Текст книги "Лишь только век"

Автор книги: Вадим Ларин

Угадаю тебя вскоре!

 
Метроном стучит размерно,
В небе жаворонок свищет,
Музыкант твой ноты ищет,
Под ботвой медведка рыщет.
 
 
Гром грохочет за калиткой,
Ты стучишься в гости, верно.
Капли, ноты, синь-чернила
Потекли слезам подобно.
 
 
Я не ждал тебя сегодня.
Музыкальный ключ не нужен
Отворить мою калитку,
Небу-синь – твоей печали.
 
 
Не печалюсь неудаче!
Метроном стучит размерно.
Постучавшись, удалился,
Угадаю ль тебя вскоре?
 
 
Вскоре в зале, где литавры
Загремят громам подобно!
Где под жаворонка пенье
Мне слезу свою подаришь.
 

Гроза

 
Небо распоясалось дождем,
На пупке-Луне порвав рубаху!
Кулачищем по кудрявым тучам бьет
Со всего могучего размаху!
 
 
Гром из глотки рвется и ревет.
Молниями танец разгоняет!
Круг лесов гудящих хоровод
Листьями с ладоней осыпает.
 
 
Я тебя, мой друг, не сторожу,
Свежую грозу ночную,
На крыльце тихонечко сижу
И волнуюсь, словно ласточка пред бурей.
 

Воскресение

 
Давнее письмо забыл я Ваше,
Терпело время меж страниц оно
И уже стало почти старше
Меня как будто самого.
 
 
Чернил поблекших строчки зря
Состарили до слез иссохшую бумагу,
Подобную листку календаря,
Запечатлевшему навек забытую присягу.
 
 
Я не любил Вас, нет, мой дивный друг.
Перемешал признанье Ваше с книжною закладкой
И промокашкой иссушил слезы,
Те, что меж строк роняли Вы украдкой.
 
 
Конечно, живы Вы почти сто лет назад.
Чуть ветрены, и молоды, и нежны.
И я немыслимо как рад
Любовь воскресть и с Верой, и с Надеждой!
 

Знаю

 
Ты – дворец и храм дерзаний,
В стекло-бетон одетый.
Ты – преисподняя творений,
Твоя ведущая – Одетта.
 
 
Она одета, не раздета.
Сердиться перед зрителем
Не должна. О Боже!
Для Африки читает чернокожей.
 
 
А на Европу – белая акула.
Совсем одна. Зубы – жемчуг.
И сводит скулы, когда,
Когда твоя Одилия победно выключит телевизор.
 
 
И ты спасен. И только Бог один
Тебе, Ротбару, плешь омочил слезами,
Но и Он молочный пруд налить не в силах,
Бог истинный.
 
 
Победа ночи. Подушку ты набил,
Содрав с Одилии перья.
Тебе опасна Одетта, зубы – жемчуг.
А лебедь – что? Он – самый верный!
 
 
Он – с тобой. Вива, Грация!
Усни?! Нет! Экран погас не для того.
Вновь: Чтоб ты остался жив!
Одилия, Одилия, Одилия!
 

Навстречу миру

 
Ты отсечешь все лишнее, и из мрамора выйдет стать!
В наш мир изменчивый, ему не изменяя,
Но лишь порой слезу роняя, в стремлении весь этот мир обнять.
 
 
Ты – скульптор, Бог! А я ж – лентяй, философ,
Теней читающий по потолку веселую игру.
Я вижу все занозы досок, цепляющие больно эти тени муз.
 
 
Но вот твой камень, данный нам веками,
Обосновался в нашей мастерской.
Неужто дышит горной он лавандой,
Но лишь затем, что не ромашкой полевой?!
 
 
Тебя здесь нет теперь. Но кто таится в нем несмело?
Гляжу, пронзая взглядом камень сквозь.
Диана в нем пленится девственно нагая,
С волшебным нашим миром врозь.
 
 
Но вот под взглядом филосо́фа лопнул камень.
Пошли по жилкам трещинки, он ранен одной силой взгляда,
И лунный свет уже Диана миру льет!
 
 
Подобно бабочке из кокона богиня тщится слабо,
Отпал от камня новый скорлупы кусок. Навстречу свету мира
Из тьмы веков явится чадо и руку мне свою волшебно подает!
 
 
А я сижу, закинув на коленку ногу, в качалке деревянной, не страшась.
Но, чу! Сейчас откроет дверь мой друг.
И мне мою подмогу как объяснить ему?
Лишь только Солнца свет ладонью заслонив.
 

Брошка

 
Я признаюсь тебе, есть причина помолчать.
Но слова эти – не молчанье.
Не залепит молчанья печать
Мои губы, для признанья.
 
 
Что любовь? Видно, всем вопреки,
Всем желаньям, Луна с неба рухнет!
Веет ветер холодный с реки,
И доносится плач твой из кухни.
 
 
Мне плевать, что Луну, разбив на куски,
Все вернуть ты отчаешься снова.
Нет, не склеить ее… Реви!
А тарелку – на счастье? Вот новость!
 
 
Пошутила?! Мой экипаж
Между звезд огоньками моргает.
Для тебя я – мираж, для меня ты – мираж.
На край света один убываю.
 
 
Ты смеешься, самолет твой – диван!
Где, дружок, твоя стюардесса?
Ну и пусть. Я не верю в счастливый обман.
И, конечно, молчу не к месту.
 
 
Пошутила! Ха-ха, оля-ля-ля!
Этот лайнер мой – неотложка.
И уходит куда-то земля.
Скоро в небо. А в кулак – твою брошку.
 

«Сказку старого Арбата напевает ветер юный…»

 
Сказку старого Арбата напевает ветер юный.
Тут когда-то мимо окон проносился его прадед,
Мимо окон и балконов, залезая в трубы греться.
Здесь он тихо выл и плакал, вспоминая свое детство.
Ведь когда-то его прадед зимней стылою порою
Наметал кругом сугробы, до небес пургу взметая.
Было так, и есть, и будет. Ветры вечные летают,
И рассказывают сказки, и, как дети, засыпают.
 

В полет!

По А. Белявскому

 
Ах, Маргарита, ты устала, тебя читают все подряд:
Страстной, Волхонка и Ордынка, Кисельный, Ветошный, Арбат!
В мерцании стекол древних окон запечатлела свой полет,
А я живу по воле рока, как будто Богу невдомек.
Я был Пилат во сне тревожном, случаются такие сны.
И их избегнуть невозможно, пускай они – от Сатаны.
Я пробуждаюсь человеком, пропал всамделишний Пилат.
И так от века и до века Господь оканчивает ад.
Здесь день и рай опять сияют. Из окон музыка звучит.
Щенок котенка прогоняет, и дворник листьями шуршит.
А ты исчезла в свете утра, мной нелюбимая, Марго!
Оставив мне всего минуту и растворенное окно…
 

Боги хотят любви!

 
Из-под небес бегут к нам дивные ручьи,
И привидения на челнах приходят с далекой горы,
Водой заколдованный, свое отражение пью,
Духами очарованный, песню простую пою.
Пою привидениям песню, спустившимся с ледников.
Мне принесшим известия грозных волшебных богов.
Годы пройдут незаметно, растают горные льды.
А я подумал, sane, боги хотят любви!