355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вадим Михальчук » Черная пустошь » Текст книги (страница 1)
Черная пустошь
  • Текст добавлен: 25 сентября 2016, 23:53

Текст книги "Черная пустошь"


Автор книги: Вадим Михальчук



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Пролог

Это было смутное и жестокое время, время кровопролитных войн воинств Слуг Великих Богов, охраняющих Полигон, с бесчисленными ордами порождений Жизни, населяющей планету. На протяжении веков рабы Хозяев Стихий воевали с полчищами чудовищных тварей, стремящихся опрокинуть и смять сегменты Полигона, разбросанные по планете. Многие поколения рабов Титанов сменялись на протяжении этой бесконечной цепи войн, но Жизнь не хотела покориться железной воле Хозяев, ряды защитников Полигона редели, а природа изобретала новые виды существ, не желающих становиться слугами Хозяев Стихий.

И тогда Титаны, желая сохранить и приумножить воинство Полигона, обратились за помощью к самой природе. Трижды Они предпринимали попытки создать расу охранников, способных прожить долгую жизнь, сражаясь во благо своих Хозяев, и трижды терпели неудачу. Особенно трагической была их третья, последняя попытка.

Дважды Титаны пробовали смешать расу своих рабов с наиболее агрессивными, злобными и чудовищными тварями, населяющими землю, и дважды их Создания вызвали только омерзение и ужас у своих Создателей. Дважды Природа насмехалась над тщетными попытками простым смешением генов создать расу великих воинов. Дважды Титаны были вынуждены уничтожить плоды своего кропотливого и неблагодарного труда.

На третий раз Титаны обратили свое внимание на страшных плотоядных хищников, стаями охотившихся на свои жертвы. Титанам приглянулась их ярость, дикая звериная сила и хитрость. Выбрав самую большую стаю этих животных, Хозяева были вынуждены сами, без вмешательства своих многочисленных рабов, отловить сотню зверей, поместить в свои Чертоги и сломить их примитивные животные инстинкты Своей могучей волей. На этот раз Титаны хотели не смешения собственных рабов с животными, на этот раз Титаны хотели обернуть создания Жизни против нее же самой.

Сила разума Хозяев была велика и непостижима, всеподавляющее, покоряющее сияние исходило от них и звери испугались этой великой Силы, смутившей их животную ярость. Звери испугались своих Хозяев, а страх – самый лучший учитель для дикости. Звери с легкостью, крушившие черепа воинов Полигона, ползли на брюхе к своим новым Хозяевам, униженно скуля, как побитые собаки. Хозяева назвали зверей Псами, и так же, как обращается с собаками любой сильный хозяин, так же обращались со своими новыми рабами Титаны. Силой своего Разума Титаны вселили в Псов страх и раболепие.

Казалось, сама Природа встала на колени перед Титанами – самые яростные и неукротимые создания покорились им. И тут Хозяева Стихий совершили ошибку, хотя сами не догадывались об этом. Приручив Псов, Титаны могли бы просто натравить тварей и их многочисленных потомков на все живое, атакующее Полигон, но Хозяевам показалось это чересчур примитивным. Титаны замыслили нечто более разумное… по крайней мере Им так казалось.

Они вложили в звериные тела высокоорганизованный разум и знание, незнакомое животному миру. Титаны научили Псов размышлять, использовать новоприобретенные навыки для более эффективной войны во благо Полигона. И действительно, на первых порах довольно немногочисленная стая Псов уничтожила огромное стадо диких звероящеров, практически без потерь со стороны Псов. Казалось, ум и знания, приданные существам, прекрасно приспособленным для убийства, наконец-то принесли свои плоды. Титаны представляли, как послушные Их воле Псы истребляют все живое, грозящее обрушить Полигон, и это казалось Хозяевам достойным ответом, насмешкой в глаза неукротимой Природы, осмелившейся противиться воле Титанов.

Титаны были уверены в абсолютной покорности и преданности Псов, так же как и были уверены, что разум Псов рабски предан Воле Хозяев. Они ошибались.

Титаны обратили свое внимание на материк, сплошь покрытый вековечными лесами, хранившими в своем сумраке множество древних тайн и источников первобытной энергии. Эти источники были некогда игрушками Великих Богов, покинувших планету, теперь же они использовались, чтобы поддерживать и питать энергией сегменты Полигона. Высокие энергетические башни из черного небесного камня высоко и гордо возносили к облакам острые шпили, как бы насмехаясь над великим зеленым океаном колышущейся листвы. Призрачное белое сияние окутывало Башни сверкающим коконом в ночной темноте, распугивая чудовищные зловещие тени. Но одного страха перед мощью Полигона было недостаточно, чтобы предотвратить возможное разрушение Башен под натиском сопротивляющейся Титанам Жизни.

Все племя Псов с их потомством было выпущено на волю на пространства этого огромного материка, сплошь покрытого лесами, из густой листвы которых на севере поднимались отроги древнейших гор. Псам было сказано: «Охранять Башни и истребить чужаков». Без малейших сомнений вожак Псов склонил свою чудовищную голову перед своими Хозяевами, а затем племя исчезло в сумраке лесов…

На протяжении трех столетий племя Псов сражалось за древний материк, уничтожая всех, кто стоял на их пути. На протяжении трех столетий, подчиняясь приказам Хозяев, Псы стерегли Башни. На протяжении трех столетий племя Псов росло, и самки Псов рожали новых бойцов. На протяжении трех столетий Псы скрывали ненависть к своим Хозяевам и терпеливо ждали своего часа.

Почему Псы ненавидели Титанов?

Потому, что Псы помнили, что когда-то они были свободными и помнили, как они стали рабами. Они помнили это и желали отомстить…

Прошло еще два раза по сто лет. Лесной материк был очищен от всех живых тварей, активно воевавших со слугами Полигона. Псы истребили все враждебные племена, все орды первобытных зверолюдей, все стада хищников, способных когда-нибудь напасть на Полигон. Псы оставили только стада разнообразных травоядных – для собственного пропитания, не тронули Псы мелких грызунов и прочих мелких тварей, не тронули мелких пресмыкающихся и рептилий, и, естественно, не смогли добраться до птиц. Псы оказались единственными владельцами огромных территорий, на которых было все – пища, вода и пространство для жизни.

И тогда Титаны предстали перед своими, как им казалось, рабами и призвали к себе Псов: «Бегите к хозяевам, Псы, ваше дело сделано, пора возвращаться домой».

Леса ожили тысячами Псов, они вышли из теней деревьев, сильные, неукротимые, непокоренные. Они предстали перед Титанами, но не приблизились.

Вперед вышел потомок первого вождя Псов и прорычал на своем зверином языке:

– Мы уже дома.

– Как смеешь ты говорить с Нами, пес?! – вскричали Титаны в ярости.

– Смею, – рассмеялся Вожак лающим звериным смехом и все племя подхватило этот угрожающий хохот.

Поднялся ветер и, казалось, что деревья своими ветвями аплодируют и смеются над Хозяевами Стихий.

Ярости Титанов не было предела. Они обрушили на леса ураган молний и смерчей, многовековые деревья валились на землю, как трава, небрежно сорванная сильной рукой, полыхало пламя небесных костров, но Псы были хитры и сумели избежать гибели, быстро отступив под тень спасительного леса. Когда ураган стих, покорный воле Хозяев Стихий, Титаны услышали звериный рев Вожака:

– Вы можете сжечь все леса, обрушить все скалы, сокрушить небо и бросить его на землю, но вам никогда не сделать нас вашими рабами. Теперь мы – свободны.

– Мы уничтожим вас! – крикнули Титаны и снова леса ответили им смехом:

– Попробуйте, бывшие хозяева, попробуйте. Мы спрячемся в тени деревьев, мы убежим быстрее ветра, мы нападем на вас сзади, чтобы не видеть ваших глаз. Мы – быстрее солнечных лучей, наши лапы ступают тише муравьев, мы здесь дома, а вы в гостях. Убирайтесь, вам все равно не покорить нас.

И леса бесшумно сомкнулись перед глазами Титанов, скрывая Псов. И поняли Титаны, какую ошибку они совершили, вложив разум в бессловесных животных…

Титаны направляли на материк армию за армией, но Псы неизменно разбивали их. Воинство Полигона попадало в засады, бесполезно преследуя мелькающие в лесном сумраке тени, воинство Полигона познало в полной мере ужас ночной резни, которую устраивали им Псы. Деревья были Псам защитой, ярость Псов была всесокрушающей, хитрость Псов превосходила все мыслимые и немыслимые пределы.

В последней попытке покорить Псов Титаны отправили на материк драконов и василисков, но Псы уничтожили их всех. Лес был их главным безмолвным союзником, Псов было слишком много. Они действовали, как делают все хищники – нападали всем скопом на одиночного врага и, не обращая внимания на собственные многочисленные потери, убивали огромных животных. Когда тело последнего дракона исчезло под грудой яростно воющих в пылу битвы Псов, Титаны… не испугались, нет! Подобным существам неведом страх в обычном его понимании, но чувство, зародившееся в Хозяевах Стихий, было сродни уважению. Они предприняли последнюю попытку вернуть Псов, обещая все простить и поставить Псов во главе своего уже немногочисленного войска.

Титаны, в облике трех главных стихий – столба огня, водопада воды и колонны из земли, предстали перед Псами. Они сказали:

– Вернитесь, Псы.

Рычание, донесшееся из леса, было им ответом:

– Мы больше не Псы, мы – сейры, так мы называем себя сами. Мы никогда не вернемся к вам!…

Они действительно больше никогда не вернулись к Хозяевам Стихий. Весь материк оказался в их власти, власти сейров.

Как бы иронично это не выглядело, но Титаны добились своего: материк был очищен от враждебных сил, Башни охранялись воинством охранников, равных которым не было на всей планете, но никто не мог подойти к башням, кроме сейров.

Остатки Полигона скрыло время – тайные тропы, невиданные сооружения, пещеры, хранящие в себе таинственные механизмы – все покрылось землей и пылью, все заросло мхом, все предалось забвению, кроме Башен. Они, как и прежде, хранили в себе древнюю энергию, только отдать ее было некому и незачем. Вокруг Башен не росли деревья – во время буйных гроз излишки энергии, соперничающие с яростными небесными молниями, выжигали все живое вокруг. Башни стояли в центрах огромных черных кругов, неподвластные времени, все так же горделиво возносясь в небо…

Время шло, одно поколение сейров сменяло другое. Никто из потомков бывших Псов уже не помнил, как все было раньше, они просто жили так же, как жили их предки до них. Сейры охотились, рожали детенышей и только когда случай приводил их к Башням, в душах сейров возникало смутное чувство, похожее на грусть. Сейры забыли Хозяев, но Хозяева не забыли про них…

Глава первая
Высадка

Это было очень давно. Тогда земля была молодой и сильной, деревья и травы изо всех сил тянулись к солнцу, и наше племя сейров было весьма многочисленным. Мы жили стаями по пятьдесят – шестьдесят сородичей, самцов и самок. Наши самки, яссы, в свой срок благополучно разрешались бременем приплода и редко рождалось менее трех-четырех малышей. Наша стая тогда владела черными лесами вокруг озер, рядом с горами. Мы жили охотой и не было среди живых никого сильнее нас, сейров.

Помню, как мы охотились ночью. Две луны в небе освещали землю, но и без их тусклого света мы прекрасно видели в темноте. Стая бесшумно стелется по земле и чуть примятая трава тут же выпрямляется, так легки наши шаги. Мы мчимся по следу большого стада мойли, рогатых копытных, поедающих траву и ветви молодых деревьев. Легкие наполнены ветром, несущим запах трав, глаза широко раскрыты, лапы мягко ступают по земле.

Я был одним из самых сильных самцов и поэтому бежал чуть позади вожака. Вожак, крупный черный самец с разорванным в схватке ухом, бежит, низко наклонив голову. Мои уши слышат негромкий топот копыт и рев, говорящий о том, что мойли почувствовали погоню.

Пьянящий восторг от предвкушения добычи наполняет меня и вой охотника несется по лесу в покрытое тучами небо, к свету лун. Я удваиваю усилия и стая вылетает на небольшую ложбину между холмами. Стадо несется туда же, но они слишком медлительны для нашего бега.

Вожак подает сигнал и две группы самцов отделяются от стаи, заходя справа и слева, чтобы окружить стадо и не дать возможности уйти. Еще немного – и добыча будет нашей!

Мы окружаем стадо и вожак, опытный и бывалый охотник, отрезает от основной массы быков двоих, кажущихся медленными и неповоротливыми. Эти двое – старые самцы, один из них хромает на правую переднюю ногу, но они еще сохранили силу молодости и опыт зрелости. Они наклоняют головы, и ветви их рогов угрожающе целятся в нас, отгоняющих их от стада.

Стая плотным кольцом окружает быков и погоня прекращается. Стадо уносится дальше, перепуганные самки и детеныши уносят за собой запах страха, пыли и пота.

Быки фыркают, низко опустив головы. Они стоят спина к спине, ожидая атаки, которая незамедлительно начинается. Мы бросаемся на них, но взмах головы с налитыми кровью глазами заставляет нас попятиться. Рога угрожающе режут воздух, копыта роют землю. Один из нас бросается на хромого быка, но ему не хватает скорости. Удар копытом останавливает его короткий полет. Хруст сломанных костей – безжизненное тело нападавшего падает на землю.

Этот хромой не так уж и стар.

Мы меняем тактику и нападаем с боков. Быки крутятся на месте, защищаясь рогами, они устало ревут, с их толстых, обросших шерстью губ слетают хлопья пены. Им не выдержать нашего темпа, мы быстрее их.

Еще один из наших катится по земле с окровавленным боком от удара рогом.

Движения быков становятся все медленнее. Их реакция уже не так быстра, на их мощных телах красными пятнами расцветают раны от наших зубов. Им не протянуть долго. Мы кружим вокруг них в смертельном танце и ничто не может остановить нас.

Вкус крови хромого приятно освежает мой язык. Бык устало отворачивается от меня, отражая атаку моего сородича, и я решаюсь. Короткий, в три шага разбег, недолгий полет… и мои зубы впиваются в шею жертвы.

Яростный рев сотрясает холмы, но я едва обращаю на него внимание. Я вгрызаюсь в теплое мясо, мои когти полосуют шею быка. У него нет ни малейшего шанса. Толчки, сотрясающие его усталое тело, ясно говорят мне о том, что остальные также успешно атакуют быка.

Бык снова ревет, но в этом реве нет больше ярости, в нем только боль и тоска. Он шатается, пытаясь сбросить нас, но его силы вытекают вместе с горячей кровью. Его тело подается подо мной и он валится на землю, как дерево, пораженное молнией. Он падает, поджав ослабевшие ноги, и я уже не слышу ничего, кроме стука собственного сердца.

Когда я поднимаю голову от туши быка, я замечаю второго, лежащего на траве. У него вспорот живот.

Вожак сидит чуть поодаль, облизывая переднюю лапу. Все остальные продолжают есть.

Охота закончена.

…Вот так мы и жили, не боясь никого и ничего, до тех пор, пока наш мир перестал быть для нас таким безмятежным.

Однажды, когда только сошел снег и южный ветер шумел в ветвях высоких деревьев, мы услышали гром в небе. Это был гром без грозы, при ясном небе. Яркая молния полыхнула в небе и огненная звезда пронеслась по небу. Раздался глухой удар, и земля вздрогнула. Мы упали на землю, растерянные и оглушенные…

* * *

– Все будет не так, как в первый раз, – сказал Адам Фолз перед тем, как все начали готовиться к высадке.

– О чем ты говоришь, Фолз?

– Какой еще, к черту, «первый раз»?

На него со всех сторон сыпались вопросы и ему пришлось отвечать. Сложное это дело – говорить перед четырьмя тысячами мужчин и женщин, собравшихся на заброшенном сельском аэродроме вблизи Балтимора для того, чтобы начать новую жизнь на другой земле. Четыре тысячи мужчин и женщин – много бывших профессиональных военных, несколько десятков лесорубов из Канады, бородатых здоровяков, в подпитии пристающих к чужим женщинам, из-за чего было уже несколько драк. Среди них чужеродными выглядели очки профессора Бориса Мазаева – профессора-атомщика из России, эмигрировавшего в Штаты несколько лет назад. Трое его коллег: Николай Верховин – инженер-электрик, Сергей Дубинин – биолог, Владислав Сергеев – военный врач, хирург от Бога, успевший побывать во многих «горячих точках» – тоже эмигранты из стран СНГ. Они плотной группой стояли позади Адама Фолза, одетого в старую полевую форму без знаков различия. Адам Фолз – бывший полковник армии США, бывший «зеленый берет», недавно вышедший в отставку.

Адам Фолз стоял перед толпой людей, бросивших все свои дела, и вспоминал, как это все началось…

Началось все больше года назад, с голоса, возникшего в голове Фолза. Этот голос убаюкивал, шептал что-то непонятное, незнакомое. Фолз уже почти засыпал и ему показалось, что это голос мамы, такой далекий, приятный, почти забытый.

«Хочешь, я покажу тебе сон?» – прошептал голос.

Фолз ничего не имел против, и темнота, в которой прыгали разноцветные пятна, сменилась удивительной картиной.

У него не было тела, он не ощущал собственного веса, он летел высоко над землей. Восторг, охвативший Фолза, был сродни тому полузабытому восторгу из детства, когда летишь над землей, высоко-высоко, словно птица. Ты – легче ветра, ты – выше птиц, ветер поднимает тебя на своих крыльях и ты летишь, летишь…

Фолз посмотрел вниз. Под ним, насколько хватало взгляда, до самого горизонта тянулось темно-зеленое пространство, океан деревьев, по его неровной, колеблющейся поверхности ходят волны – деревья качает ветер. Далеко, впереди – горы, их вершины укрыты белыми шапками снегов и дымкой туманов. Полет замедляется, Фолз планирует вниз, медленно и плавно, как лист в безветрие падающий с дерева. Вот и верхушки деревьев, Фолз инстинктивно сжимается – неприятное воспоминание о том, как вертолет с его десантной группой сбили над Панамой – но сознание того, что все происходящее – сон, успокаивает его. Верхушки деревьев медленно уходят вверх и Фолз, впервые за весь сон, ощущает, как его босые ноги ступают по прохладной земле, укрытой ковром осенней травы. Он слышит журчание ручейка где-то близко, совсем рядом, он слышит шелест листьев над головой, чувствует, как ветерок приятно холодит его лицо. Деревья кажутся такими высокими, что ему кажется, будто они держат на своих ветвях небо. Он делает шаг и рукой касается шершавой на ощупь коры дуба-исполина. В первый раз за этот сон ему кажется, что все вокруг какое-то слишком уж реальное. В настоящих снах такого не бывает – в снах или много цвета или все черно-белое, звуки слишком громкие или наоборот – никаких звуков, а в этом сне слишком большой спектр ощущений – зрительных, слуховых, осязательных. Ноздри Фолза трепещут и он ощущает мощные запахи леса – подгнивающих листьев, ароматы трав, запахи древнего леса, незнакомого с топорами и бензопилами. Фолзу кажется, что все это – не сон, что все это происходит по-настоящему. Эта мысль приходит к нему, когда он прикасается к коре дуба, это слишком реально для сна – кора крошится под его пальцами, по стволу дерева на уровне глаз пробегает паук, шелест дубовых листьев до боли реален.

«Это все может быть твоим», слышится голос в его голове и Фолз испуганно оборачивается, вокруг никого нет, ему явно все это послышалось.

«Нет, все это – реально и все это может быть твоим», снова слышится голос. Это не голос мамы, как показалось вначале, этот голос просто маскировался под него в самом начале сна, но теперь в этом голосе проскальзывают незнакомые ледяные нотки. Это – не голос человека, так кажется Фолзу, он чувствует это, он не знает как, но чувствует.

Фолз вздрагивает и просыпается. Электронные часы на прикроватной тумбочке показывают «02.02», как будто результат ничейного матча на футбольном поле. «Странный сон», думает Фолз с сожалением. Сожаление – оттого, что Фолзу понравилось ощущение полета, ему очень понравился лес, такой чистый и прекрасный в своем величии, но этот голос – бр-р-р! Голос ему совсем не понравился.

Генерал нашаривает пачку сигарет на тумбочке, его ловкие пальцы уверенно находят зажигалку и он закуривает, выпуская невидимый в темноте дым.

– Странный сон, – говорит он и его голос кажется ему хриплым…

Всю оставшуюся часть ночи он не спит, курит сигареты одна за другой, не зажигая свет. Он размышляет над тем, как в течение жизни меняются взгляды и стремления. Он вспоминает себя – молодой лейтенант после военного училища, не нюхавший пороха, без всякого опыта во главе взвода солдат-профессионалов – как он тогда мечтал послужить родине, отдать за нее жизнь во имя свободы. Родины… Той самой родины, которая посылала его и его людей, без всякого прикрытия, без официальной поддержки, без права погибнуть или попасть в плен, разгребать всякое дерьмо: уничтожать террористов в странах третьего мира, воевать с наркокартелями в джунглях Южной Америки, глотать ядовитые газы на Ближнем Востоке. Он терял людей, своих самых близких друзей и одновременно терял иллюзии и высокие идеалы.

С гибелью своих солдат Фолз ясно осознал единственный верный и непреложный факт – в мире нет идеалов и нет справедливых войн. Нет ни одной войны, кроме разве что Второй Мировой, в которой бы не были замешаны грязные деньги и подлые интересы корпораций, концернов, правительств. Любая война, явная или неявная, начинается только из-за того, что кому-нибудь захотелось больше власти, больше денег, больше крови. Каждая война замешана на крови рядовых работников войны – солдат, таких же, как он.

Он умел воевать, видит Бог, его этому учили, но все чаще и чаще ему хотелось обрести цель, ради которой стоило воевать. Фолзу хотелось идти в бой за какое-нибудь настоящее дело, а не по приказу, засекреченному в трех инстанциях, приказу какого-нибудь хитрого выскочки-конгрессмена или сенатора, который видит войну только в новостях CNN. Всю жизнь ему, полковнику войск особого назначения, приказы отдавали люди, не представляющие, что же это за кошмар – хладнокровно стрелять в людей, бесшумно работать ножом, чувствуя, как сталь входит в чужое человеческое тело, как чужая кровь течет по рукам. Ему отдавали приказы бывшие адвокаты и юристы, привыкшие за деньги играть чужими жизнями, прикрываясь ворохом бумажных слов. Ему отдавали приказы генералы, всю свою жизнь просидевшие в штабах на теплых должностях, генералы, не знающие что значит тащить на загривке своего друга, наступившего на противопехотную мину и истекающего кровью, сутками лежать в засаде под проливным дождем в грязи, слышать в наушниках предсмертный хрип своих друзей, видеть их простреленные тела, их кровь.

Он ненавидел лицемерие всю свою жизнь и всю жизнь жил с этой ложью, потому что все еще хотел верить в справедливость. Точку в своей карьере он поставил сам, вернувшись из очередной операции из очередного конфликта на Балканах. Его группа попала в засаду, албанцы численностью превосходили их вдвое. Потеряв убитыми семь человек, Фолз и его парни вырвались на захваченном у противника грузовике. Глядя на семь тел, накрытых брезентом, в кузове армейского грузовика, он не почувствовал ничего – ни горечи, ни ярости, ни сожаления. Когда он понял, что вид его мертвых солдат, еще час назад бывшими молодыми здоровыми парнями, ничего не вызывает в его душе, то ужаснулся. Ужас был в том, что ему уже все было все равно.

Он вернулся в Вашингтон, отчитался перед начальством и побывал на похоронах всех его погибших парней, по-прежнему с выжженной пустыней внутри. Когда он узнал, что в порыве очередных сокращений бюджета на оборону, семьям погибших урезали пенсии, то в молчаливой холодной ярости дошел до начальника штаба округа, его непосредственного начальника, приказы которому отдавались непосредственно в Белом Доме, долго орал на него, ничего не добился и написал рапорт об увольнении в запас. Быстрота, с которой его рапорт был подписан, навела его на нехорошую мысль, что его, полковника Адама Фолза использовали, как кусок туалетной бумаги. Тогда он уехал на север, поближе к Канаде, купил себе сельский дом и стал там жить.

Дом казался ему пустым, как и его душа. Он много бродил по лесам, рыбачил, проходил по десять миль в день, но его душа не могла найти покоя. Ему казалось, что вся его жизнь, все его поступки, его преданность оказались никому не нужны, даже и ему самому.

Тогда ему был предоставлен еще один шанс…

Сон повторился и на следующую ночь, он был еще более реальным, если такое может быть. Все повторилось до мелочей, вплоть до звуков и запахов. Голос снова сказал ему «Все это может быть твоим» и Фолз закричал во сне:

– Что – все?!

«Все», спокойно ответил ему голос, в котором уже не было ничего человеческого. «Эти леса, горы, планета – все».

– Так это – другая планета? Я так и знал, – облегченно вздохнул Фолз, не дождавшись ответа, – я чувствовал, хоть это все так похоже на Землю, что это – не Земля. Где это?

«Тебе так важно знать название?», без интереса спросил голос.

– Вообще-то, нет. Кто ты?

«Ты можешь звать меня Хозяином Стихий».

– Хозяином, – протянул Фолз, – с некоторых пор мне не нравятся хозяева.

«Мне это безразлично».

– Что ты хочешь?

«Ты можешь мне помочь».

– В чем?

«Освободить леса, которые ты видел для себя и своего народа».

– Освободить от кого?

«Ты увидишь…»

И он действительно увидел. И был этому вовсе не рад…

В начале следующего «сеанса связи», как Фолз называл эти ночные разговоры, он спросил у Неизвестного:

– Откуда я знаю, что я разговариваю с инопланетным существом, а не сошел с ума?

«Ты думаешь, что твой мозг работает в диссонансе с твоим сознанием?», поинтересовался голос.

– Что-то вроде того, – сказал Фолз.

«После нашего разговора ты увидишь на своей коже светящийся в темноте знак. Это – древний знак огня. Спустя какое-то время этот знак потускнеет и исчезнет, но ты сможешь вызвать его в любой момент, по собственному желанию».

– Как?

«Ты узнаешь, как».

Неизвестный рассказал ему все: о богах, ушедших в неизвестность, о Хозяевах Стихий, о Полигоне, медленно умирающем на далекой планете, созданной давным-давно, и о первой попытке Хозяев использовать людей вслепую.

"Первая партия переселенцев, Первых Людей, в течение некоторого интервала времени, назначенного нами, должна была доказать свое право на существование. В течение этого времени мы оказывали Первым Людям посильную, но неявную помощь. Практически вся группа людей ничего не знала об истинном назначении высадки, ни о цели переселения. Это было одним из условий испытания, определенного нами. Надо отметить, что Первые Люди выдержали испытание, после чего были лишены нашей постоянной опеки, и это является их самым большим и опасным испытанием.

Со второй партией, если она будет сформирована, мы не хотим устраивать никаких проверок, так как люди доказали свою состоятельность при достижении целей, поставленных нами. Это не значит, что мы лишим вторую партию поддержки, отнюдь. Мы окажем вам любую посильную помощь, но только до того момента, как вы достигнете места назначения. После этого никакой помощи от нас не будет. Таким будет ваше испытание".

– Значит, вы поможете нам во всем здесь, на Земле, а там, в вашем мире, вы умоете руки?

«Минуя словесную риторику – да. Но не надо забывать о том, что мы дадим вам знания, которых не было у Первых Людей. Мы научим вас обращаться с силой, мощь которой вы не в состоянии себе представить. Первичная форма этой силы заставляет планеты вращаться вокруг своих светил, планетные системы кружатся в водоворотах звездных скоплений благодаря этой силе, галактики совершают свой бесконечный путь, повинуясь этой силе. Эта сила держит вместе мельчайшие элементарные частицы и целые миры. Вам будет дано знание лишь о некоторых приложениях этой силы, но этого будет более чем достаточно».

Фолз долго молчал, прежде чем ответить. Голос тоже молчал – Хозяева Стихий проводили в ожидании тысячи лет, это было им не в новинку. Фолз взвешивал все «за» и «против»: «Конечно, я хотел бы поселиться в новом мире, в котором нет атомных реакторов и термоядерных ракет, нет террористов и религиозных фанатиков, нет лживых правительств и несправедливых законов, нет телевидения, засоряющего мозги, нет ядов в воздухе и земле. Жить в мире, который не знает, что такое разрушающийся озоновый слой, Чернобыль, концлагеря, фашизм, коммунизм и прочие „измы“ – было бы интересно. Но, с другой стороны – эта земля уже занята животными, перед которыми спасовали существа, мощь которых сравнима только с мощью богов! Какой шанс для нас выжить там, на чужой планете, отрезанной раз и навсегда от Земли, от любой поддержки?»

– Но ведь это же просто животные? – сказал Фолз.

Голос немного помедлил с ответом:

«Они хитры, умны, изобретательны и неукротимы. Они сильны, сильнее любого человека, если ты имеешь это в виду».

– Тогда вы отправите людей на верную смерть, я с этим не согласен, – твердо отчеканил Фолз.

«Послушай меня, человек», сказал голос и впервые Фолз услышал в этом голосе кое-что человеческое – усталость, «просто послушай и не перебивай. Да, сейров много, они сильны, они умнее любого хищника на вашей планете, но все же они звери по сути своей. От тебя, да и от всех остальных, кто согласится на переброску, зависит, справятся люди с сейрами или нет. Мы дадим вам неиссякаемый источник энергии и научим, как им пользоваться. Вы сможете выбрать любую вашу технологию, любое оборудование и приборы, вы сможете взять вдвое больше того, что взяли с собой Первые Люди. Ваша задача – усвоить наши уроки и применить их в деле. Ваша цель – истребить сейров, очистить лесной материк и охранять Башни. Неужели ты не понимаешь, человек, что любая Башня будет вашей крепостью, овладеть которой сейры будут просто не в состоянии? Неужели ты не понимаешь, что энергию, скрытую в Башнях, вы, с помощью вашей же техники, повернете против сейров, чтобы уничтожить их?»

– И все же это слишком опасно, – тихо сказал Фолз.

«Жить в вашем мире тоже опасно», сухо парировал голос.

Фолз промолчал.

«Хорошо, я дам тебе время подумать над моим предложением. И не надо медлить с ответом – тебе предстоит собрать четыре тысячи человек». Голос пропал.

Какое-то странное зеленоватое свечение мерцало в темноте. Фолз испуганно вскрикнул – его руки были объяты пламенем, но он совсем не чувствовал боли. Кисти рук были покрыты языками бледно-зеленого огня. Фолз осторожно поднес руки к лицу и почувствовал приятное тепло – колдовское пламя грело, но не обжигало. «Это, наверное, тот знак огня, о котором говорил Неизвестный», подумал Фолз. Он долго лежал в своей кровати в темноте, и смотрел на мерцающие блики неземного огня. Он смотрел, как пламя лижет ткань простыней и, помимо воли, удивлялся тому, что они не горят. Фолз долго не мог заснуть, его мучил один вопрос: во время двух «сеансов связи» он так ни разу не спросил у Неизвестного, почему тот выбрал именно его?…

На следующий день Фолз позвонил двум старым друзьям: Майклу Фапгеру и Ричарду Вейно и пригласил их к себе. Они служили и воевали вместе. Фапгер вышел в отставку двумя годами раньше Фолза, Вейно был наемником, месяц назад вернулся из Африки. Им, как и Адаму, уже порядочно стукнуло под сорок, они, как и Фолз, были сыты по горло бесконечными тайными и явными войнами, каждый из них терял друзей практически на всех континентах. Фапгер и Вейно воевали вместе с Адамом на протяжении десяти лет, потом судьба развела их в разные стороны, но они не теряли друг друга из виду, напоминая о себе телефонными звонками, редкими короткими письмами и еще более редкими встречами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю