Текст книги "Блуждая лабиринтами Сансары"

Автор книги: Валентия Король

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

17

Наконец-то долгожданный час настал, я легла в постель, закрыла глаза и сразу куда-то провалилась. И вот опять вижу себя на этой кухне, нет, не вижу, а действительно нахожусь там. Вокруг никого нет, и я беру стакан, набираю в него воды и быстро иду на запретную часть помещения. Выхожу на улицу, немного отойдя от двери, останавливаюсь и так стою, держа стакан в руке. Мимо меня проходят несколько человек, не обращая никакого внимания на меня. Но вот идут два парня, один из них подходит ко мне:

– Почему ты тут стоишь? – спросил он.

– Я вынесла воды, вдруг кто-то захочет, – проговорила я.

И протянула юноше стакан с водой. Парень взял стакан, отпил немного, передал стакан другу, тот тоже немного отпил.

– Но почему ты решила, что кому-то нужна будет вода? – спросил настороженно парень, отдавая мне стакан.

И тогда я рассказала о том парне, которому хозяин пищеблока отказал в стакане воды, а ведь он еле стоял на ногах. Оба спутника переглянулись, и один из них обеспокоенно сказал:

– Да, это он! Мы уже столько времени ищем его. Он где-то здесь недалеко.

Поблагодарив меня, они ушли на поиски друга. А я постояла немного и затем поставила стакан на выступ от фундамента и решила тоже поискать его. Внимательно осмотрелась, помня состояние парня, я понимала, что далеко уйти он не мог. Что-то неведомое доселе мне легким ветерком колыхнулось внутри меня, как бы указывая дорогу. Я прислушалась к этому внутреннему шепоту и пошла в глубь леса, в густую незнакомую местность.

«Только бы побыстрей найти его, а то он погибнет», – крутилось в моей голове. Не понимала, куда я иду, но, полностью доверившись внутреннему чувству, знала точно: иду правильно. Не прошло много времени, как я увидела его, он лежал в густой траве, не подавая признаков жизни. Подбежав к нему, я не знала, что с ним делать, и подумала:

«Как же мне позвать тех парней? Ведь я не знаю даже их имен».

И вдруг они появились, сказав, что услышали, как я зову их. Я удивилась, ведь только подумала о них, а не звала в голос.

– Ему нужна вода, – сказал один из парней.

– Но я оставила стакан там, – и я указала рукой в сторону пищеблока.

– Я принесу, это недалеко!

– Ты разве не боишься возвращаться туда? – спросил юноша.

– Но ведь больше негде взять воды, – удивилась я.

– Но тебе туда опасно возвращаться, – настаивал он.

– Хозяина пока там нет, он ушел куда-то.

– Но откуда ты знаешь?

– Не знаю. Я просто это чувствую. Я быстро! – и я побежала.

Я быстро вернулась со стаканом воды. Друзья заботливо приподняли друга и отпаивали водой, он потихоньку приходил в себя. И все от души были этому рады.

– Эта девочка спасла тебе жизнь, – сказал один из парней пришедшему в себя юноше.

И он в нескольких словах рассказал обо всём измученному парню. Затем они стали решать, как же быть дальше, кто мог бы ухаживать за обессиленным юношей, ведь он совсем слаб, а они все так заняты.

– Можно я буду за ним ухаживать? Я немного умею готовить, и мне все равно некуда больше спешить. А туда, – махнув головой в сторону пищеблока, – не хочу больше возвращаться, – проговорила я скороговоркой.

Все внимательно посмотрели на меня.

– А что, это неплохая мысль, как ты на это смотришь? – сказал один из парней, обращаясь к другу.

– Согласен, – чуть слышно прошептал тот.

Поддерживая с двух сторон своего друга, все двинулись в путь. Я шла за ними, всё моё существо наполнялось радостью. Я ликовала, ведь теперь мне не придётся возвращаться в тот страшный пищеблок и находиться в той ужасной обстановке мрака и злых теней. моё сердце радостно билось, чувствуя свободу, чистоту и красоту жизни. Приблизительно через полчаса пути в глубь леса мы вышли на опушку. И я увидела избушку, где и жил парень. Все вошли в избушку, и я обратила внимание, что дверь не была закрыта на замок. Очутившись на небольшой веранде, я осмотрелась: у окна стоял стол, с правой стороны дверь, через которую вошли трое юношей. Я последовала за ними.

«Это, наверно, кухня», – подумала я, увидав большую печь.

Здесь тоже стояли стол у окна и один стул, у стены был топчан, в противоположном углу комнаты умывальник и небольшая плита. Обстановка была очень скромная, ничего лишнего – все самое необходимое и идеальная чистота.

– Пойдемте в комнату, – пригласил друзей хозяин избушки.

Дверь в эту комнату находилась возле большой печи икомната была очень светлой, просторной, но, кроме стола пары стульев и книжных полок – мебели больше не было. На полках красовались аккуратно сложенные книги. Здесь было два окна, у одного стоял стол и стул, у другого только стул, покрытый великолепной красоты накидкой, на полу у стула лежала плетёная из лозы подстилка. На столе, окнах, полках стояли непонятные для меня предметы, которых я раньше никогда не видела. Заметив, что я вошла вместе со всеми, один из парней попросил меня:

– Побудь, пожалуйста, там, – и он указал рукой на кухню.

– Она теперь будет твоей, но в эту комнату тебе входить не следует, – сказал он.

Я вышла, прикрыв за собой дверь. Парни перешёптывались, но мне не было интересно, о чём именно они там говорят. Я села за стол и смотрела в окно, на душе было светло и радостно.

18

Я ухаживала за больным как могла, старательно выполняя свои обязанности, в которые входили уборка и приготовление пищи. Несмотря на то, что юноша мало ел, он быстро шёл на поправку. Он уже уходил из дома рано утром и только вечером возвращался. Когда здесь наступала ночь, то в том другом, моём мире, был день, и я отправлялась в школу. Мне нравилась такая двойная жизнь, но я никому не говорила ни слова, понимая, что, расскажи я кому-либо об этом, в лучшем случае меня убеждали бы, что это просто сны, ну а в худшем посчитали бы сумасшедшей. Но я же знала, что это ни то, и, тем более, ни другое. Мне совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь, кем бы он ни был, касался этой стороны моей жизни. Таким был мой маленький секрет, а может, и не такой уж и маленький, и это было не столь важно, а важным было лишь только то, что такая жизнь была для меня чем-то сокровенно-дорогим. Всё, что происходило со мной ночью, не было сном, и я была в этом уверена. Все мои ощущения были для меня реальные, и свои решения, действия я принимала и выполняла сознательно, а по реальности та другая жизнь, где я жила со своей семьей, не отличалась ничем от этой. Для меня обе они были настоящими.

Так как юноша уже не нуждался в посторонней помощи, то негласно стал вопрос о дальнейшем моем пребывании в этой избушке. И я очень хорошо это понимала, но уходить мне совсем не хотелось, да и некуда было уходить. Вот я и спросила его об этом, на что он ответил:

– Хорошо, живи тут, только не мешай мне и в комнату ко мне не входи без моего ведома.

Я радостно кивнула, мне было спокойно здесь и никуда не хотелось уходить. Я готовила еду, хотя после выздоровления он ни разу не притронулся к моей стряпне. И вот однажды, дождавшись, когда он вернулся домой, я робко спросила:

– Скажи, почему ты ничего не ешь?

– Я не голоден, – ответил он.

– Но ты же целыми днями ничего не ешь, а я к твоему приходу готовлю еду.

Он было уже направился к себе в комнату, но после моих последних слов остановился, как бы что-то обдумывая. Затем резко повернулся, подошёл к кастрюле, стоявшей на плите, снял крышку и, взяв ложку, набрал в неё суп, приподнял её и вылил обратно, проделав так несколько раз.

– Ты называешь это едой и настаиваешь, чтобы я такое ел? – спросил он.

Тут я пришла в ужас от увиденного и никак не могла понять, почему суп был грязно-коричневого цвета и походил на помои. Как такое могло произойти, ведь я совсем недавно приготовила его? Я уже давно готовила дома еду, но всем всегда всё нравилось.

– Да что же могло произойти, что с ним случилось? – в растерянности произнесла я.

– Да ничего не произошло. Просто нужно заниматься собой, своим внутренним миром, и чем чище будут твои мысли, твоя душа, тем лучше будет пища, приготовленная тобой, – ответил он, уходя в свою комнату.

От всего услышанного и увиденного я пришла в ужас и опасалась подойти к кастрюле, чтобы заглянуть в неё, страшась, что просто потеряю сознание от того, что качество этого супа нужно сравнить со своей душой. Никто и никогда не говорил мне, что приготовление пищи, её качество, полезность зависят не только от точной последовательности кулинарных рецептов, а сама суть заключалась совсем в другом. Недаром ведь одно и то же блюдо, приготовленное разными людьми, имеет и разные вкусовые качества. Не знала я и о том, что, беря любой предмет в руки, человек оставляет на нём свои излучения. То же самое происходит с продуктами: обрабатывая или просто держа их в руках, мы наполняем их своими вибрациями, положительными или отрицательными, – это зависит от нашей духовной, внутренней чистоты. Каждая мысль, промелькнувшая в нашем сознании, отпечатывается на том продукте или предмете, который мы держим в руках, или куда направлен наш взгляд. Но, чтобы достигнуть духовной чистоты, мало только думать о прекрасном, необходимо ещё и усиленное очищение как тела, так и мыслей, сердца и души. А очищение души невозможно без великой веры в Высшие Силы и неудержимого желания служить этим Силам. Грязный сосуд так и останется грязным, если не очистить и не омыть его, даже если мы не будем больше лить туда нечистоты.

Кто мог объяснить, рассказать всё это мне, по-своему ищущей Света?! Я странствовала по жизни еще слепым котёнком, с которым то и дело случаются какие-то конфузы: то ушибусь, то в грязь вступлю, не видя и не ведая дороги. Но даже такое состояние слепоты не вечно, и по приходу назначенного срока даже котёнок прозревает.

19

Я никак не могла понять, что значит заниматься своим внутренним миром, что это за мир такой и как его нужно очищать? Всё это было непонятно и сложно для меня.

Проснувшись утром, я пребывала в подавленном настроении. Весь день преследовала мысль о моей ничтожности. Вспоминая цвет супа, мне становилось не по себе.

«Неужели у меня такая грязная душа?» – думала я с ужасом.

Слёзы то и дело наворачивались на глаза, в груди периодически появлялась режущая боль.

После школы домой я не торопилась, шла медленно, не смотря по сторонам, видя лишь носки своих сапог. Душу заполнила стужа и пурга, а на дворе было солнечно, но морозно. Начинался лёгкий снежок, он слепил мне глаза, а солнечный лучик играл со снежинками, переливая их то серебром, то золотом. Я остановилась, любуясь этой необычной игрой природы. И вдруг неожиданно для себя ощутила, как что-то тёплое коснулось моего сердца и исчезло.

«Что это было? – подумала я. – Может, мне показалось? Да нет же! Я чувствовала это явно, вот как вижу это солнце сейчас. А может, это солнечный лучик коснулся моего сердца?» – мелькнула мысль. И я улыбнулась. Но вот это касание повторилось, и ещё больше почувствовала я непонятную теплоту. Это прикосновение было очень нежным, каким-то необычайно мягким. Я заметила, как изменилось моё настроение, и мысли стали намного светлее и чище.

«Как красиво вокруг! Как странно: идет снег и сияет солнце, разве такое возможно? – восхищенно подумала я. – Как прекрасны деревья, небо, солнышко! Жаль только, мало тепла. Ах, как я люблю лето!»

Не спеша подошла к скамейке, смахнула рукой снег, лежавший на ней, и села. Я сидела и рассматривала все вокруг: деревья, одетые в серебряные одежды, сотканные морозом из инея, и солнечный лучик, подхватывавший снежинки, разбрасывал сияние от них во все стороны, а снежинки не торопились падать на землю, они весёлым хороводом кружились и выплясывали вокруг лучика. Всё вызывало у меня смех. Вдруг я услышала:

– Это для тебя! Для тебя! Посмотри! Это все для тебя!

Я оглянулась, но никого не было.

«Никогда ничего подобного не видела! И снег идет, и солнце светит! А снежинки сияют и искрятся, да ещё вдобавок и кружатся в каких-то мини-вихрях. А лучик, лучик солнечный, что вытворяет, ну просто гоняется за снежинками! Да они что, живые, что ли? – хохотала я, забыв про всё. – Это я, конечно, уже немного перебрала, живые снежинки и луч солнца?! Хорошо, никто не слышит, а то скажут, что я того», – и покрутила у своего виска пальцем.

И в тот же момент, как только я это проговорила, луч направился прямо мне в лицо и, бегая по глазам, щекам, согревал своим теплом.

«Ну, ладно, ладно, верю, верю! Кому, как не мне, верить?!» – закрывая рукой лицо, смеялась я.

Лучик коснулся моих губ. И я почувствовала горячее прикосновение.

«Ещё чего, мне? Но я тоже вас люблю!»

Но вот послышались чьи-то шаги. И всё в один миг исчезло, как и не было. Мимо проходила женщина.

– Девочка, ты что это сидишь на холодной скамейке? А ну, беги домой, небось мама заждалась?

Я растерянно смотрела на женщину. Медленно поднялась со скамейки, взяла портфель и еще раз посмотрела в надежде увидеть всё то же волшебство. Но, к моему сожалению, снежные облака затянули небо, и солнышко спряталось за ними. Тяжело вздохнув, я побежала домой.

20

Вот пришло время спать. Я закрыла глаза, вспомнила о сказочной перемене в настроении, подумала о друге и тут же оказалась в избушке. На кухне за столом сидел юноша, и это было необычно, он никогда больше минуты не задерживался на кухне, по крайней мере, при мне.

– Здравствуй, – первым произнес он.

– Здравствуйте, – ответила я.

– Я ждал тебя. Хотел с тобой поговорить. Я поступил вчера необдуманно, грубо указав на то, от чего ты ещё далека. Прости меня, пожалуйста, я не хотел причинить тебе боль. Хотя часто именно через душевную боль мы приближаемся к истине.

Он замолчал, задумавшись, и я тоже молчала, не зная, что ему ответить.

– Скажи, что ты делаешь, когда меня нет? – спросил он.

– Готовлю, убираю, – протяжно проговорила я.

– Ну а дальше, когда это всё сделаешь? – настаивал он на подробном ответе.

– Ничего, просто сижу.

– Но почему в это время ты не возьмешь книгу и не почитаешь? Ведь ты постоянно одна, неужели тебе не скучно?

– Нет, мне не скучно. Мне здесь очень нравится, я чувствую себя в безопасности. Я не знаю, как мне это передать словами, но мне здесь спокойно. А книг у меня тут нет, – растерянно ответила я.

– Но они есть у меня! Хорошо! С сегодняшнего дня ты можешь заходить в мою комнату и брать книги, какие тебе понравятся. Только потом ставь всё на место, ничего не переставляя по-своему. Договорились? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Договорились.

– Ну, вот и хорошо. Мне пора идти.

Он быстро вышел.

И я опять осталась одна и, сидя на стуле, смотрела на дверь, за которой обычно оставался юноша. Однажды я пришла в избушку раньше обычного, села у окна и вдруг увидела очень яркий свет, исходящий из его комнаты. Дверь была немного приоткрыта. Мне показалось, что там сверкает молния, и я тихонько на носочках подошла к двери и заглянула, а там вся комната сияла серебристым светом. На полу, на подстилке у окна, сидел юноша, как-то странно скрестив ноги, и с кем-то негромко разговаривал, но я никого больше в комнате не видела. Подойдя поближе, я старалась рассмотреть, что же там происходит. Юноша устремил свой взор на светящееся облако, которое находилось прямо над стулом, и что-то говорил. Я пыталась лучше рассмотреть, кто или что там на стуле, но чем больше всматривалась туда, тем больше болела моя голова, а глаза начинало резать огнём, как от сварки. Резко отстранившись от двери, я постаралась как можно тише уйти к топчану. Интуитивно я знала, что меня заметили, и мне было очень от этого неловко, но состояние, близкое к обморочному, отвлекло меня от этих тревожных мыслей.

После этого случая я боялась даже подойти к той комнате. А сейчас было просто необходимо войти туда, ведь мне совсем не хотелось огорчать своего друга. Глубоко вздохнув, подошла к двери, открыла её, медленно прошла в комнату и осмотрелась. Несмотря на скромную обстановку, здесь все сияло и благоухало, даже воздух был необычен: повсюду чувствовался запах роз, хотя цветов нигде не было видно.

«Надо же, какая удивительная комната. Как много книг! Неужели он все их прочитал?» – эта мысль вернула меня к той цели, из-за которой я оказалась здесь.

Подойдя к одной из полок, взяла первую попавшуюся под руку книгу и, открыв её, попробовала прочесть. Я пробежала глазами несколько предложений, но ничего не поняв, поставила книгу на место. Внезапно начала болеть голова. Медленно пошла к другой книжной полке на противоположной стороне комнаты, головная боль усиливалась. Но вот я обратила внимание на книгу, лежащую на подоконнике. Взяла её, открыла с самого начала и попыталась прочесть. Но вдруг увидела, что буквы под моим взглядом начали оживать, светясь голубым электрическим светом, они так и прыгали по листу бумаги. Я испугалась и резко захлопнула книгу, зажмурив глаза. Постояв так некоторое время, открыла опять книгу, но буквы всё так же прыгали в разные стороны, не давая прочесть ни единого слова. Я стояла в полной растерянности, изумленно смотря на эти прыгающие, светящиеся искрами буквы, ничего не понимая.

– Тревога! Чужой! Чужой! Тревога! – услышала я непонятно откуда.

Посмотрев по сторонам, я никого не увидела.

– Не давайте ей ничего прочесть! Тревога! – раздавалось откуда-то из книги.

– Что за переполох? Наш друг сам приготовил ей эту книгу. А ну, успокойтесь и дайте ей возможность прочесть, – послышался писклявый голос из книги.

И я увидела, как буква Й кричала, чтобы не давали мне читать, а буква А спокойно, с интонацией старшего, успокаивала её.

В одно мгновение буквы перестали двигаться, выстроившись светящимися бусинками и образовывая предложение. И я прочла:

«Не верь, что вожделение можно уничтожить, пока питаешь и удовлетворяешь его, ибо это ложь, внушенная Марой. Питанием порок разрастается и усиливается, как червь, жирующий в сердце цветка».

Все прочитанное показалось мне каким-то сумбуром. Не раздумывая, закрыла книгу, дрожа всем телом: меня охватил ужас от всего увиденного, казалось, что волосы подымаются дыбом. Голова уже болела так сильно, что создавалось впечатление, что глаза вот-вот вылезут из орбит. Казалось, что кто-то или что-то сковал мою голову железным обручем, и медленно этот обруч сжимался, а макушка вся пылала огнем. Положив книгу на место, вернее, бросив её, я обхватила голову руками и выбежала из комнаты, даже не закрыв за собой дверь. Подбежала к топчану и просто рухнула на него. Боль казалась нестерпимой: что-то жужжало, сверлило в висках, перед глазами плыли круги разных цветов радуги. В голове то и дело вспыхивали электрические разряды. Сил не было терпеть все это, и я потеряла сознание.

Когда же я очнулась, то не могла даже определить, сколько времени пробыла в этом состоянии, за окном была ночь. Первый раз я так задержалась в избушке. Голова уже не болела. Вдруг я услышала шаги. Это пришел юноша, и я быстро соскочила с топчана, мне совсем не хотелось рассказывать ему, что со мной произошло. Кто знает, что он мог подумать обо мне, ведь то, что случилось со мной, не может быть с нормальным человеком. Так думала я. Но так ли это? Кто знает?

Он вошёл в кухню.

– Ну что, подобрала себе книгу?

– Я, наверное, не смогу их читать. Они для меня непонятны, – проговорила я, тщательно подбирая каждое слово.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Ну что же, каждый идёт своим путём. Я не смею тебя уговаривать, тем более – заставлять. Но, когда появится желание, ты всегда можешь взять любую книгу.

Проходило время, но я не торопилась заходить в комнату, мне было достаточно того раза. Я была просто напугана.

21

Один раз мой друг пришёл с каким-то мужчиной, я не видела их. Не входя в кухню, они остались в передней и долго о чём-то разговаривали. Я, как и прежде, каждый день готовила еду, несмотря на то, что была строго отчитана. Теперь, когда я подходила к продуктам, начинала думать о чем-то хорошем и в таком радостном настроении готовила. Юноше я больше еду не предлагала, не зная, как он может отреагировать. Я сидела и думала:

«Уже прошло столько времени, как они разговаривают, наверное, проголодались? Сегодня я приготовила вкусное блюдо. Интересно, что сказал бы о моей еде этот незнакомец?»

И я решила рискнуть – будь что будет: взяла тарелку, положила туда еды, подошла к двери, постучала и быстро открыла её.

– Здравствуйте, вы так долго здесь уже беседуете, вот я и подумала, что вы проголодались. Решила угостить, вот, – быстро проговорила я, подойдя к столу и не смотря на своего друга, который просто опешил.

Гость от изумления смотрел на меня, не моргая. Помолчав немного, он протяжно проговорил:

– Кто это? Ты никогда не говорил, что с тобой живёт такое милое существо.

И он с явным интересом стал рассматривать меня. Юноша в ужасе смотрел на тарелку перед гостем, никак не ожидая от этой тихони такой наглой выходки. Ничего себе тихоня, просто своенравная девчонка!

Я просто прочитала его мысли, которые запечатлелись прямо над его головой.

– Здесь никто не голоден, убери всё это немедленно! – недовольно проговорил он, глазами указывая на тарелку.

– Ну почему же, я голоден, – отпарировал гость, придвигая к себе тарелку. – Посмотрим, что приготовила нам юная леди, наша хозяйка.

– Она тут не хозяйка! А просто помогает мне по хозяйству, – возмущённо возразил юноша, с упрёком посмотрев на меня.

Я же стояла ни живая, ни мёртвая, думая:

«Этот невыносимый, ужасный мой характер. Он меня ни к чему хорошему не приведёт. Вечно я лезу, куда мне не нужно», – казнила я себя за содеянное.

А в то время гость осторожно пробовал еду.

– Хм, вкусно, – протянул он, одобрительно кивая мне. – Очень вкусно! – и начал с аппетитом есть.

– Ты шутишь?! – недоверчиво спросил юноша.

– О чём ты? – не понял вопроса гость.

– О еде, – он указал на тарелку.

– Почему ты так удивлён? Действительно вкусно, попробуй.

– Нет, спасибо, я сыт.

– Но почему ты скрываешь эту девочку?

– Иди, пожалуйста, к себе, – подчеркнуто вежливо попросил меня юноша.

Я тут же извинилась и быстро вышла. моё сердце стучало с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я закрыла за собой дверь, но не отошла от неё. Мне ужасно хотелось услышать то, что он скажет гостю обо мне. После короткой паузы юноша сказал:

– Эта девочка когда-то спасла мне жизнь, и так как ей негде жить, то она пока живёт у меня.

– Но почему ты с ней не занимаешься?

– Я пробовал, но она ничего не воспринимает, – задумчиво ответил юноша.

– А еда действительно вкусно приготовлена, – немного помолчав, гость добавил: – Не думаю, что там так всё запущено.

Я отошла от двери и медленно направилась к топчану, сев на него, покорно ждала своей участи. Они ещё немного поговорили, и гость ушёл. Хлопнула входная дверь, и шаги неумолимо приближались к кухне. И я затаила дыхание. Вот он вошёл, молча подойдя к своей комнате, остановился и, как бы через плечо, проронил:

– Спасибо за угощение, но всё же не нужно было так поступать. Надеюсь, ты вынесла из этого урок и больше не допустишь такой самодеятельности.

И, посмотрев на меня, он улыбнулся и вошел к себе в комнату. Я же с облегчением вздохнула.