Текст книги "Пастораль с городскими мотивами"

Автор книги: Валентина Седлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Слушай, а насчет того, что он меня убрать хочет, – ты действительно так думаешь?

Игорь внимательно посмотрел на Гельку поправил ей выбившийся из-под заколки локон.

– По крайней мере, я бы не стал исключать такую вероятность. Захарыч не может быть на сто процентов уверен, что ты так и не поняла, с кем имела дело. Да и про то, что где-то поблизости притаилась бригада, тоже забывать не следует. Мы не знаем, какую именно задачу, кроме возврата ежедневника, поставил перед ними Захарыч, а надеяться на то, что мы их с Колькой напугали до потери пульса и больше они в Заречье не сунутся, – несерьезно. Лучше предполагать самое худшее и быть ко всему готовым, нежели мечтать, что все само собой уляжется. Уж поверь мне!

Страшно, – призналась Гелька, зябко поведя плечами. – Никогда бы не подумала, что Захарыч может дойти до такого. Он, конечно, несдержанный мужик и за словом в карман никогда не лез, но чтоб решиться на убийство… Не верится как-то… Хотя…

Гелька примолкла, вспомнив бедолагу Васильича и то, как лично с ней обошлись посланцы шефа. Да у них на мордах написано, что им человека грохнуть – что букашку раздавить! И коли вдруг Захарычу действительно будет спокойнее, если она отправится в мир иной, то самое время забиться в какой-нибудь дальний и темный уголок и молиться, чтобы эта напасть обошла ее стороной.

– Ладно, хватит о грустном! – Игорь осторожно поднял Гелькин подбородок, вынудив ее тем самым посмотреть ему в глаза. – Здесь тебя никто не тронет и ничто тебе не угрожает, ясно? Я тебя в обиду не дам, поэтому прекращай дрожать и пошли ужинать! Лично у меня после всех этих приключений зверский аппетит разыгрался! Ты как насчет перекусить?

Гелька прислушалась к себе и с удивлением констатировала, что не прочь принять приглашение Игоря. Ягодная диета, конечно, хорошая вещь, но от куска сочного мяса она бы сейчас вряд ли отказалась. А лучше бы даже не просто мяса, а шашлыка отведать! И чтоб весь в луковых кольцах запекался, и с крошечными крепкими помидорками…

– К сожалению, шашлыком сегодня побаловать не могу, – словно услышав мысли Гельки, сообщил Игорь. – Зато есть тушенная с мясом молодая картошка и зеленый салат. Не обессудь: знал бы, что у меня сегодня гости намечаются, приготовил бы что-нибудь поизысканнее.

В итоге Гелька с радостью согласилась и на картошку, и на салат, объевшись ими чуть ли не до икоты. После сытного ужина даже бандиты Захарыча отошли на дальний план. У Гельки на душе было легко и спокойно, словно все так и должно быть: она в чужом доме сидит, развалившись на стуле, рядом с малознакомым парнем и болтает о всякой ерунде.

За разговорами она и не заметила, как за окном сгустились сумерки. Игорь, ненадолго отлучившись, постелил ей кровать и выдал чистую футболку Гелька хотела было напомнить ему, что у нее своих вещей несколько чемоданов, но отчего-то не стала этого делать и футболку с благодарностью приняла. Потом отправилась в душ и целых полчаса блаженствовала под теплыми струями воды. Покончив с банными процедурами, нырнула в постель, свернулась калачиком и уже через пять минут безмятежно спала.

К Игорю, в отличие от его гостьи, сон не шел. Он сидел на кухне, пил чай, стараясь убедить себя, что у него просто расшалились нервы и тревожиться не из-за чего, но ничего путного из этой затеи не выходило. Осознание того, что где-то поблизости бродят посланные за Линой бандиты, не давало ему расслабиться ни на минуту, а в то, что они больше не вернутся, Игорь верил слабо. Он и рад бы был, если бы все его выкладки оказались неверными, но подтвердить или опровергнуть их могло только время. Если он, к сожалению, прав, то буквально завтра-послезавтра следует ждать очередного визита бригады по душу Ангелины. И что он может им противопоставить, как защитит доверившуюся ему девушку? Он ведь не супермен какой-нибудь, даже черного пояса по карате у него нет. Обычный художник-дизайнер, только и всего. Вот и выходит: с той стороны восемь подонков, а у них – насмерть перепуганная девчонка да он, рыцарь на белом коне. Для какой-нибудь сказки это бы вполне сгодилось, а в реальной жизни, увы, на чудо надеяться глупо.

Впрочем, а почему он решил, что они в меньшинстве? Тот же Колька в момент прибежит, только свистни! Да и остальные деревенские подтянутся, как пить дать. Сегодня бандитов спасло от законной расправы только то, что они "весьма оперативно слиняли из дома Макарыча. Задержись они там еще хотя бы на пару минут, не миновать бы им близкого знакомства с крепкими крестьянскими кулаками, а также с вилами и дрекольем – извечным крестьянским оружием. Деревенские мужики – они такие, шутить не любят и женщин своих в обиду не дают. А Лина хоть и городская, но по корням тоже зареченская получается. Так что нечего заранее пасовать и на поражение настраиваться! Главное – чтобы Ангелину не подкараулили, когда она куда-нибудь в одиночку отправится. А этого очень легко избежать: просто быть рядом с ней, и все!

Игорь и так и сяк обдумал эту мысль и невольно улыбнулся. Ну вот, нашел себе законный повод не расставаться с Линой. Нет, роль защитника, безусловно, почетна и ответственна, только что он себя обманывает? Не в этом дело, отнюдь не в этом. Просто его, взрослого и уже не раз обжигавшегося на кострах любви мужика, влечет к этой странной взбалмошной девчонке, влечет с такой силой, что он готов забыть все прошлые победы и поражения и вновь поставить на кон свою свободу. Может, прав Колька, всеми силами старающийся подтолкнуть приятеля к молодой красивой соседке?

Игорь вздохнул. Да нет, опять он себе невесть чего придумал. Мало ли кто ему нравится! Вот что он знает о той же Лине, кроме того, что Макарыч был ее дедом и последние пару лет она по глупости проработала в весьма криминальной конторе? Да ровным счетом ничего! Ее характер оставляет желать лучшего: колючая, язвительная… Если бы не нависшая над ней опасность, она бы так и продолжала отпускать шпильки в его адрес и пакостить втихаря. Сейчас он более чем уверен, что выходка с украденной и впоследствии возвращенной одеждой – ее рук дело. И все равно: Ангелина не идет у него из головы, хоть ты тресни!

В итоге, выпив еще одну кружку чая, Игорь волевым решением приказал себе отправляться на покой. Судя по всему, завтрашний день обещает им массу неприятных сюрпризов, а раз так, стоит хорошенько отдохнуть. Лина вон уже скоро час как на массу давит, и ему пора спать. А гадание на ромашке и размышления на тему «хочу ли я, люблю ли я» стоит оставить на потом, когда Ангелине больше не будет угрожать ее бывший шеф и его подручные.

* * *

Забившийся в угол Герман путался в догадках: что же происходит снаружи? Про него забыли – это факт. Пусть и дальше не вспоминают, больше шансов на спасение. Но то, что бандиты никуда не делись, это плохо. Очень плохо. Они явно что-то замышляют. Еще бы знать – что именно? Хотя какая ему разница?! Ему сейчас не о других, а о себе думать надо. Еще пара дней в таком режиме, и он свалится от истощения и наверняка заболеет. Здесь ужасно сыро и промозгло, он пережил такой страшный стресс, что ему потребуется не один месяц, чтобы прийти в себя и вернуться к нормальной жизни. Да уж: девушку Ангелину он надолго запомнит, чтоб ей, мерзавке, до рассвета не дожить!

За дверью что-то громыхнуло, и Герман вжался в стену, ожидая, что его опять выволокут и засунут в багажник. Но нет, пронесло.

Слегка успокоившись, Герман задумался. Что-то в поведении бандитов было неправильно. Как бы то ни было, но они уже не первый день на ногах, и логично было бы предположить, что ночью они станут спать, а не шляться туда-сюда. Или… или они опять собрались охотиться на Гельку? Ох, побыстрее бы! Сил больше нет терпеть эти муки! Пусть волокут ее куда хотят, а его отпускают! В конце концов, если бы не он, фиг бы они вообще ее нашли! Конечно, с чувством благодарности у этих скотов плохо, но, черт побери, они уже получили от него все, что хотели! Так какого рожна его держат взаперти?!

У двери послышались чьи-то шаги, а еще секунд через десять взревели движки машин. Герман мучительно ждал, что же случится дальше, не пора ли ему прощаться с белым светом. Но нет: вскоре снаружи снова стало тихо. Бандиты уехали.

Герман вспомнил, как днем решил втихаря от похитителей делать подкоп, и, схватив первую подвернувшуюся под руку железяку, принялся долбить пол. Увы, он был вынужден отказаться от этой затеи: силы таяли с каждой минутой, а проклятый пол ни в какую не поддавался. Еще пару раз вяло стукнув железякой, Герман отбросил ее в сторону. Все против него!

Оставался второй вариант: добраться до окошка и попытаться эвакуироваться через него. Герман представил, как вернувшиеся к водонапорной башне бандиты находят его внизу с переломанными ногами… Нет, такого унижения он не перенесет! И где гарантия, что, если даже прыжок будет успешным, он успеет сбежать от этих мерзавцев? Да и куда бежать, если он здесь никого и ничего не знает? Нет уж: лучше затаиться и терпеть. Скоро, очень скоро эта катавасия должна закончиться!

Так успокоив себя, Герман вернулся на прежнее место, свернулся калачиком и заснул, мечтая о том, как он откроет глаза и вместо бандитов и ненавистной Ангелины увидит перед собой людей в серой форме…

* * *

Уже привычным путем – по дну оврага – бригада шла к дому Ангелины. Замыкали колонну матерящиеся вполголоса Шунт и Огурец, которым выпало тащить полные бензина канистры. Косяк еще не забыл их проколов и не собирался менять гнев на милость. Тяжелые канистры оттягивали руки и натирали ладони, больно били по ногам, поэтому с каждым шагом расстояние между основной группой и штрафниками увеличивалось.

Подойдя вплотную к избе и засев для конспирации в раскидистых кустах ракитника, Косяк не без радости показал остальным на горящее в ночи окошко.

– Здесь она! – громким шепотом сообщил он бригаде. – А раз так, повторяю в последний раз. Действовать надо быстро, пока деревенские спят. Иначе нам придется туго. Бобер – стоишь на стреме у сарая, если что – свистнешь. Остальные – в дом. Придушим девку и делаем ноги.

– А если девка там не одна? – хмуро поинтересовался Бобер.

– Значит, отправится на тот свет вместе с хахалем, только и всего! Так сказать, прихватит для компании!

Но они же наверняка дверь на ночь заперли! А что, если они услышат, как мы ее взламываем, и поднимут шум раньше, чем ты успеешь их угомонить?

– Да что ты ноешь, как баба? Все будет тип-топ! Даже если кто-то из соседей что-то и услышит, замучится потом доказывать, что ему это не почудилось! Все доказательства вместе с девкой сгорят! А мы, пока изба догорать будет, уже на полдороге к Москве окажемся, и менты нас прихватить не успеют! В лицо нас никто не видел, кто мы и откуда, тоже не знают. Так что нечего рассусоливать, вперед!

Бобер пожал плечами, давая понять, что не одобряет предложенного Косяком плана, но открыто возражать не решился. Отошел к сараю и, достав из кармана сигареты, закурил, прикрывая кулаком крошечный огонек.

Чем дальше, тем меньше ему нравилась вся эта история. Докатились, вот уже и до мокрухи дошло! Раньше бригада Косяка использовалась исключительно в роли пугала – антуража, необходимого для любого уважающего себя бизнесмена. Бобер кривился, но молчал, памятуя старую поговорку: «Коготок увяз – всей птичке пропасть».

Когда-то давно он работал у Захарыча сисадмином. Поддерживал внутреннюю сетку, следил за тем, чтобы не слишком часто. падал Интернет, – в общем, сидел и в ус не дул. Работка была не пыльной, но довольно скучной, поэтому, чтобы не захиреть с тоски, молодой программер ради интереса взломал базы данных собственной фирмы. И опешил, поняв, чем именно занимается его босс. Изрядно струхнув, Бобер принялся готовить пути отхода, придумывая, как бы уволиться из конторы, чтобы не навлечь на себя гнев Захарыча, но, увы, опоздал. Оказывается, Захарыч давно подозревал, как именно развлекается в свободное от основных обязанностей время его сисадмин, и поймал бедолагу, что называется, на горячем.

Собственно, именно с тех пор Захарыч приобрел стойкую компьютерную паранойю и запретил копировать базу данных по грузоперевозкам куда бы то ни было. А провинившегося сисадмина сослали под начало Косяка – бригаде как раз требовалась помощь эксперта по компьютерам. Косяк остался доволен результатами и попросил оставить этого мозгляка у него. Захарыч не возражал. Он как раз думал над дальнейшей судьбой проштрафившегося хакера, прекрасно понимая, что выпускать того из-под контроля или, тем паче, разрешить ему валить на все четыре стороны, – весьма опрометчивый шаг. Слишком много тот знает, по глупости сунув свой любопытный нос в святая святых конторы.

Бобер не был боевиком и в качестве грубой физической силы никогда не использовался, но за два с половиной года в компании Косяка и его отморозков насмотрелся на многое. И чем дальше, тем сильнее ныло у него в груди. Сашка дураком не был, да и газеты регулярно почитывал, поэтому прекрасно знал, чем заканчиваются такие игры. Нож в бок, шальная пуля – либо тюремные нары. Третьего при всем богатстве выбора просто не дано.

Тогда он задумался, прикидывая, как с наименьшими потерями вывернуться из сложившейся ситуации. Надеяться на то, что ему удастся сбежать и без посторонней помощи избавиться от преследования бригады, было глупо. Единственным выходом была явка с повинной. Но жизнь на нарах Сашку не привлекала, а месть бывших подельников откровенно страшила. Нет, садиться вместе с ними Бобер не собирался! Он задумал сорвать банк, выторговав ценой определенного рода сведений свою свободу у ментов. Косяк и его братки были мелкой рыбешкой, Захарыч на их фоне – разжиревшим лещом; Бобер же замахнулся на акулу. Акулу звали Дмитрий Викторович, и в узких кругах он был известен как Питон.

Сашка собирал компромат терпеливо и бережно, не гнушаясь никакими, даже крошечными, новостями из жизни Питона, словно белка по орешку накапливая необходимые ему сведения. История с Захарычем его многому научила, поэтому Бобер не единожды перестраховывался, занося в свое секретное досье очередную пометку. Впрочем, нацелившись на Питона, Бобер не забывал исправно копить материал и на прочих – на всякий случай. Двойная жизнь, «свой среди чужих»… А впереди – такая близкая и такая недосягаемая новая судьба, без бандитов и насилия.

Но убийство… Бобер прекрасно понимал, что его затея может выгореть в одном-единственном случае: если на его руках не будет крови. Отправка же Гельки на тот свет могла одним махом перечеркнуть все его надежды на благополучный исход. Да, он принимает в этом лишь косвенное участие, постольку поскольку, но все равно: убийства ему не простят, пойдет как соучастник, несмотря на весь компромат вместе взятый. А в открытую выступить против Косяка и заявить, чтобы Ангелину оставили в покое… Увы, он не сможет. Придушат заодно с провинившейся девчонкой и сожгут, чтоб остальным неповадно было на вожака идти. Эх, что за гадство-то!..

Меж тем Косяк, аккуратно взломав замок, вместе с подручными устремился внутрь дома, туда, где горел свет.

– Обманула! – выдохнул Голяк, тупо уставившись на прикроватный ночник.

– Быстро обыскать тут все! Если она нас заметила, то не могла далеко уйти! – приказал Косяк, с тоскою понимая, что все пропало, девки здесь нет. Кровать не разложена, в шкафах нет вещей. Она ушла отсюда, нарочно или по забывчивости оставив включенным ночник. И где ее теперь искать? Как выполнить приказ Захарыча о ликвидации строптивого финансового директора?

Конечно же поиски ничего не дали. Ангелина как сквозь землю провалилась и, положа руку на сердце, Косяк признался сам себе, что на ее месте сделал бы то же самое. С чего они вообще взяли, что она будет терпеливо дожидаться, пока они снова придут по ее душу? Облажались по самое-не-могу!

– Вон из дома! Быстро!..

Шунт и Огурец, памятуя о данном им Косяком задании, согнувшись в три погибели поливали периметр дома бензином. Они как раз докончили свою весьма дурно пахнущую работу, когда с крыльца раздался короткий свист – сигнал общего сбора. Поставив канистры, Шунт и Огурец присоединились к остальным, еще через пару-тройку секунд появился задержавшийся у сарая Бобер. Косяк, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:

– Все, труба! Она нас обхитрила. Теперь нам может помочь только чудо. Так что убираемся отсюда, парни, и поскорее, пока нас соседи не засекли.

Бобер выдохнул, про себя вознеся благодарственную мольбу всем богам. Убийство отменяется. И пусть Захарыч орет недорезанным кабаном, пускай песочит в хвост и гриву Косяка – его это уже не касается. И вообще: это – последнее дело, на которое он отправился вместе с бригадой. Как только вернется в Москву, тут же обратится куда следует и сдаст всю шайку-лейку с потрохами. Он – не убийца, да, по чести сказать, и не бандит. Пора завязывать!

Отбросив зажатый в кулаке окурок в сторону, Бобер развернулся, но тут за его спиной полыхнуло, и на дворе стало светло, как днем.

– Кретин! – Подскочивший к Бобру Косяк со всего маха врезал ему по морде. – Что ты натворил?! Сейчас сюда вся деревня сбежится! Пацаны, уходим! Все в овраг, быстро!

Повторять дважды не пришлось, и уже через полминуты бригада сидела за кустами ракитника, мрачно наблюдая за тем, как к горящему дому кинулись селяне, подручными средствами бестолково пытавшиеся затушить разгоравшийся пожар.

* * *

Сон к Игорю упорно не шел. Он с завистью поглядывал в сторону умиротворенно сопящей Ангелины. Вот что значит – юность! Раньше он тоже был таким же – что бы ни произошло, стоит только коснуться головой подушки, и все – добро пожаловать в мир сновидений! А потом как-то незаметно эта чудесная особенность остается в прошлом, а взамен нее верной спутницей приходит бессонница. В голове назойливым рефреном вертятся одни и те же мысли, от которых хочется лезть на стенку, а сон по закону подлости приходит аккурат за час до того, как тебе пора вставать.

Не выдержав, Игорь осторожно, чтобы не разбудить гостью, встал и отправился на кухню, прихватив с собой начатый детектив. Полчаса чтения, и, глядишь, глаза сами начнут слипаться.

Потянувшись к выключателю, Игорь сообразил: что-то тут не то. В окна било алое зарево, совершенно не свойственное этой широте и этому времени суток. Облокотившись на подоконник и вглядевшись в неведомый феномен, Игорь почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы.

Оторвавшись от окна, он бросился в комнату и затормошил Ангелину:

– Лина! Подъем, вставай! Твой дом горит!..

* * *

– О, а вот и наша мамзель со своим хахалем пожаловала! – первым заметил Гельку с Игорем Шунт.

– Ага, нарисовались, красавцы! – зло бросил Косяк. – Где, спрашивается, их полчаса назад нелегкая носила? И как мы теперь девку пришьем? Между прочим, Захарыч нас ждет у себя уже к обеду! Черт, все сроки к чертям летят! А все из-за одного урода! – Косяк с ненавистью посмотрел на Бобра.

– А вы не могли меня предупредить, что дом облит бензином? – вяло огрызнулся тот.

– А кто ты такой, чтобы тебя предупреждать! – рявкнул Косяк. – Тоже мне, какая шишка выискалась! Мог бы и сам догадаться, зачем парни канистры на себе волокут. Кстати, где они?

– Ты это о чем?

– О канистрах, блин! Где они?

Шунт и Огурец переглянулись.

– Ну, это… когда ты нас позвал, мы их около дома оставили и пошли…

Косяк застонал и обхватил голову руками:

– Идиот на идиоте сидит и идиотом погоняет! Я же говорил! Я же предупреждал: все должно выглядеть как несчастный случай! Почему вы их не забрали, когда дом занялся?

– Ну… это… ты же сам крикнул: мол, быстро в овраг и все такое, – промямлил Огурец. – Вот мы и побежали вместе со всеми…

– Молите бога, чтобы никто из местных эти канистры не углядел! Хотя все равно без толку – менты на пепелище копаться будут, сразу просекут, что поджог. А местные тут же их и надоумят, кто бы это мог быть. Мы вчера тут засветились в полный рост. Эх, вся операция коту под хвост! И с девкой не сквитались, и хату ее зазря запалили. Теперь точно деру отсюда даст!

– Ну и пускай драпает! – заметил Голяк. – Все равно из Заречья только одна дорога выходит. Значит, подкараулим ее по пути, и дело с концом! Не все ли равно, где ей гореть – в избе или в машине? Изобразим коротач проводки или аварию какую поправдоподобнее. Ну, чтоб аккумулятор сорвало, типа заискрил и рванул по бензопроводу. А то, что канистры у дома стоят, – так, может, то ее канистры были? У нее же самой машина! Кроме местных выпивох, нас никто не видел, так что даже если на Захарыча менты выйдут, то замучаются доказывать, что это мы поработали!

Устами младенца глаголет истина, – задумчиво протянул Косяк, наблюдая за тем, как оседает вниз горящая крыша. – Вряд ли барышня останется в деревне после такого фейерверка. Наверняка попытается сменить дислокацию, а то и за границу удрать, нервишки подлечить. Вот что, Голяк, дуй-ка ты в темпе вальса вокруг деревни, затаись там где-нибудь и понаблюдай, в какую избу наша девка отправится. И чтоб глаз с нее не спускал! Как только она за ворота хоть шаг сделает – пулей несешься обратно, чтоб мы успели ей горячий прием подготовить. Понял? .

– Ага, чё тут непонятного? Только почему я?

– Да потому что инициатива наказуема, – хохотнул Шунт, но осекся под жестким взглядом Косяка.

– Иди, Голяк, и помни, что теперь все зависит от тебя! Не подведи нас!

По лицу парня было видно, что он отнюдь не в восторге от поручения главаря и охотно прикусил бы себе язык минутой ранее, если бы знал, что именно ему придется отдуваться за всех, выслеживая неуловимую девку. Но прекословить Косяку он не решился, справедливо рассудив, что собственная шкура дороже, а пополнять собой ряды штрафников – не лучший вариант. Поэтому он ограничился кивком и, тоскливо посмотрев на остальных, исчез в молочном облаке тумана.

– Эх, сырость-то какая, – повел плечами Шунт. – Как бы не простудиться часом! Неделю точно с насморком проваляюсь!

– Если мы поручение Захарыча в срок не выполним, ты не насморк подхватишь, а геморрой! Это я тебе персонально устрою! – пообещал ему Косяк. – А пока нечего тут разлеживаться! Бери Огурца, ну и Бобра в придачу, и дуй к машине! И не вздумайте там спать, а то знаю я вас! Лично бошки посшибаю!

– А на фига? Чё нам там делать-то?

Чё делать? – передразнил Косяк подельника. – Да ничего! За дорогой следить, чтоб ни одна муха мимо вас не просвистела! А то упустим девку, и можем сами себе свечки за упокой заказывать!

– Я чего-то не понял, – упорствовал Шунт. – Это что-, если она вдруг мимо проедет, то…

– Нагоняете ее и в кювет! И ждете меня! Хочу лично с этой сучкой поквитаться! Что еще непонятно?

Шунт переглянулся с Огурцом и больше вопросов не задавал. Прихватив Бобра, троица растворилась в тумане, как парой минут ранее Голяк.

– А мы-то тут чего ждем? – подал голос один из оставшихся бандитов.

– Кино смотрим! – цыкнул на него Косяк. – Впрочем, если набиваешься, могу тебя тут одного оставить! Пока мы с ребятами пару часиков соснем, будешь из себя наши глаза и уши изображать! Что кривишься? Не нравится? Или думаешь, мне по вкусу торчать в этом вонючем захолустье? Тогда какие вопросы, а?!

Косяк едва не перешел на крик, но вовремя опомнился и дальше продолжал уже значительно спокойнее:

– Наша основная ошибка в том, что мы пустили все на самотек. И я больше не намерен садиться в ту же самую лужу! Девку нельзя выпускать из вида ни на секунду, иначе мы опять рискуем остаться ни с чем!

– Но нас же могут здесь засечь! – робко заметил другой подручный. – На пожар уже вся деревня сбежалась, а мы тут, считай, у них под самым боком прячемся! Может, пока не поздно, подальше отойти, а? А то ведь точно обнаружат!

– Значит, сидим тихо и не высовываемся, понятно? И вообще: хорош галдеть! За туманом нас пока не разглядеть, но если будем орать, как торговки в базарный день, точно запалимся. Так что дружно заткнулись! И без вашего трепа на душе тошно, словно кошки насрали…

* * *

Гелька сначала не приняла слова Игоря всерьез. О чем это он? Пожар, какой пожар? Но когда он подтащил ее к окну и ткнул пальцем в зарево, ее словно холодной водой окатило. Это же ее дом горит! А в доме – все, что она с таким трудом привезла на днях из райцентра!

Теперь Игорю стоило больших усилий убедить Гельку сначала одеться и лишь потом уже сломя голову мчаться на пожар.

Увы, он оказался прав: спасти что-либо из охваченного пламенем дома было совершенно нереально. Да что там: даже просто подойти к горящей избе не представлялось возможным из-за сильного жара. Собственно, именно это обстоятельство больше всего мешало самодеятельным пожарным, суетливо и бестолково носящимся туда-сюда с полными ведрами воды. Соседи по участкам слева и справа предусмотрительно занимались собственными избами, окатывая водой стены, пока они не занялись за компанию. Паники не было: селяне по мере возможности пытались тушить пожар, оттесненная взрослыми на дальний план малышня и вовсе откровенно веселилась, воспринимая все как бесплатное представление.

Когда в толпе появились плачущая Гелька с Игорем, вокруг них сразу же образовалось кольцо. Гелька этого не заметила, погруженная в переживания по гибнущему дому и имуществу в нем, а Игорь внутренне подобрался, готовясь к самому худшему. И, увы, атака таки последовала.

– Явилась – не запылилась! Пока она не приехала, у нас в Заречье тишь да гладь была! А тут день через день то понос, то золотуха! – визгливо завела тетка Нюра свой обвинительный монолог. – Сегодня Макарычев дом спалили, а завтра, чай, за наши возьмутся, так, что ли? А у меня внучка на руках! Дите невинное пострадает!..

– Любой, кто обидит Ангелину, будет иметь дело со мной! – глядя прямо в глаза склочной тетке, веско заметил Игорь. – И тебя, Нюра, это тоже касается!

– А ты мне не грози, не грози! – подбоченилась грудастая Нюрка. – Ты мне, что ли, материальную и энту, моральную, ущербу возмещать будешь, коли что? Так что забирай свою девку и вали отсюда подобру-поздорову, покуда вы с ней еще тут дел не понаворотили!

– Ты, дура-баба, ври, да не завирайся! – рявкнул Игорь. – Или хочешь сказать, Лина сама себе дом подожгла? За девчонкой бандиты охотятся, а ты, клуша базарная, рада им ее выдать, лишь бы самой спокойно спать! Стыдно!

Нюра на мгновение примолкла, но через пару секунд завелась заново:

– А я что?! Может, неспроста твою девку ищут? А вдруг она чего сотворила? А нам, выходит, расплачивайся за ее выкрутасы? Не бывать энтому!..

В любое другое время Игорь быстро бы нашел, чем заткнуть пасть невесть чего возомнившей о себе бабе, но сейчас он с острой болью понимал, что этого делать никак нельзя! Судя по одобрительным возгласам в толпе, очень многие зареченцы разделяют Нюрину точку зрения, предпочтя избавиться от «неудобной» гостьи, нежели вникнуть в ее проблемы и помочь загнанной в угол девушке. Поэтому он просто взял Гельку за руку и увел ее назад в свой дом. Следом за ними увязался Колька.

– Они… меня… ненавидят! – прошептала Гелька. – Будь их воля, втолкнули бы в горящую избу и дверь бы поленом приперли для верности.

– Тише, девочка моя, – обнял ее Игорь. – Это не так! Просто пойми их тоже: люди напуганы…

– А я – нет?! – взвилась Гелька. – Между прочим, это мой дом сейчас горит, а не чей-то еще! И если бы не ты, меня, вполне вероятно, уже не было в живых! А этим теткам только того и надо! Что, скажешь – не так?

Игорь замялся, подбирая слова, и этим тут же воспользовался Колька.

– Уходить вам надо, – сообщил он, звучно шмыгнув носом.

– Ну вот! – всплеснула руками Гелька. – Видишь, о чем я говорю?! Даже твой приятель против меня!

– И вовсе нет! – обиделся Колька. – Просто тут какое дело… Зареченские наши сейчас по собственным хатам ломанутся, каждый свое добро охранять будет. Помощи от них ждать не приходится. А тут либо всем миром наваливаться, либо одни лишь слезы выйдут. Можно, конечно, и дальше тут отсиживаться, да только толку с этого – чуть! Сегодня Макарычеву избу запалили, завтра за твою возьмутся, а послезавтра – за мою. Уж не знаю, чем им так Ангелина насолила, но, видать, крепко, раз ни перед чем, погань такая, не останавливаются. Эти не отвяжутся: либо они до вас доберутся, либо на них самих управа найдется. Так что в райцентр вам надо выбираться, в ментовку. Больше некуда…

– Вот и отлично! Сейчас же завожу машину и…

– На дорогу вам соваться нельзя, – продолжил Колька, словно не замечая возмущенную мимику прерванной на полуслове Гельки. – Наверняка они уже вас караулят, чай, не дурнее паровоза! Могли сообразить, что мимо них вы ни в коем разе не проедете.

– И что предлагаешь? – хмуро поинтересовался Игорь.

– Пока туман лежит и рассвет не занялся, уходите-ка вы в лес. Леший вам поможет и наверняка что-нибудь присоветует. Да и в райцентр он своими дорогами добирается, про которые, кроме него, точно никто и не знает. Лучше всего – прямо сейчас к нему и ступайте! Пока все наши на пожар глазеют, никто вашего ухода не заметит.

Гелька ошалело потрясла головой. Леший какой-то… Непонятно: Колька издевается, что ли?

– Да, пожалуй, это единственный выход, – согласился Игорь. – До лесничества мы по-любому доберемся, а там уж нас Леший в обиду не даст.

Кое-как связав воедино слова Кольки и Игоря, Гелька сообразила, что Лешим, очевидно, кличут местного лесника. Что ж, лесничество – так лесничество, им виднее…

– Ну, тогда отправляйтесь! Ходу туда не меньше часа, а рассвет, как в песне поется, «все заметнее». Скоро и туман рассеется, вас тогда голыми руками брать можно.

– Целый час?! – ужаснулась Гелька. – Это что же – пешком топать придется?

– Так удобнее, – принялся уговаривать подругу Игорь. – Понимаешь, туда, конечно, ведет проезжая дорога, но, во-первых, на твоей крохе я бы туда соваться не рискнул, у нас там, бывало, и посерьезней машины застревали. А во-вторых, на машине – это порядка десяти километров крюк. Пешком куда ближе получается. Ты и не заметишь, как мы с тобой до места доберемся.

– Вот уж дудки! – уперлась Гелька. – А из лесничества в райцентр мы как добираться будем – тоже пешком? Или ты меня за полную идиотку держишь? Так что выбирай: либо едем на машине, либо остаемся здесь, и будь что будет!

Гелька демонстративно скрестила руки на груди. Мужчины тоскливо переглянулись.

– Ну ладно, твоя взяла. Заводи свою букашку, – наконец сказал Игорь. – Колька верно говорит: для нас время – на вес золота. В тумане нас выследить трудно, а по солнцепеку – проще пареной репы. Но учти: дорога предстоит тяжелая. Хоть последние пару недель пекло стоит, но пары-тройки луж точно не миновать. Местность-то болотистая, сырая…