Текст книги "Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания"

Автор книги: Вадим Бурлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Да, сурово они поступили с мальчиком, – покачал головой Стефан.

– Конечно, жестокое решение, но старейшины посчитали, что так они отвратят беду от своего народа, – согласился Педро.

– С тех пор и обитает в одиночестве, в лесах, неподалеку от холма Рыси, не то ребенок, не то дряхлый дед, не то живой, не то покойник.

– И чем же этот маленький изгнанник занимается? – с недоверчивой усмешкой поинтересовался я.

– Роет он по ночам землю, чтобы докопаться до «причала корабля времени», а днем все, что удалось ему вырыть, неведомая сила снова засыпает, – не обращая внимания на мой тон, вдохновенно ответил Педро.

– Индейцы говорят, если встретишь в лесу ребенка, стоящего вверх ногами, спасайся бегством, иначе попадешь в вечное рабство к нему и будешь всю жизнь, и даже после своей смерти, копать землю к «причалу корабля времени»…

– А вы случайно не встречали этого жуткого, перевернутого с ног на голову мальчика? – не удержался я, насмешливо взглянув на Стефана и Педро. – Может, вас поэтому и тянет копать курганы?

Приятели не одобрили шутку. Педро стрельнул в мою сторону сердитым взглядом, как учитель на разбушевавшегося озорника. Чувствовалось, в эти минуты его не проймешь никакими ехидными замечаниями и остротами.

– «Причалы корабля времени» могут влиять по-разному на людей и на большом расстоянии. Даже эта карта с ее обозначениями каким-то образом воздействует на человека, – назидательным тоном завершил свой рассказ Педро.

Продолжая скептически улыбаться, я машинально потянулся к расстеленной на столе карте. Но, конечно же, ничего зловещего, рокового не увидел.

Зато Стефан и Соломон сосредоточенно, и даже с тревогой, уставились на обозначения, начертанные рукой Педро.

Вечеринка перед началом путешествия

Может, и впрямь «причалы кораблей времени» и даже карта с их обозначениями влияют на самых беспечных, романтичных жителей Нью-Йорка – моих приятелей?..

Что-то не заладилось у нас с вылетом к берегам реки Огайо на поиски таинственных подземелий. То и дело у каждого участника будущей экспедиции возникали мелкие проблемы, которые тем не менее обязательно надо было решить до вылета.

Казалось бы, сами «причалы кораблей времени», существующие или не существующие, здесь ни при чем.

Однако мы отложили путешествие вначале на сутки, потом – еще на сутки и еще… Когда, наконец, все проблемы, на наш взгляд, были решены, снова собрались на квартире у Стефана.

– Прощальная дружеская пирушка перед дальней дорогой! – так объявил он. – Вылет – на следующее утро, а сегодня встряхнемся, повеселимся…

Мы с Педро заявились к Стефану одновременно.

Удивительно, что самый пунктуальный из нас, Соломон, в тот вечер опаздывал. Прождали его около часа. Думали-гадали, что же могло задержать нашего пилота. Пробовали шутить по этому поводу, придумывая разные «веские» причины.

Неудачно…

И вот, наконец, Соломон появился. Он и так никогда не отличался излишней веселостью, но сегодня был особенно грустен и задумчив.

Впрочем, я обратил внимание: в тот вечер и Стефан, и Педро тоже выглядели какими-то сникшими, озабоченными.

Не дав Соломону раскрыть причину своего опоздания, мы поспешно уселись за стол.

Хозяин постарался. Может, хотел, чтобы во время суровых экспедиционных будней мы вспоминали это гастрономическое изобилие. А может, просто перед долгой отлучкой хотел опустошить – чтоб добро не пропадало – свой холодильник.

Не успели увлажнить стаканы, как Стефан ринулся произносить тост. Однако красноречие почему-то изменило ему.

Он запинался на каждой фразе, делал затяжные паузы, закатывал вверх глаза, мучительно вспоминал и подбирал слова.

Из всей его сумбурной речи я понял только то, что время как бы отбрасывает нас от поиска таинственных подземелий, поскольку в своих исследованиях мы подошли к опасной черте…

Но завершил Стефан свой странный тост вполне оптимистично:

– И все же мы преодолеем трудности и отправимся в путь… Ничто нас теперь не остановит! Ни козни врагов, ни оккультные силы, ни проклятия древних…

Что за опасная черта? Почему и каким образом время «отбрасывает нас от поиска»?.. И какие враги и оккультные силы ополчились против нашей экспедиции? Наверное, и сам произносящий тост не смог бы толком все это объяснить.

Но речь произнесена. Стаканы глухо стукнулись друг о друга. Надо было веселиться, а веселья-то как раз и не получалось.

Разговор не клеился. Шутки и остроты становились все тяжелее и бесцветнее. Даже водка и джин в тот вечер отлынивали от своих обязанностей опьянять, будоражить, веселить…

Странные сновидения

– Знаете, что мне сегодня приснилось? – неожиданно спросил Соломон и тут же с содроганием в голосе ответил на свой вопрос. – Видел я во сне пожар… Горела «шаловливая куропатка»!.. Я пытаюсь потушить, а она горит, горит, родимая…

Слова нашего пилота произвели на всех удручающее впечатление.

– Такой сон – не к добру перед вылетом, – немедленно заявил Педро – самый впечатлительный и суеверный в нашей компании. – Вот помню, однажды мне приснилось перед экспедицией…

Начал и замер на полуслове. Так мы и не узнали, какое ночное видение одолевало нашего приятеля и каковы были его недобрые последствия.

Расспрашивать не стали…

– Она горела в воздухе или на земле? – деловито и озабоченно обратился к Соломону Стефан.

Тот задумался.

– Огонь помню… Как пылает самолет – помню. Видел все, как наяву. А вот где точно это происходило – не знаю. Но раз я был не за штурвалом и пожар заметил вроде бы со стороны… Значит, наверное, трагедия случилась на земле?..

– Выходит, так, – согласился я.

– Уже легче, – с видом опытного толкователя снов заключил Стефан. – А не снилась ли тебе карта расположения «причалов корабля времени»? Напряги свою память.

Соломон, не задумываясь, кивнул:

– Снилась! И очень отчетливо.

Стефан и Педро многозначительно переглянулись.

– И мне она снилась, – обреченно признался Педро. – А еще – всякие ужасы… Какое-то подземелье, то жар, то холод… Вокруг – ужасные рожи. Деталей не помню, но то, что меня пытали и жгли на костре инквизиторы, – видел отчетливо. Здоровые такие, гады, откормленные…

Педро помедлил, словно вспоминая ночной кошмар.

– А одеты они были почему-то в черно-золотистые балахоны. Вместо дров они бросали в костер подо мной свернутые в рулоны карты. Много рулонов!..

Приятеля аж передернуло от жуткого сновидения.

– При этом инквизиторы кривлялись и орали: «Сам делал, сам и жарься на них, сатана! Вечно ходить тебе на том свете вверх ногами! Не тронь того, что неприкосновенно!..»

Педро взглянул на всех, словно ища сочувствия.

– За что они меня? Ну, разве я похож на сатану?

– Когда долго не бываешь в парикмахерской, в общем-то немного похож, – жестоко, но честно ответил Стефан и поинтересовался. – Ну, а видел себя сожженным? То есть пепел, золу, угли?.. Или что там после тебя осталось?..

Педро задумался.

– Да вроде бы нет… Огонь… Боль… Мучение мое и крики и хохот инквизиторов… На том все и закончилось.

– Уже легче, – снова тоном знатока сновидений произнес Стефан. – Гораздо хуже, если бы ты увидел свои сгоревшие останки…

– Значит, теперь, наяву, мне будет плохо, но не совсем? – с надеждой в голосе поинтересовался Педро.

Стефан ничего не ответил. Лишь тревожно взглянул на приятеля.

Грустная мысль, что мои соратники слегка свихнулись от чересчур усердной подготовки к экспедиции, все настойчивее волновала меня. Я еле сдержался, чтобы не влезть с ехидными замечаниями в их содержательный разговор о снах, и сохранил глубокомысленное молчание.

Двадцать пятое каприччио

И все же что-то надо было делать! Вырывать соратников из опасного плена мистики!

Но тут вдруг выяснилось, что ночной кошмар не обошел стороной и Стефана.

– Мне снилось, что я Паганини, – с легкой грустью заявил он и с виноватым видом оглядел соратников.

– От мании величия ты даже во сне не можешь избавиться, – не утерпел я.

– А что тут поделаешь? – развел руками Стефан. – Талант всегда тянется к таланту, даже во сне. И потом, не мы ведь выбираем сновидения, а они – нас.

– Ну, и что с тобой происходило? – заинтересовался Педро.

– То, что и должно происходить с великим музыкантом. Я играл на скрипке…

– Конечно, с оборванными струнами, – «подсказал» я.

– Может, и с оборванными… Весь сон подзабыл, и начало и конец, а вот некоторые детали прочно врезались в память, – охотно пояснил Стефан. – Виделся мне какой-то мрачный концертный зал. Я на сцене… Где это было?.. Может, даже в подземелье…

– Неужто в перевернутой пирамиде? – снова не утерпел я.

– Кто его знает? – не заметил моей иронии Стефан. – Вокруг темнота. Лишь несколько свечей горят. А публика орет: «Давай двадцать пятое каприччио!» Я им объясняю, что Никколо Паганини, то есть мной, написаны только двадцать четыре каприччио… А публика не слушает, продолжает орать: «Давай двадцать пятое!..» Представляете? И что им втемяшилось в башку? Почему требовали не написанное Паганини каприччио?..

На лице Стефана появились озабоченность и удивление.

– В общем, начинаю играть нечто невообразимое. Публика снова недовольна: «Прекрати импровизировать! Давай, как положено, по нотам! И без всяких выкрутасов!»

Кто-то выносит мне на сцену пюпитр. Смотрю, а на нем вместо листов с нотами… – наша карта с обозначением «причалов корабля времени». Чтобы не злить публику, снова начинаю играть… по знакам на карте. И не могу понять, как это происходит… Смычок, не подчиняясь моей руке, будто пляшет по единственной целой струне…

– Ты же говорил, не помнишь, были оборваны струны или нет, – заметил я.

– Атеперь вспомнил, – невозмутимо ответил Стефан. – Но весь ужас положения был в том, что я не мог завершить свое выступление.

Только подходил к концу странного каприччио, как скрипка и смычок, словно сами по себе, начинали его сначала, с первых нот.

При этом какой-то зловещий голос мне нашептывал: «Ты запутался во времени… Тебе уже не выбраться из временного лабиринта… Вечное тебе блуждание – без выхода. И играть… играть… играть…»

И все же они сбываются

– Кажется, надо отнять у вас карту, – перебил я Стефана. – Иначе окончательно свихнетесь.

– Бери… – поспешно согласился Педро и протянул мне свернутый рулон.

Но потом вдруг спохватился и с подозрением взглянул на меня:

– Кстати, а почему ты ничего не рассказываешь? Неужели ничего не снилось в эту ночь?

– Конечно, ничего! – бодро соврал я. – Это только на ваши неокрепшие души могут так повлиять всякие сказки, жуткие истории и кусок бумаги с рисунками. Спал спокойно, и никакая дрянь не вползала в мое сознание. Ни мальчика, ходящего на голове и руках, ни костров инквизиции, ни двадцать пятого каприччио Паганини…

– Как же, признается он! – усмехнулся Стефан и кивнул в мою сторону. – Выпускник советского юридического вуза. Да там ему постоянно вбивали в голову: ни во что не верить, кроме как в светлое коммунистическое будущее!

Приятель призадумался:

– А вот интересно, если бы гражданину Эс-Эс-Эс-Эр приснился коммунизм. В такой сон у вас разрешали верить?

Я ничего не ответил – лишь махнул рукой.

Не знаю, почему, но мне не хотелось признаваться, что проклятая карта с расположением фантастических «причалов корабля времени» привиделась и мне, только несколько с другими обозначениями.

Это был жутковатый сон.

Мой старший товарищ, который когда-то в Советском Союзе занимал такой высокий пост, что его портреты висели в кабинетах начальников и в красных уголках, их носили по улицам во время праздничных демонстраций, разговаривал со мной: тихо, но сурово. Кажется, грозил пальцем. Взгляд из-под стекол очков обдавал холодом. Хотелось вытянуться перед ним по струнке, но не было на это сил. Во сне казалось: он более могущественный, чем в реальной жизни.

После пробуждения я силился, но так и не смог вспомнить ни единого слова из сновидения. В памяти осталось только ощущение собственной вины, страха да злополучная карта. Но были на ней не пометки Педро, а рукой старшего товарища нарисованы ракеты, военные самолеты, танки, минные поля и почему-то – пивные ларьки.

Видно, приятели заподозрили мою неискренность.

И Стефан даже начал фантазировать, предполагая, какие же ночные кошмары я пытаюсь утаить от них. Но зазвонил телефон. Стефан ответил и тут же передал трубку Соломону. Лицо нашего славного пилота мгновенно вначале покраснело, а потом сделалось серым. Он не произнес ни одного внятного слова. Лишь угрюмое мычание да нетерпеливое переступание с ноги на ногу были его ответом невидимому собеседнику.

Не успел Соломон опустить телефонную трубку на рычаг, как Стефан, Педро и я уже почти обо всем догадались. Несмотря на случившееся, Педро окинул всех победоносным взглядом вернувшегося издалека к дикарям пророка.

Мне казалось, вот-вот он воскликнет с осуждением: «Я же говорил! Я ведь предупреждал вас! “Причалы кораблей времени” влияют даже на большом расстоянии! Даже в Нью-Йорке мы зависим от их неведомой силы!»

«Прощай, прощай, река Огайо!..»

Нет, конечно, «шаловливая куропатка» не сгорела дотла. Но электропроводка самолета серьезно пострадала.

Кто был виновен в пожаре? Как устранить его последствия? Над этими вопросами теперь бился Соломон. Конечно же, мы ему оказывали посильную помощь.

Но о полете на славной, испытанной машине в ближайшем будущем к берегам Огайо не могло быть и речи. «Шаловливая куропатка» нуждалась в серьезном лечении и надолго застряла в мастерской нью-йоркского аэроклуба.

На следующий день после пожара мы встретились со Стефаном в баре у мулата Фрэнка, на Пятой авеню.

Едва только заказали кофе, как в бар влетел Педро.

По ошалелым глазам и растрепанному виду было ясно, что беда постигла и его.

Как тут не вспомнить крылатое выражение: «Сон в руку»!

– Они хотят меня уничтожить! Они сжигают меня живьем! – причитал Педро. – У этих людей нет ни капли сочувствия и любви к ближнему!

– Неужели инквизиторы из сновидений ворвались в твою реальность? – попробовал пошутить я.

– Вот именно, инквизиторы! – гневно ответил Педро и выхватил из кармана какую-то бумажку.

Он долго не мог успокоиться и посылал проклятия на головы извергов и вампиров из банка, которые сегодня прислали ему умопомрачительный счет. В общем, в течение трех дней Педро должен был внести в банк солидную сумму, которой он сегодня не располагал.

– А меня залило сверху так, что рухнула часть потолка, – грустно поведал Стефан. – И весь мой ремонт полетел к чертовой матери… Столько денег потратил! Столько времени угробил…

Беда приятеля немного успокоила Педро. Он угомонился и чинно принялся за кофе. При этом страшный банковский документ он все же не выпускал из руки.

Тишина воцарилась за нашим столиком.

Каждый погрузился в свои беды и проблемы.

Но вдруг приятели, как по команде, выжидающе уставились на меня. На их лицах явственно читалось предвкушение и желание услышать, какая же пакость приключилась со мной.

«Не дождетесь…» – мысленно ответил я.

Не буду же я им рассказывать, что ночью звонил в Москву своему редактору Виталию Бабенко, а тот весьма доходчиво, но зловеще, разъяснил: если через неделю у него на столе не будет рукописи, то моя книга в этом году не увидит свет.

А как хотелось, чтобы она все же увидела свет… Именно в этом году!

Но, увы, Бабенко не скоро получит мою, пока еще не существующую, рукопись…

Тягостное молчание наконец разрядил Стефан.

– Помните, что говорил славный рыцарь мадам Авантюры Билл Томпсон о времени? Надо стать другом времени. Не злить, не раздражать его. И тогда оно может растягиваться, убыстряться, укорачиваться так, как тебе хочется…

– А мы не поладили со временем, когда задумали искать подземные причалы его кораблей. И, наверное, очень его разозлили, – поддержал приятеля Педро.

Потом он вдруг прервал свое раскаивание и резко обернулся к телевизору, висевшему над стойкой бара:

– Она что, издевается над нами?! – воскликнул Педро и указал пальцем на экран.

Я взглянул и прислушался.

Удивительное совпадение: в этот самый момент незнакомая певичка ехидно подмигивала нам с экрана и напевала:

 
Прощай, прощай, река Огайо.
Мне долго не слышать крика
твоих чаек.
Мне долго не видеть
твоих разливов…
И никогда не забыть
Солнечное время
на твоих берегах…
 

И в самом деле, песенка звучала как издевательство над нашей рухнувшей мечтой о путешествии к берегам Огайо.

Стефан даже не взглянул в сторону телевизора.

Кажется, унылое настроение постепенно покидало его. Туман мрачных мыслей рассеивался. В глазах появились веселые искорки, которыми он захотел поделиться с друзьями:

– А все же она не забыла нас! – Кто?

– Мадам Авантюра. Спасибо ей, что подала нам вовремя знаки предостережения! Пройдет время, и однажды она снова соберет нас в Нью-Йорке и подскажет что-нибудь эдакое! – Стефан задорно подмигнул нам.

– Что-то она в последнее время все больше тревожные знаки подает, – заметил Педро. – Когда, наконец, она улыбнется нам? Когда, наконец, вместо жмени своих капризов подсыпет в наши карманы щепотку удачи?..

– Ничего, мадам Авантюра – хоть и капризная дама, но, будем надеяться, скоро просигналит нам сбор в дорогу, – успокоил Стефан. – Будет и по щепотке удачи в карманах… А там, глядишь, и время смилостивится и позволит проникнуть туда, где причаливают его корабли.

Забытые и ненайденные сокровища Нью-Йорка

…Золотой век совершенно не знал золота и именно по этой причине назывался золотым веком, то есть счастливым, благоденственным веком, потому что тогда не существовало таких зол, порождаемых драгоценными металлами, как скупость, корыстолюбие, воровство, грабеж, ростовщичество, банкирские конторы, ссудные кассы, лотереи и еще целый список преступлений и бедствий. В железный век золота было в изобилии, вследствие чего он и назывался железным веком – из-за лишений, тягот, раздоров и войн, порождаемых жаждой золота.

Вашингтон Ирвинг

«История Нью-Йорка»

Клад – спрятанные, большей частью зарытые в землю ценные вещи, владелец которых неизвестен или утратил на них право. Обычай зарывать клады существует повсеместно с глубокой древности….Наряду с зарытием клада существовало и кладоис-кательство; широко распространены были не заслуживающие доверия рукописные записи с указанием мест, где якобы зарыты клады. Народная молва приписывала охрану клада злым духам, и добыть клады считалось возможным лишь с помощью колдовства…

Большая советская энциклопедия

И в Нью-Йорке и в Кейп-Коде

Знакомое имя

Куинз, самый большой район Нью-Йорка, расположен на острове Лонг-Айленд. Еще в начале XIX века это место было сельской местностью – с лугами, лесами, выпасами.

Теперь здесь множество частных жилых домов, предприятий, офисов.

Однажды я отправился в Куинз повстречаться с приятелями – нью-йоркскими преподавателями университета. Доехав на такси по указанному адресу, я стал выискивать нужный мне номер дома. Неожиданно мой взгляд остановился на красочной афише, висевшей у входа в какой-то клуб.

«Сегодня состоится лекция доктора Дж. Нортона, ученика и соратника знаменитого профессора Трежера. Тема лекции: “Поиск всевозможных кладов, во всех концах света”, – сообщалось в афише.

^{Куинз – самый большой район Нью-Йорка} 

Профессор Трежер!.. Ну разве можно забыть этого странного человека?!.. Вот уж не ожидал встретить его имя в Куинзе. Хотя в Нью-Йорке все возможно.

Жаль, что не смогу увидеться с его учеником – доктором Нортоном. Хотелось бы узнать, где сейчас находится мистер Трежер и чем занимается. Хотя… Чем занимается – ясно и так: ищет сокровища.

С ним мне довелось познакомиться восемь лет назад…

По дороге из Нью-Йорка

Стефан и в обычном состоянии любил поразглагольствовать, но когда он оказывался за рулем автомобиля, остановить его словесный поток было невозможно.

Во время поездки из Нью-Йорка до маленького курортного городка Провинстаун, на северной оконечности полуострова Кейп-Код я услышал множество историй о кладах и о загадочном человеке, к которому мы направлялись.

^{Полуостров Кейп-Код. Аэрофотосъемка} 

Сам он был жителем Нью-Йорка, но по каким-то причинам несколько месяцев обитал в штате Массачусетс.

Педро и Соломон, очевидно, не раз слышали эту историю, потому не задавали вопросов и не прерывали пламенных, восторженных речей Стефана.

По словам приятеля, вся земля и прибрежные воды Соединенных Штатов буквально напичканы невостребованными сокровищами. А полуостров Кейп-Код был каким-то волшебным когтем – и по форме, и по сути, – который притягивал и цепко захватывал проходящие мимо корабли. И, конечно же, корабли, груженные сокровищами.

Вину за все бесследные исчезновения судов с золотом и серебром Стефан приписывал Кейп-Коду.

Приятель даже где-то вычитал, будто в XVII или XVIII веке какой-то гениальный злодей установил на полуострове маяк-ловушку. От его света моряки буквально сходили с ума, теряли ориентировку и направляли свои корабли на отмели Кейп-Кода.

Понятное дело, там их уже поджидали сухопутные пираты. В считанные минуты головорезы убивали моряков, корабль сжигали, а сокровища до поры до времени зарывали в землю полуострова.

Клады ждут не дождутся, когда же их извлекут на белый свет, утверждал Стефан, но люди ленивы, нерасторопны, начисто лишены романтики поиска и не желают протянуть руку, чтобы достать богатство…

– Что такое клад? – спросил Стефан и тут же сам себе ответил. – Это материальные ценности – или внезапно свалившиеся на голову, или добытые в результате огромной умственной и физической работы.

Казалось, он вот-вот бросит руль и закатит целую лекцию о скрытых сокровищах.

– Риск, вера, сомнения, убежденность, познание, изучение истории, географии, природы, одержимость, логический анализ, любовь к экстремальным ситуациям, выброс адреналина в кровь – вот что такое поиск клада!..

– Мне нравится и первый, и второй варианты, – отозвался из-за спины Стефана Педро. – И когда сокровища внезапно сваливаются на голову, и когда их упорно ищешь… Но первый – все же предпочтительнее.

Тут не сдержался и Соломон.

– Азартные игры придумал человек. А вот самую азартную игру – поиск кладов – изобрел сам Всевышний, – глубокомысленно изрек наш авиатор.

– Где ты это вычитал? – заинтересовался Стефан.

– Конечно, в «Учебнике кладологии». Сам же меня заставил штудировать.

– Ах, да, – вспомнил Стефан и кивнул мне. – Надо было бы и тебе прочитать.

– Неужели есть такой учебник? – я недоверчиво посмотрел на приятелей. – Что это – розыгрыш?

Нет, приятели не шутили.

– Ничего, у профессора Трежера мы тебе его купим, он – его творение. Убедишься, насколько у него все серьезно, – ответил Стефан.

Создатель науки – кладологии

Когда приятель пару дней назад рассказал о профессоре, фамилия которого переводилась с английского как «клад», и о том, что тот является непревзойденным специалистом по спрятанным сокровищам, то я сразу понял: мадам Авантюра уже мчится нам навстречу.

Но теперь, узнав, что профессор Трежер написал не просто книгу, а учебник для кладоискателей, я почувствовал приближение не только мадам Авантюры, но и ее сестрицы – мадам Аферы.

Стефан будто прочитал мои мысли:

– Опять недоверие? Опять сомнения? Пойми, наконец, профессор Трежер – не делец, а ученый почти с мировым именем!..

– Вот именно – почти… – язвительно подчеркнул я.

– Он ученик нашего друга – старика Билла Томпсона! – подкинул весомый аргумент Стефан.

– Ну, тогда все понятно… А мистер Трежер лично нашел хоть один самый захудаленький клад?

Стефан оторвал взгляд от дороги и снисходительно покосился на меня.

– Он стратег кладоискания. А стратегу самому не надо ввязываться в бой. Его цель – спланировать сражение, поставить задачу войску, спрогнозировать результаты и дать оценку победе!

– Или поражению, – добавил я.

– Ты неисправим… – сокрушенно сделал вывод Стефан. – Не хочу с тобой спорить… Поймешь после встречи с профессором, какой он знаток. Это самая настоящая ходячая энциклопедия. Он создатель науки «кладология»!

– Разве уже появилась такая наука? Что-то не слышал…

Мое замечание и ухмылка задели приятеля. На какое-то время он затих, целеустремленно смотрел на дорогу, но вскоре не выдержал:

– И все же есть такая наука! Я не стал ввязываться в спор.

В конце концов, если кому-то хочется, пусть будут и такие науки: кладология, кладолюбие, кладомудрие… Не важно. Мне-то какое до этого дело? Я просто вырвался на пару дней из Нью-Йорка и еду с приятелями, которых давно не видел, прогуляться на полуостров Кейп-Код, познакомиться с новыми людьми…

Корабль «Мэйфлауэр»

Надо отдать должное Стефану: в последнее время каждое путешествие, каждую поездку, даже однодневную – в соседний город или штат или по родному Нью-Йорку, – он стал готовить основательно, будто на годы отправлялся на Южный полюс или к островам Океании.

У него под рукой оказывалась уйма книг, справочников, карт, атласов, научных, а порой – весьма сомнительных записок. Он не только изучал их сам, но заставлял и других участников экспедиции.

Вот и на этот раз, по его настоянию, перед поездкой на полуостров Кейп-Код, что расположен всего в нескольких десятках миль от Бостона, Педро, Соломону и мне пришлось перелопатить горы справочной литературы. Казалось, Стефан собрал книги со всех библиотек Нью-Йорка!

Я погрузился в поток справочной литературы не только по прихоти приятеля.

Просто я давно убедился: если не изучить какой-то исторический материал лично, то Стефан со своей неуемной фантазией может сбить с толку.

Порой он обрушивал на собеседника такой объем информации, что тот начинал верить и в города атлантов на территории Северной Америки, и в живых динозавров, обитающих сегодня в мичиганских лесах, и в снежного человека, блуждающего по нью-йоркским подземельям.

^{Корабль «Мэйфлауэр»}

^{Устье реки Гудзон}

Полуостров Кейп-Код известен выходцам из Старого Света с 1620 года, когда сюда на корабле «Мэйфлауэр» прибыла первая партия пуритан.

Правда, держали они путь к устью реки Гудзон, туда, где сегодня расположен Нью-Йорк. Однако шторм прибил их корабль к северной оконечности Кейп-Кода.

В своей книге Бредфорд красочно описал это событие: «Достигнув суши целыми и невредимыми, они упали на колени и возблагодарили Всевышнего, который позволил им преодолеть необозримый океан, уберег от всех опасностей и бед…

Но их не ожидали на берегу ни родные, ни друзья, ни таверны, дающие отдохновение усталым телам, ни села, ни даже хижины, которые могли бы помочь в беде.

Перед ними раскинулся страшный безлюдный девственный лес, кишевший хищниками и дикарями. А позади остался необозримый океан, ставший теперь непреодолимой преградой, бездной, что пролегла между ними и цивилизованным миром…»

Дикарями переселенцы из Старого Света называли индейцев местного племени массачусетов. У этого народа с древних времен существовала легенда о бледнолицых людях – «идущих за солнцем».

Смотрящие в небо

Когда европейцы с корабля «Мэйфлауэр» стали налаживать хозяйство и быт на своей новой родине, индейцы недоумевали, почему прибывшие на большой лодке под парусами не продолжают свой путь дальше, а осели на их земле.

Массачусеты обратились за разъяснением к «смотрящему в небо».

Человек этот не был ни шаманом, ни целителем, ни вождем племени, но почитался не меньше. Жил он обособленно и был неким хранителем древних знаний.

Появилась такая странная должность у индейцев много веков назад. Тогда на полуостров прибыли другие бледнолицые, на больших лодках.

Они-то и называли себя «идущими за солнцем». Много диковинных, незнакомых аборигенам предметов привезли они. Но им по какому-то знаку свыше надо было двигаться дальше, уже по суше, к цели, известной лишь предводителям бледнолицых.

Пришельцы вырыли несколько ям и спрятали в них все изделия из «солнечного металла».

Только один человек из племени массачусетов, выбранный бледнолицыми, знал, где закопаны изделия. Многому научили его бледнолицые чужестранцы и повелели оберегать сокровища. От них этот индеец получил прозвище «смотрящий в небо», потому что ему поручалось наблюдать за звездами, строить прогнозы, предсказывать будущее. Именно он должен был определить по сигналам небесных светил, когда прибудут на полуостров из далеких земель новые пришельцы на больших лодках под парусами, а потом встретить их, указать правильную дорогу на материк и, если понадобится, отдать часть припрятанных сокровищ.

Много лет выполнял волю бледнолицых «смотрящий в небо», однако новые переселенцы так и не прибыли, а старые не возвращались. Уже дряхлым стариком он выбрал себе преемника и передал ему знания и тайны «идущих за солнцем». Так и повелось из века в век, из поколения в поколение: состарившиеся выбирали себе преемника – наследника древних секретов загадочных чужестранцев.

Тот, кто носил титул «смотрящего в небо», в год прибытия корабля «Мэйфлауэр» никак не мог объясниться с пришельцами. Они говорили не на том языке, которому обучил его предшественник. Хранитель древних тайн пытался выяснить, почему бледнолицые не идут дальше за солнцем, хотел объяснить, где закопаны сокровища, но так и не смог.

Чужеземцы, ничего не понимая, гнали его прочь. Вскоре «смотрящий в небо» подхватил какую-то неизвестную индейцам болезнь и умер, не выбрав преемника.

Умение вдохновлять

– Он не успел открыть древнюю тайну соплеменникам, но весть о ней все же дошла до нашего времени, – убежденно заявил Стефан. – Увы, всего лишь частица великой тайны…

Глаза его загорелись, как всегда, когда он оседлывал «любимого конька».

– Но для настоящих исследователей и этого может быть достаточно. Загадка древних бледнолицых переселенцев рано или поздно будет решена!

– Кто же были те чужестранцы, прибывшие в Америку за много веков до корабля «Мэйфлауэр»? – поинтересовался я.

– Древние финикийцы! – уверенно и без тени сомнения ответствовал Стефан.

Конечно, я всегда с уважением относился к заявлениям своего приятеля, но все же с некоторой долей осторожности. До чего порой трудно устоять перед напором кипучей энергии и потоком исторических фактов, которые приводил Стефан!

Что и говорить, умеет он будоражить воображение все новыми и новыми нераскрытыми тайнами… Какой-то дар у моего нью-йоркского приятеля: вдохновляется сам, вдохновляет и других. И хотя многие не верят в его сногсшибательные открытия, находки или гипотезы, все равно откликаются на зов Стефана и отправляются куда-то странствовать, искать что-то неведомое…

Что ж, пусть навсегда остается у моего приятеля умение вдохновлять людей на всевозможные авантюрные поступки.

Медный всадник

– Нет, нет, это совсем не тот, о котором писал ваш Пушкин, – пояснил Стефан.

Слава богу, в Америке хоть немногие, но знают и о Пушкине, и о его творении – «Медном всаднике»! Правда, этот из американских «немногих» – выходец из Польши, прекрасно знает русский язык и читал Александра Сергеевича в подлиннике.