Текст книги "Офицерский гамбит"

Автор книги: Валентин Бадрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Вероятно, Алина Константиновна уловила призрачность собственного восприятия в глазах своего собеседника. А может быть, просто устала от длительного умственного напряжения. Но только внезапно она предложила выпить за первое совместно реализованное дело.

– Алина, но ведь и ты, и я за рулем, – немало удивившись, Алексей Сергеевич пытался слабо протестовать. Она же артистично уронила свою изящную ручку ему на запястье и уверенно выдала:

– Тут можно – мы же в Киеве, а не в Москве. Тут мы хозяева. Если будет необходимо, мой шеф всю столичную ГАИ построит на Крещатике…

Артеменко обожгло прикосновение, как будто в том месте на его коже затушили сигарету. Алексей Сергеевич невольно бросил короткий, беглый взгляд на ее руку: теперь, под другим углом лак на ее остро заточенных ноготках казался более ярким, с отчетливым перламутровым оттенком. Она и сама была таким же хамелеоном, как и ее лак. Постоянно маскирующимся под местность. Она была и влекущей, и отталкивающей одновременно, и впервые Алексей Сергеевич улавливал такой феномен в женщинах. За кажущейся слабостью пола угадывалось коварство и безграничная сила опасного человека. Но как же ей нравилось принадлежать к клану сильных! Ее это так заводило, как будто компенсировало все остальные желания. У Алексея Сергеевича отвисла челюсть, когда она заказала себе изрядную порцию текилы, весьма популярной в среде киевской богемы. Он позволил себе сухого вина, половину которого оставил в бокале.

– Что ж, завтра в восемь утра ты у нас – Иван Алексеевич приезжает рано, и я по опыту работы с ним знаю, что это лучшее время для аудиенции.

Эту фразу она бросила ему на прощание с видом непринужденной ленивой небрежности. Так прощается львица, уходя на охоту. Прижалась щекой к его начавшей зарастать вечерней щетиной скуле, и он опять ощутил, как царственное женское обаяние возмутительно проникает в него, производя переворот в бессознательном. Когда она исполнила этот сомнительный жест – симбиоз нежности и дружеской фамильярности, – а затем, сев в свой необузданно скоростной БМВ, умчалась со всей стремительностью, у Алексея Сергеевича сжалось сердце от смутной вины за ее рваную, как клочья бумаги, жизнь. Хотя, конечно, он знал, что ни в чем не виноват.

Алексей Сергеевич внезапно вспомнил, что когда-то в детстве он из жалости притащил домой маленького, слепого на один глаз, котенка. Отец посмотрел на него косо и сурово, но промолчал. Мать же не возражала, когда он устроил животному примитивное жилище в кладовке. Весь следующий день он не отходил от котенка, и животное тянулось к мальчику изо всех сил, как будто он стал единственной нитью к выживанию в этом мире, перед которым он испытывал неуемный страх. Искалеченное существо вызывало у него жгучую смесь искренней жалости и невротического тщеславия мнимого спасителя. Еще через день любовь к котенку стала остывать, у самого же животного, напротив, выросла до фантастических форм, превратившись в уродливый фанатизм. И уже к вечеру третьего дня маленький Леша твердо решил избавиться от навязчивого, неприятно назойливого друга. Но тут уже вмешалась мама, сказав фразу, врезавшуюся на всю жизнь: «Запомни, Леша, мы всегда будем в ответе за тех, кого приручили». Мама помогла ему пристроить котенка на школьный двор неподалеку, туда, где обитало какое-то кошачье семейство. Но слепого котенка он не забыл…

Степенно садясь в машину, Алексей Сергеевич бросил прощальный взгляд на Днепр – сияние черной воды, покрывшейся от ночного ветерка мелкой рябью, в лунном свете было божественным, естественным и совершенным. Вот она, вековая сила, надменная и неподражаемая энергия вечно текущей в своем неразгаданном ритме реки. И ночная тишь величественно спокойного русла показалась ему насмешкой над тем вздором, мелким абсурдом, которым были заняты они, люди…

3

С утра, как это всегда бывает, восприятие картины мира у Алексея Сергеевича полностью изменилось; опять вернулись оттенки вечной суеты, неистребимой торопливости и толкотни.

В начале девятого утра в приемной Ивана Алексеевича уже было несколько солидных мужчин в дорогих костюмах. Они походили на нахохлившихся птиц, а хмурые, скульптурно напыщенные лица и пухлые папки в руках придавали посетителям невиданную важность. Если они решают судьбы мира, то им, верно, позволено оставаться столь картинно надменными… Но невозмутимая и пластичная с утра, перемещающаяся в коридорах власти плавающей походкой примадонны Алина Константиновна быстро убедила его в том, что выдающиеся мужи в ранней приемной – всего лишь необходимая для общего дела декорация. Она, кажется, имела в приемной неоспоримый приоритет. Потому вошли они тотчас после того, как из кабинета в темпе спринтера выскочил маленького роста человечек со всем набором бросающихся в глаза недостатков стареющего управленца – тучный, лысый, с потным, одутловатым, покрасневшим от неприятного утреннего напряжения лицом. Перед заходом в приемную Алина Константиновна вручила Артеменко серую папку с распечатанным экземпляром уже оформленной вчерашней работы. На ее ухоженное лицо была аккуратно навешена рекламная улыбка, за которой стояла непроницаемая завеса ее плотно закрывшейся души.

Когда они оказались в просторном кабинете, навстречу из-за большого стола, чуть ли не во всю ширину помещения, к ним вышел живой, жилистый мужчина с короткими, волнистыми, наполовину седыми, зачесанными назад волосами и твердым уверенным взглядом, в котором Алексей Сергеевич прочитал невообразимое упорство. Такое он видывал в глазах неумолимых ковбоев, объезжающих на экране первых вестернов только что отловленных мустангов. Одет «Энергетик» был, на первый взгляд, без особого лоска, но все в нем было настолько пригнано, прилизано и безупречно, что у Алексея Сергеевича уже в следующее мгновение возникла ассоциация с князем, которого по утрам человек шесть одевают, причесывают, приглаживают, работают над стилем, подбором цветов, блеском туфель. Ну не может человек сам так обходиться, чтобы ни морщинки на одежде, ни лишней складочки! Один уже внешний вид этого человека убивал всякое сомнение в том, что тут повсюду работают профессионалы – ремесленникам рядом с таким не место. Одним словом, это был искусно ограненный брильянт, но блеск его не выпячивался, он был совершенно скрыт от наблюдателя, как бывает у богатых аристократов. Вместо должной неприязни к этому человеку у Артеменко возникла неожиданная симпатия.

Но больше всего Алексея Сергеевича поразило, что вся встреча заняла не более пяти минут и все вопросы оказались решены. Разговор начала Алина Константиновна.

– Иван Алексеевич, в папке – подготовленные нами тезисы выступления по поводу будущих военных учений НАТО «Си Бриз». – При этих словах он приоткрыл папку и очень быстро пробежал глазами первые несколько строк, затем ответил спокойным, четким и сухим басом, глядя ей прямо в глаза:

– Хорошо, я посмотрю это в машине, если возникнут вопросы, наберу вас. Что еще?

– Следующий вопрос – публикации по этой тематике в российских СМИ. Они будут перекликаться с заявлением на украинском телевидении. Интервью с вами, авторский материал и несколько информационных сообщений для агентств. Организует это наш коллега из московского фонда, – и Алина Константиновна при этих словах едва уловимым жестом указала на него. Сам Алексей Сергеевич также счел необходимым подтвердить сказанное легким кивком головы.

– В этой папке, – при этом Алина Константиновна приподнялась со стула и передала патрону вторую папку, с виду точь-в-точь такую же, как и первая, – ориентировочный бюджет мероприятий и предварительные даты публикаций. Они должны появиться накануне вашего визита в Москву.

«Энергетик» с внимательным прищуром посмотрел на цифры и даты, заглянул в какую-то другую папку, вероятно, сверяя числа иных, уже запланированных мероприятий, и наконец обратил взор к посетителям. Алексей Сергеевич знал, что там указаны довольно круглые суммы с явным превышением реальных гонораров тех, кто возьмется за подготовку и пристраивание материалов. Но на волевом лице Ивана Алексеевича не дрогнул ни один мускул. Он молча взял со стола паркер, и золотое перо размашисто, с удалым скрипом прошлось по отбитым принтером цифрам.

– Зайдете к Олегу Семеновичу, он обеспечит решение финансовых вопросов, – и с этими словами он вернул папку со своей роскошной подписью Алине Константиновне. Она опять приподнялась, чтобы забрать папку, положенную на край стола, и Алексей Сергеевич, скользнув взглядом по ее отнюдь не величественной в этот момент позе, едва заметно ухмыльнулся. Вот так собачкам раздаются косточки! Видели бы ее те, кто с автобусных остановок взирает на развязную королеву, перемещающуюся по киевским улицам на отменном, натертом горячим воском БМВ! Или те, кто пытается заглянуть в окна ее дорогой квартиры в престижном районе Москвы. Впрочем, все мы, когда зарабатываем на жизнь, забываем, как выглядим. И все-таки она в фаворе, эта непостижимая, многомерная Алина.

– Алексей Сергеевич, – его оторвал от возникшего впечатления голос Ивана Алексеевича, – вы можете назвать издания, куда планируете разместить материалы?

– Да, конечно. – И Алексей Сергеевич перечислил названия газет и агентств, упоминая и перестраховочные варианты на случай форс-мажоров. Хотя знал почти наверняка, что это лишнее. Последние несколько лет все средства массовой информации в России были схожи на военные части: получали указания, ретиво их исполняли, резво докладывали о проделанной работе. Период тихой и жесткой расправы с сомневающимися гордецами четвертой власти был уже далеко позади. Собственно, четвертая власть стала вышколенным подразделением первой, несогласных уже давно уничтожили или выбили из обоймы.

– Хорошо, – подводя итоги, медленно произнес Иван Алексеевич, расклад его устраивал.

– И самое главное, – подытожила Алина Константиновна, – дата вашей поездки, под которую и будут готовиться публикации. Она должна определиться принимающей стороной со дня на день.

Алексей Сергеевич опять посчитал необходимым вмешаться в разговор и объяснить ситуацию.

– Иван Алексеевич, мы предлагаем вам такой вариант решения задачи: сегодня ваше мнение о неформальном визите и перечень поднимаемых вами вопросов будут доведены до сведения Модеста Игнатьевича Никонорова. Я полагаю, что уже к концу этой недели через Алину Константиновну мы сможем согласовать предельно четкий график встреч. Ориентировочно, на вторую половину следующей недели, при необходимости можно уложиться в один день.

– Непременно в один день, – подхватил тот решительно. И затем, обратившись уже к Алине Константиновне, поспешно добавил: – После утверждения даты сообщите мне тотчас и закажите билеты, – тут складки у его рта импульсивно сжались, его уравновешенность корреспондировала с консервативным цветом костюма, прической и даже почти совершенно пустым рабочим столом. Было абсолютно невозможно даже представить себе, чтобы этот человек мог повысить голос или передвигаться в спешке, размахивая руками. После этих слов он спокойно встал, давая понять, что разговор окончен, и Алексей Сергеевич подумал, что этот человек либо определенно имеет русские дворянские корни, либо очень старательно копирует тех великороссийских держателей акций власти, которые сегодня заправляют страной. Уж очень он походит на них…

Уже через четверть часа после встречи Алексей Сергеевич прямо из машины, где он включил свой ноутбук, быстро набрал три абзаца срочного донесения, запаролил текст, упаковал его при помощи специальной компьютерной программы в фотографию и, настроив мобильный телефон, отправил информацию в Москву. Он знал, что не позже чем через час-полтора страница текста, возможно дополненная комментариями его руководства, окажется на столе у Лимаревского. А у того есть доступ к Модесту Игнатьевичу – всесильному координационному центру по корректировке жизни Украины. Тщательно создаваемое в течение последнего года колесо теперь заработало с невероятной, необратимой силой, и уж, кажется, ничто не могло остановить инерцию неудержимой воли тех людей, что взялись повернуть Украину в евроазиатское русло.

Глава третья

(Москва, июнь 2006 года)

1

Едва Алексей Сергеевич оказался в по-летнему шумном и изрядно пропотевшем зале аэропорта Шереметьево, как тут же был безнадежно затоплен приторным, расплывающимся невидимой облачностью телесным теплом. Возникло непреодолимое желание воспользоваться ладонью в качестве веера, но тут его внимание перехватил приглушенный звонок мобильного.

– С прибытием на родную землю, – услышал он радостно приподнятый голос вездесущего Виктора Евгеньевича, – есть необходимость срочно встретиться. Причем еще до того, как поедете домой. На выезде из аэропорта будет стоять «ауди» черного цвета с мигающей аварийкой, две первые цифры номера «24». Подъедете и с портфелем садитесь в нее, я буду за рулем, чтобы мы могли переговорить в дороге, а мой водитель поведет вашу машину.

Алексей Сергеевич тотчас набрал номер жены и сообщил, что он благополучно приземлился, но его перехватили по важному делу и придется заехать на работу. Аля восприняла эту информацию с обыкновенным спокойствием, она давно привыкла к извилистым поворотам профессии своего мужа. «С тобой все в порядке?» – она пыталась уловить оттенки его настроения, чтобы понять, не произошло ли чего-либо серьезного. «Абсолютно, – ответил он, стараясь придать своему тону веселость, – только по тебе очень соскучился». – «Производственные нюансы?» – лаконично уточнила жена. «Именно». – «Ужин при свечах с бутылочкой красного?» – предложение обдало Алексея Сергеевича телепатической волной ее извечного, не без оттенка вожделения, озорства. «Конечно!»

Артеменко улыбнулся: как же она понимает оттенки его жизни. Они давно привыкли говорить коротко, отменно понимая друг друга по намекам, полусловам, полутонам. Давно научились жить, не отбрасывая теней. Он был безумно благодарен жене за то, что когда в проеме двери появлялся он, то жена позволяла ему заслонять все остальное, в том числе и саму себя. И это было искренне. Предвкушение близкого счастья в один миг наполнило его неодолимым умилением.

Через двадцать минут Алексей Сергеевич пожимал слегка влажную и неприятно липкую руку Виктора Евгеньевича в его служебной машине. Служебные автомобили менялись с непредсказуемой последовательностью, потому запоминать их не было никакого смысла. Как и квартиры, на которых они встречались. Артеменко лишь отметил про себя, что полная нижняя губа его координатора по-детски блестела от частого соприкосновения с языком, и эта последняя деталь – он отлично знал это – предвещала хорошие новости.

– Кажется, все удалось. Настроение наверху, как в Майами. – Виктор Евгеньевич выпускал фразы, как мыльные пузыри, сопровождая их солнечной улыбкой неконфликтного человека. – Но волновались. Не скрою, волновались. Даже переживали. А сейчас нам надо срочно к генералу, времени в обрез.

– Ваши знакомые безупречно организовали блокирование Феодосийского порта, и то, что они не дали вывести на полигоны технику для учений, о чем раструбили по всему свету, очень активно использовали наши лидеры для прямого давления на упрямых «оранжевых» соседей. Двадцатидневная акция протеста – это уровень. Толково! Даже западные газеты написали, что жители Крыма и южных регионов Украины выступили категорически против вступления Украины в НАТО. По сравнению с этим «ошибочная» в кавычках высадка наших морских пехотинцев в курортной зоне кажется мелкой шалостью, проверкой нервного напряжения… В общем, первая серьезная работа получила твердый зачет.

Виктор Евгеньевич, как всякий руководитель, любил монологи. Последней фразой своей тирады как бы подвел черту, и Артеменко было видно, как он светится от радости. Киевская командировка подчиненного удалась. Алексей Сергеевич искоса посматривал на спутника: тот развалился на сидении с видом небожителя, легко и плавно отрывая взгляд от дороги, чтобы оценить впечатление от сказанного. «Ну и чудак, все в нем прямолинейно и выстроено по-военному. Ни иронии нет, ни юмора, только фиксация, анализ и сопоставление. Скукотища!» Но затем добавил самому себе: «А ты тоже не расслабляйся, на Большую землю прибыл! Здесь, а не там, где ты работал, могут быть настоящие подвохи и подсечки».

– Трудно ли было уговорить Дугова? – спросил Артеменко больше для поддержания живого разговора, нежели в самом деле сомневаясь в возможностях ведомства. Он ведь и сам прекрасно знал: эти ловкачи самого черта в сети загонят, не то что какого-то там общественного деятеля. А может, даже и не просто общественного деятеля…

Куратор, все еще несколько возбужденный, принялся объяснять механизм взаимодействия.

Подключение к процессу международного «Евразийского движения», конечно же, являлось частью общего плана. А пресс-конференция в РИА «Новости» – тоже хорошая работа, потому что в таких делах крайне важно четко уловить момент.

– Чего только стоит его эмоциональное заявление о том, что «великая война континентов входит в решающую фазу, и линия фронта в борьбе между евразийцами и атлантистами проходит на территории Украины»! Это впервые прозвучало солидно, многопланово, я бы сказал. И эту фразу моментально подхватили и украинские средства массовой информации, как будто им самим заказали поработать на нас. Отныне тема возможного раскола Украины, как серная кислота, начала разъедать им мозги.

Артеменко едва заметно улыбался; это по его инициативе из Киева возникали вспышки информационных молний в Москве. И он был горд, что мог, подобно мифическому Зевсу, посылать на безоблачное информационное небо энергичные огненные стрелы.

– Просто в таких случаях ситуация выходит из-под контроля, когда уже правильно создан информационный повод, СМИ хватаются за жареные заявления – они не могут, просто не имеют права их пропустить, – пространно объяснил Алексей Сергеевич. А про себя отметил, что куратор его вопрос о Дугове все-таки пропустил мимо ушей. Кто он, этот Дугов, так виртуозно подыгравший из России по срыву учений? Офицер спецслужб или просто осмотрительный человек, который слишком хорошо помнит, как обходятся с непокладистыми парнями типа Ходорковского? Кто не с нами, тот против нас! Этот фактор на Большой земле работает безупречно. А впрочем, какая разница, лишь бы дело свое знал. Полковник Круг тем временем пытался удерживать своего подопечного в рамках обсуждаемого вопроса, который, как сразу понял Алексей Сергеевич, будет напрямую связан с будущей встречей с генералом.

– Что мне нравится, так это восприятие наших спикеров братьями-украинцами: у них, по-моему, уже все смешалось в головах, официальное лицо или сторонний наблюдатель говорит. Мы становимся монолитом – единая политика, единый взгляд на вещи, единая идеология у вождей и у народа.

«А хорошо ли это? – Алексей Сергеевич привык разговаривать со своим глубинным голосом, который всегда оказывался более скептичным, более занудливым, чем поверхностный, всплывающий вместе с эмоциями. – Ведь так уже было. Путинский призыв только поначалу казался забавным… Вспомни, дорогой триумфатор, хотя бы «1984» Оруэлла. Как бы до такого не докатились». «Да нет, все будет в порядке, по меньшей мере, полковнику ГРУ чего волноваться? Не так-то просто до него дотянуться», – отмахнулся обладатель внешнего, сильного голоса, того, что был ближе к поверхности реальности.

– А как оценивается выступление других политических сил в Крыму?

– Остальные партии, по-моему, тоже здорово отработали, и особенно приятно, что некоторых даже просить не пришлось. И это очень радует, потому что подтверждает: мы на правильном пути. Не все хотят этого НАТО! Там, кажется, даже бывший генпрокурор Украины отличился. Работал не хуже оплаченных партийцев. И еще какой-то политический молодняк засветился – его, кстати, надо досконально изучить, может, на кого опереться в будущем можно будет. И естественно, коммунисты, с которыми мы не работали. Вот достойная восхищения партийная дисциплина, помноженная на наследственный ген КПСС. Я вам доложу, что намерение украинских партий сплотиться для создания так называемых «территорий без НАТО» выросло до очень перспективной идеи. У нас ее считают началом большого конца хохляцкого плана вступления в НАТО. Алексей Сергеевич, еще один сугубо наш вопрос: как вы оцениваете контрразведывательный режим на Украине?

– Если честно, то они там все настолько друг другом заняты, что им не до иностранцев. Более того, силовой сектор все больше политизируется, профессионалы постепенно вымываются или вымирают, как динозавры. Поэтому мне никто не мешал, тьфу-тьфу.

Алексей Сергеевич с напускной суеверностью постучал костяшкой по пластиковой панели машины.

По дороге они успели обсудить многие детали проведенной операции, Круг дотошно повествовал о настроениях в Москве, разжевывал потенциальные вопросы руководства, ориентировал по общим событиям в ведомстве. Он еще раз с пафосом подчеркнул, что срыв в Украине военных учений «Си Бриз-2006» и «Тугой Узел-2006» оценено высшим баллом, и полковник Артеменко, как один из непосредственных участников активного действа, достоин благодарности руководства. Особенно, по словам Виктора Евгеньевича, людям наверху понравилась синхронизация действий некоторых украинских политических сил, ряда медийных и экспертных структур. Даже далекие от спецслужб люди теперь усматривают начало масштабного наступления на Украину.

Через полтора часа они уже сидели в другой, неизвестной Алексею Сергеевичу квартире в ожидании приезда Бороды, как за глаза беззлобно величали Анатолия Всеволодовича. Генерал предпочитал как можно чаще менять явочные квартиры для встреч, демонстрируя подчиненным завидный, еще советский уровень конспиративности. На этот раз квартира была абсолютно вылизана, но блеск натертой мебели нес тот пугающий оттенок ненатурального, неестественного, который еще больше близок к безжизненности, чем тонкий слой пыли. Встреча с генералом являлась событием неординарным, и за прошедший год Алексей Сергеевич не виделся с ним ни разу, получая указания исключительно от Виктора Евгеньевича.

Наконец, еще через полчаса после их прибытия появился и генерал. На этот раз он был без провожатого, и Виктор Евгеньевич после короткого телефонного звонка вышел, чтобы встретить высокого начальника. Непосредственный куратор суетливо включил телевизор, плотно затворил приоткрытое прежде окно, услужливо пододвинул кресло под садящегося босса.

– Что ж, Алексей Сергеевич, могу вас поздравить – проведенной операцией довольны на самом верху. Филигранно. Соответственно, мне приятно лично сообщить вам, что мы высоко оцениваем ваш персональный вклад в это важное для государства дело. Разумеется, вы работали на этом участке не в одиночестве, и я думаю, вы и сами ощущали незримое присутствие наших коллег, но это ничуть не умаляет ваши заслуги. Штормовое предупреждение Западу удалось.

Анатолий Всеволодович говорил с привычной военной отрывистостью и торжественностью, точно любовался собой со стороны. Его родинка при этом опять качалась, как неловко пришитая пуговица. Артеменко старался не замечать ее, но не мог, ибо она являлась единственным если не изъяном, то явно грубым несоответствием его внешне благородному, дворянскому лицу. Выражение этого лица почти всегда оставалось невозмутимым, и даже глаза не отражали сказанного и казались стеклянными, матовыми, рыбьими. Полковник отметил, что за год Лимаревский ничуть не изменился, на его холеном, исполненном спокойствия лице не прибавилось ни единой морщинки. А ведь умеет себя подать, почему-то мелькнуло у Артеменко в голове. Порой то, что произносил генерал, можно было принять за фонограмму, которую он не слишком старательно озвучивал. И даже его въедливое «филигранно» звучало, как застрявшая в прежней эпохе пластинка. В какой-то момент Алексей Сергеевич почувствовал, что дело вовсе не в его поощрении за выполненные задачи, а в постановке новых ориентиров для работы. Все ведь только началось, и увеличение темпов – лишь дело времени. И он не ошибся.

– Что касается «Энергетика»… М-м-м… Задание исполнено филигранно, его резкие заявления усилили стихийный протест украинцев против западного нашествия. Они, как вы сами видели, пристойно разошлись по газетам и были подхвачены и у нас, и на Украине. У него с вашей подачи уже были довольно результативные с точки зрения дальнейших перспектив встречи с рядом людей из Кремля. Но в целом это направление будут вести… м-м-м… другие люди, – тут Анатолий Всеволодович помедлил и легонько коснулся указательным пальцем скулы в том месте, где оканчивалась граница его академической поросли, – …и другое ведомство. В тех случаях, когда будет возникать необходимость, нас будут привлекать. Поэтому… м-м-м… без надобности с Алиной встречаться не надо, чтобы лишний раз там не светиться.

– Ясно, – коротко ответил Алексей Сергеевич, для себя решив, что Трегубова все-таки не офицер спецслужб, да и не особо ценный агент, как он подозревал. Просто виртуозно используется вслепую. Глупышка, запутавшаяся в сетях собственных проблем. Она даже не подозревает, как жонглируют такими пешками в большой игре…

– Теперь что касается будущих задач. За нами остаются военные, военно-технические и некоторые, м-м-м… военно-исторические вопросы. В этих областях должно проявиться наше максимально возможное информационное давление. Мы должны безотлагательно начать бомбардировку украинской территории всеми возможными по этим вопросам угрозами, информационными диверсиями, провокациями, дезинформацией и так далее. Тут необходимо и абсолютное знание предмета, и творческий полет. Креативность, как говорят капиталисты. То есть от вас требуется не только ожидать указаний Центра, но и забрасывать нас инициативами. С деталями и наработками вас ознакомит Виктор Евгеньевич.

Генерал Лимаревский сделал многозначительную паузу. Алексей Сергеевич еще во время первой встречи заметил, что он старательно избегает мимики и вообще любых паралингвистических сигналов. Словно боится, – как недалекие, проинструктированные артистки шоу-бизнеса боятся хитростей вездесущих папарацци. Его собеседникам часто казалось, что лицо этого человека настолько отражало профессию отсутствием чувств и эмоций, что этим даже и выдавало его принадлежность к спецслужбам. Ибо внешне оно казалось артистичным и элегантным, тогда как в действительности застывшая маска противоречила тому, что он пытался донести до слушателя. Гнев, удивление, страдание, радость, казалось, были ему чужды. Алексей Сергеевич сидел с учтивой неподвижностью, старательно впившись в него завороженным взглядом и стараясь не пропустить ни слова. Точно так же, подобно введенному гипнозом в транс, сидел и Виктор Евгеньевич, отменно владевший редким для любого собеседника искусством застывать и сливаться с обстановкой до полной неприметности. Они уже научились опознавать степень важности сообщений Лимаревского почти исключительно по паузам.

– И наконец, самое главное. Задача, как и раньше, состоит в поиске адекватных противодействующих сил внутри самой Украины. Все, что мы должны сделать на Украине, мы должны сделать руками самих украинцев. Наша задача – хорошо играть на струнах их амбиций, использовании противоречий и внутренних конфликтов. Не влезать лично ни в какие авантюры… Только стоять в тени, наблюдать и тихо, незаметно корректировать ситуацию. Если надо, подбрасывать новую кость. Сегодня необходима молодая, рвущаяся в бой кровь. Рассматривайте не только тех, кто сегодня на слуху. Активно берите в разработку и политиков третьего эшелона, чиновников среднего уровня, представителей так называемой богемы, узнаваемой массами. Всех тех, к чьему мнению прислушиваются. Лидеры мнений. Или агенты влияния. Неважно, как мы их назовем, главное, чтобы у них зашкаливало личное тщеславие, желание блистать. Пусть они сегодня еще кричат вхолостую, завтра уже будет адекватный уровень воздействия. Ресурсов и обещаний можно не жалеть. Необходимо, чтобы вы начали вплотную работать с теми, с кем уже действовали эпизодически. Нужно ускорить все эти процессы. Время уже не работает на нас, поезд набрал ход. Вы готовы действовать с предельной активностью?

– Я готов, – коротко и ответственно заверил Алексей Сергеевич.

– Хорошо, – удовлетворенно выдохнул генерал. – Что вы думаете о перспективах работы с Кулиничем и Обозовым? Ведь они оба выходцы из военной среды? Я ознакомился с вашими донесениями, там, по-моему, есть рациональные зерна. Но никто, кроме вас, не определит точно, стремятся ли они любым путем выбраться на олимп украинской политики, готовы и способны говорить перед большой аудиторией, признают ли идеологически российский вектор украинской политики основным?

Для придания ответу волнующей торжественности – Артеменко знал, что генерал любит пышные обрамления любым своим действиям, – он нарочито довольно громко прочистил горло. Пусть Лимаревский думает, что пред ним трепещут, ведь разве не для этого он лично встречается для постановки задач, заслушивает доклады, поддерживает апломб важной персоны…

– Действительно, они оба бывшие офицеры, и это в некотором роде облегчает диалог. Оба – депутаты Верховной Рады от разных политических сил. С ними, на мой взгляд, можно и нужно работать, но по-разному. Кулинич играет роль военного интеллигента, даже эстета в некотором роде. Хотя многих, порой элементарных вопросов оборонного характера не понимает. Он очень амбициозен и даже при своей оторванности от жизни способен пойти на многое – ради политической идентификации и признания в своей политической среде. Обозов – тип посложнее, я имею в виду в плане использования. Он откровенно туп, ориентирован на грубую силу, скандалы и потасовки. Слабо управляем. Пытается объединить усилия обиженного офицерства, прежде всего советского, которое в первые годы украинской независимости перешло в категорию пенсионеров. Обозов откровенно выслуживается перед своими партийными лидерами и потому самостоятельным вряд ли когда-нибудь станет. Кроме того, он настолько неделикатен и нечистоплотен, что, боюсь, сам себя сожжет. Но зато использовать его вслепую – при определенно складывающихся обстоятельствах – чрезвычайно выгодно.

Лимаревский слушал внимательно, с напряженным прищуром глаз; чувствовалось, что он придает значение деталям. Он дал выговориться, затем перешел к уточняющим вопросам.

– Какова ваша точка зрения относительно прямой вербовки? Ведь порой чем больше пороков, тем краше результат.