Текст книги "Знаменитые путешественники"
Автор книги: Валентина Скляренко
Соавторы: Валентина Мирошникова,Валентин Мирошников
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Семен Дежнёв
(ок. 1605 г. – 1673 г.)
…голову свою складывал, раны великие принимал и кровь свою проливал, холод и голод великий терпел и помирал голодною смертью.
Из челобитной Семена Дежнёва
Русский землепроходец. Совместно с Федотом Алексеевым Поповым сумел проплыть от устья Колымы в Тихий океан, обогнуть Чукотский полуостров, открыл пролив между Азией и Америкой на 80 лет раньше В. Беринга. Его именем назван открытый им мыс – крайняя северо-восточная оконечность Азии.
Была в Сибири XVII в. категория служилых людей (как правило, казаков), занимавшихся сбором ясак-дани – своеобразного налога в пользу государевой казны, означавшего добровольное подчинение русскому царю. Дань эту платили ценными мехами, моржовыми клыками и иными ценностями, которые в изобилии в те годы давал этот огромный, суровый и почти неизвестный европейцам край.
Несмотря на строгий государев указ о том, чтобы покорение коренного населения Сибири шло мирным путем, это далеко не всегда удавалось. Поэтому казаки-землепроходцы чаще всего были людьми лихими, готовыми ко всему. Терпели голод и холод, проникая в такие уголки сибирской земли, о которых никто не слыхал. Ходили на моржовые промыслы вместе с торговыми людьми. Не гнушались нападениями на местных жителей. У тех, кто не платил дань, брали заложников, принуждая отдавать ясак. Именно землепроходцы покрыли Сибирь сетью острогов и зимовий, служивших вехами колонизации Сибири. Вот таким сборщиком ясака и был служилый человек Семен Иванович Дежнёв, открывший северо-восточный проход между Азией и Америкой, который безуспешно искали европейские мореплаватели.
По последним данным, Дежнёв был уроженцем пинежского края и происходил из крестьян. Именно там, в Веркольской волости Двинского уезда, обнаружен родоначальник Дежнёвых Яков Еремеев по прозвищу Дежня, то есть «квашня». Неизвестно, как Семен попал в Великий Устюг, однако в Сибирь в составе большого отряда ратников в 30-е гг. XVII в. он пришел именно оттуда.
Какое-то время Дежнёв пробыл в Тобольске, потом был переведен в Енисейск и в 1638 г. направлен в гарнизон Якутского острога. Отсюда на сбор ясака и «поиска новых неясачных людишек», то есть тех, кто еще не платил дань, его не раз отправляли в дальние районы – на Индигирку, Яну, Алдан, Амгу. Службу Дежнёв нес исправно, умел действовать не только силой, но и уговорами. Известно, что в 1640 г. он примирил два якутских рода на реках Тати и Амге, склонил к уплате ясака воинственного «князца» местного племени кангаласов Сахея.
В 1641 г. вместе с известным землепроходцем Михаилом Стадухиным Дежнёв отправился в поход на Оймякон. В апреле 1642 г. в стычке с воинственными «ламутскими тунгусами», как и многие другие казаки, был ранен. Потеряв лошадей, отряд попал в тяжелое положение. Пришлось построить судно. Когда сошел лед, казаки спустились вниз по Оймякону и продолжили искать «неясачных людишек» в низовьях Индигирки. Но там сборщиков ясака уже было предостаточно, поэтому отряд отправился дальше на восток и дошел до р. Алазеи. Здесь им встретился отряд такого же землепроходца Дмитрия Зыряна. Дежнёв вновь проявил свой дипломатический талант. Благодаря ему оба отряда объединились и летом 1643 г. дошли до Колымы, где до этого европейцы еще не появлялись. Казаки поднялись вверх по реке и основали Колымское зимовье, позже ставшее крупным острогом – опорным пунктом русской колонизации в этих местах.
В 1645 г. Зырян и Стадухин отправились на р. Лену, чтобы сдать собранный ясак. В остроге остались 13 человек, в том числе и Дежнёв. Вскоре крепость осадило полуторатысячное войско юкагиров. Русским удалось удержать острог и даже победить в рукопашном бою, но спасло их только возвращение отряда Зыряна.
Прослышав о богатом соболем колымском крае, сюда вскоре потянулись промышленники и торговцы. Постепенно зверя стало меньше, и люди стали подумывать о поисках новых богатых мест. Кроме того, до острога дошли слухи о том, что где-то на востоке «есть река Погыча» (Анадырь), где можно найти не только пушнину, но и серебро. Первая попытка найти устье легендарной реки, идя вдоль морского берега, закончилась ничем. Льды пропустили кочи[14]14
Кочи – деревянные суда, на которых землепроходцы совершали свои плавания по рекам Сибири и прибрежным морям Ледовитого океана. Вопреки установившемуся мнению, это были не примитивные лодки, а вполне надежные по тому времени суда, хорошо приспособленные к плаванию во льдах. Для морских плаваний использовались так называемые большие двухмачтовые кочи грузоподъемностью до 40 т. На борт они могли принять до пятидесяти человек. Главной особенностью кочей было наличие «коцы» («шубы ледяной») – дополнительной толстой обшивки, предохраняющей борта от «испротирания» льдинами. А благодаря особой яйцевидной форме корпуса кочи при вмерзании в лед не ломались от сжатия льдами, а выталкивались наверх.
[Закрыть] только до Чаунской губы, то есть не более четырехсот километров восточнее устья Колымы.
В 1647 г. приказчик устюжского купца Федот Алексеев Попов взялся за организацию новой экспедиции и попросил «прикащика» (начальника) Колымского острога Втора Гаврилова дать ему надежного служилого человека для сбора ясака и управления новооткрытыми землями. Таким образом Попов хотел придать экспедиции официальный характер. Выбор пал на Дежнёва, который и сам был не прочь отправиться в сулившую большие выгоды экспедицию. Ведь там наверняка было много «неясачных людишек». Кроме того, участники первой экспедиции рассказывали о запасах моржовой кости, которая на Руси ценилась наравне со слоновой. Позже к экспедиции присоединился еще один казак, Герасим Анкудинов.
Летом 1647 г. 63 землепроходца на четырех судах вышли в море и двинулись на восток вдоль морского побережья. Однако путь преградили льды. Пришлось вернуться обратно. 20 июня 1648 г. попытка была повторена, уже на семи кочах с командой в 90 человек. Лето было теплым, но путешественники страдали от жестоких бурь. Один за другим стали гибнуть корабли. Вначале крушение потерпели два коча. Тех из команды, кому удалось добраться до берега, перебили местные жители. Потом пропали еще два (есть предположения, что они добрались до Аляски). Возле Большого Каменного Носа (вероятно, мыс Дежнёва или Чукотский) разбился корабль Анкудинова. Два оставшихся коча приняли на борт его команду. Во время попытки высадиться на берег был ранен в стычке с эскимосами Попов. А потом во время бури кочи потеряли друг друга. Коч Попова попал на Камчатку, а дежнёвский долго носило по морю, а в октябре выбросило на берег в 900 км к югу от Чукотского полуострова. Американского берега никто из путешественников не видел.
Дежнёв и 24 оставшихся в живых члена команды двинулись на северо-восток. Шли десять недель и добрались до низовьев р. Анадырь. Здесь зазимовали, правда, не все. 12 человек ушли вверх по течению на поиски пищи, а назад вернулись только трое. Остальные погибли. Пережив ужасную голодную зиму, весной путешественники из плавника построили суда и поднялись по р. Анадырь на 500 км. По дороге Дежнёв был в очередной раз ранен при попытке взять ясак с юкагиров, не расположенных расставаться со своим добром. Тем не менее начальник отряда сумел настоять на своем: он взял двух заложников, и ясак был заплачен.
Добравшись до спасительных лесов, русские уже не боялись голода. В среднем течении реки они расположились на зимовку. Весной к зимовью подошел отряд во главе с Семеном Моторой и Стадухиным. Начальники двух отрядов договорились «служить вместе». А честолюбивый Стадухин построил рядом зимовье и стал действовать самостоятельно. Две группы казаков не ладили между собой. Доходило даже до вооруженных столкновений. Наконец в феврале 1650 г. Стадухин ушел на юг, Мотора погиб в бою с «немирными иноземцами», и Дежнёв опять стал единоличным начальником над казаками. Под его началом они основательно поработали над изучением края. Недаром Дежнёв по возвращении представил чертеж (так в России того времени назывались карты) бассейна р. Анадырь и ее описание, а значит, он и его спутники немало походили по окрестностям. Обнаружили они и залежи моржовой кости, называемой в то время «рыбьим зубом». Это был настоящий клад, суливший большие деньги. Только за месяц Дежнёв добыл 150 пудов кости, в основном «заморной», то есть оставшейся от давно погибших животных.
В 1654 г. в уже обжитое зимовье пришел отряд Юрия Селивестрова, который решил присвоить себе открытие моржового лежбища. Возмущенный Дежнёв написал «отписки», благодаря которым и стали известны подробности его путешествия вокруг северо-восточной оконечности Азии. В этом же году, отправившись в военную экспедицию против коряков, в одном из разгромленных стойбищ Дежнёв узнал о судьбе своего товарища Попова и его людей. Сам Попов умер от цинги. Часть его спутников убили местные жители, а оставшиеся в живых отправились куда-то на лодке и пропали без вести.
Весной 1659 г. Дежнёва сменили. Но только через три года, преодолев горную анюйскую дорогу и морской путь до Лены, он прибыл в Якутск и сдал в казну часть добытой кости. Два пуда было пожертвовано церкви на поминовение погибших товарищей и в благодарность за благополучное возвращение.
В конце июля 1662 г. землепроходец отправился сопровождать в Москву груз «рыбьева зуба». Здесь в 1664 г. с ним был произведен полный расчет, так как с 1641 по 1669 гг. он не получал жалованья. Выдали ему 126 рублей, 6 алтын, 4 деньги и сделали атаманом. В казну же было сдано 289 пудов кости, что по ценам того времени составляло 17340 рублей серебром.
Вернувшись в Якутск, Дежнёв женился на вдове Кантемире Архиповой. Сам атаман тоже был вдов. Его первая жена, якутка Абакаяда, умерла во время его долгого отсутствия, оставив мужу сына Любима. Дежнёв взял на себя заботу о двух детях, собственном сыне и пасынке Оське. Возможно, атаман был женат и в третий раз – на некоей Пелагее. Но вполне вероятно, что это второе имя той же Кантемиры. Известно, что у него был еще и третий сын, Афанасий, рожденный уже после приезда из Москвы. Судя по всему, сыновья Дежнёва стали достойными людьми. Любим служил в якутском гарнизоне, а Афанасий стал промышленником, то есть человеком, промышлявшим зверя и отыскивающим новые места для охоты и рыбной ловли.
После 1664 г. атаман Дежнёв служил на реках Оленек, Вилюй и Яна. В конце 1671 г. он опять приехал в Москву, на этот раз с соболиной казной и бесценным ныне архивом якутской приказной избы; там заболел и умер в 1673 г. Похоронен на кладбище Донского монастыря.
О характере Дежнёва известно немного. Однако есть все основания предполагать, что он принадлежал к числу тех землепроходцев, которые относились к «ясачным людишкам» достаточно гуманно. Писали, что он предпочитал действовать «не жесточью, но лаской», что сам «питахося корою лиственною, тамошних людишек не теснил и не обирал».
Его выдающееся открытие было похоронено в архивах Якутска, куда передал отчет якутский воевода. Только в 1736 г. здесь его нашел немецкий историк и участник Великой Северной экспедиции Мюллер. Тогда о нем стало известно и в Европе. Но Витус Беринг уже успел открыть пройденный русским землепроходцем пролив. Джеймс Кук, предлагая назвать этот пролив именем Беринга, ничего не знал о Дежнёве, а если бы и знал, вряд ли изменил бы свое мнение. Впрочем, история все равно допустила несправедливость, на этот раз по отношению к Федоту Алексееву Попову – он тоже прошел проливом и обогнул крайнюю северо-восточную точку Азии, но в отличие от Дежнёва его имя на карте так нигде и не значится.
Василий Поярков
(?)
Русский землепроходец, первым проникший в бассейн р. Амур. Открыл р. Зея, Амурско-Зейскую равнину, среднее и нижнее течение Амура до устья. Собрал ценные сведения о природе и населении Приамурья. Его имя носит населенный пункт к юго-востоку от Благовещенска.
В 30—40-х годах XVII столетия русская колонизация сибирских земель достигла р. Лены и быстро распространялась на восток. Административным центром Восточной Сибири стал Якутский острог, а потом быстро развивающийся г. Якутск. Отсюда отряды русских землепроходцев уходили на сбор дани с туземных племен, а промышленники – на поиски богатых охотничьих угодий. Путешествуя по Сибири, они собирали информацию о жителях и природных ресурсах еще неоткрытых земель. Вот так якутской администрации и стало известно о благодатном крае Даурия, лежащем где-то за Алданским хребтом, где климат мягок, земля обильна, а река-море Амур изобилует рыбой. По слухам, Даурия славилась не только пушным зверем, но и серебром. Кроме того, до Якутска дошло сообщение о том, что посланный в 1639 г. на поиски Теплого моря Иван Москвитин, первым вышедший по суше на западное побережье Тихого океана в районе Ламского (Охотского) моря, от тунгусов узнал о существовании огромной реки южнее устья р. Уды. Река могла быть судоходной, что значительно облегчило бы колонизацию этого региона.
Именно поэтому тогдашний воевода Якутска Петр Головин в 1643 г. решил отправить в Даурию отряд казаков во главе с Василием Даниловичем Поярковым. Предполагалось, что на Амуре он выяснит, есть ли там золото, серебро и свинец, а при возможности организует и выплавку. И конечно, одной из главных целей экспедиции был сбор ясака и поиски «неясачных людишек».
Отряд состоял из 132 человек, в том числе 112 служилых людей (казаков на государственной службе), 15 охочих, то есть добровольцев, 2 чиновников-целовальников и 2 толмачей. Одним из них был Семен Петров Чистой, сопровождавший в походе Москвитина.
Кроме того, что начальник отряда имел достаточно высокий казачий чин – «письменный голова», о Пояркове ничего не известно. Его имя впервые появляется в архивных документах именно с момента назначения.
Экспедиция двинулась вверх по Алдану, затем по Учуру и Гонаму. Здесь часть отряда осталась на зимовку, а Поярков, имея в распоряжении 90 человек, на нартах и лыжах перевалил Становой хребет и вышел к верховьям р. Брянты. Затем путешественники прошли по Амурско-Зейскому плато, добрались до левого притока р. Зеи, р. Умлекан и попали в места, где в те времена жили дауры.
По сибирским представлениям, жил этот народ довольно богато. Имели добротные деревянные дома, много скота, домашней птицы. Носили одежду из хлопчатобумажных тканей и даже шелка. Дауры находились под властью маньчжуров, незадолго до того (в 1644 г.) завоевавших Китай, и платили им дань мехами. Естественно, Поярков, выполняя одну из задач экспедиции, потребовал дань для русского царя, но встретил сопротивление и взял аманатов – заложников. Известно, что обращался он с ними жестоко. Это восстановило против русских довольно многочисленное местное население.
На Зее Поярков решил зазимовать и поставил острог возле устья Умлекана. Здесь русским пришлось очень тяжело. Дауры не оставляли их в покое и время от времени нападали на острог и отряды охотников. Зимовщики голодали. Дело дошло до людоедства. Достоверно известно, что трупы, оставшиеся после нападения дауров, шли в пищу. В довершение всего посланные за продовольствием казаки были разбиты якутами. Вернулось только 20 человек из семидесяти.
24 мая экспедиция двинулась вниз по Зее, вышла на Амур, спустилась до его устья и там зазимовала. Путь по Амуру был очень труден. Местное население относилось к русским крайне враждебно. Приходилось пробиваться с тяжелыми боями. И кто знает, чем бы закончилась для Пояркова эта экспедиция, если бы не пушка, стрелявшая ядрами и картечью. Ею отпугивали отряды неприятеля. С небольшим отрядом нечего было и думать о том, чтобы сразиться с противником на берегу. Продолжавшие поступать известия о месторождениях серебра, конечно, дразнили воображение. Однако заняться его поисками, а тем более выплавкой, не было никакой возможности. На зимовье местное население старались не трогать. Слишком свежи были в памяти стычки на Амуре и на подходе к нему.
Весной с началом навигации отряд спустился вниз по Амуру до Амурского лимана и пошел на север вдоль Сахалинского залива. Первопроходцы вышли в Охотское море и добрались до устья р. Ульи, где в очередной раз зазимовали. На этот раз зимовье строить не пришлось. Путешественники нашли избушку Москвитина и остановились в ней.
Плавание продолжалось целых четыре месяца и было нелегким. Не обошлось без потерь. Путники потеряли еще нескольких товарищей. Ранней весной на лыжах и нартах двинулись по труднопроходимому горному, но уже преодоленному Москвитиным, а значит, известному пути. В Якутск они прибыли только в середине июня 1646 г. Из 132 человек в живых осталось только 40. С собой начальник экспедиции привез чертежи пройденных путей и обстоятельный отчет, ставший ценным источником сведений о жизни народов Приамурья той поры.
Несмотря на то что Поярков везде сообщал только о том, что в Приамурье много пушных зверей и рыбы, а земля плодородна, его открытие в Якутске произвело очень большое впечатление. Известие быстро распространилось по Сибири, и на Амур потянулись охотники и казаки. А через год в эту область отправился новый отряд крупнейшего частного предпринимателя Сибири Ерофея (Ярко) Павлова Хабарова, который по собственной инициативе начал завоевание Приамурья. Что же касается самого открывателя, то о его дальнейшей судьбе источники хранят молчание. Возможно, он вскоре погиб. Иначе трудно объяснить, почему письменный голова Поярков больше, судя по архиву Якутского острога, не исполнял никаких поручений.
Владимир Атласов
(ок. 1661 г. – 1711 г.)
Атласов представляет собой личность исключительную. Человек малообразованный, он вместе с тем обладал недюжинным умом и большой наблюдательностью, поэтому показания его заключают массу ценнейших этнографических и физико-географических данных.
Л. С. Берг. «Открытие Камчатки Владимиром Атласовым»
…от устья идти вверх по Камчатке-реке неделю есть гора – подобна хлебному скирду [Ключевская сопка], а другая близ ее ж – подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет дым, а ночью искры и зарево [Шевелуч]… А сказывают камчадалы: буде человек взойдет до половины той горы, и там слышат великий шум и гром… А выше половины той горы, которые люди всходили, назад не вышли, а что тем людям на горе учинилось, не ведаю…
Из «сказки» Владимира Атласова
Русский землепроходец, сибирский казак. Совершил первые походы по Камчатке. Дал первые сведения о ней и Курильских островах.
«Камчатский Ермак» Владимир Атласов является одной из самых ярких фигур среди русских землепроходцев. Человек смелый, яркий, прямой, жесткий, он заслужил недобрую славу у большинства биографов. Его сравнивали с конкистадорами, обвиняли в жестокости и алчности; однако исследования последних десятилетий позволили выяснить подробности, которые проливают свет на многие его поступки и позволяют несколько по-иному судить о них.
Владимир Атласов (Отласов) не был первооткрывателем Камчатки. Эта заслуга принадлежит другому русскому человеку, спутнику Семена Дежнёва Федоту Алексееву Попову, которого во время экспедиции 1648 г. унесло в море и выбросило на берег полуострова. Однако открытие самой камчатской земли, ее климатических условий, природы, населения, безусловно, следует записать на счет Атласова.
Долго бытовало мнение, что происходил землепроходец из устюжских (по другой версии – вологодских) крестьян. Лишь недавно доказано, что был он сыном якутского казака Владимира Отласа[15]15
Фамилия Отласов фигурирует почти во всех документах, касающихся Атласова. Предполагают, что в начале 1700-х годов якутский воевода Д. А. Траурнихт сообщил ему, что материя, от которой произошло прозвище его отца, называется «атлас», а не «отлас». С тех пор открыватель Камчатки стал подписываться по-новому, хотя официальные власти продолжали именовать его Отласовым.
[Закрыть], а значит – потомственным казаком. Соответственно его отчество звучит как «Владимирович», а не «Васильевич», как дается в различных справочных изданиях. Встречающееся иногда отчество Тимофеевич принадлежит отцу землепроходца – «сыну Тимофееву», как значится в архивных документах. Старший Отласов был неграмотен, но его сын как-то научился читать и писать, что в дальнейшем сослужило ему хорошую службу.
Немало корректив в последние годы внесено и в послужной список землепроходца. До недавнего времени считалось, что на государственную службу Владимир Атласов был принят в начале 70-х годов. Однако теперь доказано, что это случилось в день смерти его отца, 3 июля 1682 г. К этому времени казак был уже женат на некой Степаниде Федоровне, о которой, кроме имени, пока ничего не известно.
Уже в августе этого же года Атласов был послан на «двухгодичную службу» на реку Учур, правый приток верхнего Алдана, для сбора ясака. Поход был успешным: в январе 1683 г. молодой «подьячий» вернулся с ясачной данью и известием о найденных в верховьях Алдана залежах слюды. Кроме того, Атласов передал начальству жалобы эвенков на сборщика ясака Ивана Усакина, который нещадно обирал местных жителей. Якутский воевода И. В. Приклонский остался доволен, а Усакин был наказан.
Вернувшись из алданской экспедиции, Атласов занялся устройством отцовского наследства. Очевидно, раньше для этого не было времени. Он пытался взыскать различные долги и подал множество челобитных, но особого успеха не добился. Судя по сохранившимся документам, должники не собирались ничего возвращать, пользуясь ситуацией. Да и времени у казака на долгие судебные разбирательства тоже не было. В августе 1684 г. его под началом казацкого пятидесятника Андрея Амосова отправили на далекую реку Уду. Было известно, что на Уде «прокорму мало», то есть необходимо было брать с собой запас продовольствия. Оказалось, что это не только неудобно, но и опасно: по пути, в зимовье Маймаканском, на Атласова и его казаков напал отряд казака Лариона Дурнева и забрал все припасы. В результате на Уде Атласову пришлось несладко. Жили впроголодь, хотя время от времени ходили в дальние экспедиции, чтобы пополнить запасы рыбы и мяса, в частности, впервые побывали на реке «Хамун» (Амгунь).
Такая жизнь изрядно надоела землепроходцу, и Атласов договорился с одним из служивших с ним казаков Василием Протасовым, что тот займет его место. Василий согласился и написал в Якутск челобитную с просьбой отозвать Атласова. Примерно в это время Амосов получил сообщение о том, что на Алабазин и Удский острог готовится нападение. С донесением по этому поводу в Якутск он направил Атласова.
В Якутске Атласов задержался: у него родился сын Иван, и казак, конечно, рад был побыть в кругу семьи. Однако в августе 1687 г. пришлось вернуться на Уду с отрядом казаков Ивана Крымова, которому он служил провожатым. Перезимовав в Удском остроге, Атласов вернулся в Якутск и вновь попытался заняться хозяйством. Добился выделения отдельного двора и огорода, поскольку до этого семья жила с братьями Атласова, Иваном и Григорием, в отцовском доме.
Волевой и жесткий характер бывалого казака понравился новому якутскому воеводе, чрезвычайно жестокому Петру Зиновьеву. Он определил Атласова на борьбу с неплательщиками ясака и самогонщиками. Тот взялся за дело настолько ретиво, что вскоре население засыпало воеводу жалобами на его ставленника. Уж слишком усердно бил он посуду у жителей Якутска. Перестарался Атласов и со сбором ясака: он и его помощники силой забирали меха у якутов и били их. В деле, возбужденном на основании жалоб против Атласова и другого казака, Мишки Гребенщикова, написано: «…они ездили в волости, воровали ясачных людей, разоряли, грабили и обиды им чинили». В то же время все свидетели единодушно признавали, что действовал сборщик не ради личного обогащения, а для покрытия недоимок в сборе ясака. Однако дело замять не удалось: по приказу воеводы Атласов был подвергнут обычному для той эпохи публичному наказанию – порот «на козле».
В 1691 г. Атласова отправили с глаз долой на Анадырь. Под началом приказного, боярского сына Семена Чернышева, он участвовал в походе против восточных чукчей, незадолго до того вероломно, во время сна, убивших анадырского приказного Василия Кузнецова. Виновников найти не удалось; к тому же Атласов начал конфликтовать с начальником, публично «срамил всякою неподобною бранью, матерной и ротовой, и вором и плутом называл». Дошло до того, что он обвинил приказного в государственной измене, а на дознании показал, что говорил это сгоряча и никакого «дела» за Чернышевым не знает. За это ему опять пришлось подставить спину под батоги, а потом ехать в Якутск. Его бывший начальник, вероятно, надеялся на то, что в столице края строптивого казака накажут дополнительно.
Однако по дороге в Якутск Атласов встретил давнего друга Андрея Ципандина, ехавшего в Анадырь сменить проштрафившегося Чернышева, и решил вернуться. По обычаю тех времен он договорился с одним из казаков об обмене службами. Однако вскоре взамен Ципандина на Анадырь прислали знаменитого Федора Пущина, за доблесть возведенного в высший казачий чин сына боярского. С новым начальником у Атласова установились вполне нормальные отношения. По приказу Пущина он вместе с отрядом казаков отправился в Якутск, чтобы привезти собранный ясак, и там впервые обратился к новому воеводе И. М. Гагарину с идеей об организации походов для изучения «новых землиц».
Гагарину Атласов понравился. Он произвел Владимира в пятидесятники и отправил собирать ясак в Борогонскую волость, а через год сделал его приказным Анадырского острога. До места службы новый приказный добрался только в 1696 г. и сразу начал собираться в поход на Камчатку.
Целый год готовили оружие, боеприпасы, продовольствие, инструменты и т. п. А в начале 1697 г. отряд из 65 русских казаков и 60 носильщиков-юкагиров выступил в поход. Маршрут проходил от устья р. Пенжины, впадающей в залив между Камчаткой и материком, через Камчатские горы, а затем вдоль обоих побережий.
Сам Атласов с половиной отряда двинулся вдоль западного побережья на юг. Вторую половину, которая прошла вдоль восточного побережья, возглавил Лука Морозко. Возле р. Камчатки обе группы объединились и вместе прошли весь полуостров, завершив этим присоединение Камчатки к России и открыв дорогу к ее колонизации.
Во время похода казаки столкнулись с большими сложностями. Атласов не знал, что совсем недавно на севере полуострова ясак уже собрал Михаил Зиновьев Многогрешный, родственник опального украинского гетмана. Местные жители, коряки, направили русским властям жалобу на нового сборщика налога. Новый приказный Анадырского острога, заменивший Атласова, испугался и бросился вслед за Атласовым, чтобы вернуть его, но не догнал. Только поэтому поход был завершен.
А в это время казакам приходилось очень нелегко. Против русских восстали не только коряки, но и бывшие в отряде юкагиры. Они убили пятерых «служилых людей» и множество ранили, в том числе Атласова. В августе слухи об этом, причем значительно приукрашенные, дошли до Якутска. Узнала о несчастье и Степанида Федоровна. В страхе бросилась она к якутскому воеводе с челобитной, где было написано, что муж ее «изранен и лежит ныне от тех их иноземческих ран в Анадырском остроге при смерти, пить и есть нечего…» Она умоляла просить Петра I отпустить Атласова в Якутск с «великого государя сборною казной».
Последним пешим путем, то есть поздней весной 1700 г., едва оправившись от ран, Атласов отправился в Якутск. Здесь его донесения потрясли слушателей. Было решено отправить землепроходца в Москву. Получив «хлебное» и «соляное» жалованье «для московской посылки [поездки]», Атласов вновь тронулся в путь. Известно, что по пути, будучи в Тобольске, он помог знаменитому тобольскому картографу Семену Ремезову составить один из самых ранних чертежей Камчатки.
В Москве Атласова приняли хорошо. Ему было выдано жалованье и путевые издержки, когда выяснили, что в ряде случаев подводы он нанимал на собственные деньги. Сообщение было признано настолько важным, что из Москвы в Сибирь его опять отправили самым срочным образом, назначив казачьим головой. Для «посылки его… в Камчатскую землю» тут же в Москве было выдано 9 подвод с оружием, ядрами, порохом и бисером (для местных жителей)».
Однако по пути в Якутск, на Енисее, Атласов сильно навредил себе. Долгое время исследователи ломали голову над тем, как и почему обласканный казачий голова вдруг решился совершить разбойничье нападение на купеческое судно, принадлежавшее московскому купцу Логину Добрынину. Новые архивные находки помогли дать этому объяснение. Не «буйство казацкой вольницы» и алчность, ставившиеся в вину Атласову, были причиной. Дело в том, что глава Сибирского приказа А. А. Виниус в награду за заслуги в камчатском походе приказал предоставить казачьему голове в Сибири различных товаров на сто рублей. Однако ни в Тобольске, ни в Енисейске это условие выполнено не было. Атласов знал, что на Лене товары будут значительно дороже, и поторопился воспользоваться своим правом, основываясь на обычаях того времени[16]16
В XVII веке служилые люди, состоящие на государевой службе, считали себя вправе насильственно забирать у торговых людей все что угодно, если это было нужно для похода.
[Закрыть]. Когда до него дошло известие, что навстречу идет судно умершего по пути купца, у которого в Москве нет наследников, он решил взять причитающиеся ему товары ровно на 100 рублей. Захватив товары, он составил их полную опись с указанием цен, которые, правда, были занижены. Продав их, Атласов тоже составил подробную опись.
О том, что дело было именно так, свидетельствует то, что Атласов после происшедшего, хотя по жалобе родственников Добрынина долгое время находился под следствием, за свой поступок особенно не поплатился. В том же чине казачьего головы, на год позже предполагаемого, он отправился на Камчатку вместе с женой в качестве камчатского приказного, имея неограниченные полномочия.
В своем правлении Атласов действовал чрезвычайно сурово. Его приближенные ненавидели начальника, в полной мере изведав плети, батоги и кандалы. Видимо, служба в молодости под началом воеводы Зиновьева дала себя знать. Тот был не просто жестоким человеком, а настоящим садистом со всеми признаками психических отклонений. Да и позже жестокость эпохи не могла не сказаться на характере камчатского приказного. Известно, что, назначая суровые наказания, он не жалел даже малолетних. Это, безусловно, придает его фигуре зловещие краски.
В январе 1707 г. казаки восстали и посадили своего голову в тюрьму. Атласову удалось бежать и добраться до Нижнекамчатского острога. Однако волнения не прекращались вплоть до 1711 г. Однажды зимней ночью казачьи главари пришли к Атласову, якобы для переговоров, и подали ему фальшивую грамоту. Когда тот наклонился, чтобы прочитать ее, его закололи ударом в спину.
Так закончил свои дни самый знаменитый из русских землепроходцев XVII века. После него остались в высшей степени интересные и ценные отчеты о камчатском походе и наблюдениях за особенностями природы и местного населения. Один из них был записан со слов Атласова подьячим в Якутске, другой – в Москве подьячим Сибирского приказа. Обе «сказки» были еще при его жизни опубликованы за границей, в России же в сокращенном виде появились в 1705 г. в знаменитой книге голландского географа Н. Витсена «Северная и восточная Татария».