Текст книги "Артиллерист (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

   Не торопясь, Василий разделся, свой китель с поясным ремнем, к которому была прикреплена кобура с парабеллумом, он аккуратно повесил в шкафчик. Затем, немного подумав, он снова вернулся к этому шкафчику, из кобуры достал парабеллум и спрятал его под подушкой нижней полки. Ему так хотелось скинуть сапоги с усталых ног, но сменной обуви у него не оказалось, поэтому, оставшись в сапогах, Васька подошел к креслу, чтобы утонуть в его мягкой и уютной роскоши.

   Когда поезд тронулся, то перед самым отправлением по вагонам прошелся звук скрежета металлический соединений сцепов вагонов. В этот момент Василий, сидя в кресле, размышлял о том, каким же будет его будущее в этой вражеской армии. Месяц прошел с начала войны, а его жизнь уже коренным образом изменилась, да и он сам уже не был тем самым Васькой, деревенским гармонистом, который славился своей игрой на гармони и трудом на колхозных полях в никому неизвестных Васильках.

   – Вась, прекрати мучить себя и меня этими своими глупыми надеждами на прежние времена, возвращения к старому, прошлому?! Того уже не вернешь, старайся подумать о том, что же нас ожидает в Берлине!

   Васька так и не успел отреагировать на это мысленное замечание немца, который становится, но пока еще так и не стал его другом, в этот момент открылась дверь купе, и на пороге с тележкой показался старый бортпроводник.

   – Пане офицер, позвольте вам предложить крепкого чая с домашним печеньем, а также теплые тапочки для ваших ног. Вы можете и вчерашнюю берлинскую газету почитать "Berliner Tageblatt".

   С этими словами старик поставил перед Васькой чай в стакане в металлическом подстаканнике с ручкой, вазочку с несколькими печениями, положил на столик газету, а сам полез снимать с Василия сапоги и одевать ему на ноги теплые тапочки. Выполнив работу, старый поляк извинился и покинул купе. Василий же сидел и не отрывал глаз от Кобленцской газеты, на развороте которой красовалась фотография его Эльзы. Дрожащей рукой он взял газету и под ее фотографией прочитал краткое сообщение:

   "Дочь богатых родителей устала от войны. Она временно оставила войска СС, решила на некоторое время вернуться в семью. Зондерфюрер СС Эльза фон Тиссен решила подумать о замужестве, так как считает, что Рейху нужны солдаты!"

   – Ну, вот, по крайней мере, ситуация с этой девчонкой прояснилась! Теперь ты, Вася, можешь особо не дергаться и заниматься своими и нашими делами. Твоя Эльза – в совершенной безопасности! Она теперь сама решает свою собственную проблему, предоставив тебе самому выбирать свое будущее.

   Василию очень хотелось возразить Альфреду по этому поводу, но именно в этот момент он почувствовал, что его глаза сами собой закрываются, слипаются. Васька не видел, да и не мог этого увидеть, как один из осветительных газовых приборов внезапно разкапсюлировался, и в купе Василия тонкой струйкой потек усыпляющий газ. Вскоре Васька глубоко спал, так и оставшись в кресле.

   Сначала в купе появился старик поляк бортпроводник, но он пришел не один, а вместе с двумя помощниками, которые быстро и профессионально раздели немецкого майора. После тщательного осмотра его тела, его перенесли и аккуратно положили на нижнюю полку, небрежно прикрыв одеялом. Бортпроводник уходил последним, перед своим уходом он тщательно осмотрел помещение купе, но руками он старался ничего не трогать, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Подумав, он наполовину отпил чай из стакана и забрал с собой все четыре печенья, которые перед этим сам же принес к чаю и положил в вазочку.

   Симбионт Альфред Нетцке так и не заснул, глазами Васьки он внимательно наблюдал за всем, что происходило в купе. Пару раз Альфред пытался силой своей мысли разбудить Василия, но тот находился в слишком глубоком сне и не проснулся.

   Как только дверь купе захлопнулась за бортпроводником, то практически через мгновение она снова распахнулась, на этот раз на ее пороге стоял Семен. Какой-то вихляющей и крадущей походкой тот прошел к полке, на которой спал Василий. Семен долго всматривался в открытые глаза спящего человека, от чего Нетцке почувствовал себя очень неуютно, он даже попытался снова воздействовать на Васькин головной мозг, чтобы того заставить закрыть глаза. Но в этот момент Семен отвел свои глаза в сторону, и из-под подушки достал Васькин парабеллум. Быстрыми и уверенными движениями рук он из рукоятки пистолета вытащил обойму, долго ее рассматривал. А затем совершенно неожиданно для Альфреда Нетцке откуда-то достал еще одну обойму с патронами черного цвета и ее вставил в рукоятку пистолета.

   Утром следующего дня бортпроводник разбудил Ваську ровно за час до прибытия поезда на Силезский вокзал Берлина. За это короткое время Василий сумел привести себя в порядок, побриться, постричься и с помощью бортпроводника принять душ в помещении санузла. Когда он переоделся, то помещение санузла он покинул совершенно другим человеком, даже бортпроводник его не сразу узнал. На завтрак ему подали вкрутую сваренное яйцо, кашу овсянку и два тоста с армейским джемом. Альфреду Нетцке этого времени вполне хватило на то, чтобы в подробностях рассказать Ваське о том, что происходило в их купе ночью, о поздних визитерах и чем они занимались.

   – Ну, и что ты, Альфред, как разведчик и диверсант, думаешь по этому поводу? – Мысленно поинтересовался Василий, пережевывая тостеры с джемом.

   – Несмотря на, казалось бы, обилие событий этой ночью, нам все-таки трудно судить, как будут дальше развиваться события. Но сейчас можно смело сказать, мой дорогой друг, о том, что тебе в этих событиях отводится далеко не последнее место. Два агента телохранителя сопровождают тебя в поездке в Берлин, значит, кто-то боится или не желает, чтобы с тобой чего-нибудь случилось бы за время этой поездки! Мне только непонятно поведение самого Семена, зачем ему потребовалось менять обойму патронов в твоем парабеллуме?! Если он телохранитель, то главный образом он должен беспокоиться о сохранении твоей жизни, а не о твоем оружии. Значит он выполнял чужое приказание.

   – Семен с первых же дней нашего курсантского знакомства не взлюбил меня, он всегда старался унизить меня перед другими курсантами, каким-либо образом поставить меня ниже себя. Слава богу, все мы занимались только по личным программам, если бы случилось такое и мне пришлось бы вместе с ним работать, то он попортил бы мне немало нервов одним своим этим подходом к нашим отношениям. Когда баклан заявил о том, что Семен станет моих телохранителем с правом вынесения смертного приговора, то я ему не поверил. Ведь, получи Семен такое право, то он первым же делом попытался бы меня тут же прирезать, а уж потом стал бы объясниться перед начальством. Я полагаю, что этого христопродавца поставили рядом со мной только с одной целью, чтобы он подгонял, подстегивал меня в работе, которая будет мне поручена.

   – Возможно, Василий, ты и прав в этом! Но почему он тогда поменял обойму с патронами в твоем пистолете?

   – Этого я пока не знаю, но я решил, этот свой пистолет как бы забыть в купе поезда. Ведь, наверняка, на нем сохранились отпечатки пальцев Семена?!

   – Ну, что ж посмотрим, каким образом события будут развиваться в самом Берлине! На как же, Вась, ты будешь без оружия?

   – До встречи с адмиралом оружие мне не нужно, а там посмотрим, как можно быстро решить этот вопрос.

   Поезд сильно замедлил скорость своего движения, пару минут он едва полз, а затем полностью остановился у вокзального перрона. Громко скрипнула открываемая дверь тамбура, а затем послышался громкий голос бортпроводника:

   – Уважаемые господа пассажиры! Наш поезд прибыл к перрону Силезского вокзала Берлина! Прошу подготовить багаж, сейчас придут носильщики и его заберут! Пассажиров без багажа прошу проходить к выходу.

   Как только нога Василия ступила на берлинский перрон, то к нему подскочили два офицера, оба были в чине армейских капитанов, но с каким-то внутренним столичным лоском. Несмотря на то, что Василий целый час в поезде потратил на то, чтобы свою личность и свою одежду привести в порядок, то сейчас на фоне этих капитанов он выглядел самым настоящим провинциалом. Один из капитанов вытянулся перед ним и скороговоркой протараторил:

   – Капитан Курт Шнейдер и капитан Ганс Вебер, по приказу нашего руководителя подразделения прибыли на Силезский вокзал для вашей встречи и сопровождения к месту встречи с нашим руководителем. Вы, господин майор, готовы за нами следовать, ничего не забыли в вагоне поезда?!

   Васька совсем уже собрался отрицательно покачать головой, как рядом с ним появился Семен, от которого несло утреннем перегаром шнапса, а в руках он бережно держал Васькин парабеллум 1908 года.

   – Ну, как же так, господин майор, вы так по-ребячески ведете себя! Такое отличное оружие не следует забывать в купе поезда! Вон, видите, и кобура на вашем поясном ремне пустой болтается!

   – Хорошо, Семен, можете вернуть мне мой пистолет, но заодно верните в него старую обойму. На данный момент я не нуждаюсь в отравленных патронах!

   На какой-то момент на перроне наступила тишина, бортпроводник от греха подальше тут же поспешил спрятаться в тамбуре своего вагона. Другие пассажиры поезда проходили сквозь группу офицеров, застывшей перед выходом из вагона только что прибывшего поезда, с явным удивлением на них поглядывая. Затем Семен сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда обойму патронов, затем он, молча, перезарядил обойму и, ловко вставив ее в рукоятку пистолет, сам пистолет рукояткой вперед протянул Василию.

   – Да, этот парень злопамятен, он когда-либо попытается нам отомстить за все то, что ты сейчас с ним проделал перед лицами таких серьезных свидетелей, как эти два абверовских офицера. Для твоей информации, один из них майор Ганс Вебер, а не капитан, и капитан Курт Шнейдер. Оба они являются ведущими сотрудниками Абвера 2, которому принадлежит полк Бранденбург, а также различные подразделениядиверсантови террористов. Абвер 2 заминаетсяихнепосредственнойзаброскойвсоветскиетылы.Он также много занимается организациейспециальных воинских формирований из числанемцев, постоянно проживающих за границей Рейха, а также изпредставителей национальныхменьшинств для подрыва национального и государственного устройства Советского Союза.В настоящее время руководителемАбвера 2 являетсягенерал-майор Лахузен.

  3

   На площади перед Силезским вокзалом их уже ожидал элегантный автомобиль "Опель-Капитан". Встречавшие офицеры усадили Василия на заднее сиденье, где к нему тотчас же присоединился майор Вебер. Капитан же Штейнер с большим удобством расположился на переднем, рядом с водителем сиденье. Он тут же приказал водителю, трогать с места. Машина сорвалась с места и на высокой скорости помчалась практически по полупустым столичным улицам и проспектам. Время в столице было раннее, всего лишь восемь часов тридцать минут утра, но жители столицы Третьего Рейха уже давно вышли на работу.

   Васька еще в поезде, слушая мысленные воспоминания Альфреда Нетцке о своей жизни в Берлине, захотел полюбоваться красотами и достопримечательностями этого великого города в истории человечества. Но скорость "Опель-Капитана" оказалась настолько высокой, что Василий мало чего увидел из окон этого автомобиля. Они за каких-то тридцать минут сумели пересечь практически весь город и добраться до непримечательного дома, стоящего на Ландвер-канале. Там в шестиэтажном особняке по набережной Тирпица 74-76 располагалась абверовская штаб-квартира. Это здание с обеих сторон было окружено еще двумя зданиями Министерства обороны и Генерального штаба Третьего Рейха.

   Васька даже не успел удивиться тому, какой короткой оказалась их поездка по Берлину, как их "Опель-Капитан" проехал подворотню, которая показалась ему настоящим тоннелем, выехал в громадный и асфальтированный внутренний двор. "Опель-Капитан" остановился перед одним из подъездов шестиэтажного здания.

   Комплекс зданий на набережной Тирпица мало чем походил на здания, в которых могли бы располагаться какие-либо военные учреждения, даже по Бендлерштрассе не всегда можно было наблюдать присутствия большого количества немецких высокопоставленных офицеров. Перед входами в здания комплекса не стояли военные посты или караулы, не проходили регулярные военные патрули. Правда, по внешней стороне этого комплекса один раз в час проходили три унтер-офицера, вооруженные штыками в ножнах, висевших на поясном ремне. Они внимательно осматривали окна первых этажей, заглядывали в подъезды зданий. Эти унтер-офицеры всегда шли только своим маршрутом, никуда не сворачивали в стороны и никогда никуда не торопились. Они и громко разговаривали между собой, но почему-то только на гражданские темы. Берлинцы дано к ним привыкли, называли по именам и всегда с ними здоровались.

   Войдя внутрь здания, Васька увидел, как вахмистр проверял удостоверения личностей офицеров, проходивших через его пост. По всей очевидности, вахмистр хорошо знал в лица многих людей, этих офицеров он пропускал их внутрь здания, даже не заглядывая в их офицерские книжки или какие-либо другие удостоверения личности. Иногда, он после прохода того или иного офицера, он быстренько хватался за телефонную трубку, о чем-то быстро переговаривал с собеседником, а затем телефонную трубку также быстро возвращал на рычаги. Сегодня у постового вахмистра было хорошее настроение, он был чем-то доволен, много улыбался, насвистывая популярный мотивчик.

   Но, заметив входящих в помещение вестибюля трех офицеров, вахмистр моментально прекратил свист, улыбка тотчас же покинула его лицо, он подтянулся. Перед собой Василий вдруг увидел совершенно нового вахмистра, можно было бы даже сказать, что сейчас передним стоит само выражение воинской дисциплины Вермахта. Краешки губ вахмистра шевельнулись, как бы подтверждая, что майор Вебер и капитан Штейнер ему знакомы, что он готов без проблем их пропустить в здание. Но при виде Василия вахмистр решительно протянул к нему руку, этим движением требуя от него предъявить офицерскую книжку. Получив эту книжку, он внимательно с ней ознакомился, а затем вопросительно посмотрел в глаза майору Ганс Веберу. Тот тут же ответил на этот незаданный вопрос:

   – Номер три в списке N 1 к Седому!

   Уже поднимаясь по тяжелой мраморной лестнице на последний этаж этого здания, Василий случайно услышал слова вахмистра, переговаривающего по телефону.

   – Тут какой-то майор Нетцке прошел к адмиралу. Он провинциал, тут впервые и, кажется, не наш!

   – Ну, что, Вася, кажется, с тобой начинают считаться! Канарис всегда немного не ладил с Рейнхардом Гейдрихом, ведь тот, чтобы как-то контролировать деятельность Абвера, повсюду расставил своих так называемых постовых вахмистров. Сейчас после этого звонка тобой займется РСХА с тем, чтобы досконально выяснить всю твою подноготную, с чем тебя едят, и узнать, почему с тобой хочет встретиться и поговорить сам адмирал! Жаль, только то, что у меня пока еще безупречная репутация?!

   – А то, чтобы?

   – Думаешь, что я бы тебя РСХА выдал?! Ну, Вася, ты уж очень плохого обо мне мнения! Я этих эсэсовцев и на дух воспринимаю. Ну, да, ладно, мы к этому разговору ещё вернемся немного позднее, а то вон по коридору, впереди, двери кабинета адмирала показались. Ты уж, Василий, постарайся собраться и подготовиться к этому разговору! Последнее время мне кажется, что наша судьба с тобой во многом от него будет зависеть! В тоже самое время хочу сказать, что нам будет лучше с Канарисом работать, чем с Гейдрихом!

   Адмирал Вильгельм Канарис оказался пожилым человеком, правда, ему еще не исполнилось и шестидесяти лет, но выглядел он старше. Он был невысокого роста и субтильного телосложения человеком. Черный морской мундир адмирала аккуратно сидел на его фигуре, этим цветом адмиральский мундир выделялся среди работников Абвера, которые в большинстве своем носили обычные мундиры армейских офицеров.

   Адмирал Вильгельм Канарис встретил Василия, как только тот перешагнул порог его кабинета. Он протянул ему свою правую руку для рукопожатия, а затем произнес:

   – Проходи, майор, и располагайся там, где тебе будет наиболее удобнее! Нам предстоит, может быть недолгий, но очень серьезный разговор! – С вежливым любопытством и глубоким интересом рассматривая майора Нетцке, произнес адмирал.

   Своим ростом адмирал Вильгельм Канарис оказался Василию по плечу, поэтому Васька сразу же почувствовал в этом некоторое неудобство. Он не раз слышал от отца и многих других людей о том, что очень многие люди не любят разговаривать с другими людьми, которые более высокого, чем они сами, роста! Канарис, словно услышал мысли этого высокого здоровяка в чине майора, он тут же сказал:

   – Только, майор, не подумайте о том, что мне неудобно с вами беседовать только из-за того, что я ниже вас ростом! То, что судьба и природа подарили мне, то всему этому я искренне доволен. Неважно, какой у тебя рост, важно то, что у тебя в голове, и как ты можешь тем, что у тебя в голове, распорядиться!

   Когда они устроились за чайным столиком, то в кабинете без дополнительных напоминаний появилась секретарь адмирала. Это была фрау средних лет, в недавнем прошлом она была настоящей немецкой красавицей. Фрау секретарь, молча, начала сервировать чайный столик, расставляя стаканы с чаем, ложечки для размешивания, молоко в молочницах, различное печенье в вазочках. Вскоре она покинула помещение кабинета. Все это время адмирал Вильгельм Канарис спокойно сидел за столом, покуривая сигарету, с прищуром поглядывая на Василия. Как только за секретарем закрылась дверь кабинета, адмирал вполголоса произнес:

   – Ну, вот, теперь нас никто не побеспокоит! – Он откинулся на спинку своего кресла и продолжил развивать свою мысль. – Я уже давно, майор Нетцке, слежу за вашей карьерой и почему он обратил на меня внимание?

   – Это интересно, а как он это делает? – Тут же слова адмирала мысленно прокомментировал Альфред Нетцке. – Меня не хотели брать в Абвер, а мне так не хотелось служебную лямку тянуть в пехоте! Там долгая выслуга лет, тянешь, тянешь эту солдатскую лямку, а ты все по-прежнему лейтенант или обер-лейтенант с небольшой офицерской зарплатой. А во время военных действий наибольшая убыль офицерами, убитыми и ранеными, именно в пехоте. Три – четыре месяца на фронте и дай тебе боже оказаться в госпитале, а не на погосте! Вот и пришлось моим родителям приложить максимум усилий для того, чтобы меня тогда еще юнца сразу же после окончания офицерской школы засунуть в Абвер.

   – У нас прежде не было возможности встретиться и познакомиться, но сейчас я решил не отказываться от такой возможности. Поэтому я и пригласил вас приехать в Берлин, чтобы мы могли бы наедине переговорить по одному небольшому вопросу. Понимаете, в настоящий момент у Абвера несколько меняются цели и задачи, если раньше мы занимались общим сбором разведывательной информации о Красной Армии. Теперь же мы будем отвечать за действие наших диверсионных групп в ближайшем тылу противника, на пятьдесят – триста километров глубиной. Основной нашей задачей, по-прежнему, остается сбор военной информации о нашем противнике, организация диверсий на транспорте и на промышленных предприятиях в стратегическом тылу Советского Союза. Майор, сейчас я разговариваю с вами совершенно открыто, так как хорошо понимаю, что этот разговор останется между вами, что далее он никуда не пойдет.

   – Хитрый лис, этот Седой! Притворяется, что тебе, Васька, он полностью доверяет! Но это совершенно не так, адмирал Канарис никогда и никому ни в чем не доверяет! Просто тебе, Василий, он хочет поручить какую-то очень важную работу. Сейчас он старается заставить тебя поверить в то, что ты единственный и именно тот офицер, которому он полностью доверяет! Но надо откровенно признать, что именно эти офицеры ему во многом помогли создать такую эффективную разведывательную организацию, как Абвер!

   – Слушай, Альфред, помолчи, дай мне внимательно слушать то, что говорит адмирал! Я должен, понимаешь, обязан понять, о чем он говорит, что он хочет мне предложить! А ты мешаешь мне адмирала слушать, отвлекаешь от разговора!

   – На многих совещания, на которых присутствовал сам Фюрер, высший генералитет Вермахта я не раз поднимал вопрос о непредсказуемости русского характера. Говорил о том, что наше нападение на СССР может привести ко многим вещам и явлением, о которых мы ранее не думали и не принимали во внимание, планируя войну с Советским Союзом. Но и тогда генералы меня не слышали, как не слышат они меня и сейчас! Наши генералы неожиданно для себя вдруг оказались под сильным впечатлением от слишком быстрого продвижения на фронтах дивизий Вермахта, захватом такого огромного количества военнопленных, поэтому сейчас они находятся в нирване, попросту ничего вокруг не замечают! Но уже появились на захваченных территориях первые партизанские отряды, которые сейчас можно по пальцам пересчитать, но ведь партизанская борьба освободила Россию от Наполеона в 1812 году. Если говорить честно, и открыто, то мы уже проиграли войну с русскими, так как наши стратегические резервы полостью мобилизованы и используются, русские же еще не прикасались к своим стратегическим запасам, они только-только начали всеобщую мобилизацию. Одним словом, война будет долгой и тяжелой для обеих сторон. Хотя в душе я являюсь противником этой войны, но, как честный немец, до конца буду исполнять свой долг перед Фюрером и немецким народом!

   Васька сидел, не шевелясь, ему так хотелось промочить горло чаем, но адмирал Канарис ни разу не протянул руки к своему стакану с чаем, поэтому Василий решил этого тоже пока не делать. Ему в чем-то был симпатичен этот маленький человек в черном адмиральском мундире и с пронзительно умными глазами. Тот закурил сигарету, немного помолчал, а затем продолжил свою речь:

   – Вот я и решил, – снова заговорил Вильгельм Канарис, – пригласить вас, майор, к себе для того, чтобы предложить, стать моим личным куратором в Абвере по организации контрпартизанской борьбы новыми методами, которые вы должны разработать и нам предложить.