Текст книги "Счастливый неудачник"

Автор книги: Вадим Шефнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Потянулись картофельные безубойные дни. Я помогал Робинзоновне по огороду, но на это уходило мало времени, а остальное время я бродил по лесу с Мусей или сидел на крылечке и читал "Книгу кораблекрушений". Эту книгу я нашел в кладовке; там описывались все знаменитые кораблекрушения. Когда я дочитывал эту книгу до конца, то принимался читать сначала. Других книг здесь не было, а мой учебник по арифметике и тетради изгрызли мыши и тем избавили меня от занятий. Но больше никаких добрых дел от мышей ждать не приходилось. Их было слишком много в этом доме, и они лезли всюду, куда не надо. Они забирались даже под одеяло. Но особенно неприятно было, когда они бегали по голове и не давали уснуть. Голова у меня на лето была острижена под ноль, и мне было щекотно от их лапок. Я пожаловался Робинзоновне, и однажды она принесла мне откуда-то блестящую пожарную каску. Я стал спать в этой каске. Правда, она была мне велика, но я нашел выход: чтоб она не ерзала на голове, я, перед тем как ее надеть, клал на голову носки и сложенное в несколько раз полотенце. Теперь голова моя была избавлена от мышей и спать стало лучше. Но все-таки мышей в доме было слишком много. И хоть они были не простые, а белые, но от этого было не легче. История этих мышеи уходила в далекое, дореволюционное время. Покойный муж Робинзоновны был моряком торгового флота. Но еще до революции он с флота ушел, потому что в Сингапуре сломал себе ногу. Тогда он поселялся здесь, в этом самом доме, и стал разводить белых мышей для лабораторий. Но после революции одно время твердой валюты не было, курс денег менялся, купить на них почти ничего нельзя было, и муж Робинзоновны стал брать за свой товар твердой валютой – спиртом. Поэтому он вскоре умер. Робинзоновна решила, что это бог покарал его за грехи, за то, что он торговал живой тварью, а в Писании сказано: "Блажен, иже и твари милует". После смерти мужа она выпустила мышей из клеток на волю, и они разбежались по всему дому и стали плодиться и размножаться. Робинзоновна их не ловила и не убивала, ибо сказано: "Не убий". Но мышей становилось все больше, и тогда Робинзоновна завела трех кошек. Потому что если кошка будет ловить и есть мышей, то это уже ее, кошкино, личное дело, это уже ее грех, и ей, а не Робинзоновне отчитываться за это перед богом. Но кошки почему-то лениво ловили белых мышей – должно быть, потому, что привыкли к простым, серым. Мышей не стало меньше, а кошки научились воровать в соседних домах и не давали там людям житья. Тогда Робинзоновна позвала священника, и тот окропил дом святой водой и отслужил молебен об изгнании мышей. Но на тех и это не подействовало. И вот Робинзоновна разуверилась в православной религии и вступила в секту адвентистов седьмого дня; эта секта активно действовала в городке. По верованиям адвентистов, скоро должен был наступить конец света. Все должно было погибнуть, в том числе и мыши. Свою гибель Робинзоновна в расчет не принимала – так, видно, ей эти мыши осточертели. При мне Робинзоновна была уже сектанткой и часто ходила на молитвенные собрания. Для этих собраний адвентисты два раза в неделю арендовали пожарное депо. Там они готовились к концу света, который вот-вот наступит. В отсутствие Робинзоновны добрая красивая Муся иногда вела меня к себе, и ее мать давала мне котлетку. Она готовила их тайком, так как Робинзоновна взяла с нее подписку не есть, не варить и не жарить в доме ничего мясного, и за это брала с Мусиной мамы пониженную квартплату. Я съедал котлетку, и мы с Мусей шли гулять в сад. Там росли яблони и вишни, но плодов еще не было, так что в смысле питания они интереса не представляли. Поэтому из сада мы быстро уходили в лес, который упирался в болото. Там мы собирали морошку, но ее было мало. Однажды Муся спросила меня: – Ты наелся морошкой? – Нет, – ответил я, – морошкой я не наелся. Но я сыт, потому что съел две котлетки. – Но мама дала тебе одну котлетку, – возразила Муся. – Нет, две! Я думаю про себя: "Я съел две котлетки" – и моему животу кажется, что я съел две котлетки. – Тогда ты думай, что съел четыре, – посоветовала Муся. – Нет, это слишком много. Если думать, что съел четыре, то живот не поверит, и ничего не получится. – Ты, значит, умный мальчик, – задумчиво сказала Муся. – А у нас в классе все мальчишки дураки. Ты целовался когда-нибудь с девочкой? – Нет, еще никогда, – ответил я. – Тогда поцелуй меня. Я подошел к болотной качке, на которой стояла Муся. Муся нагнулась, положила мне руки на плечи, мы поцеловались и молча побежали домой.

Вечером я долго не мог уснуть. Мыши в этот вечер слишком уж разыгрались, слишком уж шумно возились на полу и под полом. Вдруг в голове у меня тихо что-то заработало – как тогда, после падения с карниза, – и сами собой начали складываться строчки. Мне сразу же захотелось их записать, но бумаги у меня не было – ведь тетради мои сгрызли мыши. Тогда я встал на диван и отшпилил со стены картину "Гибель "Лузитании"". Затем вынул из кармана курточки огрызок карандаша и стал искать место, где можно присесть и записать эти строчки. Но ни стола, ни стула в комнате ведь не было, а на диване не напишешь – там мягко. Я кинулся к подоконнику, но он был заставлен пустыми цветочными горшками. Тогда я лег на пол, в четырехугольник лунного света, и на оборотной стороне картины написал свои строчки: Красивая Муся, Тебя я люблю, Кляпуся, клянуся, Мышей истреблю! Потом я пришпилил картинку на место, лег на диван, похлопал по каске, чтобы она плотнее прилегала к голове, – и сразу уснул. Утром, после картофельного завтрака, я позвал Мусю в свою комнату, отшпилил со стены "Гибель "Лузитании"" и показал свое сочинение. – Как хорошо! – воскликнула Муся. – И неужели это взаправду? – Ясно, взаправду, – ответил я. – Я тебя полюбил сразу, как увидел на крыльце. – Это я про мышей спрашиваю, – сказала Муся. – Неужели ты их взаправду всех истребишь? Признаться, я думал, что Мусю больше заинтересует первая часть стихотворения. Вторую часть я написал просто так, для полноты впечатления. А теперь получалось так, будто я взял на себя письменное обязательство вывести мышей. – Муся, – сказал я, – я их постараюсь истребить, только не сразу же. Это дело нужно еще обмозговать. – А я уже обмозговала, – сказала красивая Муся. – Я знаю, как от этих противных животных избавиться. Только на это нужно решиться. Ты можешь решиться? – Могу! – ответил я. – А что нужно сделать? – Нужно поджечь дом. Мыши испугаются и убегут из дома. – Но ведь и дом сгорит, – несмело возразил я. – Мышей не будет, но и дома не будет. – Ты все-таки непонятливый человек, – грустно сказала Муся. – Разве я говорю "нужно сжечь"? Я говорю "нужно поджечь". Это совсем другое. Мы только немножко подожжем, а потом потушим. Мыши ведь глупые, у них начнется паника, и они все сбегут от до-жара. Я нехотя принял Мусин план изгнания мышей. Мне показалось, что можно придумать что-нибудь получше. Но Муся была такая красивая, что я согласился. И разве не с ней я поцеловался вчера? – А когда мы будем поджигать? – спросил я Мусю. – Не сегодня. Я тебе скажу когда. Когда я увижу хороший сон. Муся верила в сны, и у меня отлегло от сердца. Может быть, еще много времени пройдет, пока она увидит подходящий сон. И действительно, прошел день, прошел второй – Муся словно забыла о своем проекте. Я успокоился. На третий день утром Муся пришла в мою комнату и разбудила меня, постучав пальцем по каске: – Вставай, я видела хороший сон. – А какой? – спросил я. Я подумал при этом, что можно будет истолковать ее сон как не очень благоприятный для поджога. – Какой – сейчас не помню, – ответила Муся. – Но только какой-то очень-очень хороший. А ты видел что-нибудь во сне? – Мне снился корабль, – честно ответил я. – Парусный. – А куда он шел – к берегу или от берега? – Он шел ко дну. – Ну, твой сон не считается, – сказала Муся. – Подумаешь, какой-то там корабль к какому-то там ко дну. Сегодня после обеда мама в гости уйдет, а Робинзониха на моленье пойдет. Понял? И она выбежала из комнаты, напевая песенку "Эх, дамочки, упрямочки, плохого в этом нет..." После обеда я старался не попадаться Мусе на глаза. Я ушел в сад и сидел там с "Книгой кораблекрушений". Вдруг явилась Муся и сказала, что все готово. – А что готово? – спросил я, будто не понимая. – Топливо готово, – ответила Муся. – А что же еще! Она повела меня к крыльцу. Там на нижней ступеньке уже лежали щепки, береста, несколько поленьев и остатки моего учебника по арифметике. – Уложи все так, чтобы лучше загорелось, – скомандовала Муся. – А то все я да я. Я сложил топливо, как она велела, и спросил: – А теперь что? – На спички, поджигай, – сказала Муся. – Наконец-то мы избавимся от этих вредных животных! Я зажег спичку. Огонь перекинулся со спички на бумагу, с бумаги на бересту, с бересты на щепки, со щепок на поленья, с поленьев на доски крыльца. Муся стояла, заложив руки за спину, и любовалась огнем, а я любовался Мусей. Н так-то она была красива, а при огне – еще красивее. Пожар очень шел ей. – Как хорошо горит! – сказала она. – Даже жалко, что придется заливать. А где вода? – Вода? Вода в колодце, – ответил я. – Значит, ты не наносил воды? – удивилась Муся. – Я почему-то думала, что ты приготовил воду. Нет, ты все-таки непонятливый! По горящему крыльцу я поднялся на кухню, взял там ведро и побежал к колодцу. Он был не так уж близко – в конце сада. Когда я вернулся с водой, крыльцо горело уже вовсю. Муся по-прежнему стояла, заложив руки за спину, и задумчиво глядела, как пламя шло вверх по резным столбикам крыльца. – Ты плохо носишь воду, – строго сказала она. – Я тобой сегодня недовольна. Нужно носить воду двумя ведрами, а ты носишь одним. Непонятливый! – Второе ведро на кухне, – робко возразил я. – Туда уже не пройти. – Теперь я вижу, что дом сгорит, – с некоторой обидой в голосе сказала Муся. – Иди подсади меня в наше окно. Я пойду спасать мамины платья. Мы пошли к дальнему окну, я ее подсадил, и она влезла в комнату. А я вернулся к крыльцу. Вдруг с улицы раздался крик: "Пожар! Пожар!" Это кричал какой-то прохожий. Крик услыхали люди в соседних домах и прибежали сбивать огонь. Кто-то поспешил в пожарное депо, где в это время происходило молитвенное собрание, – там была и Робинзоновна. Адвентисты быстро осознали грозящую деревянному городку опасность. Так как это был не конец света, а только пожар, то они постановили принять участие в борьбе с огнем. Под предводительством Робинзоновны они прикатили из депо телегу с насосом и бочкой, полной воды. Пожар был ликвидирован. Дом не пострадал, сгорело только крыльцо. Про Мусю и о причине поджога я ничего не сказал, и Робинзоновна была очень удивлена, зачем это мне понадобилось поджигать дом. Она даже не очень ругала меня, а только заперла в чулан, чтобы я не поджег дом вторично. В чулане было довольно уютно, только мыши так и сновали по ногам. После пожара они совсем распоясались и ничего уже не боялись. Через день приехала тетя Аня и нашла, что я очень похудел. Она тоже не могла понять, почему я хотел сжечь дом, и считала, что тут какое-то недоразумение. Робинзоновна высказала ей предположение, что мне было веление свыше, и привела текст Писания, из которого можно было понять, что бог иногда выполняет свои решения через детей и слабоумных. Робинзоновна так бы и осталась при своем мнении, но тут в кухню вошла красивая Муся (она подслушивала за дверью). Муся обиженно заявила, что ни я, ни бог тут ни при чем; это она, Муся, догадалась, как бороться с мышами. А если это не удалось, то виновата в этом не она, а я: я слишком непонятливый. После этого тетя Аня увезла меня в Ленинград даже с некоторой поспешностью, и я не успел проститься с красивой Мусей наедине. Но когда я проходил мимо ее окна, она показала мне картинку – это была "Гибель "Лузитании"" – и ласково улыбнулась. И я понял, что все-таки не напрасно я жил в этом доме.

3. Дочь Миквундипа. Дядя Боба После того как я упал с карниза и после того как я поджег дом, тетя Аня решила, что мне нужна строгая воспитательница, нечто вроде дореволюционной бонны. Ведь занятия в школе начнутся еще через полтора месяца, а за это время я могу окончательно исхулиганиться и стать вторым графом Панельным (так звали предводителя василеостровской шпаны). С другой стороны, я могу утонуть в Неве или попасть под трамвай, что тоже нехорошо. После чтения многих объявлений тетя Аня наконец остановилась на одном, напечатанном в "Вечерней Красной газете". Оно гласило: "Воспитательница-педолог, работающая в МИКВУНДИПе, согласна за умеренную плату, в целях педолого-педагогической практики, временно стать приходящим педагогом-воспитателем. Дефективность не пугает". Далее следовал адрес и телефон. Адрес был василеостровский, что, по мнению тети Ани, было уже хорошим признаком: ведь самые порядочные люди живут на Васильевском, за исключением графа Панельного и его воинства. А главное сразу было видно, что воспитательница опытная, раз она работает в таком солидном учреждении, как МИКВУНДИП. Правда, расшифровать это слово тетя Аня не могла, и даже мать Лизы и отец Шерлохомца ничем не смогли ей помочь в расшифровке, но все пришли к выводу, что это какой-то научный институт. После этого тетя Аня созвонилась с подательницей объявления, и та изъявила желание ознакомиться с объектом, то есть со мной. Лидия Владимировна явилась на следующий день, в воскресенье. Тетя Аня, отворившая ей дверь, вначале подумала, что это к кому-то пришла докторша. Дело в том, что Лидия Владимировна явилась в белом медицинском халате. Она объяснила тете Ане, что в дальнейшем, если объект ее устроит, она будет приходить в обычной одежде, а халат она надела ради первого посещения, на всякий случай. Войдя в комнату, Лидия Владимировна неодобрительно покосилась на стену, где внесли портреты Петра Великого и Бетховена, и строго сказала тете Ане, что держать эти портреты непедагогично. Ведь Петр Первый является представителем помещичье-дворянской монархии, а Людвиг ван Бетховен является выразителем паразитических чаяний буржуазии. Сказав это, представительница МИКВУНДИПа села за стол и вынула из портфеля какую-то бумагу, песочные часы и пистолет. Правда, я сразу разглядел, что это не настоящий пистолет, а стартовый; ими объявляют старт бегунам и из них же стреляют, когда тренируют служебных собак, чтоб те приучались не бояться выстрелов. Я с удовольствием смотрел на эти предметы (исключая бумагу) и ждал чего-то интересного. И сама Лидия Владимировна мне сразу же понравилась. Она была миловидна и внешностью напоминала дочь Монтесумы с обложки книги. И я мысленно прозвал ее так: дочь Миквундипа. Однако я заметил, что тетя Аня смотрит на дочь Миквундипа с какой-то тревогой и что ей непонятно, при чем тут докторский халат, песочные часы и пистолет. Но Лидия Владимировна быстро все объяснила. – Сейчас ты будешь заполнять тест-анкету, – обратилась она ко мне. – Когда я переверну часы и выстрелю, ты сразу же начинай отвечать на вопросы, а где не можешь или не хочешь ответить, ставь знак вопроса. Через десять минут, когда кончится песок в часах, я выстрелю снова, и ты сразу же отдашь тест-анкету мне. Понятно? – Понятно! – бодро ответил я. Дочь Миквундипа нравилась мне все больше и больше. – Позвольте мне посмотреть эту анкету, – скромно попросила тетя Аня и, просмотрев, робко сказала: – Не слишком ли это сложно? Он у меня склонен к шалостям, но ведь он все-таки обыкновенный ребенок... Нормальному ребенку трудно... – У вас старомодные понятия о детях, – прервала тетю Аню дочь Миквундипа. – С точки зрения педологической науки, нормальных детей нет. Есть дети повышенных способностей и есть пониженных способностей, и есть дети дебильные. А эту тест-анкету, к вашему сведению, я составляла под руководством самого Пузанца! Тетя Аня потупилась и умолкла, а дочь Миквундипа взвесила на ладони пистолет и велела мне приготовиться. Раздался выстрел, тетя Аня вздрогнула и испуганно посмотрела на потолок, а я принялся за работу. Время от времени я поглядывал па песочные часы очень уж быстро тек в них песок из верхней колбочки в нижнюю.

ОБЛЕГЧЕННАЯ УНИВЕРСАЛЬНАЯ ТЕСТ-АНКЕТА № 17-Д По методу автора книги "Дебильный ребенок" проф. С. Я. Пузанца. Дается мальчикам (девочкам) 8-12 лет на предмет выявления умственной отсталости и отклонений от психических, этических и моральных норм № п/п

Вопросы

Ответы

1

Куда впадает река Сурхоб?

В океан

2

Сколько лет было Наполеону, когда он умер: 0, 5, 12, 17, 22, 27, 46, 50, 52, 78, 101, 196, 411? (Нужное выпиши)

101

3

78 911 277 помножь в уме на 84 567 654 998 765 551 и раздели на 0, 167 664

97.

(Результат выпиши)

?

4

Ты болел (болела): коклюшем, оспой, проказой, свинкой, тифом, малярией, насморком, корью, скарлатиной, шизофренией, пляской св. Витта, чесоткой, глистами? (Нужное выпиши)

Скарлатиной

5

Юлий Цезарь был: изобретателем, композитором, педагогом, полководцем, инженером, капиталистом, врачом, спортсменом? (Нужное выпиши)

?

6

Сойтись в бесконечности две линии: могут? не могут? (Нужное выпиши)

?

7

Ты боишься: наказаний, угрызений совести, мышей, войны, собак, хулиганов, бога, темноты, грозы, лошадей, покойников, лягушек, родителей, отставания в учебе? (Нужное выпиши)

Мышей

Продолжение № п/п

Вопросы

Ответы

8 Попробуй написать продолжение стишка: Утро. Рады детки все, Радостные лица!..

На трамвайной колбасе Едут лев и львица

9

У тебя иногда возникает желание: ударить соседа по парте, похитить деньги, укусить кого-либо, нецензурно выражаться, просить милостыню, пить спиртное? (Нужное выпиши)

?

10

Из нижеперечисленных наиболее замечательный, по твоему мнению, человек: Глинка, Эдисон, Н. Пинкертон, Чингисхан, Генрих IV, С. Я. Пузанец, Собинов, Тутмос II, А. Македонский, Пастер, Д. Бруно, Д. Потрошитель, Пат и Паташон, Ц. Тамара. (Нужное выпиши)

?

11

2 X 2 – равняется? (Нужное выпиши)

4

12

Из нижеперечисленных музыкальным инструментом является: виадук, коньяк, лаванда, валторна, энциклика, адюльтер, орифламма, колибри, декольте, изюбр. (Нужное выпиши)

Виадук

13

Найди рифму к слову "корица".

Кобылица, ламца-дрица, больница, столица, чечевица, лисица, орлица, синица, лица Продолжение № п/п

Вопросы

Ответы

14

Гераклит сейчас: жив? умер? (Нужное выпиши)

?

15

Уменьшительное имя последнего царя кровавой династии Романовых: Миша, Сеня, Костя, Гриша, Коля, Женя, Вася, Леня, Толя, Яша, Ваня, Андрюша? (Нужное выпиши)

Коля

16

Ты похищал: папиросы, варенье, деньги, игрушки, сахар, оладьи, зонтики, часы, сухофрукты, вино? (Нужное выпиши)

Варенье, сахар, сухофрукты

17

Из всех книг больше всего тебе понравились: "Хижина дяди Тома", "Княжна Джавауа", "Декамерон", Библия, "Гадкий утенок", "Кожаный чулок", "Макс и Мориц", Коран, "Алиса в стране чудес"?

"Гадкий утенок"

На остальные сорок шесть вопросов я не успел ответить. Последняя песчинка упала, раздался выстрел, и дочь Миквундипа ловким движением отняла у меня тест-анкету. Она быстро прочла мои ответы и удрученно покачала головой. – Ну что, каковы результаты? – озабоченно спросила ее тетя Аня. – Я возьму эту тест-анкету для аналитической обработки, – ответила дочь Миквундипа – и сообщу вам результат через три дня. Но уже сейчас, при беглом обзоре, для меня ясно, что объект умственно отсталый, логическое мышление отсутствует, психомоторные центры лишены торможения; общее развитие – на нуле, понятия о добре и зле – близки к нулю. В политическом отношении объект склонен к монархизму (отлично знает, как звали царя кровавой династии Романовых). Кроме того, объект подвержен рифмоидному бреду, что является одним из симптомов скрытой шизофрении. Когда дочь Миквундипа ушла, в комнату сразу вбежали Лизина мать и отец Шерлохомца. – Что это у вас тут за стрельба была? – в один голос спросили они. – Ничего особенного, – ответила тетя Аня. – Это просто новый метод обучения. Теперь во всем новые веяния. Через три дня дочь Миквундипа сама позвонила тете Ане по телефону и сообщила, что, к сожалению, с данным объектом (то есть со мной) занятий проводить она не сможет. Я был очень огорчен отказом, а тетя Аня почему-то отнеслась к этому спокойно – может быть, она спросила наконец, что скрывается за словом МИКВУНДИП. Оказалось, это Методологический Исследовательский Кабинет по Выявлению Умственно Ненормальных Детей и Подростков. Впоследствии выяснилось, что дочь Миквундипа обошла с тест-анкетами много детей и на основании собранного материала написала научный труд. Тетя Аня нашла мне другую воспитательницу, которую звали Надежда Викторовна. Эта скучная пожилая женщина занималась со мной арифметикой и водила меня гулять в Соловьевский сад. У Надежды Викторовны не было ни пистолета, ни халата, ни песочных часов, и на таинственную дочь Миквундипа она совсем не походила. Но у нее тоже был свой метод преподавания и воспитания. Во-первых, она иногда дергала меня за уши, а во-вторых, ругала меня и все время сравнивала с другим своим учеником, которого звали Толечкой. Этот Толечка был, по ее словам, чудом из чудес. Он был как бы моим двойником – но с положительным зарядом. Но лучше всего об этом скажет

ТАБЛИЦА ДОСТОИНСТВ № № п/п

Фактор сравнения

Толечка

Я

1

Зачем рожден

Радовать Надежду Викторовну

Вогнать ее в гроб

2

Одежда

Все сидит с иголочки

Все сидит как на пугале

3

Отношение к мытью

От воды не оторвешь

Болен водобоязнью

4

Честность

Иголки не украдет

Пока ворует сахар, а дальше будет взломщиком

5

Умственные способности

Умен не по летам

Глуп как пробка

6

Душевные качества

Добрый, чудный ребенок

Эгоист, каких поискать

7

Вежливость

Даже странно, что в наше время есть еще такие вежливые дети!

Хам отпетый

Продолжение № № п/п

Фактор сравнения

Толечка

Я

8

Что видно в глазах

Кротость, ум

Наглость, тупоумие

9

Будущая профессия

Инженер или ученый

Дворник или взломщик

10

Чему можно уподобить из мира растительного

Цветку

Пню

11

То же из мира животного

Голубку

Горилле

12

То же из предметов обихода

Битому чугуну

13

Алкогольные Прогнозы

Уж этот капли в рот не возьмет

Все задатки будущего алкоголика

14

Кто пойдет замуж

Любая красавица

Только дура набитая

15

Кончина

Умрет, окруженный плачущими детьми и сослуживцами

Скапутится под забором

16

Надгробный памятник

Мраморная плита

Осиновый кол

Как и полагается, Толечку я возненавидел. Но так как о его достоинствах Надежда Викторовна твердила не только мне, но и тете Ане, то та преисполнилась уважением к этому чудному ребенку. У нее даже возникла навязчивая идея познакомить меня с ним через Надежду Викторовну, чтобы хоть часть достоинств этого Толечки перекочевала ко мне. – Ах, едва ли родители Толи будут довольны этим знакомством, – возражала Надежда Викторовна. – Они очень берегут мальчика от вредных влияний. Но тетя Аня так настаивала на осуществлении своей идеи, что Надежда Викторовна наконец решилась свести меня к Толечке. Перед этим меня заставили дважды вымыться, надавали множество советов, будто перед экскурсией в музей, и Надежда Викторовна за руку повела меня на Средний проспект, где обитал чудный мальчик. Надежда Викторовна ввела меня во двор большого пятиэтажного дома. Посреди широкого двора был садик со скамейками, и она велела мне сидеть на скамейке и ждать: она пойдет предупредить родителей Толя о моем приходе. Я стал глазеть вокруг и сразу же заметил во дворе какое-то странное оживление. Здесь было много каких-то старушек и старичков, но были и люди средних лет. Все они ходили группками, покачивали головами, о чем-то тихо переговаривались, некоторые крестились. – Тетенька, что это случилось? – спросил я старушку, присевшую рядом со мной на скамью. – Повесился кто или квартиру обчистили? – Не твоего пионерского ума это дело, шибздик! Это господь чудо сотворил, – строго ответила старушка и сердито перекрестилась. Я подошел к другой скамье, где сидела другая старушка, подобрее на вид, и задал ей тот же вопрос. – Боженька нерукотворное чудо явил, – ласково ответила старушка. – Вода цветная потекла. – Откуда потекла? – Откуда – не ведаю, я не с этого дома, а говорят люди, что потекла. Так и не узнав толком, что за чудо произошло, я поспешил сесть на свою скамью – из подъезда вышла Надежда Викторовна. – Толи нет дома, – сказала она мне. – Мы придем к нему в другой раз. А сейчас ты можешь идти домой. Она ушла, а я домой не пошел, остался в этом дворе. Мне было интересно узнать, в чем же все-таки чудо. – Слушай, что это такое тут? – спросил я проходившего мимо мальчишку моих лет. Мальчишка огляделся по сторонам и тихо сказал мне: – Это я придумал, только ты не вякай взрослым. Я и не знал, что из этого чудо получится. И он рассказал мне, что в их доме есть частный магазинчик, где продается керосин, мыло и всякое такое барахло. Так вот он с ребятами утащил оттуда коробку с разными красками для материи. Никто из ребят не знал, что делать с этими красками, а он придумал. Сегодня утром в одно и то же время во всех квартирах дома ребята засыпали краску в бачки уборных. И вот из всех бачков потекла цветная вода – у кого красная, у кого зеленая, у кого лиловая. И некоторые взрослые даже испугались этого странного явления, а некоторые решили, что это чудо. И уже из соседних домов народ прет сюда. – Ты ведь тоже не с нашего двора? – спросил меня мальчишка. – Нет, – ответил я. – Меня тут к одному паразиту привели, да его дома нет. – А кто тебя привел? – настороженно спросил мальчишка. – Меня Надежда Викторовна привела. – А, так вот кто ты, гад ползучий! Это из-за тебя мне жизни нет! – крикнул мальчишка и ударил меня по уху. Я ответил ему тем же, и у нас началась драка. Она, быть может, продолжалась бы долго, но нас разняла какая-то здоровенная девчонка. Есть немало таких девчонок-разнималок, которые рады бы подраться, да стесняются, но зато очень любят разнимать чужие драки. Тут уж они не жалеют силы и с удовольствием колотят и правого и виноватого. Когда мы с Толькой отдышались, между нами произошел разговор. Выяснилось, что я для него был тем самым пай-мальчиком, которым он был для меня. Такой уж метод воспитания применяла Надежда Викторовна. Мы с Толькой очень обрадовались, что оба мы, оказывается, нормальные люди. – Ты курить умеешь? – спросил меня Толька. – Нет еще, – признался я. – Но я обязательно научусь. – Приходи завтра утром сюда, я тебя научу, – сказал Толька. – Только не вякай этой старой мымре, что мы с тобой встретились. А то она всякие подлости нам будет устраивать. Вредная женщина! Осколок самодержавия! – А ко мне тут одна из МИКВУНДИПа приходила, – похвастался я. – Вот это симпатичная тетенька! С пистолетом! Она у меня отсутствие тормозов нашла и еще много чего нашла. – Да ведь и ко мне она приходила, – сообщил Толька. – Как стрельнет из шпалера – наш кот так и подпрыгнул. Вот это – настоящая тетенька, не хабалка какая-нибудь там! У меня она тоже много чего выискала. Вот слушай, что у меня. Толька вынул из кармана аккуратно сложенную бумажку, развернул ее и с гордостью прочел: "Инкубационная форма маниакального кретинизма, осложненная ранним эгоцентризмом и солипсизмом и сползанием к абсолютистскому роялизму!" – Это мама записала, а я у нее переписал. На другой день я с утра отправился к Тольке и застал его во дворе. – У тебя деньги на курево есть? – первым делом спросил он меня. – Нету, – ответил я. – Правда, тетя Аня мне на две французских булки дала... – А ты говоришь – денег нет! Ты купи одну булку, а ей скажи, что две купил, а одну съел. Я всегда так делаю. Нам, курящим людям, без этого нельзя. Толька повел меня на Средний проспект, где на углу стоял оранжевый ларек с эмблемой "Лентабакторга". – Я всегда здесь папиросы покупаю, – пояснил он. – Здесь хороший дяденька торгует. Другие детей гонят, будто дети не люди, а дядя Боба – добрый. Он даже стихи сочиняет. – Стихи? – обрадовался я. – Сам сочиняет? – Сам. Ему это – раз плюнуть. Выждав, когда у ларька не осталось взрослых покупателей, мы подошли туда. Но раньше нас подошел туда какой-то мальчишка и купил коробок спичек. Я заметил, что вместе со спичками ему была вручена какая-то бумажка. – Чего тебе дядя Боба написал? – спросил мальчишку Толька. – Во, глядите, – мальчишка протянул нам бумажку: "Здесь на спичках самолет. А купил их обормот. Никуда не полетит, а от матери влетит". – Здорово пишет! – восхитился Толька. – Это он как бесплатное приложение дает. За стеклами ларька сняли этикетками пачки папирос. Тут были и дешевые папиросы в мягких пачках: "Октябрина", "Стенька Разин", "Давай покурим", "Совет", "Ада", "Трезвон", "Добрый молодец", были и дорогие, в твердой упаковке: "Эльтет", "Сальве", "Дюбек", "Посольские", "Северная Пальмира", "Зефир № 300" и "Зефир № 400", – прямо глаза разбегались. Среди пачек выделялось объявление в стихах, написанное на розовой бумаге: "Папиросы покупайте и любые выбирайте, все зависит от того, сколько денег у кого. Есть "Сафо", "Американ", "Самородок" и "Осман", "Тары-бары", "№ 6", а всего не перечесть. Покупайте что хотите, но кредита не просите. Ты деньгами расплатись – или ты к чертям катись!" Мы купили россыпью, по копейке штука, четыре папиросы "Нева" и вернулись в Толькин дом. Здесь мы забрались на самый верх черной лестницы, там, где ход на чердак, и Толька стал учить меня курить. Не стану описывать эту процедуру: курящие и сами знают, что это такое, а некурящие не поймут. Теперь мы довольно часто встречались с Толькой. Каждый раз мы ходили к ларьку. Дядя Боба нас уже знал и даже посвятил нам строки: "Сопляки "Неву" купили, а пожрать, верно, забыли". Иногда дядя Боба, по окончании своего торгового дня, просил нас помочь отнести к нему на дом ящики с нераспроданными пачками. Мы с удовольствием помогали ему. Его поэтическая работа видна была уже при входе в квартиру. На наружной двери была приклеена бумажка с надписью: "Дверь закрой, болван, дурак, темное созданье! (Умный дверь закроет так, без напоминанья)". В прихожей висела большая красочная надпись: "Мы гостям хорошим рады, смело в дом входите. Вытирайте ноги, гады, чистоту, блюдите!" – Дядя Боба, а жильцы не сердятся? – спросил я однажды. – Есть которые и сердятся, есть которые и в суд тянут, да у меня ведь справка о невменяемости есть. – И он подвел нас к двери одной из комнат, где было приклеено свеженькое стихотворение: "Всех гадюк императрица в этой комнате живет, хочет с Бобою судиться, в суд на Бобу подает. Справедливо суд рассудит, что в стихах плохого нет, и тебе же хуже будет, коль рассердится поэт!" – Не понимают некоторые люди, что в стихах сильные слова нужны, – с обидой сказал дядя Боба. – Обижаются, идиоты! Особенно много сильных слов было в кухне. Здесь над столом, где стояли примуса и керосинки, висело такое воззвание: "Людям портит аппетит гарь от керосина. Если примус твой коптит, – значит, ты скотина". А над помойным ведром можно было прочесть такие строки: "Кто помойного ведра в срок свой не выносит, у того в башке мура, морда палки просит". Дядя Боба занимал большую трехоконную комнату. В ней не было почти никакой мебели, если не считать множества пустых папиросных ящиков. Посреди комнаты, на постаменте из тех же ящиков, стояло чучело коршуна. На шее у него висела дощечка с надписью: "Пускай с моею мордою стихов в журналах нет, – вот эта птица гордая есть мой автопортрет!" Книг дядя Боба не собирал и не читал – они были ему не нужны: он считал, что ничьих ему не надо стихов, раз он пишет свои. На всех стенах комнаты были пришпилены и наклеены бумажки с собственными его произведениями, и когда ему хотелось почитать их, он просто подходил к стене и читал. Это была его библиотека. Здесь были стихи грустные, стихи веселые – одним словом, на любое настроение. Но все они кончались тем, что дядя Боба обзывал в них кого-нибудь болваном, ослом и посылал к черту, а то и подальше. Видно, он не мог писать без сильных слов. После знакомства с дядей Бобой вновь проснулись и мои творческие силы, и однажды я написал стихи, где не упоминалось имя Надежды Викторовны, но речь шла именно о ней: О ты, учебная старуха, Самодержавная змея! Зачем ты дергаешь за ухо, Зачем ты мучаешь меня?