Текст книги "Снег в свете фар (СИ)"

Автор книги: Валентина Нурисламова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

В канун Нового Года на пустынной трассе Маша попадет в аварию. Вокруг – темнота, холод и снег. И когда кажется, что помощи ждать уже неоткуда, Машу спасает Витя – дальнобойщик, с которым поначалу все кажется не таким уж простым. Однако в Новый Год случаются чудеса и, возможно, у этой истории будет хороший конец.

Нурисламова Валентина

Нурисламова Валентина

Снег в свете фар

Глаза уже привыкли к темноте – насколько это было возможно. Зимними ночами вообще-то бывает неплохо видно даже без фонарей – спасибо снегу, отражающему свет. Но не сейчас, когда он валит с неба так, что приходится держать руку козырьком у лба, чтобы глаза не залепляло... нет, не снежинками – огромными такими снежинищами, пушистыми и наверняка красивыми. Только вот наслаждаться красотой – последнее, что мне хотелось делать. Страшная сказка, мать вашу! И страшная – это очень, очень мягко сказано! Темно, холодно, полотно дороги замело белым так, что я уже пару раз умудрилась по косому глазу ушлепать на обочину и сверзиться в сугроб в кювете правой ногой. Она, кстати, уже промокла, и в правом же сапоге знатно хлюпало. В левом, впрочем, тоже, но меньше – и на том спасибо!

Чертовы дорогие итальянские сапоги! Додумалась же выпендриться и надеть именно их, а не любимые ботинки-говнодавы, которым хоть дождь, хоть снег – один хрен: сухо и тепло.

Чертов Новый Год, который наступит уже через несколько часов! Как встретишь Новый Год, так его и проведешь. Ага, замерзшая как цуцик, с потекшим дорогим макияжем, с похеренной дорогой прической, уставшая как собака, голодная как волк, злая как зараза, одна на проклятой пустынной трассе между глухими селами и маленьким райцентром! Ровно посередине! Ну или примерно.

Встретим Новый Год в большой веселой компании, говорили они. Будет здорово, говорили они: огромный коттедж родственника-москвича, баня, бассейн, полный стол вкусной еды и хорошего алкоголя.

Они – это мои друзья. Ну или приятели. Ну... или не знаю, сейчас с трудом получалось думать о них не матом. Но я честно пыталась.

Вот, кстати, опять кто-то звонит. Телефон в кармане завибрировал.

Я остановилась, подышала на замерзшие пальцы левой руки, потерла их правой – она так и не отогрелась до конца в кармане (но все же лучше, чем ничего), приставила ее ко лбу, а левую сунула в карман. Если сегодня ночью я не получу обморожения или воспаления легких, то хотя бы простуда с соплями и кашлем мне точно обеспечена.

Отвечать на звонок я так и не стала. Ну что мне там еще хорошего могут сказать? Спросить, где я и как, поохать и посочувствовать? Оно мне надо?

Когда какая-то скотина выскочила из-за поворота со включенным дальним, который меня ослепил, и я улетела в кювет, я им звонила. И что? Все, конечно же, уже выпили, и садиться за руль и ехать выручать меня никто не захотел. Накидали смсками номеров, по которым можно вызвать эвакуатор. По номерам либо не отвечали, либо извинялись и говорили, что к такому черту на рога не поедут. С такси была та же история: либо все машины заняты, либо вызовы на трассу на хрен знает каком километре принимать попросту отказывались.

Я в очередной раз выматерилась от накипевших эмоций – вслух и очень громко – аж в горле запершило. Уроду с дальним тоже досталась порция – пусть икает, зараза! Уехал, даже не притормозив, пока меня крутило по скользкой заметенной снегом трассе, уверена, он все видел и слышал!

Из кювета я пыталась выехать долго, но снег оказался слишком глубоким, и мой Дастер даже на полном приводе только сильнее закопался в него. Я и сама, когда открыла водительскую дверь и выпрыгнула наружу, увязла в сугробе по самые свои стальные яйца. Капроновые колготки, конечно, сразу намокли, как и подол платья, а в сапоги засыпался снег. Теперь вся эта прелесть встала колом и так проморозила ноги, что я уже и холода почти не ощущала.

Хотела быть красивой в Новый Год – получай! Поперлась после работы к девице, которая на дому занималась прическами и макияжем, отвалила нехилую сумму – под праздники все за такое втридорога дерут – и что теперь? Кому все это нужно? Сейчас бы заплатила в десять раз больше за штаны с начесом и удобные ботинки – да только кому? И, вот ведь дура, не взяла все это с собой! Хотя днем даже промелькнули такие мысли. Вот только не захотела время терять и пилить по пробкам через весь город до дому, время решила сэкономить. Ага, сэкономила.

Сзади послышался шум мотора, звучный, басовитый – ехало явно что-то большое, – и снежинки впереди меня, выхваченные из темноты, подсветились мягким желтым сиянием. Я сместилась ближе к обочине – благо теперь можно было чуть лучше сориентироваться, где она – чтобы пропустить грузовик (а это, похоже, был именно он). Голосовать я пробовала, но те редкие машины, что оказывались в это время на трассе, проезжали мимо. Материться еще и на них я устала. И стало уже попросту все равно.

Греться в Дастере так и так оставалось недолго – датчик уровня топлива уже не просто подмигивал красной кнопочкой на приборной панели – вовсю пищал, извещая, что бензобак почти пуст. Я плюнула на все – и пошла пешком в сторону райцентра, это хоть как-то согревало. И вообще, как там было в 'Алисе в стране чудес'? Если хочешь попасть куда-нибудь, то все равно, куда идти – куда-нибудь ты обязательно попадешь.

Насчет грузовика я ошиблась: это оказалась целая фура, от которой я шарахнулась в сторону, в очередной раз бухнувшись в кювет – теперь уже обеими ногами – и даже приземлилась на жопу. Очень приятно! Короткая дубленка и кружевные стринги и так ни от чего не спасали, а теперь еще и они будут мокрые!

Рыпнулась наверх – не тут-то было! Ноги увязли в снеге и отказывались слушаться то ли оттого, что замерли, то ли от усталости – прошла я уже немало. А может, ото всего сразу.

Все, что я смогла сделать – перевернуться на живот и, вяло трепыхаясь, пытаться вылезти к дороге на четырех конечностях. Краем глаза я заметила, что фура притормозила в отдалении. Но было уже все равно. Я, кажется, уже говорила об этом.

Из кювета я все же кое-как выкарабкалась, но, лежа на обочине, подняться так и не сумела. Просто кончились силы. Сразу вспомнилась андерсеновская 'Девочка со спичками', которой перед смертью стало тепло и хорошо. Кажется, я даже всхлипнула от жалости к себе. Но как-то очень вяло. А может, мне просто померещилось.

Умирать я вроде как не собиралась. Вот полежу немного, передохну – и ага, снова поднимусь и пойду.

Поднялась я раньше, чем планировала. И даже безо всяческих усилий со своей стороны. Меня просто поддернули вверх за подмышки и с силой встряхнули.

– Ты что, пьяна? – раздался мужской голос. Приятный, кстати, бархатистый.

– А принюхайся, вдруг, – посоветовала я. Не уверена, что меня поняли – губы, как оказалось, тоже замерзли, я даже сама себя с трудом расслышала. Но совету моему последовали – теплое дыхание обожгло мне щеку и шею.

– Трезвая! – удивленно констатировал голос. Разглядеть его обладателя в свете фар и засыпающем в глаза снеге у меня никак не получалось. – Ты как тут оказалась?

– Машина в кювет улетела, – с трудом, пытаясь говорить как можно более членораздельно, ответила я.

– Так это твоя была?! Видел ее несколько километров назад. Идти можешь?

Я хотела было ответить, что да (до сих пор же получалось), но мой нежданный собеседник, очевидно, сам сделал какие-то выводы. Земля вмиг улетела из-под ног, голова запрокинулась назад, а в глаза прямиком полетели снежинки. Меня несли на руках.

– Давай. Ногу сюда ставь. А другую сюда.

К кабине фуры меня не только поднесли, но и буквально поставили на порожки.

– Держись.

Незнакомец (наверное, даже спаситель) распахнул пассажирскую дверь и заставил меня взяться за что-то одной рукой, а другую закинул себе на плечо и сам поднялся на порожек.

– Залезай.

Ох, как правильно он это сказал. Именно 'залезай' – не 'садись', ибо все, на что меня хватило – неуклюже упасть грудью на сиденье.

– Ну же, давай, – кряхтел он, подпихивая меня ладонями за задницу. И я даже не имела ничего против такого вопиющего нахальства – лишь бы побыстрее оказаться в тепле.

Мои ноги он сам закинул в салон и тут же захлопнул дверь.

Я втянула теплый – показавшийся почти раскаленным – воздух полной грудью. И, оперевшись руками о сиденье, кое-как выпрямилась и села.

Открылась водительская дверь, и меня на миг снова обдало холодом. Но только на миг. Незнакомец уселся на место, и опять стало тепло.

– Тебя как звать? – спросил он.

– М-м-маша, – пролепетала я. Теперь не то что не слушались губы – меня всю начало трясти крупной дрожью, и зубы стучали так, что казалось вот-вот разобьются друг о друга.

– Так, Маша, держи-ка. – Он сунул мне в руки взявшуюся неизвестно откуда металлическую фляжку.

Я кое-как вцепилась в нее неслушающимися пальцами и продолжила трястись.

– Понятно, – подытожил он, забрал фляжку назад и открутил крышку. Прикоснулся к моей щеке большой обжигающе-горячей ладонью, заставив откинуть голову, другой рукой наклонил фляжку и влил мне в рот ее содержимое. Оно тоже оказалось обжигающим. Я закашлялась.

– Кон-н-ньяк? – хрипло поинтересовалась я и, прикрыв глаза, с удовольствием наслаждалась ощущением тепла, разливающегося внутри – от пищевода и желудка дальше, по всему телу.

– Ага. Армянский. Очень хороший, – кивнул незнакомец. – А я, кстати, Витя.

Ну вот, теперь уже не незнакомец.

– Сп-п-пасибо!

Меня все еще трясло, но я наконец начала чувствовать кончики пальцев, носа и кожу на ногах – их ломило и покалывало будто иголками.

Витя покрутил какой-то переключатель на приборной панели, в салоне сильно зашумело и горячий воздух подул еще сильней.

– Ты почему без перчаток была? – поинтересовался он, глядя, как я усиленно дышу на пальцы и тру ладони друг о друга.

– Не люблю, – коротко бросила я. – Неудобно.

– А мерзнуть тебе, значит, удобно? – с наездом спросил Витя.

– Кто же знал-то, что придется мерз-знуть... – Говорить я могла уже почти нормально, но меня все еще трясло, и теперь крупная дрожь сменилась мелкой, но не менее надоедливой.

– Ага, а в городе как будто бы морозов нет. Или ты все время на машине ездишь, даже в магазин за хлебом?

На такое ехидство я даже отвечать не стала – обойдется. Молча принялась вытряхивать из-за ворота слипшиеся комки снега, которые уже начали подтаивать и стекать мне на шею и грудь прохладными струйками. Сняла шапку и тоже потрясла – на ней и огромном помпоне, украшавшем макушку, снежинки тоже успели превратиться в водяные капли.

Витя вдруг потянулся в мою сторону и провел ладонями по ногам чуть выше колен. Я аж подпрыгнула, но возмутиться не успела.

– Да ты же просто ледышка! – ахнул он. – Еще небось и в сапогах все мокрое!

Ответа он ждать не стал – опять. Убрал руки и полез за сиденья, туда, где было что-то наподобие лежака. Хотя почему 'наподобие'? Именно что он – тонкий матрас на деревянном настиле, одеяло, подушка, абы-как накиданная одежда, несколько пакетов – тоже с вещами.

– Надевай. Быстро. А то схлопочешь еще воспаление легких. На дворе – не месяц май. – И Витя протянул мне теплый комбинезон наподобие лыжного и утепленные ботинки на толстой подошве.

Мялась я недолго – всего пару мгновений, которые ушли на осознание происходящего. Схватила вещи, ботинки поставила вниз, на пол, комбинезон кинула поверх колен и принялась расстегивать сапоги. Один поддался сразу, а на втором, гадком и мокром правом, собачка на молнии вцепилась в кожу – не мою, ту самую итальянскую – и никак не хотела двигаться дальше.

– Давай помогу.

Витя наклонился, приподнял мою ногу за лодыжку и уложил себе на колени, заставив меня развернуться и откинуться спиной на пассажирскую дверь. С молнией он возился недолго, пару раз дернул собачку туда-сюда – и она поддалась. Снял сапог и потрогал пальцы на ногах – я аж вскрикнула от боли – до того они промерзли.

– У тебя из носка воду выжимать можно, – констатировал Витя и мигом стянул носок, тонкий, трикотажный, тут же повисший мокрой тряпкой.

Я глянула ему в глаза – Вите, не носку – и замлела. Глаза темные – карие, пожалуй, но оттенок в полутьме не разобрать – глубоко посаженные, с надвинутыми темными же пушистыми бровями. Было в этом что-то умильное, просто обнять и плакать – в общем, все, как я люблю. Вообще Витю сложно было назвать красивым, помимо глаз там особо было не на что смотреть: длинный нос с горбинкой, тонкие губы и массивная челюсть, небритость, которую уже сложно было назвать легкой и взлохмаченные темные волосы, по которым давно плакала парикмахерская.

Он отпустил мою ногу, которую я тут же подобрала под себя, снова слазал на лежак и протянул мне огромные и толстые шерстяные носки.

– Эй-эй, колготки сними! – замахал руками он, когда я принялась натягивать сухие носки на ноги. – Они же все мокрые!

– Ага, сначала разденешь меня, а потом что? – попыталась шуткануть я.

– А потом домой тебя повезу. Или куда ты там ехала, – ответил Витя, вмиг посерьезнев. И, помолчав, поинтересовался: – Ты, кстати, как вообще оказалась... в таком затруднительном положении? – он наконец усмехнулся и отвернулся, уставившись в окно водительской двери, чтобы дать мне возможность спокойно раздеться.

Пока я снимала колготки и надевала все столь щедро выданные мне вещи, вкратце рассказала о своих сегодняшних дорожных приключениях.

– А почему ты одна-то к друзьям ехала? – поинтересовался Витя, снова повернув в мою сторону голову, когда я уже накидывала на плечи лямки комбинезона.

– Все с утра уже уехали на место. А некоторые даже вчера вечером.

– А работа как же? Тридцать первое ведь не выходной.

– Это в производственном календаре не выходной, а всем нормальным людям начальство тихой сапой в субботу или воскресенье разрешило отработать, а сегодня все празднуют как белые люди.

– А тебе что же не разрешили? С начальником не повезло?

– Не повезло, – усмехнулась я. – Я сама начальник.

– О, как! – вскинул брови Витя. – Не только автоледи, но еще и бизнес-вумен! – На последней фразе в его голосе проскользнула какая-то холодность и нотки сарказма.

– Да какой там бизнес? – мотнула головой я, стараясь сгладить неприятную ситуацию. – Я руководитель абонентского отдела в компании-провайдере телекоммуникационных услуг. Всех гоняю и за все отвечаю. Сегодня вот работали до пяти вечера – клиентам на радость. Всем ведь в последний день года все надо – кому долги оплатить, кому платные каналы подключить, а кому и вовсе договор расторгнуть, потому что другой провайдер переманил. Да и ты, я смотрю, под Новый Год не отдыхаешь. – Я бросила на Витю короткий многозначительный взгляд и тут же спохватилась. Сколько я там по трассе чапала в режиме 'ветер в харю, а я шпарю'? Не раз ведь смахивала с ресниц снег вместе с тушью, вот даже до сих пор на руках от нее темные пятна остались.

Я окинула салон взглядом в поисках зеркал – естественно их не было: ни зеркала дальнего вида – зачем оно в фуре? – ни обычных – мужики же ведь за рулем! И полезла в свою огромную сумку через плечо – 'почтальонская', как вечно прикалывались надо мной на работе. Ну и пусть, зато удобная, влезает все что надо – и руки свободны. Достала зеркальце, глянула – и ужаснулась: макияж не просто потек, а был размазан ровным слоем вокруг глаз и на щеках, я сейчас больше напоминала панду, чем человека.

– Почему не отдыхаю? – пожал плечами Витя. – Вот отвез напарника к родне в деревню, а сам домой еду.

Достав из сумки пачку влажных салфеток, я принялась вытирать ими лицо.

– Тебя уже, наверно, заждались, – бросила я мимоходом.

– Да нет, – дернул плечом Витя. – Некому зажидаться.

Я как раз закончила с наведением красоты и окинула его взглядом. Витя полулежал, устроив вытянутые вперед руки на руле и опустив на плечи голову, и смотрел вдаль, туда, где за лобовым стеклом метались подсвеченные фарами снежинки. Его подбородок прятался в широком и высоком вороте толстого шерстяного свитера. А мои глаза невольно выхватили из всей этой картины одну деталь: белый след от кольца на безымянном пальце левой руки, выделяющийся на фоне смуглой кожи.

– А жена? – как бы невзначай поинтересовалась я. И, не удержавшись, прикинула Витин возраст – кажется, мой ровесник.

– Я в разводе, – коротко бросил он.

Я закусила губу. Стало почему-то ужасно обидно. Пусть бы он был женат и не скрывал этого – было бы лучше, честней, правильней. Я бы просто вспоминала его как хорошего человека, который не оставил другого в беде, помог, хотя об этом даже не просили.

– В разводе? – опешила я. – А-а... – Я с ходу не нашла правильных слов, но взгляд сам собой упал на его безымянный палец. Знаем мы таких мужиков, пока в командировке – автоматически в разводе, а кольцо в кошельке припрятано.

Витя вздрогнул и посмотрел сначала на меня, а потом на свои руки. Сжал ладони в кулаки и убрал их на колени, резко выпрямившись.

– А ты внимательная...

– Это профессиональное, – равнодушно пожала плечами я. – Чтобы работать с людьми, нужно их понимать. А чтобы понимать – нужно внимание к деталям.

– А ты, значит, много понимаешь в людях, да? – взвился вдруг Витя.

У меня внутри аж все подскочило, но я не подала и виду – говорила же, профессиональное. Скандальных клиентов – пруд пруди, и показывать им слабость – последнее дело.

– Я ни на что не претендую, – примирительно развела руками я. – Но давай будем честны друг с другом. Ты помог мне... да что там? Буквально спас. Но у каждого из нас своя жизнь. Не нужно ничего разыгрывать передо мной. Мне плевать, какие у тебя там с женой отношения и что ты делаешь в своих командировках. Я просто хочу попасть туда, где меня ждут, и встретить Новый Год с друзьями. Если ты, конечно, мне поможешь в этом. – Я бросила на Витю самый благожелательный взгляд.

Он долго смотрел на меня. И, как мне показалось, оценивающе. В том самом смысле, в каком мужчина смотрит на красивую женщину. И я точно знала, что сейчас, без остатков жуткого, размазанного по лицу макияжа, там было на что поглазеть. Мои тридцать мне никто не давал, на вид я была все той же привлекательной шатенкой с правильными чертами лица, что и спустя пару лет после универа, с кудрями до лопаток (которые теперь, правда, висели облезлыми, склеенными лаком для волос и снегом патлами) и стройной фигурой, ради которой трижды в неделю я выматывалась в хлам на занятиях по фитнесу.

А потом Витя сморгнул, отвел глаза и положил руки на руль.

– Куда, ты говорила, тебе нужно? – деловито спросил он.

Я напомнила название села неподалеку от райцентра, где находился тот самый коттедж. По-хорошему это было даже не село – конкретно до него оставалось несколько километров. Москвич, родственник одного из моих друзей, просто выкупил участок земли, принадлежавший раньше колхозу, и обустроился там, создал настоящий оазис красоты среди захолустья. Засадил целые гектары земли плодовыми деревьями и газонной травой, выкопал неподалеку от дома озеро, разбил клумбы с цветами и альпийские горки – не сам, конечно, все с помощью наемных рабочих. Но выглядело все потрясающе! Мы и летом, бывало, наезжали туда всей честной компанией, даже того самого родственника пару раз заставали. Он говорил, гордится тем, что создал для себя уголок спокойствия, где может прятаться иногда ото всех. Но все же сам он бывал там редко, гораздо реже своей многочисленной провинциальной родни, с удовольствием пользовавшейся возможностью 'отдохнуть как белые люди'. Даже сейчас, кажется, находился где-то в заграницах на деловых встречах.

Витя мягко прикоснулся к рычагу на коробке передач, и фура тронулась с места – так же мягко, лишь легонько вздохнув и покачнувшись при этом. Дорогу совсем замело белым, где асфальт, а где обочина было уже не различить, только поземка металась снизу, стелилась по земле, будто волны накатывавшего на берег прибоя. Снег валил с темного до черноты неба, летел в лобовое стекло, искрящийся, подсвеченный светом фар. Если смотреть вверх, казалось, что летишь где-то в космосе, сквозь звезды, навстречу вечности.

– Почему Дастер? – спросил вдруг Витя.

– Что?

– Твоя машина. Кроссовер, полный привод. Нетипично для городской девушки. – Он бросил на меня короткий оценивающий взгляд.

Я рассмеялась:

– Люблю большие машины. Дастер – весьма бюджетный вариант. На джип мечты еще не заработала. Да и... – мотнув головой, добавила я, – если бы и заработала, вряд ли бы купила. Автомобиль – всего лишь средство передвижения. Покупать 'колеса' по цене квартиры – меня бы жаба задушила.

– А ты практичная, – усмехнулся Витя.

– Практичная, внимательная... – кокетливо вскинула брови я. – Ты не только дальнобойщик, но еще и психоаналитик, как я посмотрю?

Витя смущенно заулыбался.

– Вообще-то я историк. Ну по образованию. Есть даже незащищенная кандидатская и незаконченная аспирантура за плечами.

– Ого! – Я была действительно удивлена. – И какими же судьбами тебя занесло на трассу.

– Какими-какими? Денежными, конечно, – пожал плечами он. – Семью содержать надо было, а преподаватель много ли заработает? У меня права с юности, сначала на мотоцикле гонял, отцовском Урале, потом за отцову же 'шестерку' сел. Родственник-дальнобойщик однажды предложил с ним смотаться в рейс, на пробу. Мне понравилось. Так и пошло.

– Кому ты рассказываешь о заработках? – я покачала головой. – Филологу с красным дипломом, который ни дня не отработал по профессии?

Витя понимающе кивнул.

А меня цепануло упоминание семьи. Почему-то уверена была, что он говорил не о родительской. Но хоть разведенным больше не прикидывался – уже хорошо.

– А дети у тебя есть? – осторожно поинтересовалась я. Почему-то знать ответ на этот вопрос мне и хотелось и не хотелось одновременно.

Витя снова кивнул.

– Да. Дочь, ей пять лет.

Он отогнул козырек над лобовым стеклом, достал оттуда фотографию и протянул мне. На ней была маленькая девочка в розовом платье с огромными бантами на темных волосах и Витя, присевший на корточки рядом и обнимающий ее за плечи. Дочь явно пошла в отца – те же черты лица, те же глаза, даже выражение в них похожее – с этаким налетом печали.

– Красивая, – сказала я, постаравшись придать голосу самые любезные интонации.

– Знаю, – коротко и как-то даже грустно ответил Витя, забрал фото и вернул его на место.

Я тихонько вздохнула. И почему все хорошие мужики уже заняты? Нет, явно намеренно снятое обручальное кольцо все же бросало тень на Витин положительный образ. Но я ничего не могла поделать со своими внезапно вспыхнувшими симпатиями. Возникает же этакая дурацкая химия, с которой, хоть ты тресни, ничего не поделать!

Впрочем, обжигаться с женатиками я больше не собиралась. Был уже случай. Еще когда в абонентском отделе я работала старшим специалистом, был у меня один клиент, казавшийся поначалу проблемным. Он приходил к нам в неделю по нескольку раз в черном пальто из тонкой шерсти и лакированных ботинках, всегда блестящих, несмотря на весеннюю слякоть, и приносил с собой запах дорогой туалетной воды и каждый раз новые проблемы: то с перебоями в интернете, то с отключавшимися ни с того ни с сего платными каналами, то с чем-то еще. Неизменно дожидался, когда я оказывалась свободна, и присаживался на уши. Техники, которых я отправляла к нему устранять проблемы, ревели белугами и утверждали, что мужик идиот, а с оказанием услуг все в полном порядке. Я им, конечно, верила, но предоставлять клиенту качественный сервис была обязана. Спустя некоторое время этот товарищ пришел к нам в офис с охапкой алых роз и признался, что к работе нашей компании у него нареканий не было и нет, а вот со мной он был бы не прочь сходить на свидание. Все девчонки в тот день ахали и порхали вокруг меня, как розовые пони по радуге, разливаясь самыми сентиментальными трелями. На свидание я, конечно, пошла. А потом еще на одно. И еще.

Роман у нас закрутился нешуточный, и я была уверена, что если и есть на свете судьба, то это – определенно моя. А спустя несколько месяцев мне позвонила его жена. Поговорили мы неплохо, по душам, я узнала, что я – далеко не первое его увлечение, а квартира, где мы встречались, у него не единственная. Я рыдала в подушку по ночам после этого разговора еще очень долго. Не то чтобы я оказалась настолько честной, что увести мужика из семьи мне совесть не позволила... Я льщу себе тем, что оказалась достаточно умной, чтобы осознать, что человек, который врал мне все это время, мне попросту не нужен. Не на помойке я себя нашла, в конце-то концов!

– Так ты филолог, значит, – покосившись в мою сторону, улыбнулся Витя. Ему явно хотелось продолжить разговор. – А я всегда думал, что на начальников специально учат.

– Ну-ну, – усмехнулась я. – А я полагала, что не бывает дальнобойщиков с высшим образованием. А вообще, знаешь, хоть и говорят, что хорошие должности – это только блат и родственные связи, но нет, бывает иначе. Крупным компаниям нужен доход, а доход приносят компетентные сотрудники, которые знают всю кухню 'от' и 'до'. Я, может, сейчас несу что-то ужасно пафосное, но если у тебя есть мозги и желание работать, карьеру сделать можно. Да, свой диплом филолога я могу вставить в рамочку и повесить в туалете, но когда я решала после школы, куда пойти учиться, у меня и мыслей не было, что смогу найти свое место в сфере обслуживания.

Витя глянул на меня, а потом снова отвернулся, уставившись на дорогу. А я осеклась. Нехорошо получилось, словно я бросила ему в лицо высокомерное 'кто на что учился', а ведь Витя говорил про кандидатскую и аспирантуру, у меня и такого не было. Получила диплом в зубы – и пошла работать менеджером по продажам услуг связи, с этого все началось. Пять лет, потраченных на высшее образование, в моем случае были потрачены впустую, разве что кругозор расширили. Нет, я действительно гордилась тем, что смогла сделать карьеру, пусть не самую завидную, но уж получше, чем у большинства моих одногруппниц, которые повыскакивали замуж еще во время обучения и к пятому курсу имели детей или справки с проставленными гинекологом примерными сроками родов. Филфак – факультет невест, так не зря говорили.

– Вить, ты прости, – виновато сказала я. – Я не хотела тебя задеть. Ты большой молодец, и я совсем не имела ввиду, что ты в чем-то хуже, просто язык без костей...

– Я же мужик, – с деланным безразличием пожал плечами он. – А мужик должен зарабатывать. А потом... – как это у вас говорится? – если ты не уделяешь женщине достаточно внимания, всегда найдется тот, кто будет это делать, да?

Я облизнула губы и внимательно посмотрела на Витю. В этот момент у меня закрались мыслишки, что он мог не врать касательно развода. Или, по крайней мере, в его браке все могло быть очень негладко, и не обязательно в Вите должна была крыться причина проблем. Я осторожно спросила:

– Разве можно осуждать мужчину за то, что он редко бывает дома, потому что зарабатывает, чтобы содержать семью?

– Не знаю, – дернул плечом он. – Ты мне скажи. Ты ведь женщина. – И с вызовом посмотрел мне в глаза – долго, слишком долго...

Фура вильнула, съезжая с дороги. Витя ударил по тормозам и выкрутил руль, а меня швырнуло вперед, грудью на приборную панель, я едва успела выставить перед собой руки, чтобы смягчить удар. Одно из колес, похоже, все-таки ухнуло в кювет – нас сильно тряхнуло вбок, я даже завалилась на плечо Вите, но фура с утробным рычанием тут же выровнялась. Витя легонько поддал газу, и она снова вернулась на дорогу.

Мы ехали молча еще некоторое время, и краем глаза я видела, как подрагивают Витины руки, но, несмотря на это, вел он осторожно и ровно, будто ничего и не случилось.

Я долго сомневалась, но все же решилась продолжить разговор.

– Я и сама редко бываю дома. Как я могу осуждать мужчину, если он поступает так же? Тем более, если причина в работе.

– А если бы ты сидела одна, с ребенком – неделями – в четырех стенах? Соски, пеленки, стирка, уборка, готовка, все по кругу. – Витя произнес это, будто повторил заученную фразу, и я догадалась, что это была одна из тех претензий, которые ему не раз предъявляли.

– Не знаю, я не пробовала, – честно ответила я. – Но кто-то ведь должен был бы нас обеспечивать...

Повисло молчание. Витя смотрел вперед, на дорогу. А я – на метающиеся в темноте снежинки.

По радио, приглушенные звуки которого я до сей поры не замечала, заиграла приятная мелодия. Первый куплет я не разобрала, а вот на втором узнала песню – чуть ли не единственное хорошее, что было в новомодном ремейке старой доброй советской 'Иронии судьбы':

Опять метель,

И мается былое в темноте.

Опять метель,

Две вечности сошлись

В один короткий день,

Короткий день...

И казалось, что даже снег за стеклом падал не просто так, а стараясь попадать в такт мелодии, вальсируя под звуки музыки.

Я достала из кармана сотовый, до Нового Года оставалось полтора часа. Скинула уведомления о пропущенных вызовах, написала смску одной из подруг, что со мной все в порядке и я в пути, и отправила, надеясь, что она дойдет – связь сейчас не ловила.

Как там мой бедный Дастер? Он хоть и автомобиль, но все же друг, помощник и единственный мужчина в моей жизни – за неимением других. А я даже не знаю точно, на каком километре его оставила? Вдруг его заметет так, что назавтра не видно будет даже крыши и я не смогу его найти?

– Слушай, Маш, там сзади пакет есть с курицей-гриль, сегодня днем покупал. Ты поешь, наверное, голодная, – сказал Витя.

Есть я действительно хотела, но из-за всего случившегося успела об этом напрочь забыть. А после этих слов живот сразу заурчал и даже слюнки потекли. Недолго думая, я порылась на лежаке и нашла пакет – буквально по запаху.

Курица была уже немного распотрошенная, но я мигом оторвала и обглодала еще остававшиеся нетронутыми ножку и крыло – они показались самым вкусным яством, которое только могло быть у меня в этот Новый Год. А потом вдруг вспомнила про Витю.

– Ты сам-то будешь?

– Ну если ты поделишься, – шутливо отозвался он.

Конечно же, его собственной курицей я с ним с радостью поделилась. Оторвала солидный кусок грудки и протянула.

– Хорошо, что не надо мыть посуду, да? – подмигнул он, когда все съел, облизывая пальцы.

– А в чем проблема с посудой? – удивилась я.

– Ну как... – покачал головой Витя, – встал из-за стола – помыл. Не помыл – согрешил.

– Да ладно? – хохотнула я. – Мне, значит, за мои грехи давно место в аду забронировано.

– А ты что, посуду не моешь? – удивленно покосился на меня Витя.

– Почему не мою? Мою. Иногда. Когда настроение есть, – пожала плечами я. – А куда торопиться? Она в раковине стоит, мне не мешает.

Витя хмыкнул и окинул меня взглядом, в котором проскользнуло любопытство.