Текст книги "Страсти по изумрудной броши"

Автор книги: Валерий Ильичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Валерий Ильичев
Страсти по изумрудной броши

Никто никогда не совершит добра посредством зла, потому что сам побеждается злом.

Святые Варсонофий и Иоанн

Об авторе

Валерий ИЛЬИЧЕВ

Валерий Ильичев родился в Москве в 1939 году. В 1956 году поступил на службу в органы милиции, в которых проработал до 1996 года. Значительный опыт работы в уголовном розыске позволил В. Ильичеву детально изучить психологию представителей криминального мира и тайные механизмы подготовки и совершения преступлений. Литературную деятельность В. Ильичев начал в 1966 году. Его рассказы печатались в журналах «Советская милиция», «Социалистическая законность», «Сыщик России»,

«Человек и закон», газетах «Щит и меч», «Петровка, 38», «Вечерняя Москва», «Московская правда». В издательствах «Эксмо», «Вагриус», «Олимп» опубликованы его повести «Перстень с печаткой», «Элегантный убийца», «Псих против мафии», «Гильотина для палача» и ряд других.

На страницах журнала «Юность» в последние годы печатались такие произведения Ильичева, как «Ставка на зеро», «Тайна "Семи грехов”», «Страсти сыщика Перова», «Похождения "Подмигивающего призрака”», «Агентурный роман», «Схватка бульдогов под ковром», «Кармическое погружение». Надеемся, что новая детективная история от Валерия Ильичева вас обрадует, уважаемые читатели.

ЧАСТЬ І. Трилистник на крови

ГЛАВА 1. ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

Колокольчик у дверей звонко оповестил о приходе посетителя. Ювелир Мендельсон, узнав заказчика, изобразил на лице вежливую улыбку:

– Добро пожаловать, господин Шмидт. Я ждал вас еще накануне. Скажите, какое украшение для любимой женщины вы желаете изготовить?

– Я хочу видеть на груди любимой женщины оригинальную брошь. Дама моего сердца не из нашего города. Здесь, в Риге, никто не сравнится с ней красотой и ангельским характером. А как эта истинная католичка божественно играет на фортепьяно Бетховена!

Ювелир с сомнением подумал: «Истинная католичка не вступила бы в тайную связь с женатым прибалтийским немцем с толстым кошельком. Ну да это не мое дело. Господин готов заплатить большие деньги за дорогое украшение, и его сердечные тайны мне не интересны».

А производитель колбас продолжил:

– Наступил ХХ век. Мы живем в неспокойное время: социалисты на улицах взрывают бомбы. Мир могут спасти только христианские ценности. У нас, католиков, трилистник клевера является символом Небесной Троицы. И я хочу, чтобы на золотом медальоне был изображен этот цветок из драгоценных камней.

– Удачная идея! Предлагаю разместить вокруг зеленых изумрудов бриллианты в виде капель животворной росы.

– Я собираюсь закупить новое оборудование и стеснен в свободных средствах. Потому вместо бриллиантов вставьте рубины.

– При всем уважении к вашему благородному вкусу, красные камушки вокруг зеленого трилистника вряд ли будут похожи на капельки росы.

– Это неважно. Главное, что дорогая брошь будет напоминать моей даме о любви человека с горячим сердцем с холодного балтийского залива.

– О, как всякий немец, вы весьма сентиментальны, господин Шмидт. Можете не волноваться: желание клиента для ювелира Мендельсона закон.

– Только поторопитесь: в конце сентября я уезжаю в другой город по финансовым делам и там хочу вручить подарок моей Софье ко дню ангела.

Мендельсон с надеждой подумал: «Надеюсь, она так же мудра, как и ее святая покровительница, и не станет попрекать колбасника за безвкусное дорогое украшение».

Сразу после ухода посетителя ювелир принялся за работу.

Накануне отъезда Шмидт пришел за брошью. Пока заказчик рассматривал изделие, ювелир с тревогой за ним наблюдал. Но Шмидт остался доволен и щедро оплатил изящную работу. Облегченно вздохнув, Мендельсон положил украшение в сафьяновую коробочку и передал заказчику. Тот вышел на улицу и, окликнув извозчика, отъехал от лавки Мендельсона. Ювелир посмотрел ему вслед с сочувствием: «Вкрапленные между зелеными листьями красные рубины напоминают капельки крови, пролитые фанатичными крестоносцами в схватке с сарацинами. Вряд ли такое украшение принесет счастье. Но пусть мясных дел мастер сам позаботится о своей удаче».

И ювелир направился в банк, надеясь в смутное время уберечь уплаченные за брошь деньги.

В Нижнем Новгороде Софья радостно встретила Шмидта на вокзале:

– Милый, я приготовила тебе сюрприз и попросила подругу на несколько дней уступить нам ее квартиру. Сейчас сразу поедем туда.

– Да, но я сначала хотел заехать в банк. У меня с собой в саквояже крупная сумма денег, и я хочу сдать ее на хранение.

– Да не отвлекайся ты на такую прозу жизни, как деньги. Они не значат ничего по сравнению с той чудесной встречей, которую я ждала все долгие месяцы разлуки. Ну, будь послушным мальчиком и не перечь своей даме сердца! К тому же я уже подрядила извозчика, и он отвезет нас по адресу.

Почувствовав на щеке мягкое прикосновение нежной теплой ладони, Шмидт, отбросив последние сомнения, пошел следом за статной красавицей. Любуясь своей избранницей, подумал: «Брошь с крупными изумрудами будет прекрасно гармонировать с ее чуть раскосыми зеленоватыми глазами и длинной каштановой косой, так бесцеремонно касающейся при ходьбе ее роскошного тела».

Шмидт ощутил сильное плотское желание и окончательно отбросил мысли о мирских заботах. Выйдя из здания вокзала, Софья повелительно махнула рукой, и к ним лихо подъехал извозчик. Когда пролетка сноровисто покатила по улицам старого купеческого города, Шмидт насторожился: «У этого крепкого парня недобрый взгляд. Хотя я, наверное, излишне подозрителен. И все же с крупной суммой денег надо быть настороже».

Шмидт нащупал в кармане холодную сталь браунинга. Но рука Софьи, словно невзначай положенная ему на колено, сразу отогнала тревожные сомнения. Доставив седоков, извозчик получил вознаграждение и, тронув с места, скрылся за углом крайнего дома. Софья кивнула гостю:

– Давай заходи быстрее. Не хочу, чтобы кто-то из знакомых нас увидел. Моей репутации учительницы музыки это может повредить. Ты уедешь, а мне здесь в городе оставаться.

Шмидт, суетливо перебирая короткими ножками, послушно последовал за Софьей. В квартире вкусно пахло жареным мясом и свежими овощами. Пройдя в комнату, коммерсант увидел стол, обильно сервированный закусками и бутылками вина. Довольная произведенным впечатлением, Софья нежно прижалась к гостю.

– Вот видишь, как я тебя встречаю! Раздевайся и присаживайся к столу. И расстанься, наконец, со своим саквояжем. Положи его вот сюда в шкаф и запри створки на замок. Иначе, я вижу, ты не успокоишься.

Шмидт аккуратно спрятал саквояж и, сняв пиджак, переложил браунинг в карман брюк. Софья насмешливо хлопнула его по плечу:

– Не бойся, я закрыла дубовую дверь на засов. Но такой грозный, с оружием, ты мне нравишься еще больше. Ну, поцелуй меня наконец!

Шмидт охотно выполнил пожелание девушки. Едва освободившись от объятий гостя, Софья умоляюще попросила:

– Слушай, Генрих, давай чуть отдалим близость. Я за месяцы разлуки несколько отвыкла от тебя и потому смущаюсь. К тому же готовила долго еду и немного устала. Давай сначала все-таки подкрепимся. Я выпью шампанское, а тебе я купила твою любимую мадеру. Вот видишь, я не забыла твой вкус. Бутылку открыла заранее, чтобы ты не возился с пробкой.

Софья внимательно наблюдала, как Шмидт разливает в хрустальные бокалы вино. Гость с придыханием провозгласил:

– За нашу любовь и долгожданную встречу.

Шмидт сделал несколько глотков. Внезапно его глаза закатились. Он, задыхаясь, схватился за горло и медленно сполз со стула на пол. Софья смотрела на него со страхом: она никогда так близко не видела смерть человека. Затем, пересилив себя, потрясла неподвижное тело за плечо. Но гость не подавал признаков жизни. «Аптекарь не подвел: порошок убил старика за считаные мгновения».

Софья брезгливо извлекла из брюк Шмидта ключ и, опасливо перешагнув через мертвое тело, открыла шкаф. Достав саквояж, извлекла три пачки банкнот и спрятала их под перину. Затем прошла в кухню и открыла черный ход. В дверь проскользнул соратник по партии эсеров, сыгравший роль извозчика. Софья сообщила:

– Все прошло гладко. Старик особенно не мучился. Только в какое-то мгновение мне показалось, что тебя, Владимир, нет за дверью и я осталась наедине с мертвым телом в чужом доме.

– Зря беспокоилась. Я сразу пригнал пролетку во двор. Интересно, почему ты так долго с ним возилась?

– Уж не ревнуешь ли ты меня к мертвому пожилому господину?! Это глупость великая, но мне приятно. Вот возьми ключ от шкафа. Там покойник спрятал деньги.

Боевик достал саквояж и, щелкнув замком, заглянул внутрь:

– Здесь хватит и на закупку оружия, и на типографский печатный станок.

– А теперь выслушай меня. Только не горячись! Я обычная женщина и хочу не только всеобщего благоденствия, но и счастья для себя лично. Подумай, что будет с нами в случае провала? Если даже укроемся за границей, то окажемся там без копейки. Ради нашей любви возьмем себе небольшую часть денег. Ведь никто не знает, какую сумму коммерсант привез в город.

– Замолчи, Софья! Я не хочу тебя слушать. Эти деньги нужны революции. К тому же мы должны оставить часть денег рядом с трупом на окраине города, чтобы полиция поверила в случайность его гибели. Нельзя бросить и малого подозрения в убийстве на нас, эсеров. И потому твое предложение относительно присвоения денег неприемлемо.

Владимир начал доставать и перекладывать пачки денег в кожаный чемодан. Оставив чуть меньше половины банкнот в саквояже, он с сожалением щелкнул замком:

– Все, хватит. Теперь помоги мне погрузить тело в пролетку.

Ловко перехватив мертвеца за туловище, боевик крепко прижал его к себе и поволок к выходу. Софья, преодолевая отвращение, пристроилась сбоку и помогла жениху вынести тело из дома. Затем быстро вернулась в дом и вынесла саквояж, поставив его к ногам бывшего хозяина.

Владимир настороженно осмотрел двор и, не заметив ничего опасного, выехал за ворота. Софья вернулась в дом. Войдя в комнату, она достала из-под перины утаенные деньги и, пересчитав, подумала: «Шесть тысяч рублей – совсем неплохая сумма для начала семейной жизни. Вот только любит ли меня Владимир? Иногда мне кажется, что этот учитель математики испытывает страсть только к своей революции».

Софья положила в сумочку присвоенные ею деньги. Затем убрала со стола и заботливо завернула бутылку с отравленным вином, намереваясь избавиться от нее в другом месте. Об убитом ею пожилом коммерсанте она старалась не думать.

Околоточного надзирателя Петрова разбудил настойчивый стук в дверь, едва начало светать. При виде встревоженного лица дворника Федулова он сразу понял, что случилось нечто серьезное.

«Федулов мужик степенный и зазря тревогу поднимать не станет».

Дворник доложил:

– Встал сегодня пораньше улицу подмести. А у ворот лежит хорошо одетый господин. Под рукой у него объемистый, из дорогой кожи саквояж.

– Пьяный?

– Может, и пил перед смертью. Только мертвый он: уже коченеть начал.

– Только не хватало убийства в моем околотке. И где мне прикажешь душегубов искать? Это ты, Федулов, недоглядел.

– Ну, моей вины тут не видать. Я накануне вечером обход делал. Никаких мертвых тел у ворот не было. Это когда вконец стемнело, произошло происшествие. Никак не раньше.

– Ладно, сейчас оденусь – и посмотрим. Пока шум не поднимай. Может быть, проспится сердечный.

– Разве я мертвяка от живого не отличу? Уж какой год дворником служу. Всякого нагляделся. Да и господин солидный, а не бродяга беспаспортный.

– Ну, пойдем посмотрим на твою находку. Будь она неладна! – Осмотрев труп, Петров горестно вздохнул: – Да, без сыскной части не обойтись. Ступай в околоток. Пусть ищеек вызывают. А я посторожу место происшествия.

Как только дворник скрылся за поворотом, Петров поспешно вскрыл саквояж и, увидев пачки банкнот, схватил две из них и воровато засунул в карман. Но, спохватившись, вернул одну из пачек обратно. «Если деньги в банке получены накануне, то им точный счет имеется. И много брать нельзя. А одну пачку господин вполне мог перед смертью прогулять с веселыми девицами. Надо еще и карманы мертвеца проверить. В случае чего скажу, что паспорт искал, хотел личность установить».

Петров стал ловко обыскивать одежду жертвы и внезапно нащупал во внутреннем кармане пиджака выпуклый твердый предмет. Достав сафьяновую коробочку, поспешно спрятал ее в карман. «Ну вот, и еще Господь ниспослал мне подарочек. А то какой год не имею прибавки и получаю шестьсот рублей в месяц. А вот и паспорт нашелся. Оказывается, к нам немец Шмидт из Риги умирать пожаловал. Одно хорошо, что деньги в саквояже не тронуты. Лихие люди бы и копейки не оставили».

Петров положил паспорт на место и стал ходить вокруг тела, словно он к трупу и не прикасался. Вскоре появились сыскные чины и приступили к осмотру. Стоя чуть в стороне, околоточный надзиратель наблюдал, как фотографируют тело и ищут следы преступников. Отозвав в сторону судебного врача, он угрожающе предупредил:

– Слушай, Антон Михайлович, я не хочу нераскрытое убийство в околотке иметь. Следов побоев на трупе нет, и деньги целы. Так что определи причиной смерти разрыв сердца. А я навсегда забуду о гибели на прошлой неделе мещанки Гавриловой от учиненного тобою нелегального аборта. Тебя такой обмен устроит?

– Да, вполне. Смотри, Петров, ты слово дал.

– Сдержу, не волнуйся. А ты правильно бумагу составь, по всей форме. Ну а я пока выясню, как этот бедняга сюда забрел.

Первым делом Петров забежал к себе домой. Закрыв дверь в комнату, пересчитал присвоенные деньги, а затем открыл сафьяновую коробочку. Увидев золотую брошь с драгоценными камнями, Петров радостно захлопнул футляр и поспешил спрятать его за икону. «В отпуск поеду к брату в Крым. Он на таможне служит, с богатым людьми знается и подыщет мне подходящего покупателя. Но сейчас пока надо поспешить к начальству. А то еще заподозрят неладное».

Выслушав доклад, пристав с подозрением спросил:

– Деньги в саквояже пересчитывал?

– Никак нет. Я в него и не заглядывал до прибытия сыщиков.

– Молодец, службу правильно понимаешь. Дело-то оказалось обыденное. Эскулап наш определил: сердце у пожилого господина не выдержало. Так что его деньги мы сочтем и вернем семье в сохранности. А на тебя я направлю представление о повышении денежного разряда. Все, ступай, можешь не благодарить.

Петров вышел на улицу, вытирая со лба струйки пота. «Вроде бы обошлось. Интересно, сколько старый хрен возьмет себе из саквояжа? Хотя это не моего ума дело. Мне и так задарма достались пачка банкнот и ценная брошь. Так что и я не внакладе».

Вскоре Петров увез брошь в Крым и продал ее промышленнику из Сибири. «Там, за Уралом, труднее будет проследить украшение, изготовленное в Риге. Мне теперь до него нет дела. Да и, по правде сказать, эти красные камушки вокруг цветка клевера напоминают капли крови на поле ратной брани. Хорошо, что я от греха подальше отделался от этого украшения».

И брошь начала путь по России, меняя владельцев на крутых поворотах истории, пока не всплыла в начале восьмидесятых годов в Москве.

ГЛАВА II. В НАЧАЛЕ ПУТИ

Начальник уголовного розыска Быков испытующе смотрел на двух новых сотрудников, присланных из отдела кадров.

– Значит, ты, Носов, выпускник школы милиции, а опытный опер Петров переводится к нам из области. У меня на днях двоих сотрудников уволили за порочащие их связи. И обстановка с криминалом сложная: едва успеваем регистрировать преступления. Так что беру вас в отдел, как говорится, не глядя. На практике узнаем, кто из вас чего стоит.

Молодой сыщик радостно вскинул вверх руку:

– Вот спасибо! Только подскажите, что мы должны делать?

– Объясню главное: контролировать вас никто не будет. Делайте что хотите, но выдавайте мне высокую раскрываемость. Не возражаю, если станете укрывать преступления от учета. Но вся ответственность на вас. Я в любом случае ничего не знаю и остаюсь в стороне. Надеюсь, все понятно? Времени на раскачку у нас нет. Начнете работать уже завтра.

Выйдя из кабинета начальника, Петров повернулся к новичку:

– Ну что, Носов, пригорюнился? Не ждал? Быков все правильно сказал насчет сокрытия преступлений. Так розыск по всей стране работает. И ничего не поделаешь: о нашей работе судят не по затрате сил, а по цифровым отчетам о достигнутых результатах.

– Вот уж не думал, что такой подложной химией заниматься придется! Ну а если узнают об укрытом преступлении?

– Могут привлечь к уголовной ответственности, но, скорее всего, уволят по-тихому. Ведь высокое начальство само заинтересовано в дутых высоких показателях. Но в ответе всегда сыщики. Давай лучше пойдем по стакану водки примем на грудь в связи с новым назначением.

– Нет, я не могу. Меня родители ждут. Хотят начало моей взрослой жизни отпраздновать. Ну пока, до завтра.

Петров сочувственно посмотрел вслед новичку: «Этому домашнему пареньку трудно придется в розыске».

Прошла неделя работы новых сотрудников в отделе. Петров успел многое узнать о своих коллегах. «Как и везде, сыщики пашут без выходных за жалкие гроши. Пока держатся со мной настороженно. Но я в чужие дела не лезу. Думаю, удастся с ними поладить. Плохо только, что новичка навязали в напарники. Зачем мне лишняя обуза? А вот и он: легок на помине».

Носов выглядел взволнованно.

– Слушай, Николай. Я сейчас выходил на заявление о краже из квартиры. Дверь взломали, взяли деньги и кое-что из одежды. Где искать виновных, непонятно. Я пока повременю регистрировать дело. Хозяйка женщина спокойная и шума поднимать не будет.

– Это твое решение. Может быть, ты и прав, если просвета для раскрытия не предвидится.

Внезапно на пороге кабинета появился дежурный Ступин.

– Хватит отдыхать, ребята. У нас на территории криминальный труп. Обнаружили задушенную капроновым чулком старуху. Начальник приказал вам выйти на место и организовать поиск по горячим следам. Берите ноги в руки и поспешите в адрес. А я вслед подошлю следователя с экспертом.

Петров кивнул новичку.

– Этот факт уже не скроешь. Придется нам побегать. Ты криминальных трупов еще не осматривал? Ну, тогда пойдем набираться опыта.

При входе в квартиру, где произошло преступление, ощущался необычный запах. Пройдя в комнату, Петров догадался: «Это смесь трупного запаха с ароматом лака от новой тумбочки, стоящей в углу. Хозяйка недолго радовалась покупке. Лежит женщина на полу с капроновым чулком, обмотанным вокруг морщинистой шеи. Интересно, ее убили по наводке или она стала случайной жертвой нападения? Надо поговорить с обнаружившей труп соседкой».

Немолодая женщина отвечала на вопросы, беспокойно оглядываясь, словно боялась появления убийцы.

– Я днем возвращалась из магазина. Увидела, что дверь в квартиру Нины Павловны приоткрыта. Покричала, никто не отзывается. Решила, что ей стала плохо, и зашла. А она на полу лежит. Я тут же позвонила в милицию. Больше ничего не знаю.

– У погибшей родственники есть?

– Да, сестра Галина живет на Самотеке. Мне ее телефон Нина Павловна оставила. Просила оповестить родственницу, если с ней случится несчастье. Я уже позвонила, и ее сестра должна сейчас подъехать.

– Это хорошо. Если вы бывали в квартире у Нины Павловны, то можете сказать, что у нее пропало?

– Все как будто на месте, и беспорядка не видно. А вот насчет денег или украшений ничего сказать не могу. Может быть, Галина знает, хотя вряд ли: они в последние годы редко общались.

– Ладно, подождем. Вы не уходите. Еще можете нам понадобиться.

Петров повернулся к участковому инспектору:

– Сходи по квартирам. Найди двух толковых жильцов. Сейчас подъедет следственно-оперативная группа, и им понятые понадобятся. И еще пообщайся с жильцами. Возможно, кто-нибудь заметил подозрительных посторонних лиц. Давай, расстарайся. Пока нет зацепок: глухо, как в танке.

Приехала сестра жертвы, и Петров приступил к ее опросу. Женщина рассказала, что они с сестрой в юности были очень дружны. Но потом их пути разошлись из-за любви к одному молодому человеку. В результате обе остались старыми девами. Отношения сестер еще более осложнились после того, как мать оставила в наследство все ценные украшения старшей сестре Нине. Особенно родственницы рассорились из-за подарка отца – дорогой изумрудной броши, изображающей трилистник. Петров незамедлительно предложил проверить, на месте ли ценное изделие. Галина Павловна подошла к секретеру и указала на вмятину отжима на его дверце:

– Секретер взломан, и коробочка из сафьяна, в которой хранилось украшение, исчезла. Еще в серванте всегда стояла старинная сахарница из красного фаянса. Ее тоже нет. Ну и пропал ее кошелек. Сколько там было денег, я, естественно, не знаю.

– Спасибо, у нас появились определенные зацепки для поиска.

Петров повернулся к новичку:

– Пойдем, Носов. Следователь и эксперты завершат осмотр и допросят свидетелей. А нам надо встретиться с агентурой. Ты уже успел познакомиться с секретными сотрудниками своего предшественника?

– Их трое. Странно, но они утверждают, что давно своего сыщика не видели. А в делах полно от них донесений.

– Дело обыденное. Сыщик оформил вербовку случайных людей для отчетности. Толку от них нет. А сыщик всю добытую им ценную информацию оформлял как якобы полученную от агентов. Не переживай, скоро сам освоишь эту нехитрую механику. Иначе придется переменить профессию.

– Понятно, только мне противно заниматься фальсификацией. Скажи, а убийство старухи мы раскроем?

– У нас есть две зацепки: фаянсовая сахарница и уникальная драгоценная брошь. При попытке их сбыть, если повезет, мы и возьмем преступника. А теперь хватит пустые разговоры вести. Агентура хоть и слабая, но задействовать ее надо.

Оставшись один, Петров решил: «Переданные мне на связь агенты тоже пустышки. Среди осведомителей три молодые гулящие женщины. Кто поставит бутылку, тот и хозяин их тела. Да и агент Антонов, хотя в прошлом не раз судим, вряд ли будет мне сильно полезен. Очень уж сильно выпивает. Но пока единственная надежда на него».

Встретившись с агентом, Петров сразу перешел в наступление:

– Ты, Антонов, месяцами один порожняк гонишь. А начальство требует от меня результатов. Сейчас нас интересует убийство старухи. Выясни, кто мог это сделать. Но можешь подогнать ценную информацию о любом другом преступлении. А если не будет от тебя помощи, то при первой возможности отправлю за решетку. Надеюсь, ты меня понял правильно.

Плечистый, покрытый татуировками секретный сотрудник встал и направился к выходу. Уже стоя в дверях, с тоской попросил:

– Подкинь хоть немного деньжонок на водяру. Без подогрева от интересующих тебя людей ничего не узнаешь.

– Не считай меня за лоха, Антонов. Я подаю только по понедельникам, а сегодня пятница. Будет ценная информация, тогда и поговорим о деньгах. А теперь прочь с моих глаз: видеть тебя не хочу!

Агент вышел на улицу. Разнос, учиненный сыщиком, его обеспокоил. Он не хотел лишаться надежной поддержки нового опера. В его голове возник, как ему казалось, спасительный выход. И он начал выстраивать план его практического воплощения.

В тот же вечер, распивая спиртные напитки в компании подростков, Антонов кивнул в сторону машины, в которую садилась молодая пара с ребенком:

– Посмотрите, беспечные люди с пятого этажа на дачу собрались. Два выходных дня их хата без присмотра будет. Взломать деревянную дверь квартиры – на раз плюнуть. Я бы на вашем месте рискнул.

Парни с интересом прислушались к словам опытного, не раз сидевшего в тюрьме человека. А он, не торопясь, отхлебнул из бутылки пива и мечтательно произнес:

– А в хате этой точно есть что взять. Если денег не найдете, то одной аппаратурой риск окупите!

– А ты с нами пойдешь?

– Мне это ни к чему. Я в иных местах прокормлюсь. А таким пацанам, как вы, хату подломить почетное дело. А впрочем, решайте сами.

Допив пиво, Антонов неторопливо направился прочь. Он был уверен, что его слова не пропали даром, и не ошибся. На следующее утро, едва Антонов появился на улице, к нему подскочили вчерашние собеседники:

– Привет, мы квартиру взломали. Нам достался магнитофон и телевизор. Мы их Мишке Сколкову отнесли: у него предки в отъезде. Помоги загнать.

– Нет, мне похмелье в чужом пиру без надобности. Подкатитесь к Таньке из табачного киоска. У нее сынок школу заканчивает. Она наверняка ему подарок к выпускному захочет сделать. А вот от пропоя с первого скачка в чужую хату не откажусь.

Узнав, что Танька приобрела у подростков краденый магнитофон, Антонов поспешил сообщить Петрову имена воров и место хранения похищенных вещей. Сыщик был доволен: «Раскрыть с помощью агента кражу дорогого стоит. Придется выдать этому типу вознаграждение. Заслужил мужик».

В тот же день после ареста подростков в кабинет Петрова зашел следователь Петрушин. С порога начал прямой разговор:

– Некто Антонов из дома, где произошла кража, твой человек?

– А почему тебя интересует?

– Раз, как в Одессе, вопросом на вопрос отвечаешь, буду считать ответ утвердительным. На допросе задержанный Мишка Сколков вскользь упомянул, что на кражу их этот Антонов подбил. Я сделал вид, что по рассеянности не обратил внимания на его слова. Решил сначала с тобой потолковать.

– Ты поступил правильно. Оставь все как есть.

– Ладно, как скажешь. Только неужели ты, опытный опер, на провокацию пошел ради показной отчетности? Если ваши агенты будут молодежь к преступлениям подталкивать и тут же нам их сдавать, то вы половину Москвы пересажаете.

– Поверь, Петрушин, я подобных заданий своим осведомителям не даю. Этот агент по своей неразумной инициативе расстарался.

– Верю, Петров, потому и предупредил. Будь впредь осторожнее.

Оставшись один, Петров с досадой хлопнул ладонью по столу. «Ну Антонов, я на тебе отыграюсь. Вздумал отличиться по-легкому. Еще могут подумать, что это я научил его такому фокусу».

Вновь вызвав Антонова на срочную встречу, сыщик начал с угроз:

– Ты что творишь? Подростков под закон подставил, а сам надеешься в стороне остаться? Не выйдет: парни не стали скрывать, кто их на преступление подбил. И ты пойдешь вместе с ними по уголовному делу.

– Так я же в обворованную хату с ними не заходил.

– А кто посоветовал квартиру взломать и подсказал, кому магнитофон загнать? Статья 33-я Уголовного кодекса в чистом виде.

– Прошу, отмажь от этого дела. Я ведь хотел как лучше. Парни эти на всю голову отмороженные. Все равно бы в зону приземлились, если не за кражу, то за грабеж. Я только ускорил события. Помоги мне, Петров!

– А какой мне резон в пасквильное дело твоим защитником вписываться? Вот если бы ты мне прямо сейчас информацию ценную дал, то я мог просить начальство оставить тебя на свободе.

– Хорошо, Петров. Сейчас на квартире у Таньки Блондинки краденые вещи ранее судимый Коготь с двумя залетными подельниками пропивает. Они на вокзале чемодан у пассажира увели. Часть вещей у Таньки под диваном спрятана. А золотые цепочки Коготь при себе носит. Меня тоже приглашали отметить с ними удачу.

– Почему раньше молчал?

– Так не успел рта раскрыть, как ты начал угрожать тюрьмой.

– Ладно, если сообщение окажется «в цвет», то отмажу от кражи из квартиры. Повернем дело так, что твою глупую шутку пацаны всерьез восприняли. А сейчас иди в притон к Блондинке. Будем тебя брать для конспирации вместе со всеми.

Отпустив агента, сыщик зло выругался. Вернувшись в отдел, Петров рассказал Носову о полученном сообщении:

– Эта хозяйка притона Танька, как и Антонов, – переданный мне на связь агент. Но пока она имеет с клиентов навар, ни за что не сообщит о них в милицию. Будем задерживать эту группу воров. Фотография Когтя у нас есть в альбоме. Сейчас возьмем участкового и поедем разбираться на месте.

Подойдя к двери притона, Петров кивнул Носову:

– Приготовь ствол. Первыми ворвемся мы с участковым. А ты подстрахуешь нас сзади. Ну, начали.

Старая дверь, не выдержав мощного удара, с треском распахнулась. Вбежавшие в квартиру сыщики заставили парней лечь лицом вниз. Когтя в квартире не было. Петров с досадой подумал: «Успел уйти, придется пока работать с этими отморозками».

Обыскав и сковав наручниками задержанных парней, Петров строго прикрикнул на ругающих его девиц:

– А ну, лахудры, заткнитесь! С вас спрос пока невелик. Сколько раз участковый вас предупреждал, чтобы не было шумных попоек. Милиции надоело, Блондинка, по жалобам твоих соседей выезжать.

– Делать им нечего. Молодости моей завидуют! Неужели нельзя гостей к себе пригласить?

– У тебя каждый день то именины, то взятие штурмом Бастилии. Утомиться можно! Хоть бы для отдыха работать пошла. Вот мы сейчас проверим, на какие доходы гуляете.

Для видимости обыскав сначала шкаф и тумбочку, Петров достал из-под дивана кожаный чемодан. Порывшись в вещах, извлек паспорт. Заглянув в документ, издевательски заметил:

– Насколько я понимаю, среди вас нет Васильченко Павла. Вещички явно с кражи. Придется всем проехать в отдел милиции для проверки.

Рассадив задержанных в дежурной части, Петров первой к себе в кабинет завел Таньку:

– Ты почему не сообщила, что воры у тебя гуляют?

– Не успела. Хотела позвонить, когда они угомонятся и заснут.

– Долго бы ждать пришлось. Ну ладно, что мне о них сказать можешь?

– Эти двое украли чемодан у командированного на вокзале. Ну и ко мне на огонек заскочили. Кто их ко мне направил – не знаю.

Петров раздраженно подумал: «Про Когтя ни слова, и о золоте – молчок! Обдурить меня хочет. Ну это мы еще посмотрим!»

Вернув Таньку в дежурную часть, Петров завел в кабинет Антонова.

– Где Коготь?

– Ушел минут за пять до вашего появления. Сказал, что поедет в Калугу продавать рыжье знакомым цыганам. Его электричка отходит через полчаса. Если поспешите, то успеете захватить.

– Почему о нем Танька молчит?

– Коготь обещал ей на ворованные деньги туфли и платье купить.

– Чего так расщедрился?

– Всего пару месяцев как из зоны откинулся. Изголодался по бабам. Танька хвасталась, что он ее чуть ли не на руках в туалет таскает.

– Ну хорошо. Я сейчас возьму фотографию Когтя и проеду на вокзал. Через сыщиков транспортного отдела милиции организую задержание Когтя. Если его снимут с электрички постовые при проверке документов, то он не догадается, что информация к нам от тебя приплыла. Ты будешь вне подозрений. А пока посидишь вместе с другими.

Сидя в оперативной машине, Петров торопил:

– Жора, поднажми. Надо успеть через коллег из транспортной милиции направить по вагонам электрички патрульных, способных правдиво разыграть случайность задержания Когтя.

– Не волнуйся, Петров. Тут ехать-то всего пять минут. Успеем.

Спектакль по задержанию вора, затеянный опытным сыщиком, прошел гладко. Вернувшись с вокзала к себе в отдел, Петров демонстративно провел Когтя в дежурную часть и на глазах у его подельников изъял золотые изделия. Ошеломленные разоблачением главаря парни не стали запираться и дали признательные показания. Танька и Зинка, не желая влезать в чужие воровские дела, подтвердили, что похищенный чемодан принесли в квартиру Коготь и его дружки. Сыщик вновь завел в кабинет Таньку.