Текст книги "Нокаут на шестой минуте"

Автор книги: Вадим Корш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Почему вы думаете, что именно на ужин?

– Он был в спортивном свитере. Это во-первых. Во-вторых, у лифта он встретился с другими боксерами. Они все ехали в ресторан. И все вместе вернулись.

– Не был ли Бауэрс чем-то расстроен? Или взволнован?

– Нет, скорее наоборот. Шел, смеялся. А вот через полчаса…

– Что через полчаса? – не выдержал капитан.

Королева облизнула губы.

– Через полчаса он вдруг выскочил из номера с чемоданом в руке и помчался вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Я не знала, что и думать. Позвонила администратору, но на первом этаже Бауэрс не появился. Минут через двадцать он вернулся в номер.

– А чемодан?

– Чемодан был у него в руке.

– И вы не узнали, куда он ходил?

– Нет. Я спрашивала у девочек, которые дежурили в этот вечер, но его никто не видел. До второго этажа он не дошел, а на третьем, четвертом и пятом шла пересменка, и администраторов на месте не было. Я решила, что у Бауэрса какие-то претензии к номеру, и директор наш подумал так же. Он позвонил Бауэрсу, но тот сказал, что все в порядке.

Шахбеков аккуратно записал в блокнот все рассказанное Королевой, оставил ей свой телефон с просьбой звонить, если что-нибудь вспомнит, и откланялся.

4
Вторник (утро)

Порывом ветра газетный лист едва не вырвало из рук Горина. Подполковник придавил газету тяжелым пресс-папье, вышел из-за стола и закрыл окно.

– Удивительная у нас все-таки пресса, – усмехнулся он, возвращаясь за стол. – Произошло такое ЧП. Убит иностранный боксер. И никто – ни звука. В отчетах о матче – сплошное «ура» Ахундову, нокаутировавшему чемпиона мира. А о том, что чемпиона мира больше нет в живых, не написали нигде. Вот вам и гласность. Когда наконец кончится эта круговерть недомолвок?

Подполковник сел на место и развернул «Спорт». Там заметка о матче была подписана Муслимом Адигезаловым.

– Черт, и этот молчит, – чертыхнулся он. – А ведь наверняка по городу ходят самые нелепые слухи.

Подполковник скомкал газету и швырнул на стол.

– Газетчики вчера звонили шефу, спрашивали, можно ли писать о смерти Бауэрса, – сказал Шахбеков. – Шеф на всякий случай не разрешил.

– Вот оно что, – проворчал Горин. – Я об этом не знал.

– Они поздно звонили. Вы уже уехали в министерство.

Подполковник кивнул и принялся складывать газеты.

– Какого дьявола они на все спрашивают разрешения, – не выдержал он. – Своей головы нет?

Шахбеков пожал плечами.

– Они привыкли все с нами согласовывать. Вот и…

– Согласовывать, – перебил подполковник. – Надо правду писать. Что знаешь, то и пиши. И нечего согласовывать. Ладно, займемся делами. – Горин достал из ящика стола папку. – Получил заключение экспертов. На внешней поверхности бутылки в числе прочих есть отпечатки пальцев Джавадова. На внутренней поверхности стекла, как и ожидали, следы яда. Я попросил Джавадова заглянуть ко мне. Он опознал бутылку.

– Следователь предъявил ему обвинение?

– Пока решили повременить. Я со вчерашнего дня пытаюсь ответить себе на вопрос: откуда человек, отравивший воду в бутылке, знал, что Бауэрс окажется в нокауте? Откуда он знал, что Бауэрс будет пить именно из нее? Ну скажи, откуда? Не знал и не мог знать. Тогда зачем всыпал яд? Для кого он предназначался?

Капитан неопределенно качнул головой.

– И в этой связи, – продолжил подполковник, – мне нужен как можно скорее человек, побывавший в номере Бауэрса.

– Человек в очках и с родимым пятном на щеке?

– Он самый. Как думаешь его искать?

– Начну со Спорткомитета. Может, тамошние руководители вспомнят такого приметного товарища.

– Начни. Это – первое. Второе. Ты установил, куда бегал Бауэрс с чемоданом?

– Нет. Постояльцы ничего не видели. А у дежурных была пересменка.

– Надо же, – буркнул Горин. – Будто специально время выбрал. И наконец, третье. Если Бауэрс был в СССР в последний раз на Кубке Европы, то это – июль позапрошлого года. Я попросил девочек из библиотеки найти мне газеты того периода. И вот что обнаружил. – Горин выложил на стол пачку газет и развернул верхнюю. – Читай.

Шахбеков осторожно взял чуть пожелтевший лист. В центре чернел заголовок: РУДОЛЬФ БАУЭРС: «Я ПРИЕХАЛ ПОБЕЖДАТЬ».

– Ну как? – спросил подполковник.

– Надо прочесть, – пожал плечами капитан.

– Я имею в виду не содержание, а подпись.

Капитан поднял газету и прочел: М. Адигезалов, спецкор «Спорта».

– Значит, они встречались раньше? – удивился капитан.

– Как утверждает автор, они два часа беседовали в номере Бауэрса. Вполне достаточно для знакомства.

– А Адигезалов говорил, что они не знакомы. Помните его слова: «Я его и знать-то не знаю». Это интересно.

– Пока не очень, – усмехнулся подполковник. – Ведь Адигезалов не мог знать, что Бауэрс окажется в нокауте и будет пить воду из бутылки доктора Джавадова.

Горин вышел из-за стола и зашагал по кабинету. Шахбеков подумал, что ему еще надо успеть до поездки в Спорткомитет хоть немного перекусить.

* * *

Час спустя в кабинете Горина зазвонил телефон.

– Товарищ подполковник, – голос Шахбекова слегка дрожал. – Я звоню из Спорткомитета. Намик Гасанов, тот самый, который сидел в судейской комнате, носит очки и на щеке у него большое родимое пятно. Понимаете, тот самый…

– Я понимаю, понимаю, – спокойно сказал подполковник. – Ты его ко мне вызвал?

– Повестку еще вчера отправили. Сегодня после обеда он должен быть у вас.

– Где сейчас Гасанов? В Спорткомитете?

– Нет. Он отпросился. Сказал, что вызвали в милицию. И ушел на весь день.

– Хитер, – подполковник усмехнулся и повесил трубку.

5
Вторник (день)

Намик Гасанов был очень расстроен. Он сидел в кабинете Горина за столом, барабанил пальцами по пепельнице и бубнил:

– Во всем оказался виноват я. Это же неправильно, товарищ подполковник. Говорят, ты отвечал за организацию матча и не обеспечил. Что я мог сделать? Проверять каждую бутылку?

– Наверное, ответственный за матч должен проверять все.

– Вот видите, и вы говорите, как все. А что я мог сделать? Все в последний момент. Этого нет, того нет. Э-э, да что говорить. А я виноват.

– Да, не повезло вам. – Горин усмехнулся. – Но расскажите мне подробней обо всех передвижениях команды боксеров. Начните с их приезда.

– Да, да, хорошо, – заторопился Гасанов. – Значит, они приехали в субботу утром. Я их встречал в аэропорту. Привез в гостиницу. Вечером они тренировались во Дворце спорта. В воскресенье утром тоже провели разминку. А после матча должен был быть прием. Но все сорвалось. В понедельник они должны были вылететь в Ташкент на последний матч турне. Да, теперь, видно, и он сорвется. Тут я вам принес фотографии. – Гасанов достал из папки черный пакет. – Наш фотограф снимал боксеров в аэропорту и в автобусе. Может, вам они пригодятся. На всякий случай.

– Спасибо. Это интересно. – Горин разложил фотографии на столе.

– Вот это – приезд. – Гасанов сделал ладонью круг над снимками. – Это мы все у трапа. Вот Бауэрс. Вот Эндоссе. Это – я, а вот Адигезалов – корреспондент из «Спорта». Он их тоже встречал. А здесь мы садимся в автобусы. – Гасанов отделил фотографии от других. – И здесь Бауэрс. Видите. А вот его секундант Мюллер, доктор ван Рейхен, Эндоссе.

– А это кто? – подполковник ткнул пальцем в едва заметное на заднем плане лицо.

– Это? – Гасанов вгляделся в снимок. – Это отец Ахундова. Нашего боксера. – Что он там делает? Я его и не заметил.

Подполковник сгреб фотографии со стола.

– Там еще съемка на экскурсии.

– Я все внимательно посмотрю. – Подполковник запер пакет в стол. – А вы мне лучше расскажите, зачем вы приходили в номер к Бауэрсу после того, как команда вселилась в гостиницу?

– Я приходил к Бауэрсу? – Гасанов поднял глаза на подполковника. Наткнулся на жесткий взгляд. – Ах да! Когда он вселился. Зашел узнать, как он устроился.

– Зашли только к Бауэрсу? А почему выбрали именно его? Почему не Эндоссе? Вы, наверное, хорошо знакомы с Баэурсом?

– Совсем я с ним не знаком. И никогда раньше не виделся, – испугался Гасанов.

– Но почему тогда зашли именно к нему? К незнакомому человеку, сразу после того, как он вошел в свой номер? – Горин сложил руки на столе. – Намик Алиевич, я хочу, чтобы вы поняли: дело слишком серьезное. Речь идет об убийстве, и потому за каждое неверное слово, сказанное вами, придется отвечать. Я прошу вас: не вводите меня в заблуждение.

– Я не ввожу, – вставил Гасанов.

– Если вы действительно непричастны к убийству, расскажите мне всю правду. Ну, а если вам есть чего бояться…

– Мне нечего бояться, – выпалил Гасанов. – Я был у него, товарищ подполковник, по делу, не имеющему никакого отношения к убийству.

– Позвольте мне определить, что имеет, а что не имеет отношения к убийству. Я повторяю вопрос: зачем вы были в номере у Бауэрса?

– Я отвечу, – покорно кивнул Гасанов. – Я вам все расскажу. Но только с самого начала. Две недели назад ко мне пришел отец Ахундова. «Намик, – сказал он мне, – мой мальчик будет выступать за сборную СССР. Я рад, что дожил до такого события, что наша семья дала республике такого боксера. Но это счастье не должно уплыть из наших рук. Ты понимаешь, как важно, чтобы мальчик закрепился в сборной. Но для этого нужна победа, и только победа».

– Это действительно так?

– Да. Ахундов в своем весе далеко не сильнейший в стране. Но у чемпиона СССР Логинова травма. Он на первенство Европы не поедет. Вторая перчатка – ленинградец Денисов дрался с Бауэрсом в прошлый понедельник за сборную России. Денисов проиграл, причем довольно легко, так что победа над Бауэрсом могла открыть Ахундову путь на первенство Европы. Так вот, Ахундов-старший просил меня помочь его сыну победить Бауэрса. Ни больше ни меньше.

– Помочь победить? Но чем?

– Уговорить Бауэрса проиграть бой.

– Уговорить или купить?

– Да какая разница, – отмахнулся Гасанов, но, заметив тяжелый взгляд подполковник, буркнул: – Если понадобится, то и купить.

– На чьи деньги?

– Ахундова, разумеется. Он оставил мне три тысячи. Сказал, что я могут тратить деньги по своему усмотрению, лишь бы сын выиграл.

– Вы взялись за эту сделку?

– Я, конечно, понимал, что это не тот путь, что Бауэрс на эти деньги и не взглянет, но, знаете, в интересах республики… – Гасанов замялся.

– Вряд ли интересы республики состоят в том, чтобы ее граждане совершали подобное. Лучше проиграть в честном бою, чем вот так… На мой взгляд, конечно. Ваша-то сделка, судя по всему, увенчалась успехом.

– Представьте себе, нет. Бауэрс выслушал меня спокойно и также спокойно отказал. Он заявил, что никогда в жизни не участвовал в махинациях и не собирается менять свои привычки. И попросил, чтобы я покинул номер.

– Вы его уговаривали?

– Немного. Но понял, что это бесполезно. Когда я заговорил о деньгах, он расхохотался и сказал, что достаточно богат для того, чтобы оставаться честным человеком. С тем я и ушел.

– На каком языке вы говорили?

– На английском. Понимали друг друга неплохо.

– Вы сообщили Ахундову о неудаче?

– Конечно. В тот же вечер. И деньги вернул.

– Больше он ни к кому не обращался с просьбой о помощи?

– Не знаю. Может, к кому-нибудь и ходил. Он старикан дошлый. Если что решил – разобьется, но сделает.

– Намик Алиевич, не показался ли вам нокаут Бауэрса странным?

– Странным? Что значит странным? Получил удар, упал и не смог подняться. Вот вам и нокаут. В чем же тут странность?

– Скажу вам откровенно. Кое-кому из специалистов показалось, что Бауэрс имитировал нокаут, упал нарочно.

– Что? – взвился Гасанов. – Нарочно? Что это за специалисты рассказали вам такую сказку? Ничего себе нарочно. Да Ахундов прошил его апперкотом. Нет, нет, товарищ подполковник. Это был настоящий нокаутирующий удар. Эти ваши специалисты, вы меня извините, не специалисты, а простофили.

– Я понял, понял, Намик Алиевич. Не стоит принимать это так близко к сердцу. – Жестом подполковник усадил Гасанова на место. – Вспомните-ка лучше, когда вы сидели в судейской и вошел Джавадов, была ли у него в руках сумка?

– Не помню я его сумку. Мне было не до нее. Я готовил документы для судьи-информатора. И вообще там был десяток разных сумок, а в дверь кто-нибудь заглядывал каждые две минуты. Так что ничего я не знаю.

– Не знаете так не знаете, – покорно согласился подполковник и закончил допрос.

* * *

Когда зазвонил телефон, капитан Шахбеков, сидя за столом, размышлял над тем, хочет ли он есть. Выслушав четыре долгих звонка, капитан снял трубку.

– Слушаю.

– Мне товарища Шахбекова.

Незнакомый женский голос был чуть хриплым, как бывает у заядлых курильщиц.

– Это я. Здравствуйте, – вздохнул капитан. – Кто со мной говорит.

– Это Королева. Помните, из «Интуриста». Вы мне оставили номер телефона и попросили звонить, если что-нибудь произойдет.

– Да, да. Нина… – Капитан не мог вспомнить отчество Королевой, но решил не акцентировать на этом внимание. – Спасибо, что не забыли. Что у вас случилось?

– Ничего особенного. Просто сейчас какой-то человек принес на четвертый этаж коробку и попросил передать ее Эндоссе. Он хотел сам передать, но Эндоссе не было. Тогда он оставил коробку дежурной по этажу и ушел. Дежурная сообщила администратору, а он попросил меня позвонить вам. Мы думали, может, это будет вам интересно.

– Конечно, конечно, – затряс головой Шахбеков. – А что за коробка? Деревянная?

– Картонная.

– Она запечатана?

– Крышка заклеена изоляционной лентой.

– Большая коробка?

– Чуть меньше, чем от цветного телевизора.

– Ого, – невольно присвистнул капитан. – А Эндоссе не вернулся?

– Пока нет. Только что нам делать, если он придет? Передать посылку?

– Не надо. – Шахбеков принял решение. – Пусть коробку спустят на первый этаж администратору. Если Эндоссе придет, не говорите ему о коробке ничего. Я лечу к вам. Ждите.

И капитан бросил трубку.

6
Вторник (вечер)

– Я все-таки считаю, что Гасанов был откровенен не до конца. – Шахбеков размял сигарету и положил ее в пепельницу, не решаясь закурить.

– Считаешь, он пытался уговорить Бауэрса еще раз?

– Да. Ведь ему за услуги была обещана некая сумма. Только действовал он не прямо, а в обход – через Эндоссе.

– Почему именно через Эндоссе?

– Не зря же неизвестный гражданин оставил ему в гостинице подарок. Да еще какой! В коробке были и коньяки всех видов, и икра в любых банках, и мужской перстень, и цепочка с медальоном. Рублей на восемьсот подарочек.

– Неплохо. – Подполковник перевернул пепельницу вверх дном и щелкнул по ней ногтем. – Кстати, насколько я понимаю, ты влез в чужую коробку без санкции.

– Товарищ подполковник, но я же…

– Готовься к выговору. И очень серьезному.

– Когда мне было брать разрешение? – выпалил капитан. – Эндоссе мог вернуться в любую минуту.

– Ну и что? Мы бы официально задержали посылку для ее осмотра. А что касается процессуальных норм, то мое отношение к ним тебе известно. И все об этом. После поговорим. Давай дальше.

– Дальше… – Капитан собрался с мыслями. – Дальше Эндоссе нажал на Бауэрса и заставил его проиграть. Не знаю уж, чем он смог его взять. Бауэрс проигрывает, но решает пойти на скандал. Он имитирует нокаут. Но эту возможность предусмотрел тот, кто все организовал и убрал Бауэрса руками доктора Джавадова, который скорее всего знал о яде в бутылке.

– Убрал прямо на ринге?

– Именно на ринге. Чтобы не дать Бауэрсу возможности встретиться после боя с журналистами. Думаю, что Эндоссе о готовящемся убийстве ничего не знал.

– Мне не нравится эта версия, – после непродолжительного раздумья сказал подполковник.

– Почему? – Голос капитана потух.

– Потому что в ней нет главного – побудительного мотива, связывающего всех ее участников. Начну с того, что Гасанову совершенно не нужна была вся эта кутерьма!.. Он пришел к Бауэрсу поговорить. Выйдет – хорошо, не получится – не надо. Но чтобы идти на убийство, ставя под удар самого себя!.. Ведь он – ответственный за матч. Нет, не верю. И из-за чего? Из-за четырех тысяч?

– Случалось, убивали из-за ста рублей.

– Возможно, но не чемпиона мира. Второе. Все это совершенно не нужно Эндоссе. Кстати, он отказался принять этот ящик с икрой и коньяком. Эндоссе – состоятельный человек. Он, к твоему сведению, один из совладельцев фирмы спортинвентаря и ввязываться в скандалы не станет. Третье. Я далеко не уверен, что Бауэрс имитировал нокаут. Здесь я больше верю Гасанову, чем Адигезалову. И наконец, четвертое. В твою версию не вписывается беготня Бауэрса по гостинице с чемоданом. А это очень важно. Нельзя отмахиваться от деталей и фактов. Иначе версия будет подтасованной.

– Гасанов мог, выйдя от Бауэрса, зайти к Эндоссе, а тот позвонил Бауэрсу и попросил его зайти.

– С чемоданом?! Ты уже просто фантазируешь.

– Товарищ подполковник, я уверен, что мы просто не знаем каких-то деталей, которые расставят все по местам. Но я уверен, что искать надо в направлении моей версии. Разрешите мне проверить ее до конца.

– Проверяй, – пожал плечами Горин. – Если выяснишь что-нибудь интересное, заходи.

Кивком головы подполковник отпустил капитана.

7
Вторник (поздний вечер)

Черный пакет с фотографиями Горин взял домой. Он решил сдержать слово, данное Гасанову, – просмотреть все снимки. Тем более что фотографии не были включены в список вещественных доказательств и хранить их в сейфе было не обязательно.

Покончив с ужином, подполковник заперся в кабинете и разложил снимки на столе. Вглядываясь в улыбающиеся лица боксеров, тренеров и радушных хозяев, подполковник не мог отделаться от мысли, что кто-то очень предусмотрительный ловко ведет его по ложному пути, направляет его энергию на пустяки и мелочи, отвлекая от главного – того, что под рукой, да не удается взять. Отгоняя эту мысль, Горин вновь и вновь разглядывал ровные кусочки глянцевой бумаги, машинально стирал с них присохшие крошки, следы чьих-то пальцев, перекладывал с места на место, словно искал комбинацию, способную заставить людей на фотографии заговорить. Вот Бауэрс перед боем. Спокойный взгляд. А жить ему осталось чуть больше семи минут. Вот поездка по городу. Боксеры у памятника Зорге. И опять на заднем плане чье-то лицо. Наверное, случайный прохожий. Встреча в аэропорту. Групповая фотография команды у трапа. А вот все возле автобуса. Укладывают вещи в багажное отделение. Бауэрс и Гасанов обмениваются рукопожатиями. Подполковник еще раз пробежал взглядом по снимкам. И вдруг он увидел. Увидел и удивился, как же он не обратил внимания раньше. Подполковник взял фотографию со стола, отодвинул остальные на край.

– Так вот что они перепутали, – пробормотал он.

Стоп. Теперь только не спешить. Нашелся только кончик нити. Надо спокойно подумать. Еще многое, очень многое не ясно. Только бы не оборвалась ниточка.

Подполковник поднес фотографию ближе к глазам и еще раз удивился, как же он не обратил на нее внимания сразу.

8
Среда (утро)

Подполковника Горина срочно вызвали в министерство. Провел он там час, вернулся озабоченный и хмурый, вызвал к себе Шахбекова.

– Это дело, – начал он, не дожидаясь, пока капитан устроится за столом, – держат на контроле все, кто только может. Я сейчас от министра. Ему обрывают телефон. Требуют назвать сроки окончания следствия. Следователь прокуратуры просил неделю. Я предложил сократить этот срок до трех дней.

– Ну и отлично, – не сдержался Шахбеков. – Я сегодня утром получил доказательства своей версии.

– Вот как? – брови подполковника удивленно изогнулись. – Что-нибудь нашел в гостинице?

– Нет. Просто могу доказать, что Бауэрс имитировал нокаут.

– Интересно. – Горин откинулся на спинку кресла.

– По моей просьбе ребята из НТО еще раз посмотрели форму, в которой выступал боксер. Так вот, специалисты утверждают, что после удара снизу в челюсть на резиновой прокладке, защищающей зубы боксера, – капе – остаются следы зубов. После удара, который получил Бауэрс, его капа должна была быть прокушена чуть ли не насквозь. Тем более что у Бауэрса один из передних зубов сломан и торчит, как острый нож.

– Ну и что же?

– А на капе, в которой боксировал Бауэрс, нет вообще следов. Если нет следов, значит, не было и удара. Значит, боксеры на ринге ломали комедию, которую кто-то поставил и кто-то завершил. Неожиданным ударом.

Подполковник задумался. Он опустил голову к самому столу и, поглаживая ладонью затылок, угрюмо молчал. Шахбеков смотрел на начальство, едва скрывая улыбку.

– Молодец! – Подполковник поднял голову. Капитан от неожиданности вздрогнул. – Это прекрасная находка. Просто молодчина. Именно этого звена мне недоставало.

– Какого еще звена? – растерялся капитан.

– Знаешь, надо было просить у министра не три дня. А два. Или даже один.