Текст книги "Псих против мафии"

Автор книги: Валерий Ильичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Ильичёв Валерий Аркадьевич
Псих против мафии

Ильичев В. А.

Псих против мафии

I

Первое убийство Он нервно прохаживался по чахлой от жаркого солнца траве, где с одной стороны стояла беседка, а с другой – гаражи, и то и дело щупал внутренний карман пиджака, где лежал уже снятый с предохранителя пистолет. Близился вечер, но солнце все ещё нещадно палило, выжимая из тела мужчины обильный пот. Он проклинал и это немилосердное солнце, накалившее воздух, как в сауне, и плотный пиджак, и водителя "Жигулей", которого приговорил к смерти и ждал уже более часа.

Порой у него возникало желание отказаться от своего плана, вернуться домой, выпить бутылку холодного пива, принять освежающий душ и, включив трансляцию футбольного матча, завалиться на диван.

Словно угадав его мысли, четверо подростков, уже битых два часа тусующихся в беседке, стали громко обсуждать предстоящий матч "Спартак" "Динамо" и разом покинули свое пристанище, решив ехать на стадион.

Это позволило ему наконец-то укрыться в беседке от солнца и присесть на изрезанную ножами и бритвами лавку. Он с удовольствием вытянул усталые ноги, дав им отдых. От беседки до гаражей было метров тридцать, и мужчина прикинул, что за несколько секунд легко преодолеет это расстояние, как только появится машина его врага.

Коротая время, он начал рассматривать вырезанные на скамейке надписи. Здесь были не только матерные слова, но и весьма меткие, даже, можно сказать, философские замечания глобального характера, касающиеся всего мира и человечества, очень близкие ему по духу. Попадались и разные оценки отдельных личностей: Михаил пидар, Павел импотент, Анатолий дебил. Женщины изобличались в распутстве и склонности к половым извращениям. При этом сообщались детали, способные вызвать, скорее, повышенный интерес, нежели отвращение.

Уже через пять минут мужчине наскучило чтение этой своеобразной газеты, и он стал дремать, наслаждаясь приятно расслабляющей после изнурительного зноя тенью. И как это с ним часто случалось в последнее время, внезапно увидел себя как бы со стороны. Но ничего не испытал, кроме разочарования. Полнеющий, лысоватый, далеко не молодой, но выглядевший ещё старше своих лет, с морщинистым лицом и набрякшими мешками под глазами. Вдобавок дырка во рту вместо двух передних зубов, вставить которые он так и не удосужился – не было ни денег, ни времени. Да таким он вовсе не мог себе нравиться. Однако мысль о том, что в беседке сидит не просто неудачник, мучимый бездельем, а хозяин своей и чужой жизни, мститель, как он называл себя, коренным образом меняла дело. Мститель! Как беспощадно, как грозно звучит! И как таинственно! Ему очень нравилось это слово. Воспаленное воображение рисовало ему смелого, отчаянного человека, отважившегося на убийство. И, стряхнув с себя дремоту, он вновь почувствовал прилив энергии: теперь он сможет все.

Темнело. Одна за другой к гаражам подъезжали автомашины разных марок, по которым можно было судить о материальном достатке и амбициях их владельцев. Но он ждал "Жигули" вишневого цвета с двумя двойками в конце номера. И дождался. Машина въехала в арку и, лавируя в узком проезде между серовато-зеленой стеной давно не ремонтировавшегося старого дома и ощерившимся железными пиками ограды зданием детского сада, начала медленно двигаться в сторону сгрудившихся в дальнем конце двора гаражей.

Затаившийся в беседке мужчина напряженно приподнялся с жалобно заскрипевшей скамейки: "Он или не он?"

Внезапно наступившая темнота не позволяла издали рассмотреть номер "Жигулей". И лишь фонарь метрах в двадцати от гаражей, добросовестно освещающий узкую часть неровно заасфальтированной дороги, давал ему шанс в считанные мгновения убедиться, что приехал именно тот, кого он ждал уже несколько часов. За это время настроение его резко менялось: он то страстно желал скорейшего появления ненавистного ему врага, то так же страстно надеялся, что все обойдется и потенциальная жертва уедет куда-нибудь за город или к любовнице на ночь и сюда не вернется. Но после томительного сидения в засаде, увидев схожую по цвету и модели автомашину, он обрадовался. Подогревая себя воспоминанием о нанесенной обиде, он почувствовал, как в душе с новой силой вспыхнула лютая, жгучая ненависть, и в предвкушении акта возмездия впился взглядом в хорошо просматриваемое возле фонаря пространство.

Как только машина въехала в освещенный полукруг дороги, в сознании, помимо его воли, отпечаталось знакомое сочетание цифр в номерном знаке, и в мозгу, словно в светофоре, зажегся зеленый свет – сигнал к действию.

Выскочив из беседки, мужчина, спотыкаясь о кустики чахлой городской травы на неухоженном газоне, бегом бросился к гаражам. Машина остановилась, но владелец пока оставался в салоне, и мстителю пришлось немного сбавить темп приближения к цели, чтобы не спугнуть жертву. Наконец дверца автомашины приоткрылась, и из неё начал неторопливо вылезать моложавый крепкий мужчина в белой рубашке с короткими рукавами и галстуке. Он ещё не успел поставить вторую ногу на асфальт, как мститель с трудом вытащил пистолет, зацепившейся, как назло, за подкладку, и выстрелил прямо ему в затылок.

Тело владельца вишневых "Жигулей" дернулось вперед, а затем осело мешком на землю и повалилось на бок. Теперь оно лежало, нелепо изогнувшись, а правая нога так и осталась в салоне, словно пытаясь укрыться от грозящей хозяину опасности. Убийца разразился отборной, нецензурной бранью в адрес уже ничего не слышащей жертвы и, облегчив таким образом душу, пожалуй, в большей степени, чем самим выстрелом, спохватившись, бросился бежать за гаражи, к узкому лазу в заборе, разведанному им ещё с утра. Он миновал несколько дворов, выскочил к рынку, быстро прошел мимо торговых рядов и вышел к автобусной остановке. Лишь в автобусе, почувствовав себя в относительной безопасности, мститель перестал нервно озираться по сторонам.

"Как, оказывается, легко убить человека! Раз – нажал на спусковой крючок – и человек готов!"

Мститель поймал себя на мысли, что вложил в последние слова не тот смысл, что был в модной в дни его юности шутливой студенческой песенке, предлагающей людям размножаться с помощью техники путем простого нажатия кнопки: нажал – и человек готов. Сейчас слова "и человек готов" приобрели в его сознании совсем иной, обратный зарождению жизни смысл.

И вновь в этом тряском полупустом автобусе, как уже случалось много раз за последние месяцы, его сущность раздвоилась. Одна её часть – живая, из плоти и крови, внутри железной громады автобуса продолжала продвигаться по широкому, ярко освещенному проспекту, а другая – хладнокровно наблюдала за своим двойником, с удовлетворением констатируя, что ни тревоги, ни раскаяния после совершенного в полутемном грязном городском дворе преступления тот не испытывает. И этот незримый бесплотный двойник видел перед собой уже немолодого мужчину, очень похожего на мальчишку, вообразившего себя водителем этой роскошной желто-синей громады и судорожно вцепившегося в спинку расположенного впереди сиденья, словно в руль. Сладостное, ставшее уже привычным ощущение существования внутри себя двух совершенно разных, не схожих между собой людей радовало его своим неповторимым азартом актерской игры, когда одно существо в тебе исполняет главную роль в творимой на ходу пьесе, а другое в качестве благодарного зрителя наблюдает за происходящим на сцене жизнедейством.

В эти мгновения тряского, рывками движения автобуса тот другой, Зритель, с восхищением оценивал Актера, только что разыгравшего трагическую сцену в кровавой драме, им же самим написанной.

Мужчине нравилось ощущение жуткой и одновременно сладостной раздвоенности.

Вдали показалась сверкающая с красновато-кровавым отливом большая заглавная буква "М", и мужчина направился к выходу. Автобус резко затормозил. Он, едва сохранив равновесие, схватился за гладкий, отполированный многими руками холодный металлический поручень, суеверно испугавшись этого символического предупреждения о возможной угрозе падения. Но тут же сознание услужливо успокоило и обнадежило его: "Ты же сумел устоять на ногах и беда миновала! По крайней мере, пока!"

Дверь автобуса, чуть помедлив, словно нехотя, с недовольным пыхтением распахнулась, милостиво выпустив мстителя из душного тесного салона на простор уходившей в обе стороны, в кажущуюся бесконечность улицы. Он с наслаждением вдохнул полной грудью уже основательно остывший после жаркого дня воздух: "Хорошо!"

И тут некстати мелькнуло воспоминание о застреленном им у гаражей человеке. Прежней ненависти в его душе уже не было. И он, гоня от себя возникшие сомнения в справедливости содеянного, подумал: "Стоит ли размышлять о том, кого нет в живых, кто просто не существует? Но как все-таки легко убить человека!" С этой мыслью он уверенной походкой направился к каменным скользким ступеням, ведущим в подземный переход. Уже открывая тяжелую дверь в ярко освещенный вестибюль метро, он, увидев в стекле свое отражение, с явной симпатией к самому себе и нескрываемым восхищением подумал: "Интересно, что ещё этот тип способен выкинуть в своей жизни?"

В том, что его ждут необычайные, полные риска дела, он уже не сомневался. "Ведь это так просто – убить человека!"

Возле трупа, как всегда, бестолково суетились люди, не принимавшие никакого участия в осмотре места происшествия. Оперуполномоченный уголовного розыска Ильин ещё раз внимательно окинул взглядом труп, лежавший скрючившись, в неудобной для живого человека позе, одна нога все ещё находилась в салоне машины. Почему-то именно к ней, этой полусогнутой, не касающейся земли ноге в черной задранной вверх штанине, обнажающей голую, покрытую густыми черными волосами кожу, было приковано внимание Ильина, словно эта деталь имела решающее значение для раскрытия совершенного здесь преступления.

Со времени убийства, по заключению эксперта, прошло не менее десяти часов. Труп обнаружил сосед потерпевшего по гаражу, придя в семь утра за своей машиной.

Пока было ясно одно: убитому выстрелом размозжили череп. Судя по гильзе, стреляли из пистолета Макарова. Всего раз. Оружия на месте происшествия и в ближайших дворах не обнаружили. Розыскная собака дважды уводила инспектора-кинолога за гаражи, где в железном заборе не хватало одного прута и можно было пролезть в соседний проходной дворик, а из него выйти на улицу, прямо к рынку, там сесть на любой транспорт и уехать в любой конец города. Возле рынка собака теряла след и, побегав, села на грязный, заплеванный асфальт с виноватым видом, вопросительно поглядывая на хозяина, – может, он укажет, куда дальше бежать.

Ильин знал, что начальство наконец разъедется, он останется один на один с нераскрытым убийством и вряд ли его ждет легкий успех, поскольку оно совершено в отдаленной тупиковой части двора, в темноте, и очевидцев нет.

Ильин с надеждой взглянул на окна в торце дома, откуда были видны гаражи. Впрочем, жильцы наверняка ничего не заметили: к одиночным выстрелам, напоминавшим разрывы петард, подложенных подростками, все давно привыкли и не обращали никакого внимания. Но попытка – не пытка.

Ильин снова осмотрел большой двор этого некогда ведомственного дома: "Вряд ли убийство произошло на почве ссоры, хотя и это полностью исключить нельзя. Если потерпевший выходил из машины, то просто не успел ни с кем поссориться. Ну, а если снова садился в машину, пытаясь укрыться от врага? Тогда возможен и такой вариант. Так что версию о случайной ссоре нельзя сбрасывать со счетов. И все-таки, допустим, убийца поджидал свою жертву, значит, он, скорее всего, занял позицию в той беседке: и пути подъезда к гаражам из неё хорошо просматриваются, и добежать до них можно за считанные секунды. Надо поспрашивать подростков, которые здесь тусуются. Может, они кого-нибудь видели? Да и в самой беседке экспертам стоит поколдовать: возможно, найдут окурки или другие улики.

И, словно прочитав его мысли, один из экспертов направился в беседку. Тут к месту происшествия подъехал на своей машине майор Кондратов из МУРа. Привыкший к ежедневным выездам, сегодня он был явно недоволен ранним подъемом. Хмуро поздоровавшись с Ильиным, нехотя подошел к гаражам, посмотрел на труп и досадливо пожал плечами:

– Чего вы зря МУР беспокоите? На нас, конечно, возложили раскрытие "заказных" убийств, но с чего вы взяли, что оно заказное? Пока об этом говорить рано.

– Не злись, не я лично тебя вызывал. К тому же, согласись, и такой вариант не исключен. Скорее всего, мужика ждали и срубили точным выстрелом.

– А где оружие? Профессиональный киллер ствол бы где-нибудь поблизости бросил.

Может, он и бросил, да подобрал кто-нибудь, хотя бы те же подростки.

– Если бы! Тогда бы меньше забот было. Но мне все же сдается, что убийца оружие с собой захватил. А это значит, нам с тобой, Ильин, скоро придется опять искать гильзы от этого ствола. Что скажешь?

– Я тоже так думаю, и нечего ворчать!

– Да это я так, для собственного успокоения. Нутром чую, будто убийца в воздухе невидимыми чернилами расписался: "Продолжение следует". Как думаешь, у него одна обойма или две?

– Бог даст, одна. Не то придется рысцой побегать уже в ближайшие дни.

К сыщикам подошел местный участковый инспектор Лапин. Ему явно было не до трупа. И вообще не до этого убийства. Хватало многочисленных жалоб и заявлений, требующих незамедлительной проверки. На его недовольном лице явно читалась мысль: "И чего это я должен работать на уголовный розыск? Не пойдут же они за меня разбираться в семейных склоках и ссорах между соседями".

– Ну что, участковый, скажешь нам о потерпевшем? – ехидно поинтересовался Кондратов.

– Да пока мало что успели выяснить. Раньше работал во ВНИИ, каком-то химическом, а теперь бизнесмен. Правда, развернулся по-крупному только в последние несколько месяцев: какие-то лаки и краски изготовляют. Только-только дело свое завел, и вот на тебе, кокнули мужика.

Как только Лапин отошел в сторону, Кондратов обратился к Ильину:

– Думаешь, рэкет? Платить не захотел?

– Не знаю, но согласись, что именно этот мотив напрашивается.

– Может быть, ты и прав. Но только сдается мне, не все так просто. Каждый новоявленный бизнесмен знает, что его ждет, и платить не откажется. Тут возможны и другие варианты. Надо будет в его частной жизни покопаться. Они ведь как, эти "новые" русские? Чуть в люди выбьются, заводят себе любовницу. Так что мотив ревности исключать не будем.

– Слушай, Кондратов, а что, если не рэкет, не ревность, а, скажем, устранили его как конкурента?

– И это нельзя сбрасывать со счетов, так же как ссору и другие личные мотивы. С месяц назад пришлось выезжать на одно дурацкое преступление: пенсионер зарезал соседа, ставившего машину под его окнами. Ненавидели друг друга, ссорились, пока все не закончилось кровопролитием. Может, и здесь что-то похожее. В общем, в начале расследования вопросов, как всегда много, а ответов ни одного. Давай, Ильин, сейчас разбежимся. Я поеду на фирму убитого, а ты полазай здесь, поищи очевидцев. Вдруг повезет? Встретимся часиков в пять и обменяемся мнениями.

– Ну ладно, договорились! А я пока пройдусь по подъездам дома напротив. Вдруг кто-нибудь что-нибудь видел. Хотя вряд ли. И вместе с инспектором по делам несовершеннолетних поговорю с подростками, тусующимися в этой беседке. Нам для начала надо хотя бы приметы убийцы установить. И то будет легче розыск вести.

Кондратов весело кивнул. Он уже, как это обычно с ним бывало, почувствовал сладостное ощущение азарта розыска по горячим следам. И вот, когда он садился в машину, его окликнул Ильин:

– Слушай, а ведь есть ещё одна версия.

– Какая?

– Ошибка в объекте! В темноте Журавлева приняли за кого-то другого и завалили. Ну, как тебе это нравится?

– Совсем не нравится. Если это так, то до истины в ближайшие дни вообще не докопаться. Сейчас по крайней мере есть шанс изучить личные связи жертвы и таким образом выйти на убийцу. А если его застрелили по ошибке, то вся предстоящая работа пойдет впустую. Придется ждать, когда прогремит следующий выстрел из того же ствола. А когда это произойдет, кто ж его знает?

Кондратов сел за руль, и машина резко тронулась с места. Ни он, ни провожавший его взглядом Ильин не могли предполагать, что следующие выстрелы из этого же оружия прогремят уже через несколько часов.

* * *

Как и полагал Ильин, обход квартир, выходивших на гараж, не дал положительных результатов. В дневные часы жильцы были в основном на работе, а пенсионеры накануне вечером сидели у телевизоров, не обращая внимания на взрывы петард. Безуспешно закончив обход квартир, Ильин быстро сбежал по ступенькам вниз и вышел во двор. На месте происшествия уже никого не было. Труп увезли, машину поставили в гараж, следственно-оперативная группа уехала, а немногочисленные дневные зеваки разошлись.

Ильин миновал гаражи, пролез в дырку в заборе и проходными дворами вышел к рынку.

"Если розыскная собачка не ошиблась и преступник уходил именно этим путем, то он явно не богатырского телосложения, раз сумел протиснуться между двумя прутьями. Впрочем, если встать боком и сделать выдох, то пройти здесь вполне мог человек обычного среднего телосложения. Шансов найти свидетелей, обративших внимание на прохожего, торопившегося в вечернее время мимо рынка к автобусной остановке или ближайшей станции метро, практически не было".

И Ильин, добросовестно опросив всех торговцев ларьков и продавцов расположенных поблизости магазинов, решил сосредоточиться на поиске подростков, тусующихся в беседке возле гаражей. Найти их особого труда не составило. Этих ребят хорошо знал инспектор детской комнаты милиции. Опрос вызванных в отделение подростков сразу дал серьезный результат. Ребята вспомнили мужчину, который прохаживался в их дворе между беседкой и гаражами. Их внимание привлек его яркий клетчатый пиджак, непонятно зачем надетый в такую жару, и явно сердитые взгляды, которые он бросал на них, словно беседка, что они заняли, была его собственностью.

Никаких особых примет у него не было: немолодой, ближе к пятидесяти, лысоватый, глаза серые, бегающие. Двое ребят ещё заметили, когда мужик зевал, что у него нет двух передних зубов. Это было уже кое-что. Если, конечно, этот самый мужик и есть убийца.

Отправив подростков к экспертам-криминалистам для составления фоторобота, Ильин приступил к разработке плана первоначальных мероприятий. Прежде всего следовало проверить две наиболее вероятные версии: убийство совершено по "заказу" или в результате выяснения отношений.

Конечно, нельзя было исключить и фактор случайности.

"А что, если ему всадил пулю в затылок какой-нибудь псих? Несколько месяцев назад один чокнутый в разных районах Москвы убивал парней с сережкой в ухе, вообразив, будто они представители секты, задумавшие захватить весь мир. Попробуй догадайся о таком нелепом мотиве и вычисли преступника-одиночку! Вполне возможно, что убийце Журавлева не понравился цвет "Жигулей" или корона за ветровым стеклом".

Только самому маньяку был известен мотив совершенного им убийства, и Ильина не особенно прельщала перспектива ловить его.

"Но может быть, он не псих, а вполне нормальный человек? Судя по описанию, преступник вел себя крайне непрофессионально, не опасаясь возможных свидетелей. Наверняка впервые пошел на "мокрое" дело. Интересно, как у него сейчас совесть? Мучает его или нет?"

Скорее всего, нет. Об этом Ильину говорил его немалый опыт. Убийцы редко раскаивались в содеянном. Чаще жалели себя, страшась предстоящего наказания, а о своих несчастных жертвах вообще не думали. И Ильину порой казалось, что вирус беспощадности и жестокости незримо носится по стране, заражая все большее количество людей, что эпидемия насилия с устрашающей быстротой распрост-раняется по городам и селам.

"Похоже, ещё не изобрели средства против этой эпидемии, – размышлял Ильин. – Так что тип, способный под палящим солнцем несколько часов прождать свою жертву, вряд ли испытывает угрызения совести".

Размышления оперуполномоченного прервал приход Кондратова. По его хмурому виду Ильин сразу понял, что особых результатов тот не добился. Так оно и было.

– Ты же знаешь, Ильин, что с наскоку такие вещи решить невозможно. Пока мы располагаем только официальными показаниями. Ну, а сотрудники фирмы Журавлева начисто отрицают факты "наездов" рэкетиров или каких-нибудь козней со стороны конкурентов. Утверждают, что обязательства их фирма выполняет скрупулезно, так как они хотят спать спокойно. Ни у конкурентов, ни у партнеров нет пока оснований предъявлять им претензии. И я им почему-то верю, хотя не мешало бы попросить Антонова из Регионального управления по борьбе с организованной преступностью досконально проверить их финансовые дела.

– Значит, по фирме на сегодняшний день все пусто?

– Ну, не совсем. Есть у Журавлева секретарь-референт Шикина, так вот она рассказала одну любопытную вещь. Неделю назад отлучилась она на обед, а когда вернулась, в кабинете у Журавлева застала двух мужчин, между прочим кавказцев. Разговор был сначала тихий, а потом перешли на повышенные тона. В кабинете двойные двери, да ещё дубовые. Секретарша из любопытства прислушалась, но разобрать, о чем идет речь, не смогла: очень уж сильный у гостей с юга акцент. Да и вышли они от шефа буквально через несколько минут. Один ей даже улыбнулся и сделал комплимент: мол, дела у фирмы, в которой работают такие красавицы, должны идти замечательно.

– Так, значит, они ссорились с её шефом Журавлевым?

– А вот это наверняка утверждать нельзя. У этих кавказцев такая манера разговаривать, что не поймешь, ссорятся они или мирно беседуют. Я не раз наблюдал за ними в местах их скопления. Кричат, руками размахивают. Кажется, сейчас подерутся. А они вдруг затихают, обнимаются и расходятся, хлопнув друг другу по ладоням. Оказывается, это они просто делились новостями. Так и в этом случае, ссорились они с Журавлевым или просто о чем-то договаривались, кто знает. И все же кавказский след надо как-то проверить. Но что интересно, зачем приходили к Журавлеву кавказцы, никто в фирме не знает, хотя нескольким сотрудникам они попались на глаза. Особых примет никаких: ясно только, что кавказцы. Раньше всех кавказцев называли грузинами, а теперь азербайджанцами и чеченцами. Попробуй разберись. Данных у нас пока мало, но сбрасывать со счетов их причастность к убийству нельзя. Тем более что после их ухода Журавлев заторопился и неожиданно уехал.

– Что же, это интересно. Но все дело в том, что убийца не кавказец.

– А если они "заказали" ему Журавлева?

– Да брось, Кондратов, этот тип явно не профессионал.

– Но они могли "заказать" фирмача какому-нибудь приезжему из Украины или Молдавии, грузчику или продавцу в палатке, которые на них работают.

– Зачем им такая самодеятельность? Ведь потом этого киллера-любителя надо куда-то девать.

– А непрофессионала они могли нанять для того, чтобы отвести подозрения от себя, – продолжал гнуть свое Кондратов.

– Ну что же, все может быть. Не будем отметать и такой ход событий. Ну, а в личных делах у Журавлева порядок?

– Здесь я при опросе сотрудников вышел было на одну интересную деталь, но лажанулся. Та самая секретарша – референт Шикина – красавица. Такие на подиуме модные туалеты на своих длинноногих фигурах демонстрируют. Так вот она, представь, замужем и супруг жутко ревновал к Журавлеву. Я сразу зацепился за этот факт, съездил по месту её жительства и провел проверку. Пустой номер. Сам знаешь, подозрения ещё не факты и муж хоть и страдает, однако уговаривает себя, что ревность его напрасна. А в состоянии счастливого неведения нормальный человек убивать предполагаемого любовника не пойдет. Да и алиби у него железное: уже неделю мужик в командировке в другом городе. Я проверил – это точно.

– Ну, а может, у Журавлева другие дамочки на стороне имелись?

– Кроме секретарши – никого. Некогда было ему: крутился в новом деле как белка в колесе. Только эта высокооплачиваемая деваха, которая всегда под боком, его ублажала. По крайней мере, так местные сплетники утверждают.

– Значит, пустой номер?

– И да, и нет. Как говорят ученые люди, отрицательный результат тоже результат. По крайней мере, убийство Журавлева из ревности мужем его секретарши можно исключить.

– Ну и что будем делать дальше?

– Как обычно. Разошлем сводку-ориентировку, поставим на учет стреляную гильзу, дадим задание помощникам и будем ждать.

– Чего ждать?

– Сам знаешь: либо оружие случайно всплывет, либо новая жертва появится. Тогда и будут у нас новые зацепки.

Ильин не мог не согласиться, хотя бездеятельное ожидание новой беды вызывало у него досаду. Поднявшись со стула, он предложил:

– Давай сходим к экспертам, посмотрим, что там у них получилось.

Кондратов кивнул. В кабинете эксперта недавно закончилась работа с подростками. Использование идентификационного комплекта рисунков всех деталей лица и типа причесок значительно упростило изготовление фоторобота. После поимки преступников сыщики часто поражались сходству фоторобота с оригиналом. Но бывало и наоборот: разыскиваемый оказывался совсем непохожим на изготовленный рисунок.

В этот раз на Ильина с фоторобота смотрел человек с круглым лицом и равнодушными, пустыми глазами.

"Неудачный фоторобот, – подумал Ильин, хотя ни разу не видел преступника, – есть в нем что-то безжизненное, обреченность какая-то. Впрочем, может быть, он такой. Но пока не поймаем, не сможем убедиться в правильности моих предположений".

Взяв копии фоторобота, сыщики решили ехать по домам и розыск продолжить завтра с утра. Они не знали, что уже через четыре часа встретятся на новом месте происшествия.

II

Тропою войны Ильин не заметил, как доехал до дома: мысли о совершенном убийстве беспокоили его все сильнее. И дело было вовсе не в кажущейся бесперспективности раскрытия этого преступления, а в тревожном предчувствии новых трагических событий. Очень уж открыто действовал убийца. Так, словно главным для него был кровавый результат, а собственная безопасность не имела никакого значения. Так мог вести себя либо наемный киллер, вызванный из какого-нибудь далекого города, либо тот, для кого личная месть важнее даже собственной свободы и жизни. Если это месть, то какое же страшное оскорбление надо было нанести человеку, чтобы он на глазах у всех несколько часов подряд ждал своего обидчика под палящим солнцем.

"Хорошо, если кто-то один обидел владельца оружия, в противном случае нам не поспеть на все места происшествий".

С этой мыслью Ильин поднялся к себе на третий этаж. Войдя в квартиру, сразу поставил на плиту чайник и опустился в старое, продавленное кресло. Обычно он включал телевизор, но сейчас ему хотелось посидеть в тишине, наслаждаясь надвигавшейся со всех сторон полутьмой теплого летнего вечера.

Незаметно он задремал. Очнулся от визга тормозов на улице и с любопытством посмотрел через окно вниз, где, видимо, произошло транспортное происшествие, но тут вспомнил про чайник на плите и помчался на кухню. Вода уже выкипела. Преодолев голод, Ильин погасил газ, быстро разделся, лег на диван и тут же забылся тяжелым сном.

Его разбудил телефон. По давней привычке Ильин быстро поднялся и на третьем звонке поднял трубку. В голосе дежурного Лидова звучало сочувствие:

– Ильин, подъем! Двойное убийство: азербайджанцев в палатке завалили. Один – продавец, второй – Вагиф – у них старший, владелец всех киосков и ларьков в нашем районе. Да ты его знаешь: седой такой, низенький старик. Машину за тобой уже выслали. Так что минут через пятнадцать выходи к своему подъезду.

– Ладно, – вяло ответил Ильин и взглянул на часы. Было десять минут второго: не самое подходящее время для ночных прогулок. Одеваясь, Ильин уже был во власти новой криминальной загадки. Больше всего его сейчас волновал вопрос: это убийство – продолжение совершенного сутки назад убийства у гаражей или новое?

"Если почерк тот же, то интересно, сколько ещё патронов осталось в распоряжении человека, с такой легкостью применяющего оружие?"

Ильин тотчас захлопнул за собой дверь квартиры и быстро сбежал по лестнице вниз.

Осмотр места происшествия закончили только после шести утра, едва дождавшись рассвета. Единственным достижением была находка двух стреляных гильз от пистолета Макарова. Молодой чернявый парень и старик уже ничего не могли сообщить сыщикам. Парень лежал в передней части палатки у самого окошка, а старик – в правом углу возле табурета, на котором, по всей видимости, сидел в тот момент, когда убийца открыл стрельбу.

Кондратов был хмур и зол.

– Что-то ваш район, Ильин, становится огнеопасным. Уж не появился ли новоявленный Робин Гуд, в одиночку ведущий борьбу с проклятыми новоявленными капиталистами?

– Похоже на то. Сам видишь, в палатке ничего не взяли: и деньги, и товар на месте.

– А может быть, теперь главное – заключение эксперта: обнаруженные здесь гильзы такие же, как та, что нашли у гаражей, или нет.

– Ну что же, подождем. Наш эксперт уже на пути в управление, так что предварительное заключение скоро узнаем. А пока придется полазать по соседним домам, поискать очевидцев. Впрочем, вряд ли нас ждет успех. Все произошло в первом часу ночи, и если был здесь какой народ, то из тех, кто предпочитает с милицией не связываться.

– Все так, но попытаться надо.

Три часа поисков не дали никаких результатов. В одиннадцать утра Ильин позвонил эксперту. По предварительному заключению убийство Журавлева у гаражей и двух азербайджанцев в торговой палатке было совершено из одного и того же пистолета. Как сказал эксперт: "Очень уж характерны следы от бойка и царапины от магазина, оставленные на гильзах, обнаруженных на местах происшествий".

– Ну теперь, по крайней мере, все стало на свои места. Только я думаю, Ильин, нам надо этот факт скрывать как можно дольше, – предупредил Кондратов.

– Это почему?

– Я не исключаю возможности, что именно эти азербайджанцы и приходили потолковать с Журавлевым. Надо достать их фотографии и предъявить секретарю-референту Шикиной, да и другим сотрудникам, видевшим этих незваных гостей на фирме.

– Пожалуй, версия интересная. Похоже на начало криминальной войны. Кавказцы "накатили" на фирму Журавлева. Он отказался от предлагаемых ими условий. Тогда его убили. Ну, а друзья фирмы в отместку пристрелили беспощадных кавказцев.

– Все логично. Кроме одной детали. И Журавлев, и азербайджанцы убиты из одного и того же оружия. И это ломает выстроенную нами версию. Если только тут не вмешалась третья сила, о которой нам пока ничего не известно. Поэтому я предпочитаю молчать о схожести гильз, найденных на местах происшествий, чтобы не насторожить эту третью силу.