Текст книги "Синий платочек"
Автор книги: Валентин Катаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Н а д я. Ты? (Смеется.) Ты?
В а с я. А что, я у бога теленка съел? Сейчас же ответ ударю. А то кто-нибудь другой подхватит. Такую девушку нельзя упустить. (Поспешно достает из сумки бумагу и карандаш. Пишет.) "Дорогая Ксения Петровна! В первых строках моего письма сообщаю, что концентраты ваши получил в полном порядке, за что вам очень благодарен... Я полюбил вас с первого взгляда..." Какие могут быть шутки, когда дело касается концентратов! (Пишет.) "Надеюсь, вы меня будете с нетерпением ждать, как обрисовал наш любимый фронтовой автор Константин Симонов: "Жди меня, и я вернусь, только очень жди..." Андрей, как дальше?
Андрей не слышит, весь углубившись в созерцание
карточки Даши, которую он уже давно вынул из своего
мешочка, и все не может от нее оторваться.
Андрей, слышишь? Тебе говорю! Андрей!
А н д р е й (очнувшись). Да?
В а с я. Что ты там рассматриваешь?
А н д р е й. Карточку. Из посылки.
В а с я. А ну, покажи. (Заглядывает.) Хорошенькая.
А н д р е й. Хорошенькая? Сказал! Красавица.
Ф е д я. Где, где красавица?
В а с я. А ну-ка, ну-ка! (Рассматривает.) Ух ты, какой хитрый. Получил фотокарточку и молчит. Подходящая девушка. Лет на девятнадцать. Кудрявенькая.
А н д р е й. Сам ты кудрявенький! Не хватай грязными лапами.
Ф е д я. Я не хватаю. Гляди, Надя.
Н а д я (заглядывает). Ого! Смотри ты, какую себе нашел! Как зовут?
А н д р е й. Не знаю.
Н а д я. А письмо?
А н д р е й. Письма нету.
Ф е д я. Как же так – карточка есть, а письма нету?
А н д р е й. Карточка есть, а письма нету. И адреса нету.
Н а д я. Наверное, где-нибудь есть. Не может быть. Поищи хорошенько.
А н д р е й. Да уж все перерыл. Нету. Одна только карточка. (Наде.) Не тронь руками.
Н а д я. Смотри, какой ревнивый!
Ф е д я. Страсть! Глаз не спускает. Ты чего, Андрюша, влюбился?
Андрей молчит.
Н а д я. В такую можно.
В а с я. А в посылке? Пожевать чего-нибудь есть?
А н д р е й. Нету.
В а с я. Так что же ты на нее любуешься, не понимаю? Ну, девушка и девушка. Довольно бесхозяйственная. Не то что моя Ксенечка.
Ф е д я. Дай-ка еще разик взглянуть.
А н д р е й. Только без рук.
Ф е д я (смотрит). Ничего себе. Даже очень ничего. Погоди. Там что-то написано.
А н д р е й. Где?
Ф е д я. На обороте. (Читает.) "Самому храброму".
А н д р е й. Точно. "Самому храброму".
В а с я. Где "самому храброму"?
Н а д я. И верно. Самому храброму. Молодец, девушка!
А н д р е й. Вот история!
Все оживленно рассматривают карточку, навалившись на
Андрея. Смех. Восклицания. Входит лейтенант Свиридов.
С в и р и д о в. Что случилось?
Ф е д я. Встать, смирно!
С в и р и д о в. Сидите, сидите! (Быстро идет к телефонисту.) Соедините с командным пунктом.
Т е л е ф о н и с т. Сельдерей! В порядке. Картошка. Сейчас с вами будут говорить. (Свиридову.) Сельдерей на проводе.
С в и р и д о в. Командир четвертого хозяйства. По вашему приказанию. Свиридов. (Слушает.) Так. Понимаю. Точно. Коробочка в полном порядке. Экипаж тоже. Жду листика. До свиданья. (Кладет трубку.) Ну, так в чем же у вас тут дело? Почему дискуссия?
Ф е д я. Да вот, товарищ лейтенант, в одной из посылок попалась фотокарточка девушки. Написано только два слова: "Самому храброму".
С в и р и д о в. Дайте. (Берет карточку.) Точно: "Самому храброму". Красивая девушка, ничего не скажешь.
В а с я. Как же быть?
С в и р и д о в. А чего ж? Раз самому храброму, стало быть, самому храброму. Самый храбрый, шаг вперед!
Никто не двигается.
Правильно. Я так и ожидал. Все храбрые и все скромные. Как и подобает гвардейцам.
Прячет карточку в полевую сумку.
Через час десять минут атака на Петушки. Наша машина головная. Сейчас получил приказ. Ну так вот, самый храбрый получит карточку.
V
Те же и связной. Он в белом маскировочном халате, с
автоматом. С него валится снег.
С в я з н о й. Здесь лейтенант Свиридов?
С в и р и д о в. Я.
С в я з н о й. Товарищ лейтенант, примите приказ.
С в и р и д о в. Хорошо. Идите.
Связной уходит.
VI
Те же, без связного.
С в и р и д о в (читает приказ). Через двадцать две минуты начнется артподготовка. Через сорок минут – экипаж в машину. А пока отдыхайте. Нет ли чайку?
В а с я. Ну, гады, расплатятся они сегодня со мной за ногу! Крепко расплатятся!
Пауза. Андрей сидит неподвижно, глубоко задумавшись.
Федя наигрывает "Синий платочек". Лейтенант пьет чай,
рассматривая карту и делая на ней отметки, справляясь
с приказом.
Н а д я. Вася!
В а с я. Да?
Н а д я (негромко). До свиданья.
В а с я. До свиданья.
Н а д я. Дай руку. Желаю удачи. (Еще тише.) Голубчик... ты не очень... Не зарывайся... (Подходит к Свиридову.) Разрешите быть свободной?
С в и р и д о в. А я вас и не заметил. Что вы тут у нас делаете?
Н а д я. Зашла посмотреть гвардии ефрейтора Девяткина, как у него нога.
С в и р и д о в. Ну, и как у него нога?
Н а д я. В порядке. Почти поправилась.
С в и р и д о в. В бой идти может?
Надя думает. Вася смотрит на Надю страшными глазами и
делает ей энергичные знаки.
Н а д я. Может.
С в и р и д о в. Хорошо. Свободны.
Н а д я (поворачивается по уставу и выходит. Выходя, замедляет шаг возле Васи; тихо). Счастливо, Вася. Желаю...
В а с я. Спасибо.
Надя уходит.
VII
Те же, без Нади.
В а с я. Хороший фельдшер! Каждый день заходит ко мне ногу осматривать. (Со вздохом.) Медицина!
С в и р и д о в. Знаем мы эту медицину.
В а с я. Никак нет.
С в и р и д о в. Точно так.
Пауза. Федя тихонько наигрывает "Синий платочек".
А н д р е й (подходит к лейтенанту; нерешительно). Разрешите обратиться?
С в и р и д о в. Пожалуйста.
А н д р е й. Неофициально.
С в и р и д о в. Еще лучше.
А н д р е й. Товарищ лейтенант... Я даже не знаю, как сказать... У меня к вам большая просьба... личная...
С в и р и д о в. С удовольствием! Что могу, сделаю.
А н д р е й. Дайте мне фотокарточку. Я с нею хочу в бой пойти. Положу в карман и пойду. Пусть она мне сердце греет.
С в и р и д о в. Ага! Дело серьезное.
А н д р е й. А то, что там написано: "Самому храброму", вы за это не сомневайтесь. И вы же меня знаете. Я оправдаю ваше доверие.
С в и р и д о в. Слово гвардейца?
А н д р е й. Слово гвардейца.
С в и р и д о в (долго смотрит на Андрея). Хорошо, возьмите. (Дает Андрею карточку.)
А н д р е й. Спасибо, товарищ лейтенант! (Кладет карточку в левый боковой карман.)
С в и р и д о в. Но имейте в виду – если не оправдаете доверия, отберу карточку.
А н д р е й. Я оправдаю доверие.
Слышен очень далекий и глухой пушечный выстрел.
С в и р и д о в (смотрит на часы). Точно. Началась артиллерийская подготовка.
Федя наигрывает "Землянку".
А н д р е й (тихонько поет).
Вьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Два пушечных выстрела. Кое-кто начинает одеваться,
подтягивать снаряжение. Снимают с гвоздей танкистские
шлемы.
А н д р е й (поет, ему подпевают).
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Подряд быстро, один за другим, три пушечных выстрела.
В а с я. Крепко бьют.
А н д р е й (поет).
Ты теперь далеко, далеко,
Между нами снега и снега...
(Надевает шлем.)
С в и р и д о в (смотрит на часы). Ну-ка, ребята, через две минуты в машину.
Близкий разрыв.
Ф е д я (прислушивается). Немец отвечает.
В а с я. Ну, погоди, дорвусь я до него!
А н д р е й (поет, все подпевают).
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
С в и р и д о в. Экипаж, в машину!
Выстрелы.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Кладовая госпиталя в городе Щеглы, отделенная от
освещенного коридора матовой стеклянной перегородкой.
I
Даша и Зоя. Даша вынимает из большой корзины белье,
только что принесенное из прачечной. Она укладывает
его аккуратными стопочками на полки. Входит Зоя, неся
охапку обмундирования и снаряжения, снятого с
раненых.
Д а ш а. Много раненых нынче привезли?
З о я. Восемь человек.
Д а ш а. Есть тяжелые?
З о я. Один очень тяжелый. Три ранения: в голову, в грудь, на два сантиметра от сердца, и в ногу. Особенно в ногу. Что-то невероятное. Какая-то каша из мяса и костей. Все время в бессознательном состоянии.
Д а ш а. Будет жив?
З о я. Не знаю. Молоденький парень. Танкист.
Д а ш а. Какое горе! Боже мой, какое горе!
З о я. Ранен во время танковой атаки. Башенный стрелок. Командира танка убило, так он принял командование, прорвался со своим танком к противнику в тыл и наделал там что-то немыслимое. Разгромил несколько минометных батарей, взорвал штаб, подавил гусеницами более тридцати фашистов.
Д а ш а. Есть же люди!
З о я. Ого! Ну, давай записывать. (Раскладывает вещи по кучкам и диктует Даше, которая заполняет карточки.) "Номер 794. Красноармеец Липатов Иван Федорович. Гимнастерка, шаровары, пояс, сапоги".
Д а ш а (пишет). "Гимнастерка, шаровары, пояс, сапоги".
З о я. "Кружка, ложка, фляжка". (Рассматривает фляжку.) Пробита осколком. Как разворотило!
Д а ш а (пишет). "Кружка, ложка, фляжка".
З о я. "Записная книжка, нож..." Все. (Берет вещи, сворачивает и кладет в специальный ящик.) Так. Дальше. "Номер 795. Красноармеец Тихонов Степан Яковлевич. Гимнастерка, шаровары, пояс, кисет, трубка, компас, кружка, ложка, книжка, фляжка". Все.
Д а ш а. Дальше.
З о я. "Номер 796. Гвардии сержант Купавин Андреи Николаевич". Тот самый, тяжелый, который прорвался со своим танком. "Гимнастерка, шаровары, пояс, свитер шерстяной, часы-браслет, зажигалка, записная книжка, комсомольский билет". Пробит пулей. Весь в засохшей крови. Видать, лежал в левом кармане, и пуля его прошила. (Рассматривает.) Смотри, чудесное лицо!
Д а ш а (смотрит). Простое. Веселое. Милое. Лицо героя. Неужели не выживет?
З о я. "Карандаш, записная книжка, фотокарточка". Тоже пробита пулей. (Рассматривает.) Залита кровью. Какая-то девушка. (Вскрикивает.) Даша!
Д а ш а. Что такое? Что случилось?
З о я. "Самому храброму".
Д а ш а. Где?
З о я. Что-то невероятное.
Д а ш а. Не может быть.
З о я. Смотри.
Д а ш а. Моя карточка! Он тут!
Пауза. Зоя убирает вещи в шкаф. Даша, не выпуская из
рук своей карточки, идет к двери.
З о я. Ты куда?
Д а ш а. К нему.
З о я. Что ты? Разве можно?
Д а ш а. Я должна. Мне надо.
З о я. Сядь, успокойся.
Д а ш а. Ты понимаешь это?
З о я. Сядь.
Д а ш а. Пусти. Сейчас же!.. Или мы поссоримся.
II
Входит главный врач госпиталя Селявина.
С е л я в и н а. Четыре комплекта в седьмую палату.
Д а ш а. Антонина Васильевна, освободите меня от работы.
С е л я в и н а. Вы больны?
Д а ш а. Я здорова. Но мне крайне необходимо. Переведите меня из кладовой в лечебную часть.
С е л я в и н а. Но у вас нет специальной подготовки.
Д а ш а. Антонина Васильевна! Я не прошусь медицинской сестрой, я прошусь кем-нибудь: санитаркой, сиделкой, няней, уборщицей. Я буду делать все, что вы прикажете.
С е л я в и н а. Что с вами? Что случилось?
Д а ш а. Только что к нам в госпиталь поступил гвардии сержант Купавин. Я должна быть возле него. Антонина Васильевна, пожалуйста...
С е л я в и н а. Это ваш родственник?
Д а ш а. Нет.
С е л я в и н а. Близкий... человек?
Д а ш а. Да, это близкий человек. Очень близкий. Самый близкий на свете.
С е л я в и н а. Понимаю.
Д а ш а. Нет, нет! Вы не понимаете. Я его не видела никогда в жизни. Я его не знаю. Я только положила в кисет свою фотокарточку. А теперь... только что... Вы видите? (Показывает карточку.) Она вернулась ко мне.
З о я. Она была в бою у него на груди.
Д а ш а. Я была в бою у него на груди.
С е л я в и н а. Я понимаю.
Д а ш а. Мы связаны. Вы понимаете? Кровью. На всю жизнь. Я должна быть вместе с ним навсегда. Конечно, если он захочет. Я даю честное слово. Антонина Васильевна, пожалуйста... Можно? (Сдерживает слезы.)
С е л я в и н а. Бедная девочка! Конечно. Только наденьте халат.
Д а ш а. Спасибо.
З о я. Надень халат.
Д а ш а. Да, да, халат. И косынку. Чтоб волосы не путались. (Надевая поспешно халат.) Зоя, зайди к нашим. Скажи, что я сегодня не вернусь. Пусть не беспокоятся. Объясни. (Идет к двери.)
С е л я в и н а. Подождите. Не ходите. Дело в том...
Д а ш а. Что? Может быть... Антонина Васильевна, он жив?
С е л я в и н а. Да. Но в очень тяжелом состоянии. Слишком много потерял крови. А главное – нога. Кость совершенно раздроблена. Вероятно, ее придется отнять. Он еще в операционной. Очень, очень тяжелый случай!
Д а ш а. Надежда есть?
С е л я в и н а. Если крепкое сердце, тогда возможно. Но если... Во всяком случае, операцию делает сам Константин Константинович. Подождите, я схожу.
Д а ш а. Вы придете, когда кончится?
С е л я в и н а. Да, да, конечно! Успокойтесь, возьмите себя в руки.
Д а ш а. Вы тогда... скажете?
С е л я в и н а. Я скажу. (Уходит.)
III
Те же, без Селявиной.
Д а ш а. Зоя, пойми...
З о я. Это ужасно.
Д а ш а. Что же делать? Что же мне теперь делать? Который час?
З о я. Без четверти четыре.
Д а ш а. Я сойду с ума.
З о я. Ну, давай дальше.
Д а ш а. Что?
З о я. Садись. Пиши. "Номер 797. Старшина Шевцов Никита Власович. Гимнастерка, шаровары, пояс, кружка, ложка, фляжка..."
Д а ш а (автоматически). "Кружка, ложка, фляжка..." (Кладет голову на руки.)
З о я. Ну, что же ты?
Д а ш а. Ничего. Сейчас. (Вытирает слезы.) Ну, кто там следующий?
З о я. "Номер 798. Сержант Родионов Борис Васильевич. Гимнастерка, шаровары, сапоги..."
Д а ш а. "Шаровары, сапоги..." (Вскакивает.) Зоя! Там...
З о я. Что? Что ты увидела?
Д а ш а. Там... (Смотрит на стеклянную перегородку, где в сильном электрическом свете иногда двигаются тени людей и носилки.) Нет. Ничего. Мне показалось... Давай дальше.
З о я. "Часы-браслет, компас, планшет, ложка, кружка, фляжка..."
Д а ш а (автоматически). "Ложка, кружка, фляжка..." Зоя, если он... Если только он... Он должен жить. Ты понимаешь – должен! Стой! Тише! (Смотрит на перегородку.) Везут из операционной.
З о я. Я ничего не вижу.
Д а ш а. Я тебе говорю – везут. Я слышу. Видишь? (За стеклом медленно движутся тени носилок, людей.) Это он. Его везут.
З о я. Тише!
Дверь медленно открывается.
IV
Входит Селявина. Пауза.
Д а ш а. Скажите...
С е л я в и н а. Сердце крепкое.
Д а ш а (бросается к ней). Антонина Васильевна! Родненькая! Да? Скажите, я хочу слышать... Да?
С е л я в и н а. Да.
Д а ш а. Жив?
С е л я в и н а. Жив. Но ногу ампутировали.
З о я. Какое несчастье!
Д а ш а. Что ты! Это ничего. Это совершенно ничего не значит! Главное он жив. Зоечка, Антонина Васильевна... Вы понимаете это – жив! Он жив! Я сейчас же... (Порывисто бросается к двери.)
С е л я в и н а. Подождите. Сначала успокойтесь. Не забывайте, что он еще не пришел в сознание. У него очень, очень тяжелое положение. Может быть, он будет в бессознательном состоянии еще долго, несколько дней. Ему нужен полный покой, абсолютная тишина...
Д а ш а. Тишина? Да? Антонина Васильевна, вы видите? Я совсем спокойна. Я пойду. Можно?
С е л я в и н а. Идите.
Д а ш а. Я пойду. Он не услышит. Спасибо, Антонина Васильевна! (Шепотом.) Зоя, скажи дома, что я не вернусь. Я пойду совсем тихо. Тихонечко-тихонечко. (Уходит на цыпочках.)
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Палата для одного. Перед утром.
I
Андрей и Даша.
Андрей лежит на койке с забинтованной головой. Он еще
без сознания, хотя прошло несколько дней. На столике,
рядом с лекарствами и цветами, горит лампочка под
цветным абажуром. Даша, очень утомленная, сидит у
постели и читает "Войну и мир". Видно, что она
дежурит, не раздеваясь и не засыпая, уже несколько
суток. Оконная занавеска чуть краснеет от восходящего
солнца. Солнечный свет борется с искусственным. Это
очень утомляет зрение. Даша перестает читать и,
немного свесив голову, всматривается в лицо Андрея.
Входит тихо Селявина.
II
Те же и Селявина.
С е л я в и н а. Вы спите?
Д а ш а. Нет.
С е л я в и н а. Ступайте домой, отдохните. Я пришлю другую сиделку.
Д а ш а. Не надо.
С е л я в и н а. Вы знаете, сколько вы не ложились? С двадцать четвертого числа. Шесть суток. Разве можно?
Д а ш а. Я немножко поспала. На стуле.
С е л я в и н а. У вас опухшее лицо, красные глаза.
Д а ш а. Это от абажура.
С е л я в и н а. Вы очень устали.
Д а ш а. Да. Но это ничего.
С е л я в и н а. А вы упрямая.
Д а ш а. Я не упрямая. Мне здесь хорошо. Я все равно в другом месте не смогу спать.
С е л я в и н а. Как больной? Не приходил в себя?
Д а ш а. Нет.
С е л я в и н а. Ночью не стонал?
Д а ш а. Стонал. Сначала очень сильно стонал и пытался поворачиваться. Мне даже показалось, что он жалуется на боли в ноге. В самой ступне. За эти дни я так к нему привыкла, что угадываю каждое его движение. Как странно! Ноги нет, а ему кажется, что она болит.
С е л я в и н а. Это часто бывает.
Д а ш а. Да. Но это очень страшно. Вы понимаете – он еще не знает, что у него нет ноги. (Закрывает лицо руками.)
С е л я в и н а. Поэтому, когда он придет в себя, вы должны быть крайне осторожны.
Д а ш а. Я понимаю.
С е л я в и н а. Сразу нельзя говорить. Надо очень деликатно. Надо найти слова... Такие слова...
Д а ш а. Я найду.
С е л я в и н а. Беда! В таком цветущем возрасте лишиться ноги...
Д а ш а. Ничего, Антонина Васильевна, это ничего. Главное – он жив. Вы понимаете – жив! Какое счастье! Который час?
С е л я в и н а. Восьмой. (Прислушивается к дыханию Андрея.) Дышит ровно.
Д а ш а. Ему ночью впрыснули пантопон. (Поднимает шторы.) Господи, какое утро! (Подходит к кровати, смотрит на Андрея и тушит лампочку.) Он часто просит пить. Давать? Я не знаю.
С е л я в и н а. Это очень хорошо. Давайте побольше. Томатный сок еще есть?
Д а ш а. Есть.
С е л я в и н а. Давайте томатный сок. Давайте шиповник. Давайте воду с сахаром. Я еще зайду. (Уходит.)
III
Те же, без Селявиной.
Д а ш а (вытирает себе лицо, намочив полотенце из графина, прибирает растрепавшиеся волосы под косынку, отчего ее лицо становится старше и строже. Подходит к окну, стоит, сильно освещенная солнцем, за окном падает сверкающая капель). Какое утро! Какое утро! (Подходит к койке и долго смотрит в лицо Андрея. Очень тихо.) Я тебя люблю.
Пауза.
А н д р е й (в бессознательном состоянии). Водички!
Д а ш а. Пей, родненький!
А н д р е й (медленно приходит в себя). Что это было? Где я?
Д а ш а. В госпитале.
А н д р е й. Вы сестра?
Д а ш а. Сиделка.
А н д р е й. Стало быть, мамаша. (Пытается подняться, стонет.) Ох!
Д а ш а. Не поднимайтесь. Вам не полагается.
А н д р е й. Мамаша, выходит, я ранен?
Д а ш а. Да.
А н д р е й. Руки целы. Голова... (Ощупывает забинтованную голову.) Сильно?
Д а ш а. Довольно большая ссадина над левой бровью. Кожа сорвана, но уже заживает, а кость цела.
А н д р е й. Это меня, видать, об налобник стукнуло, когда под гусеницу мина попала, да я сгоряча не заметил. Петушки взяли?
Д а ш а. Я не знаю. Какие Петушки?
А н д р е й. Главный ихний узел сопротивления. Деревня Петушки. Ну, как же! Петушки все знают... Это какой госпиталь? Далеко от фронта?
Д а ш а. Далеко. Может быть, слышали – город Щеглы?
А н д р е й. Не слыхал. Где это?
Д а ш а. На Волге.
А н д р е й. Ух ты! Мамаша, выходит, я тяжело ранен? Не пойму – куда?
Д а ш а. В грудь навылет. Пуля прошла на два сантиметра ниже сердца.
А н д р е й. Ага. То-то у меня будто что-то давит в спине. Ай!
Д а ш а. Поэтому нельзя подыматься и поворачиваться. Если надо, вы скажите, я вас поверну. А сами не ворочайтесь!
А н д р е й. Спасибо, мамаша. А ноги целы?
Д а ш а. Левая нога сильно задета.
А н д р е й. Ступня и пальцы?
Д а ш а. Да.
А н д р е й. Понятно. То-то у меня левая ступня ноет и довольно-таки крепко пальцы болят. Как пошевелишь, так они и болят. А вся нога – как бревно. Не двинешь. Что она у меня, в лубках, что ли?
Д а ш а. Да. Только вы так много все-таки не разговаривайте. Вам еще нельзя.
А н д р е й. Хромой не останусь?
Д а ш а. Вам свет из окна не мешает? В глаза не бьет? Может быть, немного прикрыть?
А н д р е й. Спасибо, мамаша, не стоит. Пускай мне солнышко посветит.
Д а ш а. Почему вы меня называете "мамаша"?
А н д р е й. А как же! Сиделка – стало быть, мамаша.
Д а ш а. Разве я такая солидная?
А н д р е й. По голосу будто нет. А по наружности – не скажу. Перевязка мешает как следует видеть.
Д а ш а. Не подымайтесь, не подымайтесь! Я сама. (Становится так, что Андрей ее лучше видит.) Ну?
А н д р е й. Верно, на мамашу не похожи. Скорей всего сестра. Да и то младшая. Сестренка.
Д а ш а. Так и зовите.
А н д р е й. Ладно. Сестренка! (Смеется. Вдруг, что-то вспомнив, делается озабоченным.) Сестренка, а документы мои не пропали? Записная книжка, комсомольский билет... (Застенчиво.) Фотокарточка одна была. В порядке?
Д а ш а. Все в полной сохранности. В канцелярии госпиталя. По специальному акту.
А н д р е й. Ладно. Сестренка... а нельзя ли мне сюда фотокарточку? Это очень для меня дорогая вещь.
Д а ш а. Можно. (Вынимает из книги и подает ему фотокарточку.) Она?
А н д р е й. Она. (Рассматривает.) Ловко. Под самую пулю попала.
Д а ш а. Это кто? Наверное, ваш... близкий человек?
А н д р е й. Да, самый близкий. Нравится?
Д а ш а. Не знаю. Слишком кудрявая.
А н д р е й. Э! Давайте карточку! (Делает резкое движение – боль.) Ох!
Д а ш а. Лежите, лежите! Я пошутила. Хорошенькая девушка.
А н д р е й. Хорошенькая? (С укором смотрит на Дашу.) Сестренка, сестренка! Много вы понимаете! Не хорошенькая, а лучше не бывает.
Д а ш а. Как зовут?
А н д р е й. Ее?
Д а ш а. Ну да.
А н д р е й. Не знаю.
Д а ш а. Вот те на! Как же так? Близкий человек...
А н д р е й. Так получилось. Пришли на фронт подарки. В моей посылке вместо письма вот эта карточка. А на карточке ни адреса, ни имени, ни фамилии. Только два слова: "Самому храброму".
Д а ш а. Да, я знаю. Ужасно глупо.
А н д р е й. Что глупо?
Д а ш а. Что она так написала.
А н д р е й. Это почему же?
Д а ш а. А если он не самый храбрый?
А н д р е й. Коли не храбрый, то, значит, и не стоит такой девушки. Такую девушку заслужить надо. Ведь вы посмотрите.
Д а ш а. Да уж видала. Выходит дело, влюбились?
А н д р е й. Влюбился? Нет, сестренка, не то слово. Со мной так еще никогда не было. Первый раз в жизни. Верьте слову. Как глянул – так будто родное лицо увидел. Такое родное, что уж роднее не бывает на свете. Еще роднее сестренки. Будто я ее всю жизнь, с самых малых лет, знал и любил. Будто с ней в школе на одной парте сидел. И только потом будто забыл. А тут взглянул на карточку и снова вспомнил. И уж на всю жизнь. Вы чего там делаете? Смеетесь? Вы не смейтесь.
Д а ш а. Я не смеюсь. (Вытирает слезы.)
А н д р е й. Это – как в романе Пушкина "Евгений Онегин". Татьяна еще не была знакома с Евгением, даже карточки его не видела, а он уж ей снился и был для нее самый любимый... На всю жизнь. Так и она для меня самый дорогой, самый любимый человек. На всю жизнь.
Д а ш а. Как же вы ее теперь найдете?
А н д р е й. Не знаю.
Д а ш а. А вдруг никогда не встретитесь?
А н д р е й. Непременно встречусь. Не может быть, чтоб мы в жизни не встретились. Она моя боевая подружка. Мы с ней вместе в атаку на Петушки ходили.
Д а ш а. Ну, ладно, встретились – а вдруг она вас не полюбит?
А н д р е й. Тогда будет для меня плохо.
Д а ш а. Она полюбит вас.
А н д р е й. А ну как останусь хромой? У меня, сестренка, что-то нога слишком тяжелая.
Д а ш а. Не думайте об этом. Вам волноваться не полагается. Лежите и поправляйтесь. Все будет хорошо. И больше не разговаривайте. На первый раз хватит. Спите. А я посижу возле вас.
А н д р е й. Я вам, наверное, уже здорово надоел?
Д а ш а. Не говорите глупостей. Спите. А я почитаю.
А н д р е й. Что вы читаете?
Д а ш а. "Войну и мир".
А н д р е й. Читайте громко.
Д а ш а. У меня третий том.
А н д р е й. А и не надо с начала. Читайте, откуда остановились.
Д а ш а. Это не годится.
А н д р е й. Ничего, пожалуйста!
Д а ш а. Ну ладно. Только вы все-таки постарайтесь заснуть. (Читает.) "Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться, он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую из всех людей в мире ему более всего хотелось любить тою новою, чистою... (вытирает глаза) любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что-то. Князь Андрей облегченно вздохнул, улыбнулся и протянул руку. – Вы? – сказал он. – Как счастливо! – Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрагиваясь губами. Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. Простите меня! – Я вас люблю, – сказал князь Андрей. – Простите... – Что? Простить? – спросил князь Андрей. – Простите меня за то, что я сде... лала, – чуть слышным прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрагиваясь губами, целовать руку. – Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо, так чтоб он мог глядеть в ее глаза".
Андрей держит перед собой карточку и смотрит на нее.
"Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко-сострадательно и радостно-любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади них послышался говор..."
А н д р е й (испуганно). Слушайте.
Д а ш а. Что?
А н д р е й. Здесь написано... (Показывает карточку.) Смотрите... "От Даши Ложкиной". Той же самой рукой. Этого раньше не было. Кто это написал?
Д а ш а. Даша Ложкина написала.
А н д р е й. Где она?
Д а ш а. Здесь. (Снимает косынку.)
А н д р е й (узнавая). Это ты?
Д а ш а. Это я, Андрюша.
А н д р е й. Даша! Ты! (Делает движение к ней.)
Д а ш а. Не надо. Не подымайся. Я сама. (Низко склоняется и нежно и долго целует Андрея.)
Входит Селявина.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Уличка в городе Щеглы. Скамеечка. Садик перед домом,
где живут Ложкины. Два крыльца: одно – на улицу,
другое – в садик. Весна. Сирень. Видна Волга,
отражающая весеннее небо с облаками.
I
Федя входит.
Ф е д я (устало). Ну и городок! Будьте здоровы. Тридцать процентов девушек – Вали, и ни одной подходящей. Уморился. (Садится на скамеечку.)
II
Проходит 1-я девушка.
Ф е д я (всматривается, встает ей навстречу). Одну минуточку! Простите за беспокойство. Разрешите обратиться?
1-я д е в у ш к а. Пожалуйста.
Ф е д я. Как ваше имя?
1-я д е в у ш к а. Клава. А что?
Ф е д я. Ничего. Очень жаль. Я извиняюсь. (Отходит, садится.)
1-я д е в у ш к а. Пожалуйста. (С недоумением уходит.)
III
Ф е д я (огорченно). Ясно.
IV
Проходят две девушки.
Ф е д я. Одну минуточку! Простите за беспокойство. Разрешите обратиться?
2-я д е в у ш к а. С удовольствием.
Ф е д я. Как ваше имя?
2-я д е в у ш к а. Клава.
Ф е д я. Так.
2-я д е в у ш к а. А что?
Ф е д я. Ничего. (Другой.) А ваше?
3-я д е в у ш к а. Люба. А что?
Ф е д я. Ничего. Очень жаль. Я извиняюсь. (Отходит, садится.)
2-я д е в у ш к а (с некоторой обидой). С удовольствием.
Уходят.
V
Федя один.
Ф е д я (огорченно). Ясно, ясно. Ну, ничего.
VI
Идет нарядная Петрушкина. Она не очень молода, но
исключительно некрасива.
Ф е д я. Одну минуточку! Простите за беспокойство. Вы, часом, не Валя?
П е т р у ш к и н а. Валя.
Ф е д я (слегка испуганно). Нет, серьезно?
П е т р у ш к и н а. Абсолютно. Валентина Альфредовна Петрушкина. Могу паспорт показать. А что?
Ф е д я. Вы посылку на фронт посылали?
П е т р у ш к и н а. Посылала.
Ф е д я. В конце марта?
П е т р у ш к и н а. В конце марта.
Ф е д я (про себя). Ох! (Ей.) А что там было?
П е т р у ш к и н а. Папиросы, бритва, платочек.
Ф е д я. Платочек! (В отчаянии, про себя.) Ой!
П е т р у ш к и н а. А что?
Ф е д я (с дрожью). Какого цвета?
П е т р у ш к и н а. Забыла. Кажется...
Ф е д я. Синий?
П е т р у ш к и н а. Крем-роза.
Ф е д я (радостно). Кремовый?!
П е т р у ш к и н а. Да.
Ф е д я. Спасибо, спасибо! (С чувством жмет ей руку.)
П е т р у ш к и н а. Ах! Так это, значит, вы получили мой сувенир?
Ф е д я. Ой, нет, нет, что вы! Совсем не я.
П е т р у ш к и н а. За что же вы меня в таком случае благодарите?
Ф е д я. За товарища. Я извиняюсь. До свиданья.
П е т р у ш к и н а (с недоумением). До свиданья. Наверное, контуженый. (Уходит.)
VII
Федя один.
Ф е д я. Ух!! Отделался легким испугом.
VIII
Вася выходит из домика Ложкиных.
В а с я. Здорово, Федя! Ты чего здесь делаешь?
Ф е д я. Свою Валю ищу.
В а с я. Ну и что ж, нашел?
Ф е д я. Пока не нашел.
В а с я. Я так и думал.
Ф е д я. Но найду. Обязательно найду. Будьте уверены.
В а с я. Как же ты ищешь?
Ф е д я. По квадратам.
В а с я. Как это?
Ф е д я. Очень просто. Разбил город на квадраты и ищу. На каком-нибудь квадрате непременно найду.
В а с я. Трудное твое дело.
Ф е д я. Не легкое. А ты как сюда попал, на этот квадрат?
В а с я. К своей заходил. Познакомиться.
Ф е д я. К какой это "своей"?
В а с я. К невесте своей Ксенечке. Которая мне концентраты присылала.
Ф е д я. Как же ты ее нашел? По квадратам?
В а с я. Зачем мне твой квадрат! Она мне точный адрес написала. Девушка точная. Город Щеглы, Кооперативная, десять, квартира два. Ксения Петровна Ложкина. И никаких квадратов. Вот этот самый домик и есть.
Ф е д я. Ну и что, познакомился?
В а с я. Дома не застал. Дверь открыл какой-то мальчик, пионер. Видать, ее милый братишка. Я говорю: "Здесь живет Ксения Петровна Ложкина?" А он говорит: "Как же, как же! Только ее сейчас дома нет. На рынок пошла. Скоро вернется. А вы, говорит, наверное, гвардии ефрейтор Девяткин?" – "Точно, говорю. – А что, разве Ксения Петровна про меня говорила?" – "Как же, как же, говорит, даже очень часто про вас вспоминает. Ей очень, говорит, ваши письма понравились (стало быть, мои письма). Ждет, говорит, не дождется с вами познакомиться". (Видал, как мое дело быстро оборачивается?) Приглашал зайти в квартиру и подождать ее. Но я не стал. Сказал, что через часик зайду.
Ф е д я. Почему не стал дожидаться?
В а с я. Хочу за это время в военторг сбегать. Возьму чего-нибудь для невесты. Не с пустыми же руками явиться. Шоколадных конфет или там чего полагается. Может быть, цветов каких-нибудь разживусь букета два-три. Селедочки к чаю. И никаких квадратов. (Уходит.)
IX
Федя один.
Ф е д я. Повезло, черту! Ну, да ничего. Я свое все равно возьму. Весь город через сито просею, а Валечку найду. Вон еще идет какая-то. (Всматривается.) Сердце говорит, что непременно она. Волосы русые, золотистые. Глаза синие. Ротик веселый. Ей-богу, она! Вылитая она, Валечка!
