Текст книги "Маньяк, которого не было"

Автор книги: Вадим Россик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

Это что ещё за чудо-юдо – Алоис Кальт? Совершенно незнакомое, ничего мне не говорящее имя. Звоночек не звонит. Я выстукиваю имя на клавиатуре. Посмотрим, что знает интернет. Оказывается, он кое-что знает. Вот, например, Алоис Кальт – австрийский народный поэт. Уже давно умер. И писем никому не пишет. Гораздо интереснее другой Алоис Кальт. Читаю прошлогоднюю статью из газеты «Майн Курир»:

«Последний месяц в Германии не утихают страсти вокруг суда, который рассматривает возможность перевода под домашний арест «Баварского монстра» – самого страшного преступника в истории страны. Педофил и серийный убийца Алоис Кальт, отсидев в тюрьме двадцать лет, попросил заменить пожизненное заключение домашним арестом. По законам нашей страны такое возможно, ведь за всё время пребывания в тюрьме Кальт ни разу не получал замечания. Однако немецкое общество категорически против снисхождения к монстру. Более того, в прессе в очередной раз завязалась дискуссия относительно возвращения смертной казни в исключительных случаях.

Четвёртого февраля, когда состоялось первое слушание по делу Кальта, полиции пришлось предпринять беспрецедентные меры безопасности. Мало того, что самого маньяка по дороге из тюрьмы в суд охраняли сто шестьдесят полицейских, а на голове у него была каска, так ещё и маршрут держался в строжайшем секрете. И не зря: у здания суда прошла демонстрация противников перевода Кальта под домашний арест. И кто знает, на что могла решиться разъярённая толпа.

В Германии прекрасно помнят, с какими осложнениями много лет назад проходил переезд из тюрьмы в монастырь сообщницы Кальта, его супруги Беа Кальт. Пресса бушевала несколько дней. А стены монастыря, согласившегося принять убийцу маленьких детей, ещё долго осаждали возмущённые обыватели. Впрочем, Беа Кальт прожила в монастыре менее года и скончалась от рака. Это произошло в тысяча девятьсот девяносто втором году.

Эксперты считают, что освобождение не состоится. Но на всякий случай родственники жертв маньяка подали жалобу в Европейский суд по правам человека. Адвокаты семей погибших даже считают, что немецкий закон должен быть пересмотрен в сторону лишения особо опасных преступников возможности даже просить о досрочном освобождении или снисхождении.

Беа Кальт и её супруг Алоис Кальт были арестованы в тысяча девятьсот девяносто первом году. Суд признал Баварского монстра виновным в похищении, изнасиловании и убийстве в общей сложности тридцати детей, младшему из которых было пять лет. Тела двоих из них, близнецов Ханса и Гретель Райнер, не найдены до сих пор. Маньяк отказался показать место их захоронения. Кальт был приговорён к пожизненному заключению. Сейчас ему шестьдесят четыре года. Бывшая школьная учительница Беа Кальт была приговорена к тридцати годам лишения свободы, как сообщница. Она помогала мужу охотиться на детей и скрывала его от полиции. Так как Алоис Кальт взял всю вину на себя, суд счёл возможным приговорить Беа Кальт к заключению не в тюрьме, а в монастыре. Кальты поженились в семьдесят первом году, а развелись в девяносто втором, уже находясь в заключении. У них, кстати, был собственный ребёнок.

Своё решение, касательно просьбы Алоиса Кальта о переводе под домашний арест, суд должен огласить сегодня в понедельник».

Короче, этот Алоис Кальт – ушлёпок и мудак. И что ему от меня надо? Тоже мне – интрига дня!

В этой душной компании он свой: американец Джеффри Дамер (убил, расчленил, частично съел семнадцать юношей и мужчин), немцы: Карл-Хайнц Задроцински, он же Юрген Барч («всего-навсего» четыре жертвы, пятая спаслась), Петер Кюртен – Дюссельдорфский душитель (шестьдесят девять убийств), Бруно Людке – правда, после войны появились сомнения в его виновности (от пятидесяти одной до восьмидесяти пяти женщин! Нифигасе), Фриц Хаарман – Ганноверский вампир (от двадцати четырёх до двадцати семи мальчиков). Россияне и украинцы: Андрей Чикатило (пятьдесят два убийства), Битцевский маньяк – Александр Пичушкин (сорок восемь убийств), Сергей Головкин – маньяк по прозвищу Фишер (одиннадцать убитых, расчленённых и частично съеденных мальчиков), Анатолий Оноприенко – Украинский зверь (пятьдесят две жертвы). Неустановленные серийные убийцы: начиная ещё с Джека Потрошителя и заканчивая сегодняшними Зодиаком, Гонолульским душителем, Дровосеком из Нового Орлеана, Кливлендским мясником, Магистральным фантомом и Чикагским отравителем. Да-а… Что-то эти уроды сейчас поделывают? Всё ещё идут к успеху?

Куда уж тут тягаться с этими порождениями Преисподней выдуманным голливудским персонажам: Синей Бороде, Фредди Крюгеру, Ганнибалу Лектеру, Норману Бейтсу, Майклу Майерсу, Декстеру Моргану, кукольному Чаки, сказочному Джокеру, Кожаному лицу, Призрачному лицу, Календарному человеку, Высокому человеку… Рядом с реальными чудовищами самые амбициозные киношные злодеи меркнут, как свечные огарки в глубокой пещере.

Я ищу в интернете дополнительные сведения о Кальте и нахожу. Баварского монстра упоминают на многих сайтах. Среди маньяков, серийных убийц и тому подобных омерзительных персонажей он застолбил себе достойное место. Набираю в браузере «Баварский монстр» и узнаю ещё несколько подробностей его гнусной биографии. Кальт родился в тысяча девятьсот сорок седьмом. Получил медицинское образование. Женился в тысяча девятьсот семьдесят первом на Беа, в девичестве Дево. В следующем году у них родился сын, и так далее и тому подобное.

Есть и список его жертв. Читаю:

…неизвестная, около пятнадцати лет. Была убита молотком, изнасилована и ограблена.

Инга М., двенадцать лет. Была изнасилована, ограблена и убита ударами по голове. Обнаружена недалеко от лесной дороги семнадцатого июня тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.

Эрика Х., шесть лет. Была изнасилована и убита булыжником. Обнаружена в подлеске у просёлочной дороги третьего сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.

Неизвестный, десять-двенадцать лет. Тяжёлое повреждение черепа и глубокая резаная рана горла. Был сброшен на дно девятиметрового колодца возле железнодорожной станции. Обнаружен двадцать второго августа тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.

Стина Х., восемь лет. Была обнаружена в лесу десятого ноября тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.

Криста Ш., девять лет. Была убита ударами по голове подковой. Обнаружена в ноябре тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, спустя месяц после исчезновения.

Мартин И., двенадцать лет. Был убит ударами тупым предметом по голове. Обнаружен первого января тысяча девятьсот семьдесят девятого года.

Фридель Ш., шестнадцать лет. Смерть от тяжёлого повреждения черепа, сделанного железным прутом, и изнасилование. Была найдена в лесу под штабелем дров в феврале тысяча девятьсот семьдесят девятого года.

Неизвестная девочка. В начале марта тысяча девятьсот семьдесят девятого года был найден её череп…

Кровавый список кажется бесконечным. И все эти мерзости Кальт совершил один. Следствие посчитало, что жена маньяка непосредственно в убийствах не участвовала.

До суда Алоиса Кальта содержали в железной клетке, его руки и ноги были скованы цепями, не позволявшими ему двигаться более чем на два метра. Меня это не удивляет. Пока шло следствие, Кальта изучали известные немецкие врачи. Адвокаты Баварского монстра утверждали, что Кальт невменяем, но врачи доказали обратное. «Отличная работа!» – сказал бы я этим врачам. Судя по описанию содеянного Кальтом, доказать, что автор этого ужаса вменяем, было, наверное, нелегко.

Я бреду на кухню, чтобы налить себе кофе. Без кофе жизнь Баварского монстра впитывается плохо. Марина ушла в подвал развешивать выстиранное. Ну и ладно. Сам справлюсь. С чашкой возвращаюсь в зал. Опять занимаю свою частицу суровой реальности.

Сижу в кресле, пью ароматный горячий кофе. Вот это жизнь! Никогда не понимал маньяков. Бегать по промозглому лесу, жуя чужую письку, и вопить от радости, как это делал Чикатило? «Свиристелки и перделки, да-да-да!» Сомнительное удовольствие. И как-то не эстетично.

Отрываюсь на время от тошнотворных подробностей маньячных будней ради смежной темы. Смертная казнь как таковая. Как же так случилось, что убийца тридцати детей давным-давно не ныряет в адской кипящей сере, а дожил до шестидесяти пяти лет и пишет мне письма?

Хорошо, что умные люди придумали интернет! Теперь, не вставая из-за стола, я узнаю много нового про такой специфический аспект человеческой деятельности, как смертная казнь. Оказывается, в средневековых лилипутских германских королевствах традиционно отсекали голову мечом. Но применяли и другие интересные способы. Например, ведьм сжигали, за супружескую измену мужчин четвертовали, а женщин топили. А что делали с ведьмами, изменявшими мужьям? Огонь, вода и медные трубы? Охотно также использовали колесование, погребение заживо, посадку на кол и тому подобные изощрения. Причем протестанты в своём рвении ничуть не уступали католикам. Бесноватый Адольф ввёл смертную казнь через повешение и гильотину. В Вермахте применялся расстрел, а в концентрационных лагерях – газовые камеры. В общем, выбор смерти был довольно широк.

После войны уже самих нацистских главарей повесили и на том угомонились. В Западной Германии и Западном Берлине смертную казнь отменили в тысяча девятьсот сорок девятом году, а в Восточной – в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом. Перестали раздавать билеты на корабль мёртвых. Немецкие коммунисты до шестьдесят шестого года экономно рубили головы своим врагам на гильотине, а впоследствии решили пострелять. Теперь статья сто вторая Основного закона Германии гласит, что смертная казнь в Германии отменена и Баварский монстр может невозбранно приглашать меня в гости.

И всё-таки. Надо признать, что это странное письмо от странного человека нарушило мёртвую тишину моих беспробудней. Для чего Кальт хочет со мной встретиться? Откуда, вообще, он меня знает?

Рядышком со мной устроилась Марина. Жёлтый круг света от ночника в тёмном зале. Телевизор мягко мурлычет что-то лирическое. Поздневечерний интим. Лукас уже спит. Напрыгался за день, кенгурёныш. Саши дома нет. После работы он ушёл к другу. Друг, тоже Саша, живёт по соседству. Парни часто проводят вечера вместе. Пьют пиво и говорят о чём-то своём. Оба Саши – бывшие одноклассники, окончили местную школу. Теперь в ней учится Лукас. Пока наш Саша на работе, второй Саша целыми днями сидит дома у компьютера – играет в сложные игры-стратегии. После окончания школы оба вместе пошли учиться на механиков, но нашего Сашу взяли, а его друга нет. Так он и остался за бортом германского процветания. Безуспешно потыкался туда-сюда и застрял в кресле перед компом. Слава богу, папа-мама кормят.

Марина за моим плечом зевнула так, как будто заорала изо всех сил с выключенным звуком. Устала, солнышко. Вволю назевавшись, жена начинает негромко, рассказывать, как прошёл её день. Она сегодня ездила к врачу, сдала анализы. Если анализы окажутся негативными – операция. Будут резать. «И не тянуть!» – сказал ей доктор Ольшевски.

Это ещё не все плохие новости. Утром, пока я спал, Марина поговорила со своей старшей сестрой Наташей. В своё время Наташа не поехала со всем их кланом в Германию. Осталась с семьей в Казахстане. Год назад у неё обнаружили рак печени. Наташа перенесла уже две операции, но метастазы появляются снова и снова. Сегодня утром она попросила Марину приехать в Казахстан, попрощаться. Очевидно, что дело уже совсем плохо.

– И что ты решила? – спрашиваю я жену.

Марина пожимает плечами.

– Что тут решать? Нужно ехать.

– Когда?

– В ближайшее время. Завтра закажу билеты на самолёт до Астаны.

– А дети?

– Возьму обоих с собой. Саша сегодня переговорил на работе. Ему дают две недели в счёт отпуска. У Лукаса всё равно скоро начинаются каникулы. От класса не отстанет.

Марина обнимает меня. Утыкается носом мне в шею. Тихо шепчет на ухо:

– Придётся тебе пожить одному. Сможешь?

Я храбрюсь:

– Не сомневайся. На сколько дней ты летишь к сестре?

– На месяц. Наташку поддержать и ребятам мою родину показать. Да и кое-каких подруг нужно навестить.

Я чувствую себя гусеницей в коконе страха. Страх за Марину. Страх за Наташу. Сёстры катятся к гибели. Весь мой мир катится к гибели. Хотя все мы рано или поздно станем удобрением. Подобная философия меня совсем не успокаивает.

– Как твоя литература? – меняет тему Марина.

Я вздыхаю:

– Никак. Мои молитвы об успехе наверх не проходят.

Хочу рассказать жене о приглашении Баварского монстра, но звонок в дверь затыкает мне рот. У Саши есть ключи. Кого это ещё принесло? Мы не сговариваясь укоризненно смотрим на часы. В Баварии не принято ходить в гости так поздно. Фиг ли у нас тут делать?

Марина открывает дверь. Из зала мне видно, что на пороге скособочилась одна из двух наших соседок – старенькая фрау Краус. Фрау Краус приехала в Наш Городок после войны из Чехии. Судетская немка. Сейчас ей уже за девяносто.

Соседка подслеповато щурится, стараясь углядеть в темноте хозяев. Она одета в затрапезный домашний халатик. Руки трясутся. От старческой немощи.

– Что случилось, фрау Краус? – участливо спрашивает старушку Марина, включая в прихожей свет.

Та невнятно бормочет беззубым ртом, беспомощно прижимая руки к груди:

– Я прошу прощения, но мне плохо. Очень плохо. У меня нет родных, все уже умерли. Мне больше не к кому обратиться. Не могли бы вы мне помочь?

Фрау Краус всхлипывает. Марина ласково обнимает старушку за плечики.

– Может быть, вызвать скорую помощь?

Соседка трясёт головой, словно вытряхивает воду из уха.

– Нет-нет, не беспокойтесь. Я уже приняла лекарство. Не могли бы вы просто посидеть со мной, пока лекарство не начнёт действовать? Если это уместно… Я была бы очень благодарна…

Марина вопросительно смотрит на меня. Я киваю. Жена успокаивает старушку:

– Ну разумеется, фрау Краус. Я побуду рядом с вами. Пойдёмте со мной.

Обе женщины выходят. Я остаюсь в круге света один. Почти полночь.

В Германии есть такая традиция – на Рождество дарить соседям по дому бутылочку шампанского, сладости… Ну все дела. Если соседей не оказывается дома – оставляют подарок под дверью. Мы обычно посылаем Лукаса. Он очень любит это дело, потому что обе бабульки – наши соседки – всегда ему дают по пять евро. Через эти подарки я и познакомился с фрау Краус и фрау Хунгер. Фрау Хунгер тоже старушка-божий одуванчик. Ровесница фрау Краус и Октябрьской революции.

Но я отвлекся. Так что там у нас такое со смертной казнью? Читаю в интернете статьи. Споры о необходимости и бесполезности смертной казни могут продолжаться вечно. Сторонники и противники, мне кажется, никогда не договорятся между собой. Суровые сторонники в основном делают упор на устрашающем эффекте смерти, да и вообще предлагают не умничать и вернуть правосудие к принципу «око за око, зуб за зуб». Мол, украл курицу – отрубить негодяю руку. Украл вторую – отрубить негодяю вторую руку и так сокращать негодяя, пока он совсем не исчезнет с лица земли. И всё засияет!

Сердобольные противники применения смертной казни твердят о том, что право человеческого существа на жизнь универсально и не может быть никем ограничено. Один из их важнейших доводов – сбои в системе правосудия в виде ошибочно вынесенных приговоров, часто на основании лжесвидетельств. Такие сбои, хотя и довольно редки, всё же происходят регулярно. Ведь самый опытный и проницательный судья – не Бог, а всего лишь усталый человек с кучей болезней и забот. Он может с должной добросовестностью выносить решение только на основании доказательств, данных и установленных фактов. Что произошло на самом деле, знает только преступник и его жертва. Практика наглядно показывает, что судьи иногда совершают ошибки. И если в результате такой ошибки человек будет приговорён к тюремному сроку, такой приговор ещё можно отменить, невинно осуждённого выпустить на свободу и выплатить ему компенсацию за нанесённый ущерб. Но если кого-то казнят за преступление, которое он не совершал, исправить последствия такого приговора будет уже невозможно.

На мой взгляд, сама идея убийства во имя справедливости дурно пахнет. Во многих странах, особенно с богоравными вождями во главе, однажды введённая смертная казнь начинала применяться всё шире и приводила к таким страшным последствиям, к каким никогда бы не привела её отмена. Но не буду тыкать палкой, где.

Читая статьи, я узнаю, что, оказывается, скоро, а именно десятого октября, будет отмечаться Всемирный день борьбы против смертной казни. Всё прогрессивное человечество должно присоединиться. Короче говоря, смертная казнь несовместима с уважением прав человека. Одна лишь казнь невиновных уже достаточное основание для её отмены во всём мире. Кроме того, существование смертной казни не препятствует совершению преступлений, о чём наглядно свидетельствует нездоровая деятельность всяких «душителей», «дровосеков» и «мясников». В общем, Евросоюз борется за полную отмену смертной казни и флаг ему в руки. Я «за», даже несмотря на существование Баварского монстра в ста километрах от меня. Государство не должно убивать своих человеков. Жестокость только порождает жестокость и умножает её.

За окном напоследок устало бренькают колокола. Прощаются с нами до утра. Уже ночь. Сижу один-одинёшенек в комнате. Углы тонут в темноте. Только свет ночника очерчивает вокруг меня спасительный круг. Свет защищает меня от тьмы и её чудовищ. От мальчика и девочки в белых саванах, например. Круг аутентичный тому, который охранял глупого бурсака Хому Брута в «Вие» Гоголя от приставаний ведьмы.

Я здесь чужеродное тело. Фундаментально одинок. Весь мой хвост прошлого остался там, в России. Длинный-предлинный извилистый хвост. Родители, брат, сын (не хочу, чтобы моя ДНК умерла вместе со мной). Друзья и знакомые. Работа, коллеги. Женщины… Я, как застигнутая врасплох ящерица, сбросил хвост и юркнул под соседний валун. От бывшей жены, правда, далеко сбежать не удалось. Виолетта тоже здесь. Под тем же самым валуном. Наверное, спит сейчас в одной постели с новеньким немецким мужем. В тихом городке, в соседней федеральной земле, где-то под Штуттгартом. От Нашего Городка далеко. Далеко по германскому счёту, конечно. На машине часа три езды по автобану. Край света…

Щёлкнул замок входной двери. Это Саша. Куртка в мокрых пятнах. От неё тянет влажной махрой. Ясно. На улице дождь.

– А где мама?

– Пошла к фрау Краус. Бабке стало плохо и она попросила с ней посидеть.

– Понятно. Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Саша уходит к себе. Ему завтра на работу. Он встаёт в пять утра, потому что смена начинается в шесть. В Германии многие начинают работу очень рано. Зато и заканчивают после обеда. Но приходится рано ложиться спать. В восемь вечера на улицах уже никого нет. Плюс-минус, плюс-минус. В среднем – сгодится. Баланс.

Я барабаню пальцами по столу. На моём тайном языке это означает: «Пора спать, чудик». В голову всё равно ничто умное не стучится. Можно выключать ненужный компьютер. В тёмное стекло с шумом плещет вода. Дождь совсем разошёлся.

Марины всё ещё нет. Караулит за стенкой нестабильное самочувствие фрау Краус. Я лежу в темноте и рассматриваю потолок. Припарковал себя на постели. Напротив широкой супружеской кровати стоит старинный шкаф с зеркалами на дверцах. Могучий, во всю стену, из морёного дуба. Как он сюда попал, остаётся загадкой. Шкаф уже здесь стоял, когда Марина въезжала в эту квартиру. Он гораздо больше окна и двери в спальне. Как же он здесь очутился? Может быть, его воздвигли сразу вместе с домом? Или вырастили прямо в спальне, как дерево? Кстати, Марина в этом шкафу нашла пыльную бутылку шампанского образца тысяча девятьсот тридцать шестого года. Какой-то фашист спрятал, чтобы отпраздновать захват мира. Или забыл.

На потолке сложный лабиринт из разводов плесени. Шиммель. Немецкая общенациональная трагедия. Если в Англии принято говорить о погоде, то в Германии принято говорить о плесени. Любая светская беседа неизбежно переходит на эту животрепещущую тему. «А у вас в доме есть шиммель? А как вы с ним боретесь? А мне недавно порекомендовали прекрасное средство от шиммеля». Ну и так далее. И всё бесполезно. Зло побеждает. Влажный климат плюс отсутствие нормальной вентиляции в жилищах.

Детские призраки больше меня не беспокоят. Вот уже начал засыпать. Но! Маринка! Холодная, как лягушка, с разгону впечатывается в кровать рядом со мной.

– Фрау Краус стало лучше и она задремала, – сообщает жена, начиная гладить моё тело ледяными руками. Соскучилась, видите ли! Марина вообще мерзлячка. Маринка-льдинка! Даже летом ей зябко. Зяблик, ё-кэ-лэ-мэ-нэ! А уж в октябре она совсем сосулька. В смысле, такая же холодная.

После инсульта я в постели совсем не ас, но нужная для женщин функция у меня восстановилась вполне. Так что я уверенно отвечаю на ласки жены добротной эрекцией. Чем могу – помогу. Марина требовательно тянет меня на себя. Я и не сопротивляюсь. Не забыть бы про прелюдию. Последние посторонние мысли: «Не поеду я к Кальту. Рвотогонная жизнь этого ублюдка нисколько меня не заинтересовала. И не забыть бы про прелюдию!»