Текст книги "Скорость Тьмы"

Автор книги: Валентин Леженда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

17

Трупы выбрасывали прямо на грязный снег.

Два эсэсовца методично очищали кузов «грузовика № 3», или «душегубки», остановившейся посреди леса. В «грузовике № 3» помещалось два десятка человек. Из второй машины (крытого камуфлированного фургона) выводили заключенных.

Карел постепенно осознавал, ЧТО с ним произошло.

Далай-лама каким-то образом уничтожил его донора. Но почему разведчика не выбросило в родное тело, а швырнуло по оперативной цепочке?

Вывод напрашивался лишь один: настоящее тело было мертво.

Случилось самое страшное, что могло произойти с нейроразведчиком: Карел пошел по «цепочке». Теперь все зависело от его сноровки и умения быстро ориентироваться.

Он оказался в идущем на смерть заключенном. Что ж, не самый лучший вариант, но задержаться пока стоило, чтобы подумать и решить, как выбираться из всего этого дерьма.

«Душегубка» стояла у самой обочины. Машина была выкрашена в черно-зеленый цвет, на бортах кузова нанесены белые кресты. Изобрел этот ад на колесах некий эсэсовский ублюдок по фамилии Беккер.

Слава богу, что майор не оказался внутри, а попал во вторую обыкновенную транспортную машину. Хотя жить ему, судя по всему, оставалось минут пять.

Что ж, сейчас посмотрим.

Жаль, он не знает, где находится. Впрочем, гадать в его положении глупо.

Айнзатцгруппа по уничтожению заключенных насчитывала восемнадцать, человек вместе с водителями грузовиков. Эсэсовцы прибыли на отдельной машине, у каждого автомат.

Все заключенные были славянами, евреев уничтожали по-другому, в специальных местах. Этих же просто пускали в расход при любом удобном случае, особенно когда к границам очередного лагеря подходили войска союзников.

Многие старались не смотреть на кучу выброшенных из «душегубки» обнаженных трупов. Каждый понимал: это конец, но по-прежнему не желал верить, что вот прямо сейчас его жизнь оборвется.

Среди заключенных были и женщины, что Карела здорово удивило.

Откуда же их всех привезли?

Видимо, немцы лихорадочно зачищали следы своих преступлений, ликвидируя небольшие секретные лаборатории, работавшие с живым материалом. Свидетели зверств Третьему рейху явно были не нужны.

Однако их не спешили расстреливать.

Отобрав несколько наиболее крепких мужчин (в число которых попал и донор Карела), эсэсовцы выдали заключенным лопаты, приказав рыть у дороги большую яму.

Земля была мягкая, не промерзшая, яма быстро росла, углубляясь. Если они вдруг станут рыть медленно, их тут же убьют. И хотя смерть ждет в любом случае, человек цепляется за жизнь до последнего.

Майор решил действовать. Методично работая лопатой, он осторожно пошарил в памяти донора, нащупывая «оперативный резерв».

Лежащая на уровне подсознания команда мгновенно активизировалась. Мышцы сравнительно молодого мужчины налились силой, сердце забилось учащенней, зрение обострилось, открылся внутренний взор.

С непривычки Карел чуть не сломал в руках толстый черенок лопаты.

Теперь он видел стоявших полукругом эсэсовцев затылком. До ближайшего врага было около четырех метров. Смешное расстояние, но следовало еще немного выждать.

Прочих заключенных, в том числе женщин, уже раздели. Все их жалкое имущество, включая одежду, конфисковывалось и передавалось службе безопасности для пересылки в Министерство финансов рейха.

Трудно сказать, что сейчас чувствовали эти озябшие на холодном ветру люди, глядя, как неумолимо углубляется их могила.

Ненависть придала майору силу.

Тело стремительно выпрямилось. Тяжелая лопата взметнулась в воздух, снося голову ближайшему солдату. Прошло всего лишь две с половиной секунды, а Карел уже держал в руках холодный автомат.

Первой же очередью он уложил сразу пятерых. Затем упал на землю и, сорвав с пояса обезглавленного немца гранату, метнул ее в «душегубку».

Грузовик оглушительно взорвался.

Сдетонировали баллоны с газом «Шторм-Ц». Взрывная волна с легкостью расшвыряла не успевших опомнится солдат.

Майор вскочил на ноги, размывшись в воздухе. Эсэсовцы открыли огонь, но завладевший оружием заключенный исчез. Скрывшись в дыму горящего грузовика, Карел по одному расстреливал врагов.

Второй грузовик стал круто разворачиваться, выруливая на дорогу, но майор не дал ему уйти. Сняв с ближайшего трупа нож, он вскочил в темно-зеленую кабину и полоснул визжащего шофера по горлу.

Грузовик несколько раз вильнул и с грохотом врезался в дерево, но Карела внутри уже не было.

Позабыв об оцепеневших от ужаса, вжавшихся в землю заключенных, эсэсовцы спрятались за уцелевшей машиной, продолжая вести беспорядочный огонь.

Рывшие общую могилу мужчины попадали на дно грязной ямы, что-то пронзительно кричал смертельно раненный офицер.

Ублюдков оставалось ровно пять.

Карел спокойно вышел на открытое место и снова исчез.

Один из немцев не выдержал и побежал.

Как по волшебству, через секунду в его спине вырос короткий нож с черной, украшенной имперским орлом рукоятью. Выронив автомат, солдат кубарем полетел в придорожную канаву.

Ускользая от человеческого зрения, майор обошел засевших за машиной немцев с тыла и хладнокровно расстрелял их в упор.

Последние два патрона от приберег для лежащего на снегу в пятне крови офицера.

– Ну что же вы? – прокричал Карел заключенным, опуская горячий автомат. – Бегите!

Только теперь майор осознал, насколько стремительно все произошло.

Со стороны короткая битва выглядела совершенно фантастично. Просто у одного из солдат конвоя внезапно отпала голова, а через секунду в снег повалились ближайшие к нему эсэсовцы, и одновременно с этим взорвался грузовик.

Выбравшиеся из ямы мужчины с ужасом глядели на Карела.

– Погодите, где мы?

– Это... граница с Венгрией... – заикаясь, ответил тщедушный бледный паренек и без оглядки просился к лесу.

Раздетые люди поспешно, не глядя друг на друга, одевались и уходили – кто куда. Очень скоро по их следу пустят пси-псов, но возможность спастись у них все же была.

Майор остался на месте.

Медленно обойдя распростертые на земле трупы, он собрал несколько автоматных рожков с патронами, заткнул за пояс пистолет и офицерский кортик.

Мертвые эсэсовцы радовали глаз. Странно: раньше он никогда не испытывал подобных чувств, значит, просочились мысли и чувства донора. Такое иногда случалось.

Конечно, бедняга донор не мог по собственной воле активизировать вложенные в него под гипнозом резервы, это способен был сделать только нейроразведчик, и то в самой безвыходной ситуации, вот как сейчас.

Теперь донор наверняка погибнет.

Этот рывок на грани сил медленно высасывал из его тела жизнь. Но зато майор спас других и забрал жизни тех, кто не имел право называться людьми.

Как далеко конвой отъехал от лагеря? Судя по тому, что «душегубка» сделала свое черное дело, достаточно далеко, «Шторм-Ц» действовал постепенно, вызывая сильные галлюцинации. Его давно собирались заменить, но в конце войны истреблять практически уже было некого.

Забравшись в помятую ударом, но уцелевшую машину, Карел выбросил из кабины тело шофера и, заведя двигатель, поехал в том направлении, куда двигалась остановившаяся колонна.

Часть собак он отвлечет на себя, увеличив тем шансы беглецам.

Если граница Венгрии действительно где-то рядом, то здесь должны идти бои. Союзные войска со всех сторон продвигались в глубь оккупированных немцами территорий.

Во многих местах фронт уже приблизился к самому рейху. Не за горами были решающие битвы и, если бы не брошенные в бой дивизии «Тотенхерц», фашистский левиафан давно бы уже издох.

Через некоторое время майор услышал взрывы и артиллерийскую канонаду.

Он оказался прав: где-то неподалеку шел бой.

Вот у обочины приткнулся обгоревший «Ганомаг» с разорванной гусеницей, еще через несколько метров Карел объехал застывшую посреди дороги «Пантеру» с оторванной башней. Скорее всего, тут постарался советский штурмовик Ил-2.

Послышался нарастающий гул авиационного двигателя. Майор прибавил газу, осторожно выглядывая из кабины.

Тяжелые очереди насквозь прошили кузов машины, и вслед за этим на бреющем полете над дорогой пронесся бело-синий американский «Кертис».

Истребитель спешил туда, где гремели взрывы. В одинокую, мчащуюся внизу машину он пальнул на всякий случай.

Карел не был в обиде на летчика, на его месте он поступил бы так же. Главное, машина оставалась на ходу, и линия фронта приближалась.

Опасаться пси-псов теперь глупо, собаки ни за что не сунутся в самое пекло.

Донор по-прежнему был функционален, и майор, остановив машину, которая была слишком лакомой целью для самолетов, решил идти пешком.

Февральский лес выглядел ужасно.

Казалось, здесь недавно сошлись насмерть мифические великаны, изрыв черную землю и опалив ее всеразрушающем огнем. Лишь каким-то чудом уцелели некоторые деревья.

Карел вспомнил последние слова далай-ламы, подземный город, прозрачные золотые саркофаги.

Случившееся с ним в горах Тибета казалось фантастическим сном и никак не желало вписываться в ту реальность, к которой он уже давно привык.

Как представить себе подобное?

Тысячная армия древних существ. Да какая тысяча – их там было значительно больше. С кем они будут воевать? Кому поклонятся, а кого уничтожат?

С ними вряд ли удастся договориться. Рабство – это в лучшем случае. 1946 год все поставит на свои места. Кому-то откроет глаза, а кому-то закроет их навеки.

Или все-таки то был сон? Хорошо бы.

Но сейчас следовало думать о другом.

Что случилось с его телом там, в Москве, и как теперь вернуться назад? Какова длина запасной оперативной цепочки? Сколько доноров сейчас занято? Ведь многие могут быть закрыты, неся в себе других нейроразведчиков. Это автоматически уменьшало длину цепочки.

Где искать помощь, куда идти? Ведь парня, в теле которого он находился, могут убить в любую секунду. Или он сам умрет, потеряв последние силы.

Выход был лишь один – следующий донор, который вполне мог оказаться в более выгодном положении, нежели сбежавший узник концлагеря.

Вскоре на пути майора стали попадаться мертвые тела солдат. Карел спешил и не обращал на них внимания. Немцы, союзники – всех уравняла вездесущая смерть, от которой негде было искать спасения.

В небе полыхнуло.

Майор мгновенно упал на землю, спрятавшись в небольшой траншее. Неужели назад возвращался давешний истребитель?

Но это был не американец.

Приподняв голову, Карел с удивлением разглядывал несущийся к земле, оставляющий за собой черный дымный хвост немного вытянутый в виде овала диск.

Летательный аппарат рухнул на землю невдалеке, за развороченным взрывами холмиком.

Поднявшись на ноги, майор поспешил к месту крушения.

Темно-серый аппарат носом зарылся в землю. Из продолговатых сопел по-прежнему валил дым. Еще издалека Карел рассмотрел черные кресты и свастики, нанесенные на корпус дископлана.

Это был один из секретных немецких разведчиков, которые нередко можно было увидеть в небе над Тибетом.

Прозрачный обтекатель кабины покрылся трещинами, прошившие дископлан пули пробили обшивку насквозь.

Наверное, постарался тот самый «Кертис», который обстрелял Карела на дороге. Удивительно, но даже экзотический вид нового реактивного самолета Люфтваффе не смутил американского летчика...

То была последняя мысль майора в новом доноре.

Карела выбросило дальше по цепочке.

– Сейчас полезут... – предупредил старик, кладя перед собой ППШ.

Хотя нет, не старик, а молодой парень лет двадцати, вот только... весь седой.

Майор огляделся.

По земле полз неприятный холодный туман, клубящийся в окопах. Немногочисленные солдаты, приготовив оружие, всматривались в белесое марево, однако разглядеть там что-либо казалось невозможным.

– Они всегда нападают, когда туман приходит, – добавил сосед. – Мы уже с мужиками думали, может, у фрицев машина какая специальная есть... ну, чтобы туман устраивать...

Солдат усмехнулся, поудобней прилаживая автомат.

Спрашивать, где они находятся, было глупо: еще подумают, что свихнулся. В руках снайперская винтовка, значит, донор – стрелок. Но кого бить в этаком молоке? Тут не видишь, кто в полуметре от тебя в окопе сидит.

М-да, переделка.

– На, Михалыч, держи... – Седой протянул майору несколько заостренных деревянных кольев. – У меня еще с прошлого раза остались, а винтовку лучше побереги, мало ли там оно как повернется...

Не задавая лишних вопросов, Карел заткнул колья за пояс.

Куда же его все-таки занесло?

Земля рядом с окопами зашевелилась. Из тумана донесся странный протяжный стон.

– Вот они, родимые, – усмехнулся солдатик, демонстрируя отсутствие передних зубов. – Ну, с Богом, Михалыч...

– С Богом... – непривычным хриплым голосом ответил майор.

Только сейчас он догадался, что его донор ранен. Голова перевязана грязной тряпкой, и то, что он поначалу принял за пот, было струящейся по виску кровью.

Болевые ощущения, как всегда, блокировались.

Сколько же ему удастся здесь продержаться?

Из тумана медленно выступили проклятые солдаты. Карел сразу их узнал.

Дивизия «Тотенхерц» выглядела довольно потрепанной. Форма на многих эсэсовцах изшматована пулями, кое у кого перебиты ноги, но мертвецы как-то ухитрялись передвигаться. У шедшего впереди офицера отсутствовала нижняя часть лица.

Седой выстрелил. Товарищи по окопу отозвались короткими очередями.

– Бить только по ногам... – прокричал кто-то с левого фланга. – Беречь патроны!

Карел быстро уяснил избранную тактику. Автоматные пули легко пробивали ноги эсэсовцев. Упавшие не могли подняться и лишь тупо ползли к огрызающейся огнем цели.

Над землей рядом с окопом появилась черная скрюченная рука.

Седой стремительно выхватил откуда-то из рукава заостренный кол, с силой вонзил его в грудь мертвеца. Уже по пояс поднявшийся над бруствером эсэсовец конвульсивно задергался, лицо его почернело, глаза ввалились, и немец рассыпался, превращаясь в комья грязной земли.

– Ребята, в рукопашную! – закричал кто-то, и, подхватив дружное «ура», солдаты стали выскакивать из окопов.

Перехватив винтовку прикладом вверх, Карел ударил первого попавшегося на пути немца.

Удар был настолько силен, что свернул эсэсовцу шею. Но такая мелочь врага не смутила, длинный блестящий нож устремился в живот майора. Карел увернулся, всаживая врагу деревянный кол прямо в правый глаз...

Вокруг кипело сражение.

Мертвецы лезли и лезли. У многих отсутствовало огнестрельное оружие. Но оно им и не особо-то было нужно. Майор видел, как потусторонние твари голыми руками разорвали одного из русских.

Но у живых было преимущество.

Эсэсовцы оказались довольно неповоротливы, видимо, сказывались многочисленные сквозные ранения.

Кто-то крепко ухватил Карела за ногу.

Майор машинально ударил вниз. Но выскочившая из земли рука не отпускала. Тратить кол не хотелось, и Карел просто отстрелил вцепившуюся в лодыжку конечность.

Несмотря на огромные потери, русские солдаты шли вперед, прорываясь лишь к одной им ведомой цели.

Майор понятия не имел, какое перед ними стояло боевое задание: удержать укрепленные позиции или захватить невидимый в тумане вражеский объект.

Ни танков, ни авиации не было слышно. Лишь где-то далеко методично гремела артиллерия, словно сказочный великан бил в гигантский барабан.

К брошенной фашистской базе из тумана выбрались только двое, Карел и тот самый седой солдат, назвавший его в окопах Михалычем.

– Что, все остальные погибли? – первым делом спросил его майор, перезаряжая винтовку.

– Да нет, наверное, – усмехнулся солдатик, сплевывая в сторону, – разбрелись в разные стороны, разве в этой кисее что-нибудь найдешь. Нам повезло, Михалыч, мы отыскали лежбище...

Туман странным образом обходил базу стороною, окружая его клубящейся, постоянно меняющей форму, стеной. Это наводило на определенные мысли. А что, если у немцев действительно есть некая специальная установка? Чем черт не шутит!

Глубокие траншеи были обтянуты колючей проволокой. Во многих местах заграждение повреждено. Судя по всему, здесь здорово порезвилась артиллерия.

– Что за странное место?! – удивился майор, спрыгивая в траншею следом за Седым. Не зная имени, он так для себя решил его называть.

– Лежбище тварей... – ответил солдат, меняя диск ППШ. – То место, куда они отступают на ночлег. Если его уничтожить, они сдохнут. Сила этой земли питает их. Многие уничтоженные нами в сегодняшнем бою снова воскреснут под утро и попрут по новой.

Брошенная техника была совершенно негодной.

Наполовину разобранные грузовики, сгоревшие мотоциклы, смятые обугленные цистерны. Скорее всего, здесь раньше заправляли бронетехнику, но база давно сгорела. Именно тут и окопались солдаты дивизии «Тотенхерц». Вряд ли кому-нибудь придет в голову вторично утюжить бомбами уже раз уничтоженный, обезлюдевший вражеский объект.

– Все, кто тут был, убиты... – продолжал рассказывать Седой. – Они наверняка примкнули к бессмертным. Я видел среди атаковавших нас тварей нескольких танкистов.

– А что, у воскресших какая-то особая форма? – поинтересовался майор, вспоминая свою первую встречу с неуязвимыми солдатами на заброшенной железнодорожной станции.

Тогда он не понял, с чем столкнулся. Но теперь уяснил: Германия получала неиссякаемый резерв «живой» силы. Тысячелетний рейх рассчитывал еще долго продержаться, а там уже не за горами обещанная помощь.

Придут истинные Хозяева.

– Форма, говоришь? – присев на металлический ящик, брошенный рядом с заляпанным грязью «мерседесом», Седой не спеша раскурил самокрутку. – Я думал, ты давно заметил... Впрочем, не важно. У мертвецов особые знаки различия, на петлицах перевернутые кресты, так что их легко отличить от живых не только по запаху...

Солдат хрипло рассмеялся, затем закашлялся и, пристально посмотрев на майора, спросил:

– Что с тобой стряслось, Михалыч? Ты здорово изменился за этот бой. Словно подменили. Раньше шутил, балагурил все. Я вот думаю: спятил, может, чуток. Но ведь мы с тобою и не через такое проходили...

Что Карел мог ему ответить?

– Сегодня я другой, – усмехнулся майор. – Смирись с этим. В любом случае ты по-прежнему можешь на меня положиться.

Докурив, Седой сокрушенно покачал головой и, тихонько выругавшись, пошел в обход двух неуклюжих танков, до половины увязших в земле.

– Нужно ждать конца боя, – знающе сообщил он. – Так мы ничего не добьемся. Лежбище непросто обнаружить, к тому же его наверняка тщательно охраняют. Через час мертвецы вернутся восстанавливать силы...

Из-за перекошенной, простреленной во многих местах цистерны на него бросился эсэсовец. Зазевавшийся Седой не успел вовремя среагировать, и они кубарем скатились в вырытую рядом траншею.

Выхватив кол, Карел прыгнул в яму следом за ними.

Немец явно оказался сильнее, его челюсти уже сомкнулись на плече солдата. Седой вскрикнул, громко матерясь.

Майор ударил эсэсовца сапогом в голову, скидывая врага с трепыхающейся жертвы. Немец зарычал, снова бросаясь в атаку.

Острый кол мягко вошел ему между ребрами. Распадающееся тело осело на влажную землю.

– Наверняка один из охраны... – простонал Седой, ощупывая кровоточащее плечо. – Укусил меня, гад... Михалыч, перевяжи...

Карел осмотрел висящую на боку планшетку, с удивлением обнаружив в ней шприц и два пузырька с транквилизатором.

– Что это? – удивленно моргнул солдат, глядя, как майор набирает в шприц мутную желтоватую жидкость.

– Обезболивающее, через полчаса все заживет как на собаке.

– Но откуда оно у тебя?

– Да какая тебе разница...

– Ладно... – прошептал Седой, подставляя руку для укола.

Невдалеке послышался уже знакомый стон. От базы отозвались.

– Возвращаются. – Седой осторожно выглянул из траншеи. – Не меньше пяти десятков, наши все-таки их достали, утром было две сотни.

Из тумана на базу возвращались оставшиеся эсэсовцы. Кто-то хромал, едва переставляя перебитые ноги, кто-то полз, цепляясь за сырую землю.

К утру они снова пойдут в наступление.

– Вот это место... – указал автоматом Седой. – Возле вагонетки, чуть левее водонапорной башни.

Земля под ногами эсэсовцев разверзалась, и они с протяжными стонами погружались в шевелящуюся вздрагивающую почву.

– И что теперь делать? – спросил майор, не представляя, как с этими тварями можно бороться, имея при себе лишь ружье, автомат и несколько заостренных кольев.

На всякий случай он приготовил заструганные деревяшки.

– Жаль, не успели как следует ими запастись, – посетовал солдат. – Эти гады специально огнеметами пожгли все осины в округе. Чуют, твари, опасность, хотя уже и убиты по нескольку раз.

Небо потемнело. Приближалась ночь.

– Нужно подождать, пока все вернутся, – сообщил Седой, снова закуривая.

– Ну а потом?

– А потом польем землю святой водой.

И солдат указал на оловянную флягу на поясе.

– Мне лично ее командир выдал. Я, говорит, нa тебя, Митюков, понимаешь, рассчитываю и на Кондратьева... тебя, то есть тоже, так что нельзя подводить боевых товарищей, особенно погибших...

Понаблюдав за туманом еще около получаса, они осторожно двинулись к перепаханному вдоль и поперек лежбищу дивизии «Тотенхерц».

– А они... не проснутся? – неуверенно спросил майор, сжимая в руке осиновый кол.

– Не-а... – мотнул головой Митюков, – спят как сурки, мертвецким сном...

И тихо, со злостью рассмеялся.

Затем он отвинтил круглый колпачок на фляге и обильно полил водою проклятое место, произнося шепотом едва различимые слова.

– Ну вот, кажись, и все...

В грудь и шею Карела впились раскаленные жала. Одно за другим.

Донор пошатнулся и стал медленно заваливаться на спину.

– Снайпер, сука... – прохрипел Седой, падая на землю.

– Спасайся, дурень... – из последних сил выдавил майор, после чего пошел по цепочке.