Текст книги "Команда ликвидаторов"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7
Босния и Герцеговина; Баня-Лука
10 августа

Марко очнулся через час. Голова раскалывается, разбитый нос изрядно распух. Скривившись от стучавшей в затылке боли, он смотрит по сторонам.

Город. Салон дорогого автомобиля, припаркованного у тротуара бойкой улицы. Рядом за рулем сидит незнакомец – с безучастным, скучающим видом читает газету. Лет сорок пять, средней комплекции, с оттопыренными пухлыми губами, с реденькой кучерявой шевелюрой и отчаянно похожий на еврея.

– Кто вы? – сипит не своим голосом молодой человек.

Встрепенувшись, еврей бросает на заднее сиденье газету и с сильным акцентом произносит:

– Вы наконец очнулись? Прекрасно. Как вы себя чувствуете?

Марко садится поудобнее, ощупывает лицо и повторяет:

– Кто вы? Где я? И что случилось?..

– Начнем по порядку. Я – дипломат, по совместительству представляю на Балканах спецслужбу одной из дружественных вам стран.

– Дипломат? Спецслужба? – настораживается Матич.

– Вам не стоит волноваться! – Хозяин авто подает платок. – Посудите сами: мои агенты привезли вас в безопасный город Баня-Лука и пересадили в мой автомобиль с дипломатическими номерами; я битый час сижу и жду, когда вы очнетесь… Разве это соответствует поведению ваших врагов?

– Пожалуй, нет. Значит, мы в Баня-Луке? – оттирая с лица засохшую кровь, глядит молодой мужчина сквозь лобовое стекло. – Верно, узнаю… А что же произошло? И где моя девушка? Где Хелена?!

– Спокойно, Марко. Теперь о том, что случилось. Мои люди, сотрудничая с Интерполом, несколько недель пытались выследить бежавшего от международного правосудия негодяя по имени Анте Анчич.

– Знакомая личность! – сверкает сердитым взглядом серб.

– Так вот, через некоторое время мы выяснили, что он, в свою очередь, следит за собственной дочерью – Хеленой Анчич.

– Ах вот в чем дело! Он использовал свою дочь в качестве подсадной утки. Так?

– Примерно так. Его люди вычислили вас в Бихаче и незамедлительно вызвали генерала. Он мчался туда, словно за крупным выигрышем в лотерею… Одним словом, мои сотрудники подоспели в последний момент и сумели отбить вас.

– А девушка? Что с ней?

– Хелену мы спасти не успели.

– Как?! Неужели?..

– Успокойтесь. Я, видимо, не так выразился. Хелена жива, но осталась с людьми бывшего хорватского генерала.

Молодой человек откидывает голову назад, прикрывает глаза и сидит неподвижно несколько долгих минут. Похожий на еврея губастый мужчина его не тревожит…

Наконец, очнувшись, Матич роняет:

– Теперь он запрячет ее так, что мы больше никогда не увидимся.

– Знаете, дорогой Марко, на свете не так уж много укромных мест, – таинственно усмехается дипломат. – Даже матерый хищник Анте Анчич не способен спрятать человека так, чтобы его не смогла отыскать хорошая разведка.

– Разведка? Вы хотите сказать…

– Я уже все сказал. А вы думайте, Марко.

– Но… я сейчас не очень хорошо соображаю. Извините.

Дипломат смеется:

– При капитализме вся справедливость в деньгах, дружище. В деньгах! Это понятно?

– Понятно. Но я, к сожалению, небогат. Сколько вы хотите за спасение Хелены?

– Я?! Побойтесь бога! – картинно изумляется мужчина. – Деньги понадобятся на подкуп людей Анчича и некоторых должностных лиц, на переезды, на командировочные расходы моих агентов, на оружие, снаряжение. И поверьте, я соглашаюсь помочь вам лишь потому, что направления наших общих усилий совпадают.

Кусая губы, серб напряженно размышляет…

Он казначей правительства в изгнании. Он ведает всеми денежными потоками, от которых подпитываются сотни тысяч семей несчастных сербов, в одночасье лишившихся родины. Потоки невелики, но благодаря различным фондам, банкам, движениям и меценатам – имеются. Что, если одолжить небольшую сумму, а потом потихоньку отдавать?.. Он же не вор. Он же не украдет их.

– Сколько? – повторяет серб.

– А вы точно решили спасти девушку?

– Да. Сколько?

– Точную цифру я сообщу позже.

– Позже? А как мне вас найти?

– Слушайте и запоминайте. Первое: никто не должен знать о нашем разговоре – от этого зависит жизнь Хелены. Второе: вам необходимо вернуться в Белград и сделать вид, будто ничего не произошло. И третье: вот вам ключ от сейфовой ячейки в Белградском строительном банке. Связь исключительно через нее.

– Я все понял. Когда я должен явиться в банк?

– Двенадцатого августа. Ровно за один час до закрытия.

Часть II
Лайнер «SEA DREAM»

Глава 1
Адриатическое море – Ионическое море
11–12 августа

– Знаешь, когда главный хорват заглянул внутрь танка и стал шарить лучом по всем углам, я потащил из кармана отвертку, – качает головой Иваныч.

– Неужто пошел бы в рукопашную?

Он допивает коньяк и пожимает плечами:

– Сейчас-то все по-другому видится. А тогда, мож, и пошел бы…

Мы сидим в каюте старшего механика. На столе – полбутылки хорошего коньяка, бутерброды с копченой колбаской, шпроты и апельсиновый сок. Каюта одноместная, весьма удобная и комфортабельная. Как ни крути, а старший механик на судне – величина.

За прямоугольным иллюминатором быстро сгущаются сумерки. Свободные от вахты члены экипажа отдыхают в каютах; пассажиры веселятся и проводят время в ночном клубе, двух уютных ресторанах, трех барах, кинозале и музыкальном салоне большого круизного судна.

Егор Иваныч подливает в рюмки.

– И как ты сообразил спрятаться в шлюз-то? До сих пор удивляюсь. И руки до сих пор трясутся – ей-богу! Думал, щас открою, а там – здрасьте вам!..

– Сообразишь тут, когда тяжелые берцы над головой каблучищами стучат. Еле гайку успел отвернуть. Надо было сразу туда лезть.

– Дык никто ж не ожидал от погранцов такого шмона! Горский мрачнее тучи по судну ходит. Связывался по спутнику с пароходством, жаловался.

– А что они?

– Приказали обстоятельную докладную составить. Будут через МИД разбираться.

Мы поднимаем рюмки и пьем за успех операции.

– А что было потом? – цепляю вилкой шпротину.

– В смысле?

– После проверки цистерны они сразу свалили?

– Не-е. Еще с полчаса по судну шныряли. А главный (ох и умная сволочь, я тебе скажу!) повелел открыть для осмотра цистерну с чистой питьевой водой.

– И осмотрел?

– А то! Сам лично воткнул башку в люк и осветил фонариком все углы…

Так за неспешным разговором мы допиваем остатки коньяка и прощаемся. Хочу лечь пораньше, ввиду того что под утро заступать на вахту. Да и девчонку следует отпоить горячим чайком – с непривычки она здорово промерзла в воде. После часового купания в цистерне мне пришлось тащить ее до каюты на руках. В каюте она сразу заперлась в туалете и долго освобождала желудок, потом упала на постель. Когда я уходил – спала мертвецким сном…

Спустившись на нижнюю жилую палубу, подхожу к каюте, сую в замочную скважину ключ, и… дверь оказывается незапертой.

– Что за черт?! – обрывается сердце. – Точно помню: запирал замок!..

Захожу в свое жилище. Пусто. На кровати, где спала Хелена, лежит скомканное одеяло.

Быстро осматриваюсь, заглядываю в шкафы. И выбегаю в коридор…

* * *

Сказать, что она замерзла, – не сказать ничего.

Русский здоровяк, назвавшийся Евгением, помогал выбраться из огромной емкости, а Хелену покачивало от слабости и трясло от холода. Сделав же десяток шагов, она едва не упала – в глазах потемнело, стало трудно дышать…

Окончательно она очнулась в знакомой каюте на постели, заботливо укрытая теплым одеялом. Долго лежала, разглядывая забавный фотопортрет высунувшего язык Эйнштейна. Согревалась и ворошила накатившие воспоминания…

Вначале мысли лениво перенеслись в самое счастливое время.

В пятнадцать лет юную девушку не занимали послевоенные проблемы раздела политической карты поверженной Югославии. Нередко она вообще забывала название этой страны и беззаботно порхала через Атлантику: то в Южную Америку, когда у матери выдавалась интересная командировка или несколько дней спокойного отдыха на побережье; то к отцу в Европу, если у того вырисовывалась неделька-другая мирной жизни. Затем свои коррективы внесла учеба на факультете права Колумбийского национального университета в Боготе. В связи с загруженностью Хелена стала реже летать через океан, зато живой и пытливый ум порождал один вопрос за другим. Что же на самом деле произошло на родине отца? Что за человек – Анте Анчич? Что исповедует и какие идеалы защищает? И почему о нем ходят самые противоречивые слухи: о криминальном прошлом, об убийстве ооновских миротворцев, о преступных приказах расстреливать мирных жителей Сербской Краины, о международном розыске и об аресте Гаагским трибуналом…

Вопросов было невероятно много, а отвечал на них бывший генерал-лейтенант и начальник Инспектората вооруженных сил Хорватии невнятно и с неохотой. А пару лет назад в жизни Хелены появился молодой серб Марко Матич – смелый и целеустремленный молодой мужчина. Общаясь с ним, она почувствовала необыкновенную легкость и услышала удивительно простые ответы на большинство из своих вопросов.

* * *

Битый час бродим с Егором Ивановичем по судну в поисках сбежавшей девчонки. Понятно, что она прячется на «Sea Dream» – вокруг море с пугающей мглой южной ночи и ни одного огонька на полсотни верст. Вряд ли найдется желающий добровольно сигануть за борт – даже среди тех, кто умеет отлично плавать.

– От зараза! – приглушенно ругается мой пожилой напарник. – Ты ж говорил, она успокоилась, поумнела!

– Только по поводу «успокоилась». Про ум я ничего не говорил…

В людные места девчонка наверняка не сунется – видок у нее еще тот: мятая простенькая одежонка и мужские резиновые тапочки, сидящие на миниатюрных стопах подобно ластам. Это большой плюс, сужающий зону поиска и отчасти облегчающий нашу задачу. Однако имеется и огромный минус – нас всего двое.

Проверив за час две палубы, находим в одном из шкафчиков с уборочным инвентарем резиновые тапочки, щедро пожертвованные мной Хелене. Это уже кое-что.

Решаем повысить эффективность поисков. Разделяемся. Иваныч отправляется прочесывать судно с кормы – от машинного отделения; я иду на бак. Через час встречаемся в центре судна – под ночным клубом. Безрезультатно. Ищем дальше…

По судовым низам мы проползали почти всю ночь – вплоть до моего заступления на вахту.

– Ладно, иди в машину и не кручинься, – хлопает по плечу Иваныч. – Никуды она не денется. Ну, а захочет пошуметь-поскандалить – так, опять же, доставят к капитану. А Горский в курсе твоего положения.

В принципе стармех прав: прыгать за борт Хелена не отважится, а поиски можно продолжить и позже.

* * *

После относительно безмятежных воспоминаний о юности она мысленно переносится в настоящее время.

Казалось бы, столь щепетильное положение не имеет шансов на долгие и крепкие отношения. Он – один из лидеров сопротивления Республики Сербская Краина, она – дочь хорватского генерала, руководившего разгромом этой республики. Ан нет – знакомство крепнет, дружба перерастает в любовь.

Хелена сбрасывает одеяло, садится. Мечтательно глядя на багровый закат, улыбается… Но вскоре улыбка сходит с лица – она обводит убогое убранство простенькой каюты осмысленным взглядом. Почему она здесь? И с чего начался этот кошмар?

Девушка восстанавливает в памяти последние дни. Встреча с Марко на границе Хорватии и Боснии, поездка на автомобиле с боснийскими номерными знаками и глухой тонировкой стекол. Наконец, страстная ночь в крохотной квартирке двухэтажного каменного дома на окраине скромного Бихача. Стрельба, погоня и авария произойдут позже – солнечным утром. А что же случилось до того?

До Загреба был довольно долгий и утомительный путь, начавшийся в Боготе, из которой она вылетела рейсом компании «Air France». Самолет приземлился в парижском международном аэропорту имени Шарля де Голля. Затем последовали короткий (в сравнении с трансатлантическим) перелет в Италию и тихая ночь в миланском отеле. Ранним утром ее разбудил телефонный звонок и радостный голос Марко, предлагавший увидеться через трое суток на хорватско-боснийской границе. Все это, включая замечательную поездку через север Италии и Словению, она помнила смутно, ибо пребывала в легкой прострации, предвкушая скорую встречу с любимым.

Стоп! Ей же множество раз за поездку по Европе пришлось ловить на себе осторожные взгляды незнакомых мужчин. Повышенное внимание льстило – она молода, красива, обладает отменной фигуркой и гладкой кожей с ровным бронзовым загаром. Но было ли это простым любопытством голодных самцов?

Первый такой взгляд по-над раскрытой газетой Хелена заметила в северо-восточном предместье Парижа. А потом началось настоящее преследование: от парижского аэропорта до самого Загреба она смущенно отворачивалась, подмечая внимательное изучение со стороны представителей сильного пола. Что это было – плоды ее воображения или за ней действительно пристально наблюдали?

Она поделилась своими опасениями с отцом, а тот лишь посмеялся. Она вознамерилась рассказать о сомнениях Марко, но не успела. Или не захотела показаться трусихой… А зря, ибо теперь отчетливо видит связь между той слежкой и похищением ее русскими спецслужбами.

– Да уж, друзья! – горько усмехается девушка, припомнив слова Евгения. – Так я тебе и поверила!

Встав с постели, она находит свои вещи. Одежда успела высохнуть, а вот с обувью беда: хозяин каюты выдал огромные мужские резиновые шлепанцы, совершенно не державшиеся на миниатюрных ступнях.

Одевшись, она допивает давно остывший сладкий чай, подходит к двери и осторожно тянет за ручку… Закрыто.

* * *

Отдежурив на вахте, иду в столовую экипажа. Башка гудит от недосыпа и усталости, настроение хреновое.

Основная масса членов команды успела позавтракать; за столиками просторного помещения столовой в общей сложности сидят человек десять-двенадцать. Проехав подносом по раздаче, присаживаюсь по соседству с молодыми стюардами в белоснежных рубашках. Парни допивают кофе, негромко переговариваются и никуда не спешат – видно, отработав смену, радуются восьми часам предстоящего отдыха.

Я же, напротив, торопливо поглощаю завтрак, обдумывая план по поиску сбежавшей «посылки». На ум ничего не приходит. Значит, вместо отдыха буду тупо бродить по палубам и коридорам…

Слух отключен. В фоновом режиме до моих ушей доносится какофония звуков: шаги, стук вилок о тарелки, льющаяся из крана вода на камбузе. И неразборчивая речь пополам со смешками.

Дожевав шницель с макаронами, трясу головой – возвращаюсь в реальность и приступаю к чаю. Вскоре ловлю себя на том, что прислушиваюсь к высокому мужскому голосу. Говорит один из стюардов, другие слушают и посмеиваются.

«Стюард» – громко сказано. На самом деле красивым словцом британского происхождения именуется обычный рахитичный подросток с ершиком непослушных волос на голове. Голосок высок и слащав; глазки бегают, как у интенданта, осознавшего грешность своего земного бытия; юношеский румянец алеет на прыщавых щеках, пухлые пальцы с мозолями от ночных мастурбаций нежно сжимают пустую кофейную чашку.

Признаюсь: ни голос, ни его обладатель симпатий во мне не вызывают. Зато интригует смысл сказанного:

– …На моей палубе в триста двадцать третьей каюте такая красотка живет – закачаешься! – доверительно повествует он, осклабив щербатый рот в коронной улыбке «олигофрен в засаде». – Я даже пару раз прибраться заходил в неурочное время.

– А она? – азартно интересуются товарищи.

– Она встречается с женатым мужиком из триста девятой…

– Ого! Вот сука! А смуглая, говоришь, сама приперлась?

– Сама – вот те крест! – дважды осеняет себя крестом пухлый подросток.

– Ты выяснил, кто она, с какой каюты?

– Не успел. Она ввалилась, что-то тараторила с диким акцентом. Растрепанная, босая… Я налил водки – она выпила и вырубилась. Проснется – выясню.

– Смотри, не нарвись. Горский узнает – в два счета спишет на берег…

Последние фразы вынудили меня допить чай и осторожно повернуть голову в сторону соседнего столика. Дабы получше запомнить внешность оратора.

* * *

В одном из ящиков письменного стола отыскалась нужная вещица – небольшие ножницы. Развинтив две половинки, Хелена просовывает одну в замочную скважину, присаживается рядом на корточки и принимается ковырять внутренности механизма. Она делает это так усердно, словно знакома с искусством взлома.

Попытки с тридцатой или сороковой удача поворачивается лицом: в замке что-то хрустит, видимый сквозь щель между дверью и косяком язычок исчезает. Приоткрыв дверь, девушка выглядывает в коридор. Прислушивается…

Никого.

Огромные тапочки не позволяют быстро и бесшумно перемещаться по коридору. Да и видок у нее из-за них глуповатый. Уж лучше босиком. А вот и подходящая дверца, за которой их можно оставить.

Куда же теперь? Куда?!

Да, босиком гораздо лучше. Коридор приводит к трапу, а тот – к развилке. Она поворачивает к выходу на открытую палубу и натыкается на пугающую черноту вокруг освещенных палуб корабля. О боже! Хелена так обрадовалась внезапной свободе, что не подумала о времени, счет которому совершенно потеряла.

Итак, снаружи ночь и мечтать о побеге с «Sea Dream» – бесполезное занятие. Не так уж хорошо она плавает, чтобы помышлять о подобных подвигах. Вот если бы сейчас светило солнце, а на горизонте виднелся берег!..

Что же делать? Вернуться в каюту русского здоровяка Евгения? Нет уж. Лучше поискать укромное местечко и до поры спрятаться. Должно же найтись на огромном судне такое местечко!..

На нижних палубах слишком пустынно, сумрачно и жутковато. Она решает подняться выше – туда, откуда доносится музыка. Снова трап, коридоры, развилки… Наконец, девушка попадает на первую пассажирскую палубу. Бог знает, сколько здесь кают и какого они класса, но в коридоре то и дело маячат фигуры пестро одетых людей. Это определенно пассажиры круизного судна.

Хелена крадется по коридору и наблюдает за выходящей из каюты большой компанией отдыхающих. Народец поет песни, шумит, пританцовывает и перемещается крайне неуверенной походкой. А последний – самый пьяненький – прикрывает за собой дверь, позабыв запереть ее на ключ.

«Впрочем, – крадется девушка вдоль стены, – в каюте запросто могут оставаться люди. Или русские слишком много пьют, чтобы заботиться о сохранности своих вещей…»

Дверь не заперта, а из каюты не доносится ни звука. Она мягко берется за ручку, поворачивает ее, делает шаг и… вдруг слышит кашель внутри каюты. Но это полбеды. Боковым зрением она замечает две фигуры, появившиеся в конце коридора. Это Евгений с пожилым приятелем, помогавшим входить и выходить из цистерны с водой.

Выбора нет. Она бросается назад – к трапу, не оглядываясь, сбегает вниз по ступенькам. Успели ее заметить? Если да, то она пропала.

Ниже Хелена спускаться не желает – где-то там находится опостылевшая двухместная каюта, из которой только что удалось улизнуть. Она бежит по незнакомому коридору. Его стены темнее, чем на пассажирских палубах, освещение и убранство скромнее…

Добежав до середины, резко останавливается. Глаза округляются от ужаса, пальцы сжимаются в кулаки. Впереди – на другом конце длинного коридора находится другой трап, и по его ступеням с неторопливой уверенностью спускается мужчина, похожий на Евгения.

Она отступает, руки беспорядочно шарят по стене… Господи, неужели из этого дерьма не отыщется выход?!

И выход отыскался. Стена, к которой девушка прижималась спиной, вдруг уходит назад; кто-то хватает ее за руку и резко дергает. Хелена от неожиданности вскрикивает, и в ту же секунду чья-то ладонь зажимает ей рот.

* * *

Каюта пухленького стюарда расположена на палубу выше моего двухместного жилища. Здесь поярче освещение, коридорная кишка не делает резких поворотов и нет глухих тупичков.

Выследив этого урода, приступаю к операции, разработанной с Иванычем за несколько минут. Суть ее проста: действовать без крови, а самое главное – без шума.

После завтрака в столовой экипажа прошло не более четверти часа. Подходим с Егором Ивановичем к каюте. Я прячусь сбоку, он становится точно против двери, стучит.

Тишина.

Стармех вопросительно глядит на меня.

«Давай-давай, – показываю жестами, – он точно здесь».

Иваныч повторяет стук.

За дверью слышится шорох, но открывать хозяин не спешит.

– Немедленно откройте каюту, – требовательно дергает за ручку Иваныч, – или я прикажу взломать дверь!

Щелкает замок, и дверь медленно распахивается. В проеме появляется помятая рожа стюарда.

– Я вас слушаю.

– Это я тебя слушаю, большеголовый задрот! – толкаю его внутрь и спрашиваю прокурорским тоном: – Где девчонка?

Заикаясь, он что-то лепечет. Чует, мышка, что попалась.

Бегло осматриваю служебную двухместную каюту. Странно, но Хелены нет.

– Где девчонка? – хватаю его за грудки.

– Не понимаю, – таращит глаза стюард и отупело мотает головой, на всякий случай по всем осям. – О ком вы?..

За наглое вранье ему тут же прилетает в репу. Несильно, но поучительно.

– Вот она! – доносится из-за спины голос Егора Ивановича. – Ну, здравствуй, сердешная! И не тесно тебе тута?

Оборачиваюсь. Стармех стоит возле раскрытых дверок платяного шкафа и, добродушно посмеиваясь, протягивает девице руку. Та скукожилась под висящей на плечиках одеждой. Вид у нее жалкий и перепуганный.

Накипь гнева делает свое дело: бью паршивца с разворота в печень.

– Она сама пришла ко мне в каюту, – поскуливает, лежа на полу, стюард. По щеке течет маленькая скупая мужская сопля. – Я буду жаловаться на вас капитану. Завтра же напишу докладную…

Мне страстно захотелось по-настоящему контузить мальчишку, но я сдержался – слишком уж разные у нас весовые и геометрические параметры. Черт с ним, пусть живет.

Итак, первая часть нашего плана выполнена – сбежавшая «посылка» найдена и возвращена временному владельцу. То есть мне. А жалобы и скулеж пострадавшей стороны – элементы из второй части, которая начинается с появлением в дверном проеме грузной фигуры капитана Горского.

– А чего тянуть до завтра? – гремит его густой и немного уставший голос. – Жалуйся прямо сейчас – слушаю.

Такого поворота событий молодой стюард не ожидал. Поднявшись и все еще держась за ушибленную печень, он виновато смотрит на Горского. И шепчет:

– Извините. Больше не повторится.

– Значит, так, – резюмирует капитан, – вся эта история с пассажиркой в твоей каюте должна умереть, не родившись. Друзьям скажешь: придумал, чтобы развлечься. Понял?

– Так точно, – по-военному отвечает тот.

– И отныне ты у меня на карандаше. Одно замечание – вылетишь из пароходства. Не с моего судна, а вообще из пароходства. Вопросы есть?

– Нет.

Ведем с Иванычем девушку в мою каюту. Она обиженно молчит и послушно шлепает босыми ногами по прохладному полу.

– Уважаю Горского, – довольно подмигивает стармех. – Скажет – как отрежет.

Согласен. Наверное, капитан большого судна и должен быть таким: разумным, строгим, справедливым. И обязательно большим. А то каждый плюгавый разносчик пиццы начнет качать шишку, и тогда закончится порядок под небесами.

– Стоп. Вспомнил об одном дельце… – Хватаю девицу за шкирку: – Ну-ка поворачивай на палубу.

– Чего затеял-то? – шепотом интересуется стармех.

– Я должен ее сфотографировать и отправить фото одному человеку…

Выходим на ближайшую палубу. Здесь – никого и хорошее дневное освещение.

– Становись к леерам, – достав сотовый телефон, командую Хелене. – И страдание, пожалуйста, убери с лица. Улыбнись!

– Да пошел ты!.. – тихо огрызается она.

– Вот умница! – делаю удачный снимок и тут же отправляю генералу Борщевскому.