Текст книги "Волкодлак. Спасти СССР (СИ)"
Автор книги: Вадим Чинцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Десять рублей.
– А нам только в районе можно их купить. Правда на физре зимой выдают, но тем лыжам уже столько лет! – пацан вздохнул и ткнул пальцем в покосившийся домик – Вон там Генка и живет с бацькой-выпивахой своим, постоянно тот мамку Генкину почем зря лупит.
Развернувшись, пацаненок поспешил видно опять к остановке, я же вошел в неухоженный двор, калитка держалась на честном слове и пришлось ее держать, не давая рухнуть в плохо очищенный снег. Из сарая вышел девятилетний будущий маньяк в накинутом на плечи ватнике и с пустым ведром – Ты к кому? Бацька отдыхает, ему не до гостей.
– К тебе я, Гена! Я слышал, что тебе лыжи нужны, вот я и принес! – неся околесицу, я подошел почти в плотную подозрительно рассматривающему незваного гостя Михасевичу и пробил ему резкий удар в солнышко. Осмотрев безлюдную улицу, я сбросил тулуп и ткнул пальцем на нужную точку рухнувшему на колени личинке маньяка. Тот широко раскрыл глаза и схватился за грудь, я же поспешил вон, вернувшись к дороге. Лучше пусть умрет невинным ребенком, чем станет ужасным убийцей!
Деды вернулись недовольные – Ты ничего, Мишка, не напутал? Нет твоего Сливко и не было, как нет и туристического клуба под названием «ЧЕРГИД».
Я только репу почесал – Попутал я, это гнусь еще наверное служит, В шестьдесят третьем туда съезжу.
Дед Николай погрозил пальцем – Вместе съездим! Будем считать, что мы с Богданом разведку на местности провели.
Мне же предстояла еще одна ликвидация – того самого следователя, который вёл резонансные для советского общества дела: Мозырское дело (из-за сокрытия улик, применения пыток и психологического давления шесть человек оговорили себя и были признаны виновными в убийстве инспектора рыбоохраны и следователя прокуратуры в 1981 году; всех шестерых освободили после того, как в 1983 году нашлись настоящие убийцы инспектора и следователя) и дело «витебского душителя» – серийного убийцы, от рук которого погибли 36 девушек и женщин в Витебской области (преступником и был убитый мною сейчас Геннадий Михасевич, однако к моменту его ареста за его преступления были осуждены 14 невиновных, один из которых был казнён). Жавнерович в РИ был признан виновным в совершении всех инкриминируемых ему преступлений, однако в связи с амнистией в честь 70-летия Октябрьской революции уголовное дело в отношении него было прекращено, а сам следователь отправлен на пенсию с сохранением всех званий и наград. Свою вину Жавнерович так и не признал. Такие твари в прокуратуре работать не должны.
Следователь по особо важным делам Жавнерович был известен стопроцентной раскрываемостью дел. Его известная цитата: «Каждый человек – преступник. Он ещё не совершил преступление, но может совершить!» Жавнерович получил прозвище «Белорусский Мегрэ». Основывался следователь, в основном, на показаниях свидетелей, улики в делах игнорировались, когда это было необходимо, данные подтасовывались, свидетели запугивались, а подследственные под пытками и угрозами признавались в том, чего не совершали. Михал Кузьмич находил невиновного, но слабого человека, прятал его в тюрьму и угрозами, иногда побоями, добивался признательных показаний. А потом уже, по ходу дела, подсказывал обвиняемому детали убийства или изнасилования.
Вот и сейчас он довольный вышел из здания родной прокуратуры, насвистывая мелодию – ему опять удалось «раскрыть» очередное дело, повесив его на очередного лоха. За ним под отводом глаз шел паренек, выжидающий удобного случая. и случай этот появился довольно быстро – следак приготовился переходить улицу в неположенном месте, решив пропустить груженный снегом грузовик.
Я выбрал момент и ладонями произвел удар в спину Жавнеровичу и тот влетел под колеса грузовика, который затормозил только метров через тридцать – сорок, оставив после себя кусок мяса. Я достал из кармана заготовленный заранее листок с текстом, выполненным печатными буквами и вложил его в карман, а фанерку с надписью «Так будет с каждым, кто шьет дела на невиновных», закрепленную к колышку, воткнул его прямо в труп.
Республиканская прокуратура стояла на ушах, все ожидали прибытия из Генеральной прокураторы СССР важняка для расследования убийства важняка Жавнеровича. Наконец из Москвы прилетел следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Каракозов. Первым делом он в выделенном для него кабинете собрал следственно-оперативную группу, которая выезжала на место убийства.
Старший оперуполномоченный ОУР УООП Минского горисполкома Виктор Ковалев отчитался по проделанной оперативной работе – Я и сотрудники моего отдела были на месте преступления буквально через пятнадцать минут. Телефонная будка была неподалеку и дежурный сразу направил нашу группу вместе с криминалистом. Мы опросили всех, кто оказался свидетелем, а это помимо самого водителя грузовика, еще четверо прохожих. Все в один голос уверяют, что погибший Жавнерович был один и рядом с ним не было никого. Двое из свидетелей уверяют, что им показалось, что решивший перейти в неположенном месте пешеход вдруг сам бросился под грузовик. Когда к телу подбежали, то из трупа торчал самодельный плакат. При осмотре одежды был обнаружен листок бумаги, на котором печатными буквами изложена причина убийства – подтасовка фактов и улик при расследовании преступлений с целью быстро раскрыть дела. Мало того, автор этого послания заходит еще дальше, по его словам следователь хоть и шьет дела, но не он отправляет людей на смертную казнь. Это делается только по решению суда. Именно эти «неприкасаемые» так изучают шитые белыми нитками дела, что с лёгкостью приговаривают порой невинных людей на десятилетия колонии, а также и на смертную казнь. Именно судья, осудивший невинного, должен нести полную, вплоть до уголовной, ответственность за преступные приговоры, а не только следователь. Вот заключительная фраза убийцы – «Доведите мое предостережение до всех: тех, кто выбивает показания и нагло фальсифицирует дела, а также до судей, которые вместо рассмотрения дел тупо выносят приговоры. Если вы все засекретите, то трупы с такими плакатами будут появляться по всему Советскому Союзу!»
Первый заместитель Прокурора БССР Максимов напыщенно возмутился – Я уверяю вас, товарищ Каракозов, что это убийство, определенно месть от уголовников, а все эти плакат и записка лишь для очернения светлой памяти нашего следователя! Для заведения следствия в тупик!
Герман Петрович с интересом всмотрелся в лицо этого чванливого заместителя прокурора БССР, зная, что тот, окончив в пятьдесят втором году Минский юридический институт, по специальности не работал и месяца, устроившись делать карьеру в Минский областной комитет ЛКСМБ, два года назад он с поста первого секретаря ЦК ЛКСМБ пришел сюда, в прокуратуру республики сразу на вакансию заместителя прокурора – Я обязательно подниму все дела погибшего и мы наверняка узнаем правду. Если убийство совершено уголовником, то это не страшно и мы его найдем. А вот если оказался замешан мститель, а еще страшнее – группа мстителей, то, боюсь прежде чем мы их или его обнаружим, будут еще трупы тех, кто пользуясь своим служебным положением, используют в своей работе запрещенные методы и сами нарушают закон. И в случае выявления в делах, которые вел убитый, подтасовок улик, я выйду на генерального прокурора с инициативой проведения проверок уголовных дел и в первую очередь, здесь, в Белоруссии.
Через три недели командировки Герман Петрович вернулся в Москву и попросился к Руденко.
Генпрокурор, недовольный тем, что важняк записался к нему через голову своего непосредственного начальства, все же изобразил вежливую улыбку.
– Роман Андреевич, я конечно понимаю как это выглядит, но все же решился первому доложить о результатах своей командировки именно вам.
Генпрокурор тут же убрал улыбку с лица и стал собранным – Я внимательно слушаю вас, Герман Петрович.
– Убийство следователя по особо важным делам республиканской прокуратуры выявило преступления, которые тот совершал, прикрываясь буквой закона. Я изучил все дела, которые вел Жавнерович и встретился со всеми осужденными, которых он отправил своими липовыми делами в суд и со всеми свидетелями. Такое впечатление, что у нас на дворе тридцать седьмой год! Все признательные показания из подозреваемых выбивали, ни о каком расследовании не было и речи – Жавнерович хватал любого, на кого можно было повесить чужое преступление. Было даже два убийства, я даже в ходе расследования нашел настоящих преступников. И самое страшное, что стоящие выше покрывали все это беззаконие, не проверяя ни фактов ни улик. Судьи. К ним тоже огромный вопрос, они что, не видели что дела были шиты белыми нитками? Я из профессионального интереса поднял несколько свежих дел других следователей, которые готовились к передаче в суд. Те же побои, пытки, с помощью которых подследственные оговаривали себя и подписывали любой бред, который им подсовывали. Боюсь, что это не только в БССР, нужна комиссия по пересмотру всех дел за последние пять лет минимум, по всей стране. Я даже в растерянности – рук не хватит.
Руденко откинулся в кресле – Что вы предлагаете?
– Я слышал, что сейчас начались проверки сотрудников разведки. Может быть пришла пора привлечь гипноз и для проверки сотрудников Прокуратуры? Начиная с Генеральной и я готов первым пройти эту проверку.
Руденко закусил нижнюю губу, размышляя о последствиях этой проверки. Если инициатором выйдет он, генпрокурор, то все выявленные нарушения и преступления сможет списать на подчиненных. А вот если Комитет прознает про итоги расследования Каракозова, то пострадает определенно он как сознательно решивший скрыть то, что накопал его важняк.
– Я свяжусь с товарищем Судоплатовым, выясню когда он сможет оказать нам помощь.
Судоплатов звонку Руденко удивился и, поняв суть проблемы, ответил – Товарищ Руденко! Предлагаю для начала провести проверку с помощью наших полиграфов, приборов для выявления тех, кто пытается соврать. А затем тех, кто покажется подозрительным, мы проверим и гипнозом.
– Товарищ Судоплатов, разве ваш полиграф не может определить на все сто процентов врет или нет человек?
– Бывает, что или человек пытается обмануть прибор, этому учат иностранных шпионов, или просто какие-то причины мешают прибору выявить однозначный ответ. Таких если они поддаются внушению и выявляет гипнотизер.
Политбюро заслушало Генпрокурора о результатах расследования убийства важняка в Минске. Маленков обратился к Судоплатову – Павел Анатольевич, похоже прокуратура не в состоянии найти преступников, убивших следователя республиканской прокуратуры. Подключайте своих сотрудников. Не хватало, чтобы граждане подменяли собой закон!
Судоплатов пожал плечами – Безусловно, я прикажу минским товарищам помочь в розыске преступника, но сомневаюсь, что мы его найдем – подключаться нужно было в самом начале расследования, по горячим следам.
Маленков вздохнул – Главное не допустить повторных убийств!
Судоплатов резонно заметил – Вот для этого товарищ Руденко и обратился ко мне за помощью в проверке своих сотрудников.
Маленков удивленно повернулся к Руденко – Очень рад, что товарищ генеральный прокурор так тесно сотрудничает с комитетом!
Руденко довольно усмехнулся – Так ведь одно дело делаем, да и соперничество это ни к чему. Не ради орденов и чинов работаем.
Судоплатов добавил – Я проанализировал причины, побудившие погибшего следователя нарушать закон. По сути, как в тридцатых годах следователями становятся малообразованные люди, которые не умеют работать по своей специальности и ради выполнения планов сверху и требования немедленного раскрытия преступлений предпочитают выбивать признания. Так кроме следователей этим грешат большинство сотрудников уголовного розыска. Тот же самый Жавнерович через год после устройства на работу получил направление на юридическое образование заочно. Я уверен, что заочно невозможно получить хорошее образование. А на очном ни в коем разе нельзя выпускать тех, кто имеет тройки по спецпредметам. Это касается не только юридического образования. Если бы этот Жавнерович, у которого в дипломе полно троек, был бы вовремя отчислен, то не было бы пострадавших от его неумелых действий и сам бы остался жив. Я не понимаю, почему всех этих неуспевающих деканы и ректоры тянут с курса на курс! По-моему нужно ввести для сотрудников ВУЗов и техникумов административные наказания вплоть до увольнения без права преподавания за нежелание отсеивать лентяев и неспособных воспринимать знания.
Руденко вздохнул – Согласен полностью. Я считаю, что после чистки рядов прокуратуры и милиции необходимо взяться и за судей. Товарищ Судоплатов правильно заметил – именно судьи вместо того, чтобы заниматься определением истинности вины подсудимых, выносят приговоры. Причем я честно говоря не помню ни одного оправдательного приговора. Что запрашивает прокурор, то обычно и присуждает судья.
Ворошилов добавил – Я бы прежде милиции взялся за проверку судей! И в первую очередь за Верховный Суд, городские и областные суды – именно им приходят апелляции из районных судов. Похоже они и не рассматривают апелляции, тупо оставляя приговор без изменения. Да и выборы судей необходимо проводить методом голосования всех советских граждан районов, города и так далее, а не соответствующими вышестоящими Советами народных депутатов. Я уверен, что люди не будут повторно выбирать нечистых на руку и предвзятых судей.
Глава 17
Следующей своей целью я выбрал Джермена Гвишиани. Почему его?
Весной 1973 года в Москве побывал один из вице-президентов американской фирмы «Боинг» Бульон, он встретился с заместителем председателя Госкомитета СССР по науке и технике Джерменом Гвишиани и обсудил с ним перспективы совместного сотрудничества в авиастроении и в авиатранспортной отрасли. Американский бизнесмен и советский чиновник обменялись мнениями, в частности, по проблемам управления воздушным движением, более эффективной организации погрузочно-разгрузочных работ в международных аэропортах и уменьшения шумов, создаваемых самолётами.
Почему эти вопросы поднимал Бульон, понятно. Он профессионально занимался авиационной отраслью и к его компетенции относился поиск новых успешных бизнес-моделей на авиатранспорте. А почему главным советским собеседником стал Гвишиани? Он-то какое отношение имел к самолётостроению или организации воздушного движения? Не полезней ли было б привлечь к встречам с Бульон руководителей Министерства авиационной промышленности и Аэрофлота, у кого имелось больше компетенций в авиационной сфере?
Но всё не так просто. Бульон не случайно добивался встреч именно с Гвишиани. Во-первых, Гвишиани в отличие от большинства других советских правительственных чиновников хорошо знал американскую действительность и механизмы принятия в Америке сажных экономических решений. Его кандидатская диссертация была посвящена социологии американского менеджмента. А докторскую он защищал по вопросам американской теории организационного управления. И второе. Гвишиани имел мощный лоббистский ресурс: его тесть Алексей Косыгин возглавлял советское правительство.
Что хотели американцы? Они упорно пытались подсадить нашу страну на свои Боинги. Бульон выступал за поставку Аэрофлоту первой партии американских самолётов и организацию строительства в СССР под ключ завода для производства модернизированных Боингов. Взамен американцы обещали своё содействие в продвижении на зарубежные рынки нашего Як-40. А также они готовы были обсудить участие фирмы «Боинг» в работах по созданию второго поколения сверхзвуковых пассажирских самолётов.
Гвишиани считал, что следовало бы во всём американцам пойти навстречу. По его мнению, для нас это было политически выгодно, особенно в преддверии советско-американской встречи на высшем уровне. Поэтому он по этому поводу внёс в ЦК КПСС трёхстраничную записку: «Бульон сообщил о заинтересованности его фирмы в организации совместных разработок и создании новых моделей самолётов. В этой связи он рассказал о проводимой фирмой работе по созданию специального самолёта большой грузоподъёмности для перевозки жидких грузов (нефти, сжиженного природного газа), который предполагается использовать в труднодоступных отдалённых районах Арктики, а также пассажирского самолёта „Боинг-747“ (на 200 мест) в трёх вариантах – на короткие, средние и дальние расстояния. Он заявил, что участие советских организаций и специалистов в этой работе является весьма желательным».
Гвишиани сообщил, что американцы выразили готовность заключить сделку по продаже нам первой партии «Боингов». По его мнению, эта сделка «позволила бы Аэрофлоту уравняться с американскими и западноевропейскими авиакомпаниями по вместимости пассажирских самолётов, пока советская промышленность не освоит аналогичный самолёт». К слову: Бульон успел даже проработать с Гвишиани схему оплаты первых поставок. Он предлагал советской стороне взять кредиты в Экспортно-импортном банке США, а расплачиваться за этот кредит средствами, которые будут получены от эксплуатации «Боингов» на советских авиалиниях. И чтобы окончательно склонить Москву к этой сделке, Бульон обещал провести модернизацию «Боингов».
По сути, фирма «Боинг» загоняла нас в ловушку. Ведь нечто подобное уже произошло с легковыми автомобилями. Что в середине 60-х годов нашему автопрому предложил итальянский «ФИАТ»? Самые перспективные модели? Новейшие технологии? По сути, нам навязали за наши же деньги вчерашний день. В итоге отечественный автопром отстал даже не на годы, а на десятилетия.
Ушлый зять Косыгина за границей познакомился с Печчеи (который еще до основания Римского клуба, по данным Джона Коулмана, уже был членом Комитета 300). Именно тандем Джермен Гвишиани и Аурелио Печчеи – пролоббировал контракт на строительство компанией «Фиат» автозавода в Тольятти.
Что тут удивляло? Не только натиск американцев (с ними-то как раз всё было понятно: они добивались своей выгоды). Изумляла позиция советского чиновника Гвишиани. Он считал, что следовало форсировать решение вопроса. По его мнению, возможная сделка с фирмой «Боинг» как раньше с Фиатом была для нас политически выгодна.
По заведённым в СССР порядкам внесённую Гвишиани в ЦК записку должны были сначала обсудить профильные министерства и подразделения ЦК, после чего заведующим отделами ЦК предстояло подготовить проект постановления ЦК с конкретными поручениями ведомствам. Напрямую ни один зампред ни одного госкомитета обращаться не то что к Брежневу, даже к обычным секретарям ЦК не мог. А что тут получилось? Трёх-страничная записка Гвишиани сразу оказалась на столе самого генсека. И постарался тут помощник Брежнева по международным делам Андрей Александров-Агентов.
Прямо в день внесения материала Гвишиани, а именно 16 апреля, этот помощник сообщил Генсеку: «Леонид Ильич! Эту записку т. Гвишиани прислал по договорённости со мной для Вашей информации. Если Вы в принципе отнесётесь положительно, то ГКНТ вместе с т. Дементьевым (министром авиапромышленности) внесёт соответствующее предложение в ЦК. Вопрос, по-видимому, очень интересный. Можно сказать им, чтобы подработали его и внесли предложения».
Брежнев оставил на записке Александрова-Агентова отметку: «т. Цуканову Г. Э. Указания даны. Л. Брежнев».
Слава Богу, что сделка с американцами не состоялась. В отличие от Фиата, тот проект пробил в железном занавесе большую дыру, через которую Запад стал проводить разложение Советского Союза. Фирма «Фиат» была своеобразным троянским конем, а Печчеи был лишь агентом коллективного Запада, который вел холодную войну с Советским Союзом и добивался его ослабления и расчленения. Идея создания с помощью Запада завода-автогиганта вызрела в советском руководстве давно. Конкурентами итальянцев в СССР выступали французы. Хрущёв склонялся именно к поддержке французов и их завода «Рено». Соглашение было почти достигнуто. Тогда Франция под руководством Де-Голля была суверенной страной, независимой от США,поэтому союз СССР и Франции был опасен для Запада. И вот перед самым заключением сделки неожиданно меняется руководство завода Рено и новый глава требует в два раза больше, чем было договорено прежде. Естественно, предложения Фиата в таком случае оказались лучше и к ним вернулись.
Печчеи сумел навязать Советскому Союзу не только проект АвтоВАЗа, но и проект производства американского напитка пепси-кола (это произошло позднее, запуск производства был приурочен к открытию у нас Олимпиады в 1980 году).
Как-то Печчеи проговорился, откровенно заявив, что «страны соцлагеря необходимо вскрывать, как консервную банку – с помощью острого консервного ножа». В роли такого «острого консервного ножа» и выступили проекты типа АвтоВАЗ и Пепси. Запустив в Советский Союз троянского коня под кодовым названием «АвтоВАЗ», Печчеи переключился на подготовку другого проекта – Римского клуба. После учредительной встречи в апреле 1968 года в Риме Печчеи стал активно искать возможности затянуть в Клуб Советский Союз. Большинство функционеров Римского клуба пришли туда из НАТО, из «Германского фонда Маршалла», финансировавшего послевоенное закрепление Германии в сфере господства доллара.
Вспоминая о встречах с Аурелио Печчеи, академик Гвишиани напишет в своей книге «Мосты в будущее»: «Он постоянно убеждал меня в необходимости советского участия в работе Римского клуба. Полностью соглашаясь с ним, я с тревогой думал о том, как трудно будет у нас добиться принятия официального решения по этому вопросу. На первых порах мы договорились, что я и без формальных решений, раз уж это не официальная организация, а клуб, буду активно сотрудничать в пределах своих личных возможностей и компетенции ГКНТ.»
Как креативный менеджер, Печчеи всячески стал пропагандировать через Римский клуб так называемый «системный анализ» (термин стал очень популярным среди советской научной интеллигенции, без него не обходилась ни одна книга и даже статья; а для диссертаций упоминание о том, что автор использовал в своем исследовании «системный анализ», стало негласным императивом).
Печчеи всех сумел убедить, что без «системного анализа» работа Римского клуба будет неэффективной. Кончилось тем, что в 1972 году родился Международный институт прикладного системного анализа, (МИПСА) который стал неформальной дочерней структурой клуба, прописанного в Австрии.
Институт имел хороший бюджет, получал заказы от того же Римского клуба, приглашал на свои мероприятия ученых и экспертов из разных стран мира. Джермен Михайлович Гвишиани бывал бесчисленное количество раз в Институте под Веной. Возвращался в Москву и убеждал первых лиц государства в необходимости тесного сотрудничества с МИПСА.
ему удалось получить поддержку. И не только по части организации командировок наших ученых и специалистов в Вену. Было также принято решение о создании собственного института по образу и подобию МИПСА.
4 июня 1976 года в Советском Союзе родился Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ), который находился в двойном подчинении (Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике и Академии наук СССР).
Как сообщали газеты того времени, институт создан «для комплексного исследования научно-технических и социально-экономических проблем, имеющих большое народно-хозяйственное значение и носящих междисциплинарный характер исследований». Институт возглавил и бессменно руководил им на протяжении 17 лет академик Д. М. Гвишиани.
В газетах ничего не говорилось о связи ВНИИСИ с МИПСА. Но все, кто соприкасались с ВНИИСИ, прекрасно знали, что ВНИИСИ – своего рода филиал или дочерняя структура института, находящегося в Вене.
Так появился еще один троянский конь, запущенный Западом. Сотрудники ВНИИСИ не вылезали из Вены, где они очень неформально общались со своими западными коллегами, среди которых, как понимают серьезные люди, находились те, для которых «наука», «прогнозирование», «системный анализ» были лишь дежурными словами и прикрытием. Вена всегда была местом, где концентрация сотрудников западных спецслужб была высокой. Можно только догадываться, сколь высокой она была в МИПСА.
А член Комитета 300 и президент Римского клуба А. Печчеи использовал своего «друга» Джермена для передачи через него высшему советскому руководству «рекомендаций» по перестройке экономики СССР. В первую очередь, Гвишиани доносил идеи своего итальянского «коллеги» до председателя КГБ Юрия Андропова. С Римским клубом тесно сотрудничали Моссад, ЦРУ и КГБ. Неудивительно, что особое влияние этот клуб оказал на Андропова и армию его воспитанников.
ВНИИСИ стал тем местом, где концентрация агентов влияния, прошедших необходимую стажировку, оказалась запредельно высокой. ВНИИСИ стал инкубатором, из которого вылупились «прорабы перестройки», занявшие высокие посты в государстве:
Гайдар Егор Тимурович – работал в институте с 1980 года под руководством С. С. Шаталина. Был и.о. премьер-министра и министром финансов РФ.
Шаталин Станислав Сергеевич – заместитель директора института, советник президента СССР Горбачева, один из соавторов программы «шоковой терапии», получившей название «500 дней».
Авен Петр Олегович – работал в одной лаборатории с Е. Т. Гайдаром с 1981 по 1988 год. Затем был направлен в МИПСА в Австрию. Был министром внешнеэкономических связей в 1992 году, один из главных акционеров группы «Альфа».
Жуков Александр Дмитриевич – работал в институте с 1978-го по 1980 год. Был вице-премьером в правительстве Фрадкова.
Зурабов Михаил Юрьевич – был аспирантом в институте с 1978 по 1981 год. Был председателем пенсионного фонда и министром здравоохранения РФ.
Данилов-Данильян Виктор Иванович – работал в институте со дня основания, зав. лабораторией. Был министром охраны природы и природных ресурсов РФ.
Лопухин Владимир Михайлович – работал в институте с 1977 года. Был министром топлива и энергетики РФ.
Были и другие известные сотрудники ВНИИСИ. Например, Березовский Борис Абрамович. Правда, в институте он числился недолго. Основным местом его работы был Институт проблем управления АН СССР (1970–1987). Там он в 80-е годы был заведующим лабораторией, участвовал во многих конференциях и семинарах ВНИИСИ, а также выезжал в МИПСА в Вену. В списках сотрудников ВНИИСИ и хорошо всем известный Николай Карлович Сванидзе, как телеведущий прославился своими антисоветскими и русофобскими заявлениями.
В разное время действительными членами Клуба были академики РАН Д. М. Гвишиани, Е. К. Фёдоров, Е. М. Примаков, А. А. Логунов, В. А. Садовничий, профессор С. П. Капица, писатель Ч. Т. Айтматов. Почётными членами являлись М. С. Горбачёв и Б. Е. Патон. Кстати, Примаков не случайно оказался в этой обойме. Дело в том, что он был женат на сестре Джермена Михайловича. Генерал Гвишиани всячески помогал Евгению Максимовичу подниматься по карьерной лестнице. Римский клуб для него был важным трамплином, благодаря клубу Примаков стал хорошо известен за рубежом.
В 1989 году в СССР была создана Ассоциация содействия Римскому клубу. После 1991 года она реформировалась в Российскую ассоциацию содействия Римскому клубу и действует под эгидой Фонда поддержки перспективных исследований. Такие ассоциации на сегодняшний день имеются в 35 государствах и юрисдикциях. Их основная задача – пропагандировать идеи Римского клуба на местах.
Идеология Римского клуба преследует следующие основные цели: сокращение населения в отдельных станах и на планете в целом; деиндустриализация мировой экономики; размывание и разрушение национального суверенитета государств; глобализация и продвижение интересов транснациональных корпораций в мире; учреждение Единого мирового правительства.
Джермен учился на аспирантуре в Московском институте международных отношений. Когда я учился, этот будущий агент влияния служил на военно-морском флоте. Я в увольнительную смог посетить институт, якобы для уточнения поступления заочно в аспирантуру. В итоге, пошатавшись по кабинетам, мне указали аудиторию, в которой объект вел консультацию. Дождавшись, пока она закончится, я вошел в опустевшую аудиторию, прикрыв за собой дверь. Тут же набросил на себя отвод глаз скорее уже автоматически.
Нужный мне молодой человек грузинской национальности не видя меня, двигался навстречу, спеша на выход. Вырубив его в солнечное сплетение, я пережал его сонную артерию и дождался, пока клетки головного мозга начнут умирать.
Труп обнаружили через полчаса. Главного пособника Запада я обезвредил и сразу будто стало легче дышать. Видно когда вместе с тобой одним воздухом дышит такая сука, однозначно сказывается на твоем подсознании. Убрав же мерзость и сделав воздух чище, твоя карма подрастает в несколько раз.
Глава 18
Вот и закончено мое индивидуальное обучение в ГРУ! Сегодня, двадцатого мая 1957 года я получил погоны лейтенанта. Паспорт мне выдали еще в прошлом году, прибавив мне два года. Восьмого апреля мне исполнилось шестнадцать лет, по документам же я отмечал восемнадцатилетие. Как лучшему выпускнику мне предложили на выбор несколько должностей – в Первом управлении помощник военно-морского атташе в Западном Берлине, в Пятом управлении офицер для поручений при представительстве СССР в Военно-штабном комитете ООН. Я выбрал второй вариант и после получения диплома прибыл в свое управление для предоставления его начальнику.
Генерал-майор Романовский с сомнением взглянул на мои лейтенантские погоны и, вздохнув, начал листать мое личное дело.
После ознакомления с ним генерал усмехнулся – Тут вам такие дифирамбы в вашей характеристике поют, что вкупе со знанием пятнадцати языков я уже и не досадую, что на такую ответственную должность прислали неоперившегося толком лейтенанта. Прежде чем отправиться в Нью-Йорк, вам предстоит ознакомиться с вашими обязанностями здесь и поможет вам в этом ваш предшественник на этой должности, который шесть лет в звании подполковника занимался тем, что предстоит выполнять тебе, только выпустившемуся лейтенанту!
Встреча с предателем Поляковым, который пока еще честно служит своей стране, честно говоря стала для меня неожиданной и я подумал: "Есть же справедливость на этом свете! Мне даже не нужно напрягаться, чтобы его ликвидировать. Вот он сидит напротив меня, скрывая насмешку. Как же, он подпол и на его место отправляют летеху! Как будто пощечину получил от своего руководства.
– Ты главное, лейтенант, не бойся – ты же под дипломатическим прикрытием работать будешь. Это нелегалам ох как непросто. Они работают вне принятых международных норм и без видимой связи с руководством. Резидентом в США является генерал-маор Родионов Александр Иванович. Не знаю, будешь ли ты с ним общаться, но он твои отчеты точно будет читать. Твой непосредственный начальник – работающий под прикрытием должности Первого секретаря Постоянного Представительства СССР при ООН Гульев Леонид Александрович. Так же будешь выполнять задания атташе Юлия Михайловича Воронцова.
