Текст книги "Поджига (СИ)"

Автор книги: Вадим Яловецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Уже на следующий день, после памятного вечера, весь район всколыхнуло известие о страшной находке. По факту двойного убийства, в саду имени Карла Маркса, возбудили уголовное дело. 20  отдел милиции был подхлёстнут начальством за преступление, совершённое в каких-то двухстах метрах от УВД. Шерстили весь район. Сему дёргали на допрос. Он лишь смог подтвердить, что с Петрухой был, конечно, знаком, но общих дел не имел и вечер убийства провел в гостях своего приятеля Дмитрия Сайко, чего готовы подтвердить его мать, соседи и сам Сайко. Алиби состряпали легко. Тогда, после трагической встречи, трясущийся Сема прибежал к Пыжику домой. Давясь портвейном «Три семёрки» и заикаясь от пережитого ужаса,  поведал, обалдевшему другу, о событиях за куполом трибуны летней эстрады. Пыжик, начитавшийся детективной литературы, тут же стал допытываться подробностей. Затем отдал Семе свои старые кеды и спрятал его ботинки, испачканные в земле с места убийства.

– Ну и ну! Сейчас придёт мать, я скажу, что ты после смены сидел у меня и никуда не уходил. Понимаешь? Менты весь район перевернут, тебе нужно алиби. Идём на кухню, пусть тебя соседи срисуют. Местные опера наверняка станут всех опрашивать, главное, чтобы тебя не зацепили. Ну ты даёшь!

И алиби сработало. Своё пристрастие к оружию Семанин не афишировал, свидетелей, видевших подозрительную группу, не нашлось, так что молодой слесарь с завода «Русский дизель» не попал в поле зрения правоохранительных органов. Потом стало известно, что алкашей, по привычке собравшихся справить нужду и, собственно, обнаруживших два бездыханных тела, менты неведомым образом притянули к делу. Доблестные сотрудники милиции доложили о раскрытии преступления, следак и опер были поощрены. Дело ушло в архив, а псевдо – убийцы получили длительные срока. А раз есть виновные, то и Сема здесь ни при делах. Повезло. Чужой грех приняли два посторонних человека. Сергей Иванович усмехнулся, а так разве не бывало раньше, а в наши дни? Из своего тюремного опыта, он бы навскидку назвал имена нескольких сидельцев по явно сфабрикованным уголовным делам. И люди были достойные. Ладно, отвлёкся, подумал Сергей Иванович, и не без интереса углубился в тексты Графоманова, заново сравнивая их на правдивость со своими воспоминаниями.

«...Семанин попал служить в роту охраны. Если курс молодого бойца предполагал наивные патриотические настроения, то мучительно-однообразные караульные будни, наряды по четыре часа в любую погоду и дедовщиной на первых порах, быстро все расставили по своим местам. Образ вОйна – защитника Родины, сменился личиной солдатика – пофигиста, у которого главный лозунг "Солдат спит – служба идёт". Правда имелся весьма существенный положительный аспект – Сема служил под Ленинградом в гарнизоне посёлка Сертолово, а это по прямой двадцать пять километров от дома. Тут здорово помогла мать, водившая с незапамятных времён знакомство с военкомом Выборгского района. Когда-то, совсем давно, Сема по детской наивности принимал того за отца. Дядя Володя устраивал застолья в двенадцатиметровой коммуналке, подбрасывал пацана к потолку, угощал сочной антоновкой, затем оставался с ночёвкой...»

Семанин на миг оторвался от чтения и отчётливо вспомнил, как его кроватку занавешивали шерстяным одеялом. Семанин взрослел и визиты военкома сошли на нет, зато мать стала чаще задерживаться с работы в вечерней школе, где преподавала русский язык и литературу. Бабушка по этому поводу ворчала, но Сергей особо не задумывался о личной жизни родительницы и целиком отдавался своим детским увлечениям, сфокусированным на технических штучках-дрючках с профильным акцентом на оружии.

Мысль разжиться боевым пистолетом, пришла к Семанину не сразу, а когда пришла – завладела надолго и всерьёз. Его пост находился в дальнем конце гарнизона – склад вооружения и боеприпасов. Старослужащие рассказывали, что за воротами, обитыми железом, находится куча оружия. Здесь покоятся в смазке пистолеты ТТ, «акаэмы», винтовки СВД, пулемёты Дегтярёва, бесконечные цинки с патронами и другое добро, о котором ведает начальник службы вооружения и завскладом. Боец регулярно заступал на пост и совершал обход мрачноватого строения из красного кирпича. За четыре часа в карауле, он мысленно примерялся к двери арсенала с увесистыми навесными замками и деревянной биркой с пластилиновым оттиском печати. Поглаживая висящий через плечо автомат, Сергей представлял себе, как аккуратно отмыкает замки, проникает внутрь хранилища. Крадучись двигается вдоль оружейных штабелей, на дальнем стеллаже находит заветный ящик с двадцатью завёрнутыми в вощёную масляную бумагу пистолетами ТТ. Как прячет под гимнастёрку парочку пистолетов, а затем вспарывает крышку цинка и набивает карманы патронами.

Теперь требуется ликвидировать следы хищения, а затем как ни в чём ни бывало вернуться к обязанностям караульного и ждать смены. А когда прибудет разводящий, уверенно предъявить целые печати, аккуратно навешанные замки. После передачи поста предстоит  ещё четыре часа бодрствования, а за это время желательно припрятать трофеи в надёжном месте. Остаётся дождаться первую увольнительную вынести добро из части, а там... Вот то, что будет потом Сергея пугало. И воображение тут же услужливо рисовало картину того, как обнаружат хищение, объявят тревогу, военная прокуратура в два счёта вычислит вороватого солдатика, затем дисциплинарный батальон или тюрьма. Бррр, вот уж этого совсем не надо. Но как раздобыть стволы не подставляя себя? Вот ведь они, совсем рядом, тусклые вороненые грозные армейские самозарядные пистолеты Фёдора Васильевича Токарева.

Жизнь сама подсказала решение и способствовало этому знакомство с прапорщиком Каштальяном. Караульный Семанин и «сверчок» столкнулись в первые дни службы молодого бойца. Страшненький, чернявый, кривоногий, маленького роста, с залихватским чубом и хромовыми сапогами приспущенными гармошкой, прапор из своего голодного детства в глухой псковской деревне, вынес бесконечное количество обид по поводу своей никчёмной внешности. Ущемлённое самолюбие, гипертрофированное в скрытую ненависть к окружающим, проявилось на военной службе, когда Каштальян дослуживал свой третий год в статусе «старика». Беспредел, учиняемый «Каштанкой», как за глаза прозвали ретивого служаку молодые солдатики, не имел границ, зато Каштальян умел ладить и угождать начальству. Разобравшись к концу срочной, что армия его место, это персонаж подал заявление на сверхсрочную, где окончательно и успешно встроился в армейскую среду. Продлив контракт, он уже занимал должность начальника склада, откуда тырил по мелочи и продавал на сторону сапёрные лопатки, сапоги, плащ-палатки, что-то из формы и  другую мелочь востребованную на гражданке.

В тот день сыпал питерский снего-дождь, сильный ветер носил поздние листья. Семанин проклиная погоду, начальство и свою службу, устало нарезал круги по опостылевшему маршруту. Каштальян нарисовался внезапно, уверенно вышагивая к охраняемому объекту.

– Стой! Кто идёт? – По уставному крикнул караульный. Получилось как-то жалко и неубедительно.

– Каштальян, завскладом. Не бзди, салабон, свои.

– Стоять, стрелять буду!

– Ты, что, салага, нюх потерял. Тебе же сказано: я завскладом Каштальян, направляюсь на место работы.

Возможно, Семанин и читал список лиц допущенных на объект, но отчего-то имена и звания вылетели из головы, зато автомат с полным рожком придавал уверенность. На первый план выдвинулась заповедь караульного устава – не допускать к посту никого кроме начальника караула, помощника начальника караула, своего разводящего и лиц, которых они сопровождают.

– Не пропущу, приходите с завкаром!

– Ах ты щегол, меня тут каждая собака знает, а должен с тобой лясы точить. Пропусти, пока я не разозлился в конец!

Семанин передёрнул затвор, забыв, что автомат на боевом взводе. Вылетел патрон и звякнул об асфальт. Это произвело впечатление. Каштальян выругался, развернулся и пошёл прочь. Вернулся он уже с начальником караула, тот выразительно посмотрел на бойца и приказал пропустить прапорщика. После смены с поста, разводящий в приватной беседе, довёл до сведенья Семы кто такой Каштальян и почему старослужащие в нарушении устава не препятствуют тому шастать по надобности на объект:

– «Каштанка» мужик говно. Лучше с ним не ссориться, замордует. Пока ты на посту он конечно зассыт тебя трогать, но потом дое...тся по пустяку и увольнительным конец, прессанёт хозработами или вообще на губу оформит. Лучший способ не злить козла – проставиться втихаря и он тебя забудет.

Сказано – сделано, Сема подловил прапора, извинился и всучил тому поллитровку «Столичной» и дефицитный батон «Краковской» колбасы. На Каштальяна это произвело впечатление, он снисходительно похлопал Сему по плечу:

– Молодой ещё, но службу правильно понимаешь.

Постепенно прапорщик и караульный сблизились. Каштальяну импонировало, что городской, начитанный парень, явно не робкого десятка и проявившимися со временем задатками лидера, не игнорирует его, умеет слушать и нечасто, но с определённой регулярностью поит водкой и привозит из увольнительной мелкие сувениры. Прапорщику было невдомёк, что у Семанина вполне конкретный интерес, оттого он внимательно слушает хвастливый бред и всякие приключения из скудного жизненного опыта 27-летнего деревенского простачка. Уже через год прапор мог пригласить к себе на склад Сему во время дежурства и грузить его пьяными разговорами, не обращая внимания на грубейшее нарушение часовым устава. На складе у прапора был свой закуток, где он возился с описями, накладными, журналом учёта и другими документами. На возражения Сергея, всегда произносил одну и ту же фразу «Не дрейфь, Ромка Каштальян хорошего солдата всегда прикроет, а плохого – урОет!» Сема всё запоминал и мотал на ус, изредка бросая проницательный взгляд вдоль пронумерованных табелей и многоярусных стеллажей, заставленных деревянными ящиками выкрашенными в защитный цвет...».

Пора прерваться и отдохнуть. Сергей Иванович выключил компьютер. Посидел немного с закрытыми глазами, давая им отдохнуть, встал и вышел на любимый балкон. Стало темнеть, до белых ночей ещё далеко, а пока апрельский холодный ветер заставил накинуть пальто. Закурил. А почему, собственно, Каштальян – у того перца была другая фамилия? Ладно, авторские отступления на совести Графоманова, а вот зачем он мои данные на весь свет открытым текстом? Зачем людям, имеющим со мной дела знать все эти подробности? Впрочем, откреститься при надобности можно в два счёта, да и кто вообще-то захочет попрекнуть событиями, которым почти четыре десятка лет. Мало ли Семаниных на свете? На этой мысли Сергей Иванович успокоился, отпустила легкая досада и обеспокоенность, осталось любопытство – кто автор?

Заснуть не удавалось. Мысли возвращались к необычному звонку Пыжика и знакомству с искажённой местами, но в целом правдивой историей его похождений в молодости. Сергей Иванович стал перебирать в памяти развитие своих отношений с прапорщиком. Уже наступила зима, в декабре 1971 года Сема отбывал очередной караул. Из склада высунулся Каштальян: «Зайди». Плеснул Семе в кружку, подсунул кусок хлеба с маслом, молвил:

– Давай, Сема, махни с морозца. Давно заступил?

– Только что. Благодарствую, а себе?

– И себе. Ну, давай за нас служивых, – мужчины опрокинули в себя водку из армейских кружек, закусили, – не надумал остаться на сверхсрочную? Готов посодействовать, тебе осенью дембель маячит, но рапорт надо сейчас писать. По инстанциям долго ходить будет, как думаешь, а Серега?

– Нет, товарищ прапорщик, меня ждут на заводе, думаю поступать в институт.

– На нет и суда нет! Слушай, ты джинсы через своих ребят в городе не можешь достать? Мода теперь такая, а я чем хуже?

– Организую, через Пыжика – студента, вы его видели, он на той неделе ко мне приезжал. Подберёт ваш размер, готовьте «капусту».

Прапор замялся:

– Мне удобней поменяться, например, чего-нибудь из вещевого комплекта. Сапоги там, офицерские, химзащита...

Семанин через Димку выправил прапору классные фирменные джинсы от Леви Страуса, даже организовал портного, чтобы тот подшил «левайс» на низкорослого модника. Затем, по просьбе Каштальяна, помог командиру роты. Далее пошли модные замшевые ботинки, плащ болонья, итальянские тёмные очки и многое другое. Димка Сайко забирал сапёрные лопатки, комплекты офицерских ремней с портупеей, бельё, обмундирование. Бизнес стал набирать обороты. Тут надо отдать должное предпринимательским талантам Пыжика. Поступив в Мухинское училище, он стал водить знакомство фарцовщиками с Галёры, институтские связи тоже пригодились. Незадолго до окончания службы, Семанин не без удивления встретил Пыжика, лихо подкатившего к гарнизонному КПП на крепеньком «Москвиче 407». Сергей Иванович тогда ещё сказал гордому Пыжику, мол, дембельнусь и себе «тачку» прикуплю, надо вот только развернуться и взять в оборот прапора. Дело за малым, Сема неуклонно подводил Каштальяна к серьёзному поступку – иначе зачем нужна была вся подготовительная работа? Семанин своим оружейным пристрастиям не изменял, расценивая промежуточную возню со шмотками, как трамплин к высоким целям.

Дошли и до высоких целей. Где-то по весне, внутренне собравшись, Сема намекнул, что не прочь бы разжиться стволом, например, «тэтэшкой» из бездонных закромов подведомственного склада. Сказал и замер. Ничего не произошло. Прапор не вскочил, не наорал на зарвавшегося бойца, не пригрозил трибуналом, а дрогнувшим голосом поинтересовался ценой за опасный товар. Сема, ликовал – вот он момент истины! Сторговались на 500 рублях за ствол плюс две полные обоймы. Преступный сговор состоялся – отступать поздно. Семанин тактично не интересовался, каким образом оружие перекочует со склада в его руки, а чего гадать, скорей всего Каштальян его элементарно украдёт. Родина доверила прапорщику вести учёт оружейным и прочим воинским припасам, но если от большого отщипнуть чуть-чуть, никто и не заметит. На этой теории зиждились классические рассуждения несунов всех мастей и разрядов отечественного розлива. А вот как скрыть хищение от армейских ревизоров, то это уже проблемы Каштальяна. Так рассуждал Семанин, лихорадочно прикидывая, где взять немалую сумму по советским меркам.

Деньги нашлись. К семанинским двумстам рублям, отложенным с выходного пособия при увольнении, добавился пай от Димы Сайко. Сделку совершили в машине. В целях конспирации отъехали от поселка Сертолово на пару километров. На заднем сиденье сидел Сема, нервно теребя пачку перетянутую резинкой, тут же для снятие стресса, приютился пузырь водки и походная закусь. Наконец, в «Москвич» нырнул запыхавшийся Каштальян.

– Вы бы ещё в Питер уехали, что я вам салабон зелёный, кроссы гонять из части.

– Не ворчи, Рома, вот держи гонорар.

Сема впервые обратился к прапорщику на «ты». Он протянул вояке пачку денег, тот достал из-под гимнастёрки газетный свёрток. Пока Каштальян пересчитывал купюры, Сергей нетерпеливо развернул бумагу. О, вот он настоящий ТТ, на левой стороне на раме подствольной коробкой отчётливо просматривалось клеймо 1948 – год выпуска. Очистил обоймы от промасленной бумаги, протёр заранее приготовленной ветошью. В отдельном кульке тускло отсвечивали 16 патронов.

– Всё в порядке, – Каштальян удовлетворённо откинулся на спинку, – выпить нет?

– А как же, сейчас организуем. Слушай, Рома, так ствол на складе с 48-го года находится?

– Наверное, когда я принимал ящики, внутрь не лазил. Вообще-то по нормативным актам такое оружие давно пора списывать и утилизировать. Да никому в военснабе округа это не нужно. И ладно, зато вот один ствол пригодился, – он противно захихикал. – И ещё, пацаны, держите язык на замке. Запалитесь, ничего не докажете – я не при делах, а сами загремите в тюрягу. Сема, пользоваться умеешь?

Семанин зачарованно разглядывая пистолет, кивнул головой. Пальцы ловко набивали обойму. Клац, и боекомплект уверенно вщёлкнулся на положенное место. Осталось передернуть затвор и снять оружие с предохранителя.

– Не балуйся! Ладно, я пошёл. Если будешь испытывать «тетеху», мне расскажешь. Не опаздывай из увольнения.

Каштальян махнул водочки из поданного стакана, закусил и вышел из легковушки. Друзья остались вдвоём с подлинным огнестрелом. Сергей Иванович и сейчас помнил тот восторг от запаха смазки, от приятной тяжести изделия. Да, разве настоящего мужчину такая вещь оставит равнодушным. Другой вопрос, как будет использоваться подобная «игрушка» в будущем. Но об этом Семанин думать не хотел, он просто любил оружие.

4. Плыви кораблик мой туда, где нет закона и суда

Утром Сергей Иванович на скорую руку сварил кофе, приготовил тосты. Сейчас он жил один. Жена уехала к детям в Нью-Йорк, а прислугу он принципиально не держал и одиночеством не тяготился. Потягивая из чашки свой любимый «робуста», Семанин рассеянно глядел на цветное пятно плазменного телевизора и вновь возвращался к вчерашнему звонку Сайко. Позавтракав, он сполоснул посуду, прошёл в гостиную и потянулся к ящику письменного стола. Внутри хозяина ждала коробка дорогущих сигар Cohiba Maduro 5 Genios и несколько разных пачек сигарет. Выбрал настоящий американский Marlboro Filter Plus One, с пониженным содержанием никотина. Настоящий оттого, что блоки сигарет присылал сын, избавляя Семанина от подделок отечественных производителей.

– Алло, Димыч, привет. Найдёшь время, подрули ко мне домой. Я тут почитываю твоего Графоманова. Надо обсудить этот казус.

– Не вопрос, через пару часов освобожусь и приеду.

– А что так занят? Раньше нельзя?

– Извини, надо навестить управляющего, есть вопросы по василеостровской стоянке. Сам знаешь пробки, к тебе в центр добираться – легче застрелиться! Шучу, шучу, помню, ты это слово не любишь. До встречи.

Семанин посмотрел на часы. Это был старенький «Лонжин», который он берёг и носил уже сорок лет. Если кто-то из знакомых обращал внимание на отличительный знак фирмы – крылатую клепсидру, Сергей Иванович охотно рассказывал, как обменял часы в армии по существовавшей в то время странной традиции передавать тикалки в зажатом кулаке. С кем произвёл «шух не глядя», он конечно не помнил и как знаменитая марка попала к безымянному солдату не знал. Со временем Семанин пару раз отдавал часы в мастерскую, ловя уважительный взгляд часового мастера, да сменил капроновый ремешок на кожаный. Он вздохнул – всё это уже история, включил компьютер и углубился в хронику своих похождений:

«...Сема планировал демобилизоваться аккурат к ноябрьским торжествам. А мог бы и позже, всё чуть не испортила пьянка в увольнении. Семанин, буквально вывалился из маршрутного автобуса на руки патрулю и был препровождён на гарнизонную губу отсыпаться. Назавтра пришёл Каштальян и отчитал бойца:

– Что, сержант, зажрался? Бери пример, вечно бухой, а держу себя в руках – никто не придерётся. Ладно, насчёт тебя с комвзвода добазарюсь, когда выйдешь надо кое-то обсудить, – тон прапорщика после нескольких сделок и, особенно, последней был дружески-нравоучительным, – я тебя жду.

Предложение Каштальяна сводилось к простой коммерческой схеме: он по возможности выносит из части единицы боевого оружия и комплектующие, Семанин же с Пыжиком организуют реализацию. Рома предлагал свои фиксированные цены, но тут Сема проявил характер и поставил условие: оружие они берут на комиссию и вырученные деньги делят пополам. Прапорщик заупрямился, но здесь хитрый сержант напомнил тому, от кого сейчас исходит инициатива, поэтому подставляться под криминальную статью за свои деньги он с другом не намерен.

– Рома, у меня впереди жизнь на гражданке, учёба. На хрена я буду рисковать, когда это надо больше тебе, чем мне? «Тэтэшку» я купил – об этом можно забыть. Если хочешь бизнес, то только так: сперва товар, затем продажа, а уж после «капуста», – он пристально посмотрел на низкорослого армейского дельца, – по рукам?

– Уговорил, салабон! Теперь думай: могу вынести ещё два ствола, патронов сколько угодно, но задаток всё-таки потребуется.

Коммерсанты углубились в детали будущей сделки. В тот же день Сема связался с другом и попросил срочно приехать к проходной. Там они обсудили непростое предложение прапорщика. Памятуя историю с Петрухой, вопрос реализации должен был решаться крайне осторожно, о чём в первую очередь настаивал сам Пыжик.

– Ты когда-то рассказывал о знакомых военных следопытах-копальщиках, ну, этих как там, «трофейщиках»? Переговори, намекни тихонько. Пока предложи мой ствол, скажем, за 750 рублей. Если будут торговаться сбрось полтинник. И узнай, пожалуйста, чем это грозит нам по закону.

– Откуда 750? Ты разве знаешь, сколько он стоит?

– Это я так, навскидку. Заодно приценись, съезди в свой магазин «Охотник», посмотри почём там ружья, карабины. Я не думаю, что пистолет на чёрном рынке стоит дешевле. Зато прикинь, Пыжик, какие перспективы. Это не барахлом спекулировать – масштаб!

Светлое будущее вырисовывалось ярко и заманчиво. Правда беспокоили тревожные мысли, этакие флюиды страха перед законом, воспоминания об убийстве и прочий негатив, вступавший в конфликт с морально-этическими устоями советского воспитания. Но они меркли перед возможностью совместить хобби с большими деньгами. Что творилось в голове прожжённого бравого прапора-ворюгана, его не интересовало. В таких делах, своя рубашка ближе к телу... »

Мелодичный гонг оторвал Сергея Ивановича от чтения – за входной дверью ждал Сайко. Друзья прошли в гостиную, закурили и стали обсуждать последние новости.

– Ты, знаешь, Дима, пока мы с тобой этим жили, я как-то привык, притерпелось. И тут вдруг объявляется оракул и трезвонит на весь свет о наших похождениях. Не могу понять, откуда такая осведомлённость. Ты нигде не трепался?

– Господь с тобой, Сережа! Я тут ни каким боком, лучше поройся среди своих знакомых. А судимости, там не могло утечь?

– Стоп! Я ведь как-то этот нюанс упустил. Следствие! Ведь в деле подробно описываются мои подвиги. Значит кто-то из бывших следаков? А я-то ломаю голову, откуда ноги растут. Вышел на пенсию и решил увековечить свои воспоминания. Но подробности из нашего детства? Сходится много, но не всё, видимо, сам додумывал твой Графоманов. А скажи-ка мне, друг любезный, можно ли вычислить автора по интернету?

– Конечно, достаточно знать «айпи», а там, у провайдера по базе данных. Вот смотри, на странице автора имеется электронный адрес почты, правда, он скрыт и прямой выход только через форум, но это не беда главное, чтобы тот проявился – остальное дело техники. Надо черкнуть ему хвалебный отзыв и дождаться ответа. Кроме того, неплохо порыться в поисковиках по его нику, глядишь ещё где-нибудь засветился в сети. Организовать?

– Валяй и побыстрей. Теперь не сомневаюсь – этот косячок связан с моими ходками, особенно по нашей последней был резонанс, помнишь суд в соседнем здании?

– А то? Обвинительное заключение читали на нескольких заседаниях. Как сейчас вижу пьяную рожу судьи, как там его звали, не помнишь? Может бухнём?

– А за руль как?

– Шофёра вызову, домой отвезёт, ну как?

– А давай, – Сергей Иванович направился к заветному буфету, – ты что будешь?

Сайко позвонил в технический отдел своему приятелю и попросил навести справки по Графоманову. Затем друзья организовали стол. Под любимый коньяк Сергея Ивановича и текилу с лаймом Дмитрия Вадимовича, полились воспоминания двух пожилых мужчин. Разговор продолжился в уже заданном ключе, а именно вокруг тюремного срока и событий предшествующих ему.

Уголовное дело возникло в биографии студента второго курса механико-машиностроительного факультета политехнического института в канун нового 1974 года. И вот как это случилось. Институтская рок-группа «Восхождение» давала закрытый сейшн, после выступления Семанин и несколько однокурсников вызвались проводить знакомых девчонок домой. Зима, морозец, но молодые люди разгорячённые портвейном и классным рок-концертом на такие мелочи внимания не обращали, как не обратили внимания на кучку пьяных местных пацанов. Те зацепились за хорошеньких студенток, а дальше куча-мала, драка, крики и гробовая тишина над распластавшимися на снегу студентом с ножевым ранением и одним из хулиганов. Когда приехала скорая и милиция, помощь потребовалась только раненному юноше. Второй участник дальше путешествовал в морг по причине смерти от черепно-мозговой травмы не совместимой с жизнью.

Душегубом, как быстро выяснилось, стал Семанин, закативший гопнику в лоб булыжником, неведомо каким образом оказавшимся под рукой. На следствии учли блестящую характеристику на Семанина, ходатайство ректора вуза и стихийную поддержку учащихся, в особенности женской половины. К не радости подследственного, выяснилось, что камень прошёлся по морде ещё одного из нападавших.  Предметом изучения на столе следователя, также стала справка по месту жительства от участкового, где Сергей уже не выглядел таким положительным. А если бы следствие докопалось, что на совести 23-летнего молодого человека это вторая жертва, вряд ли Калининский районный суд назначил два года и шесть месяцев за убийство при превышении пределов допустимой обороны. Семанин, находившийся под подпиской о невыезде, в зале суда был взят под стражу и под сочувствующие взгляды многочисленных посетителей отправился к гостеприимно распахнутой двери тюремного «воронка».

– Сема, представляешь, если бы менты докопались до наших дел, упаковали на всю катушку. Кабы не твои подвиги в Обухово, уже через год был бы на свободе. – Сайко увидел, как нахмурился собеседник, – Извини, не хотел так – всё давно в прошлом. В итоге воздалось нам за грехи. Ты хлебнул и мне досталось, но ведь коптим небо. Легальный бизнес, на хлеб с маслом хватает, хорошие семьи, что ещё надо для спокойной старости? Не упущен смысл жизни, нет пустоты. Пустота имеет человека, а не человек пустоту. Человек не осознает пустоту. Пустота осознает человека. Это происходит при повороте внимания, когда вектор интереса направлен во вне, а это и есть мираж, иллюзия, кажимость существования. При повороте внимания, сфера восприятия сворачивается в центральную точку, точку осознавания. Эта точка – есть субъект или искра Божья.

– Дима, ты сейчас с кем разговариваешь? Вернись на землю, соблаговоли явить своё земное «я».

Оба рассмеялись, больно неожиданно прозвучал словесный демарш товарища.

– Это я в интернете почитываю философские вопросы, пытаюсь разобраться в смысле жизни. Местами захватывает, но, в общем, непонятно. Куда податься к богослову или палачу, в чём глубинный смысл, посыл наших поступков, где истина...

– Ты опять? Завязывай Пыжик, поговорить не о чем? Кстати, графомановское сочинение всё изучил?

– Всё. Там, в основном, твои похождения. До отсидки ещё не дочитал? За зону пишет в цвет, так слегка косячит, а целом буровит верно, метла подвешена. Кстати, когда оба чалились – ни слова.

Сергей Иванович согнулся и заржал в полный голос, отсмеявшись вытер глаза:

– Ну, ты Пыжик, мастер слова, блин! То в философию кидает, то по фени базаришь. Да уж, я помню как ты в Крестах «рОманы тискал»...

Оба задумались, изредка потягивая алкоголь. Зазвонил мобильник Сайко:

– Ага, подожди, сейчас запишу. Так, так, даже так! – повернулся к Семанину. – Вычислили нашего биографа, здесь в Питере живёт, вот адрес.

– Ну-ка, дай взглянуть, – Пыжик протянул клочок бумаги, – такой фамилии не знаю.

– Послать людей прочистить мозги или как, Сема?

– Нет, нет, я сам хочу с ним побеседовать. Во-первых, надо дочитать «Поджигу», во-вторых, неплохо бы этого писателя пробить по полной, ты подключи своих из полиции. А там посмотрим, что за фрукт нарисуется. Плесни слегонца!

Они стали анализировать события своей непростой жизни в чужом изложении. Взгляд со стороны казался то излишне отягощённым подробностями, да и не помнили они этих подробностей, то приглаженным и даже романтизированным. Однако, мужчинам было интересно – вспоминали, дивились, спорили. Порой разговор сваливался в текущие дела по бизнесу, а то и вовсе перетекал в банальные сплетни – всё как у нетрезвых людей, да и возраст предполагает... Оживлённая беседа в «день воспоминаний» подошла к концу. Когда начало смеркаться, подвыпивший Сайко связался со службой «Трезвый водитель» и заказал авто. Семанину же не терпелось продолжить чтение, оттого прощание вышло скомканным и торопливым. Проводив товарища, Сергей Иванович впился в экран монитора.

«...– Всё пучком, Сема, – отчитывался при следующей встрече Пыжик, – люди нашлись, товар востребован! А вот и другая новость, я не поленился в институтской библиотеке разыскать УК РСФСР. В двух словах по нам плачет 218 статья – сбыт от трёх до восьми. А наш прапор и не предполагает, какой его может ждать сюрприз: статья 218.1 – до десяти годочков. Подробности интересуют?

– Спасибо, Димон, приободрил, поднял, надо сказать, настроение. На хрена мне твои подробности, когда и так всё ясно. Ладно, прорвёмся, сам-то не бздишь?

– Я с тобой, мы же не просто так рискуем: с каждой "игрушки" вон какой табаш. Давай думать, как будем отдавать ствол?

Но оказывается Сема уже давно просчитал все ходы и выбрал наиболее безопасный. Он поделился с подельником – Сайко остался доволен. В одну из последних увольнительных друзья приехали в родной дворик между Смолячкова и Тобольской. Пыжик направился в свою коммуналку, а Сема остался во дворе под аркой выходящей на Лесной проспект. Здесь в людном месте Сема вновь ждал своего покупателя. В тот момент он думал о странных параллелях: два с половиной года назад всего в полукилометре отсюда разыгралась трагедия, детонатором которой послужил тот же повод, что и сегодня – продажа оружия. Но Сергей уже отягощённый опытом прошлых ошибок, исключал любой форс-мажор и был готов, в случае подвоха, к любым сценариям. А промахи на то и возникают, чтобы их не повторять. Правило не для дураков, а Сема таковым себя не считал.

– Привет, ты Сергей? – К нему обратился невзрачный парень в тренировочном костюме, я по поводу погремушки. Привет Пыжику.

– Здорово, раз от Пыжика. Давай сюда.

Они зашли в телефонную будку, Сема крутил диск, якобы набирал абонента. Парень, тем временем, достал банковскую упаковку десятирублёвых купюр:

– Сдача будет? Нет, тогда уменьшим, – он разорвал пачку и отсчитал двадцать пять червонцев, – остальное за товар, как договаривались.

Семанин пересчитал оставшуюся часть, получилось 750 рублей. Затем, уже по настоящему, набрал номер Пыжика. На другом конце, ответил Сайко: