Текст книги "Лапландские непутевки"

Автор книги: Валентина Седлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Валентина Седлова
Лапландские непутевки

Ну вот – прошла уже целая неделя с момента нашего возвращения в Москву, впечатления слегка улеглись во взбудораженной увиденным голове, можно и за мемуары браться. А начиналось все так…

Выяснив, что из Москвы отправляются три экипажа, встречаемся с ребятами. Совместно закупаем сухпай, пьем пиво, думаем. Как ни крути – а лебедь, рак и щука получается. Две Тойоты и Уазик. Мы на нашем дорогом козле в силу некоторых причин выше семидесяти даже по полированной и веником расчищенной трассе идти не можем. То есть можем, но с возможными неприятными последствиями. Или без них – но все равно страшно: на спидометре-то у нас все честных девяносто красуются, машина вибрирует, пилот за руль держится, как шахтер за отбойный молоток. Если б не ЖПС с его кристальной честностью, так бы и не догадались, что премся как черепахи. С Тойотами тоже не все так просто: один экипаж (пилот Богдан) с детьми, а второй (Шура Маздист и друг его Коля) семейством не обременен, поэтому ехать собирается быстро и с ветерком. Да и время выезда у всех не совпадает просто категорически. Так что решили: встречаемся на месте, а едем по Ярославке – так спокойнее и чуточку покороче получается.

Наш экипаж, состоящий из пилота Андрея (Оборотень), меня, штурмана Валентины (Летяга) и Саши-фотографа (Банкир) целый день занимается закупками. Выходя из очередного магазина, ржем с запоздалым пониманием того, почему на нас так странно смотрят случайные прохожие. Еще бы: Оборотень бережно прижимает к груди две литровых водки, Банкир терпеливо тащит большую упаковку пива, а я иду, размахивая зажатыми в руках картонками с вином. Так сказать, каждый со своим напитком.

Выезд получается поздним и сумбурным. Впрочем, мы спокойны, как удавы, поскольку именно так все и планировали (как нам кажется). Едем на дачу, где окончательно перетряхиваем шмурдяк, крепим сенд-траки, подключаем электрический двойной вентилятор от Нивы, а пока меня засылают ставить пластиковый карлсон, дабы ну стопроцентно перегрева не возникло. Мол, кроме твоих рук туда все равно никакие не пролезут, так что иди, крути гайки, подруга боевая. А мне что – мне после снятия родной Уазовской вискомуфты уже ничего не страшно. Интересно, какой это балбес придумал, что для того, чтобы ее снять, надо отпилить ножовкой два болта? Когда увидела инструкцию по замене сего агрегата, решила, что надо мной жестоко постебались и решила записаться в феминистки. Оборотень уверил, что не только надо мной, мол, все мужики над этим матерятся. Жить стало чуть легче, к феминисткам идти передумала.

Остаются какие-то мелочи, и тут выясняется, что карлсон не крутится, а ремни скрежещут и подозрительно пахнут горелой резиной. Выясняем, что подобранные болты оказались слишком длинными, они-то и тормозят весь процесс. Мыло и мочало – начинай сначала. Пластиковый вентилятор снимается, машина заводится – о чудо, горелой резиной больше не несет! Но я в обидках: единственная деталь, которую доверили поставить, и та подлянки кидает. Копаюсь в запчастях и подбираю болты покороче. Выжидаю, пока мужчины расслабятся и потеряют бдительность, затем вновь ныряю под капот и креплю карлсона обратно. Прошу завести машину. Ну вот, что и требовалось доказать: работает.

За всеми этими хлопотами не замечаем, как начинается рассвет. А силы уже на исходе. Принимаем судьбоносное решение – едем к моей матушке. Благо, что живет она в славном городе Красноармейске, а от него до Ярославки – рукой подать. Доползаем до Красноармейска, заглатываем не то поздний ужин, не то нормальный завтрак, и падаем спать.

В итоге на трассе оказываемся где-то около четырех дня. Но пока повода для волнений нет: запас по времени все равно достаточный, два с половиной дня. А впереди что-то около 1700-1750 километров. Простые арифметические подсчеты показывают, что главное – хоть как-нибудь, со скоростью пятьдесят километров в час, но ехать. Вот мы и едем, природой наслаждаемся, музыку слушаем.

Отзванивается Шура Маздист. Он стартовал рано утром и успел допилить до Карелии. Говорит, что впереди дожди и приличный кусок безасфальтовой дороги. У нас сияет солнце, и причин для волнения нет. По поводу «кошмарного грейдера» тихонько ржем: что для Тойоты – смерть, для Уазика – чуть размяться. Но завидки берут, особенно когда прикидываешь по карте отделяющее нас с Шурой расстояние.

Проезжаем замечательный населенный пункт под названием Бухалово. Душа поет и радуется, предвкушая будущую распаковку закупленных спиртзапасов. Но тут взгляд утыкается в другую табличку, скромную и унылую: речка Тошня. Мы с Банкиром переглядываемся и с пивом решаем повременить.

Оборотень полон сил и энергии, поэтому на наступившую согласно законам природы ночь пока что плюет, а отдых решает устроить где-нибудь в районе Вытегры, не раньше. Проезжаем Вологду, трасса почти пустая, если не считать случайных фур и любителей ночной езды типа нас. Какая роскошь! Топи, да топи. Главное – случайно не заснуть.

А что является лучшим стимулятором? Конечно же, кофе! А у нас как раз новый чайничек на 12 вольт от прикуривателя. Всего двести рублей все удовольствие, да еще и с чашечками, с ситечком и фильтром в комплекте. Вот и опробуем заодно. Все равно запас в термосе подошел к концу.

Проходит минут десять. Чайничек радостно сияет лампочкой, мол, все в порядке, пашу, как лошадь. Но вода кипеть не собирается. Впрочем, даже теплой назвать ее можно лишь с очень большой натяжкой. На аккумуляторе при этом образуется бешенная просадка, хотя машина заведена. Первой не выдерживаю я, припомнив, что кофе на то и растворимый, что в любой воде раствориться может, хоть в колодезной. Мужчины сладкого момента кипения тоже не дождались, удовлетворившись парой поднявшихся со дна пузырьков.

Едем дальше. Ночь черна, как тот самый кофе, только с легкой примесью синьки. И ту ни с того, ни с сего машина фыркает и ехать дальше категорически отказывается. Из матерных междометий Оборотня понимаем, что неполадка где-то в зажигании и частично в электрике. После пары пассов руками под капотом, Уазка заводится, проезжает еще метров двадцать и глохнет уже окончательно. Признаков жизни не подает. Аварийка, как и все остальное освещение, не работает. А мы даже на обочину нормально съехать не успели, задница частично так и торчит на проезжей части. Впрочем, обочины там как бы и нет: небольшой кусочек травы, а за ним обрыв.

Ремонт в полевых условиях? Да запросто! Только уберите, пожалуйста, этот противный дождь и обеспечьте нормальное освещение. Да, и сделайте так, чтобы нас не подкоротила какая-нибудь фура, не заметившая скособоченную Уазку. А еще почему-то так спать хочется…

Из пары новомодных фонариков на магнитах, включенных в режиме мигания, Банкир изображает аварийное освещение, и мы устраиваемся подремать. Я сворачиваюсь клубочком, кладу голову на подлокотник и проваливаюсь в сон…

Просыпаюсь оттого, что мне не по-детски холодно. Остальные члены экипажа тоже открывают глаза. Уразумев, что рассвет уже все заметнее, они героически уходят на борьбу с коварной поломкой. Я же, не приходя в сознание, переодеваю шорты на камуфляж, перебираюсь на заднее сиденье и, укутавшись с головой в тонкое одеяло, продолжаю спать. Вот оно – счастье слабого пола…

Просыпаюсь от запаха кофе. Ага, Банкир вскипятил воду на газовой плитке. На мой наивный вопрос насчет чайничка он дипломатично молчит и улыбается как Мона Лиза. Оборотень не столь выдержан, и я узнаю, что если бы не этот… е… ма…. Чайник, ничего бы и не случилось. Из-за него перегорела половина предохранителей и часть проводки, хорошо хоть не весь жгут попалился. Из всего вышесказанного уясняю, что теперь-то мы снова на ходу. Вот и славно, трам-пам-пам. А чайничек надо бы кому-нибудь подарить при случае… Заклятому другу, например.

Едем дальше. Попадаем на кусок грейдера в весьма приличном, надо сказать, состоянии. Снова про себя хихикаем над Маздистом, с некоторым снисхождением подразумевая, что для иномарок даже такая дорожка серьезное испытание. Перед Вытегрой асфальт возвращается, мы лихо пролетаем через город… и попадаем на действительно кошмарный грейдер! Не знаю, какой пьянчуга его ровнял, и ровнял ли кто-нибудь вообще, но я лично чувствовала себя как белье в центрифуге. Запоздало мысленно раскаиваемся перед Маздистом: а он нас предупреждал! Скорость падает километров до тридцати в час. Для большего удобства хотелось бы еще медленнее, да только впереди еще около тысячи километров, а время-то уходит. Стеной дожди, названия деревень – сплошь Погосты, настроение ниже плинтуса. Маздист звонил – они уже в Мурманске. От обилия грустных эмоций окончательно перебираюсь на заднее сиденье – спать.

Просыпаюсь незадолго перед Медвежьегорском. Как раз проезжаем очередную деревеньку. Кривая, скособоченная, но на местном клубе висит афиша «Ночной дозор». Настроение потихоньку возвращается. Спрашиваю Оборотня, не устал ли он, с намеком на то, что запросто могу перебраться за руль. Услышанное обескураживает. У нас, видишь ли, обнаружились проблемы с тягой и сцеплением (!?). То есть газ пропадает, а сцепление работает так хитро, что вторую передачу можно включить только после третьей с переходом на первую. Поскольку Оборотню жаль и меня, и машину, вести ее будет он сам. У меня внутри сразу же возникает иезуитский вопрос – кого жалко больше, меня или Уазку, но памятуя о надвигающейся пятой годовщине нашей свадьбы, предпочитаю промолчать.

Ночуем под Сегежей на стоянке около дороги. Ставить палатку нет ни сил, ни желания. Мужчины великодушно утверждают в голос, что сегодня я могу спать сзади. Я не замечаю подвоха и довольная начинаю сооружать себе гнездо, как тут на меня надвигаются спинки передних сидений (в предыдущую ночь их даже не пытались раскинуть). Поскольку крепеж что задних, что передних сидений давно уже сломан, спинки сходятся надо мной, как дверцы ракетной шахты, и возникает непреодолимое желание стартовать куда-нибудь вверх и вырваться на свободу. Минут через десять понимаю, что у ног острый приступ клаустрофобии, кое-как вытаскиваю их и через подлокотник мстительно закидываю Оборотню на живот. Ему холодно, и во сне он принимает мои ноги за одеяло, перетягивая их себе на грудь и обнимая холодными руками. Тоже мне – нашел печку! Но дрожать вроде как перестал. Уф, теперь точно – спать.

Последний день дороги – едем по Карелии. Проезжаем поворот на Кемь. Говорят, что Петр Первый сюда провинившихся ссылал с краткой припиской «к ебЪ%ной матери». Поскольку провинившихся было много, а рука царская писать уставала, на грозное распоряжение просто ставилась аббревиатура «к.е.м.». Кемь, то есть. Даже царский гнев дальше этого места не распространялся, а мы по доброй воле и пока еще в трезвой памяти пошли дальше, чем были посланы. Удивительно.

Дороги неплохие, почти пустые, если сравнивать с Подмосковьем, зато не покидает ощущение, что люди здесь не живут. Вдоль трассы никаких деревенек и поселков, а уж автозаправок и вовсе днем с огнем не найдешь. То и дело навстречу попадались страдальцы с пустыми канистрами в руках. Нам-то легче: сзади бак на двести литров, спасибо Жене Павлову и его ребятам.

И наконец-то Мурманская область! Даже солнце выглянуло, будто нас встречает. На радостях паркуемся и устраиваем грандиозный перекус. Я собираю ягоды на десерт, Банкир разводит кипятком сублиматы, Оборотень профилактически шарит под капотом. Результаты профилактики не то чтобы удручают, но наводят на размышления. Жидкость в гидроусилителе ушла, дистиллят в аккумуляторе тоже испарился в неведомом направлении. Хорошо вовремя заметили. Хотя и странно: буквально позавчера и то, и другое проверялось и доливалось.

В Мончегорской гостинице «Север» встречаемся с Богданом и знакомимся с Воронежцами (Игорь, Володя, Света, Лена, Алина), попутно вспоминая фильм «Хочу в тюрьму» и знаменитую фразу из него «Москва-Воронеж хрен догонишь». Шура и Коля все еще в Мурманске любуются местными достопримечательностями. Впрочем, старт назначен на одиннадцать утра, так что пока у всех есть время насладиться в последний раз горячей ванной и приемом пищи почти домашнего приготовления.

Утро. Пытаемся завестись. Упс. Сразу же появляется местный житель на четверке и предлагает помощь. Прикурили, завелись. Оборотень замечает, что за добровольным помощником по асфальту тянется характерный масляный след. Народ лезет под брюхо Жигулям. Пробит поддон. Жаль. Особенно то, что мы хорошему человеку помочь ничем не можем.

Знакомимся с организаторами Костей и Наташей, а также с журналисткой Аленой. Игорь из Воронежа осваивает арендованный Уазик. Я натягиваю новые веткоотбойники из репшнура и верчу по сторонам головой, пытаясь определить, из-за какого угла появятся остальные «участники соревнований». Подъезжают Шура и Коля. Рассказывают, что они делали сегодня утром. Мы лежим вповал. Только эти безбашенные ребята могли обойти пограничный кордон, выйти на берег Ледовитого океана, попутно осваивая местные болота и лебедясь за камни, поскольку деревьев в той местности не предусмотрено, а потом смиренно спуститься с гор к пограничному посту и попроситься обратно. Типа, дяденьки, выпустите нас отсюда, мы больше не будем. Выпустили. Мы горды и рады за них.

Заправляемся. Шок – это по-нашему. Нас, конечно, предупреждали, что цены на бензин здесь запредельные. То есть беспредельные. Но ездить на девяносто восьмом… По крайней мере, в Москве он стоит столько же, сколько на Севере семьдесят шестой. Придерживая отпавшие челюсти руками, приходим в себя и едем на площадь слушать приветствия от администрации.

Ага, а машин-то всего пять! Две Тойоты, два Уазки и одна шишига, да и та организаторов. С одной стороны непривычно, с другой обнадеживает: ситуация «отряд не заметил потери бойца» при таком раскладе просто не может случиться. Выслушав официальные напутствия, гордо выруливаем за гаишником. И не едем. Оборотень выскакивает, поправляет тягу газа. Остальные терпеливо нас ждут. Трогаемся. До выезда из города совсем чуть-чуть, но у нас опять проблемы. Оборотень хмурится. От его выражений стекла в нашей машине становятся матовыми. Подходит гаишник из машины сопровождения. Тоскливо мнется и спрашивает: у Вас надолго? А то у меня через час смена заканчивается, а вас еще из города вывести надо. Оборотень заверяет бедолагу, что как только, так сразу.

В итоге гостеприимный Мончегорск мы все-таки покидаем. Гаишник радостно разворачивается и исчезает. Тойоты и второй Уазик уезжают вперед и ждут нас где-то около Оленегорска. А мы думаем, что делать со злополучной сломанной тягой. Улыбающийся Костя достает тиски, приворачивает к бамперу шишиги и буквально минут через двадцать Оборотень с изрядным удивлением обнаруживает, что Уазка после хитрой модернизации тяги помолодела и теперь даже сто десять кило в час (по спидометру, а не по факту – см. выше) для нас не проблема. Догоняем остальных.

Первая короткая остановка около карьера. Костя говорит, что и пяти лет не прошло, как его разрыли. Масштабы увиденного впечатляют. Катящиеся внизу Белазы выглядят детскими игрушками. Первые снимки, едем дальше.

Костя обещает какой-то сюрприз. Мы беспечно киваем головами и тут обнаруживаем, что именно он имел в виду. Въезд в лес в виде крутого двухступенчатого подъема. Если первую каменно-песчаную ступеньку преодолеть «as is» совершенно реально, пусть и не сразу, то вторую довольно проблематично. Песок здесь рыхлый, машина зарывается и вязнет. Здравствуй, лебедка.

Пока мы прикидываем, за что лебедиться, Шура выходит-таки наверх без применения джиперских спассредств. Смотрим на него с легкой завистью. И на всякий случай лебедку больше не сматываем, а просто набрасываем на бампер. Мало ли чего. Резина-то у нас ярославская, даже 31 дюйма не набирает. А вдруг как засада?

Расчет оказался верным. Засады случились и довольно скоро. Лужа – не лужа, болотце – не болотце, и как в сказке три дороги. Направо поедешь – Уазик утопишь. По центру поедешь – шишига застрянет. Слева поедешь – хрен его знает, но тоже не сахар. Я на все происходящее посматриваю сверху вниз: Костя предложил покататься на крыше шестьдесят шестого. Как мне здесь нравится! Главное крепко держаться за поручень и уворачиваться от веток. Зато какой простор! Какие ощущения!

Первые потери – минус лебедка у Шуры. Штурманящий Коля не заметил, как трос свился в петлю, тот намотался на барабан и разрезал корпус. А впереди еще тот самый брод через Печу. Как-то не по себе.

К Пече подъехали в начинающиеся сумерки и уже не прекращающийся дождь. Первой брод берет шишига. Я начинаю волноваться за нашу машину. Шноркель вроде как стоит, и с пилотом полный порядок, но глубина… но камни… В итоге машину проводим вдвоем: Алена, как бывалый человек, не единожды штурмовавший Печу, говорит мне, куда надо ехать, а я передаю по рации ее слова Оборотню. Вся компания дружно дублирует ее команды на языке жестов.

Вот он миг триумфа! От силы за минуту-полторы (может, чуть больше, но мне показалось, что очень быстро) Оборотень благополучно переправляется и от радости разве что не колотит себя кулаками в грудь. Тойотам повезло чуть меньше. Богдану трудно дался выезд на берег – камни, ямы. Шуру тоже поколбасило. Второй Уазик даже не стали гонять в воду: припарковали и оставили до завтра. Почто зазря механизму мучить?

После переправы собираемся около поминального камня. Пять лет назад на этом самом месте погибли Ведерников и Щербович. Наташа кладет цветы. Молчим.

Ночевка на ягельной поляне. Дров мало, но они есть. Если бы не дождь, было бы вообще карамельно. Ребята ставят палатку-балаган, все забираемся в нее. В тесноте, да не в обиде. На ужин грибы, гречка и салат. Коллектив знакомится, чему немало способствуют сорокоградусные припасы. Костя то и дело кипятит паяльной лампой очередную порцию воды: то на чай, то посуду помыть. Сумерки переходят в полноценную ночь. Остаются самые стойкие. Оборотень надувает мой матрас, и я тоже ухожу на покой. Как же я все-таки люблю спать…

Утро. Подъем. Играет рок-н-ролл. Завтрак. Одухотворенные лица. Собираем палатку. Открываю затычку матраса, оттуда в лицо бьет концентрированный спиртовой дух. И после этого Оборотень будет утверждать, что выпил всего-то грамм двести для поддержания компании?

Переправляемся через брод в обратную сторону. Оборотень рвется в первых рядах. Решаем, что на этот раз переводить его опять будет Алена. Она, перепрыгивая с камня на камень, выбирается на середину реки. Оборотень весело ныряет в Печу, проезжает метров пять, а потом что-то происходит, и мы все понимает, что дальше он самостоятельно никуда не двинется. Алена не успела скомандовать поворот, Оборотень не успел понять, что едет в яму… В общем, рабочая ситуация. Костя разворачивает шишигу и крепит трос к нашему бамперу. Течение бьет по Уазику и потихоньку разворачивает его. Оборотень с подозрительно скорбной физиономией высовывается из машины и орет мне, что все пропало. Судя по уровню воды в салоне, я понимаю, что пропасть могло очень многое, и интересуюсь в ответ, что именно он имел в виду. Оказалось – туалетную бумагу. Это потом выяснилось, что именно ее он в последний момент, сам того не помня, перепрятал из двери в свой рюкзак. Зато вот тестеру не повезло…

Пока Оборотня спасают, Богдан и Коля ворочают камни, дабы въезд в реку дался им с минимальными потерями. В итоге Богдан проходит спокойно, Шуре же не повезло почти на самом выезде, и его тоже ждет гостеприимный трос.

По плану сегодня в Ревде ремонт второго Уазика, возможно даже замена переднего моста – он отказывается включаться. Поэтому все спокойно воспринимают то, что Оборотень должен поменять масло и фильтры, все равно вроде как ремонтный день. Шишига и второй Уазик уезжают вперед, и я вместе с ними. В качестве гида-Сусанина остается Алена.

Отъехав от ребят километров на десять, встаем на перекус. Тут-то и обнаруживается, что с передним мостом все в порядке! Недокрутили хабы, отсюда и все проблемы. Жить становится гораздо проще. Ждем вторую часть команды, изредка скрикиваясь с ними по рациям. Сибишка шипит и скворчит, укэвешка работает только в пределах пяти километров. Но данные с фронта нас не радуют, в итоге после обеда, не дождавшись ребят, разворачиваемся и едем им навстречу.

Первым видим хмурого Шуру. У него травят три колеса из пяти, срочно требуется шиномонтаж. Спасибо мелким камешкам и щепкам. Из-под брюха торчит нечто деревянное, в чем с трудом опознаем сосновый пенек. Шура машет рукой – мол, само отвалится. В очередной раз подкачав безбожно травящие шины, он отчаливает.

Следующим номером программы идет Богдан. Что-то с зарядкой. Может быть, глюкнуло какое-то реле. Но пока точно не выяснил, ехать может только на аккумуляторе. Двигаемся дальше. Колонну невезучих замыкает Оборотень. У него напрочь заклинило коробку. Приходится прямо на месте разбирать все хозяйство и подводить сцепление. Все, теперь до Ревды точно дотянет.

В Ревде усталый после ремонта и слегка расстроенный народ понимает, что ночевка под моросящим дождиком радости не принесет, поэтому мы нагло напрашиваемся к Наташе и Косте на постой. Они не возражают.

С утра опять дождевая морось и, что самое обидное, туман. Ловозерье не видно. Но авантюрист Костя, что-то про себя прикинув, все-таки решает взять хотя бы одну гору из четырех – Аллу Айв. Если не ошибаюсь, это означает «большая гора с круглой вершиной». Вершина там действительно имеется и даже круглая. Такое ощущение, что посреди довольно ровного плато насыпали кучу камней. И тут нас ждет удача: туман остается под нами, а посреди гор играет радуга. Постояв на пронизывающем ветру и посмотрев на открывшуюся панораму, спускаемся вниз. Вовремя успели: туман поднимается и сюда. Когда едем обратно, вершину уже не видно.

Теперь нас ждет участок под названием «тысяча ручьев». Кто-то особо дотошный попытался их подсчитать – оказалось, чуть больше ста сорока. Но микро– и мини-бродиков все равно хватает. Идем в индивидуальном режиме по легендам. Я возвращаюсь в родной экипаж. Поездки на шишиге привели к странным мутациям в организме: за каких-то два с половиной дня талия стала осиной и местами мускулистой, а вот координация движений исчезла напрочь. Когда я умудрилась последовательно грохнуться с бампера шишиги, а потом с сиденья Уазика, поняла, что пора себя с крыши снимать во избежание несчастных случаев.

Проезжаем мимо старого Сталинского лагеря. Остатки колючей проволоки, фундамента деревянных бараков. Все поросло лесом, будто бы и не было здесь ничего. Если не полениться, запросто можно восстановить план лагеря. Хотя и походить придется – он довольно большой. Фотографы тут же принимаются за работу.

По построенной зеками дороге едем до поселка Октябрьский. Дождь изредка прекращается, но все уже вымотаны. И тут нас ждет отличный сюрприз! Теплая ночевка в квартире с горячей водой и ванной! Узнав об этом, команда приободрилась, а ужин и вовсе получился почти праздничным.

Утром, понаблюдав за козлами, чешущими рога за бамперы, трогаемся в сторону Хибин. Нас ждет база МЧС на Коэльпорре. Погода начинает радовать, вовсю светит солнце. Закупившись в Кировске провиантом, выезжаем на горную дорогу. Я в компании Банкира снова возвращаюсь на крышу: вид отсюда открывается просто фантастический. В итоге для наших фотографов это был один из самых «хлебных» дней: синие, черные и зеленые горы, водопад и бирюзовые, прозрачные до дна озера.

После поездки на водопад, устраиваемся на стоянку. Кто-то за смешные деньги оккупирует деревянные домики, мы с Шурой и Колей склоняемся к постановке палаток. Тут же выясняется, что здесь есть баня. После недолгого колебания решаю составить компанию остальным. Воронежцы, отправившиеся в первый заход, по возвращении отдельно предупреждают, что главный гвоздь программы – купание в горной речке. Конечно же, именно там мы все и оказались. Правда, в первый раз я зашла туда только по колено, а потом начала размышлять, хочу ли зайти дальше или нет. Организм возмущенно орал «забери меня отсюда», и я решила его послушаться. Знатоки растолковали мне, что много думать вредно, и в следующий раз я уже последовала примеру остальных. Оказалось – очень приятно. Особенно когда ныряние уже позади, а ты дефилирующей походкой пилишь в сторону бани.

Где-то в пол-двенадцатого народ отправился в ночное. То есть в поездку по озерам, в частности – на Гольцово озеро. Богдан и Воронежцы укатили туда чуть раньше в надежде на рыбалку, а мы просто поехали кататься. Вместе с Леной, приняв по чуть-чуть для согрева и от простуды, сидим на крыше шишиги. Едем с ветерком. Небо черное в звездах, сзади Оборотень всю имеющуюся иллюминацию включил. Красота.

Когда мы выехали на берег озера, а шишига и не подумала затормозить, я заподозрила неладное, но было уже поздно. Мы влетели прямо в озеро, потом ненадолго выскочили на песчаную косу (или бережок?) и снова ушли в водные пучины. Оглянувшись на Оборотня и увидев, как вода заливает его лобовое стекло, я нервно икнула и назад больше уже не смотрела во избежание нервного стресса. Мы ж только-только воду из фар слили и лампочки поменяли. Так что – опять?!

Блюдца озера сменялись короткими песчаными перемычками, и мы снова и снова изображали из себя крейсер. Воссоединившись с остальными, побродили по берегу, полюбовались местными красотами, узнали, что рыбалка не задалась, после чего неспешно отправились обратно. Мы с Банкиром махнулись местами, и он с фотоаппаратом полез на крышу, а я на штурманское место в Уазик. Я поняла, что поездки по озерам изнутри Уазки воспринимаются не так страшно, как выглядят снаружи. Единственное, что заставляло нас с Оборотнем дружно материться – это Сашины полеты по крыше шишиги с зажатым в руке фотоаппаратом. Жажда удачного снимка задавила в нем инстинкты самосохранения, и пару раз мы точно были уверены, что он слетит к нам на капот или под колеса. Но Бог миловал. На базе Оборотень пригрозил Банкиру, что в следующий раз напялит на него монтажный пояс. Саша попыток возражения не предпринимал.

Утомленная событиями этого дня, я отправилась спать, как меня разбудил вопль благоверного: вылезай! Северное сияние!

Поскольку сон для меня порой дороже зрелищ, я предпочла остаться в палатке. Те же, кто остался снаружи, точно не пожалели. Двухцветный сполох летал по небу от вершины к вершине, менял траекторию и изгибался. Народ был счастлив.

Первая половина следующего дня ознаменовалась посещением Ботанического сада, а затем Кировского рудника. Измученные повышенным вниманием со стороны наших папарацци, шмели долго терли лапками ослепленные вспышками фасеточные глаза. На этом понесенный природой урон и ограничился. Ничего не было вытоптано, сорвано или оскорблено брошенным окурком. Когда надо – джиперы очень благовоспитанный народ.

Оттуда наш путь лежал на хутор Муна. Добрались мы туда спокойно и без происшествий, если не считать доморощенную гонку Шуры и Коли с местным жителем на Ниве. Нивовод показал себя на высоте и продемонстрировал высокий класс вождения, за что и был с почетом приглашен на дегустацию напитка «Лапландия». Когда мы подъехали, парень уже был убежденным джипером и рвался принять участие в каких-нибудь покатушках.

Еще немного, и вот он, хутор Муна. Старый одинокий темный дом. Сейчас там никто не живет, и будет ли жить – неясно. Лагерь сделали несколько поодаль, на берегу реки. Ничего особенного про эту ночевку сказать не могу, кроме того, что комары и прочая пернатая нечисть там дюже злая. Впервые за всю поездку пришлось доставать из заначек репелленты и густо поливать себя с головы до ног.

Утром все поиграли в игру «найди ключи от машины Маздиста». Искомое было обнаружено в песке за колесом. Небольшой брод, и мы по лесным дорожкам и грейдеру катим в сторону Умбы. Сегодня у нас по графику Мыс Корабль. Единственной поломкой были потерянные гайки на стремянке рессоры у Богдана, но он без всяких проблем ликвидировал «слабое место».

Заставил понервничать полуразрушенный мост через безымянную речку. Спасибо Шуре, провел Оборотня так, что даже колес не потерли. Потом оказалось, что сложнее всего пришлось именно ему (колеса тянуло в пропасть) и нам (колеса тянуло на боковое бревно, что грозило порезами и потертостями). Игорь и Богдан прошли аккуратно и легко. Под шишигой мостик угрожающе скрипнул, но выдержал. Как потом призналась Наташа, было капельку страшно. Ведь сломался мостик всего лишь пару недель назад и именно под ними… А если бы снова?… Но Бог миловал.

Выходим на грейдер. У Оборотня гоночное настроение. Сначала идем на хвосте у Богдана, но ребята часто останавливаются и устраивают видео-сессии. Начинаем гоняться с Игорем. Два Уазика – это забавно. Впереди то один, то другой, и дорога перестает утомлять и быть скучной. Единственное опасение – это подвеска и рулевая. А нас ведь предупреждали, что конусы в поворотных кулаках разбиты в хлам, и рулевая живет собственной жизнью. А если учесть выгнутые в обратную сторону рессоры и как минимум наполовину убитые амортизаторы…

Оборотень обгоняет Игоря, и тут сзади показывается Шура Маздист. Мы понимаем, что сейчас-то и начнется самое интересно. Так и есть: Шура обходит Игоря и начинает догонять нас. Оборотень тут же вспоминает, что целый раз гонялся в кроссе, и начинает демонстрировать на деле освоенные тогда приемы. Банкир непрерывно смотрит назад и кричит «идет слева! Прорывается справа!», я ору Оборотню «жми!» или «мягче!» в зависимости от увиденного впереди рельефа, Оборотень давит на газ и вертит рулем, повторяя, как советский летчик немецкому ассу «врешь, не возьмешь».

И тут из-за поворота появляется шоха. Мама дорогая, а тут что – кроме нас еще кто-то ездит? Оборотень уворачивается, и не сбавляя скорости, летит дальше. Тут на бедные Жигули, забившиеся от ужаса на обочину, выскакивает Шура, также виртуозно выворачивает руль и уходит в точку. Когда замыкающая колонну шишига повстречала эту шоху, она ползла медленно-медленно, и при виде всякой встречной машины норовила отползти подальше за кусты. Бедный мужик, даже жалко его как-то. Такой стресс пережить!

Но гонка наша только-только набирала свои обороты. По салону то и дело просвистывала какая-нибудь неудачно запакованная деталь шмурдяка, а мы летели вперед, с некоторым ужасом представляя, чем же это все закончится. Как впоследствии оказалось, та же самая история творилась и в экипаже Шуры, Коли и Алены. В сидящего на переднем сиденье Колю вообще врезался складной стул, до сей поры мирно покоящийся в заднем отсеке. Велика она, сила спорта.