Текст книги "Проклятье гномов. Клинки и розы (СИ)"

Автор книги: Вадим Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Да здравствует король! – воскликнули подданные.

– Да здравствует король! – отдаленно послышалось с улицы.

6. Робер. Проба сил

И вот маркиз, ища себя в борьбе,

Не видя истины средь звезд,

Он на ристалище зовет к себе

Героя первого из здешних мест.

Удар молниеносный поразил

Висящий четырехугольный щит.

Две розы, два клинка изобразил

На нем пращур… род древний знаменит.

Робер в последнее время пребывал в непомерной тоске и унынии. Он не понимал, кто мог отравить старого короля. Конечно, злодей хотел устранить не его, а наследного принца, и теперь, когда младший Карл отправлен в тюрьму, цель достигнута. Правда, заточение – это не смерть. Если за преступлением стоит Франциск, то ему будет выгоднее вырезать под корень весь род Карла, включая Анну, Клеменцию и маленького Филиппа. Пойдет ли на такое новый король? Свадьба Шарлотты, его дочери, приближалась. Это еще больше точило сердце Робера, ибо он испытывал к принцессе нежные чувства. Еще будучи ребенком, Робер влюбился в эту смешливую веснушчатую девочку с косичками. Остальные братья и сестры постоянно посмеивались над ними. Робер наивно думал, что с возрастом детская любовь пройдет, и ее затмят другие женщины. Но этого не случилось. Многочисленные любовные связи и интрижки казались ничтожными, лишь едва поддерживающими неугасимое Пламя молодого маркиза. Робер продолжал любить всем сердцем только одну. Маркиз помнил, как несколько лет назад маленькая девочка поцеловала его в щеку и убежала в коридоры королевского дворца, сверкая пятками. Робер тогда бросился вслед. Они, еще совсем дети, укрылись в саду и целовались в губы, совсем как взрослые. Гладили друг друга по рукам и признавались в любви. Шарлотта выращивала на своем платье магические розы, а Робер жонглировал огненными шариками… Ах, розы Шарлотты, как она любила розы. Ее и саму называли Розой из-за этого… Прошло время. В предрассветных судорожных снах Робер видел милую Шарлотту, а теперь, когда ее свадьба казалась неизбежной, уныние все более овладевало разумом. И Роберу было все равно, что говорили о Шарлотте злые языки, он старался пресекать подобные разговоры в своей семье. Поэтому и произошла та стычка на королевском пиру, отношения с Людвигом и Эдуардом обострились. Враждебное кольцо вокруг Робера сжималось, а тот, кто мог бы помочь и поддержать – молодой Карл, находился в тюрьме. Конечно, еще оставались родители – герцог Антоний и Мария. Антоний, как заботливый отец, всегда выступал третейским судьей между братьями. Однако, если родных сыновей он любил и поддерживал, то к Эдуарду относился с осторожностью, что, впрочем, понятно. Этот последний представитель династии, возможно, лишь прикидывался простачком, но совсем был не прочь стать наследным принцем при живом отце-короле. Но, пока правил не Генрих, и даже не Антоний, а Франциск. Очередь в престолонаследии могла и не наступить.

Антония сейчас занимали совсем другие задачи, ибо герцог получил от внезапно возвысившегося брата новые богатые земли. Вообще, вся Империя состояла из неравномерных, как по площади, так и по качеству, лоскутов. Герцогства, баронства, графства. Самыми большими были великие герцогства Вискария, Россенваль и Маконьяк. И, чаще по старшинству, они распределялись между членами большой венценосной семьи. Франциск теперь уже не герцог Вискарийский, а король, поэтому свою вотчину он передал Антонию. Тот, конечно, сразу переместил свой двор из Россенваля в Вискарию, она считалась более привлекательной провинцией. Вискария славилась земледелием и винокурнями, на востоке имелось несколько шахт для добычи железной руды, да и ингредиенты для пороховой смеси нашли именно там. Россенваль-же, богатый лесами, но не пашнями, безусловно проигрывал. Да, и по территории, как и по населению, способному платить подати, он уступал. Антоний без колебаний согласился. Третьего брата, Генриха, вполне устраивал знойный Маконьяк – самая большая провинция, но она лежала на юге Империи, и некоторые области представляли собой бесплодные песчаные пустыни. Великая лень толстого герцога тут тоже имела место. Ему интереснее пить вино и жарить шашлыки на юге страны, чем жить в холодном Россенвале, близким к западным границам, оттуда постоянно веяло волчьей кровью и ржавым железом. Это – запах войны. Генрих не склонен ни к охоте, ни к воинской службе, и новый король даже не предлагал ему лесную провинцию. Хотя, на политическом поле быть россенвальским властелином значило гораздо больше, чем герцогом де Маконьяк. Существовали и иные причины такой расстановки сил. Возможно, Россенваль будет отдан Шарлотте в качестве приданого, но это казалось опасным не только Роберу, но и любому здравомыслящему человеку. Россенваль граничил с Фринцландией, большим государством, правителем которой и был Алоиз, отец будущего жениха, Адольфа. В случае свадьбы и передачи Россенваля дочери король Франциск вполне мог потерять богатую провинцию. Вероятно и иное развитие событий – Франциск мог возвысить какого-то лояльного племянника из молодого двора и подарить Россенваль ему, сделав из области военный форпост для возможной агрессии на запад. И это казалось наиболее разумным.

Между тем празднества в Столице продолжались. После коронации и обязательного пира на следующий день организовали магический турнир. Такие поединки, если они возникали спонтанно, в столице запрещены, но сегодня любой маг мог вызвать другого на дуэль. Конечно, дрались не до смерти и старались не калечить друг друга, хотя всякое случалось. За соблюдением правил строго следили верховные стихийные маги, они же и судили поединщиков.

Большую Царскую площадь перекрыли со всех сторон заграждениями, оставив немного места, чтобы и простой люд смог посмотреть состязания. Отдельно сколотили трибуны для знати, а возвышающаяся Арка Карла Восьмого явилась пристанищем верховных магов. Они уже находились на крыше арки, наблюдая за приготовлениями. С краю ристалища на перекладинах развесили щиты с фамильными гербами, рядом с каждым развевался и флаг на длинном древке. Розы, лилии, башенки, орлы и многие другие символы трепетали на холодном ветру. А их владельцы ждали вызова на дуэль.

И вот герольды зычно протрубили, прогремели боевые барабаны, зрители начали хлопать в ладоши. Встал стальной король Франциск и объявил начало магического турнира. Сегодня в почетной ложе сидели все именитые господа, кроме, конечно, осужденного Карла. В воздухе парило, несмотря на позднюю осень. Дамы обмахивались веерами, потягивая холодный лимонад из фужеров. Кавалеры, роскошно наряженные для праздника, едва дышали в теплых одеждах. Было тяжело. Больше всех пыжились толстые Генрих и Эдуард. У каждого из них на коленях лежал серебряный поднос с мясом и кувшином вина. Эти вельможи не могли и тут отказаться от возможности перекусить, хотя уже обливались потом от съеденного и выпитого.

Первым на арену вышел Эрик, молодой граф из отдаленных северных мест. Прилично одетый по последней моде он медленно прохаживался перед вывешенными щитами. Белое перо слегка подрагивало на широкой шляпе, скрывающей алый шрам у левого уха. А в серых глазах горела жажда мести. Наконец, граф остановился у щита, изображавшего чашу, переплетенную цветами, обнажил шпагу и сделал молниеносный выпад. Сталь с пронзительным звоном отозвалась эхом, и герольд прокричал:

– Эрик, граф калиманский, вызывает на поединок Андрэ, виконта дерибонского. Виконт, вызов принимается?

Среди зрителей началось оживление, послышались разговоры, смешки и шепотки. Наконец, Андрэ, окруженный со всех сторон дамами, соизволил подняться и ответить:

– Принимается.

– Выйдите же на арену, виконт.

Андрэ являлся младшим отпрыском графа Дерибона и, после старшего брата, – наследником графства. С младых лет этот роковой красавец притягивал к себе внимание женщин. О его романах ходили сплетни, порою приписывая то, чего и не было. Даже женитьба не охладила страстность Андрэ. За ним волочился шлейф старых связей, а виконт еще умудрялся заводить новые. Эрик же недавно заключил помолвку с одной из богатых невест крайнего севера. Но счастье было недолгим. Андрэ, проживающий по соседству, начал очень настойчиво добиваться расположения будущей невесты графа. Никакие просьбы, предупреждения и угрозы его не останавливали. На севере проще относятся к дуэлям, и если бы не общий праздник, то двое молодых господ вполне могли встретиться где-нибудь среди скал, чтобы решить свои разногласия. Правда, на любого из них могло лечь клеймо убийцы в случае победы…

Бой Дерева и Стали всегда интересен. Андрэ сразу же махнул рукой и окружил себя настоящим лесом. Сотни тонких и упругих осиновых деревьев выросли стеной, закрывая виконта. Сам он находился на небольшой опушке, видимый лишь магам-наблюдателям. Там он творил неведомую волшбу, прекрасно понимая, что Эрик не будет долго любоваться деревьями.

Так и случилось. Эрик взметнул руку вверх, и сотни циркулярных пил понеслись навстречу осинам, жужжа, словно рой жалящих насекомых. Сталь принялась нещадно перепиливать Дерево, осиновые стволы падали, осыпаясь щепками и теряя листы. Вскоре лес был уничтожен и первые пилы вонзились в огромный деревянный щит, за которым закрылся виконт. В другой же руке он держал тяжелый, по-видимому, дубовый меч, которым просто сбивал летящие диски на подлете. Казалось, пилы не причиняли клинку вреда.

Однако Эрик уже готовил новую атаку. Пока пилы делали свою работу, в его руках также появились меч со щитом. Из сверкающей стали. Громко крикнув, граф бросился на своего соперника. Мечи, искря, соприкасались и, казалось, что Сталь не может перерубить Дерево. Да, и щит казался непробиваемым. Эрику удавалось выбить щепу из него, но не более. Долгое время противники кружились на площади, обмениваясь добрыми ударами. Внезапно Эрику удалась атака движением меча сверху вниз, щит треснул и развалился на две половинки. Андрэ быстро отбросил его в сторону и сделал несколько пассов освободившейся рукой. Сквозь мостовой камень вверх поползли лианы, опутывая ноги графа, и тому пришлось также отбросить щит, чтобы эффективнее рубить вяжущие путы. А виконт уже приблизился, намереваясь нанести удар своей деревяшкой, пока противник занят. Однако Эрик заметил это и быстро выбросил левую руку вперед, мощный поток стального ветра отбросил Андрэ на площадь, он сильно ударился спиной, а подняться уже не мог – тысячи мелких гвоздей пришпилили его одежду к гранитным камням. Через несколько минут Эрик расправился с лианами и прыгнул к поверженному сопернику. Виконт дернулся навстречу изо всех сил, распарывая камзол и рубашку. Как только он встал, еле держащиеся штаны сползли вниз, демонстрируя постыдную картину. Андрэ инстинктивно опустил руки, закрывая свой срам, и в этот момент у его шеи блеснуло два отточенных лезвия, заключая ее в объятия литеры «Х».

– Поединок закончен! – прогремело с ворот. – Победитель – Эрик, граф Калимании!

В этот момент амулеты на шеях дуэлянтов засветились, меняя значения. По правилам турнира победитель получал единицу ранга, а проигравший терял. Таким образом у Эрика стал пятый уровень, а Андрэ опустился до третьего.

Пристыженный виконт быстро ретировался в поисках другой одежды, а довольный граф поклонился зрителям и получил в подарок прекрасную белую розу от своей невесты.

Поединки продолжились. Словно в многокрасочном калейдоскопе одни бойцы сменялись другими. На Царской площади мелькали разноцветные плащи, скрещивались шпаги, звенели шпоры. Вспышки боевой волшбы попеременно разрывали раскаленный воздух. Вода, Огонь, Дерево, Железо и Земля источали различные проявления силы, развлекая зрителей.

Робер скучал, поэтому опять шалил. Изредка он запускал по рядам маленькие огненные шарики, которые подпрыгивая, заставляли людей вскакивать со своих мест. Впрочем, никому вреда Робер не причинил. Повеселившись, он взял второй бокал вина у лакея, что сновал по трибуне с подносом. Маркиз перестал смотреть на площадь, выискав среди знати Шарлотту, он начал посылать прелестнице всевозможные знаки. Прекрасная дочь Франциска, очаровательная блондинка, наконец-то заметила внимание и улыбнулась. Но не успел Робер продолжить свою любовную игру, как с Арки Карла Восьмого прогремело:

– Эдуард, маркиз де Маконьяк вызывает на поединок Робера, маркиза Вискарийского!

В полнейшей тишине щит Робера с двумя розами и двумя клинками содрогнулся от повторного выпада шпагой.

Это было неожиданно. Хотя меж двоюродными братьями и случилась размолвка, у Эдуарда, с его водной шестеркой, мало шансов для поединка с Огнем двенадцатого ранга.

– Поединок по желанию Эдуарда – полумагический. Шпаги и магия! Вызов принимается?

– Да! – воскликнул Робер, отбросив бокал наземь и сорвав со спины багряный плащ. Следующим движением он встал со своего места, вышел в проем между рядами и обнажил шпагу.

Полумагический поединок разрешал вести традиционную дуэль на шпагах, изредка применяя волшбу левой рукой. В таком бою Эдуарду проще, ибо шпагой маркиз владел неплохо, несмотря на свой вес и неуклюжесть. Хотя, и его соперник тоже не чурался упражняться в тренажерном зале.

Эдуард также скинул плащ и, как только Робер шагнул на площадь, сразу запустил первый водяной шар. Робер вдохнул магию в шпагу, и она, накалившись докрасна, встретила шар на подлете. Маркиз сделал это инстинктивно, но непредусмотрительно. Шар взорвался, опадая мириадами водяных капель. Бой еще не начался, а Робер уже оказался мокрым с головы до ног.

Ответным ударом Робер бросил несколько алых угольков под ботфорты Эдуарда и сам ринулся в атаку. Противник успел махнуть «волшебной» рукой, также обдавая свои штаны водой. Через мгновение шпаги скрестились. Поединщики, копя магические силы, некоторое время фехтовали, не применяя других средств. Эдуард стоял, как скала, не подпуская к себе Робера, что вился надоедливой пчелой, заходя с разных сторон. Но водяной маг быстро отражал все атаки, не попавшись даже на уловку, когда Робер показал клинком вверх, но ударил в область живота. Медленно отбивая выпады и отводя вражескую шпагу то в одну, то в другую сторону, Эдуард что-то задумал, пряча левую руку за спину. Потом резко выбросил ее вперед и махнул. Казалось, что ничего не произошло, ибо дальше он устремился в новую атаку. Робер попятился, и тут позади него из земли брызнул фонтан такой силы, что поднял мага Огня вверх, делая полностью беззащитным. Еще мгновение, и Эдуарду стало достаточно перехватить шпагу, как копье, и бросить ее в барахтающегося на высоте Робера. Он так и сделал, а Робер, понимая свое положение, выпустил свой клинок и, быстро сконцентрировавшись, вытянул руки перед собой. Вены болезненно вздулись на лбу от сильного напряжения, но у него все-таки получилось испустить из простертых ладоней быстрый поток огненной лавы. Зрители ахнули, увидев чудное зрелище, ибо редко воочию увидишь волшбу высокого ранга. Лава оказалась такой плотности, что летящая в Робера шпага, просто расплавилась, падая бесполезным шлепком на землю. А лава, продолжая свой путь достигла площади и обратила воду в непроницаемый пар, закупоривая водяной фонтан. Робер сверзился вниз, пока Эдуард стоял, ничего не видя в густом тумане. Но не прошло и пары мгновений, как из мучнистой мглы кубарем вылетел огненный маг, с подобранной шпагой, которая сразу приблизилась к груди безоружного.

– Поединок закончен! Победитель – Робер вискарийский!

Амулеты засветились, но не успели они еще поменять ранги, как разъяренный Эдуард закричал:

– Протестую! Робер использовал для волшбы обе руки, он не держал во второй шпагу!

Некоторое время на Арке Карла Восьмого сохранялась тишина. Маги переговаривались между собой, обсуждая бой. Но вскоре они вынесли свой вердикт:

– Протест отклонен. Эдуард первый бросил шпагу, тем самым имея в своем распоряжении две руки для волшбы. Робер лишь последовал примеру и использовал свою магию, но не для атаки, а для защиты. Вы можете возмущаться сколько угодно, но голосованием трех против двух победа присуждается Роберу.

Амулет на шее Эдуарда заискрил голубым и показал пятый уровень. Робер, соответственно, получил тринадцатый, еще более увеличивая свою, и без того, великую магическую силу.

Водяной маг отчаянно сплюнул, кинул гневный взгляд на противника и торопливо покинул арену. А Робер медленно пошел к палаткам, расположенным на краю площади. Поединки бывают жаркими, иногда приходит в негодность одежда, а в этих палатках можно привести себя в порядок и выпить чего-нибудь освежающего.

Маркиз Вискарии сунулся в первую же палатку, но там еще приходил в себя Андрэ, лишенный одежды. Виконт уже натянул новые кюлоты и сидел в белой рубашке за столиком, медленно отпивая из бокала.

– Заходите, Робер! – поприветствовал Андрэ, сверкая глазами. – Если вас не смутит мое общество, то присоединяйтесь.

Робер уже думал воспользоваться приглашением, как почувствовал рядом приятный розовый аромат. Он обернулся и увидел Шарлотту, мечту своего детства. Прекрасная блондинка с роскошными серебристыми локонами обмахивала себя веером, чуть наклонившись. Маленькие алые розочки, обрамляющие бюст красавицы, испускали нежный запах. Это были настоящие цветы, а не искусственные, собранные из тканных лоскутков. Конечно, сильная магиня Дерева могла украсить себя живыми розами и не позволять им вешать головки долгое время.

– Робер… Это вам, любезный друг! – Шарлотта отцепила одну розу со своей груди и протянула маркизу.

– О, спасибо, миледи! Извините, не могу сейчас уделить вам время, мне нужно переодеться. Этот шалун Эдуард искупал меня, словно малого ребенка.

– Ну, вы, маркиз, тоже показали на что способны. Конечно, конечно… приводите себя в порядок. Уже осень, сейчас нельзя ходить в мокрой одежде, – красотка медленно поклонилась и добавила шепотом: – Мне наскучил этот турнир. Любезный друг, если хотите со мной поговорить, то сможете найти меня в нашем детском дворике. В зеленой беседке.

– В той самой беседке, где на Людвига, якобы, напал Карл?

– Именно, Робер.

Тихий дворцовый дворик ничем не напоминал о случившемся здесь почти месяц назад происшествии. Все прибрано, зеленые насаждения аккуратно подстрижены, место сломанной ветки на дубе замазано и стянуто тканью, дабы зловредные жучки не повредили обнаженную древесину. Робер подошел к дубу и ненароком облокотился на него. Удивительно, но он сразу почувствовал слабое влияние магии. Имея высокий уровень, маркиз понял, что это остаточное влияние Воды…

А Шарлотта уже сидела в беседке и, подставив лицо солнцу, наслаждалась последним осенним теплом.

– Здравствуйте еще раз, принцесса!

– Фи, не люблю это слово, – поморщилась Шарлотта. – Я такая же принцесса, как вы – принц. Хотя, вам этот титул больше подходит.

– Что вы такое говорите? Ведь Франциск, ваш отец, – полновластный король! А я всего лишь маркиз Вискарии.

– При этом дворе нужно иметь голову, чтобы думать. У Франциска не будет более сыновей, и следующим королем, конечно, станет Антоний. А вы, любезный друг, наследуете ему.

– И что? Вы можете родить, и тогда ваш сын, как внук Франциска, вполне может получить корону. Разве не так?

– Не забывайте о проклятии гномов. Смерть Карла лишь первая в череде бедствий. Может произойти всякое.

– Что именно?

– Вы знаете, что все наши отцы, к сожалению, почти старики. На всех троих я не дам и десяти лет, уж простите за прямоту. Если они раньше друг друга не перережут.

– Шарлотта! Откуда такие мысли? – изумился Робер. – Ведь этого не происходило достаточно долго. Карл, как известно, правил более двадцати лет.

– Ха, правил. Всем было прекрасно известно, что он лишь проводил время на охотах, в пирах и не вылезал из постелей своих любовниц. Мой отец держал армию, твой – казну, а Генрих вполне справлялся со сбором зерна и поставками мяса и птицы. Всех это устраивало.

– А что сейчас не устраивает?

– Мой отец – жесткий и властный тиран. Я слышала, он сильно изменит страну, появятся недовольные…

– В этом его право.

– Хватит! Мне надоела эта политика!

– Как вам будет угодно.

– Робер, прекрати этот паршивый этикет! – вспылила Шарлотта. – Мы же росли вместе. Мы играли детьми в этом самом дворике! Мы тут целовались… Помнишь? Ты разве не помнишь, как ты сражался с Карлом на деревянных мечах прямо на этих булыжниках? Как повязал мне на косичках шелковую ленточку?

– Помню, помню…

– Смотри на меня! Папаша хочет выдать меня замуж. Он уже и жениха нашел, не спросив меня. Думаешь я хочу себе в мужья западного принца, который мал ростом, да и усы, как следует, не отрастил! А еще говорят, что и по мужской части у него не все в порядке.

Робер молчал, и Шарлотта продолжила:

– Отец печется об интересах страны, а я, родная дочь, совсем его не волную! Я же буду несчастна в браке.

Робер задумался. Если слухи о принцессе правдивы, то, конечно, ей придется закончить свою беззаботную веселую жизнь. Ибо любое подозрение в неверности может перейти в скандал, высылку Шарлотты и объявление войны.

Принцесса, заметив смущение маркиза, сменила тон и решила применить другое женское оружие, не менее эффективное, – слезы. Она взмолилась о помощи.

– Мне страшно, Робер. Страшно покидать родную страну, свой дом.

– Я уверен, что Адольф не такой уж страшный. Он сможет сделать тебя счастливой.

– Нет! – Шарлотта всхлипнула. – Как только объявили об этом решении, меня стали преследовать ночные кошмары. Я стала плохо спать, раньше я была равнодушна к вину, а теперь без двух-трех бокалов я не могу сомкнуть глаз! Но во сне меня подстерегают чудовища!

– Чудовища?

– Да! – принцесса разрыдалась, и слезы потекли по хорошенькому личику. – Сегодня опять мне снилось, как огромный червяк! Нет, змей! Он прогрыз крышу и потолок, стремясь залезть ко мне в постель! Какая это была кровожадная пасть! Я выскочила из кровати, но пол уже заливала талая вода, смешанная с кровью! Ох, господи! Я видела, как падает флаг моего отца с башни и как покрывается трещинами фамильный щит! Это предвещает погибель, погибель, погибель!

Шарлотта под конец разрыдалась и крепко обняла Робера, судорожно цепляясь руками за его камзол.

– Успокойся, милая! Это всего лишь сон. Не всем снам можно доверять!

– Робер, Робер! Дальше я видела, как ты спускаешься с небес на красном огнедышащем коне и спасаешь меня от змея! Ты несешь меня вдаль! К солнцу, к небу, к свободе!

– Ох…

Шарлотта немного пришла в себя и очень уверенно попросила:

– Приходи ко мне. Прямо во дворец. Ты ведь знаешь, теперь, я, как дочь короля, живу там.

– Но как я пройду туда незамеченным? Это опасно.

– Я все устрою. Не бросай свою Шарлотту, не бросай свою детскую любовь. Ибо скоро меня увезут далеко-далеко, и, кто знает, увидимся ли мы еще…

– Когда же приходить?

– Я подам тебе знак, любезный друг, пришлю записку.

7. Екатерина. Постель и плаха

Люблю тебя, Екатерина!

Твой взор мне силы придает,

Я в воздухе парю незримо,

Красив и счастлив мой полет.

Отдай мне душу, сердце, годы,

Я быть готов твоим рабом,

В твоих объятьях, без свободы,

Не допуская Старца в дом.

Один лишь милый облик, юный —

Один мой царь, один мой бог.

Увлекся насмерть я, безумный,

Но холод твой мне грудь рассек.

За окном светило яркое солнце, а в доме тем временем сгущались темные тучи.

– Милорд, вы понимаете, что… что вы мне предлагаете! – кричала Екатерина, взмахивая рыжими кудрями.

– Сударыня, ну, вы же сами хотели выйти в свет. Корили меня за то, что не могу провести вас на бал, – оправдывался Людвиг. Он уже весь покраснел от словесной перепалки.

– На бал, а не на казнь! Великое удовольствие: смотреть, как лишают жизни заговорщиков!

– Так значит, вы не пойдете?

– Нет! Не пойду.

– Ну, как хотите, тогда я прикажу отпустить карету, ибо в одиночестве я преспокойно доберусь пешком. Стоит прекрасная погода…

Екатерина закусила губы и отвернулась. В ее душе боролись между собой противоречивые чувства. С одной стороны, женщина не находила ничего приятного, как лицезреть свершение правосудия, но с другой, – появление ее при дворе может приблизить исполнение честолюбивых планов. Ах, несчастный Арман! Екатерина не сомневалась, что он просто попал под горячую руку и не имеет никакого отношения к отравлению короля, как и к пожару. Немыслимо, чтобы слуга, верой и правдой служивший царственному дому долгие годы, внезапно стал предателем и преступником. Арману всегда хорошо платили, уж в этом нет никаких сомнений.

– Людвиг, а вы действительно считаете, что Карл отравил своего отца? Что Арман устроил вам ловушку, а потом поджег дворец?

Людвиг замешкался. Ему не очень хотелось рассказывать о своей роли, ибо он небезосновательно опасался того, что может прийти в голову безумной женщине. Вдруг она выдаст его Франциску.

– Я… я не знаю…

– Как не знаете? На вас действительно напали? Вы помните наш прошлый разговор? – Екатерина слегка усмехнулась и игриво наклонила голову. – Вы не сделали ничего для того, чтобы приблизиться к трону? Ах, как вы ничтожны и жалки!

– Я сделал…

– Что, что вы сделали?

Людвиг отвел глаза в сторону и тихо произнес:

– Я сам себя изранил, подстроил все так, чтобы подозрение пало на принца. Ну, или на его сообщников… Впрочем, не без доли везения.

– Говорят, в садике нашли ржавый топор.

– Вы прекрасно знаете, что сталь ржавеет от огня так же быстро, как и от воды.

– Замечательно, но кто же отравил старого короля?

– А вот этого я не знаю.

– Не знаете?

– Нет.

– Интересно, но мне кажется, что Франциск собирается казнить совершенно невиновного человека, – усмехнулась Екатерина.

– Надо же ему кого-то казнить. Иначе могут появится недовольные. Отравление короля все-таки, ну и вы забываете про пожар.

– И что?

– Это вполне мог совершить маг пятого уровня. Арман.

– У нас всего один человек в королевстве обладает стихией Огня?

– Нет, но…

Екатерина движением головы вскинула волосы вверх и слегка дунула на спадающие на лицо пряди:

– Тебе непонятно еще, дурачок, кто твой главный соперник? Робер! Я думаю, это он совершил поджог! Кто, как не он стоит выше тебя по иерархии? Кто, как не он на данный момент самый сильный и амбициозный среди молодого двора? Старики долго не протянут. Наследник Карл заточен, а Эдуарду навряд ли хватит ума вступить в борьбу за трон и плести интриги.

– А моя сестра Шарлотта?

– Глупец, она – женщина и уже одною ногою забралась на кровать Адольфа! Она и так наследует своему отцу, зачем ей устраивать пожар?

Людвиг потупил взгляд.

– Робер – твой любимый брат, да? Но именно он стоит на твоем пути. Ты должен его устранить, должен, понимаешь⁈

– Но…

– Не бойся, милый. Не бойся! – внезапно Екатерина замурлыкала, как кошка, почувствовавшая запах сметаны. – Ты все делал правильно. Молодой Карл был первым наследником, а Франциск долго не протянет. Мой умница, ты кое-что заслужил.

С этими словами Екатерина медленно опустилась на колени перед графом, торопливо расстегивая шнуровку на его кюлотах, Людвиг не успел опомнится, как застонал от наслаждения, ибо плутовка свершила то, что делают лишь элитные куртизанки на аллее Любви.

Вскоре Екатерина засмеялась, вытирая рот, но, когда Людвиг решил увлечь женщину на постель, ловко вывернулась и отошла в сторону.

– Стой, безумный! Ты же помнешь мое парадное платье. Разве мы не едем на казнь?

– Но может, дорогая, мы займемся более приятным делом?

– Не все сразу. Я щедро плачу тем, кто меня слушается. Но для остального время еще не пришло. Это же обычная постель, не королевская… Неправда ли?

И в глазах молодой стервы опять появился холодный безжалостный лед.

Яркое утреннее солнце скрылось за тучами, накрапывал мелкий противный дождь. На Царской площади развевались серые государственные флаги. Скрещенные серебряные клинки на стягах – герб правящего дома, хищно трепыхались на холодном осеннем ветру. Казалось, еще немного и эти мечи сорвутся со знамен и примутся собирать кровавый урожай смерти.

Трибуны полны знати, почти все графы и герцоги явились на казнь. Франциск, как новый король, оказался требовательным к поданным. Он недвусмысленно дал понять, что не потерпит неуважения к своей особе. А если правление нового властителя начинается с казней, то ничего доброго ждать от него не приходится. Никто не желал попасть в опалу, тем паче оказаться на месте осужденных.

Закрытый суд над заговорщиками уже прошел и теперь всем предстояло лишь увидеть заключительный акт безумного фарса, ибо многие понимали, что дело Армана шито белыми нитками. Некоторые опасались, что и молодого Карла ждет иная участь. Плаха, а не тюрьма.

На большой деревянный помост взошел палач в красном колпаке с прорезями для глаз. Мощная жилистая фигура, тяжело раскачиваясь, приблизилась к дубовому чурбану и несколько картинно вонзила огромный мясницкий топор в центр деревяшки. Через мгновение вывели Армана в простой белой рубашке поверх темных штанов. Осужденный выглядел измученным после многочисленных допросов и пыток. Лицо иссечено царапинами и покрыто синяками, руки сочились кровью, а перебитые ноги еле-еле двигались. Арман даже не смог самостоятельно пройти весь путь до эшафота. Стражникам пришлось в конце взять его под мышки и уложить недалеко от плахи.

За Арманом вывели еще четверых людей, сцепленных между собой веревками. Их выстроили под эшафотом, вдоль лицевой стороны. Некоторые несчастные начали нагибаться и падать, словно покошенные. Тогда подручные палача взяли молотки, ведро длинных гвоздей и споро принялись за работу. Они освободили преступников от веревочных пут, заменив железными. Каждому раскинули руки в разные стороны и вбили гвозди через запястья к помосту, заставив стоять ровно.

Слева, на возвышении, восседал королевский судья, готовящийся зачитать обвинительный приговор. На нем топорщились мучнистый с кудрями парик и квадратная судейская шапочка поверх зеленых очков.

– Итак, – прогремело вскоре. – Мы здесь собрались, чтобы судить опасного преступника! Преступника и предателя. Он не только совершил преступление, он предал своего короля, свою страну и свой народ! Великий государь, могу ли я начать свою речь?

– Начинайте, мы слушаем! – разрешил Франциск, приглаживая седые усы. Что-то сверкнуло в его глазах, и Екатерина, сидевшая неподалеку, приметила это. Сначала даме показалось, что король не обратил на нее внимания. Однако, интриганка еще не знала, что Франциск не упускает ни одной мелочи, ни одной детали. Каждое новое лицо, тем более появившееся рядом с представителем молодого двора не останется незамеченным.

Тем временем обвинитель начал читать приговор:

– Арман, начальник стражи короля Карла Двенадцатого. Обвиняется в том, что вступил в преступный сговор с молодым принцем и бывшим наследником престола, Карлом. Также в преступленьях замешано несколько лиц низшего сословия. Как же все происходило, уважаемые? Я с удовольствием расскажу. Первым актом следовало капнуть яду в кубок короля, что и совершил незаметно принц, открыв перстень с секретом. Дальше не без участия принца на пиру случилась перепалка между представителями молодого двора. Арман тем временем прокрался на кухню, выкрал топор и повредил водопроводные трубы. Ему помогли это свершить двое поварят, Ланс и Серж. Незамеченным он прошел в дворцовый дворик, где устроил засаду, подрубив сук векового дуба с таким расчетом, что кто-то из вельмож попадется в ловушку. У Армана не было цели убить графа Вискарии Людвига, главной задачей стояло посеять панику во дворце, отвлечь часть преданной королю стражи. Граф Людвиг, вы подтверждаете мои слова или будете настаивать на ином? Предварительно вы говорили, что именно Карл обрушил на вас древесный сук…