,

Так, значит, слова не сказать.

Но ведь всегда, врачуя раны,                           304

Приносит время нам просвет.

Приходит поздно или рано

В туманной дымке первый свет.

Казалось, так же и Марьяна                             305

Перечить не могла судьбе,

Да замечали постоянно:

«Она, как будто не в себе.»

Была она совсем далёко,                                306

В свои мечты погружена.

Бродила лесом одиноко

И днём, и полночью без сна.

И часто ветром приносило                               307

Её далёкий звонкий смех.

Не по себе, признаться, было:

Пугал, порой, он чем-то всех.

Она бродила по болотам,                                308

Где мхи качались, как волна,

Им доверяясь беззаботно,

В себе и в мыслях не вольна.

Шла, напевая, по пригорку                              309

В одной рубашке, налегке,

И всё аукала Егорку,

Что ей казался вдалеке.

Купальниц жёлтые бутоны                                310

Вплетала с листьями в венки.

Смеялась, только глаз затоны

Всегда грустны и глубоки.

Бывало, ветерком качает                                311

Головок нежных лунный цвет:

Марьяне словно отвечают

Они согласием в ответ.

Она поёт: «Цветы родные,                               312

Вас вдалеке и здесь – не счесть.

Вы шлёте ваши позывные,

Перенося друг дружке весть.

Звените дружно бубенцами,                              313

Себе лишь только вы слышны.

Стучите жёлтыми сердцами,

Толкуя старых елей сны.

Вы что-то шепчете невнятно,                            314

Друг к другу голову склоня,

Что только вам одним понятно

И вечно тайна для меня.

Кружит кудрявые головки,                               315

Едва касаясь, лёгкий бриз.

Все ваши милые уловки

Лишь только ветренный каприз.

Скажите, добрые цветочки,                              316

Что слышится сквозь эту тишь?

Зачем так дрогнули листочки?

Да жив ли, милый мой малыш?

Скажите, душу мне не рвите,                            317

Коль жив, подайте только знак:

Вы мне головками кивните,

Когда вы знаете, что так!»

Едва их только наклоняло                               318

В ответ порывом ветерка,-

Она смеялась и плясала,

Ласкала их её рука.

И если кто-то это слышал,                              319

То слёз не мог он удержать;

Что может быть печали выше,

Когда теряет сына мать? -

Когда теряется вдруг разом                             320

Всё дорогое, как теперь,

И покидает тело разум

За невозвратностью потерь;

Когда становится обузой                                321

Ещё живого тела прах,

А под ногами небо в лужах

В других привидилось мирах.

Пугаясь всех, не узнавала                              322

Родных, Марьяна, и подруг:

Как в дикой пляске карнавала -

Медведей маски лишь вокруг.

Вновь убегала на болото                                323

И надрывала всем сердца:

Моля о помощи кого-то,

Звала ребёнка без конца.

Исчезла вдруг Марьяна вскоре,                          324

Бесследно канула, как сын.

Нашло покой, должно быть, горе

В глубинах топей и трясин.

И лишь берёзка молодая                                 325

На косогоре у реки

Венки качала, осыпая

Цветов увядших лепестки.

Федот глядел на них угрюмо,                            326

Слеза блестела на лице.

Подолгу он о чём-то думал,

Часами сидя на крыльце.

В висок стучала мысли завязь,                          327

Он повторял себе не раз:

«Всему виной людская зависть

И сатанинский чей-то сглаз.»

Найдя всем бедам объясненья,                           328

Федот винил весь белый свет:

Какие могут быть сомненья,

Когда других виновных нет?

Федот кричал и плакал спьяну,                          329

Грозил кому-то вдалеке

И плыл в мерцании багряном

Закат пурпурный по реке.

Здесь небо лёгкое, как ветер,                          330

Качало перья облаков

А воздух цвёл, прозрачно-светел,

У горизонта берегов.

Вплетался радужною прядью                              331

Закат в подоблачный туман,

Подёрнув синь прозрачной рябью,

Окрасив розовым дома.

А где-то там, за тенью леса,                           332

Туман крадётся вдоль болот, –

Так дух болотный бестелесно

Из полусумрака встаёт.

Там Усафар, дыша дремотно,                             333

Лежал, раскинувшись вдали,

Как первородные болота

До сотворения земли.

      конец первой части.

            УСАФАР

        роман в стихах

            II часть

            Глава  I

     ВЕСЕННЯЯ КАПЕЛь

Весной пропущены все сроки.                            334

Растаял снег, но холода…

Лишь вездесущие сороки

Трещат без умолку всегда.

Сулят хвостатые вещуньи                                335

Тепло под дружную весну.

И впрямь, как будто что почуя,

Присев на старую сосну.

И словно чувствовали токи                              336

Под тонкой кожею коры,

Когда пульсируют там соки

Едва приметно до поры.

Набухли почки выше меры                                337

И даже лопнули слегка:

Дразня, показывают смело

Зелёный кончик языка.

Стволы деревьев, словно луки                           338

Дрожат кручёной тетивой,

А соки бродят  –  сердца стуки,

Спеша зелёной стать листвой.

Пришло волною запоздалой                               339

Весны зелёное тепло

И облака, клубя устало,

Как льды по небу понесло.

В три дня весна нагнала пору,                          340

Укрыв смолистою листвой.

На удивление, так скоро

Всё скрылось в зелени густой.

Да что за диво? Май в исходе                           341

И всё длиннее вечера,

А солнце всё быстрее всходит

И нынче выше, чем вчера!

Пичуги весело запели.                                  342

Звенел разбуженный ручей,

А звон берёзовой капели

Звучал в жестянках всё бойчей.

Кто чем горазд. Любые склянки                          343

Под сок берёзовый годны

И наполняет тень полянки

Капель, как эхо тишины.

            Глава  II

  ЗАГАДКА РАСПИСНЫХ ТУЕСКОВ

Те

, кто для сбора шли подале, –                        344

В разлив Медвежьего ручья,

Уже давненько подмечали:

«Висит посудина, но чья?»

Да не простые чашки-плошки, –                          345

В ряд – расписные туески.

Сплошь разнаряжены берёзки.

Кому-то ладить их с руки.

Приходит кто-то неприметно  –                          346

К утру они уже пусты

И исчезает до рассвета,

Лишь колыхнув едва кусты.

Не захрустит сухой валежник.                           347

Молчит сорочья трескотня.

Тайга безмолвно, как и прежде, -

Тиха, всё тайное храня.

Всех опросили, но к досаде                              348

Никто не найден средь лесов,

Кто бы признался, что их ладил

Иль знал владельца туесов.

Тут и повадились мальчишки                             349

Таскать берёз «ничейный» сок.

Зашли забавы даже слишком –

Пустым был каждый туесок.

Они частенько пировали,                                350

Творя шутейный свой разбой,

И шалость сладкую, едва ли,

Виной держали за собой.

Но был, однажды, странный случай                       351

И, что чужое всем не впрок,

Помог запомнить много лучше

Один таинственный урок.

Вот раз, напившись вволю сока,                         352

Запас готовили домой.

Свалил внезапно сон глубокий

На мох под старою сосной.

Проснулись тоже так внезапно,                          353

Как будто сон был снят рукой

И, покачнувшись, елей лапник

Старушку выпустил с клюкой.

Шубейка старая, оленья,                                354

Да пимы – вот и всё на ней.

Явилась к ним из леса тенью

Она, как призрак прошлых дней.

Кричала что-то им сердито                              355

На непонятном языке

И потрясала, словно битой,

Клюкой в старушечьей руке.

Струхнули сразу чертенята,                             356

Задать хотели стрекача,

Да показалось им занятно

То, что спугнуло сгоряча.

Носиться стали круг за кругом,                         357

Её касаясь и злобя.

Друг похваляясь перед другом,

Забавой тешили себя.

Так шебуршатся белобоки,                               358

Сову найдя средь бела дня:

Вкруг скачут шустрые сороки,

Её щипая и дразня.

Но тут, веселье их наруша                              359

И, обрывая шум и гам,

Вдруг повела себя старушка

Совсем уже не по годам.

В рот пальцы лихо заложила                             360

И звонко в воздухе повис

Над тишью леса заунылой

С разбойным шиком тонкий свист.

Вмиг отозвался лес сердито, –                          361

Ломая с треском бурелом

Неслись без удержу копыта,

Там мчался кто-то напролом.

Всё ближе топот доносило.                              362

Озноб прошиб до самых пят.

Бежать? Так ноги подкосило

У перепуганных ребят.

Страшит сильней, – что неизвестно,                     363

Когда сравнить вам довелось.

Тут вихрем выскочил из леса,

Встав на дыбы, огромный лось.

И, натянув поводьев струны,                            364

Взглянул наездник свысока.

Бровей насупленные дюны

Сердито сдвинулись слегка.

Он с виду грозен был довольно, –                       365

Чернобород и темноглаз.

И страх внушать, порой невольно,

Он мог бы так, как  в этот раз.

Был он огромен непомерно                              366

В одеждах из оленьих шкур.

К тому же в духе был прескверном

И как рассвет дождливый хмур.

Мальчишки встрепенулись разом                          367

И дали дёру, что есть сил.

Лишь зыркнул он сердито глазом,

Их на поляне след простыл.

Тут, молодца схватив за руку                           368

Паучьей хваткой цепких рук,

Вскочила шустрая старуха

Нежданно на лосиный круп.

С версту прогнали их в полшага,                        369

Тем проучить решили всех

И долго слышала ватага

Старухи каркающий смех.

Домой, как ветер, с перепуга                           370

Примчалась быстро детвора.

Что воробьята, друг за другом

Шмыгнули по своим дворам.

Никто не слушал дома толком,                           371

Махнув на выдумки рукой.

Заметив, лишь, довольно колко:

«Придумать надо ж бред такой?

Чтоб скрыть своё же опозданье                          372

Домой – почти на три часа,

Себе придумать в оправданье

Всех приключений чудеса?

А впрочем, всем и так понятно,                         373

Какие ветры дуют тут:

Истории, что так занятны,

К нам от Варвары лишь идут».

            Глава  III

      НЕИЗБЕЖНОЕ ЗЛО

На том всё в памяти осталось,                          374

Никем не принято всерьёз.

В селе подтрунивали малость, –

Как шутка принят был курьёз.

Варвара только, безусловно,                            375

Одна лишь верила друзьям.

Рассказ услышав весь дословно,

Ни в чём не видела изъян.

И так, как будто о знакомой,                         376

Что встретить запросто могла,

Сказала: «Видно, бродит Йома

С Яг-Мортом близко от села.

Уже давно не забредали                                 377

На Усафар с Уральских гор.

Не ах, скажу, какие дали,

Не будь им сказано в укор.»

С восторгом слушали ребята,                            378

Хоть и таился лёгкий страх,

Но было больно уж занятно

Узнать о тайных тех мирах.

Наслышаны о тех рассказах,                             379

Что разносили дети вмиг,

Селяне порешили разом:

«В мозгах старушки явно сдвиг».

Был и Федот того же мненья,                            380

Но уважал за ремесло.

Оно, пожалуй, без сомненья,

Ему однажды жизнь спасло.

Боялся, может, даже где-то,                            381

Но был к избе протоптан путь.

За снадобьем, да за советом

Всё забегал он как-нибудь.

Двадцатый год Федот бирючил,                           382

Пусть не без женщин, иногда.

Всему он жизнью был научен.

Учитель лучший наш – нужда.

Да неуживчив был он больно,                            383

С годами стал несносно груб.

Жил, как хотел себе, – привольно

И всё ему сходило с рук.

И даже в том был на примете,                           384

Что «прилипало» к тем рукам:

Легко он мог обчистить сети

И обобрать чужой капкан.

Но не желал никто с ним ссоры.                         385

В том, так сказать, ему везло

И принят был он, в общем, скоро,

Как неизбежное здесь зло.

И то сказать: порой дороже                             386

Найти украденный пятак,

Чем вору даже рубль, положим,

Простить совсем за просто так.

            Глава  IV

       ПЕВУНьЯ АРИНА

Шло время шагом скорохода,                             387

Чеканя, как курантов бой.

Дни собирались стаей в годы,

Всё оставляя за собой:

Кончались лета листопадом,                             388

Меняя в осень цвет ночей.

Лес отгорал осенним садом

В огне берёзовых свечей.

И таял свет осенний сонно                              389

Под свежесть первых зимних вьюг,

А снег, как пепел невесомо,

Кружился памятью разлук…

Капельный звон дарили вёсны,                           390

Роняя капли тишины

И всё бледней сияли звёзды

Под тонким лезвием луны.

А солнце, словно из берлоги                            391

Лохматый, рыжий великан,

На небосклон ползло пологий

Сквозь нерассеянный туман.

И снова лето! Трелей птичьих                           392

Порхает лёгкий, нотный строй.

Хор голосов в тайге девичий

Кружился ягодной порой.

Но в этом перезвоне лета,                              393

В сплетеньи разных голосов,

Один особо был заметным

Средь обитателей лесов.

Был чист особенно и нежен                              394

Арины тонкий голосок –

И, как дыханье детства, свеж он,

И по-девичьи был высок.

К тому ж, на редкость и красива,                       395

Кто понимал, конечно, толк.

В глазах – и ум, и воли сила.

Волос по пояс мягкий шёлк.

Под вечерок идут на берег.                            396

Играет бликами Уса

И потекут, ей такт доверив,

В расклад, девичьи голоса.

Затянут – песня льётся звонко                         397

Зарёй вечерней вдоль села.

Все песни, что поют девчонки,

Арина за собой вела.

Лились словами незатейно,                              398

Шёл голосами перебор.

Напев, то грустный, то шутейный,

На дальний заносило двор:

«Расплетали ветры                                      399

Косы у берёз.

За туманом светлым

Таял жемчуг рос.

Рыжая над лесом                                        400

Зорюшка-лиса.

Льют за перелеском

Птичьи голоса.

Помнишь, коротали                                      401

Летний свет ночей?

Помнишь, расставались –

Плакал наш ручей?

Там хмельной малиной                                   402

Забродил рассвет.

Был со мной любимый,

А быть может – нет ?

Да приснилось, может,                                  403

Летним вечерком?

Что же так тревожит,

Думаю о ком?

Только не приснилось,                                404

Это знают все, -

Что кольцо дарилось

На реке Усе.

С жемчугом колечко                                     405

В память подарил.

Бедному сердечку

Тихо говорил:

«Коли нету света –                                  406

Меркнут жемчуга.

Солнцем не согрета,

Жизнь их не долга.

Недолга в разлуке                                   407

Женская любовь -

Кто-то здесь от скуки

Заведётся вновь.

Жемчуг замутится                                    408

В глубине ларца

И печаль, как птица

Упорхнёт с лица.»

Так прошли три лета.                                409

Жемчуг на руке.

Только, милый, где ты

Скрылся вдалеке?

Солнышком играет                                      410

На колечке свет -

Здесь не забывают,

А тебя всё нет.»

            Глава  V

    НЕПРИЯЗНь АКСИНьИ

Федот, невольно, часто слушал,                         411

Но сам не знал наверняка,

Что так брало его за душу

Иль… не брало ещё пока?

Стал выделять он голос вскоре,                         412

Что был и выше и нежней

И, на речном плывя просторе,

Тонул в закатах летних дней.

Не ново всё на этом свете                              413

И бес, как прежде, бьёт в ребро,

На голове едва приметив

Волос литое серебро.

Ему – порядком уж за сорок,                            414

Но он не стар ещё совсем

И, доведись, в кулачных спорах

Он доказал бы это всем.

До женщин чувствуя охоту,                              415

Он не терял былой запал

И на Арину, скажет кто-то:

«Федот всерьёз теперь запал.»

Арине – чуть за девятнадцать                           416

И ей Федот ничуть не люб.

Привыкла с детства лишь пугаться –

Был безобразен он и груб.

Она любила лишь природу:                               417

Рассвет зимой и летний день

И, хорошея год от года,

Цвела, как вёснами сирень.

Росла она в семье у дяди,                              418

Оставшись рано сиротой

И как могла, старалась ладить,

Да не всегда всё шло на то:

Арину тайно невзлюбила                                 419

Аксинья, дядина жена.

А что причиною там было?

Так, – несуразица одна.

Своих родных имея дочек,                               420

Не выделяла среди тех,

Да невпопад красива очень

Была Арина, как на грех.

Едва румяна, как с мороза.                             421

Не оторваться, лишь взгляни

И, словно с васильками роза, –

Всегда держала их в тени.