Текст книги "Последняя точка (Удивительные свидетельства монахов и иных лиц, живыми проходивших мытарства)"

Автор книги: Валентина Серикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Автор-составитель
Валентина Серикова
ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА
Удивительные свидетельства монахов
и иных лиц, живыми проходивших мытарства

По благословению Блаженнейшего Онуфрия

Митрополита Киевского и всея Украины

священноархимандрита Святой Успенской

Киево-Печерской Лавры

при Наместнике Высокопреосвященнейшем Павле

митрополите Вышгородском и Чернобыльском

Опасно для жизни – вечной

Эта тема до конца в руки живым не дается, поскольку в полноте открывает свою тайну только после конца. А в промежутке «до» и «после» – вихрь вопросов и недоумений. Что же происходит после загадочной последней точки в личной истории каждого, «когда покров земного чувства снят»? Для православных «жизнь будущаго века» несомненна. Уже и наукой доказано, что энергия души неуничтожима. Следовательно, человека ждет вечность. А вот какова она будет – ответ для каждого отдельный, в зависимости от того, какой след мы оставим в мире Божьем и во что обратим свою душу – в зерно или плевелы.

Осознание себя в мире ином – это, конечно, потрясение, к которому нельзя подготовиться, сколько не готовься и не читай о нем. Его можно только пережить. Тем не менее, даже собираясь за границу, мы стараемся побольше разведать о стране, которую предстоит посетить, изучить ее порядки, законы, нравы. В этом смысле «тот свет» всем заграницам заграница. И удивительно, что человек, то ли от страха, то ли от нерадения, не спешит узнать законы и духовную топонимику места, где точно окажется, и куда навсегда отправляются все странники, кратко и временно живущие на земле.

За последние пятьдесят лет на книжный рынок выплеснулась волна «откровений» западных исследователей и просто оккультистов в псевдонаучных тогах, представляющих «жизнь после смерти» как некий увлекательный мистический аттракцион, серфинг в астрале с участием «дружелюбных сущностей и ангелов света». Видно, иррациональный мир не дремлет, перелатывая старую уловляющую сеть по моде цифрового поколения и расставляя силки согласно последним трендам для «продвинутых пользователей». Достоверных православных источников из той веси не так и много. Но эта информация есть, и она на вес золота. Всем, наверное, известна классика темы, не раз переиздававшаяся, со свидетельствами особых избранников Божиих, удостоившихся побывать в Царствии Небесном еще до исхода из «юдоли плача». Драгоценны слова о том первоверховного апостола Павла, блаженного Андрея, преподобного Ионы Киевского… Однако это исключительный опыт великих святых. К классике принадлежит и обстоятельный впечатляющий рассказ о мытарствах блаженной Феодоры, помощницы преподобного Василия Нового, записанный его учеником Григорием. Это уже рассказ для нас, грешных, о том, какой бывает встреча с иным миром.

Мытарства для призванных в вечность – одно из первых серьезных и отрезвляющих знакомств с новой реальностью. Это, образно говоря, «разбор полетов» после посадки. Однако дух времени врывается в жизнь сегодня такими шквалами, что уже и в среду христиан приносит скептические смешки об испытаниях Феодоры Цареградской: мол, это что-то вроде церковного фольклора, да и когда было – в X веке, преданья старины глубокой, многое поменялось…

Изменилось, действительно, немало, и вера у нас уже не та, что у прежних поколений православных, но знаний о внешнем мире современные маловеры поднакопили за последние годы достаточно. Наверное, слышали и про закон сохранения энергии, о том, что она никуда не исчезает, а переходит из одной формы в другую. Если этими свойствами обладают даже вторичные безличные виды энергии, как, например, тепловая и электрическая, то что же говорить о сложных психических энергиях в спектре от любви до ненависти, генерируемые творениями, каждое из которых уникально и создано по образу Божию? Все наши поступки, слова, эмоции и мысли, ежеминутно и круглосуточно транслируемые во Вселенную, меняют ее живой облик в зависимости от принятого контента и остаются в Божиих анналах, бледно и бездыханно сымитированных в «винчестерах» компьютера. С этих «дисков памяти» после разрешения от тела воспроизводится жизнь пред очами души в реальном времени от первого мгновенья до последнего.

Но не менее тщательно записанными найдем наши деяния в старомодных свитках-хартиях, которые составляют бесы на каждого фигуранта, проходящего мытарства. И к какой отметке спектра в итоге приблизимся: нижней или верхней – к тому миру и будем сопричислены. Ибо подобное притягивает подобное. Великий святитель Игнатий Брянчанинов в «Слове о смерти» писал: «В то время, как тело уснуло сном смертным, что совершается с душою? Слово Божие открывает нам, что наши души по разлучении их с телами присоединяются – соответственно усвоенным ими в земной жизни добрым или злым качествам – к Ангелам света или к ангелам падшим. С ангелами они составляют по естеству своему один разряд существ, разделяясь по качеству, подобно им, добром или злом»[1]1
  Свт. Игнатий Брянчанинов, Собрание сочинений, т. 3, «Слово о смерти», http//брянчанинов. рф/tom3/26.shtml.


[Закрыть].

Возьмем еще притчу у природы: если длина волны солнечного света достигает 700 нм, а у тьмы она равна нулю, так как черный цвет – это отсутствие электромагнитной волны любой частоты видимого диапазона, то как может душа, очерненная грязью греха, подняться к Солнцу Правды Христу? Законы физики материального мира исключают какое-либо сближение диаметрально противоположных частот, а духовного – тем паче. Об этом еще две тысячи лет назад сказал первоверховный апостол Павел: «Что общего у света с тьмой или у Христа с Велиаром?» (Кор. 2:6).

Современнику это понять нетрудно. Как известно, радио «Вера» и радио «Шансон» работают на разных частотах FM. Души тех, кто их слушает, в эфире Вселенной тоже звучат на разных волнах, которые каждого швартуют на свой причал по неумолимому закону резонанса. Ведь у одних жизнь прошла под «Херувимскую», у других – под песенки и брань. А между ними «утверждена великая пропасть» – как между богачом и Лазарем (Лк. 16:26).

Справедливость вердикта входит в сознание, когда обнаженное от тела «я» смотрит о себе Божьи хроники, заново проживая и оценивая каждый эпизод, – теперь уже со стороны. И, оценив, душа сама определяет свое место в вечной жизни по собственному подобию – со избранными или со строптивыми. В бесплотном мире мысль прозрачна и передается без искажений: в нем невозможно юлить и лукавить, «Той бо весть тайная сердца» (Пс. 43:22). Мастера обмана и прочего беззакония будут сильно разочарованы и потерпят провал не в фигуральном, а прямом смысле – в бездну. В тот момент не найдется такого, кто бы не захотел исправить свои ошибки и покаяться. Но Там изменить уже ничего нельзя!

Свободная воля у человека активна, только когда душа находится в теле – это решающее условие, данное нам на земле. Правом личного выбора можно пользоваться, исключительно пока жив. После смерти получаем итог принятых решений, который сами уже исправить не в силе. О том говорится в «Четьях-Минеях»: «Ангелы сказали мне: „Невозможно тебе покаяться без тела, которым совершал грехи“»[2]2
  Свт. Димитрий Ростовский, «Жития святых» https://azbyka.ru/otechnik/Dmitrij_Rostovskij/zhitija-svjatykh/284.


[Закрыть].

По словам святителя Игнатия (Брянчанинова), «при разлучении души от тела видимой смертью мы снова вступаем в разряд и общество духов»[3]3
  Свт. Игнатий Брянчанинов, Собрание сочинений, т. 3 «Слово о чувственном и о духовном видении духов», http//брянчанинов./tom3/21.shtml.


[Закрыть]. Лишившись герметичного тела-скафандра, в который человек облечен для странствия по земле, он снова начинает видеть тонкий мир со всем его населением – Божьими Ангелами и страшными демонами. И уводится теми, к кому приблизился. В Царствие Божие или преисподнюю. Третьего не дано.

Как бы этого не хотелось нынешним конформистам, не существует промежуточной зоны для просто хороших порядочных людей и гуманистов, которые жили суетой, плотскими радостями и не пожелали узнать своего Творца и Спасителя. Если человек сознательно не выбрал Христа, не потрудился для спасения своей души, прибегая к церковным Таинствам, он «по умолчанию» выбрал антипода Христова и его царство адово. Нравится кому-то или нет, но духовный мир контрастен – это рай или ад, свет или тьма. Так он устроен Богом. Своевольному современнику, навыкшему к постоянным компромиссам и смешиванию света с тьмой в нечто серое и теплохладное, трудно снести полярную бескомпромиссность мирозданья.

Мытарства проходят те, кто учится смиряться и спешит узнать законы Божиего мира здесь, пока это возможно. Таковы правила «проекта», внутри которого мы находимся. Безгрешных на земле нет: «яко несть человек, иже жив будет и не согрешит». Главное – постоянно очищать душу покаянием. Грешить и не каяться – опасно для жизни. Вечной жизни. Хотя и в текущей это чревато: часто расплата настигает уже в ней. Только в Православной Церкви установлено Таинство, которое освобождает человека от «надлежащего ему уза». Ловчая сеть греха раскинута врагами нашего спасения, бесами, на каждом шагу. У святых и праведных об этой сети сказано немало.

Вспомним лишь знаменитый 90-й псалом: «яко Той избавит тя от сети ловчи» (Пс. 90:3). А «избавить» от страшной липкой сети, связывающей в невидимый «совет нечестивых», угодивших в нее на всяком месте во всякое время, может только Господь через своего законного служителя, облеченного Его властью и имеющего благодать священства.

Происходит эта «операция изъятия» из сети в Православной церкви в Таинстве исповеди. Наверное, каждый православный знает, что слова разрешительной молитвы, читаемые священником над кающимся, самые чаемые и радостные на свете. Человек освобождается от тесных пут сети, тяжести греха, и часто Господь дает почувствовать это облегчение физически. В этот момент будто невидимая клавиша «Delete» удаляет запись исповеданных грехов, которые тут же исчезают из хартии.

Видели, как взлетает дирижабль? Он поднимается в небо выше и выше, по мере того, как за борт выбрасывается удерживающий балласт – мешки с песком. Преподобный Паисий Святогорец рассказывал: «Когда, не имея каких-то серьезных грехов, я приходил на исповедь к батюшке Тихону, то он говорил: „Песочек, сынок, песочек!“ Маленькие грешки собираются в целую песочную кучу, которая по весу может превышать один большой камень»[4]4
  Прп. Паисий Святогорец, Слова, т. 3. «Духовная борьба» https://azbyka.ru/otechnik/Paisij_Svjatogorets/dukhovnaja-borba-slova-tom3/.


[Закрыть]. Раскаянием, частой внимательной исповедью мы выбрасываем «мешки с песком» за борт своей души, чтобы она могла подняться к Богу. «Покаянием человек может изменить решение Бога», – заключил святой Паисий.

Жизнь – учеба. Смерть – выпускной. Мытарства – встреча с экзаменаторами. Согласно учения Церкви после окончания земной жизни душа проходит мытарства с девятого по сороковой день. Говорят, чужой опыт человеку трудно принять как свой. Особенно такой невероятный и суровый, который пережили люди, чьи исповеди изложены в этой книге. С другой стороны, не напрасно стожена пословица «умный учится на чужом опыте, а глупый – на своем». Господь, жалея нас и видя плачевное состояние последнего семени человека, сохранил для нашей духовной пользы уникальные свидетельства Своих избранников, впоследствии ставших в большинстве монахами. Еще недавно они были рядом с нами, слово их – удар в било, ушат студеной воды в дремлющих наследников святых предков.

Этим людям было попущено пройти чрезвычайные духовные испытания – живыми попасть на мытарства и вернуться оттуда, откуда обычно не возвращаются. Неизгладимы признания монаха Киево-Печерской Лавры отца Пиора – до этого номенклатурного работника, главного ветврача и безбожника. Преображение, которое случилось с ним, возможно только Богу: ушел в преисподнюю атеист и богоборец – вернулся ревностный православный христианин. Истории «Последней точки» приоткрывают тайные духовные глубины, сокрытые от нас за незримой чертой, разделяющей миры временный и вечный. Это область сверхъестественного, очерк топографии запредельного. Вход благословлен…

Редакция

Свидетельство митрополита Вышгородского и Чернобыльского Павла наместника Киево-Печерской Лавры: «Мой отец видел ад и рай»

У детей не бывает плохих родителей, как и у родителей – детей. Нас у отца с мамой было девять душ, одного Господь забрал в младенчестве. Мы росли в христианском воспитании, у нас глубоко верующая мама и бабушка по линии мамы. А отец был из протестантов. Мы родились в такой семье, но все дети на восьмой день были крещены в православной церкви. Папа никогда нам не запрещал ходить в храм, но сам всегда молился только молитвой «Отче наш» и не возлагал на себя крестного знамения. Он был строг в воспитании и всегда говорил: «За одного битого два небитых дают». Мы всегда помнили и такие его слова: «Лучше я один раз перетерплю боль, чем стыд всю жизнь за своих детей».

Когда мне было шестнадцать-семнадцать лет и я учился в старших классах, то из интереса пару раз приходил на собрания протестантов. Мне хотелось знать их понимание веры, состояние души и чем они занимаются на их, так называемом, богослужении. Увидел я там абсурд и пустоту этих людей, действительно «приближаются мне людие сии усты своими и устнами чтут мя: сердце же их далече отстоит от мене» (Мф. 15:8). Если человек вытащил два-три кирпича из дома, то он неминуемо развалится. Также бывает, когда люди упраздняют догматы Церкви, устрой Богослужения, церковные и апостольские предания.

^{Митрополит Павел.}

В 1985 году, будучи студентом Московской Духовной академии, я обратился к отцу с просьбой, чтобы он от меня отказался. Отец посмотрел на меня с сожалением: «Глупый ты человек. Я очень хотел детей, но Господь не давал, в то время мама болела. Но я молился, просил, и Господь послал мне тебя. Как же я могу отказаться от тебя? И всех вас? Вы моя кровь, вы моя жизнь и мое счастье».

Поступил я так потому, что очень хотел, чтобы отец принял крещение. Я не имел права, войдя в алтарь, за него молиться, вынимать частичку. И мне было очень больно. Я всей душой любил отца, а он – меня. Папа во всем помогал маме, никогда нас не обижал и без дела не наказывал. Он «подкупал» нас конфетами и печеньями, катал на санках, играл с нами в прятки, ходил на лыжах, когда мы были маленькими.

Одним словом, тогда в 85-м мы с ним побеседовали на Рождество Христово, и я опять ни с чем уехал в свою альма-матер – в Троице-Сергиеву Лавру – к началу моего духовного рождения. Через два дня после Сретения мне пришла телеграмма, приглашающая на телефонный разговор с родителями. «Какое счастье! – сказала мама. – Отец накануне Сретения принял Таинство Крещения. В церкви присутствовали все дети и внуки с зажженными свечами. Он сам обо всем договорился со священником, сам себе избрал кумовей, приготовился – и совершилось чудо». Наверное, в первую очередь это было чудо для меня.

На следующий день отец пошел в храм на праздник, чтобы принять участие в евхаристии. Однако он никак не мог понять, как можно причаститься Тела и Крови Христовых. Это как бы немного возмущало его душу: с человеком, сердца которого Господь еще не коснулся, такое может случиться. Пропели «Святая святым», папа стал вместе с народом подходить к чаше. И о дивное чудо! Господь спасает человека разными путями: отец видит, что вместо частички хлеба в лжице стоит Воскресший Христос и смотрит на него. Отец потом рассказывал: «Я не то что перепугался, даже не знал – стою ли я на земле или она ушла из-под ног. И мысль обожгла: как же я могу принять Его внутрь?!» Так я с минуту стоял в оцепенении, но сзади люди начали меня подталкивать: «„Лебедь (к нам в селе привыкли обращаться по фамилии), проходи!“ Тут Воскресший Христос опять стал частичкой хлеба, и я причастился». Священник позже вспоминал: «Я видел, что он на мгновение покрылся потом, который катился с него градом, и не мог понять, что случилось». Когда отец отошел от Чаши и подошел к запивке, то снова увидел небольшую сияющую фигуру Воскресшего Христа. Так Господь укрепил его и развеял сомнения.

Не скажу, что отец был очень усердным в посещении храма, он ходил не на все воскресные службы, но обязательно на двунадесятые праздники, соблюдал потом с мамой пост. Следом встал вопрос о том, чтобы совершить третье Таинство – Таинство венчания. Но враг рода человеческого всякими путями отводил от правды и истины, и когда я говорил о венчании, он отвечал, что туфель нет, то рубашки, то костюма. В один момент я зашел в магазин, купил все, что нужно, и принес домой: «Вот вам все необходимое на венчание». И как диавол предусмотрел, услышав его благое желание и мою настойчивость? Отец поругался с мамой и перестал с ней разговаривать перед самым отъездом ко мне в Нововолынск в 1988 году в канун своего дня ангела. Но мои сестры Наташа, Нина и Валя начали говорить, что надо ехать – батюшка ждет. И они утром выехали в Луцк, еще не помирившись, но когда пересели на автобус Луцк – Нововолынск, он заговорил: «Ты хочешь, чтоб твое желание исполнилось? Оно исполнится, потому что я дал слово Богу и дал слово батюшке».

Папа с мамой приехали ко мне, и я совершил Таинство венчания над своими родителями Димитрием и Надеждой и над родителями отца Виктора, у которых я некоторое время жил, Алексием и Софией. Папе тогда было 55 лет, а маме 53. Прошло Таинство очень торжественно, для меня это была большая радость, потому что я сам их венчал. Красиво пел хор, присутствовали родные. После венчания мы собрались и отпраздновали это событие в мерах разумного. И так они дальше жили с Божией помощью. Прошли годы, дети выросли и разошлись, родители снова остались вдвоем. Однажды утром отец проснулся и рассказал маме сон: он видел всех наших покойников, которые сидели за столом у нас на огороде и просили выпить коньяка. Надо сказать, что отец помогал многим. Они досмотрели две женщины и одну семью стариков, наших соседей деда Сидора с его женой Марией, дочь которых не хотела им помогать, и отец носил им кушать. Этот дед Сидор много меня наставлял в историческом понимании Священного Писания. И когда я поступил в семинарию, благодаря его науке я мог два года не открывать книги, поскольку знал весь материал. И вот после этого сна (а я снам не верю) отец сказал маме: «Надя, пришло мое время, я скоро умру». Мама не приняла его слова серьезно: «Да что ты начинаешь? Не забивай голову». Но он стоял на своем: «Вот посмотришь». Это было в сентябре. Раньше папа, бывало, говорил, что если заболеет раком, то что-то себе сделает, поскольку очень боится страданий и не хочет никого обременять. Он никогда не болел, был настолько сильный, что в зубах поднимал более ста килограмм. А я молился, чтобы Господь, если уж пошлет такие испытания, то не допустит совершиться неугодного Ему, пусть даже для этого у отца отнялись бы руки и ноги. И Господь меня услышал. У отца был рак легких, который он носил в себе с 1972 года. Об этом знали все. Но болезнь была как бы законсервирована и не развивалась. А потом при переломе ребра на какой-то глубине пробились легкие, они зажили, но травма запустила онкологический процесс. В Луцке ему сделали МРТ и обнаружили две опухоли головного мозга – уже метастазные. Когда Александр Юрьевич Усенко, профессор, директор института имени Шалимова, спаситель в болезнях мой и моей семьи, повторил МРТ, то в голове обнаружил уже двадцать два метастаза. От операции мы с отцом отказались. Он сказал: «Пришло мое время».

Не забуду такой эпизод. Тогда, в 2000 году, у нас шла борьба за только что отстроенный Успенский собор. Отец в то время уже не мог ходить, а передвигался скачками, опираясь на руки. Таким образом он добрался до машины, сел на переднее место, и мы подъехали к Великой церкви. Это, конечно, без слез не вспомнить. Спрашиваю: «Пап, тебе помочь?» Он не позволил: «Не надо, сынок, я сам». Из придела архидиакона Стефана он заполз в храм по ступенькам и приблизился к центральному алтарю Успенского собора. Долго молился, не знаю, о чем просил, но потом повернулся ко мне и говорит: «Сынок, если нужно умереть – умри за этот храм. Я тебя благословляю как отец, хоть ты и владыка». Он ко мне всегда обращался на «вы» и целовал руку – а тут так сказал.

Утром, по просьбе мамы, мы выехали домой пораньше, и отец всю дорогу пел: «Ой, скоро-скоро меня не будет, далеко поезд повезет…» Настал день – и отец уже не вставал. Он практически не принимал обезболивающих, только в последние дни, хотя, видно, испытывал сильные боли. Причащался он каждый день. Дай Бог и мне такое чувство покаяния и смирения, какое было у него в то время. Когда приходили и говорили: «Митя, ты еще выздоровеешь!» Он отвечал: «Вчера плевал на грудь, сегодня на бороду, и я выздоровею? Чего вы меня упрашиваете? Я буду вечно жить, не умру. Но приходит время – мы все отходим…»

И тут настал один чрезвычайный момент, когда я приехал домой, раньше вернувшись из Иерусалима. Папа даже рассердился на маму: «Зачем ты вызвала владыку? Еще не время!» Он как бы спал и вдруг начал кричать так, что просто Страшный Суд! Кровь в жилах стыла – лежит и кричит так, что не передать! Я стал читать канон на разлучение души от тела и молился Божией Матери. Минут через двадцать отец пришел в себя. Он не мог перекреститься, но в волнении вымолвил: «Сынок! Владыка! Благодарю, что вы меня забрали!» Я наклонился над ним: «Что случилось?» Он смотрел глазами, полными невыразимого страха: «Я был в аду! Если бы вы видели, что там! Все, что у вас изображено на стене у входа в Ближние пещеры, существует! (Фреска у входа в Ближние пещеры воспроизводит двадцать посмертных мытарств души. – Ред.). Все так и есть! Меня через все провели. Не заводили только на одно мытарство – туда, где содержатся невенчанные, потому что я венчан». Важно, что эти двадцать минут для страдальца длились бесконечно долго. Немного опомнившись, он рассказал, что за нарушение поста в среду и пятницу наши неприятели, враги, заставляли есть мерзких червей. За матерные слова страшно били по устам. Невозможно передать словами тот ужас и муку, которую претерпевает там душа!

Я не знал, что и думать об услышанном, все-таки удивительно. На второй день отец опять лежал недвижимо, как бы спал – но на этот раз такой красивый, розовый, с улыбкой. Мы с моим другом, отцом Анатолием, снова стали читать канон на разлучение души с телом. Отец через полчаса пришел в себя и говорит: «Сынок, зачем вы меня забрали? Я сегодня был в раю. Господь показал все, что мне было позволено. Не скажу, что видел много знакомых людей, но есть. Если бы вы знали, какая там радость и блаженство! Я не хотел оттуда уходить, но слышал, как вы молитесь, как читаете, и меня отпустили». Так повторялось три раза: один раз он побывал в аду (может быть, за свое протестантское прошлое) и два раза – в раю.

5 ноября я собрался в Киев, где меня ждал Блаженнейший митрополит Владимир: надо было освящать кресты на храм на родине Леонида Даниловича Кучмы, в то время президента страны. Я взял отца за руку: «Пап, я приеду 8 числа поздравить тебя с днем Ангела, и мы тогда подольше побудем вместе, а сейчас мне надо ехать, звонил Предстоятель» (благодарю Бога, что я был у ног Блаженнейшего, это святой жизни человек, который мне по-другому открыл мир и повлиял на мое мировоззрение). Отец ответил: «Не торопись, сынок, в этот день будут похороны. А в лучшем случае, я в этот день помру». Говорю ему: «Дождетесь меня». Он кивнул: «Дождусь, но мы уже общаться не будем». Я попросил у него прощения, поцеловал его – все как должно быть.

Утром 7 ноября мы с Блаженнейшим освятили кресты храма святой великомученицы Параскевы в селе Чайкино, на родине Кучмы. Без десяти минут десять служилась заупокойная лития. Совпадений в жизни нет, а есть Промысел Божий. И вот поминаются Даниил и Параскева, родители Кучмы, и я поминаю новопреставленного Димитрия. Такое в моей жизни было второй раз. В 1986 году, когда умер митрополит Антоний, мы служили вечером заупокойную службу, и я помянул новопреставленную Александру, но не знал, кто это, думал: кто ж мог умереть? Прихожу после этого в келию и вижу: лежит телеграмма с сообщением, что умерла моя бабушка Александра. А тут – Димитрий.

На душе у меня стало как-то хмуро. Мы пошли сели за стол, Леонид Данилович просит спеть песню на стихи Блаженнейшего про маму. А у меня ничего не получается – горло вдруг стиснуло. Думаю: «Ну, какой же Димитрий? Кого я поминал? Папа еще живой». Блаженнейший мне говорит: «Владыка, ты сегодня какой-то сам не свой». Я согласился: «Сам не могу понять». – «Ну, не обращай на это внимания». А через десять минут приходит охранник президента и говорит: «Леонид Данилович, просят владыку Павла». У меня сразу сердце – ёк! Беру трубку и слышу крики, всхлипы: «Владыка, нет папы! Двадцать минут назад умер». Такое было. Он причастился в понедельник утром, заснул и уже не просыпался. Только когда умирал, открыл глаза, посмотрел на всех, улыбнулся, потом сомкнул веки, вздохнул – и нет его. Такова краткая история блаженной кончины моего отца.

Помню, когда я пришел просить благословение на монашество, мама отказала наотрез: «Никогда! Только через мой труп!» А мудрый отец сказал: «Говорю тебе – не опозорь то, к чему ты стремишься, чтоб мне не было стыдно». Я эти его слова запомнил на всю жизнь. Папа много не разговаривал, но если заслужил – получишь. Он очень трепетно относился ко всем людям, не пропустил ни одного нищего. Когда к нам кто-то приходил и мама иногда могла что-то придержать, как у женщин бывает, он потом обличал: «Ты что думаешь две жизни жить? Почему не поделилась? Люди нуждаются больше, чем мы с тобой!» Мама тоже отзывчивый человек, но эта доброта и мудрость отца всегда возвышалась примером для всех нас.

Когда папы не стало, я сразу обратился к отцу Василию, чтоб он попросил моих друзей помолиться о новопреставленном родителе. Матушка Стефания прочитала за ночь всю Псалтырь о упокоении его души. А я, уставший после службы, прилег немножко отдохнуть и тут вижу во сне дивный белый дом. И радостный папа ко мне обращается: «Мне построили дом. Видите, какой красивый? И мне подарили семьдесят два подарка на день Ангела. Я вам очень благодарен. Это для меня такой прекрасный день!» Я проснулся и всем рассказал этот сон. Матушка Стефания предположила: «Может, это потому, что прочитали всю Псалтырь?» А когда я приехал домой, отец Василий встретил меня словами: «Владыка, я заказал семьдесят две литургии и семьдесят два отпевания на 8 ноября». Семьдесят два! Вот вам доказательство великой благодатной силы православной литургии и того, как наши покойные к нам близки. 8 ноября, в день памяти великомученика Димитрия Солунского, покровителя моего родителя, были похороны, как и сказал отец при расставании.

Он был очень добрым, и на похороны пришло море людей, человек семьсот. Отпевали четыре архиерея. Дивно было, когда гроб положили на телегу, лошади не тронулись с места – не пошли со двора. И мы ждали, пока придет машина. Ночью разыгралась вьюга, а утром все успокоилось, вышло солнце. Мы похоронили отца, все пришли к нам на поминальный обед. Люди покушали, посидели минут сорок. Вдруг ударила молния, хлынул дождь – за три минуты все залил. И люди разбежались по домам. Вот и все. Как хотите, так и понимайте. «Земля живых» рядом с нами, и душа наша туда тоже порой приближается еще в этом мире.

Примером тому может быть и история с дедом Сидором, о котором уже упоминал. Когда я еще учился в торговом техникуме, мы с ним однажды договорились, что если я раньше умру, то я ему приснюсь, если он – то он мне приснится и сообщит, как все было. Прошло время, я уже о том забыл, и про деда ничего не знал. В одно время зимой так сильно замело снегом, что я не мог приехать на выходные домой. Приехал на следующую субботу и спрашиваю у мамы про деда Сидора, а она говорит: «Его уже нет неделю». А мне снился сон со вторника на среду. «В тот день отец к нему пошел с едой», – присела на стул мама. «Мы с ним побеседовали, – объяснил мне во сне Сидор, – я сказал, если умру, то мыть меня не надо. Отец твой запел. Я еще немного посидел, штопал рукавицы. Когда мне стало плохо, я достал 17 рублей 62 копейки, положил на подоконник и открыл двери. И только я лег – сразу умер. А чтоб ты знал, что это правда, скажу тебе, что в такой-то день умрет девушка в нашем селе» (он назвал ее по имени). Мы с мамой поговорили о случившемся, и я снова вернулся на учебу. А когда в следующий раз приехал и спросил маму о той девушке, то услышал: «Умерла она». Такое тоже было.

Сегодня я читаю в книге о наших старцах, об их блаженной кончине и имею возможность благодаря Богу, Божией Матери и преподобным соприкасаться с явлением смерти братии. Вот пример, который случился помимо моего желания: мы говорили за два дня до смерти с отцом Марком, архимандритом Лавры, и я ему сказал: «Ты скоро уйдешь». И через два дня его не стало. Помню, как говорил с отцом Алексием. Был у нас такой старенький монах святой жизни, который незадолго до своей кончины слышал прекрасные голоса, которые поют Херувимскую песнь, и просил меня, чтоб я помолился. В разговоре речь зашла о смерти, и он сказал: «Нет смерти, владыка! Есть вечная жизнь». На таких людях, духовно углубленных в текущей жизни, я видел пример блаженной кончины. Бог прославляет потрудившихся Ему в свое время, но дает возможность размыслить и над собственной жизнью.

Смерть – это таинство. Это третий день рождения. Честно говорю: нет такого дня, чтоб я не думал о смерти. Но постигнуть глубину смысла этого слова и переживание самого события никак невозможно. Могу представить, как буду лежать в гробу, но вот что переживает душа – непредставимо и никак не помещается в моем сознании. Всякий чин погребения мирянина и младенца просто непостижим по своему значению. Но для монахов есть особый монашеский чин отпевания – он необычайно глубок по своей сути, значителен для души и при этом такой радостный, что я бы его сравнил с Пасхальным каноном. Если бы люди знали, как это благодатно, наверное, весь мир, хотя бы перед смертью, ради одного чина отпевания принял бы монашеский постриг.

Подтверждением тому можно назвать и бывшее с насельником нашей обители схиархидиаконом Стефаном, который умер в двадцать пять лет. На обратной дороге в Лавру с отпевания моего отца он вдруг задумчиво произнес: «А вот чья будет следующая очередь после вашего папы?» Я ему ответил: «Может быть, моя?» Надо сказать, что отец Стефан очень радовался за того, кто болел раком. Говорил: «Какой счастливый человек! Он может приготовиться, сам все раздать». Настал май, и я вижу, что он еле идет. Я всегда говорю братии: «Если кто-то заболел, сообщайте мне». Болезнь – это естественный образ, как и смерть. Мы же не знаем судов Божиих. Я не стремлюсь проникать, куда нам невозможно, мне достаточно того, что Господь дает мне жить. Его благая воля простирается над каждым, лишь бы мы были истинными христианами и стояли в святой православной вере.