Текст книги "Эгнор"
Автор книги: Вадим Крабов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Весь мир вокруг пронизывают белые, подсвеченные изнутри линии. Странным образом их видно даже на фоне белых облаков, и они не закрывают обзор и не искажают. Точное направление определить сложно, но в направлении лугов и речки линий становится больше, а если внимательней «присмотреться», то становится «виден» ток энергии, направленный из-за горизонта равнины с рекой к горам. Есть линии, выходящие из земли, есть входящие. Вот она, сила. Я ощущаю это всей душой.
«Бери, человек, пользуйся. Все зависит только от тебя: во благо или во вред, для созидания или для разрушения, ради жизни или смерти – все в твоей воле. Однажды ты не справился». Эти мысли возникли, казалось, непосредственно в душе, минуя голову, без голоса и без слов, одним общим образом, и я срочно поспешил вернуться в тело.
Открыл глаза и стряхнул наваждение, но настроение осталось подавленно-серьезным.
– Ну как, почувствовал ману? – с ожиданием спросил Рон.
– Что? А, да. Увидел. Линии. Белые линии повсюду. Там, – показал рукой на юг, в сторону равнины, – их больше.
– И почему я не удивлен? Линии так линии. Ты чего такой серьезный?
– Да так, забыли. Ничего. Давай заниматься.
– Ну, давай. Как ты помнишь, сегодня будем учить базовое плетение силы Огня, для перевода сырой маны в нужную нам форму. Смотри внимательно и запоминай.
До вечера я пытался повторить это несложное плетение из шести рун. Не получилось, но срывы были уже на пятой, перед самым ключом, и голова распухла от постоянной концентрации, тогда учитель погнал меня на вечернюю тренировку. Только на следующий день удалось «зарядить» ауру. Теперь я и у себя видел веселые оранжевые ручейки и прочувствовал полный запас маны. И начал учить фаербол. Уже на полигоне – скальной площадке в стороне гор.
Рон, видимо, совсем потерял желание покемарить после сытного обеда.
– А что ты думаешь про нас с Агной?
– Да ничего я не думаю. – Видно, и мне не придется поспать. – Нормально вы жили до моего появления. Может, и поженились бы. Агна, как мне кажется, с радостью бы согласилась. А ты предлагал?
– Понимаешь, Егор, я люблю ее, но я уже не мальчик. Мне шестьдесят два – и ни кола ни двора. Есть небольшие сбережения в банке да безделушки в тайнике припрятаны, на черный день, так сказать, но сколько их там, – он махнул рукой и повернулся ко мне, – хватит на домик в заштатном городишке. Агна, возможно, и была бы рада, а я нет. Я вообще не домосед. Те два года, когда служил егерем… поначалу все прекрасно: любимая женщина рядом, работа как отдых. Я и отдыхал, и душой и телом. В первое время даже мысли серьезные были и про женитьбу, и про дом в том же графстве, но буквально через полгода такой жизни как-то все приелось. Нет, я не стал меньше любить, просто… мысли начали появляться, что я уже не молод, детей от Агны не будет, жить и за хозяйством смотреть? Не по мне это. Если честно, тянет в руины. И чтобы дома жена ждала, тоже хочется! Это можно совместить, но не с Агной. Она уже теряла мужа-охотника, и потерять второго, и там же, для нее хуже смерти.
Рона потянуло на воспоминания.
– А вскоре в Гаранде сожгли Молчуна с женой, помнишь, про бывшего охотника рассказывал? Тогда Агна меня от смерти спасла, удержала от глупости. И я поклялся себе, что никогда не принесу ей горя, особенно из-за собственной прихоти. Вот такие дела, сынок.
– Что только мужики не придумают, лишь бы не жениться, – сказал я и откатился на всякий случай в сторону.
Рон застыл, но через мгновение расхохотался, откинувшись на спину. Отсмеявшись, потянулся и рывком вскочил:
– Пошли на полигон, остряк, сегодня огненную стрелу начнем.
Надо сказать, что я освоил уже два боевых заклинания: фаербол второго уровня и огненную стену тоже второго. По земным меркам это круто! Да и по здешним тоже неплохо, потому что амулеты второго уровня – и атакующие, и защитные – довольно дорогие, от двадцати золотых и выше в зависимости от надежности, многократности, емкости и способа подзарядки. Например, амулет, снятый с убитого мага, оказался воздушной стеной второго уровня с емкостью на единичное срабатывание и с возможностью подзарядки только силой Воздуха, так что для нас он сейчас бесполезен. Рассчитан на длительное ношение, из-за хорошего качества камня, вследствие чего потери маны слабые. Хорошо, что в тот раз у Рона наготове был фаербол второго уровня и емкость у амулета маленькая, а то нам пришлось бы сложнее. Рон потом сокрушался, что совсем расслабился за два года мирной жизни. Он и этот огненный шар сплел только когда почувствовал опасность. На защиту для всех просто времени не хватило. И в пещеру заходил с готовым фаерболом, но пожалел медвежью шкуру, начал готовить стрелу и не успел. Пришлось по-простецки, мечом заколоть.
Огненный шар – любимое боевое заклинание начинающих огневиков: простое, проверенное, надежное и достаточно эффективное против слабо защищенного магией противника. Еще он хорошо сжигает незащищенные деревянные сооружения. Минусов больше. Это и относительно невысокая скорость полета – как стрела на излете, низкая дальность вообще и прицельная в частности, наличие множества разнообразных защит от этого плетения, как следствие популярности, которая все равно не снижается все из-за той же простоты и скорости создания. Короче, это любимая игрушка огненных магов.
Состоит всего из четырех рун: ключ, ограничитель, преобразователь и стабилизатор. Ограничители бывают первого и второго уровня, понятно для чего. Чтобы в руках не взорвался. Третьего уровня уже не выгодно создавать – слишком большие и медленные. Преобразователь – преобразует силу Огня собственно в огонь. Горит, вернее, нагревается любое вещество внутри шара, чаще всего воздух, до огромных температур – железо плавится, а форма шара появляется самостоятельно по элементарным законам физики. И стабилизатор – сохраняет пленку непреобразованой «огненной» маны на поверхности, уменьшая потерю тепла в полете и помогая удерживать первоначальный импульс, который задает маг, вышвыривая шар из своей ауры в нужном направлении.
Фаербол мне удалось выучить за день, правда скорость плетения была низкой, зато сразу оба уровня. Рон всегда стоял рядом и страховал огненной пеленой на всякий случай, но я всегда успевал выбросить шар. Тренировались возле давно уже оплавленной скалы.
Весь следующий учебный день развивал скорость создания и точность попадания, заодно и замерили емкость ауры. Оказалось, что могу кастовать только на ауре двадцать огненных шаров второго уровня и еще десять могла выдать Оранж, пока не взмолилась. Учитель сказал, что запасы маны большие, уже как у хорошего мастера, и должны будут еще расти, а уровень мастерства ученический. Зато стрелять под конец начал почти как снайпер. Рон опять поражался несоответствием внешнему виду зарядки ауры и запасам маны, даже с учетом Оранж, про которую я все же вынужден был рассказать. Не как про личность конечно же! Он предположил, что у меня хорошая связь с астралом, что и неудивительно, учитывая, как я попал в Эгнор, и мы поскакали на активный физический отдых в виде избиения меня, любимого.
Потом изучал огненную стену сразу второго уровня. Плетение создавало примерно прямоугольную гибкую стену с возможностью «прилипать» к ауре. Тем самым ее периодически можно было подпитывать и передвигать в разумных пределах. В физическом плане это был «сдавленный» огромным перепадом температур воздух, покрытый пленкой маны. Хорошо защищал от физического воздействия в виде арбалетных болтов, стрел и всех видов клинкового оружия. Хуже держал массивные топоры и молоты, они просто тупо сбивали тебя вместе со стеной, если верить опытному Рону. Неплохо держал магические атаки второго уровня почти всех видов.
Восемь рун: ключ, два разнонаправленных преобразователя, ограничитель, стабилизатор, две руны – размеры «ширина» и «высота» и руна крепления к ауре. Последняя обеспечивает управление и последующую подпитку маной, если нужно. Сложность для меня оказалась неимоверной! Особенно не давалась сложная руна крепления. Назойливо стучалась в башке мысль о чем-то знакомом из детства, еле отмел. К вечеру все-таки добил стену и потом слезно упрашивал Рона, и мы совместили-таки вечернюю тренировку с обкаткой этой стены. Заодно обкатал не только создание, но и управление и особенности тактики применения. Любопытно было видеть, как не видимая обычным образом преграда вспыхивала алыми искрами от ударов меча.
Сегодня пришла очередь огненной стрелы.
Главное ее достоинство – высокая скорость, точность и проникающая способность. Используется для поражения живой силы противника на дальней дистанции. Можно сравнить с мощным луком, отсюда и название. Пробивая жертву, выжигает ее изнутри, оставляя снаружи лишь небольшое оплавленное отверстие. Имеет высокую проникающую способность и против магических защит. Например, огненная стрела второго уровня пробивает двухуровневые защиты на основе Земли, Света и Воздуха, правда без дальнейших фатальных последствий, и сильно ослабляет двухуровневые водные.
Кстати, есть стихии-антагонисты. Это Огонь – Вода и Воздух – Земля. В большинстве случаев Дар проявляется у человека к одной стихии, реже к двум и в исключительных случаях к трем, но никогда один маг не совмещал в себе элементы-антагонисты. Ходит упорная легенда, что когда-то жил знаменитый архимаг по прозвищу Дракончик, живший отшельником в Южных горах и никого себе не пускавший, который совмещал в себе четыре стихии: Огонь, Воздух, Свет и Жизнь. Или Воду, Землю, Свет и Жизнь, точно никто не знает, но опять без антагонистов. Многие пытались к нему пробраться, но возвращались единицы, и напуганные до невменяемости. Это Рон во вполне научной книге вычитал, а в народной молве он жив до сих пор и изредка появляется на людях. Им непослушных детей пугают, наряду с волками и другими бабайками. Ну а древние, естественно, особняком стоят, наряду со мной. Хм, а ведь Рон до сих пор не просил показать ему остальные мои стихии, а мог бы! Я тоже не рвусь демонстрировать. Так вот, и заклинания из элементов-антагонистов легче противостоят друг другу.
Плетение огненной стрелы состоит из шести рун: ключ, преобразователь, ограничитель, форма, стабилизатор и направление. Руна направления – это своеобразный прицел, который нужно совместить с целью и быстро направить энергию в ключ. Возникает ярко-алая, почти белая от перегретой плазмы стрела – заостренный спереди эллипсоид, толщиной с сантиметр и длиной с полметра. Срывается сама, без дополнительного выталкивания и летит со скоростью пущенной стрелы на расстояние до пятисот метров, но самая убойная сила до трехсот.
Заклинание для меня оказалось несложным, и к вечеру я уже постреливал стрелами и первого, и второго уровня. Скорость создания была еще низкой, но точность высокой. Прицел мне понравился. Мне бы такой в школе, когда занимался в стрелковой секции! Без поправок, без пристреливания, красота! Не был бы там середнячком.
– Рон, а ты при храме учился? – Спросил, оставив в скале очередную глубокую проплавленную отметину.
– Да ты что! Я ж благородный, ко мне домой учителя ходили, а как мечтал со всеми! У нас городок маленький и замок наш тоже, да какой там замок! Большой старый каменный дом с постройками за развалившейся стеной. В донжоне лестница деревянная была, на честном слове держалась. Я с купеческими и мастеровыми ребятами играл, дрался, а когда подрос и на девушек вместе посматривали, – Рон мечтательно вздохнул, – там и встретил… да! У меня занятия днем, а у них по вечерам. Да и скучно одному, братья и сестры намного старше были. Просил я отца, умолял, бесполезно. Дворянская честь баронов нор’Галаров! Предками весь зал был увешан. Теперь я его понимаю, у него же ничего, кроме чести да титула, тогда и не осталось. Две дочери на выданье да я. Мама умерла, когда мне десять лет было, от какой-то болезни, и он больше не женился. А старшие сыновья уже служили у нашего графа и особо не блистали. На меня надеялся, лучших учителей нанял. Я способным был, он видел. Даже учителя из фехтовальной школы пригласил! Где деньги взял – ума не приложу. Приданое дочерей, наверное, потратил, то-то они меня травили все время, каверзы подстраивали. Я тогда не понимал, злился на отца ужасно.
А в восемнадцать лет пришла любовь. Ее звали Марта, она была дочерью сапожника. Как я вздыхал, как по ночам стихи писал, сейчас и не вспомню какие, подойти боялся. Красивая была. – Рон сел на камень и продолжил. Я стоял, затаив дыхание. Он даже Агне об этом не рассказывал. – И умная, и хитрая, как все женщины. То мимо пройдет и глазки томно опустит, то, как бы невзначай, грудью заденет: «Ах, простите, господин», и смущенно так покраснеет, и взор потупит, но рядом стоит, мол, ответа ждет. А я тоже краснею и язык проглатываю, хочу сказать что-нибудь возвышенное, а только слюну глотаю и молчу. И пячусь, как рак. Я еще мальчиком тогда был. У нас из служанок только прачка была и горничная, да кухарка еще. И все пожилые. К гулящим девкам ходить воспитание не позволяло, и сильно стеснительным был к тому же, а проституток у нас в городке никогда не было. Друзья смеялись, а я в драку лез. У них воспитание попроще было. Да ты садись, послушай, я редко эту историю рассказываю.
Я сел на соседний валун.
– А почему Агне не рассказал?
– Почему, почему. А сам не знаю. Да зачем ей? Она и так меня как ошкуренного знает.
– Ага, а я, значит, должен получше тебя узнать, – съязвил и мысленно дал себе по губам, вот я дурак бестолковый! Мне мой единственный друг душу открывает, а я… идиот!
Рон обиделся и отвернулся.
– Ничего ты мне не должен.
– Рон! Да я не то хотел сказать. Просто. Ну… Агна, она ведь тебе почти жена, а я тут без году неделя. Ты и не знаешь меня толком. А ей не рассказывал, и она мне намекала, что у тебя это какая-то страшная сердечная рана, и тут вдруг. Ну и… не знаю, почему так ляпнул. Прости, это моя низкая самооценка, вот! Мне так один психолог недоделанный сказал.
– Чего? Какая самооценка? Какой психолог? – Он медленно произнес это необычное для местного слуха, но понятное по переводу на иверский слово.
– Да, – отмахнулся я, – не бери в голову. Что-то типа помеси ваших служителей Спасителя и магов Жизни, а недоделанный потому, что недоделанный! Не уважаю я его.
– Ну и словечки у тебя! Ладно, слушай дальше, но не перебивай больше! И никакая это не сердечная рана, все прошло уже давным-давно. Не слушай ты баб, Егор, мой тебе совет.
Рынок городка Галар находился на противоположном от основного поселения берегу речушки Галарки. Через речку был переброшен узкий деревянный мост, который ежегодно сносило неожиданным половодьем. Барон, вследствие безденежья, закрывал на это глаза, а жители все никак не могли договориться с магистратом, кто и по сколько будет скидываться на постройку каменного сооружения. Каждую весну в ратуше серьезные мужи спорили до хрипоты, пока плотничная артель за два дня не сколачивала новый мост и вопрос сам собой не закрывался. До следующей весны. И целый год эти же мужья слушали стенания и откровенные скандалы домохозяек у себя дома, которым тяжело, видите ли, «тащиться в такую даль» за продуктами, и сами ворчали на крестьян, которым лень, видите ли, перетаскивать продукты в город.
Со стороны городка, по свежесрубленному мосту, двигался высокий худощавый задумчивый молодой человек, одетый в поношенный, но добротный камзол и в котором внимательный наблюдатель с легкостью бы узнал младшего сына местного барона. Баронской кухарке внезапно очень понадобились свежие специи для скорого обеда, а послать оказалось больше некого. «Интересно, а куда подевалась горничная?» – подумал юноша, но с легкостью согласился сходить на рынок.
Со стороны рынка на мост заходила симпатичная молодая девушка в новом, по последней местной моде голубом, в тон глазам, платье и с роскошной прической. Девушка тяжело тащила огромную корзину, доверху набитую продуктами. Тот же самый внимательный наблюдатель с трудом узнал бы в ней Марту, дочь лучшего местного сапожника, а первым делом подумал бы, что к барону приехала новая гостья. Если бы не корзина.
Судьбоносная встреча состоялась на середине моста.
Последние метры молодой человек шагал, как на эшафот. Перед ним стояла девушка его мечты, которой сегодня ночью он посвятил витиеватую поэму. Мост был узкий, и путей для обходного маневра не было, а бежать назад не позволяли остатки гордости. Так и встал напротив мечты, не смея смотреть ей в глаза, и опустил взор на красивую, подчеркнутую платьем грудь. Девушка тоже стояла, не выпуская тяжеленную корзину из руки.
– Здравствуйте, барон. Может, поможете слабой женщине? – томно сказала Марта, слегка приподняв поклажу.
– К-конечно! – Барон выхватил из натруженной девичьей руки корзину и только тогда выдохнул. Распрямился и счастливо улыбнулся.
Девушка улыбнулась в ответ.
– Вы, наверное, не знаете, где я живу?
– Ну почему же, – живо откликнулся юноша и смутился: – Не знаю.
– Я вам покажу, пойдемте.
И они пошли рядом, не торопясь. Оба – счастливые, а девушка еще и гордая.
– Меня зовут Марта, а вас все знают, Рон. Вот мы и познакомились, не правда ли?
– Правда. Толька я не барон, а младший сын и не наследник.
– Да все равно, куда мне до вас, вы меня, наверное, и не замечали в городе.
– Что вы! Да я, я… – тут молодой человек замялся, – замечал. И очень даже замечал… – произнес, стушевавшись, и замолк.
Марта подождала с минуту и решительно взяла разговор в свои руки.
– Ну что вы, сударь. Замечали. Скажете прямо. Да таких девушек, как я, у вас было хоть пруд пруди.
– Да что вы, Марта! Да, кроме вас, я никого и не видел!
У Рона стало так легко на душе! Наконец-то он это сказал! Не совсем то, конечно, но не будет же он рассказывать, что мечтает о ней день и ночь, как ком подкатывает к горлу и сердце выскакивает, едва только она посмотрит в его сторону. Как боялся заговорить с ней, случайно столкнувшись на улице. Но то было раньше. А сейчас он окрылен. Сердце стучит радостно, и солнце смеется в небе, и жизнь прекрасна! Только немного боязно: а вдруг он ей безразличен? И юноша снова смутился.
– Вы делаете мне комплимент? Вы, наверное, всем девушкам так говорите.
– Марта, да как вы могли такое подумать! Да я, да вы – самая прекрасная девушка на свете!
– Это правда? – Марта остановилась и поглядела Рону прямо в глаза.
Рон не отвел взгляд. Он утонул в этом голубом омуте.
– Правда, Спаситель свидетель, – хрипло произнес он.
Постояв так еще минуту, девушка кивнула, и они двинулись дальше.
– Это так неожиданно для меня, и встреча, и ваши слова. Я верю вам. Только… что вы думаете делать дальше? Говоря такое девушке… я смущаюсь.
– Как что? Я не знаю… но я готов… все зависит от вас… я не знаю ваши чувства. – Рон не знал, что говорить, он был не готов и не предполагал ничего такого. Это была Мечта. И так сразу в реальность.
– Мои чувства? А разве по мне не видно? Да я не смела даже мечтать о вас. Кто вы и кто я? Мне надо разобраться в себе, но вы мне очень симпатичны.
Они уже давно стояли около ее дома.
– Я не смею вас просить, – начал Рон, – но как-то быстро мы пришли. Может, мы продолжим прогулку…
– Ах, сударь, я девушка работящая, и родители у меня строгие. И продукты дома ждут, – сказала, опустив голову, и протянула руку за корзиной.
– А может, вечером? Теперь поздно темнеет.
– Да как вы можете такое честной девушке предлагать? Если только вы отпросите меня у отца, под свое слово чести…
– Да хоть сейчас!
– Стойте! Приходите вечером, но чтоб светло было.
– Я приду обязательно! – И, наконец, отдал девушке корзину.
Марта развернулась, прошла палисадник грациозной походкой, и как только ей удалось такое с тяжеленной корзиной в руке! И скрылась в доме. Рон постоял еще немного и пошел домой, совершенно забыв про приправу.
Марта, зайдя в дом, сразу поставила корзину на пол и села на лавку. Она была очень довольной. На лице сияла мечтательная улыбка. Не зря вчера посулила кухарке сапоги со скидкой, ой не зря. Осталось отца уговорить выполнить этот заказ. Баронесса ор’Галар, звучит! А чем демоны не балуют, может и нор’Галар? А Рон милый, может, действительно полюбит?
Марте было семнадцать – невеста на выданье. Она давно заметила внимание Рона и размечталась. Но он оказался удивительно стеснительным, и пришлось все брать в свои руки. Ее никто не учил, но она всегда была умной девочкой. Это была ее первая женская интрига, и она очень волновалась.
– Вы даете слово чести дворянина беречь мою дочь и ее честь?
– Даю.
В первый же вечер они перешли на ты.
Марта специально водила Рона по людным местам, ей нравились завистливые женские взгляды, хотя встречалось и много насмешливых от более опытных женщин.
Разговаривали обо всем. Рон оказался начитанным юношей и даже пробовал читать стихи. Лучше бы он этого не делал. Мало того что стихи были плохими, Марта просто была безразлична к поэзии и откровенно скучала. Все ждала, когда же Рон заговорит о главном, и мягко подталкивала его к этому. Из-за нерешительности юноша терял статус «милого», но девушка не сдавалась.
Наконец через месяц знакомства услышала долгожданные слова:
– Марта, я люблю тебя! Ты пойдешь за меня замуж?
Сердце девушки ухнуло куда-то вниз живота и приятно заныло. Какая девушка не ждет этих слов! Да что девушка! Все женщины всего мира, всех возрастов и во все времена мечтают об этом, особенно от рыцаря на белом коне. Рон хоть и не на коне, но вполне рыцарь. Главное – благородный и с титулом, правда, не наследный, но ей выбирать не из чего. А дела в баронстве она поправит. Даже знает как. Пожестче надо. А то нынешний барон уж слишком мягок. Давно бы распорядился налог на мост ввести. Глядишь, и построили бы через год. «Что-то я размечталась раньше времени».
– Конечно, Рон, я тоже тебя люблю. Выйду! – бросилась ему на шею и коротко поцеловала в губы. В первый раз. И для Рона этот поцелуй был первым в жизни. Сразу засмущались. Губы у обоих стали неприятно влажными. – А твой отец, он позволит тебе жениться?
– Он меня не остановит, но я поговорю с ним, думаю, он поймет наши чувства.
– Удачи тебе, Рон. Спаситель поможет нам, он всегда помогает влюбленным, – она говорила совершенно искренне, ей действительно показалось, что она влюблена, – а я помолюсь в храме.
Разговор с отцом получился не таким, как предполагал Рон.
– Отец, я полюбил девушку и хочу на ней жениться, ты дашь согласие?
– Эх, Рон, Рон, я слышал о твоей интрижке с сапожницей, неужели все так серьезно?
– Да, мы любим друг друга и решили пожениться.
– «Мы решили пожениться», – передразнил отец, – да кто мы? Она-то ладно, самый возраст, но ты-то куда спешишь?
– Я не могу без нее жить, и не надо меня отговаривать! – Рон начинал злиться.
– Ишь ты, раздухарился. Да подумай головой, а не тем местом, чем ты сейчас думаешь, тебе только восемнадцать, еще учиться и учиться! Ты подаешь надежды, ты сможешь возродить славу нашего рода! – начал заводиться уже барон. – А ты жениться! И на ком? На дочери сапожника! Была бы графиня, и то рано! Одумайся, сын!
– Я решил и не отступлюсь, – твердо, чеканя каждый слог, произнес Рон.
– Вон! Мальчишка! Чтоб на глаза мне не появлялся, пока не одумаешься! – Барон со злым лицом вскочил с кресла и показал сыну твердой рукой на дверь. – А если женишься, то и наследства, и титула лишу, так и знай! Мое слово твердое, ты знаешь.
Рон выбежал из кабинета. Отец вздохнул, успокаиваясь, и опустился в кресло.
– Я надеюсь на тебя, сын, только не сглупи.
А его сын уже бежал к дому возлюбленной.
– Марта, любимая, давай уедем отсюда куда-нибудь, хоть в столицу, – говорил Рон, обнимая девушку и гладя ее по волосам, – я пойду служить в гвардию.
Марта стояла, упершись ладонями в его грудь и приникнув к нему всем телом.
– Значит, говорил, если женишься, титула лишит и наследства. А он может?
– Он такой. Слов назад не берет.
Через минуту Марта начала отстраняться.
– Мне пора, меня дома ждут.
– Подожди, так ты решилась?
– Рон, давай забудем обо всем, будем жить, как и раньше жили. Пусти, мне пора.
– Что, что ты сейчас сказала? Забудем? Как! Я люблю тебя, ты понимаешь, я не могу жить без тебя! – С этими словами Рон все-таки отпустил девушку, чтобы посмотреть ей в глаза.
Марта выдержала взгляд и спокойно повторила:
– Забудем все наши отношения, будем жить, как раньше. Ничего страшного не произошло. – С этими словами развернулась и быстро пошла домой. Зашла и села на лавку.
«Ничего, я себе еще найду. С моей-то красотой, – думала девушка, окончательно успокоившись. – Вон, хотя бы Расмуса, сын купца. Вполне даже ничего, давно на меня заглядывается. И богатый, не то что эти ор’Галары».
Марта была практичной девушкой.
А Рон еще долго стоял возле калитки Марты. В его глазах рушился мир. Потом развернулся и пошел к себе.
Уже стемнело, когда мимо стражи пронесся прочь из города одинокий всадник с навьюченными по бокам седла сумками. Сам всадник был одет в простую походную одежду полувоенного типа, каких тысячи. На боку в простых ножнах болтался узкий прямой меч. Все произошло так неожиданно, что тревогу поднять не успели, а потом махнули рукой – вне города, не их компетенция.
Так началась жизнь будущего охотника Лиса и моего учителя Грома.
После этого рассказа мы еще долго сидели и молчали. Потом опять продолжили занятия.
