Текст книги "Рождественская шутка"

Автор книги: Вадим Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Р О Ж Д Е С Т В Е Н С К А Я Ш У Т К А.

– Ты не думаешь, что это маловато за груз такой стоимости.

– Не умничай, Тимми, тебе платят за тоннаж и за кубатуру, а груз застрахован

и не твоего ума дело сколько он стоит.

Тимми, а вернее Тимоти Ойстерхаузер, капитан-владелец лихтеровоза "Луженая глотка" (он же единственный член экипажа) и сам не понял, с чего это он начал возникать. Все эти проклятые рождественско-новогодние праздники. Долгожданные две недели каникул вместо заслуженной праздности обернулись тяжким трудом на ниве винопийства в компании Салли и Дика. Ладно, коллега Тимми, Салливан Доннелл, в его устах даже мерзкое слово "пьянка" звучало, как особо изысканный поэтический синоним слова "трапеза", но кой черт выдернул из заоблачных высей вице-президентского офиса их общего друга детства Ричарда Дигерна. Сейчас, на третий день после окончания этого безобразия, Тимми с облегчением почувствовал, что пароход "Здоровье", который уже две недели, дымя трубами сигар, по реке Виски неуклонно шел курсом на Вальгаллу, наконец-то бросил якорь у пристани провинциального городка Трезвость. Похмелье окончательно покинуло его, а остаточные явления, вроде этого инцидента с диспетчером, подкинувшим ему работу, носили не физический, а психологический характер.

"Все нам шутки шутить, да виски пить". Ворча и переругиваясь сам с собой,

Тимми не спеша шел по чуть присыпанным снегом плитам стояночного сектора космопорта Хиллари к своей "Луженой глотке", помахивая дискетой с документами на груз и полетным заданием.

Поднявшись в рубку, он вогнал дискету в бортовой компьютер, присоединенный, на время стоянки, к внутренней сети космопорта. Теперь полчаса на формальности, потом выход на орбиту, часика три на загрузку болтающегося там грузового модуля, ну, а потом можно будет с полной уверенностью сказать, что рождественские каникулы кончились.

Пока диспетчер полетов готовил для него взлетный коридор, он лениво освобождал карманы от накопившегося за две недели безделья пластиково-бумажного мусора, в основном это были визитки и дисконтные карты всевозможных питейных заведений и огромное количество визитных карточек молодых (и не слишком) женщин, с которыми он за эти дни свел знакомство. Большая их часть вызывала стыдливо-брезгливые воспоминания, меньшая – напротив – весьма приятные (иногда даже незабываемые). Две карточки не вызвали у Тимми никаких воспоминаний вообще. Немного тревожила изображенная на одной из них Труда Улвьбак, девушка с лицом древнеримского легионера (в шлеме), которая, к тому же, судя по данным на карточке была патрульным капралом городской полиции. Вот и думай, как это ты в состоянии беспамятства умудрился завести эдакое знакомство. Встретить определенного патрульного полицейского, пусть даже в большом городе, не так уж невероятно, а чтобы знать, как вести себя с девушкой при второй встрече, нехудо бы помнить, что было во время первой.

Недолго погрустив над превратностями выхода из продолжительного запоя, Тимми твердой рукой определил почти все содержимое своих карманов в корабельный конвертор. Осталось лишь меньше полудюжины пластиковых прямоугольничков и солидного вида документ на гербовой бумаге, который капитан даже, аккуратно сложив, переместил в бумажник: "Рождественский подарок, только Дик умеет дарить такие необычные, дорогие и совершенно бесполезные штуки."

* * *

Теперь, когда грузовой модуль был пристыкован и бортовой компьютер «Луженой глотки» имел полные данные о распределении масс, можно было рассчитывать разгонную траекторию. С точки зрения новичка самым экономичным был курс перпендикулярный плоскости эклиптики. Безграничное, свободное от космических тел пространство, простая, как таблица умножения траектория, короткий экономичный разгон и вожделенный для астрогрузовика переход в сверхсвет, – все это выглядело весьма логично и заманчиво и почти все начинающие попадали впросак, поверив кажущейся простоте такого решения. Тимми был из тех немногих, кто никогда так не делал. Когда он начинал карьеру помощником на «Черной розе» у Мамаши Лилит, она заботливо посвятила его во все секреты космических грузоперевозок, о которых знала сама. От нее он и усвоил, что подразделения Пограничной стражи, отлавливающие в околосистемном пространстве контрабандистов и нелегалов, никогда без специальной «наводки» (это когда конкуренты любезно сообщают им о твоих не согласующихся с законом планах) не патрулируют периметр плоскости эклиптики. Добираться туда на их субсветовых патрульных кораблях дело муторное и не дешевое (а их умеренное финансирование не вырабатывает привычку швыряться деньгами), а добравшись до места вы обнаруживаете, что космический мусор и естественные объекты так загаживают экран вашего радара, что если вы не знаете кого и откуда вы ждете, то вам тут и делать-то особенно нечего. Так что рассчитав несколько более сложную и длинную траекторию разгона через систему, вы будете гарантированны от того, что какой-нибудь ретивый блюститель закона прервет ваш разгон, перелопатит содержимое бортового компьютера, перевернет жилой модуль вверх дном, вскроет пломбы грузового модуля (его не касается, что их целостность оговорена в вашем договоре с заказчиком отдельной суммой, в которой нулей куда больше, чем других цифр), возьмет у вас скромную сумму денег за то, что одна из световых панелей в рубке мигает или дверца шкафчика с аварийным скафандром на 30 мм уже, чем положено в этой системе, а затем, продержав 2-3 часа в дрейфе, милостиво отпустит, предоставив разгоняться заново, с соответствующей потерей топлива и нарушением, согласованного с клиентом графика полета.

* * *

Когда вы разгоняетесь через планетарную систему, вам обеспечена тяжеленная вахта продолжительностью часов пять (а то и все десять, это смотря в какую систему вас занесло). Не то чтобы человек мог выдерживать сложную, сшитую, как лоскутное одеяло, из кусков парабол, эллипсов и гипербол траекторию лучше, чем навигационный компьютер, но только он может адекватно отреагировать на неизбежно поступающие новые вводные, которые при расчете курса компьютер учитывать не мог.

В начале четвертого часа разгона, на границе первого внутрисистемного астероидного пояса, электронный навигатор в очередной раз начал паниковать. Тимми было подумал, что это очередная рутина, связанная с незапланированным появлением космического тела с траекторией теоретически опасной для разгоняющейся «Луженой глотки», но, увидев, в чем отличие, витиевато выругался. Не предусмотренное на маршруте разгона космическое тело передавало стандартный сигнал бедствия, а дальнее сканирование показало картинку объекта искусственной овоидной формы. Спасательная капсула. Чертова штуковина из-за которой он должен прервать разгон, сжечь прискорбное количество горючего на торможении не говоря уж о том, сколько его потребуется для нового разгона, траекторию которого еще предстоит рассчитать после того, как спасенный будет сдан властям и спасителю выплатят жалкую сумму премиальных, которая не покроет и десятой части финансовых потерь, проистекающих из затрат топлива и потерь времени. Тимми был уверен, что четверо из каждых пяти знакомых ему дальнобойщиков сделали бы вид, что их курс пролегал на один-другой миллион километров дальше от этого места, но также твердо он знал, что не является ни одним из этих четверых, потому, что в отличие от них, он сам когда-то поболтался в такой штуке по космосу.

«Луженая глотка» стала тормозить по широкой дуге, тратя больше половины вырабатываемой энергии на гравикомпенсацию, не позволяющую перегрузке превратить ее капитана в мешок фарша и костной муки.

Погрузка нежданной находки в багажный трюм жилого модуля еще не завершилась, когда радары сообщили о приближении какого-то корабля. Надежда на то, что это полицейский скутер угасла, когда бортовой навигатор показал первое приближение расчета траектории незнакомца. Полицейский не стал бы маневрировать на такой скорости в поясе астероидов чтобы задать Тимми стандартный вопрос: «У вас все в порядке, сэр?». Благодаря Бога за то, что не успел распорядиться о снижении мощности реакторов, Тимми стартовал, перебросив на ускорение почти всю энергию с гравикомпенсаторов. Налившимися свинцом руками он, тем не менее, уверенно управлял разгоняющимся грузовиком, от компьютера сейчас толку не было никакого. Даже если бы он успел рассчитать курс, то этот курс легко бы вычислил аналогичный компьютер преследователя. Тимми был чертовски хорошим пилотом, по праву этим гордился и то, что он вытворял на тяжело груженом звездолете в астероидном поясе, было достойно симфонии, но преимущество преследователя в маневренности и первоначальной скорости было слишком велико, да и управлял им явно не новичок. Расстояние неумолимо сокращалось, однако, Тимми был далек от паники. Если ему удастся хотя бы немного сократить темп, с которым преследователь его настигал, возможно, получится выскочить из астероидного пояса и дать сигнал бедствия. Преследователь явно не коп и не может знать как далеко находятся копы, а потому вряд ли станет связываться с ним, Тимми, в чистом пространстве.

От этих успокаивающих мыслей его отвлек истерический визг первого защитного контура (защита от крупнодисперсной космической пыли). Засранец начал стрелять! На поражение! В такой круговерти невозможно вести предупредительную стрельбу.

«Я-то думал, что он хочет меня ограбить, а сукин сын хочет зажарить мою печенку!» Когда Старуха с косой заглянула прямо в иллюминатор «Луженой глотки», решение пришло мгновенно. Очередной грациозный, как пируэт ледового танцора с утюгами вместо коньков, вираж на короткие секунды спрятал его за плавно кувыркающимся в пространстве километровым куском скалы. Ничего хитрого, по тому, как он заходил в такие виражи, преследующий его говнюк уже не раз точно рассчитывал невидимую ему часть траектории Тимми. Не ошибся он и в этот раз. Обогнув скалу он вырулил как раз туда, где секундами ранее, Тимми отстрелил свой грузовой модуль.

Мельком глянув, как коротко вспыхнул высвободившийся из обломков воздух, капитан «Луженой глотки» принялся отчаянно тормозить. Противная нервная дрожь распространялась от желудка по всему телу, к конечностям, через пару минут он не сможет удержать в трясущихся руках даже стакан с пивом. Успев сбросить скорость до безопасной, и передав управление автонавигатору, Тимми обмяк в кресле и невидяще уставился в потолок.

* * *

Конечно, компьютер был не виноват. Передавая ему управление, стремительно слабеющий после перенесенного адреналинового шока Тимми, никаких дополнительных распоряжений не сделал. Лишь стандартная прокладка курса. Курс и был проложен, с учетом полученных кораблем повреждений (не столько в результате стрельбы пирата, хотя и это имело место, сколько вследствие разухабистых пилотажных фигур, исполненных «Луженой глоткой» во время погони), плотности астероидного пояса, почти нулевой скорости на момент передачи управления автонавигатору и в соответствии со всеми рекомендациями и инструкциями, составленными для столь плачевных случаев. Граница астероидного пояса, которой во время погони Тимми собирался достичь за полчаса, согласно параметров проложенного компьютером курса, теперь находилась от него почти в трех днях пути. Первым порывом капитана было заблокировать в тупой железяке все ограничения и пересчитать траекторию и скорость, но успокоившись он рассудил, что находится не в лучшей форме, «Луженая глотка», судя по всему, чувствует себя и того хуже, а груз, превратившийся в маленькое облачко космического мусора, остался далеко за кормой. Так что он никуда не торопился.

Тимми заставил себя перекусить, затем поплелся в душевую кабину и стоя под бодрящими тугими струями прохладной воды, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. «Вот идиот! Капсула!» – во время всей этой катавасии, которая, видимо, из-за капсулы и возникла, он совершенно о ней забыл. На ходу натягивая одежду на мокрое тело, Тимми помчался в багажный трюм. С момента загрузки капсулы на борт «Луженой глотки» прошло не так мало времени и если его невольный пассажир до сих пор не появился, значит он просто не в состоянии это сделать сам и нуждается в помощи. В подавляющем большинстве спаскапсул была лишь примитивная автоаптечка, не рассчитанная на помощь при тяжелых повреждениях. Обычно человека в капсуле либо находят быстро, либо не находят никогда, поэтому их оснащают не дорогущими медикомпами, а дешевыми автоаптечками, в которых, между прочим, есть и доза мягкодействующего яда для эвтаназии.

Тимми остановился перед серебристым овоидом. Теперь он определил, что этот аппарат – из дорогих. Впрочем, внешнее управление всегда было стандартным. Он открыл герметичную крышку панели внешнего управления и дал команду на вскрытие, но вместо ожидаемого шума заработавших сервомоторов, на мониторе панели появилась надпись: «Исполнение команды отсрочено на девять часов. Идет сеанс послеоперационной терапии». Тимми был поражен, в капсуле был не просто медикомп, а модель позволяющая проводить послеоперационную регенерацию. Такая терапия даже в клиническом стационаре была по карману далеко не всем, а уж оснастить подобными наворотами медикомп своей спаскапсулы мог только неприлично богатый человек. Груз ответственности за здоровье спасенного свалился с души капитана. Автоматика капсулы явно обладала возможностями большими, чем у бортовой медсистемы «Луженой глотки». Сейчас можно было спокойно отправляться отдыхать, ожидая, когда из капсулы появится желчный старикан стоимостью не менее миллиарда монет, вдвое более капризный и злобный против обычного из-за перенесенных потрясений.

«Может быть медикомп ампутировал ему язык и он не сможет брюзжать, а может его парализовало и он будет только лупать глазами и сосать через трубочку питательную синтетическую кашку», – не успев додумать эту перспективную мысль до конца, Тимми заснул беспокойным сном переутомленного человека.

* * *

– Доброе утро. Спасибо вам большущее, что вы меня спасли. Так страшно было, просто жуть! Но теперь все будет замечательно. Ой, а меня Лоттой зовут. Я помню, как на нас напали, а как в капсулу попала не помню совсем.

«И не мудрено», – подумалось капитану. Перед тем, как попасть в капсулу девчонка явно была тяжело ранена, ее ноги заканчивались аккуратными культяшками, медикомп ампутировал ей ступни.

А папа как обрадуется. Он у меня знаете какой? Ой, он сейчас наверное испереживался весь. Давайте свяжемся с ним, я сетевой позывной наизусть помню.

Не получится, мисс э-э Лотта. Мы в поясе астероидов.

Девушка болтала без умолку с тех пор, как минут двадцать назад медикомп позволил Тимми извлечь из капсулы своего пациента и вместо брюзгливой физиономии пожилого миллиардера появилось симпатичное веселое личико совсем молоденькой, не больше девятнадцати, девушки. Судя по всему говорливость не была следствием перенесенного стресса, а просто являлась неотъемлемой частью натуры беззаботного создания. «Да и чего ей печалиться. Скоро она попадет домой, а там, с деньгами ее папаши, она максимум через полгода будет бегать на новеньких клонированных ножках и даже шрамов не останется. Кстати, а кто же у нас папа?» Благородство благородством, но стоило подумать и о призовых деньгах за спасение. Тимми не нужно было быть пророком, чтобы предсказать себе тяжелые времена. Он потерял груз клиента. Плевать, что его стоимость будет возмещена клиенту страховой компанией, а действия капитана «Луженой глотки» были не только абсолютно законны, но и высокоморальны. Он нарушил закон бизнеса и теперь ему не стоит надеяться на хорошие заказы. Ему будут предлагать мелкотоннажные внутрисистемные грузоперевозки, заранее зная, что для судна такого класса, как его, это чистый убыток. К тому же «Луженая глотка» получила повреждения и этим ему предстояло заняться вплотную, как только он устроит свою нежданную пассажирку. Если повреждения окажутся серьезными, не стоит надеяться, что страховая премия по его дешевому полису покроет все расходы на ремонт. А фиксированные призовые выплаты за спасение от федеральных властей могли вызвать лишь смех, правда, в его случае, сквозь слезы. Так что богатому папе стоило тактично намекнуть, что любимая дочь, которую благородный господин Ойстерхаузер, рискуя жизнью, вернул в объятия убитого горем отца, стоит, безусловно, дороже любой, сколь бы то ни было огромной кучи монет и благородство вышеупомянутого господина не худо бы подкрепить сопоставимой с оным качеством суммой. К несчастью Тимми была известна масса примеров патологической прижимистости очень богатых людей. Лилит про таких говорила: «Они принимают деньги по курсу тысяча к одному, а отдают по курсу один к тысяче». Поэтому личность отца Лотты интересовала Тимми. Люди такого уровня достатка, как правило довольно известны и ему хотелось иметь представление, с кем придется иметь денежные дела, когда счастливая семья воссоединится.

Вам удобно будет передвигаться в невесомости, мисс э-э. . .

Тянуть за язык милую болтушку не пришлось:

Джинджерс. Да, капитан, я умею, я в детстве…

Но дальше Тимми уже не слушал, так как требуемую информацию получил: «Джинджерс. И почему я не удивлен. Разве мог владельцем яхты, на которой стоят такие спаскапсулы, быть хозяин пары скромных орбитальных верфей, производящих линкоры и дальнегалактические круизные лайнеры класса «люкс», или собственник жалкой планетарной сети супермаркетов? Нет, сэр. А вот владелец трех необитаемых рудных систем, на которых вахтовым методом круглосуточно, в промышленных количествах добывают три четверти таблицы Менделеева, Якоб Джинджерс, мог.»

* * *

Когда в последнюю ночь, перед выходом из пояса астероидов, Тимми засыпал в своей каюте, он поймал себя на мысли, что попал в ситуацию, о которой в отроческом возрасте не раз мечтал (как и почти любой нормальный отрок). Он капитан космического корабля, единственный пассажир на его борту это очаровательная молодая девушка, которую он спас (неизвестно от чего, но явно от чего-то такого, по сравнению с чем ампутация обеих ног, тем более, что это дело поправимое, представляется столь же серьезной проблемой, что и удаление молочного зуба в шестилетнем возрасте), к тому же она ранена и по законам жанра подростковых мечтаний, нуждается в удвоенной заботе и опеке, он, несомненно, герой в ее глазах, да и по его собственному, скромному разумению, его действия после обнаружения спасательной капсулы были вполне героическими и благородными. И вот, об этом трехдневном эпизоде, который лет пятнадцать назад был венцом его мальчишеских фантазий, ему, в сущности нечего будет вспомнить.

Да, он капитан и владелец космического корабля, который, в случае недостаточной щедрости папаши Джинджерса, он, вероятнее всего вынужден будет продать, не ремонтируя, то есть за полцены. Юная Лотта смотрела на него широко открытыми восхищенными глазами, но в этом взгляде не было и капли сексуального начала. С ее точки зрения, он был довольно пожилым тридцатилетним мужчиной, почти таким же пожилым и крутым, как ее обожаемый папа. Когда позволял бизнес, Тимми вел весьма беспутную жизнь, подружек у него было множество, были среди них и дочери богатых (хоть и не настолько богатых) родителей. Именно они всегда служили для него эталоном сексуальной раскованности, именно это качество он всегда ценил в знакомых женщинах, как высочайшую добродетель. Сейчас, девятнадцатилетняя девчонка, ведя себя просто и естественно, без нарочитых слов и жестов заставила его уважать свое девичье целомудрие (раньше он это словосочетание встречал только в анекдотах про монахинь). Он был удивлен сам собой, но отсутствие у Лотты желания в таких подходящих, как казалось ему, условиях забраться к нему в постель вызывало у него не разочарование (хотя девушка была хороша), а уважение. Заботу о юной прелестнице он мог проявлять, только в ежеутренних вопросах «Как вы себя чувствуете» и приглашениях к столу, все остальное делал медикомп спаскапсулы. Эта электронная зверюга оказалась настолько мощной, что уже начала выращивание культуры соматических клеток Лотты для последующего клонирования отнятых конечностей. На следующий день после появления Лотты на борту «Луженой глотки» Тимми, из чистого озорства, предложил медикомпу обследовать себя, но когда машина потребовала подключения принтера и семь листов бумаги для распечатки диагноза, он трусливо стер результаты обследования и больше к могущественному аппарату не приближался. Героизм же его сомнению не подлежал, но хотя девушка относилась к его героизму очень серьезно, он с легкой горечью вынужден был констатировать, что блестящие героические поступки тускнеют куда более быстро, чем блестящие золотые монеты.

* * *

В отличие от Тимоти Ральфа Ойстерхаузера, который слегка грустил о том, что скоро забудет просишествия последних трех дней, Якоб Улоф Джинджерс небезосновательно боялся, что он их забыть никогда не сможет.

Лет пять назад хилларианский министр, случайно, во время рабочей встречи, увидевший, как общаются отец и дочь Джинджерсы, выйдя в отставку написал статью о том, что известной добывающей империей руководит двойник ее номинального владельца. Весьма богатого воображения опытного политика не хватило, чтобы представить себе, как в одном теле уживаются нежный, заботливый и иногда теряющийся перед своей растущей дочерью отец и жесткий, иной раз на грани жестокости, бизнесмен высшей лиги бизнеса «с нулями вместо зрачков». Вскоре газета, напечатавшая злосчастную статью, сменила владельца, а вместе с ним название, главного редактора и всех ответственных работников, имевших отношение к ее опубликованию. Кто-то, очень огорченный их профессиональной деятельностью, позаботился, чтобы никто из уволенных не нашел работы по специальности в пределах системы. А автор статьи еще и заплатил деньги мистеру Джинджерсу по решению суда. Принципы свободы слова, казалось бы, гарантировали автору возможность публиковать статьи подобного содержания, но адвокатам истца удалось найти в тексте упоминание о том, что мистеру Джинджерсу принадлежат три планетные системы и доказать суду, что это преувеличение нанесло как моральный, так и материальный ущерб их клиенту.

История была давняя, но для суда это ничего не меняло. За дюжину лет до всей этой катавасии со статьей огромное количество кораблей (в основном, вооруженные грузовики), принадлежавших, как корпорации «Джинджерс», так и частным охотникам за наградами, очень активно исследовали космос на границе исследованной зоны в поисках пиратских баз и кораблей вообще, и экипажа, повинного в гибели жены Якоба и матери Лотты – Барбары, в частности. Мистер Джинджерс финансировал эту сборную экспедицию весьма щедро, а на вооружении пиратов почти всегда стояли такие же вооруженные самостоятельно грузовые корабли (власть имущие во всем исследованном космосе были удивительно солидарны в запрете на продажу в частные руки не демонтированных военных кораблей, даже после списания их в утиль), так что энтузиазма у ее участников было хоть отбавляй. Военный флот крупного федерального государства, вроде Англо-Саксонии, мог бы справиться с подобной зачисткой самостоятельно, лишь при условии почти полного оголения, охраняемых им систем, межгосударственная военная операция потребовала бы многолетних переговоров с неизбежной публикацией согласованных графиков передвижения боевых соединений, поэтому частные суда с лицензией торговцев и с зарегистрированным оружием самообороны, объединенные бездонным кошельком Джинджерса, справились с задачей куда эффективнее. Тогда «джентльменам удачи» был нанесен страшный удар. Восемь планетарных баз были превращены в кратеры, две орбитальные станции и 23 корабля стали космической пылью. Нашли и Тот самый корабль, «Соловей», его экипаж из четырех человек прожил после пленения целую неделю, и каждую секунду этой последней недели они молили о смерти. Джинджерсу удалось найти человека, для которого болезненное умерщвление ближних было хобби, в котором он достиг немалых высот.

Но первым делом та экспедиция открыла планетную систему, в которой, с огромной выгодой для владельца, могла бы работать добывающая промышленность, при условии, что владелец построит на девственных планетах и их орбитах всю необходимую инфраструктуру и организует регулярное транспортное сообщение. Все это Якоб Джинджерс сделал, но владельцем себя считать отказался. Звезду он назвал Мамин подарок, а три планеты – первым именем дочери и двумя именами покойной жены – Барбара и Дженнифер, после чего подал в Торговую палату документы, закрепляющие право собственности на эти объекты за его дочерью. Так двухлетняя крошка Лотта стала компаньоном своего папы.

Стала забываться та давняя история. Выжившие 17 лет назад пираты, большинстве своем отошли от дел и сейчас мирно спивались в глухих норах, о которых они заранее позаботились (те, кто не позаботился, истлели в безымянных могилах или космической пылью кружили вокруг поименованных звезд), а молодое, зубастое, поколение вышло на торговые трассы, не зная о тех событиях, или, считая их фольклорным преувеличением какой-то неприятной истории, коими карьера «джентльмена удачи» всегда может обернуться.

Начал забывать об этом и Якоб. И вот, уже четвертые сутки, с тех пор, как в расчетное время яхта Лотты не вышла из пояса астероидов, он торчит на своем внутрисистемном катере в завесе из полицейских скутеров и его кораблей. Сначала он горько жаловался, потом грозно и грязно ругался, а два дня назад замолчал, и растерянный стюард сегодня утром шепнул капитану катера: «Он просто поедом себя есть, скоро от него останется только улыбка Чеширского кота». «Скорее оскал Чеширского волка», – подумал капитан, помнивший дикую охоту на пиратов, но лишь молча кивнул стюарду, чтобы не испугать, и без того растерянного молодого человека.

Неожиданно их босс ожил. По открытой связи он обратился к командиру полицейской операции:

– Майор Себонси, напомните мне, когда ваши люди прогнозируют выход корабля, – после едва заметной паузы, он добавил, – или обломков.

– Выход обломков уже не ожидается. Если бы ваша яхта…

– Яхта Лотты.

– Простите, яхта вашей дочери. Если бы она начала разгон до вхождения в пояс астероидов, а потом разрушилась, мы бы уже зарегистрировали выход обломков.

– Это я помню, – ворчливо прервал ответ на собственный вопрос Джинджерс.

– Если разгон начинался заново внутри пояса, то, по приблизительным оценкам выход корабля займет от одних до восьми суток. Это зависит от многих факторов, и нам удалось обсчитать 88 базовых вариантов, – добавил он с гордостью.

– Могли бы досчитать и до ста, – продолжал ворчать Джинджерс.

– Извините, но когда мы собирались продолжить, вы связались с нами и предложили начать действовать поскорее.

Он отлично помнил, что начал тогда свое «предложение» со слов: «оторвите свои гребаные задницы от сраных стульев и давайте что-то делать», а в качестве дополнительной мотивации посулил майору многочисленные неприятности в службе и личной жизни, так что не стоило обижаться на копа за то, что он, в отместку, всего лишь опускает в обращениях к нему «сэр» и «мистер Джинджерс». «Ты гордый, сынок. И это неплохо. Но пусть твоя гордость, пусть все остальные твои качества, пусть Небеса и Преисподняя помогут вернуть мою девочку живой, и я уж постараюсь извиниться перед тобой так, чтобы ты меня простил».

* * *

– Лотта, – сказал капитан, в очередной раз просмотрев данные астронавигатора, – знаешь, минут через двадцать мы выйдем в открытое пространство, и все закончится.

– Ох, и не подумала бы, – на обзорном экране, по-прежнему, мельтешили черные валуны астероидов, между которыми уже довольно быстро лавировала «Луженая глотка», – Так уже можно включать автооповещение ? – изящный пальчик потянулся к соответствующей кнопке на пульте. Девушке очень нравилось сидеть в кресле второго пилота и демонстрировать старому космическому волку свои познания в кораблевождении (естественно, в виде чистой теории), а Тимми этому не противился, потому что, пока она сидела в кресле, он мог, с чистой совестью, пользоваться благами искусственной гравитации.

– Не стоит, – поспешно пресек ее порыв Тимми, – видишь ли, после этих космических гонок, наш блок связи в каталоге повреждений прямо-таки сияет красным цветом, это значит, что с ним что-то не так, настолько не так, что повреждения не могут быть исправлены ни автоматикой корабля, ни его экипажем.

– Но ты же говорил, – они и не заметили, когда перешли на «ты», – что он может работать.

– Вопрос в том, сколько он проработает, когда мы будем уверены, что наши сигналы дойдут, и он нам действительно понадобится.

Получасом позже он узнал ответ на этот вопрос. Выйдя в открытое пространство и увидев, что экран радара от края до края усыпан отметками кораблей, он справедливо решил, что ребята из их экипажей порядком изнервничались, поэтому решил первое сообщение начать с самого главного, а стандартную передачу регистрационных данных «Луженой глотки» оставить на потом.

– У меня на борту находится Лотта Джинджерс…

Красный огонек напротив символа блока связи неожиданно погас и корабль Тимми превратился в глухонемого калеку.

* * *

– Наглый сукин сын.

– Знаю я эти бандитские штучки.

– Отстрелить ему двигательный отсек.

Многоголосый гвалт перекрывал мощный командирский передатчик майора Себонси. Глухим голосом отчаявшегося человека он повторял:

– Сообщите ваши требования, мы готовы к сотрудничеству, сообщите…

Потрепанный грузовик безмолвно пер прямо на корабли завесы. Он сказал: «У меня на борту Лотта Джинджерс». Живая или нет. Собирается ублюдок получить выкуп и отпустить Лотту или он хочет все, как те выродки с «Соловья». И что, черт бы побрал Себонси, собирается делать вся эта полицейская армада. Якоб прислушался к эфиру: тот же гвалт и то же заклинание майора:

– …сотрудничеству, сообщите ваши…

От внезапно пришедшей мысли его прошибло холодным потом, а внутренности, казалось завязались в узел. А если это чертов маньяк, которому не нужны деньги, а нужно только… только… Кто-то затягивал узел у него в животе все туже, голова кружилась.

– …ваши требования, мы…

Он же в ступоре ! Мальчишка майор растерялся и уже не руководит операцией и мысленно пишет рапорт о ее провале. Якоб Джинджерс не собирался больше ни смотреть, ни слушать, ни ждать:

– Капитан, пристыкуйтесь к ублюдку, сближайтесь так быстро, как это возможно. Стюард, – он бросил юноше маленький электронный ключ, – вставь в паз под пультом противопожарной системы возле каюты капитана, откроешь сейф, достанешь три пульпера.