Текст книги "Закрытые воды"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Напоследок корабль в полутора сотнях метров прошёл вдоль участка берега, с которого на воду и сбросилась свирепая пиратская эскадра. Канониры два раза с наслаждением врезали мелкой картечью по зарослям, посылая последний привет космическим соседям, и на том операция «Зелёнка» победно завершилась. Похоже, мы выкосили основной, если не весь, бойцовский состав племени. Хочется надеяться.

– Стрелы-то какие… дикие, – делился впечатлениями шкипер, – все разные, тут тебе и кость, и металл, рубленный на коленке. Небогатый народец.

Из лука мне доводилось стрелять всего один раз в жизни, в клубе, и то подшофе, так что оценщиком быть не могу. На мой взгляд, сделаны аккуратно. Даже если их строгали на коленке, результат получился хороший. Изъянов не заметно, длинные, ровные, чем-то пропитаны, оперение приклеено прочно. Выловленные луки сохнут в тени, и ещё неизвестно, останутся ли у изделий после купания стрелковые свойства.

Копьё забрал Лёха, никто не возразил, имеет право на трофеи. А вот секиру брать не стал, тяжеловато мальчишке вспоминать страшные мгновения. Копьё короткое, прочное, выстругано из какого-то местного чёрного дерева или эбена, разве скажешь точно. Наконечник листообразный, широкий и длинный, вырублен из металла и тщательно обточен, после чего жёстко посажен на жилы и рыбий клей. Даже лак своеобразный имеется, или же в масле варили. Красивая вещь, с удовольствием повесил бы в рабочем кабинете подмосковного поместья.

Теперь геройский гардемарин собирается тренироваться на корме, на зависть друзьям вытанцовывая восточные па. Господи, пусть балуются, с чем ещё им тут играть…

После боя появились пострадавшие.

Владимир Викторович получил гипертонический криз. Никакого шока с ним не случилось, не тот у мужика жизненный опыт и возраст, чтобы мёртво и навеки испугаться от вида инопланетянина, уже переварил – сказалось общение с нашими студентами, те порой ещё пострашней гоблинов будут.

Сашку царапнуло стрелой, вот это уже серьёзно. Снаряд, пролетая над ограждением, чиркнув краем точёного треугольника, рассёк ему руку, травма, по сути, чуть страшней царапины, матрос её сразу и не заметил в пылу боя… Однако Нина, напуганная возможной ядовитой начинкой наконечника, развернула госпиталь и предприняла целый «комплекс мер», благо, ослабевшего в стычке профессора помчались приводить в чувство доча с женой.

– Теперь тебе, амиго, сорок уколов в живот вкатят, ага. От бешенства! Видел, какие они? – утешил друга Сёма.

Александр побледнел.

– Чушь вы мелете, матрос! – оттолкнула знатока доктор. – Лучше ступайте убирать кровь, на палубу смотреть страшно! А сорок уколов от бешенства – это вам, видать, дедушка рассказывал.

Но шприцы уже готовила, переживая не столько из-за травм и ранений членов экипажа, сколько совсем по другому поводу.

– Это то, о чём я вас предупреждала! – резко заявила она, заявившись в рубку. – Кровь, грязь, по сути – прямой контакт с неизвестным микромиром! Если на судно попали инопланетные вирусы или споры… Я не знаю, что тут можно сделать. Самообман.

– Отставить панику! – скомандовал шкипер. – С ними уже контактировали другие люди, и не раз! В таком случае мы словили заразу ещё при первом контакте с северянами. Спрятаться в джунглях? Завернуться в простыню? Мы можем сопротивляться лишь тому, чему реально можем противостоять! Суждено умереть от космического вируса – значит, так тому и быть, избежать этого всё равно не удастся. Работаем спокойно.

– Скажу по-дилетантски, но всё же… – вмешался я. – Вполне может быть так, что наши давным-давно нашпигованные антибиотиками организмы гасят молодой вирус молодой цивилизации чужой планеты, как ветерок свечку.

– Ой, что вы такое говорите? – она возмутилась, как-то спокойно, устало. – Не надо. Ветерок, свечка какая-то… Ладно, набор средств действительно ограничен. А тела я распорядилась выкинуть в воду.

Чувствую, замучает она всех ежедневными осмотрами и профилактическими клизмами.

Что ещё… Боцман крепко стукнулся коленкой о какую-то железяку на баке, когда бежал на выручку канонирам; пока отсиживается, будучи должно помазан нужной мазью.

Вот так вот. Про то, куда и как я посадил занозу, не говорю, стыдно.

Хорошо, что на реке много островов.

Для успокоения нервов ненадолго причалили к одному. Капитан собрал бойцов, и мы совместно провели короткий разбор, заранее договорившись со шкипером о недопустимости упрёков и поучений. Брифинг прошёл в ключе: «Расскажи сам о своих ошибках» – для закрепления. Капитан начал первым, понимая, что его-то никто не попрекнёт. И понеслось… Действительно, на хрен было ходить на таран, спокойно бы довершили всё с дистанции! Что за беготня вышла бестолковая? Почему канониры всей оравой оставили пост, как вообще можно было промахнуться с пяти метров из револьвера! На хрен нужны рукопашные с такими зверями! И прочее, и прочее.

Немного поспорили, прикидывая правильные варианты, сделали выводы и акценты на будущее, и экипаж сошёлся в главном: первый опыт и блин оказался не комом и не зря, научились многому.

– Зорги опасные противники, – озвучил механик. – Не приведи бог встретиться с ними в чаще! Сильные, быстрые.

– Наглые и безбашенные, – помог Мишка.

– Вообще-то гоблины живут выше по течению, здесь практически не появляются, – напомнил староста. – Мне страшно представить, господа, что будет, если они решат напасть на Веннес.

– Зачищать к чертям собачьим! – предложил Сашок, воодушевлённый победой.

У профессора имелся свой взгляд на проблему.

– Их не зачистишь, в джунгли лезть глупо. А вот напугать зоргов можно, так же, как любое другое живое существо, бесстрашие – миф, страх есть необходимый компонент эволюции. И пугать нужно системно, пока в головы не внедрится устойчивый ужас перед опасными местами, где живут люди. Пешим ходом такие расстояния отмахивать по зарослям и болотам нереально, учитывая местную фауну, так что в миграциях они пользуются лодками. Вот на реке их и надо уничтожать.

Я пока помалкивал. Если нет эффективного изящного решения, лучше и не озвучивать решения половинчатые.

…Пошёл дождь, мелкий и тёплый, – помощник матросов, скоро палуба вновь заблестит, как новенькая. Несмотря на непогоду, атмосфера на корабле чуть ли не праздничная.

– Помнишь, как по Аракаре плыли? Словно во вражеском тылу к своим пробирались, – напомнил я капитану.

Что-то изменилось.

Казалось, что даже сам пароход уже не чувствует себя чуждым новому миру.

«Темза» шла гордо, уверенно, если ещё не по-хозяйски, то уже с претензиями. И Лета эту заявку приняла. Силы природы больше не были нашими врагами, при первом удобном случае готовыми наброситься на людей со всей мощью и яростью, а… Ещё не друзьями, но уже партнёрами, помогавшими судну продвигаться вперед. Слабый северо-западный ветер и волны подталкивали пароход в корму и вместе с трудягами-колёсами несли нас на юг, к Манаусу.

Радиосканер по-прежнему молчал.

На этот раз РЛС не подвела.

– Засветочка! – констатировал капитан. – Сёма, ну-ка, глянь в трубу!

Впереди, мимо одного из многочисленных несчитаных островков, так щедро разбросанных по всей Лете, проходило небольшое судёнышко – джонка, кавасаки, баркас, кто знает, как их тут называют. Паруса не видно.

– Дуглас впереди! – крикнул возбуждённый староста, торопливо поднимаясь по трапу.

Он доволен, прорвались, столь необходимый закуп состоится.

– Глава встречающего выслал! Теофил Нзимба, тяжёлый человек, лучше с ним дел не иметь.

– Бывали там? – поинтересовался Самарин. – Жилых домов сколько?

Арвидсон посмотрел на профессора, тот перевёл.

Мне в бинокль видно шесть, стоят над крутым склоном террасы.

– Один раз довелось, и больше не планирую. Обстановка такова, что мне было не до разведки. Кажется, двенадцать или четырнадцать. Лодок у Нзимбы много.

На пляже под береговой осыпью сохли восемь небольших лодчонок, ещё три джонки – так пока решил называть – стояли на воде, одна идёт навстречу. Ёлки, да она под мотором! Надо же, странно такое видеть.

– Бу, у них что, есть бензин?

– Вы правильно заметили, Герман. И лодочных моторов штук пять.

Очень интересно. Ремёслами люди в Дугласе не занимаются, постоянного бизнеса в Манаусе не ведут, по слухам, активно ищут золото на Оранжевой, куда остальным вход закрыт, только золота в обороте региона что-то маловато… И бензинчик покупают в оптовых объёмах. На какие шиши?

Приближающаяся к «Темзе» лодка африканцев выглядела неказисто, третий сорт. Не было в ней того лоска отработанного национального ремесленничества и вековой традиции, пусть и первобытной, которые сразу проглядывались, например, в пирогах зоргов. Про лодки скандинавов и говорить не приходится. Правда, привлекали внимание ширина корпуса и плетёная крыша во всю длину джонки – защита от палящего солнца. Местные начали подворачивать к пароходу, и нам стали видны две короткие стенки по бокам.

Солнца не было, слабый дождик продолжал капать, и воображение легко дорисовало картину происходящего на борту такого плавсредства в сильный ливень…

Вот бурные порывы северного ветра неожиданно пригнали сильный ливень, и река сразу словно взбесилась! Мотор джонки взревел, но неудачные обводы и плохой общий баланс судёнышка не давали ему выйти на глиссирование, лишь глубоко осаживая корму. Тысячи струй воды фонтанами пробивают плетеный бамбук. Невысокие злые волны частыми ударами закидывают через низкий борт неповоротливой посудины пенящиеся потоки, заливающие к чёртовой матери всё, что лежит на дне. Черпаки хватай, не дойдём до берега! Дырявые стенки не спасают от ветра и брызг. Внутри настолько противно, что лучше уж сидеть на банке голым, честно подчиняясь стихии… Халтура.

Не совсем точно сказал староста. Африканцам действительно потяжелей на Кристе будет, нежели индейцам, только не потому, что у большинства нет практики водной жизни. У многих есть. Проблема в том, что у негров нет привычки к жизни по-настоящему самостоятельной, основательной, без гуманитарок, дотаций и дурного обычая решать все материальные проблемы бесконечными межплеменными войнами.

Джонка тупо шла наперерез. Внутри два человека, один за румпелем, другой на носу, машет. Кожух мотора старого дизайна, отметим. Староста с Владимиром Викторовичем отправились на корму, отныне на судне работает новый регламент любой встречи на реке, я снял со стены винтовку.

– Салаги сухопутные, – презрительно буркнул шкипер. – Сёма, встань за меня…

Надев и поправив коротким выверенным движением шикарную фуражку, он быстро вышел на левое крыло, поднял подзорную трубу, посмотрел ещё раз и заорал в сторону встречающих:

– Чё делаете, дурни! Не знаете, что к пароходу нужно с кормы подходить?!

И с возмущением посмотрел на меня, мол, глянь на очевидный мозговой анабиоз!

– Вам только лопухи жопами полоть, холера! Сворачивай, чернявый, с кормы заходи! С кормы! Семён, самый малый!

Орал он громко, но негры русского, к сожалению, не знали. Да и не расслышать слов в сливающемся стрекоте и шелесте движителей. Капитан плюнул и вернулся. В дверном проёме появилась голова боцмана в красиво повязанной бандане.

– Что делаем, командиры? Идём дальше или конец принимать?

– Илья Александрович, давайте сам с ним поговорю, – предложил я. – А вы как бы небожитель.

– Валяй! – милостиво разрешил шкипер и тут же спросил: – Так останавливаемся, Гера? Не по рангу как-то…

– Самого малого, думаю, хватит. Миш, держи «Зауэр», рядом постоишь.

Подошедшая джонка остановилась у самого борта… негры с искренним удивлением смотрели, как «Темза» медленно проплывает мимо. Сообразили, олухи?

На палубе появилась детская группа, засверкали вспышки фотоаппаратов.

Негры решили попробовать ещё раз. Развернувшись, они опять попёрли на борт с хитрым опережением – келдыши, млять! На крыле громко матерился шкипер. Опять не получилось, «Темза» катит и катит! Я с усмешкой глядел на попытки экипажа лоханки найти правильное решение. Наконец, они узрели очевидное, встали за кормой параллельным курсом и начали постепенно догонять корабль. Боцман тяжко вздохнул.

Да… Здесь профессор точно не найдёт коллег. А бензинчик у них имеется!

Михаил пару раз поторопил лодочников, те сообразили и бросили конец.

Удалец, что стоял на носу, громко забормотал на банту что-то типа «нганга-нгана, туку-тум ле-ле», я презрительно хмыкнул, скорчив надменную рожу, и негр перешёл на плохой английский:

– Господин Теофил Нзимба велел вам повернуть судно и причалить к посёлку, он желает познакомиться!

Что ж ты дерзкий такой? А судов больших не видел, не знаешь, как подходить.

Оружия вроде нет. О! Есть! А это что за шняга? На банке возле рулевого лежала самая настоящая «поджига», мой старший брат такие делал с друзьями, помню с глубокого детства! Самому конструировать подобное не довелось – к тому времени эпоха мальчишеской самодельной романтики уже прошла окончательно, уступив место компьютерному беспределу. Я и змея воздушного ни разу не запускал.

Толстая металлическая трубка была сплющена с одной стороны. Запальное отверстие сбоку, примитивный деревянный приклад, всё скручено тщательно навитой алюминиевой проволокой – простейший дворовый самострел-переросток. Если бы сам не видел, как такая штука может бить сечкой, ни за что бы не поверил в серьёзность подобного ствола. Значит, фабричное оружие у них в дефиците! И что тебе это даёт? Оно и у нас в дефиците… А как же контроль над Оранжевой, да и сами рейды по столь длинной реке, где опасностей, очевидно, хватает?

Где золотишко, падлы! Куда вы его закатываете, кому и по какой схеме?

И бензин – не выходит позиция из головы, пригрузился плотно…

Тихо работал движок джонки, колеса еле шевелили плицами для сохранения курса по течению. Я еле заметно согнулся над леером, поправил пальцем шляпу.

– Как тебя зовут?

– Мафута! – молвил тот после паузы. Не часто, видать, интересуются.

– Ты кто? Великий воин своего племени, знатный охотник на носорогов или богатый торговец?

Тот конкретно растерялся.

Сила прямого публичного вопроса чудовищна.

Ты можешь что угодно говорить соседу по палате о крутости статуса, втирать в блоге про былое и настоящее, намекать на форуме и врать самому себе, засыпая в сладостных мечтаниях, но когда тебя спрашивают о Твоей Сути в лоб и при свидетелях, враньё становится невозможным. Любой, даже самый недалёкий человек понимает, что за базары потом придётся отвечать. Даже если не прямой ответственностью за глупую ложь, так порученной задачей, которую ты заведомо не сможешь выполнить – за неимением квалификации, знаний и авторитета.

Древняя тема. Не верьте фильмам и книгам о безродных лапотниках, вдруг заявивших о себе, как о знатных рыцарях Квадратной Табуретки, – это главная неправда текста романа или сценария. В такие секунды всё на лбу пишется, холодным липким потом. Именно потому мы сразу чувствуем сумасшедших – они врут очевидное, а букв на лбу нет. Нормальный человек так не сможет.

«Ты рыцарь, незнакомец?» Попробуйте ответить на вопрос положительно, когда его задаёт сам сэр Найджел.

Негр замотал головой:

– Я простой посыльный!

– Тогда изволь обращаться ко мне «бвана», простой посыльный. Ты меня понял?

Он сглотнул и кивнул, опасливо глянув вверх, где стоял угрюмо молчавший капитан в суперфуражке.

– Да, бвана!

Послышались шаги. С высоты борта невозмутимо поглядывая на пришельцев, к нам не торопясь подошёл Сашка с «винчей» на плече, встал рядом с боцманом, облокотился. Тоже в бандане, родного отечественного камуфляжа «Флора», интересно, что они раздербанили? А выглядят оба круто.

– Теперь слушай внимательно, посыльный, и запоминай. А лучше запоминайте оба, будет плохо, если господин Нзимба узнает, что вы переврали мои слова…

В поиске моральной поддержки несчастный Мафута, всю дерзость которого словно сдуло порывом леденящего арктического ветра, повернулся к напарнику – тот сидел, по-прежнему склонив голову. Рулевой-моторист, отличная хлебная должность, приказали: отвёз-привёз, и надо ему вникать во все эти политики?

– Я надеюсь, господин Теофил Нзимба выразился несколько иначе, он же не рассчитывает этой рухлядью остановить русский речной монитор с артиллерией, дальнобойным оружием и группой морской пехоты на борту?

На Мафуту было жалко смотреть, парень считал секунды и ждал, когда им будет позволено смыться. Он с тоской поднял глаза на палубу, и в него сразу уткнулись свирепые взоры «морских пехотинцев», словно собирающихся прямо здесь и сейчас отрезать ему ухо.

Мне даже стало стыдно: справился, ёлки, нашёл, кого со сцены снимать.

А что делать!

– Передайте уважаемому господину Нзимба, что мы обязательно наведаемся в Дуглас, когда только выберем время. И ещё… Мы намерены для составления карты пройти при случае в Оранжевую – по распоряжению Штаба. Сроки пока не определены, слишком много дел на реке, приходится выполнять вашу работу, уничтожая банды пиратствующих зоргов. Вы всё поняли? Запомнили?

Теперь уже кивнули оба.

– Да, бвана!

– Тогда езжайте и доложите.

Боцман бросил конец, Сашка буркнул в рацию, «Темза» взревела коротким гудком паровой сирены, и колёса начали крутиться бодрей.

– Отличная работа! – похвалил я «морпехов».

Капитан в рубке приплясывал от нетерпения – транслировать-то некому! Я быстренько пересказал разговор, сначала суть, а потом и детали.

– Ты что, действительно хочешь зайти в Оранжевую? – осторожно уточнил шкипер.

– Пока думать рано, это просто зацепка, на будущее. Прорываться, конечно, не будем, надо, чтобы он сам ход дал… Не даёт мне покоя это золото, что-то тут… не так просто. Приисковая артель на подобных лоханках не ходит и «поджигами» не пользуется, могли чего и посолидней соорудить.

– Ну-ну, – усомнился Илья Александрович, – круто замахиваешься.

– Нельзя по-другому, иначе тоже вскоре на «поджиги» и арбалеты перейдём. Слушай, а можно пройти ближе к посёлку? Метров на триста-четыреста – посмотрим с борта, сфотографируем, детки на видео снимут для изучения… Ну и для характерности момента! Пусть господин Теофил Нзимба лишний раз призадумается, не пригодятся ли ему в местных распасах такие союзники, а?

Устье реки Оранжевой уже открывалось во всю ширину. «Темза» вновь изменила курс, прижимаясь к левому берегу, где стоял африканский посёлок Дуглас.

– Пойду, надо людей предупредить, камеры взять, ну и канониры чтоб… на всякий случай, – быстро сообщил я кэпу и резво потопал вниз.

…На настоящей Амазонке все посёлки примерно одинаковы.

Мне до сих пор казалось, что я и в новом мире увижу нечто подобное: редкие каменные дома, одну асфальтовую дорогу, построенную по губернаторской программе, небольшой парк возле сельской школы, украшенный в норме фантазии местного садовника, высокую ажурную антенну местной радиостанции. Несколько тропок для грузовых мотороллеров и скутеров – вдоль берега и к примитивным причалам, и непременные рынки, где можно купить стандарт: рыбу, сувенирку, фрукты-овощи. Часто встречается футбольное поле: на него садятся частные «Цессны» и «Пайперы», по необходимости разгоняющие заигравшуюся детвору.

Здесь не так, во всяком случае, первое впечатление иное: селение напоминает отдалённые енисейские сёла, каким-то чудом видоизменённые в тропический вариант.

Восемь домов Дугласа «первой линии» стояли как попало, кто сколько отхватил, интервалы неровные. Никакого камня и ажурной вышки, лишь на строении побольше торчит длинный шест с какими-то перьями и узким длинным флагом. Антенн не видно.

Местные женщины, которым зрелищ не положено, зайдя в воду по пояс, коллективно занимаются стиркой, рядом тазики, видимо с местной мыльной глиной, про которую рассказывал Зоко. Все просто и естественно.

На берегу стоял глазеющий народ, с разинутыми ртами наблюдающий за проходящей мимо «Темзой». Одеты бедно, однако несчастных да страдающих лиц в бинокль не видно, люди вполне довольны жизнью. Между жителями сновали пёстрые куры и чернявые поросята, с восторженными криками бегала детвора с длинными кривыми палками в руках, некоторые кидали их в сторону корабля. Двое пацанов постарше целились в пришельцев из рогаток. Приветливый народ.

– У них и свиньи домашние есть! – потёр руки шкипер.

Где-то там и господин Нзимба, что на банту означает лев. Вот так вот.

А само место отличное: чистая долина стрелки, лес далеко, много возможностей для земледелия, великолепный обзор. И две судоходные водные артерии.

– Может, надо было холостым бабахнуть? – спросил Сёма.

– Ещё чего! – возмутился шкипер. – Холостой выстрел есть честь отданная!

– Напугаются, – добавил я.

– А гуднуть? – не унимался рулевой.

– Да гудни!

Протяжный рёв пронёсся над Летой, толпа запрыгала, затанцевала – вот и праздник в деревню пришёл.

Зараза, в упор не вижу символов ожидаемого богатства.

Ни в лодках, ни в зданиях, ни в обустройстве места не было заметно вложенного на квадратный метр селитебной территории флорина! Не верю я, что Теофил действует столь неэффективно, имея очевидное конкурентное преимущество: не в матрац же он золотишко закатывает! Ближнюю стаю надо кормить не просто сыто, а очень сыто, иначе задушат верные менеджеры и нукеры жаркой южной ночью.

Дуглас и Оранжевая остались позади.

На ближайшей косе у воды сидели четыре мартышки и внимательно глядели на пароход. Молча.

Одуряющий аромат свежих булочек с кунжутом сводил с ума – быстро же я пристрастился к выпечке! Да с соляночкой… В конце обеда ко мне подошёл кочегар, подсел за столик.

– Держи, чувак! Капитан просил выручить, говорит, уже пухнешь от электроники, трубку у него из рук выхватываешь. Ты бросай, от электроники, кстати, всё мировое зло крепнет, – с этими словами Федя протянул новенькую курительную трубку!

Обалдеть! Сделана из дерева и какой-то металлической трубы, мундштук тоже деревянный. Стильная вещь, у северных кочевников такие до сих пор встречаются.

– Федя, вот спасибо! Ты прямо волшебник, на все руки мастер!

– Да ладно, быстро управился, не в первый раз ваяю.

– Слушай, а ты можешь зажигалки типа «Зиппо» делать? Даже не сам, а пацанов научить? Для повышения степени независимости общины, ходовой будет товар.

Липпо задумался, налил в пустой стакан воды из графинчика и выпил, похоже, это у него традиция такая.

– Уже бизнес мутишь, чувак, – утвердительно заметил он.

– А как иначе, Фёдор? Не грабежом же заниматься, – подыграл я, помня о непротивленческо-ненападанческом мировоззрении баптиста.

– Грабить не надо. Хорошо, подумаем с механиком, порисуем, прикинем… Только, чтобы нас потом не грузить, и так дел по маковку, агрегаты ухода требуют. Ха! Липпо-зиппо, липпо-зиппо… – с тем и удалился.

Из ресторана я вышел в приподнятом настроении.

Кисет нужно добыть! Для начала набрал в полиэтиленовый пакет ядрёного табачку из промысловой мародёрки – весь ништяк в подотчёте у Ярика, он теперь главный баталер, потом выклянчил у шкипера ароматизированных добавок и отправился к Марине Мазиной, отныне штатной швее-мотористке. Прибрав к рукам всё найденное в ящиках армейское бельё и ткань, Марина кроит и тачает вовсю в основном по женским заявкам. Решив вопрос по кисету, я поднялся на палубу.

И остановился. «Как же так? Я ведь бросаю курить! Электронок набрал… И что теперь, повода дождался, шанс словил? Надо бы отменить заказ на кисет. Табак верну, а трубочку оставлю на память о хороших людях». Вот так лихо…

Знаете что? Трубку я так и не вернул. Вот она, слабость людская.

Дальнейшее плавание состояло из череды излучин, поворотов, иногда отмелей, капитан замедлил ход. Ближе к Манаусу по берегам кипела жизнь, пошла деревня за деревней – три, четыре жилых дома, как правило, живёт там одна большая семья либо родственники, и таких поселений на участке реки очень много. Если домов больше, то это уже посёлок.

На корме профессор со старостой беседовали об особенностях местной жизни. Отличие беседы от лекции заключалось в том, что на этот раз Володя ничего не записывал и чаще задавал вопросы.

– Бу, а почему в Веннесе до сих пор нет свиней?

– Вот и поеду покупать! Недавно появились, их начали завозить с юга. Далековато живём, разбирают те, кто поближе.

Картина в селениях одинакова, она и в Веннесе примерно такова, если не учитывать чистоту поселения скандинавов. Из-за разливов и вольготно гуляющих по территории кур и свиней непосредственно возле домов нет цветов или какой-либо растительной декорации. Стёкол в окнах тоже нет, их заменяют циновки, жалюзи, реже ткань. Порой прямо на улице под навесами стоят самодельные столы и скамьи, есть самодельные гамаки, у тех, кто может соорудить – противомоскитный полог. Очаги внутри домов открытые, дым выходит либо через отверстие в крыше, либо прямо в окно. Особенности зависят от национальных привычек: у африканцев обязательно есть ровная круглая площадка для танцев, в индейских посёлках в самом центре часто стоит какой-то общественный дом матерей, европейцы строят часовни.

– Немногое успели сделать люди более чем за сотню лет проживания на Кристе, – заметил я скептически. – Прогресса просто нет.

– Вы напрасно иронизируете, Герман! – откликнулся профессор. – Как учит история, такое упрощение ничем не оправдано. На самом деле, сделано очень многое! Подумайте! Возникли города как центры экономического и цивилизационного притяжения, определяются первичные границы будущих анклавов. Представляете, сколько потребовалось времени на внутренние миграции, перенос поселений, первично поставленных где попало, как правило, там, куда людей и вынесло?

– Ожидалось несколько большее, – честно признался я. – А тут деревянный век, что-то первобытное.

Из уважения к скандинаву говорили на английском.

– Большего сделать было просто невозможно! – уверенно заявил Володя. – Скажите, Гера, как вы думаете, сильно отличалась русская деревня 1750 года от деревни 1850-го? А многие сёла на Енисее и сейчас вполне соответствуют веку девятнадцатому, за исключением таких мелочей, как наличие генератора и спутниковой антенны. И многое ли они изменили в культуре повседневности?

Я несколько смутился, тороплюсь, пожалуй. А ведь интересная мысль – флорин на единицу площади проживания, то, чем хвастается Европа, где процесс посева происходил веками! Как быть, если территория огромна, а ранняя колонизация дальних стран не напитала общину ворованными деньгами? Где взять эти флорины для вложений поколениями? Поварить надо.

– Просто привык уже по фильмам судить, Владимир Викторович…

– И по книгам, – добавил он быстро.

– Что? Ну да, и по книжкам… Какие-нибудь тридцать лет после апокалипсиса, и вокруг уже сплошной паропанк.

Слева шумно плеснуло, в зелёной воде мелькнули гладкие спины. Мы уже знали, это розовые пресноводные дельфины. Утром возле острова было слышно, как дышат они или переговариваются на своём свистящем языке. Вот цирковых прыжков пока не видели.

– Господин Арвидсон, а что Манаус?

Швед понял.

– О-о! Это настоящий город! Там есть и кирпичные дома, и каменные, правда, таких немного, и только у европейцев.

– А европейцев много? – спросил профессор.

– Хватает. Есть итальянцы, французы, немцы. Там даже губернатор из Германии.

Вот это уже хорошо! Люблю иметь дело с немцами, деловые люди. Значит, шансы на успешную реализацию моего стартапа достаточно высоки.

«Темза» шла возле правого берега, там, где глубины.

С левой стороны дугой уходила за поворот широкая коса, на песке большими стаями сидели птицы. Один раз появилась небольшая анаконда, сползающая с наклонившегося дерева в воду. Много здесь видимой живности, не то что в тайге, где её порой сутками не замечаешь.

Дождь давно кончился, палуба быстро подсыхала, последние капли с легким стуком падали на старинные доски.

Вечернее небо над Летой постепенно покрывалось россыпью слабо светящихся южных звезд. Быстро тут темнеет, словно штора опускается, надо бы это учитывать в планировании.

– За поворотом Манаус! – сообщил Арвидсон. – Почти пришли.

– Двигаем в рубку! – предложил я.

Капитан с победным видом уже стоял на крыле.

Впереди показалась цепочка огней.

– Куда причаливаем? – спросил Самарин, и скандинав опять понял без перевода.

– Можно просто встать у берега, правда, это неудобно… Далековато от дороги, потребуется усиленная охрана. В центре имеется главный пирс, там останавливаются большие джонки, баркасы и коммерческие яхты. Это платная услуга.

– Да мы и сами торгаши, так ить, Герман? – подмигнул шкипер и спросил: – Чем расплачиваться будем, капиталист?

– Найдём, – спокойно бросил я, не отрываясь от бинокля, меня этот вопрос вообще не занимал.

– Никаких проблем! – тут же вмешался скандинав. – У меня есть несколько серебряных флоринов, этого вполне хватит.

Я пожал плечами: что же, отказываться не будем, даром, что ли, катали.

Капитан сделал рукой приглашающий жест:

– Ну, тогда показывай курс, товарищ швед!