Текст книги "«Агентурно Х»"
Автор книги: Вадим Хитров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Извините, я не совсем понимаю, Барон – это имя или титул?
– А как вам больше нравится?
– Мне, в общем-то, все равно.
– Тогда и вопроса нет, и давайте на этом сегодня закончим. Честно говоря, я чертовски вымотался за эти дни.
– Хорошо.
– Удачи вам, лейтенант.
На этом агенты русской разведки разошлись.
Так в кратчайшие сроки действительный тайный советник, бельгийский барон и российский граф, кавалер пяти орденов различного достоинства и опытнейший разведчик Аркадий Михайлович фон Лартинг пусть пока в очень усеченном виде, но восстановил и заставил работать свою агентуру, чем вызвал благоговейное почитание как у военно-морских агентов в Европе, так и у руководителей разведки в России.
Глава восьмая
Офицер особого делопроизводства
1915 год. Март. Шпитгамн
Ренгартен при поддержке Морского генерального штаба и лично начальника Службы связи Непенина развел столь бурную деятельность по созданию РОН, что результаты стали проявляться уже весной. Ивану Ивановичу было дело до всего. В этой уникальной личности сочетались таланты инженера и организатора. Надо сказать, что финансирование производилось в необходимых объемах и без лишних проволочек, что немало способствовало успеху предприятия. Завод Эриксона и другие поставщики оборудования работали под неусыпным контролем вездесущего Ренгартена.
Постепенно заброшенные здания на Шпитгамне начали оживать. Стали прибывать и технические специалисты, в отборе которых Ренгартен также принимал самое непосредственное участие.
И вот уже подняты антенны, и начали проводиться первые пробные сеансы радиопеленгации. Каково же было удивление Ренгартена, когда была засечена работа берегового передатчика, расположенного под Ревелем. Он несколько успокоился, поняв, что передача могла вестись с расположенной в этом месте радиостанции на маяке Кыпу. Однако спокойствие оказалось недолгим. Дело в том, что перехваченная радиограмма содержала сообщение, составленное неизвестным кодом, а это уже было сигналом для контрразведки.
1915 год. Апрель. Свинемюнде
Командир подводной лодки «U‑26» капитан-лейтенант Эдевольф фон Беркхайм получил странное, на первый взгляд, задание: взять на борт как можно больше мин и скрытно идти к Аландским островам, где не ставить минную банку, а передать груз финскому траулеру. Описание траулера и точные координаты рандеву были указаны в запечатанном письменном приказе, вскрыть пакет следовало в море. Странным было и то, что напутствовал подводника блондин в штатском, а сопровождавшее его неожиданно многочисленное морское начальство в этот раз почтительно помалкивало.
– Эта операция очень важна для нас, господин капитан-лейтенант, – мягким баритоном говорил блондин. – Успех подобных миссий может коренным образом сказаться на оперативной обстановке в бассейне Балтийского моря в нашу пользу. Вы опытный подводник и, надеюсь, с успехом решите поставленную перед вами задачу. Помните, главное – скрытность. Противник ни в коем случае не должен разгадать наши намерения. В фазе перегрузки мин при малейшей опасности со стороны русских вы должны немедленно прекратить операцию и уйти, а траулер потопить и позаботиться о том, чтобы свидетелей не осталось.
Барон фон Беркхайм недовольно вскинул брови и с вызовом посмотрел на этого штатского невежу.
– Извините, я офицер флота, а не мясник, – резко высказался он, и тонкий аристократический усик молодого дворянина стал несколько подергиваться.
Блондин в свою очередь недовольно поморщился, однако волю своим чувствам не дал.
– Да-да, барон. Я понимаю ваше недоумение, но это приказ, строжайший приказ. Если траулер с грузом мин попадет в руки русских, они о многом смогут догадаться, и наши планы провалятся, а это очень важные планы, которые нанесут урон врагу и сохранят жизни многих немецких моряков и солдат.
– Боюсь, моей команде это не понравится, так же как и мне.
– Вы не командир на своем судне? Я, конечно, слышал о некоторых вольностях на подводном флоте. Тем не менее мне рекомендовали вашу лодку как образцовый боевой корабль с требовательным командиром и сплоченным экипажем, готовым к выполнению самых трудных заданий командования. Меня ввели в заблуждение?
– Мы готовы к выполнению любых боевых заданий, однако мои ребята не расстрельная команда. А может, мне и свою команду заодно расстрелять из соображений секретности? – довольно жестко ответил фон Беркхайм.
– Каждый должен выполнять свой долг, а выполнение долга не всегда простое и приятное занятие, – в голосе штатского зазвучал офицерский металл. – А вашу команду найдется кому расстрелять вместе с вами, если не выполните приказ.
– А топить русских станете вы?
– Все, дискуссия закончена. Вы отказываетесь выполнять приказ?
– Нет, конечно, – усмехнувшись, ответил барон.
– Тогда, как там у вас говорят, семь футов под килем. С нами Бог.
На этом блондин закончил и быстро покинул моряков.
– У подводников так не говорят, – буркнул фон Беркхайм вслед и недоуменно спросил: – Кто это был, господа?
– Вы спорили с человеком, который любого из нас способен отправить на эшафот, так что не дай вам бог не выполнить это задание, барон, это все, что вам нужно знать, – ответил командир флотилии. – Отправляйтесь на лодку.
Вскоре «U‑26» покинула базу, хотя ее командир так и не понял, каким образом финская лайба с минами может коренным образом изменить обстановку. Однако барон был действительно хорошим подводником, и через двое суток операция была успешно завершена.
1915 год. Апрель. Кипу
Офицер Особого делопроизводства Рагнар Ансельмович Окерлунд уже четвертый день наблюдал за маяком. Было ему в ту пору тридцать лет, и к этим годам Рагнар Ансельмович считался опытным контрразведчиком с холодным рассудком и здравым умом, чему немало способствовало его скандинавское происхождение. Был он строен, светловолос и даже красив, при этом по-русски говорил совершенно без акцента. Славился он еще и тем, что благодаря своим шведским и норвежским предкам знал все скандинавские языки.
Старший лейтенант не торопился, ему хотелось взять врага с поличным. Однако день за днем на маяке ничего, собственно, не происходило. Смотритель – старый эстонец – и его жена занимались обычными делами. Штатный телеграфист Курехин тоже не проявлял излишней активности. Никто чужой на маяке не появлялся. Наконец приехал какой-то человек на повозке, сгрузил несколько мешков и уехал.
Окерлунд от безысходности задержал всех.
1915 год. Апрель. Ревель
Допрос задержанных на маяке Кыпу происходил в ведомстве Непенина.
Смотритель и его жена ничего не смыслили в телеграфном деле и в службе Курехина.
Людьми они были простыми, а женщина так и вовсе оказалась безграмотной. Супруги очень испугались своего задержания и готовы были рассказать все, что знали, но фактически, как источники информации, не представляли никакого оперативного интереса. Но больше всего Окерлунда поразил телеграфист. Отставной унтер-офицер, отходивший на кораблях Балтийского флота почти восемь лет, совершенно не чувствовал за собой никакой вины.
– Я ничего запрещенного не передавал, – заявил он сразу и нервно закурил.
– А кто передавал – смотритель или его безграмотная старуха? – почти насмешливо спросил Окердунд.
– Они ничего не понимают в нашем деле.
– Кто-то еще мог работать на передатчике?
– Нет. Некому.
– Очень хорошо. Значит, братец, все передавал ты?
– Я и не отказываюсь.
– Ничего не понимаю. Ты знал, что передавал?
– Нет, конечно. Хотя понимал, что это секретные данные для наших агентов в Германии.
– Неужели?
– Так точно.
– Откуда такие догадки?
– А чего тут не понимать, текст кодированный, ясное дело, и курьер секретный.
– Вы имеете в виду Панкова?
– Так точно.
– Это он тебе сказал?
– Ну да. Назвался, как положено.
Окерлунд отправил телеграфиста в камеру и приказал привести вышеупомянутого господина.
– Представьтесь.
– Аркадий Иванович Панков, 1870 года рождения, старший делопроизводитель по почтовому ведомству. Женат, трое детей, – сказал рыжий, полноватый мужчина среднего роста и замолк. – Две девочки и мальчик, – добавил он зачем-то.
– Так какой же из вас секретный курьер? – невольно вырвалось у Окерлунда.
– Об этом мне говорить не положено.
– Вероятно, вследствие особой тайны вашей миссии?
– Именно так.
– Я офицер контрразведки, со мной можно говорить откровенно.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Ладно, я действительно и есть секретный курьер, – почему-то понизив голос, произнес Панков.
– Очень хорошо. Просто чудесно!
Окерлунд не знал, плакать ему или смеяться.
– Аркадий Иванович, кто же вас завербовал в курьеры?
– Я иногда, ну после получения жалованья, позволяю себе посидеть в трактире, немного выпить, отдохнуть от жены, от детей. Вы не подумайте, я не пьяница и люблю свою семью, но иногда возникает такая необходимость. Вот в трактире, где-то с три месяца назад, ко мне и подошел молодой мужчина, высокий, сухощавый, несколько бледноватый. Он представился как офицер Особого делопроизводства секретной службы Его Императорского Величества. Он сказал, что эта самая секретная служба давно присматривается ко мне. Он действительно многое знал про нашу семью. Потом долго выяснял про мой патриотизм, отношение к войне, к Германии, взывал к чувству долга. Суть его предложения состояла в том, что, получив донесение, я должен был немедленно доставить его на маяк. Мы живем в полуподвальном помещении, сами понимаете, доход мой невелик. По вторникам и пятницам с десяти до одиннадцати вечера я должен был держать форточку в своем кабинете открытой. Донесение фактически влетало в мое окно.
– Этот человек как-то подтверждал свои полномочия?
– А как же, конечно. Мандат на гербовой бумаге с гербовой же печатью. Все очень убедительно. Я по почтовому ведомству состою, у меня глаз наметанный.
– И что же там было написано в этом убедительном, как вы говорите, документе?
– Ну там податель сего уполномочен, всем чинам оказывать содействие и так далее.
– А имя?
– Он назвался Крейном. Имя наверняка ненастоящее, да это и понятно.
– По соображениям секретности, наверное?
– Конечно.
– Вам предложили вознаграждение?
– Да, а что в этом такого? Это компенсация за потраченное время и те опасности, которые могли меня подстерегать. Хотя ради Отечества я готов был выполнять эту миссию и без какого-либо вознаграждения.
– Опасности?
– Конечно, на меня могли напасть германские агенты.
Окерлунд невольно рассмеялся. Искренность этих дураков не вызывала у него сомнения.
Он отпустил задержанных, под страхом смерти приказав молчать обо всем произошедшем, а в случае появления каких-либо таинственных личностей немедленно сообщать ему.
«Но каков шельмец, – думал Окерлунд, – околпачить столько людей. Они совершенно не понимали, что работают на немцев. Высший пилотаж. Этого Крейна надо поймать».
За домом Панкова и маяком было установлено наблюдение, которое, впрочем, ничего не дало.
Глава девятая
Новые потери, новые встречи
1915 год. Май. Ревель
Панихида в Симеоновской церкви закончилась. Было удивительно тихо. Сама природа будто бы замерла в солидарности с людской скорбью.
Ренгартен медленно шел во главе траурной процессии, неся флаг командующего. Слезы заливали его лицо, Иван Иванович не стеснялся этой своей слабости. В этот час вообще никто не скрывал своих чувств.
Несколько раз Ренгартена пытались подменить другие офицеры, но он так и не отдал тяжелое знамя на всем пути в гавань.
Так провожали в последний поход адмирала Николая Оттовича фон Эссена.
Постоянное нервное и физическое напряжение, вахты на открытых всем ветрам и дождям мостиках, вечные простуды, вообще преследовавшие моряков того времени, подорвали здоровье Николая Оттовича.
Смерть адмирала потрясла всех, ибо флот лишился не просто командующего, но частицы своей души. Энергия, высочайший профессионализм, живость ума, скорость принятия решений и в тоже время внимательное отношение к подчиненным и их мнению снискали командующему глубочайшее уважение среди всех моряков вне чинов и званий. Заняв свою должность, Эссен, сам боевой моряк, собрал вокруг себя талантливых, думающих офицеров, многие из которых прошли японскую войну. Благодаря личным качествам самого командующего и энергичным действиям его штаба удалось отвести угрозу прорыва превосходящих сил германского флота в Финский залив в первый год войны.
Отдавая последний долг адмиралу, на набережной собралась толпа. Гроб был доставлен на эскадренный миноносец «Пограничник». Под звуки «Коль Славен» корабль медленно отвалил от стенки. Эссен совершал последний морской переход.
Непенин, недавно принимавший от Эссена поздравления по поводу присвоения очередного звания, теперь, вместе с группой офицеров, провожал своего адмирала в Петроград. Там, в столице, во время похорон на Новодевичьем кладбище он вновь увидел Ольгу Васильевну.
«Отчего же, господи, мы все встречаемся по таким грустным поводам», – невесело думал Непенин, вновь чувствуя, как его тянет к этой женщине, и одновременно испытывая так не свойственную ему робость. Однако когда отгремел салют и все закончилось, контр-адмирал, преодолев сомнения, подошел к даме.
– Здравствуйте, Ольга Васильевна, – отчеканил он.
– Это вы, Адриан Иванович, как я рада вас видеть, – с проступившей сквозь влажные глаза улыбкой, ответствовала она. – Какое горе, – тут же тихо произнесла Ольга Васильевна, мыслями вернувшись к печальному событию.
– Да, это большое горе для всех нас, утрата невосполнимая, – согласился Непенин.
– И кто же сможет заменить Николая Оттовича на его посту?
– Боюсь, что равнозначной фигуры на флоте нет. Скорее всего, назначат Канина.
– Вы думаете, он справится?
– Что же, адмирал он грамотный, опытный. Вижу только одну проблему.
– Какую же?
– Видите ли, Ольга Васильевна, Канин до сего дня командовал дивизией тральщиков и командовал хорошо. Но сама суть тральной службы требует большой осторожности и очень взвешенного принятия решений. Шутка ли, они буквально ходят по минам и, несмотря на предельную аккуратность, периодически подрываются.
– Но разве осторожность – это плохо?
– Для нашего дела губительно. Конечно, воевать надобно с опаской, но в тоже время необходимо действовать с достаточной долей риска. Иначе поражение, смерть.
– Смерть, кругом смерть. Боже милостивый, как вы все рано уходите! – воскликнула Ольга Васильевна.
– Война, ничего не попишешь.
– Да, война, – задумчиво произнесла она. – Вы знаете, Адриан Иванович, я сейчас же возвращаюсь в Гельсингфорс, не могли бы вы проводить меня на вокзал?
– С превеликим удовольствием, Ольга Васильевна. Я и сам сегодня вечером убываю на «Пограничнике» обратно в Ревель, дел очень много.
– Вот и хорошо, давайте наймем экипаж.
Так произошла еще одна встреча, и опять они разъехались без надежды встретиться в обозримом будущем.
Глава десятая
Охота за «Альбатросом»
1915 год. Июнь. Ревель
Созданная Непениным, Ренгартеном и Лартингом «Агентура Х» к лету 1915 года заработала на полную мощность. Радиопеленгаторные станции, дозорные посты, воздушная разведка, а также данные, поступающие в результате дешифровки немецких радиограмм и по агентурным каналам, зачастую давали настолько ясную картину намерений противника, что неправдоподобно точные рекомендации, исходящие из недр Службы связи, вызывали на флоте мистический трепет и окружили самого Непенина мифами и легендами, что усиливалось традиционной суеверностью моряков.
Вот и теперь, сопоставляя различные разведывательные сведения, как водится, засидевшись за полночь в своем кабинете, Адриан Иванович понял, немцы что-то затевают. По линии «Барон» было получено сообщение, что из флота Открытого моря для дальнейшего базирования на Нейфарвассер прибыл необычный корабль, в данный момент этот корабль находится в Киле, где на нем проводятся спешные работы по довооружению противовоздушной артиллерией и установке противоминного оборудования. Корабль явно готовился к операциям в Балтийском море. Ранее из Швеции пришли сведения, указывающие на то, что немецкое правительство очень обеспокоено действиями подводных лодок на коммуникациях Германии. Сегодня же Непенин получил запрошенные технические сведения о новом противнике. Хотелось посоветоваться. Начальник Службы связи взглянул на часы. «Поздно», – подумал он, и тут раздался звонок.
– Не слишком поздно, Адриан Иванович? – раздался голос Ренгартена.
– Я же приказал вам, ежели надобно, звонить в любое время.
– Тут не телефонный разговор.
– Приезжайте, – коротко бросил Непенин. – Я вышлю машину.
– Есть.
– На ловца и зверь бежит, – довольно произнес Адриан Иванович, положив трубку.
– Здравствуйте, Иван Иванович, что у вас? – живо спросил Непенин у вошедшего офицера.
– Здравия желаю, я расшифровал свежий перехват. Немцы проводят в Киле очередной смотр сил Балтийского моря и даже дозорные миноносцы отзывают.
– Ох, и любят они парады, прямо хлебом не корми – дай исполнить пару маршей. Откуда данные о миноносцах?
– Так это приказ для «V‑56» сдать позицию сторожевику, а сторожевик этот – вооруженный траулер, я проверил.
– То есть слепой и глухой.
– Так и есть. Мимо такого дозора можно тихой сапой всем флотом проскочить.
– Когда назначен смотр?
– Тридцатого июня миноносец должен прибыть в Киль. Смотр назначен на тридцать первое число, ожидается прибытие кайзера.
– Заманчиво, черт побери. Можно вылазку организовать, на Мемель, например. Давно хотели. Хорошо, я передам ваши соображения командующему. У меня же другая головная боль, Иван Иванович. Как вы думаете, для чего немцам понадобилось перебазировать на Киль минный крейсер «Альбатрос»? Перевели из флота Открытого моря, а флот этот, как известно, жестоко бьется с англичанами.
– Что-то в этом крейсере должно быть специфическое.
– Вот и я об этом подумал. С такими кораблями мы еще не сталкивались, а у нас и вовсе единиц такого класса нет. Сегодня я получил техническую справку. Основное отличие «Альбатроса» в том, что он может быстро поставить порядка двухсот мин практически в любых погодных условиях, при этом крейсер несет довольно внушительную артиллерию и может вполне сносно отбиваться.
– Двести мин – это полноценная банка, – задумчиво произнес Ренгартен.
– Совершенно верно.
– Противолодочная оборона? – продолжал рассуждать Ренгартен. – Наши лодки в последнее время своей активностью заставили обратить на себя внимание и обеспокоили противника.
– Может быть, агентурное подтверждение таким опасениям имеется. Я рад, что мы думаем в одном направлении. По всей видимости, «Альбатрос» не замедлит себя ждать. Иван Иванович, надо упредить дорогого гостя. Обратите внимание на все перехваты касательно нового персонажа.
– Есть, Адриан Иванович. Я тут еще хотел… – продолжил было Ренгартен.
– Нет, все, Иван Иванович, ради бога, езжайте отдыхать, – устало сказал Непенин.
Верховное командование, понимая благоприятность сложившейся обстановки, быстро санкционировало набег на Мемель. В течение суток операция была подготовлена, и тридцать первого июня 1915 года отряд крейсеров в сопровождении эсминцев под командованием контр-адмирала Бахирева выдвинулся в сторону неприятельского берега.
1915 год. Июль. Готланд
Станции службы связи прощупывали эфир и, как стоглазый Аргус, охраняли русские корабли. В ночь на второе июля неожиданно была перехвачена радиограмма. Оказалось, что не все корабли германского флота убыли для императорского смотра. В радиограмме крейсер «Роон» сообщал свое место, а также доложил, что крейсер «Альбатрос» успешно закончил постановку мин и в сопровождении крейсера «Аугсбург», а также трех миноносцев возвращается в Нейфарвассер, а «Роон» и «Любек» идут в Киль.
Непенин тут же связался с командующим флотом и МГШ. Такой шанс нельзя было упускать. Набег на Мемель оперативно отменили, и согласно новому приказу крейсерский отряд бросился на перехват «Альбатроса». Русские станции впервые в мировой военной практике наводили свои корабли по радио. «Альбатрос» не мог вырваться из невидимых клещей русской радиоразведки и был обречен.
В семь часов тридцать минут второго июля отряд Бахирева настиг немцев. «Альбатрос» попытался скрыться в шведских территориальных водах у острова Готланд, однако был отсечен и подвергся атаке четырех крейсеров. Многочисленные попадания вынудили объятый пламенем «Альбатрос» выброситься на берег у мыса Эстергарн. Вызванные на помощь немецкие крейсера были атакованы английской подводной лодкой «Е‑9», причем один из них получил тяжелую пробоину.
Получив донесение об успехе операции, Непенин без сил откинулся в кресле и заулыбался. Он безмолвно ликовал и одновременно чувствовал глубочайшую усталость. Через несколько минут телефон как прорвало: звонили с поздравлениями командующий флотом, потом из Адмиралтейства, Ренгартен и кто-то еще. Адриан Иванович приказал подать водки и самой простой закуски.
Вестовой Никита Беликов молча принес графин, сало, квашеную капусту и хлеб.
– Принеси еще стопку, Иваныч, – попросил Непенин.
Вестовой быстро обернулся, налил водку в стопку доверху.
– Себе налей.
– Премного благодарствую.
– Брось, давай выпьем.
– Храни вас господь, Адриан Иванович. Это я не только от себя говорю, а от всех моряков. Сколько вы душ православных спасли, и не счесть.
– Спасибо, – тихо произнес Непенин со слезами на глазах, одним махом осушил стопку, вторую, слегка закусил, потом прилег на диван и сразу же заснул.
