Текст книги "Корректировка 2 (СИ)"

Автор книги: Вадим Ледов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Я было взявший паузу, проникшись пафосом геологов, повернулся к эстраде, и замер, пораженный – Элла была немыслимо хороша. Светлые кудри, стиснутые заколкой, упрямо не желали томиться в заточении, одна прядь все время сваливалась на высокий лоб, и певица отправляла ее обратно, грациозным движением тонкой руки. Изящная фигура угадывалась под легким платьем из голубого шелка, простроченного какими-то блестками и усыпанного стразами. Стоило увидеть ее на эстраде – и ты пропал!

Для начала она исполнила моду момента: «Пампам, пам-па-ра-ра-ра-пам», и распакованные предыдущим, сердца слушателей выдали ей бешенные аплодисменты. Следующим было:

– Где-то на белом свете! Там, где всегда мороз! – пела Элла, а я сидел, онемевший, слабо соображая, как в миниатюрном теле может скрываться такой глубокий пьянящий голос? Мурашки бежали по коже. – Трутся спиной медведи о земную ось!

Надо сказать, что и оркестр был очень неплох

Чистый звук печальной трубы, пустынный зов саксофона. Парень с контрабасом с идиотскими баками на бледном лице, вел себя, как положено джазовому контрабасисту: где надо дергал струну, где надо отбивал такт ногой или сгибался в показном экстазе, отдавая поклон струне. Ударник извиваясь как эпилептик, лупил по свои барабанам и тарелкам, а пианист выглядел упоровшимся в край, но играл как бог.

«Цыганочку, цыганочку спой!» – загоношилсь люди.

– Под вашу ответственность! – весело сказала Элла. – И-и-и, начинаем! Ой, мама – мама – мама, люблю цыгана Яна. Ой знайте, знайте дети, что есть любовь на свете…

Настало время экспромтов.

Оглядевшись, я увидел благообразную седовласую старушку с корзиной цветов. Она бродила среди столиков и приставала к мужчинам, которые были в компании с дамами, втюхивая свой товар. Те в основном отнекивались – цветы шли по двойному тарифу.

Меня она по понятным причинам игнорировала. Для кого мне покупать цветы, не для двух же марамоек за соседним столиком.

Тогда я сам подошел и за полтинник забрал оставшиеся розы вместе с корзинкой. Еще через несколько секунд, я оказался возле Эллы и поставил корзинку возле её ног.

Девушка глянула на меня благосклонно.

– Хотите, юноша, чтобы я спела для вам песню? – своим глубоким с хрипотцой голосом спросила она.

– Просто мечтаю! Что-нибудь лирическое.

Как зовут молодого человека? – поинтересовалась она, поднеся букет к самому лицу, и не сводя с меня ласковых бархатных глаз.

– Григорий, – ответил я.

– Местный?

– Приезжий… из Ленинграда.

– А эта песня исполняется для Григория, нашего дорогого гостя из города на Неве! – объявила на весь зал Элла.

Оркестр грянул: «Что стоишь качаясь, тонкая рябина, головой склоняясь, до самого тына…»

Я понял, кого она мне напоминает внешне – Вику Цыганову – та тоже прекрасно исполняла эту песню в наше время и голос у них был очень схожий.

Теперь оставалось дождаться паузы в выступлении и пригласить Эллу потанцевать. Я почему-то верил, что она согласится. Я был воодушевлен.

И тут только я заметил, что за моим столиком кто-то сидит. Вернее, сперва заметил удивленные взгляды шлёндр с соседнего столика. Почему я туда смотрел? Просто по доброте душевной, собирался их угостить. Куда мне столько фруктов, тем более я их и не люблю. Да и шампанского, бутылка почти полная, Лейла выпила, дай бог, один бокал.

Развалившись на стуле и закинув ногу на ногу, сидела Ева с бокалом шампанского в руке. Огненные волосы, греческий профиль, божественная фигура и золотистое вечернее платье с разрезом от самого не балуй.

Марамойки не могли взять в толк – только что ушла одна красотка и вдруг, откуда не возьмись, появилась другая, еще краше. Что он себе позволяет, этот приезжий?

– Я здесь, – предупредила Ева мой вопрос, – чтобы предостеречь тебя от необдуманных решений. Ты, верно, запал на эту певичку? Оставь. Знаешь, кто она?

– Ну, и кто? – вяло поинтересовался я.

– Народная молва утверждает, что Элла Самуиловна Шнеерзон, пассия самого Муслима Магомаева. А его здесь боготворят. Видишь, никто, кроме тебя не пытаеться к ней клеится. Смекаешь, чем это грозит?

– Блин, – сказал я, – мне грустно. Я одинок…

– Одинок? А как же я? – она положила свою узкую кисть на мою руку.

Её ладонь была такой теплой и мягкой, что я затупил на пару секунд и лишь потом вырвал руку и отодвинулся.

– Давай без своих манипуляций!

– Ты меня боишься? – с грустью сказала Ева, убирая руки со стола.

– Просто не хочу, чтоб ты шарилась у меня в голове.

– Да в твоей голове, кто только не пошарился. Пойми дурачок, зачем тебе эти глупые, ограниченные женские существа? Я смогу заменить их всех.

– Хм… – усмехнулся я. – Зачем мне женские существа, это понятно… гормоны-феромоны – инстинкт продолжения рода. А вот зачем тебе их заменять, ни разу не ясно – ты ведь даже не человек.

– А ты – человек? С чего ты это взял? Знаешь, чему я удивляюсь? Какой кретин придумал поставить тебя на эту миссию? Ладно, – махнула она рукой, – не будем разводить дискуссий на ночь глядя. Рекомендую тебе идти спать.

– Иди ты сама, со своей рекомендацией!

Обиделась она или нет (думаю, обиделась), но через секунду её не стало, а шалавы с соседнего столика снова захлопали глазами – куда-то делась очередная красотка, не оставив видимых следов.

А я позвал их к себе за столик. Похоже они только этого и ждали, потому что упорно отфутболивали домогательства потенциальных кавалеров. Углублять отношения с Эллой мне почему-то расхотелось. Не из-за Муслима, конечно, Магомаева. А просто так.

Глава 9

Мы выпивали и закусывали. Вернее, они выпивали и закусывали, а я просто выпивал. На наш столик потянулись деликатесы: осетрина, черная и красная икра, балыки и мидии и еще непонятно что. По-моему, девки заказывали всё меню подряд. И пили, пили, пили… Лопнуть они что ли собрались?

Вокруг нашего столика суетились какие-то посторонние люди. Жрали-пили, жали руки, представлялись, я их тут же забывал. Опять выпивали, опять закусывали. Опять исчезали.

В какой-то момент я оказался лицом к лицу с Эллой. Девушка погладила меня по щеке и сказала:

– Гриша, может, тебе достаточно?

– Нет, Элла! – возразил я её. – Нет ничего от Ленинграда и до самого Баку, что было бы для меня достаточным!

Моих новых знакомых звали Алия, и Оля и я их все время путал, отчего они хохотали как дуры. Ресторан закрывался, и я попытался пригласить их в свой номер. Они вроде бы соглашались, но возникли какие-то непредвиденные обстоятельства… то ли их не пускали, то ли еще что, и мы решили ехать на квартиру к Оле… или к Алие… теперь уже и не вспомню.

А в результате я оказался на какой-то площади, в темноте, один, каким-то образом всеми брошенный, забытый, потерянный.

Как я сюда попал? Куда все делись?

Светил фонарь, один из нескольких.

– Эй, уважаемый! – раздался сзади вкрадчивый голос.

Я обернулся, передо мной стояли двое пацанов лет пятнадцати-шестнадцати.

– Дай денежку.

Я понял, что дело нечисто и огляделся по сторонам. Они выступили из темноты, их было человек двадцать, таких же малолеток, и в руках они держали штакетины от деревянных ящиков.

– Ребята, кончайте, – попытался я урезонить их.

– Со своей мамой кончать будешь, – грубо ответил мне другой малец повыше и замахнулся доской с гвоздями. Я отпрянул, стоящий передо мной паренек, он был самый высокий, достал из кармана тонкий, длинный складной нож-бабочку, и деловито раскрыв его, стал играться.

– Давай, – приказал он, – покажи карманы.

– Карманы, говоришь, а может, хер тебе показать? – спросил его я, судорожно шаря по карманам джинсов.

Блять… пистолет я оставил в номере.

– Что ж вы, все на одного? – услышал я и обернувшись, увидел примерно такого же пацаненка, как и те, что были передо мной. Одет он был в какую-то безразмерную и бесприметную одежку на вырост. Капюшон на голове.

Разочарование, пацан мне даже до плеча не доставал… помощничек тоже мне.

– Чо за обсос? – удивился длинный. – ты откуда взялся? Тебя порезать, что ли, чмо позорное?

– Ты главный? – деловито осведомился пацан. Голос у него был какой-то звонкий и знакомый. Он пошел к длинному и не доходя метра, вдруг прыгнул и с ноги врезал ему в голову. Тот рухнул, как подкошенный, а пацан уже повернулся к другому. Хрясь и второй на земле. Он бил ногами с полуметра дистанции, скача, как на пружинах. Ниндзя, блять, какой-то. За десять секунд, пятеро лежали на асфальте без признаков жизни, а остальные улепетывали, побросав штакетины.

Ни разу не запыхавшийся пацан, повернулся ко мне и стянул с головы капюшон.

Твою мать!..

Передо мной стояла Мира, ехидно щуря свои раскосые глазки.

– Ты как здесь оказалась?

– Взяла и оказалась, – ответила она в своей нахальной манере. – Тебя только это интересует?

– А эти? – я показал на валяющихся в отключке пацанов. – Обязательно было так бить? Они ж еще дети…

– Извини, у меня не было времени ждать пока они повзрослеют. Ничего, полежат – очухаются. Давай, валим отсюда, пока другие онижедети не вернулись, в сопровождении кого-то более серьезного.

Очевидно, я был изрядно пьян, иначе не объяснить, почему не удивился тому факту, что субтильная девчонка запросто разделалась с пятью гораздо более крупными гопниками, обратив прочих в позорное бегство.

Мы шли вдоль узеньких грязных улочек с одно – или двухэтажными домиками.

– Где мы, Мира?

– Это Кубинка, – ответила девушка, – бакинский «шанхай» – самый криминальный район города. Родимый дом для жуликов всех мастей. Место концентрации наркопритонов, публичных домов и катранов. Здесь днем-то, чужаку могут нож к горлу приставить, а уж по ночам…

– А я как здесь оказался? Согласен, идиотский вопрос.

Она взглянула на меня с осуждением.

– Бухать меньше надо, Феликс-шмеликс!

Похоже, она в Баку уже давно, поднахваталась специфических словосочетаний.

– На самом деле – это центр города. Чуть отошел и ты уже в фавелах.

И тут я вспомнил, словно свет зажегся, когда мы ехали с девками в такси, мне нестерпимо захотелось по-маленькому. Остановил машину, велел им ждать, отошел в поисках укромного места и похоже заблудился спьяну – вместо того, что выйти обратно, затерялся в трущобах.

– Как же ты меня нашла?

– Еве своей спасибо скажи.

Она и про Еву знает.

– Откуда ты про Еву знаешь?

– От верблюда! – отрезала Мира.

Хамка! Понятно – это я ей не сказал – это я ей подумал.

Улочки были кривые, дороги ухабистые. Как я умудрился так далеко забраться в пьяном виде и нигде не упасть? Остатки асфальта образовывали то бугры, то угрожающего вида впадины. Улочки поднимались в гору, затем переходили в резкий спуск. У строений были плоские крыши, на их стенах известка лежала таким толстым слоем, что каждое здание казалось высеченным из цельного куска мела криворуким скульптором. В воздухе пахло помойкой, керосином и еще черт знает, чем. Повсюду – мусор, наваленный прямо посреди тротуаров – точно, эта Кубинка младшая сестренка бразильских фавел… или, наоборот, старшая.

Выбравшись, наконец, в цивилизацию, мы без приключений поймали такси и на последние деньги, что у меня оставались (сколько же я просрал в кабаке… судя по всему, не меньше полутыщи), доехали до гостиницы.

Я было приготовился прощаться, но внезапно выяснилось, что Мира никуда не собирается уезжать.

– У тебя же две комнаты? Я переночую, – её вопрос звучал, как утверждение.

– Конечно! – как я мог отказать своей спасительнице, да и желания такого не возникло. – Но у меня одна спальня… – сказано было с намеком.

– Мне больше и не надо. А ты в комнате поспишь.

* * *

Я думал будут какие-то проблемы с заселением – ведь в советских гостиницах совместный номер полагался лишь семейным парам – готовился убеждать и давать взятку. Но к моему удивлению, на Миру никто и внимания не обратил, будто её вообще не существовало. В то время, как она стояла рядом со мной и зевала во весь рот. Администраторы в её сторону почти не смотрели, а если и смотрели, взгляды были сквозь нее, будто там пустота, а не красивая девушка, пусть даже одетая черт знает во что, и не накрашенная.

Когда мы наконец, попали в номер, Мира тут же устремилась в ванную, сдирая с себя одежку и прямо на ходу бросая на пол.

Я проследил взглядом за её стремительно оголяющейся фигуркой, а потом, расположился в кресле напротив открытой балконной двери, с бокалом коньяка, и глядя на мигающую огнями Бакинскую бухту, предался ожиданию.

– Феликс, – позвала она из-за двери, через некоторое время, – у тебя есть халат?

– Боюсь, он тебе будет слегка великоват.

– Ну дай какую-нибудь футболку, что ли… поухаживай за дамой, не сиди сиднем!

Я несколько секунд раздумывал… вещей-то у меня с собой было не много, да и соображалка спьяну туго работала. Потом вспомнил, открыл чемоданчик и достал из тощей стопки белья ту самую синюю футболку с надписью «Houston Rocket Lab» из первой партии, когда я только начинал фарцевать.

Подошел к ванной и постучал.

Дверь приоткрылась и оттуда высунулась рука. Я вложил в неё футболку.

Мира утянула её в ванную, но дверь почему-то не закрыла. Я набрался нахальства и заглянул.

Голая Мира стояла ко мне спиной и держа футболку за плечи, разглядывала надпись. А я разглядывал голую Миру. Всё было при ней, и талия, и попа, и ножки, но такое, узенькое… как бывает только у азиаток.

– Ого, – сказала она, – Хуйстон!

– Хьюстон! – поправил я.

Не оборачиваясь, она сделала ладонью движение вперед и дверь захлопнулась, чуть не прищемив мне нос – едва успел отпрянуть. Сама, сука, захлопнулась!

Нет – это немыслимо! Набулькал в бокал коньяка и только хотел глотнуть, как из ванной легкой походкой выпорхнула Мира. Промокая полотенцем влажные волосы, она приблизилась ко мне и со словами:

– Не делай из выпивки культа! – отобрала бокал и выдула половину содержимого, при этом даже не поморщившись.

Вот это я понимаю – наш человек! – подумал я, проникаясь к ней дополнительной симпатией.

– Есть, какая-нибудь еда? Жрать хочу, сил нет! – широкая не по размеру футболка сползла на одну сторону, соблазнительно оголив плечико, да еще и торчащие грудки, очертания которых легко угадывалось под тонкой тканью, усиливали впечатление.

Отгоняя похотливые мысли, я направился к холодильнику. Не мог же я все сожрать, наверняка, что-то осталось.

Как оказалось – осталось.

Черная икра в красивой вазочке и фрукты. Интересное сочетание. Ни то ни другое я не люблю, потому, собственно, и осталось.

О своей находке я сообщил Мире.

– Отлично! – сказала она к моему удивлению. – Тащи сюда, а сам иди мыться – от тебя воняет окурками, как от мусорной урны.

Тут бы надо было обидеться, а я, наоборот, обрадовался – если девушке есть дело до моих запахов, значит… в общем, тут был простор для фантазии.

Странно, несмотря на сказочное количество выпитого, прогулка по ночному Баку привела меня в чувство. Даже способность думать о сексе осталась.

Намывался я тщательно. Потом еще сделал контрастный душ, меняя горячую воду на холодную. Впрочем, летом в Баку, холодная вода – это условность, а горячей и вовсе в большей части города нет. Но здесь была.

В оконцовке я тщательно вытерся, потом обернул полотенце вокруг бедер, сбрызнулся одеколоном, и в таком виде явился почтенной публике, гордясь своим чистым телом со всякими бицепсами, трицепсами и кубиками на животе.

Почтенная публика, в лице Миры ела черную икру чайной ложкой, закусывала попеременно айвой с грушей и запивая коньяком.

На меня она бросила лишь мимолетный взгляд и указала на дверь в соседнюю комнату.

– Иди, спи, я там диванчик видела.

Ощущение было, словно пнули по яйцам. Не сильно, так, можно сказать – ласково – но именно пнули.

Я налил себе коньяка и гордо, молча ушел на балкон. Сел в плетенное кресло и стал смотреть на звезды.

И тут уснул.

* * *

Проснулся, дрожа от утренней свежести и не смог вспомнить, как я тут оказался, да еще вдобавок голый (полотенце во сне развязалось). Нестерпимо хотелось сцать. Я вскочил и ничего не соображая спросонок и с похмелья, как был, метнулся в ванную. Сделав дела, но особо при этом не проснувшись, я направился в спальню, залез под одеяло и мгновенно опять уснул.

Вот скажите, как можно не заметить голую девушку в собственной постели?

Поздравьте меня – я не заметил.

Когда проснулся, девушка была уже одета, а взгляд её янтарных глаз полон скепсиса.

Мира напялила свои бесполые шмотки, моя футболка аккуратно висела на спинке стула.

– Ну? – сказала она.

– Баранки гну! – я испытывал сложную гамму чувств. Мне хотелось в туалет и от этого у меня был стояк, а на мне не было трусов. – Отвернись, я голый…

– Ой-ой! – пропищала она противным голоском. – Упираться своим эрегированным… хозяйством пол ночи в… в девушку – это им нормально. А тут кисо застеснялось!

– Да пофиг! – сил терпеть уже не было и откинув одеяло я умчался в ванную.

Чувствовал я себя погано физиологически и, к тому же был морально подавлен. Вся эта вчерашняя история… я даже не был уверен, сколько из того, что я помнил, случилось на самом деле. А ведь я что-то мог и забыть, что на самом деле случилось – такое со мной бывало попьяне. И вообще, чо к чему, я на пустом месте устроил этот загул? Ведь собирался просто мило провести вечер с Лейлой.

Кстати, Лейла… её ведь там знают и наверняка донесут, как безобразно я себя вел: клеился к Элле, мутил с этими шалавами Олей и Алией, изображая из себя арабского шейха, потом и вовсе явился в номер с Мирой и провел с ней ночь.

Стыдобище!

Понятно, что она мне не невеста и даже не любовница… вроде никаких обязательств, а на душе неспокойно.

Кстати, Мира… обстоятельства нашей с ней ночной встречи вдруг ярко полыхнули у меня в голове, словно подсвеченные фотовспышкой. Стало жутко.

Если б не она, эта банда малолеток запросто могла меня там кончить!

Вот я олень!

Пытаясь пригасить разгорающийся мысленный пожар, я сунул голову под струю холодной воды, энергично растер лицо, прополоскал рот.

Это просто физически невозможно было терпеть, еще и тошнило.

Надев трусы, я вышел из ванной и не глядя на Миру, решительно направился к бару, спиной чувствуя иронию в её взгляде.

– Трубы горят? – поинтересовалась девушка со стервозными нотками в голосе.

Бар был пуст. Сука! Я метнулся на балкон – ничего! Проверил в спальне – та же история. Не мог же я выпить весь коньяк… или мог?

– Сухо, как в Сахаре? – продолжила было подначивать Мира и осеклась, поймав мой полный муки взгляд. – Ладно, не мечись, как дикий хищник. Я предвидела такой исход.

Как фокусник достает кролика из шляпы, она извлекла откуда-то темную бутыль, полную на две трети. Пояснила:

– Домашнее вино, позаимствовала в соседнем номере. Как говорил Воланд при посещении Степы Лиходеева: «Никакой пирамидон вам не поможет. Подобное лечится подобным!» За точность цитаты не ручаюсь, но смысл верен. Неси бокалы.

Я замахнул один за другим два бокала подряд. Вино было розовое, холодное и очень вкусное.

Мира с улыбкой наблюдала, потягивая из своего бокала. Извлекла пачку «Мальборо» достала сигаретку. Щелкнув массивной зажигалкой, прикурила. Пустила уютное колечко дыма.

– Полегчало?

Я кивнул. Не то слово. Вино, прохладной рекой скользнув в желудок уже впиталось и понеслось по жилам веселым потопом. Я было взялся за бутылку, налить третий, но она положила ладонь на мое запястье.

– Не спеши. А то опять окосеешь, а нам надо поговорить.

– Хорошо, – я убрал руку от бутылки. – Давай поговорим… ты была в поезде или мне почудилось?

Она смешно округлила свои раскосые глаза.

– Ты поразительно точно умеешь выбрать из всех тем, самую неважную. А в кровати я была или тебе почудилось? А секс у нас был или тебе почудилось? – да шучу, усмехнулась она, заметив, как вытянулось у меня лицо.

– Хорошо, – согласился я, чувствуя приятное расслабление от выпитого, – тогда зайдем с козырей: кто ты и чего тебе от меня надо?

Она помедлила, пуская кольца дыма.

– Скажем так, я представляю могущественную тайную Организацию. Функция Организации – сохранение целостности человечества, как Системы. Ева – посланец нашей Организации из будущего, по крайней мере, она сумела убедить в этом Руководство. Её появление не имеет прецедента, Организация не располагает такими техническими возможностями сейчас, и не будет располагать тогда. Кто-то организовал её визит извне, как и твой. Кто-то убедил наших в 2022 году, что система будет разрушена и надо принять превентивные меры. Таковы предпосылки.

– А что ты можешь рассказать про свою Организацию?

– Ничего. Видишь ли дружок, чтобы про нее узнать, тебе пришлось бы в нее вступить. А если бы ты в нее вступил, ты бы потерял возможность влиять на дела людей, ибо незыблемый принцип Организации – отстраненность. Мы следим за угрозами извне, внутренние человеческие разборки, хоть на уровне государств, хоть отдельных личностей, нас не касаются.

– Здорово, – сказал я, – понятно, что ничего непонятно. Но, тем не менее, ты здесь, помогаешь мне, зачем?

– Затем, что возникла и развивается дисфункция Системы, которая в будущем приведет к её разрушению. Мы, очевидно, не смогли её выявить и устранить, а ты сможешь.

– Господи! – я схватился за голову. – Да с чего вы решили, что я чего-то там смогу?

– А это не мы решили. Решили те, кто тебя послал. Те, кто вооружен послезнанием.

– Понятно… – горестно вздохнул я, – А я уж было понадеялся, что ты мне подскажешь, что делать.

– Не подскажу – развела она руками. – И никто не подскажет. Только тебе решать. Я сочувствую и понимаю, что ты полный болван, но почему-то же, тебя выбрали?