Текст книги "Генетический шторм"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 3
Первые внешние контакты, новые люди, новые сведения. Но реалии все еще непонятны

Я их ждал возле машины, к мосту подъехал на джипе, и не потому, что так солидно – просто непонятны последствия, так что пусть колеса рядом постоят.

Это были армяне – очень плохой случай.

А какой бы ты предпочел? Нет пригодных вариантов в обзоре, сейчас все в ярости, так что будем работать. Заметив меня, пришельцы притормозили, у двустороннего схода вообще встали колом и уже там шумно, но для меня непонятно, посоветовались. Варианта у них было два: свернуть влево, по набережной к морю, типа меня тут и нет, или направо, спуститься ко мне. С горки волк всегда маленьким кажется, и они пошли направо.

Волк оказался больше и страшней, чем им казалось сверху.

А вы что думали? Гарик такой. Я когда под танк прыгаю, от танков болты летят.

К этнографам точно себя не отношу, хотя некоторые народы отличаю и что-то в кавказском облике понимаю. Эти, пожалуй, полукровки, потому и выжили. Один постарше будет, он в главарях, лет под пятьдесят, двое молодых, «задвадцатники». Руки пришельцев были заняты нужным и полезным: у старшего – телескопическая дубинка, у младших – бейсбольные биты.

Прикидываете перспективы? Вот ведь что «генка» сделала, сразу покровы содрала и рамки опрокинула. Твори, что хочу, так им думается. Закон как бы умер, враги ведь вроде ясны… И я, при всех раскладах, есть для них явный враг, да и добыча заодно. Или ошибаюсь, и все не так кисло? Ладно, попробуем базарить, без этого все равно не обойдется, точнее, почти никогда не обходится.

– Русский? – издалека крикнул старший.

Эх, жизнь ты тяжкая, не будет, чую, у нас долгих разговоров.

– А ты негр? – крикнул я в ответ и, пользуясь тем временем, которое им понадобилось на возмущенный глубокий вздох, продолжил: – Сразу рубиться начнем или таки поговорим минуту? Давай без заводных ключей, раз такие готовые попались, умереть успеете.

Мне показалось, что старший задумался, что-то его зацепило.

А вот молодежь тупо рвалась в бой.

– О чем с тобой говорить, русак? Отвечать будешь!

Смотрим. Старший чего-то выжидает. Ага! Вроде умный, не хочет мужик лютой драки, понимает всю знакопеременность судьбоносных решений Госпожи Удачи и вроде осознает: не с того они заход начали.

Но выжидает – вдруг у мальцов получится? Зачем он так, ведь поживший человек…

– Да отвечу, отвечу. Как смогу. Предлагаю так: бьемся чистыми руками, вас трое, я один. Потом вы перевязываетесь, умываетесь, заштопываетесь и базарим дальше. Покатит? Вы же не успели крепко замазаться?

– Шестым посчитаем, – ухмыльнулся самый младший.

Плохо, они уже пролили кровь. Ох как это плохо, мальчики… Или врет для гонора?

Я ведь все понимаю, вы считаете, что это мы вас травили, да? Что белые дождались своего часа – типа до того его не было, ха-ха! Что мы свели какие-то там «кавказские» счеты и решили проблему. Все понимаю, у меня даже злости нет. Я вот только тупость человеческую не понимаю и никогда не понимал. А вы-то понимаете, Воины Света и Справедливой Мести, сколько всего людей осталось?!

Нет тут теперь обилия национальностей, есть всего одна: «оставшиеся».

Можно было разойтись, можно было после драки посопливить на общую беду, если бы не этот «шестой»… Как такой базар спустить. Если не врут, то порог пройден, распробовали щенки вкус крови, того и гляди, в волков превратятся. Плохо. Впрочем, еще раз попробую:

– Где-то там, за вашей и моей спиной, сидит настоящий враг, парни. Его бы встречать надо, гасить надо, всем вместе… Но вы, как тупые псы, выбрали самое легкое – режете соседей. Значит, вам нужно умереть от зубов волка, и я уже тут. Передумаете, не?

– Дядя Ной, не слушай его!

Да не дергайтесь, дурачье! Но младший уже чуть выпрыгнул вперед, зазывая в бой брата или друга.

– Вали его, Гарник! Пусть русак заплатит своей…

Договорить он не успел, я с силой кинул свою красную фомку. Точнее, швырнул со средней силой, но и так сойдет: уже не важно, каким концом снаряд угодит в живую мишень, до которой и было-то всего ничего, метров пять. Тук! – ах ты, какой глухой звук вышел!

Красная молния влетела в грудь самому отважному и глупому, ударив торцом обрезиненной ручки и заставив его резко сжаться бубликом – боец с гортанным выдохом упал на щебенку. Повезло тебе пока, лежи.

– Аразат!! – отчаянно заорал Гарник и бросился на меня. С битой.

Бита только в кино вещь простая и суперубойная. Это не меч и не лом, но инерция адская, «обманку» не покажешь, уж если бить, то как Голливуд учит, с присядом и проворотом, устойчиво. И кто у вас так умеет, скажите? Если бейсбол до сих пор есть тайна за семью печатями.

Так что от первого яростного удара этой оглоблей ты всегда увернешься, если умный, и уже принял решение драться, а не подпрыгиваешь на цырлах с вытянутыми вперед руками, наивно стараясь успокоить нападающего. Я увернулся легко и тут же зарядил вдогон ура-маваши. Никто не знает, сколько весит нижняя конечность Гарика, не взвешивали, но таким ударом я могу березку сломать. Здесь же немного не достал, да и не вложился – уж больно резко легкий пацан подался за снарядом. Но этого вполне хватило, чтобы он с разгона влепился в парапет набережной. Ох и больно же, наверное.

Оставался третий.

Контролируя его боковым зрением, я успел оценить и динамику выздоровления падших: плохая у них динамика, первенец все еще гнулся на земле от боли. И тут же из-за спины перебросил по ремню кинжал левой, а правой подхватил, выхватил, сразу занося его для рубящего удара.

– Стой, русский! Стой…

Они родственники, по глазам понял.

Сработало! Сердце бешено колотилось.

Старший замер: смотрел на меня круглыми глазами, модная телескопическая дубинка висела у ноги. Нет, не на меня он смотрел – на каму.

Удивитесь, но самое главное свойство любого холодного оружия в наше время – это сила психологического воздействия.

Фактор и раньше рулил, но теперь, в обществе мягких, пухлых и отвыкших от натуралистики кровавых зрелищ людей, он победно парит над полем боя. Вид клинка должен парализовать волю еще до первого удара. Оцените свой деловой или тумбочный ножичек именно с этой точки зрения, и вы поймете, почему в выборе фигурировал именно «выкидной», да с правильным клацем, зачем мастером выпилены «шоковые зубья» да «кровостоки», когда нужны бабочки-балисонги с их пугающим танцем раскрытия… Вся эта сценка призвана разбудить мгновенную страшную фантазию, заставляя противника ясно представить последствия удара и ужаснуться.

Есть такой мастер-дизайнер, Джил Хиббен. Ножики страшные придумывает да ваяет, в том числе для кинематографа, от боевиков до фэнтези. Именно его живопыры представлены в фильме «Неудержимые», в «Рэмбах» и много еще где. Бестолковые по сути, но смотреть на них страшновато. Все его ножи, особенно фэнтези-модели, безжалостно передранные тысячами художников, этим свойством обладают. Даже эстетически выверенный знаменитый Double Shadow Dagger, который многие считают самым красивым ножом на планете, явственно дышит художественной смертью. Два узких блестящих клинка в виде двузубой вилки с небольшой перемычкой для жесткости…

У кавказского кинжала нужный облик сложился исторически, без всяких там «хиббенов», он страшен наследственно.

– Подожди, они тебе наврали!

Я не смог сразу спрятать кинжал, одной рукой попадать в ножны не умею. А в вытянутой левой держал «тошку», направив пистолет в лоб старшему.

– Зря наврали, – заметил я, облизнув губы. – Плохо щенков учишь, аксакал.

И убрал, наконец, каму в ножны, кончен бой. Двое бойцов сидели на земле рядом, подстанывая под тяжелым взглядом Ноя.

– Уважаемый, – с трудом заставил себя вымолвить тот, – не убивай их!

– Да? – делано удивился я. – Медали им дать? Стой, не шевелись!

– Прошу… Ты под кем, уважаемый?

– Не с этого нужно начинать, – невесело усмехнулся я в ответ. – А поздороваться, представиться, глядишь, и без зеленки обошлось бы. Да под кем надо, под тем и стою, не твоя масть. Я Гарик Енисейский, так и зовите. Смотритель первого Заречного участка, при ксиве и полномочиях.

Ной поднял голову к серому небу и шумно вздохнул, словно вспоминая, как и насчет чего он инструктировал перед выходом своих горячих барбосов.

– Так себе полномочия, сразу скажу, – к месту вспомнились мне слова спасателя Ульянова. – Неопределенные… Поэтому я их сам себе добираю до необходимого уровня. И еще возьму трижды.

Вытащив документ, я попытался одной рукой лихо развернуть красные пухлые корочки, но получилось очень плохо, нет опыта. Потренироваться, что ли? Это не западло будет? Или нормально? Умней, Гарик, умней!

– Лады, теперь забирай своих и валите, – внимательно оглядев пострадавших, заключил я. – Телескоп и ножи сложить здесь. На мой мост больше ни ногой. Хоть на ступеньку подниметесь… Лучше сразу сами в Мзымту прыгайте.

Придерживая друг друга, троица пошла к лестнице, ведущей на мост.

– Биты свои заберите! Мне гопотное не надо.

Они остановились, вернее, это старший остановил всех. Ной обернулся, еще раз посмотрел на небо и спросил:

– К себе нас возьмешь, уважаемый? Если семьями, со стариками и детьми придем? Встанем честно, без обмана. С ума мы все сошли.

– Твои дети? – указал я на побитых.

– Мои, сыновья, нас немного осталось, – зло сплюнул он. – Этих научу.

– Что, совсем там плохо? – глянув в сторону центра, спросил я.

– Беспредел там полный, – тут же с готовностью влез Аразат, кривясь и массируя плечо.

– Молчи, щенок, когда старшие говорят, джигит сраный, разве не понял еще?! – Ной резко двинул болтуну по затылку. – Мало тебе?

На Кавказе в таких делах джигиты часто врут. Никого они не убили. А вот от всего произошедшего точно трехнулись, пока урок у моста не вправил мозги на место.

– Ништяк, приходите к «Орхидее», – согласился я и показал рукой на место ставки. – Подчинение полное, для выхода дури морды друг другу набейте. Вечером, но не ночью. Кстати, а что на машине не подъехали, через автомост?

– Там выездной патруль полицейский бывает, они к мосту со стороны «Магнита» катаются, лучше не соваться, тормозят всех. Собирались блокпост поставить, может, уже и сделали.

Смотри-ка, прикрывают соседи! Ной кивнул, махнул рукой парням – пошли, мол.

– Езжайте мостом. Съезжу, предупрежу их, что вы подкатите, – пообещал я. Все равно на заправку надо. – На этой же машине?

– Молодые пешком пойдут, здесь же, – ответил армянин, отвешивая шикарный поджопник замешкавшемуся на ступенях младшему. – Шевелись, раненый! Остальных я на «Санте» повезу.

– Добро. Окончательно – в девятнадцать часов, и чтоб не виляли! Накажу.

Он кивнул, но остался стоять. Что еще?

– И последнее, Гарик… Ответь для полного понимания, ты как, – тут он замялся, – себя тут ставить будешь или мир строить?

Красиво излагает… Ишь, вопросы-то какие философские.

– Хрен знает. Себя давно поставил, а строить… Вот строить не пробовал, – легко признался я. – Может, чего и построим, если в первые дни выживем.

На реке моя знакомая цапля-француженка ловко вкинула в себя очередную лягушку, вернулась на галечную отмель и, заметив меня, одобрительно кивнула.

Знак.

Удивились, что я их возьму? А это – Кавказ. Здесь люди идут к сильному. А встав с ним рядом, стоят дальше намертво, чтобы не потерять лицо, тут это очень много весит.

Я не поленился, посмотрел, как они ковыляют по мосту над бурлящей рекой, дождался посадки разведгруппы в авто, проследил за тем, как кроссовер скрывается за деревьями пустого парка, и только тогда жадно закурил. Нормальный ход, ситуация разрешилась гораздо лучше, чем я мог предполагать, без крови. Валить мне никого не хотелось, а это что – меняется прошивка в голове? Прислушался сам к себе. Да нет, не особо щелкает, готов замочить, если дело потребует.

Надо же, гадское Генетическое Средство оказалось штукой весьма многофункциональной! Еще и основные функции этого оружия непонятны, а вторичные уже работают, торопятся, стараются, с разной степенью успешности превращая людей в скотов. И у таких уже исчезла вера в существование любых общих принципов и законов, исчезло доверие к человеку, они уже не в состоянии различить истину и ложь, да и, собственно, извечные моральные категории подверглись тотальной ревизии. Минует ли меня такое испытание? Черт его знает.

Чего-то хочется.

Ага! Вспомнив про кофемашину и уютные столики ресторана «Орхидеи», я поднял свой «томагавк», сел в авто, но дверь закрыть не успел. Потому что у меня сегодня кадровый день. Прием на работу, так сказать.

– Ма-аладой человек!

«Не, эта дамочка не из моего батальона», – машинально отметил я.

Ко мне спешила женщина лет тридцати с неизменным «самобеглым» чемоданом за спиной. Короткая деловая стрижка, неопределенная серо-серебристая краска волос. И костюм серый. Дорогой, тоже деловой. Столичная штучка.

– Ма-аладой человек! Да, да! Я к вам обращаюсь! Вы ведь Игорь? – Одышка, вызванная быстрой ходьбой с грузом, ничуть не помешала ей начать эмоциональный выплеск метров за двадцать до меня. – Знаете, ведь мне девочки из Спасцентра такого понарассказывали, это же просто ужас из глубин Галактики! НЛО, какое-то тайное оружие, классический апокалипсис… В общем, я к вам! Уф!

Точно, кадровый день.

– И мне очень страшно!

Что мне было делать? Я кивнул.

– Добрый день, меня зовут Линна Литке, – с характерной манерностью представилась дамочка. – Из Москвы, здесь нахожусь в творческом, черт возьми, отпуске… Не замужем, не судима, не привлекалась. Хватит?

Опять тупо кивнул – чумовой персонаж!

Тут запас выдержки иссяк, и ее прорвало окончательно. Она торопливо начала рассказывать, так же поспешно вытирая появляющиеся слезы, как на ее глазах умер администратор гостиницы, в которой она жила, как прямо на улице свалился единственный сосед-отдыхающий из Астрахани. Как она смотрела телевизор и как говорила с оператором ЦУКС, а потом и с Ульяновым, как грузили трупы, как звонила друзьям в Москву, по времени попав точно в момент первого удара по столице генным оружием, направленным уже против русских. Как слушала страшные рассказы.

Утешать? Вряд ли это действенно. Тут всех утешать нужно.

– Простите, – всхлипнула Линна в последний раз и спрятала платок. – Я уже почти спокойна, все передумала. Уже хотела захватывать приличный внедорожный автомобиль, найти какое-нибудь оружие и самостоятельно прорываться в Москву! Представляете?!

– Линна… это как будет, если полное имя? – осторожно уточнил я.

Ничего себе заряжает дамочка! Машина, оружие… Точно, не с нашего батальона. Но лишней такая не будет.

– Лидия Аркадьевна Ковтун, – быстро отмахнулась москвичка. – Это неважно.

– Простите, а Линна – это погоняло, или…

– Ой, ну конечно же, господи! Это мой псевдоним, как же иначе! – Она откровенно расстроилась моей провинциальной непонятливости. – Я ведь известный литературный критик! Журнал «Летающая терелка» и еще несколько изданий…

– Ого! – изумился я, вбивая чемодан в багажник. – А я подумал, что из МВД.

Линна хмыкнула, презрительно отмахнувшись.

Почему мне гранатометчиков не шлют? Или электриков хотя бы. Нет, критик, елки. Хотя критик нестандартный. Внедорожный какой-то критик.

Хлопнула задняя дверь.

– Такой видный мужчина! Надеюсь, вы знаете, что делать в такой ситуации.

– А как же. Только что троих чуть не завалил.

– Бывает, – невозмутимо отреагировала она, устраиваясь поудобней.

Ну да, москвичей таким не удивишь.

Косметика дорогая, не потекла. И пользуется ей госпожа Ковтун умело, четко. Как? Я что, стилист? Ну, вроде накрашенная, а в глаза не бросается. Симпатичные серые глаза, кстати. Да и вообще ничего.

А это что жужжит, опять гости пожаловали? На той стороне реки по набережной ехал скутер. Тогда задержимся здесь, понаблюдаем.

– Что критикуете? Остро умные книжки?

– Да вы, смотрю, дока в теме, – усмехнулась Линна. – Не только. Ох, самое разное приходится отрабатывать… А вы читаете?

– Дык. Читаю, и много. Фантастику реально люблю, без байды, – признался я и тут же поправился: – Любил, точнее, когда время находил. Сейчас, наверное, уже не покатит на этом фоне, так что спрячу я книжку до поры.

– Что конкретно, можно поинтересоваться?

– «Песок» Веткина, фантаст такой, не ваш профиль.

– Отнюдь! Мне приходилось препарировать образцы жанра, а в диссертации я даже затрагивала тему конструирования деградирующих миров. С творчеством Веткина неплохо знакома, у вас недурной вкус – автор мастерски работает в поджанре «бытовой фантпрозы с мистическими ассоциациями», развивая новую линию «жестяных конструктов» русской литературы. И, надо сказать, выгодно отличается от многих прочих, обращающихся с авторскими мирами в крайне упрощенном, отчасти автоматизированном ключе и допускающих невероятно высокий уровень фальсификации собственноручно созданной действительности.

– Миры у него четкие, – поддержал я литбеседу. – Нравится мне книжка.

Скутер остановился, ездок поднял бинокль и начал осматривать мой берег. Это кто там такой зоркий у нас?

– Я соглашусь! У большинства авторов постапокалиптические миры лишены глубины, а написание текста отчасти напоминает причудливые узоры, не имеющие смысла, поэтому в них можно увидеть какой угодно смысл. И это накладывается на ужасающее состояние умов пишущих, выражающееся в ущербном комплексе мировосприятия в целом.

– Это точно, иную туфту читать невозможно.

Не слыша меня, филологиня, подсознательно желающая переключиться из режима кошмара в режим привычно-мирной жизни, азартно продолжила:

– Основные приметы сконструированной Веткиным фантастической яви, а если адресно и точней – коммунальной реальности романа, это сочетание унылого порядка с абсурдными импровизациями местечковых властей, тотальной предсказуемости жизни за забором с внезапными сбоями механики всего конструкта. Технологическая культура общества в романе находится в стагнации, но процветает метафизика. Ветхость и примитивная механистичность предметного окружения как внешнее проявление процессов разложения этого наскоро сколоченного людьми и подкрашенного магами мира. И предельная ритуализация человеческого общения с регламентацией поведения при кажущейся свободе – отличный прием!

– А герой? – усомнился я. – Он малахольный, не, как думаете?

– Что? Герой органичен, коротко так скажу… Он постоянно совершает деконструкцию собственного «я», но почти не подвержен мировоззренческим катаклизмам, умело сдерживает праздную валентность. Конечно же, ему постоянно помогает сам автор, играя с культурными кодами-знаками и многоуровневой организацией «разнонаправленного размышления»… Ему не чужда философия постмодернизма с потерей смысла как такового, что естественно в условиях функционирования множества хаотических обломков иерархий, и тогда герой принимает размытую нон-иерархию, уже принципиально отказываясь от гармонии социализации. И при всем этом голос героя не растворяется в используемых дискурсах… Он слышен!

Тоже красиво излагает. Только совсем не коротко.

Хозяин скутера наконец-то налюбовался пейзажами Заречья и медленно укатил прочь, теперь и мне можно валить.

– Ну вот, Лидия Аркадьевна, теперь можем ехать.

– Игорь, я вас умоляю…

– Понял, Линна, понял. Тогда, че – домой!

Мне сейчас всякие люди нужны.

Хозяйки бутиков и литкритики, веб-дизайнеры и социологи, сгодятся кошачьи парикмахеры и свадебные фотографы. Лишь бы они были живые, подвижные и с четырьмя конечностями. Потому что потребны наблюдатели и дежурные – круглосуточно. Нужны примитивно жадные исследователи близлежащих домов и дворов. А еще есть простой благородный физический труд, это кому угодно поручить можно. К примеру: нужно найти или соорудить место под групповое захоронение, наверняка ведь найдем мертвых по разным дырам…

Пока меня не было на заставе, девчата вычистили и даже начали наполнять водой «чечевицу» дворового бассейна – образцовые хозяйки, люблю. Познакомил их с новенькой, отметив одинаковость молчаливых оценок, данных всеми участниками брифинга, выслушал короткий доклад. Появились новые предложения.

– Гарик, там ведь магазин есть! – объявила Вика, показывая за спину, туда, где на уличке, параллельной набережной, действительно стоял одноэтажный магазинчик, продукты и хозбыт, судя по простенькой вывеске.

– Так он же не работает, его только в мае откроют, – мягко остановил я энтузиазм подчиненных.

– И что? – подбоченившись, бросила Вика.

– Как что? Он же пустой.

– А вот и не пустой! – тут же оспорила она мое предположение. – Конечно, скоропорт и срочку вывезли. А вот продукты длительного хранения могли и оставить в подсобках, их-то че взад-вперед возить?

В словах иркутянки был резон. Магазин наверняка принадлежит хозяину какого-нибудь отеля поблизости, так что торговая точка была под присмотром, эпизодическим или постоянным. Этот чипок вполне мог попутно контролировать и сторож-обходчик, один на несколько объектов.

– Предлагаете бомбить?

– Мы уже и большой лом приготовили! – откликнулись медвежатницы. – И пилу по металлу нашли.

– И два перечных баллончика, за стойкой администратора лежали.

Золотые кадры, хоть трупы таскать, хоть банк брать.

– Что же, включаем стоящее предложение в план работ. Но сейчас – горячий кофе, потом у меня поход на заправку.

Все вместе сели за летний столик, где я объявил о новациях.

Главное: ставим «фишку» – Вика первой наблюдает с балкона, теперь будем по очереди и постоянно следить за прилегающей местностью, по-другому никак. Рассказал им и о предполагаемом вечернем пополнении коллектива, умолчав о некоторых подробностях «встречи у моста». Армян поселю в соседней «таджикской» гостинице, кстати, нужно ее название узнать, раньше-то незачем было. Долго узнавать не пришлось, Вика уже выяснила, что это мини-отель «Парус». Тут вообще названия красивые, курорт… Вот зачем по курорту бить, скоты! Какая тут стратегия?

Перед отъездом я решил отдать «травматик» женщинам – им нужней.

– Кто в руках такое держал?

Иркутянки промолчали, а Линна ответила так:

– Такое не держала, баловство одно. А вот боевые разные пользовать приходилось.

Ничего себе, заявки из Москвы пошли!

– Это где?

– Практическая стрельба, знаете ли, в столице сейчас очень модное занятие, очень… Престижное. Общество, одежда пять-одиннадцать, импортное оружие. И за границу часто ездишь на соревнования, и люди солидные занимаются. Я ездила, два раза. Весь бомонд тянется.

Вот времена настали, что за перекосы у нас опять – звезды шоу-бизнеса осваивают «практику»! А вот Гарик ни разу не пробовал, хотя много слышал.

– Ну, тогда и держи.

Критиканша сноровисто выщелкнула магазин, скептически глянула на вынутый патрон, интеллигентно хрюкнула, после чего быстро вбила все обратно и спокойно засунула пистоль в кобуру.

– Переоденусь в джинсы.

Как изменились москвичи!

Вскоре я уже выруливал на улицу Станиславского, так и оставшуюся без нормального асфальтового покрытия, огромный поток олимпийских денег сюда не добрался, впитался по дороге. И тут все отели были пусты, гаражи заперты, на земле свежих следов шин нет. По пути мне попались два магазина, тоже заглушенных – а мы их потом проверим, по иркутским заветам! Возле бывшей резиденции ГИБДД по левой стороне, на стене низкого здания без окон, висело свежее объявление:

«Место для групповых и индивидуальных захоронений определено и отведено на территории парка «Южные культуры». При захоронении соблюдать порядок, хаотичное обустройство могил запрещено. Временная администрация».

Выскочив на улицу Ленина, я сразу увидел ментовский блокпост и свернул налево.

Диковато такое видеть в Адлере: мешки с песком, ПКМ на сошках и типовой полицейский «УАЗ». Увидев выскочившую наверх машину, полиционеры в городском камуфле ничуть не всполошились, ведь джип появился со «своей», безопасной стороны. Но я предусмотрительно подъезжал к ним медленно, высунув в полностью открытую форточку руку с удостоверением. Молодой конопатый старлей, старший блокпоста, перекинув «ксюху», внимательно изучил ксиву и только после этого отдал честь. Я вышел из джипа, поздоровались.

– Гарик Залетин, типа смотритель в законе.

– Степанов. Юра, – обозначился и он. – Говорили мне про тебя, характеризовали… Сначала в голове не мог уложить за такой союз, надо же, менты с урками в связке. Сказали б раньше…

– Раньше бы не сказали. А про «связки» давай не будем, да?

– Это точно… Слушай, а у тебя там личный состав есть? – живо и сразу по-деловому поинтересовался он. – Понимаешь, жрать охота, как из ружья, а уйти никак. Наши не могут, нет никого свободного, так что скоро не подвезут. Мужики скоро взвоют без горячего. Супца там не греете?

Я думал недолго.

– Сотовая уже обрушена, только с городского могу позвонить.

– А че, рации нет, что ли? – удивился он.

– Да откуда?..

– Плохо, плохо. Обзаводись. Тогда из машины брякнем, у меня там транк. – Он тут же придумал способ связи, голод не дядька.

– Только девки забоятся пешком сюда идти, – вслух подумал я. – Можешь послать своего?

Оголять пост ему явно не хотелось.

– Ты же в «Орхидее» сел?

– Ну. Присел.

– Ну да. А им по набережной можно идти! – выкрутился Степанов. – Напрямки, и здесь к блоку поднимутся, по тропке. Я бойца поставлю на мост – он сверху всю дорогу будет их прикрывать, так что пусть не писяют, безопасность обеспечим.

Годится. Позвонив в «Орхидею» и обозначив девчатам оперативную задачу, я принялся выяснять обстановку в центре.

В центре власти практически нет.

Эвакуацию выживших начали оперативно, сначала показалось, что большинство спасшихся вывезли в лагеря, остались лишь те, кто категорически не пожелал бросать свое. Теперь выясняется, что таковых не пять человек, и не пятьдесят – это проблема, многие уже пожалели о таком решении; по слухам, и «лагерники» не очень-то довольны судьбой. Я их понимаю, воля есть воля.

Энергосистема и связь накрылись в центральном районе Адлера практически сразу же, лишь по некоторым участкам светят фонари и зачем-то горят светофоры, но и их скоро отключат, нет резона. Так что теперь и там Темные Земли. Зона, елки…

Здание УВД вскоре было блокировано и захвачено, где оставшиеся менты – непонятно. Кем захвачено – тоже. Пока полиция заняла под базу небольшой район частных домов за дорогой, у бывшей птицефабрики, кто смог, туда и вывез семьи. Люди на посту устали. Вполне может быть, что ментам придется передислоцироваться в аэропорт, обрушив мост, – постоянно пытаются пройти машины новообразованных бригад из числа тех, кому в центре кусков не осталось. Их пока с трудом, но отгоняют. Все трупы из города вывезти так и не смогли: по словам спасателей, часть осталась лежать в запертых гостиницах.

За речкой и до погранпоста Псоу стоит Государство – в виде жалких осколков структур и редких общин типа моей. Ближний опорный пункт армии у «Магнита», там обосновались мотострелки, у них есть БТР-80 и БМП-1, по нынешним временам очень серьезная сила. А вот личного состава мало.

Так выглядит второй заслон на южном направлении. Основные же силы вояк стоят на юге, у самой границы. Мост через Псоу просто взорвали. Хм, может, и мне свой взорвать?

– Как в Абхазии? Мертво?

– Да как у нас, по ходу… Полная неочевидность потерь. Хреново то, что власти там практически нет, теперь остатками населения правят банды или вояки, непонятно. Правят они плохо, власть часто меняется, к нам лезут все, кому не лень. Пофиксили и погасили две попытки прорыва на нашу территорию грузинских диверсионных групп и разведки.

– Этим-то зачем? – усомнился я. – Земля теперь свободна, у них потери наверняка больше, чем у нас.

– А на будущее забиться, на перспективу отхватить! Ну и злость никуда не делась. Да и ресурсы здесь и там разные, прикинь, сколько вокруг Сочи всяких складов.

Парадокс! Своего вдосталь, дел до задницы, а лезут. О процентах потерь в МВД и конкретных числительных его подразделения я не спрашивал.

Сразу скажу – вскоре само собой сложилось правило: не вычисляй, пока не кончилось, не тяни к себе взгляд Судьбы. И так видно: на все Заречье наберется лишь десяток выживших. Даже если учесть, что в это время года район практически безжизнен, процент погибших просто чудовищный, ведь отдыхающие, персонал и заезжие строители в районе все равно были. Кто-то из владельцев ремонтировался, кто-то строил новое, кто-то к открытию готовился, завозил припасы, обкатывал персонал, тут он часто меняется, повара, официантки и гризетки постоянно мигрируют, ищут лучшей доли.

Сейчас пошли потери вторичные, от поджогов, стихийных пожаров и аварий, по состоянию здоровья и криминалу. «Скорая» по центру не работает, да и в Заречье такую помощь заполучить проблематично. Реальных бандосов немного, для них в Сочи тоже «несезон», а вот гопников и возомнивших о себе лишку удалых хватает, некоторые торопятся отвинтиться от закона с шумом, а хапнуть с треском. За центральный рынок и универмаги центра битва идет постоянно, там то одни, то другие пытаются заявочный кол вбить.

– Подключиться не хочешь? Пока пальбы мало, видать, слабые бригады бодаются, – явно для проформы поинтересовался старлей.

– В этих размаклевках крысиных копаться не буду, – хмыкнул я.

– И то верно. Пусть мочат друг друга.

Оставшиеся фээсбэшники отступили в аэропорт, где вместе с погранцами организовали устойчивую базу; численность выживших – силовиков и мирных из персонала с семьями – за двести человек, остальные эвакуированы на Красную Поляну. «Авиаторы», как их называют, один раз приезжали сюда на «бардаке», знакомились, налаживали взаимодействие. Несколько самолетов остались стоять на земле. Вертолеты изредка летают, вот давеча один ушел в горы. И как я не заметил? Наверное, хлестался в это время у мостика. У аэропорта развернут еще один блок, он перекрывает дорогу к Главному Кавказскому хребту – там все жестче и напряженней. Особо умных, решивших прорваться в Ставрополье горными тропами, оказалось предостаточно, как и подготовленных к тому «УАЗов», – джипинг в районе развит, им многие частники в сезон занимаются, бабосы приколачивают. Потому стрелять на том посту уже начинают.

Два раза менты на двух «Уралах» ходили в рейд по Центру, только недавно вернулись, забирали адресно, по точной наводке, выводили людей по собранным звонкам. ФСБ сначала тоже занималась выводом населения, но сейчас они что-то притихли. Всех вытащенных до сих пор собирают в порту, копят, потом отправляют на Поляну.

Есть и обратный ручеек, к великому удивлению администрации, их тоже тормозят на дороге. Хотя тут нюанс: власти понимают, что территорию в порядке можно содержать только живым населением, поэтому они и заинтересованы в группах, как моя. Иначе капец, хаос и разруха свалятся на грешную землю уже через неделю, потом хрен что восстановишь.