Текст книги "Тьма над бездною"

Автор книги: Вадим Кумеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

День третий. 30 июня 1998 от основания Вализора. С утра Алазар встал не с той ноги. Не то, чтобы он следил, которую ногу он первой опустил на пол, но с самого начала дня его преследовало ощущение, что все идет не так как надо. И это в тот день, когда ему предстоял экзамен по физике. Если и были какие-то приметы, предрекающие неудачную сдачу экзамена, то все они исполнялись в своем худшем проявлении. Любимая рубашка Алазара, в которой он прошел через горнило стольких экзаменов, оказалась в стирке. На его лице обнаружилась запущенная небритость, являться с которой на экзамен было просто неприлично, а на улице как будто началось нашествие черных кошек. Алазар, в общем-то, не верил в приметы, особенно в плохие, но многолетние наблюдения показывали, что они не появляются просто так. Вероятно, он сам предчувствовал неприятности, вследствие чего и начинал замечать всякие аномалии.

Но на этот раз Алазар решил наплевать на все приметы, не тот был день. Два заваленных экзамена уже висели у него на совести, и третий мог оказаться последним. Завтракая, Алазар еще раз оценил свои шансы: неделю, данную на подготовку, он, в основном, потратил на рисование, разговоры с Зулом и откровенное безделье. Учебник он, конечно, просмотрел, а поэтому имел смутное представление о сути сдаваемого предмета и знал даже формулировки некоторых теорем. С такими знаниями экзамен сдавать официально считалось невозможным, однако существовало множество обходных путей. Главные надежды Алазар обычно возлагал на шпаргалки, которые производил во время подготовки по одной на каждый вопрос. Иногда их немного не хватало, так что некоторые вопросы оставались незакрытыми, а иногда (как и в этот раз) их было совсем мало, и списывать приходилось с учебника. Для такого предприятия требовалась недюжинная наглость и большое везение. Насчет последнего Алазар не беспокоился: это было одним из его любимых приложений магии. За последние годы он выработал систему заклинаний, почти безотказно приводящую его к успешной сдаче экзаменов. Да, в этом году он уже завалил два экзамена, но это были его собственные ошибки. В первый раз он был слишком уверен в своих знаниях по сдаваемому предмету и решил поберечь магическую энергию до следующего раза, а во второй раз просто забыл выпустить заклинание невидимости шпаргалки и был схвачен на месте преступления. Конечно, любой здравомыслящий человек сказал бы, что Алазар бредит, но уж очень ему на экзаменах до сих пор везло. Прежде чем выйти из дома, он повторил про себя все заклинания, которые предстояло запустить в течение экзамена. В отличие от того, что, как он знал по дешевым книжонкам, применяли приверженцы официальных культов, его заклинания не были стихотворными или компонентными, как у Чертистов. Это были просто цепочки ассоциаций и манипуляций с магической энергией. Энергию это он, выйдя из дома, взял в искусственном накапливающем источнике, сотворенном им же пару лет назад во дворе. По мере приближения к Академии в нем крепла уверенность в успешной сдаче экзамена. Главное – ничего не забыть, – подумал Алазар. – Надо выпустить ровно девять заклинаний. Погода стояла на редкость не подходящая для учебы: уже неделю температура не опускалась ниже двадцати пяти градусов, и только короткие ливни после обеда не давали природе окончательно засохнуть. Хотелось пойти куда-нибудь на побережье и весь день купаться, пить пиво и греться на солнышке, но вместо этого Алазару надо было тащиться в город с его раскаленными мостовыми и удушливым смрадом, чтобы потеть над экзаменом в душной аудитории. Академия встретила его пустынными коридорами. Только у нескольких аудиторий толпились студенты, лихорадочно доучивающие последние крупицы знаний перед экзаменом. Возле одной из них Алазар заметил Фроза – его старого приятеля, с которым он познакомился на вступительных экзаменах. Фроз стоял, прислонясь к стене, и невозмутимо обозревал окрестности. – Привет. Как жизнь? – сказал Алазар, пожимая его руку. – Как всегда, – ответил Фроз. – Что сдаем? – Алгебру, – по голосу Фроза Алазар понял, где у него уже сидит эта алгебра. – И как, все выучил? – Более-менее. – Ну-ка, скажи мне теорему Гертона, – прищурился Алазар. На экзамене по алгебре этот вопрос стал для него последним. Фроз на секунду задумался и на одном дыхании выпалил формулировку, занимавшую в учебнике полстраницы. – Круто, – выдохнул Алазар. – Вроде бы правильно, – неуверенно сказал Фроз и, вынув из-за пазухи пачку шпаргалок, сверился с исходным текстом. – Да, правильно, только забыл еще условие непрерывности. – Кстати, – вспомнил Алазар. – Ты физику уже сдал? -Да. – А не осталось ли у тебя от нее шпор? – Кажется, были где-то, – Фроз порылся в портфеле и выудил оттуда пачку помятых листиков. Потом добавил еще несколько штук. – Вот, забирай. – Спасибо, – поблагодарил его Алазар. – Ты меня спас. – Да ладно, – скромно потупился Фроз. – Мне они уже ни к чему. Алазар попрощался с Фрозом и поспешил в физическую аудиторию. Она уже была открыта, и студенты расселись там с заметным перекосом на задние парты. Найдя глазами Лекса, Алазар подсел к нему и просмотрел шпаргалки. Хотя почерк Фроза был немного неразборчив, вопросы излагались кратко и по существу. С такими материалами не сдать экзамен было бы просто глупо. К тому времени, когда пришел дежурный преподаватель, Алазар уже распихал бумажки по карманам и спрятал учебник в парту. Дежурным преподавателем оказался сам Крол Смеллон – лектор по физике, отличающийся большой нелюбовью к опаздывающим и разговаривающим на лекции. В Академии его кроме как Смеллом не называли. – Сумки на первый ряд, – объявил он, – и подходите за билетами. Алазар с гордым видом бросил свою сумку на сидения первого ряда и пристроился в середину очереди. Теперь нужно немного удачи, – подумал он и запустил заклинание. – Только бы билет попался посложнее. – Он раскрыл зачетную книжку и стал печально разглядывать в ней две заполненных строки из пяти. – Грустно будет вылететь из Академии, если вдруг не сдам. В армию загребут, и вся жизнь насмарку. Стоп! – остановил он себя. – Что за упаднические мысли! Шпоры есть, учебник есть, по предмету что-то помню. Магия, в конце концов... Сдам, конечно. И все же, неприятные мысли продолжали упорно ворочаться в голове. – Тяните билет, – приказал Смелл, отбирая у Алазара зачетку. Тот взглянул на кучу картонок, и ему показалось, что одна из них светлее других. Светится, значит заклинание сработало, – подумал он и взял приглянувшийся билет.

– Двадцать третий, – объявил Алазар и пошел готовиться. Вопрос был не самый сложный, но как раз один из тех, которые невозможно вызубрить наизусть. Эту тему Алазар не знал вовсе, но это ему и было нужно. Билет он все равно собирался списывать, а вот дополнительные вопросы, исходящие от экзаменатора, при таком раскладе будут проще и не по этой зловредной теме. Да и сложность вопроса произведет на преподавателя благоприятное впечатление. Пока Смелл занимался раздачей билетов, Алазар быстро перелистал шпаргалки и, спрятав нужные в рукав, засунул остальные в дальний карман. Затем он огляделся, и, убедившись, что препод еще занят, стал листать учебник в поисках ответа на вопрос. От этого занятия его отвлек вернувшийся с билетом Лекс. – Чего у тебя? – спросил он. – Двадцать третий, – ответил Алазар, пропуская Лекса на его место. – Тяжело... – Фигня, напишу. А у тебя? – Пятый. – И как, знаешь что? – Ничего. Шпоры есть? – Держи, – Алазар отдал Лексу всю оставшуюся пачку. – Ищи сам. Лекс уткнулся в шпаргалки, а Алазар тем временем начал писать, не забыв при этом выпустить необходимые заклинания. Постепенно все расселись, Смеллон прошелся по аудитории и, выловив двоих со шпаргалками, чинно уселся за кафедру и развернул газету. Вскоре подошли другие преподаватели, но на них Алазар уже не смотрел. Они вызывали студентов из начала списка и, расположившись на первых рядах, начинали их гонять. Через час Алазар затолкал учебник подальше в парту, выбросил шпаргалки и внимательно осмотрел листы с ответами. Их вид вполне удовлетворил Алазара: материал был изложен полностью и аккуратно на обеих сторонах двух листов. Лекс уже давно закончил свое контрольное списывание и теперь со скучающим видом гонял по столу таракана. Алазар хрустнул пальцами и откинулся на спинку сидения. Однако отдохнуть он не успел. Смелл произнес его имя и передал зачетку пожилому преподавателю, сидящему на первой парте. Его профиль показался Алазару странно знакомым, и, спустившись пониже, он понял почему. Это был тот самый злобный мужик, с которым Алазар поругался на сороконожке в мае, во время зачетной сессии. – З-здрассьте, – выдавил из себя Алазар. – Добрый день, молодой человек, – ответил препод и поднял на него глаза. Левая бровь слегка дернулась. – Садитесь. Узнал! – с отчаянием подумал Алазар. – Ну-с, рассказывайте. Экзаменатор внимательно выслушал его ответ, время от времени уточняя детали. Похоже было, что он и не собирался заваливать Алазара, никаких замудренных вопросов он не задавал, к мелочам не придирался, а ближе к концу ответа с удовлетворенным видом сказал понятно, и, задав Алазару коротенькую задачку, ушел к следующему студенту. Если так пойдет и дальше, может я и правда сдам экзамен, – подумал Алазар и взялся за задачу. Задача не решалась, и он попытался расспросить народ, сидящий рядом, что было весьма непросто, так как преподаватели шныряли тут и там. Наконец, ему удалось улучить момент и показать задачу студенту, сидящему рядом выше, от которого вернулась смятая бумажка с совершенно неразборчивой формулой. Однако, это помогло Алазару вспомнить, как решаются такие задачи, и, когда экзаменатор вернулся к нему, он уже сидел с довольным видом и по третьему разу проверял решение. Препод забрал листок, пробежался по нему глазами и выдал: – Ответ неверный. – Как так? – удивился Алазар. – Давайте посмотрим. Вот здесь у вас плюс или минус? Алазар напряг память. В бумажке с формулой он видел что-то среднее между плюсом и минусом, а как было в учебнике, он не помнил. – Минус, – сказал Алазар наугад. – Э, молодой человек, – протянул экзаменатор, – да вы формул не знаете. Ну-ка сформулируйте мне теорему Шкорола. Опаньки, – подумал Алазар. Пытаясь изобразить на лице муки раздумий, он поднял глаза к потолку, а затем спросил: – Можно я немного подумаю? – Разумеется, – ответил препод и отошел. Теорему Алазар не знал вовсе. Единственным, чем он себя утешал, был тот факт, что билет он ответил хорошо, так что можно было надеяться на три балла, даже если он не вспомнит, кто такой этот гадский Шкорол. На этот раз экзаменатор вернулся быстро. Алазар попытался что-то промямлить и получил справедливое замечание, что теоремы он не выучил. Сам знаю, что не выучил, – зло подумал Алазар. – Все, ставь трояк, и закончим волынку. – К сожалению, я не могу поставить вам положительную оценку, – фальшиво изображая сочувствие, произнес препод. – Почему!? – с отчаянием в голосе простонал Алазар. Этого не должно было случиться, – пронеслась мысль. И сразу же за ней другая: – Я чувствовал это с самого начала. – И потом опять, – Этого нельзя допустить! Я обязан сдать экзамен, иначе конец. – ... да и в билете были допущены многочисленные фактические ошибки, – закончил экзаменатор. – Так что... – Дайте мне еще один вопрос, – попросил Алазар. – Я же на самом деле все выучил.

– Хорошо, – согласился препод, и кокой-то нехороший блеск появился в его глазах. – Докажите мне следующее утверждение, – и он нацарапал на бумаге формулу как раз из того раздела, который Алазар добросовестно выучил. – Я думаю это не очень сложный вопрос. – Угу, – промычал Алазар, едва сдерживая восторг и начал быстро строчить решение. Когда он закончил, экзаменатор просмотрел написанное: – Неправильно. – Как!? – Алазар аж подскочил на стуле. – Вот здесь нельзя проинтегрировать все выражение так, как это сделали вы. – Я отлично помню, – ехидно прищурился Алазар, – что в учебнике это делается именно так. – А ваш лектор как раз говорил, что в учебнике допущена ошибка. Правильно я говорю? – обратился препод к Смеллу, сидящему неподалеку. – Абсолютно верно, – ответил тот. – Ну вот. Если бы вы ходили на лекции, вы бы наверняка это знали, – и он протянул Алазару его зачетку. – До свидания, молодой человек, мне очень жаль. Алазар взял зачетку и не прощаясь вышел из аудитории. Вот и все, – подумал он. – Не видать мне больше Академии. Его уютный мир, где можно жить, не заботясь о завтрашнем дне, пить пиво с друзьями, ощущая гордость оттого, что ты – студент, и думать об отвлеченных понятиях, мир беззаботной студенческой жизни рухнул. А вокруг восстал жестокий и враждебный мир, зияющий провалами неопределенности. Впереди его ожидало расставание с друзьями, с родным домом и с таким родным городом, каким бы паршивым он не был. Зачем? Кому это надо, чтобы неглупый парень, который мог бы еще учиться и учиться, отправлялся в болото, в армию, в ад... Кому он в Академии мешал? И что ему теперь делать... Комок обиды и горечи подкатил к горлу. Не стоит об этом думать в таких тонах, – решил Алазар. – Надо подойти к вопросу с прагматической точки зрения. Для начала хорошо бы успокоиться. Он сел на подоконник напротив ненавистной аудитории и достал трубку. Не успел он затянуться, как из-за угла появился неизвестный Алазару препод с придурковато-деловой физиономией и прогундосил: – Здесь курить нельзя! Алазар посмотрел на него со всей мрачностью, на которую был в тот момент способен. – Вы что, меня не слышали? – повысил голос препод. – К сожалению, слышал, – ответил Алазар и выпустил клуб дыма. – Немедленно идите на улицу и там курите. Алазар почувствовал жгучее желание пригладить эту мерзкую рожу кулаком, а лучше ногами, но сдержал себя: – А иди ты сам... – Я чего-то не понял, – придвинулся к нему препод. – Вы что, хотите, чтобы я стражу позвал? Вот пристал, – подумал Алазар и демонстративно отвернулся в другую сторону. – Я вас запомню! – сказал напоследок препод и удалился быстрым шагом, как раз когда Алазар уже собирался встать с подоконника. Бывают же уроды, – хмыкнул он про себя и уставился на выход из аудитории. Выходящие оттуда студенты были в основном радостные: одни испускали победные вопли, другие просто молча уходили, третьи скапливались небольшими группами перед дверью и обменивались впечатлениями. Мимо прошел один из знакомых Алазара по просиживанию лекций на подоконниках, посочувствовал ему, особенно по поводу предстоящей комиссии по студенческим делам. Когда она будет, он был не в курсе, и Алазар решил сходить на этаж деканата, посмотреть объявления. С унылым видом он прошелся по коридорам и, подойдя к доске объявлений, тупо вылупился на бумажку, гласящую: Комиссия по студ. делам состоится 30 июня в 14 часов. Явиться всем студентам, имеющим к 30 числу несданные экзамены. Через час, – подумал Алазар и вернулся к физической аудитории. Лекс еще сдавал экзамен. Увидев Алазара в дверном проеме, он состроил кислую мину и показал большим пальцем вниз. И у него все плохо, – безразлично подумал Алазар и понял, что волна апатии совсем захлестнула его. Его мозг укутался черной, мягкой, толстой пеленой и отказывался адекватно воспринимать реальность. И что самое страшное, Алазару совершенно не хотелось оттуда выбираться. Народ из аудитории уже почти весь разошелся, когда оттуда вышел Лекс. На лице его светилось полное отсутствие мыслей, глаза медленно ползли к переносице, и выглядел он, как выжатый огурец. – Ну что? – спросил его Алазар, пробуждаясь от оцепенения. – Трояк, – блаженно улыбнулся Лекс. – Но как он меня имел! – Кто? – Смелл. – Ну, ты попал... Лекс привалился к стене рядом с Алазаром. – У тебя табак есть? – спросил он, доставая трубку. Алазар протянул ему свой мешочек. – Кстати, а ты-то как? – Плохо, – ответил Алазар могильным голосом. – Что, совсем? – Ага. – Это третий? – Ага. – Ничего, – утешил друга Лекс. – Я слышал, в прошлые годы с тремя экзаменами оставляли. – Серьезно? – Огонек надежды вновь зажегся в душе Алазара. – Ну да, – подтвердил Лекс. – У Злобного в прошлом году как раз три пересдачи было. Потом, Птиц рассказывал, что кому-то из его многочисленных знакомых дали пересдать один из трех заваленных экзаменов. Правда, его он тоже успешно завалил. – Он был наверняка не с нашего факультета, – возразил Алазар. – Но Злобный-то с нашего, – Лекс запустил в полет изящное колечко дыма. – У тебя когда комиссия? – Где-то через полчаса. – Сегодня!? Да-а... Не повезло. Ты, главное, сиди там тихо, глаза в пол, в преступлениях раскаивайся, обещай, что больше не повторится. Если ты им понравишься, может, разрешат пересдать. – Я постараюсь, – сказал Алазар, нервно теребя пуговицу. – Пошли пока поближе к деканату. – Ты иди, – ответил Лекс. – А я схожу поищу Птица и Кронга, у них сегодня тоже последний экзамен. Алазар дошел вместе с Лексом до лестницы, и там они разошлись в разные стороны. У деканата Алазар обнаружил довольно обширную группу его товарищей по несчастью, дожидающихся определения своей участи. Может быть, Алазар не выспался, может, был просто не в духе, но окружающий мир обретал для него совершенно мрачные очертания. Ему показалось, что в коридоре было совсем темно, и солнечный свет, двумя пыльными столбами падающий снаружи, почти не освещал помещение. На подоконниках и вдоль стен скрючились жалкие создания, с надеждой поглядывающие на дверь кабинета большими печальными глазами, и Алазар был одним из них. Затравленно ссутулившись, стоял он в темном углу, ожидая, когда жестокий мир окончательно его раздавит, прожует алчно чавкающими дверями и выплюнет на острые камни мостовой, где, под иссушающим солнцем его разорвут блохастые монстры. Странным тонконогим существом с трясущимися руками и сморщенной кожей ощутил себя Алазар. Вот он стоит среди двух десятков таких же существ перед лязгающей дверью, за которой притаился ужас. Потом дверь открывается, и оттуда выползает очередное создание, обмусоленное, обтекающее гадкой слизью, и, медленно передвигая ноги, уходит прочь, а дверь затягивает следующую жертву и с хлюпаньем ее поглощает. Кучка существ в коридоре печально смотрит вслед своему собрату и опять опускает головы. И снова дверь открывается, но выходит оттуда уже не тонконогое существо, а маленький скелет с большим белым черепом, делает шаг, другой и рассыпается в прах. А внутри уже почти исчезло следующее существо, и только три его хвоста мелькнули в дверном проеме. И вновь вокруг опущенные головы, пустые взгляды. Но через несколько минут оно выходит и совсем не напоминает скелет. – Ну что? – спрашивает Алазар и не слышит своего голоса. – Допустили, – доносится до него приглушенное эхо, как будто очень издалека. А дверь уже требует свою следующую жертву, и Алазар знает, что эта жертва – он сам. Последнее, что он успевает увидеть – это Лекс, Кронг и Птиц в круге света далеко на другом конце коридора. И вот он уже внутри. Здесь холодно, сыро и пахнет плесенью. С потолка свисают лохмотья паутины, стены покрыты слизью, а посредине кабинета врос в землю длинный стол, поблескивающий в тусклом свете металлической поверхностью. С двух сторон стола как утесы возвышаются враждебные лица, а с дальнего конца этого ущелья смотрит на Алазара злыми красными глазками Декан – ужасное взлохмаченное чудовище с огромными, торчащими вперед зубами. В тот же миг Алазар оказывается прикованным к жесткому ледяному стулу, и Декан громоподобным басом вопрошает его, побуждая эхо, сотрясающее стены. – Вы Алазар Сол? – Да, – Алазар по-прежнему не слышит своего голоса и даже по выражению перекошенных лиц не может определить, услышали его или нет. Этим лицам все равно, кто он, им нужна только его кровь. – Какие у вас проблемы? – гремит чудовище. Алазар пытается что-то сказать, но один из утесов, как будто не слыша его, бесстрастным голосом зачитывает: – Не сданы экзамены по Алгебре, Физике и Функциональному Анализу. Леденящий ужас сковывает Алазара от этого голоса, а завал экзаменов кажется ему величайшим преступлением. – Что вы можете сказать в свое оправдание? – молоток в руках Декана уже готов три раза ударить о стол, закрепляя приговор. Алазар пытается объяснить, но чудовище прерывает его: – И не рассказывайте нам про плохого преподавателя! Разве он пытался что-то такое сказать? Алазар продолжает оправдываться, но его слова мгновенно тонут в вате, упираются в стену и не доходят ни единым звуком даже до него самого. Они не слышат! Как же сказать им, как просить о милости? Но камни и не хотят слышать. – Достаточно, – ревет чудовище. – Посмотрим, как у вас обстоят дела. Господин Моррон? Один из утесов нависает над Алазаром и гулким голосом без выражения произносит: – Был дважды задержан городской стражей за распитие спиртных напитков на территории Академии, в связи с чем имеет два строгих выговора с занесением в личное дело. Алазар беззвучно шевелит губами, а со всех сторон на него ледяным дыханием обрушиваются возгласы скал: – Безобразие! – Он не способен... – Такой он сейчас, что же из него вырастет!? – Нам такие не нужны! – Алкоголик. Потом поднимается другой и констатирует: – Пропустил более половины занятий, в связи с чем имеет выговор за непосещаемость. И снова лавина: – Он не способен... – ...что же вырастет... – ...не нужен... – ...не хочет учиться, зачем тогда поступал к нам? Алазар молчит. И поднимается третий утес: – Зачетная сессия сдана не вовремя. В прошлом семестре имел пересдачу и две тройки. – ...не учится... – ...не способен... – ...не хочет... – ...не нужен... Алазар погребен заживо, задавлен. Он опускает голову на руки и уже совсем тихо пытается сказать, что он способен, хочет, больше не повторится... Декан расплывается в злорадной улыбке над поверженным пленником: – Ну, раз молодой человек раскаивается, может быть дадим ему еще один шанс? Искра надежды вспыхивает в Алазаре с новой силой, и вот он уже горит, пламя вырывается из его глаз, он может лишь кивать в знак своего полного раскаяния. Но скалы неумолимы: – ...не может... – ...не способен... – ...не нужен... – вторят они друг другу, и эхо от их голосов сплетается в зловещий хор. – Ну что ж, – облизывается чудовище. – Я думаю, что выражу общее мнение... Нет! Я все исправлю! – Давайте его сюда! – оно открывает пасть все шире и шире, и его злобный хохот переходит в жуткий визг, от которого у Алазара закладывает уши. Он прячет голову, заслоняя ее руками, съеживается в комок, вжимается в стул... Яркий свет режет его на части, сдирает кожу, он уже скелет, стоящий по ту сторону двери. Мир взрывается вверх, мир занимает то место, где был Алазар, теперь он лишь горстка пепла... * * * – Эй! – перед носом Алазара щелкнули чьи-то пальцы. – Очнешься ты, наконец, или так и будешь смотреть в одну точку!? – Я, конечно, понимаю, что случилось несчастье, – голос Кронга был наполнен заботой, – но зачем же так себя мучить? Алазар окончательно очнулся. Он сидел на полу, прислонившись к стене и спрятав голову между колен. Вокруг него были его друзья: Кронг, Птиц и Лекс. – Смотри-ка, очнулся. – Ну, слава Таэрону. – Все в порядке? – Я что, заснул? – Алазар обвел их осоловелым взглядом. – Мне все это приснилось? – Он осмотрелся вокруг. – Меня уже вызывали? – Спокойно, – голосом гипнотизера заговорил Кронг. – Ты в реальности. – Ты уже был там, – пояснил Лекс. – Мы видели, как ты заходил. – Да-да, – подтвердил Птиц. – Мы как раз были на том конце коридора. Уж не знаю, что там с тобой сделали, но потом ты вышел и уселся хоботом в пол. Мы сначала не хотели тебя беспокоить, но не вечно же тебе так сидеть. Глаза Алазара остановились на двери кабинета декана, и ему показалось, что сейчас она откроется, обнажая желтые клыки. Все обернулись вслед за взглядом Алазара. – Выперли, – с неопределенной интонацией произнес он. – Эй, эй, – затеребил его Кронг. – Только не выпадай опять в осадок. – Не буду, – ответил Алазар и оторвал взгляд от двери. – Пошли лучше пиво пить, – предложил Лекс. – Какое пиво!? – застонал Алазар. – Меня же из Академии выперли. – Пошли, пошли, – поддержал идею Птиц. – Развеешься немного. – Не... не пойду, – заупрямился Алазар. – Есть предложение, – сказал Кронг. – Ремней у нас достаточно, так что давайте его скрутим и вольем в него бочонок пива старого Ханда. Хочешь глотнуть хандятины? – обратился он к Алазару. – Бе, – сморщился тот. – Ну вот. Тогда вопрос закрыт. Купим хорошего пива и пойдем ко мне, до меня ближе и предков дома нет, – подытожил Кронг, и они, смеясь, вышли на улицу. По пути на улицу лавочников вспомнили, что Верг тоже сдал все экзамены и теперь сидит дома без дела, да и девушки уже давно жаловались, что о них все забыли. Раз уж затевалась пирушка, не жалко было потратить лишнюю десятку, и Кронг пронзительно свистнул, подзывая бегунка. Алазар даже не заметил, откуда прибежал этот длинноногий монстр, надрессированный на разноску писем. Лекс быстро написал несколько записок, и, приклеив на них цветные квадратики, взятые из кармана на спине бегунка, вручил их монстру. Бегунок быстро зацокал прочь по мостовой. Вскоре компания, груженная пивом и всякой снедью, подошла к дому Кронга. В нем было пять этажей, располагавшихся уступами так, что крыша предыдущего служила террасой для следующего. Кронг жил на последнем этаже, что было особенно приятно, потому что, хоть квартира и была маленькой, зато можно было использовать крышу. Полуденная жара уже отступила, грибной дождик слегка увлажнил воздух, и дышалось особенно легко. Кронг вынес пиво на террасу и, ожидая прихода остальных, открыл Лексу, Птицу и Алазару по бутылочке. Вопреки обыкновению, Алазар был в тот вечер молчалив, что непреминули заметить его друзья. – Послушай-ка, Ал, – обратился к нему Кронг. – Не будь таким насупленным, не изводи себя. – Так ведь... – Знаешь, что такое позитивное мышление? – Нет. – Заметил, я никогда ни о чем не переживаю, знаешь почему? – продолжал Кронг. – Да тебе вообще все по фигу. – А вот и нет. Я не меньше тебя забочусь о своем будущем. Просто я вижу во всем положительные моменты. Вот, например, взяли нас тогда стражники, вроде бы переживать надо. Ан нет. Нигде я так не веселился, как в их конторе. Представляешь, я над ними прикалываюсь, народ тихо ржет в кулак, а они ни понимают. До чего тупые! – Да, ты рассказывал, – вставил Лекс. – А чего ж хорошего в том, что меня выперли из Академии? – удивился Алазар. – Теперь ты свободен. – Я? – Конечно! Тебе придется, видимо уйти из города, а это значит, ты будешь путешествовать, увидишь, что там, по ту сторону гор. – Говорят, там находятся дикие леса, где правят мутанты, со зловещим видом сказал Птиц. – А людям там отрывают ноги. – Брехня! – отрезал Кронг. Птиц засмеялся, неуловимо при этом напоминая какую-то птицу. – Это все инсинуации официальной прессы. Им не выгодно отселение людей из Вализора. – Все равно, там неизвестно что, – сказал Алазар. – Нет друзей, родителей. Никого. – Ты найдешь новых друзей, – не унимался Кронг. – Да и не главное это. Главное в позитивном мышлении вот что: если что-то произошло, и тебе от этого плохо, зачем делать себе еще хуже, расстраиваясь по этому поводу. Если то, что произошло, можно исправить, то направь свои силы на это, а если нет, то не стоит и вспоминать. – Ты хочешь облегчить себе жизнь, – возразил Алазар. – Да, хочу. Это естественно. Вот ты вылетел из Академии. Плохо. Но теперь уже ничего не попишешь. И о чем тут плакать? Тебя ждет новая жизнь, со своими плюсами и своими минусами. Боишься, что тебе станет хуже? А откуда ты знаешь? Иди вперед и не оглядывайся. – Между прочим, он прав, – поддержал Кронга Птиц. – Ты сам можешь избавиться от собственных негативных эмоций, и жить станет легче. А действительно, – подумал Алазар. – Почему я должен переживать из-за Академии. Все! Меня там нет, не знаю никакой Академии. У меня и без этого волнений хватит. Но их мы отложим на потом. А сейчас можно расслабиться. – За мою последнюю сессию! – поднял тост Алазар, друзья чокнулись пивными бутылками и выпили за окончание сессии. – Я вот подумал, – сказал он после некоторого молчания. – Если мне плохо, то зачем я буду себе в чем-то отказывать, делая тем самым себе еще хуже? Пойду-ка и куплю дорогого табака, давно мечтал. – Молодец! – похлопал Кронг Алазара по плечу. – Делаешь успехи. В это время в дверь постучали. Это пришли девушки. – Привет, Рина! Здравствуй, Вета, – расплылся Кронг. – Привет всем, – ответила Рина. – Я гляжу, у вас тут пиво. – Привет, – защебетала Вета. – Вы тут на всю ночь? А куда это Ал собрался? – На прогулку, – загадочно ответил Алазар и выскользнул в дверь. Когда он вернулся, к компании присоединился Верг со своей фавориткой Эли. Птиц вытащил из-за шкафа гитару, и теперь терзал ее, издавая нечленораздельные звуки. Девушки сидели вместе на диване и о чем-то перешептывались, потягивая пиво из бокалов, которые Кронг достал специально для них. Лекс и Кронг, как обычно, ожесточенно спорили, сыпля при этом терминами, простому смертному недоступными. Алазар зашел за спину девушкам и показал Вергу яркий пакетик дорогого табака Кнессет. Эли уже давно пыталась отучить Верга от этой вредной привычки, и сильно обижалась, когда чуяла от него запах табачного дыма. У Верга тут же загорелись глаза, но сочный запах Кнессета пополз по комнате, и это заметила Эли. Она попыталась схватить Алазара за что-нибудь, но промахнулась и плюхнулась на подушки. Верг был уже на выходе, и ей оставалось только сердито топнуть ножкой. Они вышли на террасу и торжественно забили трубки. – Как у тебя-то сессия? – спросил Алазар у Верга. – Кончилась, – радостно ответил Верг. – Один экзамен остался на осень. – Сочувствую. Поверь мне, очень сочувствую. – Да чему тут сочувствовать? Осень придет, тогда посочувствуешь, а сейчас радоваться надо. – Позитивное мышление? – повел бровью Алазар. – Еще какое! – пошевелил бровями в ответ Верг. – Оно ведь как: во-первых, все, что ни делается, все к лучшему, во-вторых, нет худа без добра, а в-третьих, работа не волк – в лес не убежит. Они рассмеялись. Все не так уж плохо, – подумал Алазар. – Разве можно портить себе и другим настроение, когда пьешь с друзьями пиво теплым летним вечером. Докурив трубку, он с Вергом вернулся в комнату, где было пока прохладней, чем на улице. – Птиц, – сказал Алазар, не в силах больше слушать его излияния, – отдай гитару. Пусть Рина поиграет, у нее это получается гораздо лучше. – Не, – застеснялась Рина. – Почему я? – Ну, Риша, ну, пожалуйста, – заклянчил Алазар. – Ладно уж, – согласилась она и забрала гитару у Птица, который в общем-то был не против. Лекс и Кронг прервали свой спор и приготовились слушать. Рина настроила инструмент и начала петь о дружбе, о любви, о том, как прекрасен мир... На город медленно опустилась ночная прохлада, вокруг запели кузнечики, на главных улицах зажглись тусклые огни. На море, которое виднелось за городом, блестела лунная дорожка, зовущая за собой туда, где еще никто не бывал. Звезды на безоблачном небе водили загадочные хороводы. Легкий ветерок нежно шелестел листвой. Всю ночь Алазар просидел с Вергом на крыше. Они глядели на звезды, разговаривали о пустяках, курили и пили пиво. Жизнь продолжалась.