Текст книги "Разведены и непредсказуемы"
Автор книги: Валентина Седлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Девочки, кажется, мне здесь все больше и больше нравится! – пропела Люба, кружась по офису. – Чур, вот эта каморка моя!
– А вот эта каморка – моя! – отозвалась повеселевшая Зинаида, указывая на прилегающий к офису кабинет с надписью на двери «Главный редактор».
– Ой, Зинаида Андреевна, какая прелесть! – всплеснула руками Раечка. – Наконец-то у вас будет отдельная комната, все как полагается! Ну вот, а вы еще переезжать не хотели! Смотрите, как здорово!..
Но тут дверь кабинета открылась, и навстречу остолбеневшим от такого поворота событий дамам вышел русоволосый мужчина лет тридцати – тридцати пяти.
– Разрешите представиться! Меня зовут Никита Егорович Аникушин, я ваш новый главный редактор!..
В офисе повисла нехорошая тишина. Зинаида сильно побледнела и, если бы не верная Раечка, бросившаяся на помощь начальнице и подруге, вполне вероятно, упала бы в обморок.
– Что-то не так? – осведомился Никита у своих подчиненных, внимательно оглядывая каждую сотрудницу и отмечая, что в их глазах нет ничего, кроме раздражения и глухой злобы.
Лучше бы он не задавал свой вопрос…
* * *
К своим тридцати трем Никита Аникушин чувствовал себя состоявшимся и опытным журналистом и пока еще ни разу не пожалел о своем выборе профессии. Мать с детства вдалбливала ему: «Будь смелым и напористым, рассчитывай только на себя, тогда не пропадешь!» Как показала практика, мать была права на все двести процентов, и Никита мог с гордостью сказать, что всего в своей жизни добился сам, без всякой «волосатой лапы».
Разумеется, отец то и дело предлагал ему свою помощь, но, встретив очередной отказ, не считал нужным настаивать, за что Никита был ему искренне благодарен. Конечно, хорошо быть сыном мебельного магната, но носить при этом клеймо незаконнорожденного – увольте! Особенно когда у тебя такие тетя и двоюродный брат! О, Анфиса с Виктором никогда не пренебрегали выпавшей им возможностью уязвить Никиту, всячески давая ему понять, что он ничуть не лучше грязи у них под ногами. Никита платил им в ответ ледяным презрением и, кроме как с отцом и дядей, ни с кем из той семейки не общался.
История его рождения самому Никите казалась сказочной и безумно романтичной. Его мать, молоденькая балерина, смирившаяся с вечной ролью «пятого лебедя во втором ряду», вместе с театром попала на гастроли во Францию. Девчонке, ненадолго вырвавшейся за железный занавес, казалось, будто она очутилась в сказке. Париж, Эйфелева башня, Монмартр… А в конце одного спектакля невысокий человек с живым лицом по имени Егор Воронцов подарил ей букет цветов. Именно ей, а не приме Елене и не записной красавице Насте!
Те несколько встреч, что подарила им судьба, мать всегда вспоминала с теплотой и нежностью. А уже вернувшись в Союз и обнаружив, что беременна, не пожелала отказаться от нежданного подарка этой случайной связи и даже нашла возможность сообщить отцу Никиты о рождении сына.
С той поры им время от времени самыми разными путями приходили посылки из Франции. Детская одежда, игрушки, книги… Никита, купавшийся в лучах материнской любви, к десяти годам свободно говорил и писал по-французски и мечтал лишь об одном: когда-нибудь встретиться с папой. Мать объяснила ему, что папа далеко и ему крайне сложно посетить их страну, но это отнюдь не означает, что он не любит своего маленького Никитку.
А потом его мечты в одночасье стали реальностью. Когда он вышел с крыльца института, а к нему наперерез бросился невысокий мужчина с проседью в волосах и, не в силах подобрать слова, просто обнял его, Никита не удержался от слез. Впрочем, его отец тоже. Тот вечер они провели вместе и все говорили, говорили, говорили…
Через некоторое время Егор и его старший брат Серафим окончательно перебрались в Россию. Дядька Никите понравился сразу. Не такой бойкий и неугомонный, как его отец, зато с тем же удивительно добрым прищуром глаз. Кстати, точной копией того, что у Никиты. А вот с дядькиной женой и его сыном они друг друга сразу же невзлюбили. Даже окрик дядьки, крайне воспитанного человека, практически никогда не повышающего голос, не помог его домочадцам держать в узде свои эмоции.
– Кого ты сюда привел, Сима! Это же байстрюк! И ты хочешь, чтобы мы сидели с ним за одним столом? – Визгливый вопль дядькиной жены навсегда врезался в память Никиты, отбив у того всякое желание общаться что с Анфисой, что с ее ненаглядным Витюшей, который требовал ото всех, чтобы его звали Виктор, с ударением на втором слоге.
Разумеется, о его родстве с известными французскими предпринимателями Воронцовыми, кроме самых близких людей, никто не знал. Что отцу с дядькой, что ему самому шумиха вокруг его имени и имени его матери была ни к чему. Кроме того, Никита и в мыслях не претендовал на отцовское наследство, твердо решив, что в этой жизни будет распоряжаться только тем, что заработает сам, о чем не раз и не два сообщил отцу. Тот ни на чем не настаивал, но оставил за собой право материально поддерживать мать Никиты, свою бывшую любовь. Они уже ничего не чувствовали друг к другу, кроме глухой благодарности за сына, но охотно общались и проводили вместе свободное время, ловко скрываясь от пройдох папарацци.
Звонок отца с настоятельной просьбой немедленно прибыть на загородную виллу застал Никиту врасплох. Уже понимая, что стряслось что-то серьезное, он прыгнул в верные «Жигули»-«девятку» и отправился на встречу с родителем.
Вид дяди, слабого, бледного, едва способного на то, чтобы отнять голову от подушки, потряс Никиту до глубины сердца. Он успел привязаться к этому щедрому душой человеку, и одна мысль о том, что тот в любой момент может покинуть этот бренный мир, пугала Никиту до слез. Он ни за что не хотел лишаться дядьки, чудесно обретенного несколько лет назад и относившегося к нему, как к родному сыну.
– Никита, нам нужна твоя помощь. В любой другой ситуации я, уважая твое желание быть независимым, обратился бы к кому-нибудь другому, но сейчас я в безвыходном положении, – начал отец, с видимым трудом подбирая слова. – Разумеется, мы с Серафимом не могли предположить, что все так обернется, иначе бы и не стали это затевать, но теперь уже поздно давать задний ход…
– Что затевать? – переспросил Никита. – О чем ты?
– На днях наша компания приобрела журнал по дизайну, может быть, ты даже слышал о таком – называется «Очарование роскоши». Как раз самое то для корпоративного издания. Мы рассчитывали, что журнал станет своеобразной рекламной площадкой для наших интерьеров и новых коллекций, и, общаясь с потенциальными заказчиками, мы всегда сможем презентовать им номер-другой, чтобы они на досуге изучили нашу продукцию и, возможно, подобрали себе что-нибудь по вкусу. Опять же журнал – это то, что никогда не повредит на выставках, в которых, как ты знаешь, наша компания регулярно участвует. Но тут Сима свалился с инфарктом, и я тоже отошел от дел, потому что бросить брата одного просто не могу!
Братья обменялись друг с другом такими трогательными взглядами, что у Никиты от полноты чувств противно защипало в носу.
– Я полагал, – продолжил Егор, – что в самое ближайшее время подберу для журнала главного редактора, четко представляющего себе цели обновленного издания, а в последующем буду иногда контролировать его работу, возможно, что-то корректировать – ну, ты сам журналист, понимаешь, что я имею в виду! Так вот, журнал уже куплен, на днях его редакция переедет в здание нашего делового центра, а главного редактора у меня нет! И искать его я тоже не могу, у меня нет на это ни сил, ни времени. Поэтому мы с Симой сочли правильным обратиться к тебе за помощью. Пожалуйста, сними с наших плеч это бремя, возглавь журнал!
– Но я еще ни разу не занимал пост главного редактора, – счел нужным сообщить Никита. – И откуда вы знаете, что я справлюсь? Я совершенно ничего не смыслю в мебели и интерьерах, моя тематика – кино и все, что ему сопутствует. Это же совершенно разные области! И подход к ним должен быть совершенно иной! У меня нет ни соответствующих навыков, ни связей!
– Никита, ты – хороший журналист. И что еще более важно, ты – наш человек. Мы доверяем тебе, как себе самим. Если журнал попадет не в те руки, мы дискредитируем себя. Вроде бы пустяк, но с учетом того, что компанию временно возглавил Виктор, сам понимаешь: любой камешек в наш огород может оказаться могильной плитой для всего нашего дела.
– А почему бы и мне тогда не стать временно исполняющим обязанности главного редактора? – уцепился Никита за слово «временно», прозвучавшее в словах его отца. – Поддержу журнал, сколько смогу, пока вы не найдете мне на замену нормального профессионала, а потом уйду обратно в свою киноиндустрию.
– Никитушка, в такой ситуации, в которую попали мы с Симой, любое «временное» может в любой момент стать «постоянным». Все мы под Богом ходим, кто знает, сколько дней нам еще отпущено судьбой? Если тебе будет невмоготу – что ж, мы поймем и не обидимся, если ты подыщешь себе преемника на этот пост. Но сначала тебе придется проделать адскую работу и сделать этот журнал лицом нашей компании! И кто справится с этим лучше, чем мой сын? – грустно улыбнулся Егор.
– Но в таком случае у меня как минимум два встречных вопроса, – не сдавался Никита.
– Говори, мы слушаем, – поощрительно качнул головой отец.
– Первое. У журнала наверняка был собственный главный редактор, так почему бы тебе не поговорить с ним и объяснить, что у издания несколько сменились задачи и приоритеты? И никого бы не потребовалось искать!
– Не думаю, что это правильный выход. – Егор печально посмотрел на сына. – Во-первых, как такового главного редактора там нет уже несколько лет. Его пост занимает одна довольно экзальтированная дама, и скажу откровенно, мне не по душе тот курс, которым она вела журнал все то время, пока возглавляла редакцию. Вон, на столе подшивка за последние два года, можешь сам ознакомиться на досуге, что там творилось. На мой взгляд, ее давно было пора сместить, пока она окончательно не развалила работу в журнале.
– Что, все так плохо?
– Ну, если половина страниц специализированного издания по интерьерам посвящена обзору различных марок косметики и рекламе парикмахерских, это уже ни в какие ворота не лезет! Косметика с мебелью слабо сочетаются, если вообще сочетаются, да и рекламодателей стоило бы выбирать куда тщательнее. Если это журнал о мебели и интерьерах, так изволь находить соответствующие рекламные предложения! Да и контент должен отвечать названию, мне так кажется! Или я не прав?
– Ну, в целом прав, – мрачно подтвердил Никита, чувствуя, что отвертеться от отцовского предложения вряд ли получится. Зажали со всех сторон, загнали, как волка за флажки…
– А что у тебя за второй вопрос?
– Виктор. Не хочу никого обидеть, но вы и сами знаете, что мы с ними не сильно ладим. Если он будет вмешиваться в мою работу и указывать мне, что делать…
– Успокойся! – Егор предупредительно поднял вверх ладонь. – С Виктором мы побеседовали отдельно, и ему сказано, что ты будешь руководить журналом так, как сочтешь нужным. Вы оба подчиняетесь нам, как владельцам компании, и при этом совершенно не зависимы друг от друга. Если же вдруг Виктор захочет нарушить это условие – не стесняйся, звони!
– Получается, он уже в курсе, что вы берете меня на пост главного редактора своего нового журнала, – заметил Никита. – А что, если бы я отказался?
– Мы верили в тебя! И очень надеялись, что ты поддержишь нас с Симой в такой тяжелый час! – Егор подошел к Никите и обнял его. – Спасибо тебе, сынок! Ты бы знал, как ты нас выручаешь!..
Разумеется, после такого и речи быть не могло о том, чтобы отказаться от нового назначения. Так, нежданно-негаданно кинорепортер Никита Аникушин переквалифицировался в главного редактора глянцевого корпоративного журнала по мебели и интерьерам.
Настраивая компьютер и разбираясь на столе в кабинете, Никита представлял себе, как он встретится с новым коллективом, и, откровенно говоря, побаивался этой встречи. Он прекрасно понимал, как может чувствовать себя та дама – бывший главред, когда узнает, что ее место занято другим человеком, и предчувствовал, что конфликтов и неизбежных притирок характеров просто не миновать.
Но то, с чем он столкнулся в первый же день работы, сразило Никиту наповал. На какое-то мгновение ему показалось, что он попал в самый натуральный серпентарий и его сплошь окружают разъяренные гадюки, эфы и кобры. Он был готов ко всему, но только не к такой массированной волне негатива, которой окатили его подчиненные. Что он им успел плохого сделать, чтобы заслужить к себе такое отношение?
Да, нечего сказать – подсуропили ему отец с дядюшкой, так подсуропили! И ведь не откажешься теперь, не сбежишь позорно с криком: «Меня обижают!» Значит, надо искать подход к коллективу, нащупывать общие точки соприкосновения, придумывать нужные слова, в конце концов! Иначе они больше ни одного номера не выпустят, и мечты отца и дядюшки о собственном печатном издании так и останутся только мечтами. А Никита чувствовал себя обязанным помочь этим двум самым дорогим его сердцу старикам.
Еще раз переговорив с отцом и уяснив сферу собственных полномочий, утро следующего рабочего дня Никита начал с того, что вызвал к себе в кабинет Зинаиду Андреевну, ту самую редакторшу, метившую на его пост, признав в ней главную над этим бабским коллективом, и просто и доходчиво объяснил, что, если в редакции еще хоть раз повторится то, что было вчера, она будет уволена первой и с такими рекомендациями, что ее ни в одно приличное издание не возьмут. Зинаида смотрела на него, как член расстрельной бригады на врага народа, но активно выступать поостереглась. Видимо, своим местом она все-таки дорожила и терять его из-за собственного длинного языка не хотела.
Конечно, наверное, было бы проще разогнать всю редакцию и набрать новых сотрудников, но Никита не хотел сразу же идти на крайние меры. Во-первых, он и сам несколько раз попадал под незаслуженные увольнения и знал, как это больно воспринимается работниками, особенно когда в этом нет никакой твоей вины. Во-вторых, в отличие от него эти дамы имели хоть какое-то представление о мебели и интерьерах, а значит, разбирались в данном вопросе куда лучше своего начальника. И он собирался на полную катушку воспользоваться их знаниями.
Отпустив Зинаиду, Никита принялся вызывать в кабинет всех остальных сотрудниц поочередно. Расспрашивал их о том, кто где раньше работал, чем занимается в этом журнале, какие перспективы роста видит для себя лично и для журнала в целом, что хотел бы изменить, а что оставить – и так далее. Увы, дамы предпочитали отмалчиваться, отделываясь односложными ответами, либо цедили слова сквозь зубы, словно оказывая главному редактору великое одолжение своим присутствием. По крайней мере ничего интересного для себя Никита так и не услышал, если не считать последней девушки, Ники, словно мимоходом заметившей:
– Жалко мне вас. Съедят вас здесь и не подавятся.
Но ничего больше она ему так и не сказала, несмотря на все старания Никиты ее разговорить. Только улыбалась виновато, и в глазах ее плескалось сострадание, словно она знала нечто такое, что Никите явно бы не понравилось.
Когда она ушла, плотно закрыв за собой дверь, Никита припомнил, что вчера именно она стояла словно поодаль от остальных сотрудниц, и не выкрикнула в его адрес ни единого обидного слова. Просто стояла и смотрела, прямо вот как сейчас – с пониманием и состраданием. Значит, у него есть один потенциальный союзник. Что ж, и это неплохо! Но что же делать с остальными дамами?
Никита включил компьютер и принялся просматривать анкеты сотрудников, которые предоставила ему по распоряжению отца служба безопасности. Начал, разумеется, с Зинаиды – врага стоило знать в лицо, а в том, что она по-прежнему ему враг, Никита ни на йоту не сомневался. Пока она проиграла, но кто гарантирует, что она не улучит момент и не попробует взять реванш?
Все стандартно, даже глазу зацепиться не за что. Институт, три места работы, разведена, детей нет. Впрочем, как усмехнулся про себя Никита, будь он мужем Зинаиды, сбежал бы от нее на все четыре стороны еще в медовый месяц.
Следующей он вызвал на экран анкету той девушки, Ники. Как ни странно, оказалось, что Ника – ее полное имя. А он-то считал, что ее на самом деле зовут Вероника! Так, институт, потом большой перерыв, первое место работы – журнал «Очарование роскоши». Очень любопытно! И сколько она уже провела времени в этом коллективе? Не может быть, всего полтора месяца! Но почему она вышла на работу только в двадцать восемь лет? Чем она занималась до этого? Может быть, воспитывала детей?
Никита быстро перевел взгляд на нужную строку. Нет, он ошибся, детей у нее нет. Впрочем, как и мужа, семейный статус – разведена.
На самом краешке сознания замаячило совершенно невероятное предположение, и Никита, пока эта мысль не ускользнула от него, принялся просматривать одну за другой остальные анкеты. Разведена, разведена, разведена, растит дочь, разведена…
Оторвавшись от экрана, Никита озадаченно вздохнул и вытер выступивший на лбу пот. Вот, значит, как? Да, будь он разведенной дамой, удержаться на этом посту ему было бы куда проще! Но к сожалению, он мужчина, а значит, может не рассчитывать на благосклонность своих подчиненных. Вряд ли то, что они все как одна разведены, можно назвать простым совпадением. Поскольку раньше за кадровую политику наверняка отвечала именно Зинаида, то можно и не спрашивать, кто постарался сделать так, чтобы в коллективе работали только разведенки.
Вот тебе и разгадка столь неласкового приема у новых сотрудниц. И как ему бороться с этим? Разбавить коллектив мужчинами? Но, во-первых, бюджет не выдержит, а урезать зарплаты сотрудников, чтобы взять кого-то еще, – это последнее дело; во-вторых, мужчины-журналисты отсюда сбегут, даже глазом моргнуть не успеешь! Уж если его самого настойчиво посещает подобное желание…
Но все-таки Никита сдаваться не собирался. Не может быть такого, чтобы весь местный контингент ненавидел мужчин! Это в них стадное чувство играет, плюс Зинаида воду мутит. Если он ничего не придумает, придется, конечно, от нее избавляться. Лучше вырвать один гнилой зуб, чем лишиться всей челюсти сразу. Надо к каждой из барышень подобрать свой ключик, понять, чем они дышат, как живут. Чуть-чуть подлизаться, в конце концов! Премию выписать или просто грамоту выдать…
Нет, не выйдет! Никита встал и принялся ходить по кабинету. Эти бабы просто подымут его на смех, тем все и закончится. Встречался он уже с такими вот воинствующими мужененавистницами, им все равно, будь ты хоть бриллиантовый, а все равно – раз мужчина, то враг!
Призвав себя успокоиться, Никита вновь сел за стол и вызвал анкеты сотрудниц, призвав себя не упускать ни малейшей детали и искать все возможные варианты. Он должен их чем-то зацепить, переманить на свою сторону, не дав Зинаиде ни малейшего шанса. Весь вопрос: чем именно? Уж явно не личным обаянием, вчерашнее фиаско это наглядно продемонстрировало…
* * *
Ника, прижав к уху трубку, лениво помешивала чай. Очередной рабочий день позади, можно и отдохнуть немножко.
– А я все-таки считаю, что тебе негоже жить затворницей! – раздавался на том конце провода Мишкин голос. – Ты – молодая красивая баба, тебе просто необходимо с кем-то встречаться! В конце концов, это еще и вопрос физического здоровья…
И так каждый вечер. Мишка вообразил, что без его советов и опеки она непременно пропадет, и взял над своей бывшей женой своеобразное шефство, названивая ей все с новыми и новыми идеями организации ее досуга. Нику такое положение дел откровенно забавляло, она вовсю издевалась над Мишкой, который был твердо уверен в том, что без него она несчастна. Самовлюбленный и самоуверенный кретин!
– Миша, а тебе не кажется, что ты уподобляешься мадам Хоботовой из «Покровских ворот»? Может быть, пора оставить меня в покое? Мы с тобой развелись, у тебя своя жизнь, у меня своя.
– А как же наша дружба?! Я по-прежнему очень хорошо к тебе отношусь и желаю тебе только счастья! Не забывай, никто не знает тебя лучше, чем я! И кому же, как не мне, видно, что ты словно закуклилась в своих переживаниях, они мешают тебе развиваться и двигаться дальше!
– Дальше – это куда? – осведомилась Ника, сделав приличный глоток.
– К новой жизни, к новой семье!
– А с чего ты взял, что мне непременно нужна семья? Я вот уже два месяца живу без тебя, и знаешь, начинаю понимать, как многого была лишена раньше. Сейчас у меня нормальная работа, мне не надо писать за тебя по ночам статьи, я ни перед кем не отчитываюсь и вольна в своих поступках. Так ради чего мне что-то менять?
– Вот, значит, как ты ценила нашу семью. – В голосе Мишки зазвучала обида. – Ты только и мечтала о том, как избавиться от меня!
– Не передергивай! – поморщилась Ника. – Во-первых, могу освежить тебе память: это ты решил без лишнего шума спровадить свою жену, поскольку тебе засвербело сменить меня на Верунчика. Во-вторых, объективности ради стоит заметить: с тобой я была лишена возможности профессионального роста и хоть какой-то надежды на карьеру.
– Это был твой собственный выбор!
– Да, но ты его одобрял. Тебя всецело устраивало то, что в моем лице ты заимел персонального секретаря и литературного негра одновременно, и ты ничего не собирался менять.
– Ничего подобного, я думал исключительно о тебе! Я просто не хотел, чтобы ты, став домохозяйкой, начисто забыла свои профессиональные навыки! – вывернулся Мишка. – Вот и просил тебя время от времени помочь мне с работой, только и всего!
– Ну, если это теперь так называется… – протянула Ника. – Кстати, давно хотела спросить: как там Верунчик? Как ее успехи на поприще журналистики?
– Она сейчас постигает азы фотографии, – с гордостью поведал Мишка. – Я попросил Артема позаниматься с ней в свободное от основной работы время. Все-таки он, как бильдредактор, может больше дать ей в этом плане, чем я.
– Могу тебя поздравить, Шарик, ты – балбес, – вздохнула Ника.
– Это еще почему? – оскорбился Мишка.
– Подожди еще месяц-другой, сам увидишь. Если, конечно, раньше рогами дверную притолоку не снесешь.
– Да ты просто ревнуешь!
– Кого и к кому, хотелось бы знать! – рассмеялась Ника, слушая в трубке обиженное сопение Мишки. – Уж прости, но ты для меня – пройденный этап. И заметь, ты сам все за меня решил, поэтому догадываешься, кому претензии выдвигать, если что.
– Позволь заметить, у тебя всегда была несколько завышенная самооценка! – наконец нашелся с ответом Мишка. – Но сейчас я тебя просто не узнаю! Откуда в тебе этот гонор, Ника? Ты разговариваешь со мной так, словно великое одолжение делаешь!
– А что ты ожидал от меня услышать? Что я буду слезно плакаться о том, как мне тяжело без тебя? Но мы уже выяснили, что это не так. А твое желание устроить мою личную жизнь и вовсе выглядит смешным! В конце концов, это просто неприлично – столь назойливо лезть к своей бывшей жене! Ей-ей, напоминает постановку театра абсурда! Тебе так не кажется? В конце концов, у тебя есть Верунчик, вот и возись с ней, что ж ты ко мне-то прицепился?! Скучно тебе там, что ли?
– Теперь я окончательно убедился, что у тебя все плохо. – В голосе Мишки зазвучала решимость. – Ты так говоришь, потому что отчаялась найти себя в этом мире. Но не волнуйся, я не брошу тебя! Мы в ответе за тех, кого приручили, и я чувствую свою вину и ответственность перед тобой…
Ника только вздохнула, слушая высокопарную околесицу, которую нес ее экс-супруг, возомнив себя Суперменом и Бэтменом в одном лице. Нет, ему действительно бесполезно что-либо объяснять, если уж что втемяшится в голову – все, туши свет, сливай воду!
Кто-то позвонил в дверь. Ника, воспользовавшись этим, тут же сообщила Мишке, что ее ждут, ей пора идти, и закончила разговор, который, признаться, уже начал ее утомлять.
Гадая, кто бы это мог быть в столь неурочное время, она прильнула к глазку и остолбенела. Ее новый главный редактор! Но что ему здесь надо?
– Добрый вечер! Могу я войти? – поинтересовался он, внимательно глядя на Нику, распахнувшую перед ним дверь.
– Да, пожалуйста! – махнула она рукой в глубь квартиры. – Только если не возражаете, в комнату я вас не приглашу, у меня там не прибрано. Поговорим на кухне, хорошо?
– Без проблем! – улыбнулся Никита.
– Чай будете?
– С удовольствием!
– Могу предложить на выбор: просто с удовольствием, с сахаром, с лимоном или с малиновым вареньем, – не преминула схохмить Ника.
– Тащите все! – великодушно разрешил Никита. Некоторое время на кухне было тихо. Приютившийся на табуретке у стола гость осматривался, Ника заваривала свежий чай, мурлыча под нос какой-то мотивчик.
Разлив горячий напиток по чашкам и выставив на стол немудреное угощение, Ника наконец поинтересовалась:
– Ну, а теперь, может, расскажете, с чем вы ко мне пожаловали?
Никита вздохнул и начал:
– Боюсь, мне крайне нужна ваша помощь.
– А почему именно моя?
– Похоже, из всей редакции вы единственная, кто способен выслушать меня и не состроить в ответ презрительную гримасу. – Ника не нашлась, что ответить на это, и Никита продолжил: – Я уже знаю, что ваша компания – это нечто вроде сообщества разведенных женщин. Меня сразу удивили ваши анкеты, и я перепроверил еще раз: вы все разведены и одиноки. Но вы, Ника, в этой редакции недавно, и я надеюсь, способны по-человечески отнестись к своему коллеге-мужчине…
Ника отметила про себя, что Никита сказал не «начальнику», а «коллеге», и это обстоятельство ее приятно удивило и порадовало.
– Но что конкретно вы от меня хотите?
– Для начала мне нужно понять, что происходит в редакции. Мне всего лишь надо знать, с чем я столкнулся и что мне с этим делать.
– Ну, на последний ваш вопрос я точно не отвечу, – улыбнулась Ника. – Возглас «Что делать?» был актуален во все времена, достаточно вспомнить господина Чернышевского, которым нас так усиленно пичкали в школе. А вот по поводу всего остального постараюсь просветить.
– Будьте любезны! – Никита поощряюще кивнул Нике и приготовился слушать.
– Вы правы, редакция – это нечто вроде закрытого клуба, основной критерий приема в который – наличие в паспорте штампа о расторжении брака и ненависть к представителям сильного пола. Все новички подбираются либо по знакомству, либо по объявлению, но тогда с испытательным сроком. Меня они посчитали за свою, когда я развелась с мужем и опоздала из-за этого на работу. Даже торжественную попойку по этому случаю устроили…
– Постойте, но разве вот вы лично ненавидите мужчин? – изумился Никита.
– Я – нет, а за остальных не поручусь. За те полтора месяца, что я здесь проработала, я успела на многое насмотреться, поверьте – если эти дамы захотят, они вас заклюют, и перышка от вас не оставят.
– Но как они еще не раскусили вас? Вы же совершенно на них не похожи!
– Не знаю, – вздохнула Ника. – Может быть, и раскусили, да только еще повода не было придраться. Работу свою я выполняю на совесть, против них не выступаю, никому свою точку зрения не навязываю, да и вообще по большей части помалкиваю в тряпочку, что всех устраивает. Впрочем, если только кто-нибудь из них прознает о вашем визите ко мне, думаю, все изменится в одночасье и я стану такой же парией, как и вы.
– Не бойтесь, я никому не расскажу про наш разговор! – заверил ее Никита.
– Ну, будем надеяться, – грустно улыбнулась Ника. – Честно говоря, не хочется снова заниматься поисками работы, ведь только-только все складываться начало…
– Простите, а можно один личный вопрос? Впрочем, если не хотите – так и скажите, я не обижусь.
– Спрашивайте! – разрешила Ника.
– А почему вы развелись?
– Можете смеяться, но я до сих пор не знаю точного ответа на этот вопрос, хотя задавала его себе – и не раз. Ну а формальный повод – у мужа появилась другая женщина, я стала ему мешать, и он попросил меня, так сказать, «с вещами на выход». Я не сочла нужным протестовать. Считаю, что пытаться сохранить семью в такой ситуации – все равно что штопать рваный презерватив, уж простите за грубость.
– Именно поэтому вы и стали работать в редакции? Заодно решили и опыта поднабраться?
– Ну да, хотя сказать, что все годы брака я лодырничала и ни о чем, кроме как о борщах и котлетах, не помышляла, тоже было бы неверным. Видите ли, мой бывший муж – тоже журналист, как и я, и мы предпочитали с ним работать в тандеме. Он обожал носиться по интервью, организовывать встречи, общаться с пресс-секретарями. Ну а я, сидя дома, делала всю техническую работу, от расшифровок до готовых статей, и в люди выходила, только если ожидалось что-то реально интересное для меня. Все эти массовые тусовки и бег с одной презентации на другую меня несколько утомляют.
– А почему вы не продолжили заниматься тем же самым и после развода, если это было так удобно для вас обоих? Отношения отношениями, но бизнес есть бизнес, – не удержался от провокационного вопроса Никита.
– Не люблю, когда человек задирает нос и присваивает себе мои заслуги, – коротко, но емко ответила Ника и замолчала.
– Извините, кажется, я задел ваше больное место? – встревожился Никита.
– Ничего, просто буквально за минуту до вашего прихода я общалась с бывшим мужем и в сотый раз объясняла ему, что в силах устроить свою жизнь сама. А парень, похоже, никак не может понять, что развод именно то и означает, что развод, и ему не стоит лезть ко мне со своими советами.
Ника и Никита синхронно поднесли чашки к губам и отхлебнули, на секунду задумавшись каждый о своем.
– Что ж, с клубом разбитых женских сердец мы более-менее разобрались, – нарочито бодро начал Никита. – Значит, вы считаете, у меня никаких шансов поладить с вашими коллегами?
Ника отрицательно покачала головой.
– Понимаете, они ведь все равно найдут, чем вас задеть и как вас подставить. Зинаида уже видела себя в кресле главного редактора, а тут вдруг ни с того ни с сего в нем оказались вы. Не удивлюсь, если в самое ближайшее время она провернет что-нибудь этакое, чтобы опозорить вас перед хозяевами журнала и одновременно выслужиться самой.
– Не выйдет, – усмехнулся Никита, представив себе невероятную картинку – Зинаиду, наушничающую на него отцу или дяде Серафиму.
– Ну, я не была бы в этом столь уверена, – осторожно заметила Ника. – Она действительно опасный противник, и ее не стоит сбрасывать со счетов.
– Может быть, все-таки уволить ее, пока не поздно, как считаете?
– Не уверена, что это поможет. Боюсь, остальные только еще сильнее озлобятся на вас за это, и о нормальной работе можно будет забыть. Не то чтобы они ее так любили – тут, скорее, дело принципа. И ее увольнение будет для всех отличным поводом вас ненавидеть.
