Текст книги "Не быть волшебником (СИ)"

Автор книги: Вадим Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

"Наверно одна из подруг летуньи", – подумал кот. Предположение казалось логичным, летунья недавно переехала, и наверняка уже всем рассказала где ее искать. К тому же если бы это был просто посетитель, он бы не был таким настойчивым. Обычно посетители робко стучат один раз и уходят. А эта барышня барабанила настойчиво уже в пятый раз. Трюфель начинал нервничать. Не то чтобы он чего-то боялся. Скорее он не хотел попасть в какую-нибудь глупую ситуацию. Однажды он уже был в такой. Когда соседи сверху затопили целый стояк, соседи снизу начали обходить все квартиры. А коты не очень любят воду, и Трюфель, уворачиваясь от капель воды, довольно сильно шумел. Соседи подумали, что их странный сосед дома, но не хочет открывать. А Микаэля, как назло, дома как раз и не было. Но соседи, услышав шум от кота, совершенно твердо решили, что их неординарный сосед, который ходит с тростью и в нелепом клетчатом костюме, конечно, алкоголик, или наркоман. И вот он-то совершено точно их сейчас окончательно зальет. Нашлась инициативная группа, которая решила ломать дверь. И что тогда началось. Дверь сломали. Течь, конечно, нигде не нашли. Но так как соседи очень любопытны, они решили провести экскурсию по квартире чудака, которого им сложно понять. И ладно если бы они прошлись по квартире и ушли восвояси. Но они решили проверить все шкафы, ящички, не говоря уж о том, что они здорово наследили, не потрудившись перед входом хотя бы вытереть подошвы обуви о любезно расстеленный перед дверью коврик. В какой-то момент кота достала эта вакханалия, и он решил показаться нерадивым соседям во всей своей красе и, конечно, со звуковым сопровождением. Соседи, увидев перед собой разъяренную зверюгу, ретировались из квартиры. Кот закрыл за ними дверь, спокойно дождался волшебника. И все было бы хорошо, если бы эта инициативная группа не вызвала представителей правопорядка, пожаловавшись на экзотичного и агрессивного зверя. Пришлось Микаэлю тогда воспользоваться своими особыми умениями, чтобы успокоить всю эту ситуацию.

Вот и теперь Трюфель переживал, как бы этот стук за дверью не стал предзнаменованием новых проблем. Он покрутился у двери какое-то время. Наконец стучать перестали. Кот нерешительно приблизился к глазку, чтобы проверить ушла ли настойчивая посетительница. К несчастью, видимо от сильного нервного напряжения, Трюфель выпустил из виду сапоги, поставленные летуньей не по правилу – посередине прихожей. Сапоги смачно завалились на пол с громким звуком. И тут же стук в дверь возобновился с новой силой. И кот не выдержал:

– Да кто там?

– Откройте, пожалуйста, откройте, – послышался за дверью взволнованный женский голос. – Это вопрос жизни и смерти.

Услышав такую интонацию и страх в голосе девушки, Трюфелю захотелось сразу открыть дверь. Вот только он не мог. Просто в силу того, что кошачьими лапами замок открыть практически невозможно. Ну и потом, что дальше делать с посетительницей кот тоже не мог представить.

– Ну что же вы? – взмолилась девушка за дверью, – откройте. Мне, правда, очень надо поговорить с волшебником.

– Его сейчас нет дома, – честно признался кот через дверь.

– А кто мне отвечает?– не поверила девушка.

И тут у кота возникла дилемма. Девушка была явно в курсе, что здесь живет волшебник. Однако о том, что у волшебника есть говорящий кот, знали немногие. В основном те, кто не стал бы спрашивать кто вместо хозяина отвечает за дверью. Это не то чтобы было секретом. Просто людям свойственно было не понимать такую особенность. И кот решил схитрить.

– Отвечает помощник волшебника, – почти не соврал он. – Пока его нет дома, я никому дверь не открываю. – Совсем не соврал кот, потому что дверей он действительно никогда не открывал. – Приходите позже, а лучше завтра, когда волшебник будет дома.

– Мне нельзя возвращаться домой, – грустно сказала девушка. – Я бы его подождала, если бы вы мне открыли.

– Я же говорю, я не могу открыть.

– Тогда я буду ждать его здесь, – решительно заявила посетительница.

– Как вам будет угодно, – проворчал кот и ушел в комнату.

Он планировал продолжить спать, ведь гостья его разбудила. Он сел в кресло, принял удобную позу, зевнул, потянулся – в общем, сделал все, чтобы бессовестно уснуть. Но, видимо, и у котов есть совесть. Ну, или у конкретно этого кота. Как Трюфель не ворочался, как не укладывался, уснуть так и не смог. К его счастью, скоро с громким стуком на подоконник приземлилась летунья, мокрая и уставшая. И кот наверно впервые был ей очень рад.

– Нагулялась? – нарочито безразлично спросил Трюфель.

– Ага. Холодно только и пасмурно. Да и на улице нечего делать, народ по домам сидит, – ответила летунья, спускаясь с подоконника.

– К сожалению, не весь народ.

– В смысле?

– Да тут под дверью посетительница кукует, Микаэля ждет.

– А что ей надо?

– Не знаю, помощи какой-то.

– Так почему ты ей не открыл?

– Как? – кот поднял передние лапы, показывая, что он не все может ими сделать.

– А, ну да. Сейчас я открою, – сказала летунья и пошла в коридор.

– Эй, подожди-подожди, – поспешил за ней кот, – мы же ничего не знаем о ней. Да и как мы сможем помочь? Мы же не волшебники.

– Иногда чашка горячего чая может быть лучше любой помощи, – ответила Ариэль и открыла дверь.

На пороге стояла молодая художница, с мольбертом под мышкой и ридикюлем в руке. Она смотрела на Ариэль с отчаянием и надеждой. По потекам туши на щеках, можно было понять, что она только что плакала.

– Проходите, – пригласила летунья.

– Спасибо вам, – поблагодарила художница, – спасибо.

Летунья была права, чай может и не является самой помощью, ну уж точно может стать началом таковой. Ведь часто именно моральное состояние человека определяет успешность решения его проблемы. К тому же за этим напитком, словно по волшебству человек раскрывается, и его проще расположить к беседе. Так летунья, почти не спрашивая, сразу после знакомства, узнала о проблеме, с которой пришла художница.

– Вика, я не понимаю, что значит, что ты отправила в картину своего друга? – удивлялась Ариэль.

– Буквально, – нервно дрожащим голосом рассказывала художница. – Вот он сидит за компьютером, играет во что-то. Я его рисую. И вдруг, бац! И он сидит за компьютером в моей картине. А в комнате его нет. Я сперва не поняла, искала его. Думала он вышел, и потом домой ему звонила. Но его мама сказала, что он не приходил. На картину я даже внимания сначала не обращала. Но потом я увидела, как на его часах, которые я тоже нарисовала, время стоит правильное. Ну, то есть, такое же, как везде. И потом я стала сравнивать, и стало ясно, что часы идут точно по нашему времени.

Кот наблюдал за милым чаепитием девушек со стороны, с определенной осторожностью. Он не подходил близко, но чувствовал, что опасности от посетительницы ждать не стоит. Слишком она была...ванильная что ли. Очень утонченная и хрупкая. Трюфель не напрягался еще и потому, что вопрос о том, кто говорил с ней через дверь, как-то сам отпал, когда летунья, поняв опасения кота, пошутила, что может разговаривать разными голосами.

– А где эта картина? – спросила летунья.

– Я ее дома оставила. Хотела принести, но потом испугалась. Если я сверну ее в рулон, то ведь и Игоря я тоже в рулон сверну. Но это не самое страшное. Я хотела попробовать заново нарисовать комнату. С таким сюжетом, словно Игорь выходит из картины. Думала, получится его обратно вернуть. Очень старалась хорошо прорисовать комнату и вдруг поняла, что меня окружают какие-то странные тени, какие-то руки меня словно затягивают в эту картину. И мне стало очень страшно. Я вспомнила, как мы однажды с подругой ходили сюда к волшебнику. Я тогда в подъезде ждала, а она заходила. У подруги родители в самолете могли разбиться, и волшебник ей очень помог. Вот я решила, что может он и мне поможет. В любом случае, куда я еще могу обратиться?

– Это да, – покачала головой летунья, – ситуация. А ты уверена, насчет этих теней? Может у тебя со всеми этим нервами, просто воображение разыгралось? Ты не думай, про перенесение в картины я верю, знаю даже одного профессора, который эксперимент проводил с пространствами. Но вот тени эти, что-то странное. Никак в толк не возьму, что это может быть.

– Мяю-мяю, – пробасил кот, совсем как-то не по-кошачьи мяукнув.

– Ой, – испугалась Вика, – какой жуткий голос у вашего кота.

– Это да, – нахмурилась Ариэль, – пойду, посмотрю, наверно хочет, чтобы туалет ему сменили.

Летунья вышла из кухни в комнату, где ее ждал кот.

– Про туалет это было очень смешно, – тихо, чтобы гостья не услышала, сказал кот.

– Чего тебе?

– Ты не слишком увлеклась ее историей. Я вижу, куда ты клонишь.

– Куда я клоню?

– Ты хочешь посмотреть, как она это делает. Разве нет?

– Ну и что, – удивилась летунья. – Что еще делать? Микаэля еще нет. А рисовать картины – это время. Она пока начнет, а когда Мика придет, сразу увидит суть. Что время терять?

– Ну, может, ты и права, – согласился кот, – только пусть не сильно торопится. Пусть прорисует все как следует. И пусть рисует только интерьер. Нас рисовать не надо.

– Безусловно, – согласилась летунья. – Вик, послушай, – крикнула она в комнату. А у тебя краски с собой?

Возвращение домой, это всегда радость. Особенно если ты вернулся с чувством, что пропадал где-то не зря. А волшебник с учеником, явно не прохлаждались. У них получилось создать пусть простенький, но все же мир. А последние часы они потратили на строительство дома. Дом получился что надо, трехэтажный коттедж, с балконами, чердаком, и даже с маленькой башней. Костя под контролем волшебника оформил кабинет и комнату учителя, обставил мебелью. Свою комнату он сделал проще, но зато уютнее. А вот с комнатами Трюфели и Ариэль возникли сложности. Ведь если обустроить комнату кота по-человечьи, то ему там будет неудобно. А если сделать только по-кошачьи, гордый Трюфель может обидеться. Обставлять комнату молодой девушки и вовсе неблагодарное занятие. Поэтому было решено, просто переселить кота и летунью в этот новый мир. И уже с ними решать, как лучше обустроить их комнаты.

Возвращались домой они снова через дверь – не получалось у Кости выйти из своего мира иначе. Хорошо, что дверей, в придуманном им доме, было много. За Микаэлем оставался вопрос, через какую дверь они появятся в квартире волшебника. Помня о неудаче выхода через межкомнатную дверь, волшебник решил воспользоваться дверью ведущей в подъезд. Поэтому появились волшебник с учеником, так, словно где-то долго гуляли и просто пришли домой, открыв входную дверь.

– Мы дома, – оповестил волшебник, снимая обувь.

– Нет никого, наверно, – неуверенно сказал Костя, заглядывая в комнату.

– Не может быть. Скорее уж у нас гости, судя по чужой одежде.

Вслед за Костей волшебник зашел в комнату и сразу увидел повернутый к окну мольберт.

– Это еще что такое? – Микель наклонился, чтобы разглядеть картину.

– О, смотрите, – заглядывая через плечо учителя, сказал Костя. – Наша Ариэль нарисована. А вон и кот. И еще девушка какая-то спиной стоит.

– Она не просто стоит, – мрачно разглядывая картину, заметил Микаэль, – она рисует.

– Очень натурально получилось, – восхитился Костя и потрогал пальцем изображение кота.

Неожиданно нарисованный кот двинул лапой, словно отмахнулся от Костиного пальца.

– Ой, – испугался подросток, – он шевелится. – И попробовал еще раз коснуться кота.

Кот снова отмахнулся, а потом резко пошевелил хвостом, как он всегда делал, когда злился.

– Смотрите, что это?

– А это, – хмуро ответил волшебник, до того внимательно следивший за действиями ученика, – значит, что котов и летуний нельзя оставлять дома без присмотра. А то они каким-то образом могут оказаться в картине.

– Так они, что, в картине оказались? – восхитился Костя. – Ух ты! Я всегда мечтал побывать в какой-нибудь интересной картине. Иногда такие чудесные места бывают нарисованы.

– Это да. Только не забывай, что какими бы прекрасными картины не были, они остаются статичными. И наши друзья сейчас там просто заперты.

– Тогда надо же что-то делать? – испугался Костя. – Надо их освободить.

– Надо, – согласился волшебник, – сейчас этим и займемся.

Волшебник еще раз внимательно рассмотрел картину, надолго остановив свой взгляд на художнице, лица которого не видел.

– Нда, – выдохнул он. – Вот что значит "нарисовались – не сотрешь".

Глава 9.

Париж

Когда попадаешь в среду профессионалов, очень непросто сохранить спокойствие и уверенность. Это все равно, что попасть на другую планету, где ты никого не понимаешь, ничего не знаешь, и, в лучшем случае, крутишь головой, пытаясь в море терминов выловить знакомые звуки.

Так чувствовал себя Костя, находясь среди двух волшебников, один с которых, к тому же, был еще и профессором.

– Ничего не вижу нового, – разглядывая картину, произнес Александр Белый. – Изображение точно описывает твою комнату, девочки как живые, да и кот твой, вон, даже двигается, как на переливных картинках.

– С котом понятно, – ответил Микаэль, – коты живут в нескольких мирах сразу, что, к сожалению, не поможет нам его вытащить. Но, смотри, художница, словно дорисовывает комнату. Видишь?

– Честно говоря, нет. Но что ты хочешь сказать? Она пытается нас рисовать что ли?

– Это же логично – она рисует комнату, а мы сейчас как раз и являемся частью этой комнаты.

– Думаешь, специально все это сделала?

Микаэль отошел от картины и посмотрел в окно.

– Не знаю, – ответил он. – Но что-то в последнее время мне везет на такие вот случайности.

– Ладно, Мика, это все лирика. Будем вытаскивать девушек?

Микаэль повернулся к другу и уверенно кивнул головой.

– Будем. Ты знаешь как?

– Есть мысль, – ответил Белый. – Есть у меня один прибор, я его называю – выпрямитель. Взял с собой, когда ты позвонил.

– Выпрямитель?

– Да, ну когда-то думал, что двухмерное пространство, это такой сложный загиб трехмерного. И мой выпрямитель, вроде как, выпрямляет его. Но потом я понял, что принцип действия у него несколько другой. Вернее он все еще что-то выпрямляет, но явно не двухмерное пространство, а вот его побочное действие, которое я случайно заметил, как раз и извлекает изображение на свет. Но принцип у него другой. Он, вроде как, берет внешнее изображение и дорисовывает его, понимаешь, дополняет.

– Как три-дэ принтер, – решил блеснуть знаниями Костя, до этого слушавший разговор молча.

– Тогда скорее уж как графический редактор, – заметил Белый.

– Эй, редактор, – напомнил Мика, – что делать-то?

– Надо поднять картину повыше, а я на полу, под ней, включу выпрямитель. И все. Когда прибор начнет работать, наши пропащие посыпятся на пол, как из рога изобилия.

– Они же расшибутся, – ужаснулся Костя, разглядывая высокий потолок.

– Не расшибутся, – заверил Белый, – да и мы не с улицы на чай зашли – если что подлечим, а то и поймаем.

– А, правда, Саш, зачем такие кульбиты, – спросил Микаэль, – нельзя их оттуда, так сказать, горизонтально вытащить?

– Нет, не получится. Ты туда только руку засунешь, как тут же сам станешь частью картины. А сами они не вылезут, потому что являются частью этого мира. Зато есть гравитация, которая часто роняет людей, то есть хорошо умеет это делать.

– Убедил, – кивнул Микаэль, – давай сделаем.

Очень скоро, привязав веревку к картине паутинкой, изображение подвесили на крючок для люстры. Под ним профессор расположил устройство, напоминающее своей формой глобус, только очень вытянутый глобус. Спасатели расположились под картиной, чтобы успеть поймать ожидаемый груз и эксперимент начался.

"Выпрямитель" загудел, закрутился, начал дымить. От него исходили волны, собирающие гармошкой пространство, отчего помещение стало расплываться, как видеоролик с плохим качеством съемки.

– Смотрите, получается, – закричал Константин, – изображение шевелится, усы торчат.

И действительно нарисованная мебель на картине, так же нарисовано стала падать, Летунья уже была нарисована не возле художницы, а под столом, спасающейся от падающих книг, а Трюфель, кажется, нащупал дорогу домой, и всеми силами пытался протиснуть усатую морду в трехмерный мир. Выглядело это ужасно, словно преломленное солнцем в воде, тело кота, маленькое на картине, переходило в огромную мохнатую голову, которая с усилием и мяуканьем, прорывалась в этот мир. И тут выпрямитель как-то странно заурчал, затрясся, и, издав громкий хлопок, рассыпался на несколько частей.

– Что случилось? – спросил Микаэль, разглядывая обломки, – это можно исправить?

– Можно, – мрачно проговорил Белый, – только это бессмысленно. Похоже я не подрасчитал мощности. Тут нужен агрегат мощнее. Но тогда все, что свалится на него, разорвет в сильном электромагнитном поле.

– Вы ничего не можете сделать? – с паникой в голосе, спросил подросток.

– Могу, наверно, – неуверенно ответил Белый, – но это надо подумать.

– Да, давай переведем дух, попьем чайку, – успокаивающе проговорил Микаэль, – и обязательно что-нибудь придумаем. Наверняка есть способ. Пойдем на кухню.

– Ей, чайовники! – раздался рассерженный голос с потолка, – а вы ничего не забыли?

Из висящей под потолком картины, на волшебников с укором смотрела голова Трюфеля. Он так и остался в картине, успев освободить одну лишь голову.

– Вот не повезло, так не повезло, – глядя на своего кота, заметил Микаэль, – лучше бы ты лапами вперед полез, Трюфель.

– Думаешь, так удобнее бы было? – не понял кот.

– Не знаю насчет "удобнее", но было бы гораздо тише.

– Ну, что вы, в самом деле, – возмутился Костя, – снимите же его быстрее, ему же плохо.

Картину сняли с потолка, поставили на багет, прислонив к стене так, чтобы голова кота не перевешивала. Трюфель поведал историю художницы и рассказал, как они очутились в картине.

– Да уж, оставляй вас после этого, – сказал волшебник.

– Кто же знал? – жалобно заметил кот. – Мы оглянуться не успели, как нас затащило в эту жанровую живопись. Вы меня вытаскивать вообще собираетесь?

– Эх, Трюфель, знать бы как, – ответил профессор. – Мы попробовали один прибор и вот, что получилось. Новые попытки могут привести вообще к неизвестным последствиям.

– Нет, пожалуйста, – взмолился кот, – не надо этих ваших экспериментов над животными. А что, без техник не обойтись. Мика, вы же волшебники, придумайте что-нибудь.

– Мы думаем, Трюфель, думаем, – ответил Микаэль.

– А что если дорисовать выход? – предложил Костя. – Вроде как дверь или что-то через что можно выйти. Проход, какой-нибудь?

Волшебники переглянулись.

– А что, вариант, – согласился профессор. – Только кто рисовать будет. Насколько я знаю, среди нас художников нет. А нарисовать нужно так, чтобы это выглядело как часть картины.

– Да, тогда можно было бы просто оставить открытым проход в наш мир, и они бы могли просто выйти. Кстати, а где вторая картина?

– Какая вторая? – не понял Белый.

– Трюфель, – повернулся Микаэль к коту, – ты говорил, что эта горе-художница друга своего уже врисовала в один портрет?

– Да, она с этим и пришла, – ответил кот, вращая головой в попытках отвоевать у картины еще немного своего мохнатого тела.

– Ну, вот. Значит надо и на той картине этот выход нарисовать.

– Кхм, Мика, – напомнил Белый, – а ты ничего не забыл? Кто рисовать-то будет? Я таких художников не знаю. Тут же нужен, как бы, необычный подход.

– Я знаю одну художницу, – ответил Мика.

– О, нет, – протяжно простонал кот, – только не это.

– Что такое? – удивился профессор.

– Помнишь, как на месте грязной деревушки, по-моему, Лютецией ее называли, резко вырос целый город?

– Ты про Париж?

– Про него. Это вот был подарок. Сколько суеты было: кельтов прогнали, римлян еле затащили. Те упирались, в эти болота вообще идти не хотели. Но Микаэль наш втюрился в одну скульпторшу и давай Парижи строить.

– Не говори глупости, Трюфель, мне просто понравилась сама идея творческого города. Но согласись, получилось. Сколько художников, писателей и прочих творцов приютил, а то и вырастил этот город.

– Да я не о постройке городов переживаю, – ехидно заметил кот, – меня больше пугают расстройства в голове одного волшебника, который вдруг становится совершенно невменяемым.

– Так, достаточно, Трюфель. Мы все-таки пойдем пить чай, тебя, извини, не приглашаю. А потом поедем искать нам художницу.

– А я бы поел. У меня от стресса вся шерсть вылезла уже.

– Ничего, мы тебе новую нарисуем, – усмехнулся волшебник.

– Я покормлю, – успокоил кота Костя.

– Мальчик-то – золото, – замяукал кот, – как я раньше этого не замечал? Мне, пожалуйста, курочку, не сильно прожаренную, селедочки и можно молочка. Хотя нет, молоко после селедки не надо. Сначала молочка, а потом курочки и селедочки.

– Инициатива наказуема, – тихо сказал Белый Микаэлю, выходя из комнаты.

– Ничего, молодой еще, пусть учится, – посмеялся волшебник.

Пока Костя рылся в холодильнике, в поисках еды для кота, волшебники расположились за столом и заварили себе чай.

– А что это за история с Парижем? – не удержался от вопроса Белый.

– Да, что тут скажешь. По сути, прав Трюфель. Совсем тогда голову потерял. Я когда Росси встретил, готов был не то, что Париж, целый мир построить, лишь бы ей понравилось. Да собственно я кальку с их мира и взял. И даже название – "Париж" это название того мира. Хотя, конечно, наш Париж, на их мало походит. Но это нормально, он вписался в этот мир, стал частью его. А тогда мне хотелось, чтобы этот город быть точно таким же, как ее мир. Мне все в нем нравилось. Дорожки, по которым она ходила, дома, которые она рисовала.

– Она все-таки художница? Я вроде услышал, что она скульпторша.

– Ты правильно услышал, она действительно в основном скульптурой занимается. Но ты бы видел, как она рисует.

Микаэль мечтательно закинул голову, ударившись в воспоминания.

– А селедки-то и нет, – грубо прервал его мысли голос Константина, который безуспешно перерыл весь холодильник. – Трюфель, – крикнул Костя в комнату, – нет ни курицы, ни селедки.

– А что есть? – выкрикнул из комнаты кот.

– Паштет есть печеночный. Будешь?

– Конечно, буду я...ай! – послышался грохот из комнаты.

– Что случилось? – забеспокоился Микаэль.

– Фсе фпорядке, – послышался приглушенный голос кота. – Профсто мы ф картиной упали.

– Его даже в картине оставить нельзя, – покачал головой волшебник. – А я хотел без него в Париж смотаться.

– И без меня? – обиженно спросил ученик.

– Вообще-то, и без тебя, – взяв менторский тон, ответил Микаэль. – Но теперь придется брать вас обоих. Не потащу же я сам эту картину.

В дорогу собрались быстро. Мика надел свой лучший темно-серый костюм, начистил туфли и пару раз брызнул на себя одеколоном. Костя собрал в дорогу несколько бутербродов с сыром и заварил в термосе чай. Белый умчался домой дорабатывать свой "выпрямитель" и придумывать что-то новое. И только Трюфель никак особенно не собирался, жалобно взирая на всеобщую суету.

– А как мы окажемся в Париже?– спросил Костя. – Я же никогда там не был. И вообще, специально в другой мир не попадал.

– О, ну помнишь, как мы с тобой отправились на ту зимнюю полянку?

– Да, но это был все еще наш мир.

– А принцип путешествий он одинаков для любых перемещений. Представляешь, что отправляешься за мной и все. Кто-то плывет по волне ведущего, кто-то летит, а ты, насколько я понял, просто идешь по тропинке?

– Да. Но я думал, это только для маленьких расстояний.

– Не бери в голову, расстояния и уж тем более их протяженность всего лишь у тебя в голове. Просто иди за мной и окажешься там же где и я. А то попробуй полет. Тогда вставай рядом, полетим вместе.

– Нет уж, – поежился Костя, – я боюсь высоты. Лучше я так же следом пойду.

– Ну, как хочешь. Ты все собрал?

Костя заглянул в пакет.

– Вроде все.

– Хорошо, тогда бери это мохнатое панно и в путь.

Переход для Кости был действительно необычен. Ему были все еще непривычны все эти волшебные штучки. Да и как можно привыкнуть, вот ты закрыл глаза в комнате, представил себе тропинку и спину ведущего, прошел, казалось бы, всего пару шагов, открыл глаза, а там Париж. Город причудливых форм, непохожих зданий. Город величественных арок и уличных кафе.

– Да, город сильно изменился, – прокомментировал увиденное волшебник. – Хотя он меняется каждое столетие. И цвет какой-то странный. Что скажешь, ученик.

– Ух-ты! – сказал ученик.

– Поверни меня, поверни, – запричитал Трюфель, оказавшийся отвернутым от всего мира, – я тоже хочу посмотреть.

Костя перехватил картину так, чтобы кот мог все видеть.

– А что все такое синее? – удивился Трюфель.

– Даже ты это видишь, а говорят коты дальтоники, – удивился Микаэль. – Но действительно все какое-то синее. Эй, уважаемый, – обратился волшебник к проходящему мимо незнакомцу. – А что все такое синее?

– Вы что с Луны свалились? – удивился тот. – Время года сейчас, какое? Это же синий период.

– А-а, – неуверенно протянул волшебник, – понятно, спасибо.

– Что он сказал? – уточнил кот, когда незнакомец отошел. – Какой период? Причем тут время года?

– Ну, ты же слышал, – усмехнулся волшебник, – синий период года.

– Все ясно, – фыркнул Трюфель, – сюрреалиста спросили. – И обращаясь к Константину, добавил, – поверни меня обратно. Не хочу этот кошмар видеть.

– Куда дальше? – спросил ученик у волшебника, перехватывая картину.

– Надо искать самолет, – ответил учитель. – Видимо за то время, что я здесь не был, прежний город куда-то переехал. И нам надо его найти.

– Города могут переезжать? – удивился Костя.

– Запросто. Устроители могут найти место получше, попроще или побогаче. В итоге все эти лувры и базилики скитаются из одной части мира в другую, и так запросто их не найдешь. Разве что сверху посмотреть. Поэтому нам нужен самолет.

– А вдруг здесь нет аэродрома?

– Есть, – с уверенностью ответил Микаэль, – волшебники любят витать в облаках.

Аэродром действительно нашелся. Это было небольшое здание правильной формы. За этим зданием стояло несколько легких самолетов, к одному из которых Микаэль и направился. Волшебник подошел к пилоту, который что-то рисовал на фюзеляже железной птицы.

– Извините, что отвлекаю, – обратился Микаэль, – но я бы хотел предложить вам работу.

Пилот оторвался от своего занятия и посмотрел на волшебника.

– Какую работу вы хотите мне предложить? – спросил пилот.

– Мне надо найти город, другой город.

– Не синий, – понял пилот.

– Да, – обрадовался волшебник, что ему не надо ничего объяснять.

– Да, хорошо, – ответил пилот, – только заправлюсь и полетим.

– Я бы хотел уточнить цену, – удивился расторопности пилота Микаэль.

– О, не волнуйтесь, – махнул рукой пилот, – я все равно собирался лететь. Я, знаете ли, тоже кое-что ищу. Кстати как вам моя роза?

Пилот показал на фюзеляж самолета. Оказывается, он рисовал этот цветок, пока его не прервал волшебник. Роза была весьма необычна. Стебель и листья были, как у обычной розы, а вот бутон больше напоминал голову, с женским лицом.

– Впечатляет, – осторожно ответил волшебник.

– Мне тоже очень нравится, – сам себя похвалил пилот. – Ну что, тогда грузите вещи, я пошел заправляться.

– Да, собственно, у меня и вещей – то нет, только ученик и картина.

– О, вижу большого мастера, – похвалил волшебника пилот. – Ученик – признак успешности, картина – признак творческой натуры.

– Скорее первое – признак случайности, а второе – нелепости. Но давайте не будем задерживаться, хотелось бы успеть до темноты.

– А, не волнуйтесь, в синий период года ночи светлые, – сказал пилот и пошел заправлять самолет.

– Легко сказать "не волнуйтесь", – заметил тихо Микаэль, когда пилот отошел. – Ночи – светлые, времена года – синие, хорошо бы солярка оказалась не из пластилина.

Волшебник задумчиво постоял еще возле самолета, а потом махнул рукой и пошел за учеником.