Текст книги "Казачество. История вольной Руси"

Автор книги: Валерий Шамбаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

В Москву прибыли летом или осенью 1583 г. Иван Грозный высоко оценил победу казаков, все «вины им отдал», наградил. Но о царских панцирях для Ермака столичные документы не упоминают нигде. Перечисляется, что Грозный жаловал казаков «деньгами и сукнами», а Ермака и атаманов «золотыми». Царь собирался немедленно послать подмогу, но убедился, что зимний поход через горы нереален и отложил его на весну. А в марте он умер. И все пошло через пень-колоду. Черкаса и Болдырю правительство задержало в Москве как консультантов по сибирским делам. А за Урал направило Семена Болховского, Ивана Киреева и Ивана Глухова, выделив им всего 300 стрельцов, да и то две сотни предписывалось набрать самим. Это были не профессионалы, а новобранцы из крестьян и посадской голытьбы.

Тем временем казаки Ермака «гуляли» по Сибири, «приводя под государеву руку» племена. Свою базу они перенесли из тесного Кашлыка на Карачин остров в устье Тобола. Отсюда на лошадях и стругах совершили походы по Иртышу, Тавде. Одни племена присягали добровольно. Другие, хоть и вышли из-под власти Кучума, но и казакам покоряться не желали. Их приходилось подчинять с боями. В схватках погибали казаки, пал атаман Никита Пан. Но одерживались победы. На Вагае был еще раз разгромлен и взят в плен Маметкул. Однако и трудностей не убывало. Летом 1584 г. не удалось запасти достаточно продовольствия. О причинах остается лишь догадываться – то ли погодные условия выпали неблагоприятные, то ли враги отогнали дружественные племена, снабжавшие казаков. А отряд Болховского прособирался долго, выступил поздно. И дорога для воинов, набранных с миру по нитке, оказалась слишком тяжелой. Все грузы, в том числе продовольствие, они бросили на перевалах. Прибыли к Ермаку в ноябре. И такая подмога обернулась бедствием.

Зимой в лагере настал голод. Первыми начали умирать самые слабые – стрелецкие новобранцы, измученные дальним переходом. Умер и Болховский, да и казаков поубавилось. Едва спали морозы, Ермак отправил на Русь Киреева, который повез пленного Маметкула и донесение с просьбой о помощи. С началом весны казаки смогли выходить на рыбалку, положение немного улучшилось. Однако и враги не дремали. Первый удар нанес Карача. Явились его гонцы с известием, что влиятельный мурза признает себя русским вассалом, но за это умоляет о защите от теснящих его казахов. К нему отправился Кольцо с отрядом в 40 человек. В их честь был устроен пир, голодные казаки набросились на еду и питье, а когда захмелели, были подло вырезаны. Ермак, обеспокоенный отсутствием вестей от них, послал на разведку отряд Якова Михайлова. Его тоже уничтожили. И вскоре местные сообщили о приближении войска Карачи.

Ермаковцы перебрались из лагеря в укрепленный Кашлык. Но Карача на штурм не полез. Обложил крепость со всех сторон, надеясь выморить голодом. Блокада продолжалась с Великого поста до «пролетия». Заметив, что бдительность противника ослабла, Ермак выслал самых крепких и умелых бойцов под командованием Матвея Мещеряка. Ночью они пробрались мимо караулов и напали на ставку Карачи. Погромили, убили двоих его сыновей. Татары, опомнившись, стали окружать смельчаков, они отбивали атаки. А Ермак из крепости пошел на вылазку. Ошеломленные и растерявшиеся неприятели ринулись в бегство.

Казалось, все беды позади. Но подмоги из России все еще не было, и Ермак не знал, когда она придет. А местные жители жаловались, что Кучум, обосновавшись в южных степях, не пропускает бухарских купцов. Роль торговли со Средней Азией была в Сибири очень велика. Оттуда в обмен на меха поступали ткани, хлеб, рис. И Ермак, оставив в Кашлыке Глухова с уцелевшими стрельцами, предпринял свой последний поход, к верховьям Иртыша. Опять с боями, приводя в подчинение здешних князьков. Казаки осадили крепость Кулары, но взять не смогли. Ермак ободрял соратников, ничего, мол, на обратном пути «приберем». Дошли до Шиш-реки, но возвращались уже «прогребаючи все городки и волости». Не исключено, что у казаков кончались боеприпасы.

А Кучум и Карача, вновь объединившись, подняли все силы. И выслали агентов, сообщивших Ермаку, будто видели бухарских купцов на Вагае. Не дойдя всего 100 верст до Кашлыка, казаки повернули в эту реку. Прошлись по ней впустую, никого не нашли. И остановились на ночлег в устье Вагая. Измученные скитаниями, казаки утратили бдительность. На руку Кучуму сыграло и ненастье. Ночью 5 августа 1585 г. татары скрытно подобрались к лагерю и ударили. В более поздних хрониках возникла версия, будто вся дружина полегла, но ранние источники показывает, что часть казаков спаслась [171]. О том же говорят татарские предания. А версий гибели атамана несколько. По одной он прикрывал отход – главное было столкнуть струги на воду и отчалить от берега. Ермак был тяжело ранен богатырем Кучугаем, и, бросившись вплавь за судами, утонул. По другой, он отбивался уже на стругах и, будучи раненым, упал в реку… Казаков осталось всего 90. Их возглавил Мещеряк. На общем совете со стрельцами Глухова решили – уходить на Русь. Но и Кучуму победа впрок не пошла. Кашлык захватил его соперник Сеид, на сторону которого перекинулся Карача.

А на Руси тем временем кончились неурядицы, связанные со смертью Ивана Грозного. При новом царе Федоре Иоанновиче власть крепко взял в руки Борис Годунов. И вести, привезенные Киреевым, его встревожили. Годунов забил тревогу, была срочно собрана рать воеводы Мансурова из 700 стрельцов и служилых казаков. Но, как уже отмечалось, в Сибирь и из Сибири вели разные пути. Мансуров опоздал всего чуть-чуть и разминулся с Мещеряком. Увидел Кашлык в руках татар. Попытался догнать ушедших казаков, поплыл вниз по Иртышу до Оби, но не догнал. Наступали холода, реки стали замерзать. И рать Мансурова остановилась у устья Иртыша, срубив Обский городок, стала объясачивать местных хантов.

Мещеряк же с казаками встретил в Москве прохладный прием. Царь «на них не опалился», но и наград не последовало. А Годунов стал снаряжать новое войско. Во главе были поставлены Василий Сукин и Иван Мясной. В состав рати вошел и отряд Мещеряка, и прежние посланцы Ермака, все еще находившиеся в Москве, Черкас Иванов и Болдыря «со товарищи». В наказе воеводам предписывалось не ввязываться в сражения и закрепляться в Сибири строительством крепостей. В 1586 г. воины Сукина и Мясного перешли Уральские горы и заложили г. Тюмень. В 1587 г. в Сибирь прибыли еще 200 стрельцов и казаков Данилы Чулкова. Под его начало перешли и ермаковцы. Отряд основал г. Тобольск всего в 15 верстах от Кашлыка. Сеид-хану и Караче такое соседство, конечно, не погравилось. Они напросились на переговоры, но привели 500 воинов. И встреча вылилась в столкновение. В жестоком бою погиб Мещеряк, однако врага разгромили. Победителям достался и Кашлык, но он был уже не нужен – новой столицей Сибири стал Тобольск.

10. ЗАПОРОЖЦЫ И УНИЯ

Две славянских державы, сложившихся в Восточной Европе, Россия и Речь Посполитая, отличались, как небо и земля. Одна была православной монархией, где сильная власть царя опиралась на устои Православия и дополнялась широким земским самоуправлением народа. Другая – оплотом католицизма. И аристократической республикой, где магнаты и шляхта ставили во главу угла собственные «свободы». Заседая в сенате и сейме, выносили постановления, выгодные им самим, всячески ограничивали власть монархов. После смерти Сигизмунда II паны сделали пост короля выборным и ввели право «вето». Достаточно было одному депутату сейма крикнуть: «Не позволям!» – и решение не проходило. С этого времени короли стали полностью зависеть от магнатов, способных заблокировать любой их шаг.

Но простонародье никаких прав не имело вообще. Подати были самыми высокими в Европе. В 1566 г. был принят Статут, согласно коему владеть недвижимостью могла только шляхта. А крестьяне, не только крепостные, но и свободные, должны были арендовать землю у дворян, попадая при этом в их полную юридическую власть. Суды осуществляли помещики. И любой шляхтич мог безнаказанно ограбить, изувечить, убить простолюдина (в России право жизни и смерти принадлежало одному лишь царю). Для «хлопа» добиться справедливости было невозможно.

Что же касается казаков, то обещания, которые им надавали, остались пустым звуком. Реестровых так и не уравняли в правах со шляхтой. Правда, допустили, что реестровые могут владеть землей, но без закрепления этого в законе. Юридический статус казаков остался неопределенным. А низовцов не уравняли в правах с реестровыми. Ну а после сожжения ими Стародуба о том, чтобы базироваться возле Чернигова, разумеется, не могло быть речи. И в 1580-х гг. возникла Запорожская Сечь. Впрочем, термин «Сечь» не географический и не организационный. Запорожское Войско называло себя Кошем. А Сечь означает засеку, укрепление. Она несколько раз меняла свое место, а в конце XVI в. расположилась возле устья р. Чертомлык. Внутри укрепления строились курени – казармы. Впоследствии их количество было традиционным – 38. Каждый курень являлся самостоятельной общиной, выбирал куренного атамана. Каким образом сложилась такая структура, представляется очевидным – если на Дону разные отряды селились отдельными городками, то в Запорожье они объединились, став куренями, об этом свидетельствуют и названия куреней – Донской, Каневский и т. п.

В Сечи жило около 3 тыс. казаков. Ежегодно 1 января проводилась рада – круг, где выбирали кошевого атамана и старшин: судью, писаря и есаула. По жребию распределяли между куренями реки для рыбных и звериных ловов. Вырабатывали совместные предприятия. Быть запорожцем – значило принадлежать к какому-нибудь куреню. Но прием был легким. Задавалось всего два вопроса. Верует ли человек в Господа Иисуса Христа и Пресвятую Богородицу, и желает ли биться с басурманами. Два «да» – и ты казак. Принимали и поляков, русских, белорусов, даже татар и турок (но при условии перехода в христианство). Почему так просто? Потому что никаких благ и выгод звание запорожца не сулило. Зато лишений и опасностей – хоть отбавляй. Из походов нередко возвращалась половина, а то и меньше. Не по нутру такая жизнь, ну и иди себе, никто не держит. Погиб – Царствие Небесное. А из тех, кто оставался и приживался, выковывались настоящие казаки.

Запорожцы объявляли себя «лыцарским братством». И законы их в целом были такими же, как у других вольных казаков. Единство, взаимовыручка, равный раздел добычи, смертная казнь за предательство, убийство товарища, воровство, мужеложство и прочие тяжкие преступления. Но была и особенность – безбрачие. Женщины в Сечь не допускались под страхом смерти, а за «блуд» били киями. Легенда гласит, что подобные правила ввел Вишневецкий по образцу Мальтийского рыцарского ордена. Так это или нет, но правила были вполне рациональными. Народ в Сечи собирался разношерстный, и наличие женского пола запросто могло разложить «лыцарство». Были и женатые запорожцы. Но их семьи жили в городах или на хуторах, на зиму мужья возвращались к ним, а весной приходили в Кош для участия в походах. Сечевики к таким относились свысока, презрительно именовали «сиднями», «гнездюшниками». А постоянным ядром была безбрачная «сирома» («сиромаха» – волк).

Поэтому применительно к запорожцам говорить о какой-то генетической преемственности не приходится. Преемственность шла сугубо на уровне традиций. А само слово «казак» на Украине приобрело три значения. Первое – реестровые днепровские казаки. Второе – разноплеменные запорожцы. Наконец, и крестьяне всеми правдами и неправдами стремились обозначить себя «казаками», потому что только в этом случае могли быть свободными землевладельцами. Если ты не казак, то «хлоп» со всеми вытекающими последствиями. Иной градации польское право не знало. Кстати, и термин «Украина» по смыслу отличался от нынешнего, он применялся только в прямом значении, «окраина». В документах того времени фигурируют Польская Украйна, Московская Украйна (южное порубежье), Сибирская Украйна.

По окончании войны с Россией казаки принесли Баторию массу хлопот. От хана и султана опять пошел дождь жалоб на них. Украинский историк С.А. Лепявко просуммировал цифры, и оказалось, что только по данным, попавшим в эти жалобы, казаки в 1570–1580 х гг. совершили более 40 нападений на турок и татар, угнали 100 тыс. быков и овец, 17 тыс. коней, взяли 360 тыс. злотых деньгами. Баторий же вел себя хитро. Реагировал так, как ему выгодно. Когда казаки поймали и выдали ему молдавского господаря Янку Саса, бежавшего от турок со своими богатствами, король его убил, а казну присвоил и султану не вернул. Но когда казаки разрушили Бендеры, и турки грозили войной, Баторий ради примирения казнил 31 казака и возвратил захваченные ими пушки.

Казаки по-прежнему пользовались покровительством украинских магнатов, в их предприятиях участвовали Вишневецкие, Острожские, Збаражские, Заславские. Панам это было выгодно. Ну куда, спрашивается, казакам было девать 10 тыс. овец, угнанных от Аккермана? А магнату скупленные подешевке стада и отары оказывались очень кстати. А из внутренних областей Речи Посполитой крестьяне вовсю бежали от шляхетского гнета и произвола. Устремлялись на пустующие земли Поднепровья и Приднестровья – под защитой казаков эти территории стали более безопасными, чем раньше. Но этим пользовались и местные паны, приманивая беглецов к себе. Давали льготы на 5, 10 лет. Не мешали новым подданным и «оказачиваться», пусть обороняют хозяйские земли, пусть ходят в набеги, умножают скот и добро. В результате именно украинские магнаты стали в Польше самыми богатыми.

У короля на панов управы не было никакой. Но и с казаками он сладить не мог. В 1585 г. хан Ислам-Гирей опять прислал жалобу на нападение, угрожая набегом. Баторий послал в Сечь дворянина Глембовского, чтобы вернуть татарам награбленное, однако казаки возмутились и посланца утопили. Впрочем, когда Ислам-Гирей выступил на Украину, казачьи челны встретили его на переправе у о. Таван, вступили в бой на воде, перебили 3 тыс. татар, захватили их лодки с седлами и припасами и сорвали набег.

Но в 1587 г. Баторий умер. И на престол был избран шведский принц Сигизмунд III Ваза, хотя и выходец из протестантской страны, но ярый католик. Ближайшим его советником стал папский нунций, страну наводнили иезуиты. Если многие украинские и литовские паны еще сохраняли православную веру, то иезуиты принялись переманивать в католицизм их сыновей. Открыли сеть своих школ. Сигизмунд покровительствовал и подыгрывал им, давал католикам преимущества при выдвижении на важные посты, так что сменить веру становилось выгодно. Во внешней политике Польша стала вернейшей опорой Рима и германских Габсбургов, под влиянием папы и императора Сигизмунд втянулся в антитурецкую коалицию. Но расплата была суровой. Хан Кази-Гирей в 1589 г. двинул всю орду на Украину. Своевольная шляхта приказ о мобилизации проигнорировала. Татары докатились до Львова, встали лагерем у Тернополя и разослали загоны, опустошая страну.

Достойно проявили себя только запорожцы. Выступили из Сечи на перехват и встретили татар, когда они уже уходили, на Днестре. Напали на один из загонов и разгромили. Кази-Гирей, услышав шум боя, поспешил на выручку и окружил казаков. Но они устроили табор, заслонившись возами, и отбивались. Хан бросал на них все новые отряды. Как писали потом запорожцы, «враг на нас потопом пошел, чего мы перед тем в битвах никогда не видели». Отбили несколько атак, а затем вышли из табора и ударили прямо на ханскую ставку. Кази-Гирей был ранен, погиб его двоюродный брат, несколько мурз. И татары отступили. В битве они потеряли 9 тыс. воинов, был освобожден огромный полон.

И, тем не менее, несмотря на столь явные заслуги, почти сразу же начались… репрессии против казачества. Потому что король поспешил замириться с турками, а султан выставил требование уничтожить и разогнать запорожцев, «чтоб и имени их не осталось». Однако наложился и другой фактор – менялась позиция украинских магнатов. Старые рубаки, добывавшие саблей свои владения и богатства, сходили со сцены. А их наследники уже не были заинтересованы в альянсе с казаками. Для них были важнее стабильность и покорность подданных. В том же 1589 г. сейм принял постановление, запрещавшее отлучаться из заселенной Украины «на низ». Предписывалось казнить таких беглецов, как и тех, кто будет возвращаться из «диких полей» с добычей или принимать их добычу. Для контроля назначались особые «дозорцы», обязанные проверять приграничные города и местечки. Простолюдинам запрещалось продавать оружие и боеприпасы.

В 1590 г. последовало второе постановление: казачьи гетман и старшина должны были избираться из польской шляхты, утверждаться королем, предписывалось проверить реестр, сведя число казаков до ранее установленной цифры в 6 тыс. То есть исключить вольных крестьян, которые, назвав себя казаками, заводили хозяйства, и запорожцев, имевших семьи и дома в украинских городах и селах. Те и другие превращались в «хлопов». О казачьих правах на поднепровские земли, дарованные прежними королями, было забыто. Сигизмунд указывал: «Государственные сословия обратили наше внимание на то обстоятельство, что ни государство, ни частные лица не извлекают никаких доходов из обширных, лежащих впусте наших владений на украинском пограничье за Белой Церковью. Дабы тамошние земли не оставались пустыми и приносили какую-нибудь пользу, мы… будем раздавать эти пустыни по нашему усмотрению в вечное владение лицам шляхетского происхождения за заслуги перед нами и Речью Посполитой». Территории, освоенные казачьей кровью (и отнюдь уже не пустынные), раздавались панам, получая тот же гнет, что внутренние районы Польши.

В ответ в 1591 г. полыхнуло первое восстание. Возглавил его шляхтич Кшиштов Косинский, которого запорожцы избрали гетманом. Повстанцы захватили Белую Церковь, войско их достигло 20 тыс. Но поляки сумели нанести им ряд поражений, после чего предложили заключить мир. Косинский был приглашен для переговоров в Варшаву, вероломно схвачен и казнен. Правда, с запорожцами королю все же пришлось мириться. Потому что мир с Крымом был слишком ненадежным. Татары не преминули воспользоваться смутой в Речи Посполитой и в 1593 г. прокатились по ней так, что даже 8 лет спустя в Луцком повете насчитывалось 269 опустошенных селений. А западные «друзья» Сигизмунда, папа и император Рудольф, как раз затевали новую войну против Турции. Польша вступила в союз с ними. К участию в коалиции Рудольф хотел привлечь и Россию, просил Федора Иоанновича прислать ему 8–9 тыс. казаков, они в Европе уже тогда славились как непревзойденные бойцы. Посол императора Эрих Лясота посетил Сечь. Причем посетил вместе с московским послом. И любопытно, что запорожцы все еще считали царя «своим» монархом. Просили, чтобы и он прислал для операций против турок российских воинов.

В этой войне запорожцы в очередной раз проявили себя с лучшей стороны, предпринимали рейды на Очаков, Крым, Молдавию, Валахию… Но тем временем король и иезуиты уже готовили православным подданным новый страшный сюрприз. Унию. Надо сказать, это была не первая попытка римских пап уничтожить Православную Церковь и стать единовластными хозяевами «христианского мира». Когда Византия совсем ослабла, ее императоры в надежде на помощь Запада заключали Лионскую унию в 1274 г. и Флорентийскую – в 1439 г. Но Рим в эпоху Возрождения превратился в настоящий гнойник, на папском престоле оказывались взяточники, убийцы, развратники, гомосексуалисты. Православные об этом знали, и оба раза большинство из них унию отвергло. Униатского митрополита Исидора, прибывшего в Москву, князь Василий II арестовал и выслал вон. Ну а для помощи Византии Запад пальцем о палец не ударил. И после падения Константинополя греческое духовенство унию осудило.

Однако в Риме о ней помнили и сочли, что в Польше представился удобный случай восстановить ее. Не только для того, чтобы залучить под власть «святого престола» украинцев, белорусов, литовцев, но и создать юридический прецедент для дальнейшей католической экспансии – на Россию, Балканы, Ближний Восток. Для иезуитов были разработаны особые инструкции, как обрабатывать православное духовенство. Им удалось перекупить Луцкого епископа, от его имени развернулась кампания по подчинению Риму. И в 1596 г. по указу Сигизмунда в Бресте был созван церковный собор. Сразу же он разделился на две партии, они заседали отдельно и вынесли противоположные решения. Одна, во главе с Киевским митрополитом Рагозой, постановила принять унию и прокляла ее противников. Другая постановила лишить сана Рагозу и просила короля не чинить насилия в делах веры.

Да уж куда там! Конечно, Сигизмунд поддержал первую партию. Начались захваты имущества Православной Церкви, погромы униатами и католиками храмов и монастырей. Доходило до того, что луцкий староста Симашко в Страстную субботу и Св. Воскресенье устроил в православном храме танцы, приказывал солдатам стрелять в иконы, а упорствующим православным выкалывал глаза… И в 1596 г. казаки вновь восстали. Возглавил их Наливайко. Он был из мелкой украинской шляхты, участвовал в подавлении восстания Косинского. Но в то самое время, когда он сражался за короля, магнат Конецпольский убил его отца. И Наливайко ушел к запорожцам. Отличился в войне с турками и был избран гетманом.

Лозунгом повстанцев стала защита православия, причем казакам покровительствовал князь Острожский. Наливайко базировался в его владениях, совершая набеги на униатов. Но и этот мятеж подавили. Наливайко и его полковников Лободу и Мазепу взяли в плен и подвергли в Варшаве особо изощренной казни, изжарили в медном быке. А против казаков вводились дополнительные меры. Шляхте Киевского, Брацлавского и Волынского воеводств был поручен надзор за казаками, приказывалось арестовывать всех подозрительных, разгонять любые группы, хотя бы и по 5–6 человек, прекратить всякие сношения Украины и Запорожья. Но выступления против унии не прекращались, были бунты в Добровнице, Остре, Брацлаве, Корсуни. Сейм издал постановление «О своеволии Украины», предписывая «беспощадные кары» за любые «эксцессы». И Сигизмунд решил покончить с казачеством. Издал указ об уменьшении реестра до 1 тыс. человек. Планировалось направить войска и разорить Сечь. Но неумная политика короля перессорила Польшу со всеми соседями – Турцией, Швецией, Крымом, Россией, вызвала оппозицию знати. И проект уничтожения Сечи остался не реализованным.