Текст книги "Его невыносимая ведьма (СИ)"
Автор книги: Валентина Гордова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Двадцать восемь
Акар.
– Издеваешься? – Мрачно вопросил я у ведьмы, обернувшись и увидев её в обнимку с большим и явно тяжёлым, потрёпанным жизнью дневником.
Она держала его двумя тонкими ручками, прижимая к себе, словно это был её любимый котёнок, а не смертельно опасный свод рукописей безумной ведьмы.
– Отдай, – потребовал я у Давины, протягивая к ней руку ладонью вверх.
Было бы глупо полагать, что она тут же послушается. О, нет. Давина, прижав книгу сильнее, сделала полшага назад, не сводя с меня внимательного взгляда, и отрицательно покачала головой.
Сейчас мне меньше всего хотелось ругаться ещё и с ней. Думаю, ещё одну ведьму к числу всех остальных я просто не переживу. И мне и так не очень приятно после своего просчёта с Верховной, а тут ещё и эта несносная женщина отказывается избавляться от прямого источника опасности.
– Давина, – выразительно позвал, пытаясь холодной интонацией заставить её начать уже, наконец, думать.
Да меня даже стенка охотнее послушала бы! Давина же расширила глаза ещё больше и вновь покачала головой. А когда я раздражённо вздохнул, совершенно безрадостный по поводу того, что книгу сейчас придётся силой отнимать, она жалобно проговорила:
– Я не могу её отдать, Акар.
Я – полный идиот, потому что вместо того, чтобы пресечь это неповиновение на корню, стоял, сжимал зубы и мысленно просил ведьму говорить дальше и убедить меня не делать того, что я должен был.
Но она тоже молчала, умоляюще глядя на меня своими невозможными зелёными глазами. Глазами, в омут которых хотелось нырнуть с разбегу и просто ни о чём не думать.
– Ты понимаешь, что это государственная измена? – Я немного приврал, но судя по испугу, мелькнувшему на её лице, Давина об этом не знала.
– Пожалуйста, – фактически взмолилась она, продолжая смотреть на меня так, что я всё отчётливее понимал: отказать не смогу.
Наверно, я слабохарактерный и лишённый собственной воли, хотя никогда раньше не допускал таких мыслей, но отказать ей
– самое тяжкое из преступлений, наказанием за которое будет смертная казнь в тяжёлых муках совести.
Идиот.
– Обещай мне, что не станешь использовать находящиеся в дневнике знания против живых существ. Обещай мне, Давина.
Её бледное лицо озарилось искренней, по-детски наивной радостью, от одного вида которой мне захотелось улыбаться и сделать ещё что-нибудь такое, чтобы она ещё раз посмотрела на меня вот так: с немым восторгом, практически обожанием и безграничной благодарностью. Как будто я ей не книгу почитать разрешил, а как минимум спас весь её род от неминуемой гибели.
Но вместо ожидаемого «обещаю» она сказала нечто совершенно иное:
– Настолько не доверяешь мне, демон?
И в её светло-зелёных глазах заблестели ехидные смешинки, а правый уголок губ дёрнулся вверх в немного недоверчивой усмешке.
– Пытаюсь хоть что-то сделать правильно, ведьма, – со вздохом исправил её, со всей ответственностью понимая, что подобное тянет на измену… хотя бы потому, что дневники Первой Верховной ведьмы под запретом.
А у неё их уже два. И если об этом станет известно…
С другой стороны, я – Второй Правитель Эрийна, а она – моя ведьма. А Аяр… с ним я разберусь сам.
– И ты правда отдашь его мне? – Недоверчиво переспросила Давина, старательно душа в себе все проявления радости.
Интересно, просто не хотела показывать или боялась спугнуть свою удачу?
– Только если взамен ты расскажешь мне, что сделала Верховная. Догадываюсь, что это как-то связано со всеобщим помутнением рассудка у всех ведьм, но всё же хотелось бы услышать твою версию.
И Давина в ответ поджала губы и отвела взгляд, этими жестами говоря больше, чем могла бы передать словами.
– Да ничего страшного, Акар…
– Вот только врать мне не надо, – раздражённо попросил, складывая руки на груди.
Ненавижу, когда мне врут. Особенно те, к кому я уже отношусь иначе, чем ко всем остальным. Ненавижу, когда врут родители и сёстры, хоть они и делают это или из лучших побуждений, или смеха ради. Ненавижу, когда врёт Аяр, хотя он вообще не обязан передо мной отчитываться. Теперь вот, как оказалось, ненавижу ещё и ложь Давины. Тем более такую наглую и неправдоподобную!
– Мне книгу забрать? – Меланхолично поинтересовался у неё, когда наше молчание затянулось, а она так и не подняла на меня взгляд.
– Да говорю же тебе, ничего серьёзного, я сама разберусь.
Не знаю, почему меня так царапнуло это её «сама разберусь».
– Давина, – устало вздохнул я, и только поэтому она метнула на меня непонимающий взгляд, – это моя ошибка, разобраться тебе с ней самостоятельно я всё равно не дам. Так что лучше расскажи, что конкретно произошло, и мы с тобой разберёмся с этим.
В этот момент она посмотрела на меня так, будто только что впервые увидела. Чуть хмуро, очень внимательно, практически пристально, думая о чём-то своём, мне неведомом.
– Хорошо, – в конце концов осторожно кивнула она, набрала в грудь побольше воздуха и поведала: – Верховная сняла слепок моей ауры и отослала всем подвластным ей ведьмам, объявив меня врагом рода и приказав уничтожить любыми способами.
И, проговорив всё это, ведьма посмотрела на меня так, будто вот совершенно ничего не произошло. Ну, подумаешь, каждая ведьма сейчас мчится к ней, стремясь уничтожить. Что тут такого? Сущая мелочь!
– И ты мне не сказала? – Прищурился, грозно глядя в её наглое лицо.
– А что мне надо было сказать? – Выгнула она обе брови дугами, перехватила повыше сползающий дневник и невесело хмыкнула. – Акар, миленький, спаси, убивать идут?
– Да хоть бы и так, – совершенно не разделял я её отношения ко всему происходящему, – что теперь можно сделать?
Вспомнила ведьма и подчиняющее заклинание, которое Давина заставила с неё снять. Надо было убить гадину! Может, с Давины и слетело бы насланное на неё проклятье. А если нет, то я хотя бы точно это знал.
– Понятия не имею, – со вздохом призналась она, чуть качая головой.
Я обрадовался бы больше, скажи она что другое. Например, что точно знает, что в таких ситуациях делать. А так… А так, раньше Давины заслышав приближающиеся шаги, я не глядя бросил назад одним из парализующих заклинаний, так же молча отправил клич столичной страже, в молчании же мы слушали, как появившиеся воины утаскивают обездвиженных ведьм в порталы.
Мысль появилась неожиданно, но показалась такой правильной, что я даже не сомневался, когда создавал портал и предлагал Давине руку.
Она на неё посмотрела с неприкрытым сомнением, потом такого же взгляда удостоился и я сам.
– И что ты задумал? – Хмуро вопросила она, не спеша принимать предложение.
Можно было бы сказать ей, но, помня, как она заступилась за Верховную наверху, я отлично понимал, что не стоит этого делать.
– Веришь мне? – Криво улыбнулся ей, не опуская руки.
У неё были все основания сказать мне «нет». Я бы это понял и принял. Но вместо этого она закусила нижнюю губу, покачала головой, будто была поражена сама собой, и, уверенно вкладывая ладонь в мою руку, ответила:
– Ты спас мне жизнь, я не могу не верить тебе.
И в портал она шагнула первой, утаскивая и меня следом.
Двадцать девять
Давина.
Не люблю, когда за меня решают. Это одно из самых ужасных из всего, что в принципе может произойти: когда тебя даже не спрашивают, делают что-то, иногда даже не поставив в известность, а потом говорят, что «это для твоего же блага». Я не прошу вас лезть в мою жизнь, и о своём благе я позабочусь сама.
Я позволяла лишь одному живому существу делать то, что ей хочется, даже если это что-то касалось меня. Мамам вообще всё можно. Они нас растили, делали из нас тех, кем мы стали, не щадя при этом самих себя, делили с нами все моменты нашей жизни. Мамам вообще нужно памятники ставить при жизни.
Мама – единственная из существующих женщина, которой я могла позволить и простить всё. Да, иногда меня это раздражало, даже бесило, и хотелось кричать во всё горло, чтобы она прекратила меня опекать, потому что я уже большая девочка и сама могу разобраться со своей жизнью. Но именно понимание того, что это и её жизнь тоже, заставляло меня молчать и зачастую принимать всё её безумные идеи.
Возможно, кто-то скажет, что такое поведение неправильное. И тогда я просто укажу вам на дверь и скажу: «Выход там, всего недоброго».
Сидя сейчас на мягком диванчике, специально перенесённым Акаром в его кабинет, укрывшись тёплым пушистым пледом, медленно глотая горячий ягодный чай, я думала о том, что список Тех, Кому Всё Можно только что пополнился ещё одной личностью.
Потому что я даже не сопротивлялась, когда Акар перенёс меня в свой пустой кабинет и заставил с ногами устроиться на диване. Я не сопротивлялась, когда он попросил никуда отсюда не выходить, а сам куда-то исчез. Причём уходил он с таким суровым лицом, что я сразу поняла: пошёл к Верховной. И единственное, что мне оставалось: надеяться, что он её не убьёт. Не потому, что мне жаль ведьму, планировавшую уничтожить всё молодое поколение своего рода и так низко проклявшую меня. Вовсе нет. Просто этот поступок, это убийство, изменит самого Акара.
Да, конечно, я не знаю, убивал ли он до этого. Он демон и правитель, так что, вероятно, убивал… но думать об этом мне не хотелось. Не хотелось разочаровываться в том, кто нравился мне всё больше и больше.
Да, вначале наши отношения были крайне сложными и даже странными, выбивающимися из норм приличия, мне хотелось его проклясть, ему я даже думать не буду, что хотелось со мной сделать. И это его предложение…
Но потом что-то случилось. Как щелчок, резко всё изменивший. Поменялся сам Акар. Отступил на несколько шагов назад, но не чтобы исчезнуть, а чтобы попробовать вновь, медленно и неторопливо.
Ни за что не признаюсь ему, но его манёвр удался: я тоже изменила своё о нём мнение. Не могла не изменить. Его поведение, слова и поступки невероятно подкупали.
Вырывая меня из раздумий, практически неслышно открылась входная дверь. Я и заметила это только потому, что сидела к ней лицом.
В кабинет, тихо ступая, вошла… ну, девушка вошла, точно. Невысокая и странно грациозная, практически невесомая, воздушная в каждом движении. Светлая. Если бы я не знала, что светлых в нашем мире не осталось, точно отнесла бы к ним появившуюся в кабинете девушку.
У неё были длинные, до самой поясницы, распущенные волосы, ровным белесым водопадом спадающие вниз, лишь только собранные у висков. И, пожалуй, волосы действительно бросались в глаза в первую очередь.
Тонкие, несколько по-детски доверчивые черты лица, выделяющиеся на фоне светло-розовой кожи большие голубые глаза, обрамлённые густыми светлыми ресничками.
Она вся была какой-то маленькой. И даже не только внешне, не только по наивным глазкам, от неё чувствовалось это тепло, что может исходить только от детей.
Или же я просто сошла с ума.
– Привет, – поздоровалась я первой, когда девушка, заметив меня, замерла на пороге и нерешительно переступила с ноги на ногу.
– Привет, – несмело улыбнулась она в ответ, – не помешаю?
– Заползай, – щедро разрешила я и откинула край пледа.
Благо он, как и принесённый и поставленный у окна диван, был просто огромным.
Обычно я так не делаю, но сегодня была ночь величайших глупостей. Сначала демону доверилась, теперь незнакомку так опасно близко к себе подпускаю.
– И не боишься? – Будто прочитав мои мысли, улыбнулась она уже смелее, хитро сверкая на меня своими прекрасностранными глазами.
– Ты белый пушистый кролик. Уверена, даже перегрызай ты мне горло, это выглядело бы просто очаровательно.
Иногда с незнакомцами нужна та самая фраза, тот самый шаг, когда вы оба понимаете, выйдет у вас общение или нет. Когда светлая девушка бесстрашно улыбнулась в ответ на мои слова и пошла ко мне, мы обе с ней понимали, что момент «неловкого знакомства» остался позади.
– Давина, – назвалась ей, когда девушка с ногами устроилась рядом со мной, деля диван, плед и большую подушку под спиной. Приподняв кружку в руках, я виновато ей улыбнулась:
– Прости, больше нет, но я могу поделиться.
– Не нужно, – покачала она головой, – я Вика. Можно Тори. Как хочешь, так и называй.
Задумчиво отпив ягодного чая, я спросила:
– А как тебе удобнее?
Девушка тоже задумалась, после чуть приподняла и опустила тонкие плечи, посмотрела мне в глаза и сказала так, будто это вообще не имело значения:
– Вика.
– Привет, Вика, – кивнула я, принимая её желание.
– Привет, Давина, – теплым и чуть тягучим, как медовый чай, голосом произнесла и она.
– Ты ко мне или к спрятанным в кабинете сокровищам? – Обвела я пространство взглядом, делая ещё глоток уже практически остывшего чая.
Вика перевела взгляд на окно справа от меня и ответила:
– Тут нет сокровищ, Давина. Мне просто стало интересно, кого так тщательно скрывают правители в своём кабинете.
– Насколько тщательно? – Тут же заинтересовалась я.
Не отводя взгляда от окна, Вика произнесла своим тихим тёплым голосом:
– С три десятка защитных плетений на дворце, ещё примерно пятнадцать на самом кабинете, Ищейки в коридорах и под дверьми, на улицах города чрезвычайное положение, а Аяр и Акар куда-то исчезли, причём уходили хмурые и раздражённые. Не скажешь, что сделала с нашим вечно невозмутимым демоном?
То, как легко и свободно она говорила про Акара, неприятно царапнуло меня. Что-то, очень похожее на ревность. Она знала его в достаточной степени, чтобы точно понимать, о чём говорит, а я… Мне тоже хотелось знать его.
Но озвученный ею список принятых мер тоже впечатлил, да. Просто не мог не впечатлить.
– Я сделала? – Хмыкнула я, думая, стоит ей говорить или нет. В итоге решила спросить: – Извини за вопрос, но кто ты?
– О! – Её моё любопытство нисколько не смутило, даже наоборот, повеселило, потому что она опять улыбнулась, отчего на розовых щёчках появились ямки, в которые мне тут же захотелось потыкать пальцами. – На самом деле, это довольно сложный вопрос. Я – невеста Верховного эора. Думаю, это будет самый правильный ответ.
Ну, что-то такое я и ожидала услышать. Слухи у нас быстро разлетаются, так что уже весь материк знал о том, что у нашего главного невеста «слегка странная».
А я её к себе на диван затащила. Надеюсь, Верховный меня за это не убьёт.
– Весело тебе, – вздохнула я безрадостно.
– Очень, – Вика тоже издала что-то, похожее на подавленный вздох. – Так что ты сделала?
Поколебавшись немного, я всё же откинула и свой угол пледа, демонстрируя девушке тот самый дневник, что так и не смог забрать Акар. Нужно отдать ему должное, он и не пытался.
– Так это ты та самая ведьма, что нашла дневник Первой Верховной ведьмы! – Воскликнула она и посмотрела на меня с таким восторгом, что я невольно смутилась.
– А ты откуда знаешь? – Прищурилась, внимательно на неё глядя, и невольно укрыла дневник пледом обратно, скрывая от посторонних глаз.
– Слушай, – не отвечая на мой вопрос, вдруг заговорщически прошептала девушка, придвигаясь ко мне ещё ближе. Так, что я теперь касалась её бедром, плечом и рукой. – Хочешь найти последний дневник?
Это – один из проверенных способов замаскировать банальное «Это смертельно опасно и нас по голове точно не погладят, но будет весело». Нужно быть полной идиоткой, чтобы согласиться на такое.
– Что тебе известно? – Стараясь не думать о том, какую глупость только что сказала, подалась я ближе к девушке.
Это же последний из дневников Первой Верховной ведьмы! Это не просто какая-то там ведьма, она – первооткрыватель нашей магии, величайший гений даже по современным меркам! Неразгаданная загадка, женщина, покрытая тайной. Её дневники были утеряны так давно, что уже никто и не надеется отыскать их. А у меня их два! Уже два дневника из трёх! Отказываться искать третий было бы величайшей глупостью.
– Сейчас выясним, – с улыбкой на губах пообещала Вика и соскользнула на пол.
Тридцать
Акар
– Предлагаю её уронить, – невозмутимо, в чём-то даже безразлично предложил Аяр, стоя слева от меня со окрещёнными на груди руками и задумчивым взглядом, оценивающим уже выдохшуюся ведьму у стены.
– С обрыва, – поддакнул я совершенно серьёзно, потому что эта невыносимая особа уже порядком надоела.
Но и у неё у самой уже не было желания продолжать это безумие дальше, а потому она лишь криво улыбнулась. Она сама хотела прекратить всё.
– Вернёмся завтра, – решил Верховный, развернулся и первым вышел из пыточной.
Я помедлил, ещё несколько мгновений глядя в безумное лицо этой ненормальной женщины. И уже собирался покинуть помещение вслед за Аяром, как вдруг она приоткрыла сухие губы и прошептала:
– Ты не сможешь прятать её вечно.
Заклинания, что мы использовали за ночь на ведьме, заметно подкосили её здоровье. И сорванный криком голос был хриплым, малопонятным, отталкивающим.
Мучить женщин не в моих правилах, как, собственно, и не в правилах Аяра. Но эта ведьма собиралась убить детей, скрывала запрещённые рукописи, напала на мою Давину и теперь отказывалась что-либо говорить. Она сама напросилась на все те ментальные заклинания, коим её подвергли. Но даже тут она сумела оказаться на шаг впереди, предусмотрительно нанеся на кожу руны, наверняка из дневника, чьё предназначение нам было неизвестно, но, предположительно, они несли в себе защитные свойства.
Все ментальные атаки она подавляла, правда, с каждым разом всё хуже и хуже. В итоге, по истечению нескольких орэ нам удалось узнать ничтожно мало, зато эмоционально выложить и себя, и её.
– Ведьм слишком много, рано или поздно, но твоя, – она выделила слово интонацией, сверкнув глазами, – будет уничтожена.
Она сказала это уже столько раз, что мне казалось: вот теперь цеплять не будет. Но цепляло. Не было даже мысли вроде «Ну, ничего страшного, придумаем что-нибудь». Единственное, о чём я мог думать после слов ведьмы, это о том, как сильно хочу заставить её замолчать раз и навсегда. И всё сильнее подмывало проверить: падёт ли проклятье после смерти той, что его наслала.
– Ты хоть имя её знаешь? – Так спокойно, что сам себе удивился, спросил я у Верховной.
И, не дожидаясь ответа, развернулся и просто вышел, дабы не совершить каких глупостей. Я и так знал, что имя Давины ей неизвестно.
Аяр ждал в коридоре, и когда я вышел, мрачный и желающий убивать, он ничего не сказал, просто развернулся и пошёл по коридору.
– Познакомишь нас? – Спросил Верховный эор уже после, когда мы остановились перед дверью нашего общего кабинета. Помолчал, затем хмыкнул: – Снежинка, кажется, уже познакомилась.
И в кабинет он вошёл первым, уверенный, собранный, демонстрирующий своё положение каждым движением. Аяр всегда делал так, когда в обществе его Доверенных Лиц появлялся кто-то посторонний. Неприятно думать о Давине, как о посторонней.
Но эти мысли вылетели из моей головы в то самое мгновение, когда только на миг застывший на пороге Верховный отошёл в сторону, открывая и мне вид на наш с ним кабинет.
А там, прямо на полу, лежала карта материка. Углы её зажимали толстые книги, не позволяя листу свернуться в трубочку. Карандаши, простые и красные, тоже лежали прямо на ней.
А на диване у окна, по самые шеи укрывшись тёмным пледом, тесно прижавшись друг к другу, спали Давина и Снежинка. Со всей ответственностью: это самое милое из всего, что я когда– либо видел.
– Уже жалею, что с ней не я, – будто прочитав мои мысли, негромко хмыкнул в одно мгновение потеплевший Аяр.
План созрел в голове мгновенно и был ужасно прост: выгнать Аяра со Снежинкой и устроиться рядом с Давиной. Куда сложнее оказалось этот самый план из головы выкидывать, борясь со странным навязчивым порывом так и сделать.
– Забирай, – предложил безразлично, не в силах отвести взгляд от своей ведьмы.
Во сне она была такой… безобидной. Хотя, нет, вон какая кровожадная улыбка скользнула по её губам. Но всё равно: беззащитная, маленькая и немного наивная, такая доверчивая и открытая.
Аяр, вместо того, чтобы сделать так, как ему и предлагали, прошёл и остановился над расстеленной на полу картой. Постоял, глядя на неё, затем присел и начал изучать более пристально. И пока я терпеливо ожидал, пока он заберёт свою невесту и соизволит оставить нас одних, сам Верховный постепенно забывал обо всём на свете, становясь всё мрачнее и напряжённее. Это было хорошо видно по его медленно выпрямляющейся спине и опускающимся плечам.
– Что там? – В итоге спросил я, не спеша подходить ближе.
– Кажется, они узнали местонахождение третьего дневника, – задумчиво проговорил Аяр в ответ и медленно обернулся ко мне, чтобы снизу вверх наградить пристальным взглядом.
И я всё же подошёл, чтобы своими глазами увидеть то, о чём сейчас сказал эор. Причин не доверять ему у меня не было, а вот потребность убедиться во всем самостоятельно – да.
Жирными красными крестами были помечены два места на приличном расстоянии друг от друга. Один из них точно был ведьминским приютом, второй, нужно полагать, местом, где Давина нашла первый дневник.
Был ещё и третий крест, серый и не такой уверенный, ниже остальных, из-за чего все они выстраивались в почти ровную линию. И именно эту линию девушки и соединили какими-то причудливыми узорами.
– Знаешь, что это? – Кивнул Аяр на символ.
– Знаю, кто знает, – ответил ему.
На диван мы покосились одновременно. Одновременно же и решили:
– Завтра.
Переглянулись и решили никак это не комментировать.
Аяр легко поднялся на ноги, прошёл к дивану и… и вот тут ему понадобилась помощь, потому что Давина со Снежинкой переплелись настолько плотно, что расплести их самостоятельно он бы не смог.
– Может, так оставить? – Предложил ему, когда попытки обойти диван и разлепить их с другой стороны провалились.
Верховный в ответ наградил меня очень выразительным взглядом. И не нужно быть гением, чтобы понять его значение.
И только-только он склонился над своей невестой, намереваясь ту просто поднять на руки и унести, как Снежинка завозилась сама. А вслед за ней и Давина.
Наверно, я всё же идиот, потому что в этот самый момент почувствовал себя вором, пробравшимся в правительственную казну и понявшим, что его вот-вот поймают с поличным.
Но они, не просыпаясь, лишь только обнялись ещё крепче. В итоге голова Снежинки оказалась у Давины на груди, а её – на голове Снежинки. И руки-ноги, переплетённые друг с другом.
– Кажется, это бесполезно, – хмыкнул я, кажется, достаточно громко, потому что только успокоившаяся Давина чуть повернула голову, приоткрыла сонные глазки и расфокусированно взглянула на меня снизу вверх.
– Привет, – прошептала с лёгкой улыбкой нашкодившего кота.
– Привет, – отозвался я и присел около диванчика, – пошли-ка спать, моя невыносимая ведьма.
– Чего это невыносимая? – Слабо возмутилась она, подавляя зевок. – Очень даже выносимая. Можешь проверить.
И мне с самым наглым видом протянули обе ручки, недвусмысленно предлагая проверить, собственно, выносимость некоторых обнаглевших ведьм. Сказал бы ещё кто, почему губы норовили растянуться в улыбке.
– Ну, – хмыкнул, кашлянув, – выползай тогда.
Давине повторять дважды не пришлось, она действительно тут же попыталась перебраться ко мне поближе. Попыталась, потому что не проснувшаяся Снежинка оказалась подобному совершенно не рада, что и выразила недовольным непонятным сопением, опустила руки ниже и обняла Давину поперёк живота.
Причём, судя по выражению лица молодой ведьмы, объятья эти были совсем неслабыми.
– Спасите, – прохрипела она, но только для вида, потому что с Тори разбираться предпочла сама. – Вика, отцепись от меня!
Ещё и руки её убрать попыталась.
– Давина, замолчи и спи, – сонно потребовала беловолосая девушка.
– Она бы с радостью, – вмешался, наконец, и Аяр с улыбкой, которую скрыть был просто не в состоянии, – но ты бедную ведьму так сдавила, что она сейчас сломается.
Реакция была мгновенной и совершенно разной.
Давина, возившаяся до этого в пледе, так и замерла, медленно расширяющимися глазами глядя на только что ею замеченного Верховного эора. Страх на её лице был столь искренним, что во мне шевельнулось предательски сильное желание избавить маленькую ведьмочку от любой опасности, чтобы подобное выражение ужаса больше никогда не присутствовало на её очаровательном личике.
Странное, не поддающееся объяснению желание, спонтанное, но такое сильное, что я невольно бросил взгляд на спокойноневозмутимого Аяра, в этот самый момент с превосходящей кривой насмешкой наблюдающего за медленно бледнеющей Давиной.
Снежинка, добровольно девушку отпустившая и повернувшаяся к жениху, тоже почувствовала это напряжение, загустившее воздух. Напряжение, которое я даже не представлял, как развеять. Просто застыл, как болван, ожидая, пока «рванёт».
– Не пугай Давину, – нахмурилась Снежинка, привлекая к себе внимание Верховного. А затем, сделав то, что должен был сделать я, повернулась к моей ведьме и велела уже ей: – А ты не бойся его.
– Я не пугаю, – отозвался Аяр своим убийственно спокойным голосом.
Но тут уже опомнился и я. И, стараясь не увлекаться мысленным обругательством себя и своего промедления, заметил:
– Ты всегда говоришь так, когда пытаешься кого-то запугать.
И прежде, чем тонко улыбающийся эор успел что-либо сказать, я протянул Давине руку. Она на меня посмотрела так, будто я был по меньшей мере народным героем и спасителем всех попадающих в передряги дев. И руку охотно приняла, чтобы, повозившись немного, подняться на ноги.
И, кахэш подери, ступить мне за спину.
В этот момент я не думал о том, что она ведёт себя как пугливый ребёнок. Это же Верховный, его не боится только глупец и самоубийца, особенно, когда он так насмешливоопасно улыбается. О, нет. Я думал лишь о том, что эта невыносимая ведьма использовала меня своим щитом.
Мужчинам нужно знать, что они сильнее своих женщин. И, поверьте, мы это знаем. Совсем другое дело, когда женщины демонстрируют это сами, особенно вот так: неосознанно, на подсознательном уровне, машинально выбирая из всех находящихся самого сильного и надёжного.
Я, конечно, понимаю, что тут кроме меня никого больше и не было, но всё равно: это невозможно превосходное чувство. Чувство, из-за которого я рефлекторно выпрямил спину и взглянул в лицо тому, кого моя женщина приняла за опасность.
А он будто только этого и ждал. На какой-то миг улыбка его из насмешливой стала понимающей и даже тёплой. А потом он поднялся, поднимая за собой и Тори, что встала рядом с ним, виновато глядя за мою спину.
– Так значит, Давина, – проговорил Верховный только после этого.
Голос его был негромким, но отчётливо звучал каждый звук, произнесенный показательно доброжелательным голосом.
– Так значит, Верховный эор, – определенно, выглядывая из– за моей спины, Давина себя чувствовала намного смелее.
– Аяр, – исправил он, чуть склонив голову.
Скосив взгляд, я понял, что и Давина кивнула ему, что вышло у неё пусть и скованно, но всё равно величественно. Интересно, у ведьм эта черта в крови или только моя такая особенная?
