Текст книги "Судоплатов. 1920 год (СИ)"

Автор книги: Вадим Чинцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Итог голосования оказался неутешительным для Троцкого – большинством голосов решено определить понесенные Россией потери от нападения поляков.

Тут еще Сталин добавил – Предлагаю перевести весь аппарат исполкома Интернационала в Варшаву, его финансирование полностью возьмет на себя новая польская советская социалистическая республика!

Ленин подозрительно спросил – И зачем это нужно? Какой в этом толк?

– Ну как же! товарищу Троцкому под рукой просто необходим инструмент продвижения пламени революции в Европу.

Троцкий, не просчитавший подставу, ляпнул – Вот сейчас я соглашусь! Полагаю, что председатель исполнительного комитета Коммунистического интернационала товарищ Зиновьев с радостью последует за мной в Варшаву!

Зиновьев растерянно замигал – Не рановато-ли делить шкуру неубитого медведя – Варшава еще не пала и Польша пока еще не советская республика!

Сталин перебил – Предлагаю проголосовать за предложение товарища Троцкого! – Сталин был доволен удалением из страны сразу двоих претендентов на власть в России.

Троцкий после окончания голосования, решившего отправить Зиновьева вслед за ним в Польшу, повернулся к Дзержинскому – Феликс! Мне нужен будет нарком госбезопасности, кого посоветуешь на эту должность?

Дзержинский не успел ответить, опять вмешался Сталин – Я предлагаю старого проверенного большевика Кедрова. Михаил Сергеевич прекрасно показал себя в борьбе с беспризорностью, наверняка Феликс Эдмундович сможет на его место поставить другого специалиста.

Троцкий довольно кивнул – Отлично! Пусть товарищ Кедров собирает чемоданы, я думаю максимум месяц и наши войска войдут в Варшаву!

На следующий день Щусь усадил нас на коней, еще пять десятков конных и пара пулеметных тачанок отправились нашим сопровождением. Граница между Румынией и Советской Украиной была установлена по Днестру. Перейдя реку по крепкому льду, мы расстались с сопровождением, получив каждый по маузеру в деревянной кобуре и по карабину. Щусь пожал нам руки, сунув Федору пару «лимонок» – Прощевайте, хлопцы! После амнистии я готов послужить в вашей ЧК вместе с братьями Задовыми, иначе со скуки я сопьюсь или зарежу кого!

Через пару часов на нас вышел разъезд конников Котовского – А ну бросай оружие! – окружив нас, десяток котовцев едва сдержались от открытия огня: Федор поднял над головой гранату – Всех положу, сволочи! Ведите нас с Григорию Ивановичу, оружие мы вам все равно не отдадим!

Один из котовцев озадаченно крикнул – Хлопцы, похоже это те, кого велено искать! С ними как раз трое детишек, опустите стволы, свои это!

Глава 3

Штаб Котовского находился в Одессе, куда мы и добрались для согласования действий с Махно.

Мы тут же связались с Москвой и получили приказ: временно остаться в Одессе и создать в городе Одесское управления наркоматов госбезопасности и внутренних дел. Голиков был назначен начальником управления, я же его заместителем. Перед нами были поставлены несколько задач помимо наведения порядка в городе и местечках: самый важный, это контроль за Котовским, который получил приказ противостоять частям армии УНР, которые завершали свой пятимесячный «зимний поход» по Украине боями на Подолье. Сославшись на необходимость «удерживать порядок» в Ананьеве, Котовский так и не выступил на «петлюровский фронт» и нарушил приказ.

Мы обосновалась на Екатерининской площади, в доходных домах Ждановой. В доме по адресу площадь Екатерининская, 7 расположилась комендатура НГБ, при ней «особая тюрьма», в которой могло находиться свыше 500 заключённых.

Со статуи Екатерины по моему приказу сняли рогожу и императрица опять воцарилась в Одессе. Наума мы с Аркашей назначили начальником отдела разведки, Артура Артузова – контрразведки, Серому поручили создать из беспризорников отдел осведомителей, Федора – начальником народной милиции (поручив ему создание вооруженных патрулей), генералу тоже нашли работу – Гончаренко был оформлен в наркомат внутренних дел и на него возложили формирование внутренних войск.

Кадры мы набирали большей частью из сдавшихся белых, привлекая и бывших царских полицейских чинов, в том числе городовых.

Котовский, которого мы пригласили для беседы сначала попробовал сопротивляться отданному ему ранее главкомом Каменевым приказу, но после намека на его отстранение от командование бригадой, поиграв желваками, согласился.

Главный атаман УНР Семён Петлюра находился со штабом в Варшаве.

Галицкая армия, в результате примирения Петлюры с Польшей (которое часть патриотов истолковала как предательство украинских интересов), вышла из состава армии УНР и, заключив соответствующее соглашение, с 6 ноября 1919 года вошла в состав Вооружённых Сил Юга России генерала Деникина. Остатки армии УНР в конце ноября 1919 года находились в так называемом «треугольнике смерти» (Любар – Чертория – Мирополь). Здесь украинские войска оказались в окружении трёх враждебных армий – Красной, Добровольческой и польской (с последней на тот момент было достигнуто перемирие). Кроме того, украинские войска понесли большие потери от эпидемии тифа.

6 декабря 1919 года на военном совещании в Новой Чертории было принято окончательное решение совершить боеспособными частями УНР партизанский рейд по тылам красноармейцев и деникинцев. Было принято решение прорываться через большевистский фронт отдельными колоннами, двигаясь в район Черкассы – Чигирин – Канев.

В состав южной колонны атамана Омельяновича-Павленко вошла Запорожская дивизия, 3-й конный полк и штаб армии; в состав северной колонны атамана Тютюнника – Киевская и Волынская дивизии. Колонны двигались по разным маршрутам, дезорганизуя коммуникации Красной армии.

Бригада Котовского, поддержанная сформированным полком внутренних войск, усиленного двадцатью пулеметными тачанками и десятью орудиями, выдвинулась для удара в тыл воинственным хохлам. До Одессы дошли слухи о активизации партизанской войны против румын батьки Махно и мы с Голиковым отбили отчет о начале нашей операции с привлечением Махно. Москва одобрила амнистию махновцам, поблагодарив нас за эту инициативу.

Махно, разгромив тыловые склады румынской армии и уничтожив несколько складов с боеприпасами, умудрился на несколько дней захватить Кишинев. Его бойцы первым делом захватили тюрьму и выпустили заключенных. Удерживая Кишинев, Махно дождался подхода румынских войск и отступил, опять вырвавшись на простор и не давая себя окружить. Данило Задов, брат начальника контрразведки Махно, неожиданно для нас появился в сопровождении сотни человек на пяти тачанках. Выяснив, где находятся «москвичи» из центрального аппарата Дзержинского, Задов нагло направил свои тачанки к нашим зданиям на Екатерининской.

Когда его ввели в мой кабинет, Задов смог меня удивить – Принимай, начальник, архивы Кишиневской тюрьмы и городской сигуранцы! Братец сказал, что эти бумажки могут стоить подороже золота! В тачанках по нескольку мешков бумаг, куда заносить?

Ко мне заглянул Аркадий – Смотрю в окно и вижу вавилонское столпотворение, о! Товарищ Задов, вы какими судьбами?

Я разъяснил – Товарищ Зиньковский доставил нам архивы румынской контрразведки и городской тюрьмы. Считаю, что этим поступком Махно уже достоин прощения. Товарища Зиньковского вместе с его отрядом предлагаю немедленно зачислить в штат НГБ.

Аркадий пожал плечами – Не возражаю! Дождавшись пока махновцы начнут таскать в здание мешки с документами, Аркаша протянул мне телеграфную ленту – Нам распоряжение принять венгерского коммуниста Белла Куна и помочь ему на его посту председателя Крымского ревкома, также с ним из Москвы к нам отправили члена ревкома ответственного секретаря Крымского обкома РКП(б) Розалию Самойловну Землячку.

Я невольно присвистнул – эта парочка в РИ устроила бывшим белым офицерам и солдатам геноцид в Крыму, уничтожив по официальным советским данным, только в крупнейших городах полуострова более 56 000 человек!

Дождавшись ухода Голикова, я отыскал Задова – Данило! Есть секретное задание!

Проинструктировав нового сотрудника НГБ, я мог быть спокоен – эта парочка до Одессы не доберется. Данило задал лишь один вопрос – Кто нибудь еще в курсе предстоящей операции?

Узнав, что приказ исходит только от меня, Задов сомневался всего лишь минуту – Я все понял! Мы с братом не дураки, понимаем благодаря кому после всего, что мы натворили, мы можем работать в этой конторе!

Из полученного по телеграфу приказа следовало: оба ревкомовца ехали в обычном купейном вагоне всего лишь с двумя вооруженными сопровождающими.

Несложная задача для профессионалов.

Вот уже третий день мы разбирали бумаги, доставленные махновцами. Артур Христианович, сортирующий тюремную картотеку, озадаченно выругался матом, чего мы от него ни разу не слышали – Вы только взгляните на это! Это дело Котовского!

Наум хмыкнул – И что тут удивительного, Григорий Иванович за свои ограбления не раз попадал в руки полиции. Вот нашел чем удивить!

Артузов протянул нам папку – в феврале одна тысяча девятьсот шестого года полицейские агенты вычислили штаб – малину Котовского и окружили его. В тот же день были арестованы и другие члены его банды. Оказавшись в Кишиневской следственной тюрьме, Григорий Иванович получил от своих сокамерников кличку «Кот». В тюрьме у него возник конфликт с уголовным авторитетом по кличке «Загари», и от расправы блатных будущего революционера спасло только заступничество тюремной администрации. Но защиту Котовскому пришлось отрабатывать, и он, гнида такая, в мае проходит как осведомитель тюремной администрации, именно благодаря Котовскому как черным по белому написано в рапорте, администрация узнала о подготовке побега тринадцати анархистов из тюрьмы. После этого его, опасаясь, мести со стороны революционеров, переводят из общей тюрьмы в одиночную камеру. Мало того, побег Котовского, которым он хвастает направо и налево организовали сами полицейские, опасавшиеся, что на суде Григорий Иванович раскроет многие неудобные факты их негласного сотрудничества.

Наум кивнул – Действительно, я слышал эту историю, как в конце августа закованный в кандалы, Котовский сумел выбраться из одиночной камеры для особо опасных преступников Кишиневской тюрьмы. Как он самостоятельно взломал дверь камеры, которую постоянно охранял часовой, история умалчивает. Также неизвестным остается и то, как он незамеченным прошел тюремный коридор, попал на тюремный чердак и, сломав железную решетку, спустился с чердака тюремной башни во внутренний двор тюрьмы по веревке, предусмотрительно сделанной из разрезанного одеяла и простыни. Теперь понятно как на самом деле все было!

Артур открыл следующий документ – Побег не был удачным. Уже через неделю жандармы и пристав Кишиневского городского участка Хаджи Коли настигли беглеца на одной из улиц Кишинева. Котовского водворили в камеру, состоявшийся в апреле следующего года суд признал его виновным в организации в серии разбойных нападений. За грабежи, побег и дезертирство суд дал Котовскому всего десять лет каторги, что по меркам того времени было очень мягким приговором – в те годы казнили и за более мелкие преступления. Столь мягким приговором возмутился уже губернский прокурор и отправил дело на доследование, которое открыло совсем уж скандальные вещи. Выяснилось, что банду фактически крышевал некий помощник пристава Зильберг, который получал от Котовского часть награбленных денег и ценные подарки. Также высокие полицейские чиновники помогали бандитам сбывать награбленное, снабжали их информацией об адресах наиболее богатых квартир. На Котовского работал даже чиновник специальных поручений при губернаторе, которому уголовный авторитет платил по пятьдесят рублей за информацию о каждой удачной сделке. Другому офицеру-полицейскому он платил двести пятьдесят рублей в месяц – то есть, в три раза больше его жалованья. Мелкие же полицейские готовили Котовскому побег из тюрьмы, снабжали его в камере оружием и спиртным. Расследование дела Котовского стало настоящей сенсацией всей тогдашней Российской империи. То есть, по сути, как писали тогдашние газеты, вовсе не Котовский был главой разбойной шайки, а именно полицейский Зильберг, который за свои преступления получил четыре года каторги. В скандале оказался замешан и сам пристав Хаджи Коли, и только заступничество высокопоставленного родственника – его дядя был заместителем министра юстиции – спасло его от позорной отставки и тюрьмы. А вот еще она бумага, она попала в дело Котовского уже после отбывания его наказания! В феврале одиннадцатого года он попал на настоящую каторгу в Козаковскую каторжную тюрьму, где зэки работали на золотых приисках. Здесь Котовский понял, что ему лучше не бунтовать. Позабыв про все политические лозунги, он становится преданным другом тюремной администрации. Его даже назначили бригадиром на постройке Амурской железной дороги. В сибирской каторге Котовский столкнулся с тюремным авторитетом Ванькой–козлятником. (Козлятниками до революции называли опытных воров-домушников, ходивших на дело в компании с малолетками.) Конфликт разрешился убийством – Котовский убил Козлятника, выдавив ему глаза. Опасаясь мести со стороны «урок», Котовский готовит побег. Побег он совершил, когда был расконвоированным бригадиром – просто взял да и ушел с рабочего участка. Неделю он отсиживался в домике путевого обходчика, который на собранные с каторжан деньги приготовил ему фальшивые документы и билеты на поезд.

Голиков сплюнул – Вот уж герой революции! И что мы будем делать?

Я подкинул решение проблемы – Я предлагаю проголосовать за гибель комбрига от руки врагов революции. Давать дорогу наверх таким тварям нельзя! По сути Котовский обычный бандит, примазывавшийся к революции. В его бригаде большинство бойцов набрано из уголовников, лепший друг Котовского Мишка Япончик, которого пора к стенке поставить.

Голиков возразил – Мы не имеем права решать такие вопросы, следует доложить товарищу наркому!

Я достал приказ Дзержинского – Аркадий, ты не прав! Вот же в приказе о создании управления госбезопасности сказано – «Товарищи Голиков, Судоплатов и Артузов наделяются всей полнотой власти на освобожденной территории вплоть до вынесения смертных приговоров в составе суда из трех человек.» Артур Христианович, как вы считаете, данный рапорт подделка?

Артузов изучил под лампой документы – Судя по чернилам и состоянию бумаги этому документу определенно больше десяти лет! Следовательно документ настоящий. По-хорошему бы нужно найти тех анархистов, которые не смогли сбежать из-за доноса осведомителя Котовского. Да только это совершено невозможно. Я считаю, нужно вынести приговор, оформив его на бумаге с пометкой «Совершенно секретно», отправим его в Москву вместе с делом Котовского! Я «за», Павел уже высказал свое мнение, слово за тобой, Аркадий!

Голиков махнул рукой – Что с вами поделаешь! Я тоже «за» смертную казнь. А кому мы поручим это задание?

Я устало потер глаза и отложил бумаги – Предлагаю в нашем Управлении создать оперативный отдел, который будет состоять из ликвидаторов высшего класса, которые смогут пробраться даже в королевский дворец в Лондоне и прямо в королевской спальне… Что вас пробило на хи-хи? Вот вы извращенцы! – возмущенно погрозил пальцем – Прямо в спальне приложить подушку к королевской роже и все, Великобритания лишится своего короля с королевой.

Переждав пока все отсмеются, продолжил – Во главе отдела лучше Зиньковского Данилы Юдковича я пока никого не вижу, если только его брата Льва.

Голиков согласился – Хорошо, набирай в новый отдел отпетых ухарей, только за его сотрудников отвечать будешь ты, Павел! С тебя и спросим в случае провала твоих уголовников.

Вошел дежурный по Управлению – Товарищ Голиков! Только что сообщили, что в поезде зарезали четверых товарищей, следовавших в Одессу из Москвы. Среди них двое из Ревкома! Тела отправили в городской морг.

Я подскочил с места – Нужно будет организовать погибшим торжественные похороны, они погибли как герои революции!

После похорон наше совместное Управление наркоматов госбезопасности и внутренних дел объявило войну криминалитету Одессы. Помимо отправленного полка был сформирован еще один батальон внутренних войск. Один из большевиков, работавший в Одессе, однажды заявил: «Одесский пролетариат – это воры и спекулянты, а не рабочие». Криминальный мир этого портового города всегда был силён, а революционный хаос придал ему ещё больше сил и возможностей.

Одно радовало, что вовремя покончили с Мишкой Япончиком. В прошлом году его люди однажды ограбили на улице человека, который оказался законспирированным агентом большевиков. Те через своих связных установили с гангстером контакт и потребовали объяснений. Винницкий, не желавший ссориться с большевиками, вынужден был с извинениями вернуть украденные вещи.

На протяжении двух лет Япончик хозяйничал на улицах Одессы и оставался неуловим. Секрет его неуязвимости был прост – чудовищная политическая нестабильность. В городе каждые несколько месяцев, а то и недель менялась власть. Бороться с Япончиком было просто некому. Гетман, белые, интервенты, красные – все они в первую очередь были озабочены другими вопросами, до уличного криминала у них просто не доходили руки. Единственным, кто какое-то время всерьёз пытался бороться с бандитом, был военный губернатор Одессы Алексей Гришин-Алмазов, который занял свой пост в самом начале 1919 года. Проведённые им массовые облавы отрезвили Япончика, который почти свернул свою деятельность и даже попытался договориться с губернатором, заключив сделку о нейтралитете. Однако в марте 1919 года в Одессу прибыли французы, которые добились отставки Алмазова, и Япончик вновь вздохнул спокойно.

Винницкий в каждый из приходов красных в Одессу бросал криминальное ремесло и пытался легализоваться. Так, в первый приход большевиков он провозгласил своих подчинённых еврейским отрядом самообороны. Прикрытие было неплохим, формально они были полулегальной вооружённой силой, сформированной для предотвращения погромов и охраны порядка. Большевики даже помогали им финансово и делились оружием. В свою очередь в период, когда власть в городе менялась и красные уходили в подполье, Япончик помогал им по криминальным каналам, добывая оружие и сведения. Он стремился легализоваться, потому что грабить при большевиках было затруднительно. При них торговля закрывалась, бизнес уходил в подполье, а большевики и сами начинали экспроприировать и национализировать имущество. В таких условиях Япончику было некого грабить и не на чем зарабатывать.

В начале 1919 года большевики скопом зачислили в РККА украинских батек-атаманов, самодеятельных партизан-полубандитов и подобную публику. Но буквально через несколько недель вся эта компания пошла вразнос, атаманы один за другим взбунтовались, от большевиков уходили целыми дивизиями. Всего за несколько недель их власть на территории Украины почти прекратила существование, сохранившись лишь в нескольких городах. Последней каплей стал мятеж Григорьева.

Поэтому к Япончику с самого начала отнеслись с подозрением и усомнились в боевых качествах его людей. Но, поскольку ситуация была тяжёлая, помощь решили принять. Пока шло формирование полка, с Григорьевым было покончено, энтузиазм Япончика резко утих. Ещё меньшим он стал, когда выяснилось, что полк не останется в Одессе. При формировании в него зачислили около 2,2–2,5 тысячи человек. В день отправки полка на передовую две трети личного состава просто не явились. Остальные прибыли на позиции возле Бирзулы и даже совершили одну успешную атаку против петлюровцев. Однако на следующий день, когда противник контратаковал, бойцы Япончика резко передумали воевать за власть Советов и не просто отступили, а побежали с фронта, захватив поезд.

Когда было получено известие о бегстве полка, поступило распоряжение уничтожить Япончика, дабы превентивно пресечь возможность появления сильного повстанческого лидера. 4 августа 1919 года на станции Воскресенск поезд был остановлен высланными на перехват красными кавалеристами. Они арестовали Япончика, после чего он был застрелен их командиром Урсуловым. Официально было объявлено, что он оказал сопротивление при сдаче оружия и пытался бежать. Остальных беглецов арестовали и отправили на земляные работы в качестве наказания.

Для начала мы рассмотрели внедрение наших сотрудников в банды Одессы. На два года раньше в Одессу прибыла залетная банда с Муркой, за ростовчан агентов выдать было глупо – Ростовские Воры вмиг бы опровергли легенду чекистов и как в песне банда якобы прибыла с Амура. Каким поездом должны были прибыть сотрудники из Москвы никто не знал, так Дзержинский, которому мы с Голиковым предложили провести операцию, засекретил все по максимуму.