Текст книги "Винни Пух и философия обыденного языка"

Автор книги: Вадим Руднев

«Теперь он чувствует себя более похожим на хвост. Он вновь Принадлежит, если ты понимаешь, что я имею в виду».

«Хэлло, И-Ё», сказал Пух, подходя к ним со своим Полюсом.

«Хэлло, Пух. Спасибо тебе, но я буду в состоянии пользоваться им только через день-два».

«Чем пользоваться?», спросил Пух.

«Тем, о чем мы говорим».

«Я ни о чем не говорил», сказал Пух, сбитый с толку.

«Опять ошибка – я думал, ты говорил, как тебе жаль – по поводу моего хвоста, который окоченел, – и не можешь ли ты чем-нибудь помочь?»[43]43.
  Пример речевой агрессии И-Ё, которая в данном случае строится на приписывании собеседнику семантических пресуппозиций, которыми он на самом деле не располагает.


[Закрыть]

«Нет», говорит Пух, «это был не я», говорит. Он подумал немножко и затем добавил участливо:

«Возможно, это был кто-то еще».

«Ладно, поблагодари его, когда увидишь».

Пух с тревогой посмотрел на Кристофера Робина.

«Пух открыл Северный Полюс», сказал Кристофер Робин. «Правда замечательно?»

Пух скромно потупился.

«Это что ли?», говорит И-Ё.

«Да», говорит Кристофер Робин.

«Это то, что мы искали?»

«Да», говорит Пух.

«О!», говорит И-Ё. «Ладно, по крайней мере не было дождя», говорит.

Они воткнули Полено в землю и Кристофер Робин привязал к нему надпись:

СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС ОТКРЫТ ПУХОМ ПУХ ЕГО ОБНАРУЖИЛ

Затем все пошли домой. И я думаю, хотя и не вполне уверен, что Ру пришлось принять горячую ванну и немедленно лечь спать. А Пух вернулся домой и, чувствуя себя очень гордым от того, что он совершил, как следует подкрепился.

Глава IX. Наводнение

Шел дождь. Шел, и шел, и шел. Поросенок сказал себе, что никогда за всю свою жизнь, – а он уже бог знает сколько лет прожил на свете – три года, а, может быть, и все четыре? – никогда он не видел, чтоб так было много дождя. День и потом еще день, а потом еще день. День-деньской, с утра до вечера.

«Если бы только», думал он, выглядывая в окно, «если бы только я был у Пуха или у Кристофера Робина, или у Кролика, когда начался дождь, тогда бы у меня была Компания все это время. Вместо того, чтобы торчать весь день одному, ничего не делая и только гадая, когда это кончится». И он представил себе, как он говорит Пуху «Ты когда-нибудь видел такой дождь, а, Пух?», а Пух говорит «Ужасно, правда, Поросенок?», а Поросенок говорит «Представь только, как сейчас туго приходится Кролику», а Пух говорит «Я думаю, бедного старого Кролика сейчас совсем затопило». Как было бы весело потолковать таким вот образом. И действительно, что хорошего, захватывающего в наводнении, если нельзя об этом поделиться с кем-нибудь[44]44.
  Фраза, достойная английской философии, начиная с Беркли и Юма и кончая Брэдли и Расселом. Мир теряет смысл, перестает существовать, если нет субъекта, который мог бы его воспринимать.


[Закрыть].

А это было захватывающе. Маленькие сухие канавки, через которые он перепрыгивал, превратились в реки, а река, между крутыми берегами которой они так весело играли, вылезла из своего ложа и заняла так много места, что Поросенок начал беспокоиться, как бы она не добралась и до его ложа.

«Слегка Тревожно», сказал он себе, «быть Очень Маленьким Животным, Полностью Окруженным Водой. Кристофер Робин и Пух могли бы спастись, забравшись на деревья, а Канга могла бы спастись, Упрыгнув, а Кролик мог бы спастись, Прорыв Нору, а Сыч мог бы спастись, Улетев, а И-Ё мог бы спастись – мм – Издавая Громкие Крики о Помощи, и вот я, окруженный водой, не могу сделать ничего».

Дождь продолжал идти, и каждый день вода поднималась немного выше, и теперь она была прямо напротив окна дома Поросенка… и он все еще ничего не мог поделать.

«Вот Пух», подумал про себя Поросенок, «у Пуха мало Мозгов, но он никогда не причинит себе вреда. Он совершает глупые поступки, но они оборачиваются в его сторону. Вот Сыч. Сыч, он тоже не Великого Ума, но он Знает Вещи. Он бы знал, как Правильно Поступить, когда ты Окружен Водой. Вот Кролик. Он не учился по книгам, но он может всегда Придумать Умный План. Вот Канга. Она не Умная, Канга, нет, но она так тревожится о Ру, что придумала бы что-то хорошее, вообще не думая об этом. И даже вот И-Ё. И-Ё такой несчастный в принципе, что он вообще на это не обратит внимания. Но интересно, что предпринял бы Кристофер Робин».

Тогда он вдруг вспомнил рассказ, который ему рассказывал Кристофер Робин, о человеке на пустынном острове, который написал что-то в бутылку и бросил ее в море; и Поросенок подумал, что, если он напишет что-то в Бутылку и бросит ее в воду, возможно, кто-нибудь придет и спасет его.

Он отошел от окна и начал обследовать все то, что еще не было под водой, и наконец нашел карандаш и клочок сухой бумаги, а также бутылку с пробкой. И он написал на одной стороне:

НА ПОМОЩЬ! ПОРОСЕНОК (Я), а на другой стороне:

ЭТО Я ПОРОСЕНОК НА ПОМОЩЬ НА ПОМОЩЬ

Затем он положил бумагу в бутылку, заткнул ее пробкой так туго, как только мог, высунулся из окна так далеко, как только мог высунуться, и бросил бутылку так далеко, как только мог бросить – splash! – и через некоторое время она снова покачивалась на воде; и он наблюдал, как она медленно отплывает прочь, пока глаза у него не стали слезиться от смотрения, и при этом иногда он думал, что это бутылка, а иногда, что это просто рябь на воде, и тогда он понял, что он больше никогда ее не увидит и что он сделал все, что мог, для своего спасения.

«Итак», думал он, «теперь кто-то другой должен сделать что-то, и я надеюсь что он это сделает скоро, потому что, если он этого не сделает, я должен будут плыть, чего я не умею, итак, я надеюсь, что он сделает это скоро». И тогда он глубоко вздохнул и сказал: «Я хочу, чтобы здесь был Пух. Вдвоем гораздо веселее».

Когда начался дождь, Пух спал. Дождь шел и все шел, и все шел, а он спал и все спал, и все спал. У него был трудный день. Вы помните, как он открыл Северный Полюс; ладно, он был так горд этим, что спросил Кристофера Робина, есть ли еще какие-нибудь полюса, которые Медведь с низким I.Q, мог бы открыть.

«Есть Южный Полюс», говорит Кристофер Робин, и я думаю, есть еще Восточный и Западный Полюса, хотя люди предпочитают о них помалкивать[45]45.
  С точки зрения ребенка существование Северного и Южного Полюсов закономерно предполагает существование Западного и Восточного. Если не разбираться в астрономии, то отрицание взрослыми этих последних двух полюсов естественно воспринимается со стороны ребенка как замалчивание чего-то запретного (вроде того, откуда родятся дети).


[Закрыть].

Пух страшно разволновался, когда узнал об этом, и предложил снарядить Эскпотицию по поводу открытия Восточного Полюса, но у Кристофера Робина были какие-то совместные планы с Кангой; итак, Пух пошел один открывать Восточный Полюс. Открыл он его или нет, я не помню; но он так устал, когда пришел домой, что в самый разгар ужина, совсем немногим более, чем через полчаса после того, как он сел за стол, он крепко уснул прямо на стуле и спал и все спал, и все спал.

Тогда вдруг ему приснился сон. Он был на Восточном Полюсе, и это был очень холодный Полюс, покрытый самыми холодными снегами и льдами. Он нашел пчелиный улей, чтобы поспать в нем, но там не хватило места для ног, так что он оставил их снаружи. И Дикие Woozl'ы из тех, что обитают на Восточном Полюсе, пришли и общипали всю шерсть с его ног, чтобы сделать гнезда для своих Детенышей. И чем больше они щипали, тем больше коченели его ноги, пока вдруг он с воем не проснулся и не обнаружил себя сидящим на стуле, а кругом него была вода[46]46.
  Сон Пуха развертывается по классической фрейдовской схеме – это исполнение желания (завоевание Восточного Полюса как укрепления своей позиции культурного героя-первооткрывателя). Характерен мотив леденящей воды, деструктивная роль которой в ВП очевидна: наводнение, река, символизирующая время и грядущее уничтожение детского мира (река находится на границе с Большим Миром).


[Закрыть].

Он бултыхнулся к двери и выглянул наружу…

«Это Серьезно», сказал Пух. «Я должен предпринимать Бегство».

Итак, он взял самый большой горшок меда и предпринял Бегство на самую широкую ветку своего дерева, в приличном расстоянии от воды, затем он снова спустился вниз и предпринял Бегство с другим горшком… и когда Бегство в Общем и Целом можно было считать Предпринятым, на ветке сидел Пух, болтая ногами, и рядом с ним десять горшков меду…[47]47.
  В этой главе присутствует элемент робинзонады – бутылка, разрушительная стихия, необитаемый остров, лодка.


[Закрыть]

Двумя днями позже на ветке сидел Пух, болтая ногами, и рядом с ним четыре горшка меду…

Тремя днями позже на ветке сидел Пух, болтая ногами, и рядом с ним один горшок меду…

Четырьмя днями позже там остался один Пух…

И это было на утро четвертого дня, когда бутылка Поросенка подплыла к дереву Пуха, и с громким воплем «Мед!» Пух плюхнулся в воду, схватил бутылку и вновь вскарабкался на дерево.

«Черт!», сказал Пух, открыв ее. «Только зря промок. Что здесь делает этот клочок бумаги». Он вынул бумажку и уставился на нее. «Это Писка», сказал он себе[48]48.
  В оригинале missage вместо message. Перевод в свете того, что написано в разделе 5 вступительной статьи, вполне оправданный.


[Закрыть], «вот что это такое. А это буква П, так оно и есть, и это значит „Пух“, итак, это очень важная Писка, написанная мне, а я не могу прочитать. Я должен найти Кристофера Робина или Сыча, или Поросенка, кого-нибудь из тех Мозговитых Читателей, кто может читать вещи, и они скажут мне, что эта Писка значит. Только плавать я не умею. Вот черт!»

Тогда ему пришла в голову идея, и я думаю, что для Медведя с Низким I.Q. это была хорошая идея. Он сказал себе: «Если бутылка плавает, то и банка плавает, а если банка плавает, я могу плыть на ней, если это очень большая банка».

Итак, он взял самую большую банку и заткнул ее пробкой. «Все корабли должны иметь название», сказал Пух, «итак, я назову свой корабль – Водоплавающий Медведь»[49]49.
  В оригинале Floating Bear, ассоциирующийся с «Летучим Голландцем».


[Закрыть]. И с этими словами он бросил свой корабль в воду и прыгнул вслед за ним.

Некоторое время ушло на обсуждение разногласий между Пухом и Водоплавающим Медведем по поводу того, кто из них будет наверху, но после нескольких попыток они все же пришли к определенному соглашению: Водоплавающий Медведь остался внизу, а Пух – триумфально – верхом на нем плыл, энергично загребая лапами.

Кристофер Робин жил у самой вершины Леса. Дождь шел, и все шел, и все шел, но вода не могла дотянуться до его дома. Было скорее весело поглядывать на долину и смотреть на воду вокруг него, но дождь шел так сильно, что большую часть времени он находился дома и думал о вещах. Каждое утро он выходил с зонтиком и ставил палку на том месте, где останавливалась вода, и в каждое следующее утро он выходил и уже не мог видеть своей палки, тогда он ставил другую палку в том месте, где подступала вода, а затем опять уходил домой, и каждое утро путь от двери к воде становился все более коротким. На утро пятого дня он увидел, что весь окружен водой, и понял, что впервые в своей жизни он оказался на настоящем острове, что было весьма волнующим событием.

В это утро над водой пролетал Сыч, чтобы поприветствовать своего друга Кристофера Робина.

«Я говорю, Сыч», сказал Кристофер Робин, «не забавно ли, я на острове!»

«Атмосферные условия последнее время весьма неблагоприятны», говорит Сыч.

«Чего-чего?»

«Дождик шел», объяснил Сыч.

«Да уж», говорит Кристофер Робин, «действительно».

«Уровень осадков достиг беспрецедентной высоты».

«Чего достиг?»

«Очень много воды», объяснил Сыч.

«Да уж», сказал Кристофер Робин, «воды хватает».

«Тем не менее, прогнозы становятся более благоприятными. В любой момент…»

«Ты видел Пуха?»

«Нет. В любой момент…»

«Надеюсь, с ним все в порядке», говорит Кристофер Робин. «Я беспокоюсь о нем. Как ты думаешь, Сыч, с ним все в порядке?»

«Полагаю, да. Видишь ли, в любой момент…»

«Ты пойди, пожалуйста, посмотри, Сыч. Потому что Пух, у него не так много мозгов, он может наделать глупостей, а я его так люблю, Сыч! Ты понимаешь, Сыч?»

«Все в порядке», говорит Сыч. «Я иду. Вернусь как только».

Очень скоро он вернулся. «Пуха там нет», говорит. «Нет?»

«Он был там. Сидел на ветке дерева вне своего дома с девятью горшками меду. Но теперь его там нет».

«О, Пух», воскликнул Кристофер Робин. «Где же ты?»

«Да здесь я», говорит ворчливый голос позади него.

«Пух!»

Они бросились друг другу в объятья.

«Как ты сюда попал, Пух», спросил Кристофер Робин, обретя дар речи.

«На своем корабле», гордо говорит Пух. «Я получил Очень Важную Писку, посланную мне в бутылке, а так как мне несколько залило водой глаза, я не мог ее прочитать, и вот принес ее тебе. На своем корабле».

С этими гордыми словами он вручил свою Писку Кристоферу Робину.

«Да это от Поросенка», закричал Кристофер Робин, прочитав ее.

«Там есть что-нибудь про Пуха?», спрашивает Пух, заглядывая через плечо.

Кристофер Робин прочитал Писку вслух.

«О, эти П, означают Поросенка. Я думал, что это пухи».

«Мы должны срочно спешить на помощь. Я думал, что он был с тобой, Пух. Сыч, ты бы не смог спасти его на своей спине?»

«Не думаю», говорит Сыч после продолжительного размышления. «Сомнительно, чтобы Необходимые Дорсальные Мышцы…»

«Тогда слетай к нему сразу и скажи, что Помощь приближается. А Пух и я будем думать о Спасении и прибудем так быстро, как только сможем. О, не говори, Сыч, иди быстро!» И Сыч, раздумывая, что бы еще такое сказать, улетел.

«Ну что ж, Пух», говорит Кристофер Робин, «где твой корабль?»

«Я должен сказать», объяснил Пух, когда они спускались к берегу, «что это не просто обычного вида корабль. Иногда это действительно Корабль, а иногда Кораблекрушение. Это все зависит».

«От чего зависит?»

«От того, внизу я или наверху».

«О! Ну так где же он?»

«Вот!», говорит Пух, с гордостью показывая на Водоплавающего Медведя.

Это было не то, что ожидал Кристофер Робин, и чем больше он на это смотрел, тем больше думал, какой Храбрый и Умный Медведь был Пух, и чем больше Кристофер Робин так думал, тем более скромно Пух потуплял взор, как будто пытался притвориться, что это совсем не так.

«Но для нас двоих он слишком мал», печально говорит Кристофер Робин.

«Троих, если считать Поросенка».

«Это делает его еще меньше. О, Пух-Медведь, что же мы будем делать?»

И тогда этот Медведь, Медведь Пух, Winnie Пух, Д.П. (Друг Поросенка), Т.К. (Товарищ Кролика),

О.П. (Открыватель Полюса), У.И. и Н.Х. (Утешитель И-Ё и Находитель Хвоста), то есть Пух собственной персоной – сказал нечто настолько умное, что Кристофер Робин только мог смотреть на него с разинутым ртом и остановившимися глазами, удивляясь, действительно ли перед ним тот самый Медведь с Очень Низким I.Q., которого он так давно знал и так любил.

«Мы можем плыть в твоем зонтике», говорит Пух.

«??»

«Мы можем плыть в твоем зонтике», говорит Пух.

«!!!!!»

Ибо неожиданно Кристофер Робин понял, что они действительно могут. Он раскрыл свой зонтик и положил его на воду. Тот наклонился, но удержался на поверхности. Пух вошел в него и уже начал говорить, что все в порядке, когда обнаружилось, что это не так, поэтому после непродолжительного питья, к которому он на самом деле вовсе не стремился, Пух прибрел обратно к Кристоферу Робину. Тогда они вошли вместе, и он больше не качался.

«Я назову этот корабль МозгиПуха», говорит Кристофер Робин, и Мозги Пуха поплыли тотчас же в направлении на юго-восток, грациозно вращаясь вокруг своей оси.

Вы можете представить радость Поросенка, когда наконец корабль показался перед его взором. Через много лет он любил вспоминать, как он находился в Очень Большой Опасности во времена Ужасного Наводнения, но единственная опасность, которой он подвергался, подстерегала его лишь последние полчаса, когда Сыч, который как раз прилетел и с комфортом уселся на ветке его дерева, начал рассказывать ему очень длинную историю о своей тетке, которая однажды по ошибке высидела яйцо чайки, и рассказ все продолжался и продолжался, прямо, как это предложение, до тех пор, пока Поросенок, который без всякой надежды слушал его из своего окошка, начал совершенно засыпать и естественно, стал медленно выскальзывать из окна по направлению к воде, и уже некоторое время висел только на передних частях копыт, но в этот момент, к счастью, неожиданный громкий вопль Сыча, который на самом деле был частью рассказа, имитирующей то, что сказала тетка, разбудил Поросенка и как раз дал ему вовремя уползти в безопасное место и сказать «Как интересно, и что же она?», когда, ладно, вы можете представить его радость, когда он увидел славный корабль Мозги Пуха (Капитан Кристофер Робин, 1-й Помощник П. Медведь), плывущий по волнам ему на помощь. Кристофер Робин и Пух снова…

И это действительно конец истории, и я очень устал от этого последнего предложения и полагаю здесь остановиться.

Глава Х. Банкет[50]50.
  Глава впервые публикуется на русском языке. В перевод Б. Заходера стернианский метаописательный конец предыдущей главы снят и к нему приставлено окончание данной главы примерно со слов: «Все говорили: „Открой его, Пух“».


[Закрыть]

Однажды, когда солнце встало над Лесом, принеся с собой запах мая, и все ручьи в Лесу весело потекли в поисках своих прежних привлекательных очертаний, а маленькие канавки, лежа, мечтали о той жизни, которую они видели, и о тех больших делах, которые они сделали, и в тепле и спокойствии Леса кукушка осторожно пробовала голос и прислушивалась, нравится он ей или нет, а лесные голуби ворковали беззаботно друг с другом в своей ленивой удобной для них манере, что, мол, это ты виноват, а не я, но вообще не стоит брать в голову; вот как раз в такой день Кристофер Робин свистнул особым образом, из Сто-Акрового Леса прилетел Сыч посмотреть, как обстоят дела.

«Сыч», сказал Кристофер Робин, «я собираюсь дать банкет».

«Серьезно, что ли?», говорит Сыч.

«Это будет особого рода банкет, потому что я его потому устраиваю, что сделал Пух, то есть что он сделал, чтобы спасти Поросенка от наводнения».

«О, вот это для чего, да?», говорит Сыч.

«Да, поэтому ты скажи Пуху как можно скорее и всем тоже, потому что это будет завтра».

«Прямо завтра, с ума сойти», говорит Сыч, все еще полный готовности помочь.

«Так ты слетаешь, скажешь им, Сыч?»

Сыч попытался подумать о чем-нибудь умном, что бы можно было бы по этому поводу сказать, но ничего не пришло в голову. Итак, он улетел, чтобы сказать остальным. И первый, кому он сказал, был Пух.

«Пух», сказал Сыч, «Кристофер Робин дает банкет».

«О!», сказал Пух. И затем, видя, что Сыч ожидает от него каких-то других слов, говорит: «А там будут такие маленькие сладкие штучки в розовой глазури?»

Сыч почувствовал, что это ниже его достоинства говорить о маленьких сладких штучках в розовой глазури, и он твердо сказал Пуху то, что сказал Кристофер Робин, и улетел к И-Ё.

«Банкет в честь Меня?», думал про себя Пух. «Грандиозно!» И он стал размышлять о том, все ли животные знают, что это не просто, а специальный Пух-банкет, и говорил ли им Кристофер Робин о Водоплавающем Медведе и Мозгах Пуха и всех других замечательных кораблях, которые он построил и на которых ходил в море. И он начал думать, как ужасно было бы, если бы все забыли об этом, если бы никто так толком и не понял, в честь кого устраивался банкет: и чем больше он так думал, тем больше идея банкета путалась у него в голове, как во сне, где все происходит как попало. И затем сон стал сам собой петь у него в голове и пел до тех пор, пока не стал чем-то вроде песни. Это была…

Тревожная песнь Пуха

 
Да здравствует Пух!
(Кто-кто?)
Да Пух –
(Еще раз, но вслух)
Да что ты – оглох?
Он спас сразу Двух!
Медведю Ура!
(Вчера?)
Нет, третьего дня Он спас от воды
(неужели Меня?)
Да что ты – заснул?
Поросенка от наводнения спас Пух.
(Кто-кто?)
Да Пух же!
(Признаюсь, ничего не понимаю.)
Ладно, Пух – это Медведь Очень Большого
Ума!
(Что? Сошел с ума?)
Большого ума.
(Большого чего?)
Ладно, и того, и сего.
Он и плавать-то не умел, Но
он на горшок сел,
И это сделался корабль.
(Горшок стал, как дирижабль?)
Ну, скорее, нечто вроде горшка.
Так что лучше уж прокричим Ура!
(Так что лучше прокричим
«вчера»?)
И пусть он с нами живет еще много-много
лет,
Здоровый, богатый и мудрый медведь.
Да здравствует Пух!
(Кто-кто?)
Да Пух!
Медведю Ура!
(Вчера?)
Нет, третьего дня (глухая тетеря).
Да здравствует замечательный Winnie Пух!
(Очень хорошо, а теперь скажите мне еще раз – громко и членораздельно: что все-таки этот негодяй натворил?)
 

В то время, когда все это продолжалось внутри него, Сыч толковал с И-Ё.

«И-Ё», сказал Сыч. «Кристофер Робин дает банкет».

«Очень интересно», говорит И-Ё. «Надеюсь, они пришлют мне сюда вниз пару обглоданных костей. Доброта и Вдумчивость. Вовсе нет, не принимай близко к сердцу».

«Вот Приглашение для тебя».

«Что это такое?»

«Приглашение».

«Да, я слышал. А кто это его так чернилами изгваздал?»

«Это не еда, это тебя просят прийти на Банкет. Завтра».

И-Ё медленно покачал головой.

«Ты, наверно, имеешь в виду Поросенка. Этого недомерка с длинными ушами. Я ему скажу».

«Нет-нет!», говорит Сыч несколько раздраженно. «Это тебе!»

«Ты уверен?»

«Конечно, я уверен. Кристофер Робин сказал „Всех!“. „Скажи им всем!“»

«Всем, кроме И-Ё?»

«Всем», мрачно сказал Сыч.

«А!», говорит И-Ё. «Ошибка несомненна, но я приду. Только не валите на меня, если будет дождь».

Но дождя не было. Кристофер Робин соорудил длинный стол из нескольких длинных досок, и они все уселись за ним. Кристофер Робин сел на одном конце стола, а Пух – на другом. А между ними с двух сторон были Кролик, и Ру, и Канга, и все друзья-и-родственники Кролика сгрудились на траве и с надеждой ждали, что кто-нибудь заговорит с ними или кинет что-нибудь, или спросит, который час.

Это был первый банкет, на который взяли Ру, и он был чрезвычайно возбужден по этому поводу. Как только все расселись, он начал говорить.

«Хэлло, Пух!», запищал он.

«Хэлло, Ру!», сказал Пух.

Ру попрыгал некоторое время на своем сидении и затем начал опять.

«Хэлло, Поросенок!», запищал он.

Поросенок пожал ему лапу, будучи слишком занят едой, чтобы разговаривать.

«Хэлло, И-Ё», сказал Ру.

И-Ё мрачно кивнул ему. «Скоро пойдет дождь, вот увидишь», сказал он.

Ру посмотрел, не пошел ли он уже, но он еще не пошел, тогда он сказал «Хэлло, Сыч», а Сыч сказал «Хэлло, мой маленький приятель» весьма милостивым тоном и продолжал рассказывать Кристоферу Робину о том, что чуть было не случилось с другом Сыча, которого Кристофер Робин вообще не знал, а Канга сказала «Выпей сначала свое молоко, Ру, дорогуша, а разговоры потом». Итак, Ру, который пил свое молоко, пытался сказать, что он может делать эти два дела одновременно и… нужно было основательно поколотить его по спине, после чего он довольно долгое время молчал.

Когда они все более или менее наелись, Кристофер Робин постучал ложкой по столу и все перестали разговаривать и установилось молчание. Последнее не распространялось на Ру, который заканчивал громкую серию икания и пытался теперь выяснить, не был ли в этом замешан один из друзей-и-родственников Кролика.

«Это Банкет», говорит Кристофер Робин, «это потому Банкет, что кто-то что-то сделал, и это его вечер, потому что это он сделал, и я приготовил для него подарок, вот он». Тогда он поискал еще немного и пролепетал: «Где он?»

Пока он искал, И-Ё впечатляюще прокашлялся и стал говорить.

«Друзья», говорит И-Ё, «включая мелкоту, весьма приятно или, возможно, я скажу такая радость видеть вас на моем вечере. То, что я сделал – это пустяк. Каждый из вас – исключая Кролика, Сыча и Канги – сделал бы на моем месте то же самое. И также Пуха. Конечно, все это также неприменимо к Поросенку и Ру, ибо они слишком малы. Каждый из вас сделал бы то же самое. Но просто это случилось со мной. Я сделал это не для того, мне даже неудобно и говорить об этом – не для того, чтобы получить то, что сейчас ищет Кристофер Робин» – он приложил свое переднее копыто ко рту и сказал громким шепотом «Попробуй под столом» – «то, что я сделал, я сделал, потому что я чувствовал, что все мы должны делать то, что в наших силах. Я чувствую, что все мы…»

«И-ик!», нечаянно сказал Ру.

«Ру, дорогуша», сказала Канга укоризненно.

«А что я?», слегка удивленный спросил Ру.

«О чем это И-Ё толкует?», прошептал Поросенок.

«Не знаю», говорит Пух скорее скорбно.

«Я думал, что твой вечер».

«Я тоже так думал, но, возможно, это не так».

«Я бы сказал, что это скорее твой, чем И-Ё», говорит Поросенок.

«Я тоже», говорит Пух.

«И-ик!», сказал опять Ру.

«КАК – Я – УЖЕ – СКАЗАЛ», громко и неумолимо сказал И-Ё, «как я уже сказал, когда меня прервали различные Громкие Звуки, я чувствую, что…»

«Вот оно!», взволнованно воскликнул Кристофер Робин. «Передайте это глупому старому Пуху. Это для Пуха».

«Для Пуха?», говорит И-Ё.

«Конечно же. Для лучшего в мире медведя».

«Кажется, я понял», говорит И-Ё. «В конце концов, жаловаться бессмысленно. У меня есть друзья. Кто-то говорил со мной еще вчера. И еще не прошло недели, как Кролик налетел на меня и сказал: „Зараза!“ Социальное Круговращение. Вот как это называется».

Но никто не слушал, так как все говорили: «Открой его, Пух», «Что это, Пух?», «Я знаю, что это такое?», «Нет, ты не знаешь» и другие вспомогательные замечания этого рода. И, конечно, Пух открывал это так быстро, как только мог, но так, чтобы не разорвать веревку, потому что никогда не знаешь, когда тебе Понадобится кусок Бечевки. Наконец это было открыто.

Когда Пух увидел, что это такое, он чуть не упал от радости. Это была Специальная Коробка для Карандашей. Там был карандаш, помеченный «М» для Медведя, и карандаш, помеченный «ПМ» для Помогающего Медведя, и карандаш, помеченный «ХМ» для Храброго Медведя. Там был перочинный нож, резинка для стирания того, что написано неправильно, и линейка для линования строк, чтобы по ним потом разгуливали слова, и метка для чернил на линейке на тот случай, если вы захотите узнать, сколько чернил еще осталось, и Синие Карандаши и Красные Карандаши и Зеленые Карандаши, чтобы писать специальные синие, красные и зеленые слова. И все эти славные предметы были в своих маленьких кармашках, в Специальной Коробке, которая издавала щелчок, когда вы ее защелкивали. И все это было для Пуха.

«О!», говорит Пух.

«О, Пух!», говорят все, за исключением И-Ё.

«Благодарю вас», проворчал Пух.

А И-Ё пробормотал: «Эти писаные дела. Хваленые карандаши, ручки-шмучки и что там еще. Если вы спросите меня – глупый хлам, ничего хорошего».

Позже, когда они все сказали «До свиданья» и «Счастливо» Кристоферу Робину, Пух и Поросенок задумчиво шли домой в золотом закатном вечере, и долгое время они молчали.

«Когда ты просыпаешься утром, Пух», говорит Поросенок, «что тебе самое Первое приходит в голову и что ты говоришь?»

«Что-нибудь о завтраке наверно», говорит Пух. «А что ты говоришь?»

«Я говорю, интересно, что такое волнующее случится сегодня?», говорит Поросенок.

Пух задумчиво кивнул.

«Это», говорит, «то же самое».

«А что произошло потом?», спрашивает Кристофер Робин.

«Когда?»

«На следующее ympo».

«Не знаю».

«Ты бы подумал и как-нибудь нам с Пухом рассказал?»

«Если ты очень этого хочешь».

«Пух хочет», говорит Кристофер Робин. Он глубоко вздохнул, взял своего медведя за ногу и вышел, волоча Winnie Пуха за собой. В дверях он обернулся и говорит: «Придешь смотреть, как я принимаю ванну?»

«Может быть», говорю. «А Пухова Коробка была лучше, чем моя?» «Она была точно такая же», говорю. Он кивнул и вышел… и через минуту я услышал Winnie Пуха, – bump, bump, bump – поднимающегося по лестнице вслед за ним.