Текст книги "Любим и подписываемся (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Проскурин Вадим Геннадьевич
Любим и подписываемся

Они вошли в город через час после рассвета, когда открылись ворота. Будь дело зимой, Эйс спланировал бы путешествие, чтобы не ночевать в чистом поле, но поздней весной ночевка в чистом поле вполне комфортна, даже лучше, чем в переполненном постоялом дворе, кишащем вшами и клопами.

Их было тринадцать людей и две женщины. Четверо людей были важнее других, их имена есть в этой истории, они таковы: Шоддом, Эйс, Хулуд и Тит. Другие люди тоже имели какие-то имена, но для нас они не важны. Что касается женщин, то имена их одинаковы (Римма), а различают их по прозвищам: одну, которую трахает Шоддом, зовут Дамиана по месту рождения, а вторую, которую трахает Эйс, зовут Эйсова, а другого прозвища она не заслужила. Римма Дамиана примечательна красотой и вздорным характером, раньше она работала проституткой в храме Иштар, но потом ее оттуда выгнали из-за вздорного характера и она стала работать сама по себе. Однажды Шоддом нанял ее потрахать, между ними возникла любовь, Дамиана бросила ремесло и стала повсюду следовать за возлюбленным, так бывает.

Пророк Шоддом был мужчиной средних лет, худощавым и с бегающими глазами. Подобно варварским шаманам, он обитал в трех мирах одновременно, иногда он слышал голоса богов, чертей или духов, а иногда не слышал. Время от времени боги, черти или духи отверзали ему уста и тогда он начинал проповедовать либо пророчить. В отличие от большинства пророков и проповедников, Шоддом проповедовал сравнительно разумные вещи, вот, например, одна женщина обратилась к нему однажды с таким вопросом:

– Мой муж меня бьет, стоит ли мне его прогнать?

– Прогони, – сказал ей Шоддом.

– Но тогда он не будет ухаживать за моим огородом! – сказала женщина.

– Тогда не прогоняй, – сказал Шоддом.

– Но он меня бьет! – сказала женщина.

– Тогда прогони, – сказал Шоддом.

– Что-то я ничего не понимаю в твоих словах, – сказала женщина. – То ты говоришь: "Прогони!", то говоришь: "Не прогоняй!" Как мне быть?

– Либо так, либо так, – сказал ей Шоддом. – И то и другое достойно, прими любое решение и следуй ему.

– Но я не могу ничего решить! – заплакала женщина.

– Тогда так и будешь всю жизнь скулить, как побитая сука, – сказал ей Шоддом.

– Ах! – воскликнула женщина. – Зачем ты пророчишь мне такую плохую судьбу?

Шоддом от этих слов покраснел и стал трястись, он всякий раз так делает, когда боги, черти или духи отверзают ему уста. Потрясся сколько положено, а потом ?перестал трястись и начал проповедовать. Что именно он проповедовал в тот раз, никто не понял, потому что это происходило бессвязно. Но когда под конец проповеди он еще раз назвал ту женщину сукой, это поняли все.

– Да пошел ты на хер, лжепророк! – крикнула в ответ глупая женщина.

Услышав хулительные слова, Эйс подмигнул вначале Титу, затем Хулуду. Они подошли к вопящей женщине с двух сторон, Тит заломил ей руку за спину, а Хулуд настучал по лицу. При других обстоятельствах от такого поступка могла начаться драка, но в тот раз Эйс рассчитал правильно – вздорная баба не вызвала у зевак сочувствия. Ее, пожалуй, даже если бы стали насиловать прямо на улице все вместе, и то никто не вступился бы. Однако проверять не стали, пошли дальше.

Приведенный пример может показаться ничтожным, однако из него видно, насколько мудрые советы дает людям Шоддом. Другой на его месте сказал бы "Прогони!" либо "Не прогоняй!", а Шоддом сразу понял, что вздорной бабе какой совет ни дашь – по-любому все испортит, так что лучше не осквернять уста негодным советом. А может, не сам он лично понял, а тот дух, что отверз его уста, это не суть важно.

Они подошли к воротам, к тому месту, где толпа начинает превращаться в очередь.

– Эй, Шоддом! – закричал какой-то купец. – Глядите, ребята, тут вещий Шоддом! А с ним младший брат Эйс и все ученики!

– Какого хера он вещий? – спросил его другой купец. – Кто все эти люди?

– Осел ты невежественный! – воскликнул первый купец. – Эй, святой человек, испытай мое гостеприимство!

Шоддом вопросительно поглядел на младшего брата.

– Давай испытаем, – решил Эйс.

Шоддом пожал плечами и ничего не сказал.

– Мы испытаем твое гостеприимство, – сказал Эйс купцу. – Благодарим за честь, почтенный, прости, не знаю твоего имени.

– Муса из Турана, – представился купец. – Мы с тобой однажды бухали. Помнишь, тогда Шоддом превратил вино в воду?

Эйс пожал плечами. Он совершенно не помнил тот случай, знал дату, когда это якобы случилось, но весь тот симпозиум вылетел из памяти от начала до конца, твердо запомнилось только одно – как потом болела голова сутки напролет. Эйс подозревал, что чудо с вином собутыльникам примерещилось, как и добрая половина других Шоддомовых чудес, но говорить о том вслух неуместно. Скромность – чувство хорошее, но только в умеренных пропорциях, сильно скромного человека царьком не сделать. Впрочем, насчет последнего сейчас лучше не думать, а то в таверне говорили, что нынешний царек где-то нанял колдуна, который слышит злоумышляющие мысли даже тогда, когда они не выражены вслух, это, скорее всего, ерунда, но все равно стремно, лучше не думать.

– А я помню! – сказал Муса. – Пойдемте с нами, святые люди, ворота без очереди пройдете!

Эйс дернул брата за рукав, дескать, пошли. Но брат застыл как столб и пялился на Мусу то ли как лягушка на стрекозу, то ли наоборот, как стрекоза на лягушку.

"Сейчас будет пророчить", понял Эйс. "Или проповедовать. Нет, скорее пророчить".

– Приветствие, – сказал Шоддом. – Должно быть приветствие.

– Зиг хайль, – сказал Муса и сделал приветственный жест по обычаю своей родины.

– Нет, не то, – помотал головой Шоддом. – Иначе. Ветка с листьями. Папоротник.

Эйс решил, что пророчество пора прекращать, не пойдет оно по кайфу.

– Эй, брат, ты что несешь? – сказал Эйс и дернул брата за рукав сильнее. – Какой к чертям папоротник в пустыне?

– Можно наломать пальмовых веток, – предложил Муса. – Они похожи.

– О да! – воскликнул Шоддом и улыбнулся во весь рот.

Выражение его лица стало глупым, он прислушался к чему-то из верхнего то ли нижнего мира, послушал-послушал, а потом вдруг сказал:

– Да иди ты на хер, не по нраву мне твое предложение.

Муса сделал благоговейный жест, поискал кого-то глазами, нашел, щелкнул пальцами. Нарисовался писец с вощеной дощечкой и стилом, приготовился записывать.

– Путь праведника исполнен сомнений и печали, – произнес Шоддом. – Ибо свершу над ними мщение яростное ибо я есть господь!

Поднял руку с отставленным указательным пальцем и ткнул этим пальцем в ничем не примечательное пустое место и было видно, что в этом пустом месте кроется нечто сверхъестественное.

– Кто есть господь? – переспросил писец. – Простите, я не расслышал.

– Моему брату часто отверзают уста сверхъестественные сущности, – пояснил Эйс. – В этот раз, видимо, отверз господь. По крайней мере, он сам так сказал.

– Который господь? – подал голос писец.

– Кто их разберет, – сказал Эйс. – Они все одинаковые.

– Он есть одно во всем и все в одном, – провозгласил Шоддом. – Йа! Йа, Шаб-Ниггурат!

– Все в одном – вроде Йог-Сотот, – подал голос Тит.

– А ты их различаешь? – удивился Хулуд.

– Неуверенно, – сказал Тит.

Тут к ним подошла бесноватая девица в мужских штанах, с непокрытой головой, а все ногти на руках и ногах у нее были выкрашены в цвет крови, однозначно бесноватая. А на тунике был нарисован с большим искусством конопляный лист, должно быть, раньше ткачихой была, пока бесы не одолели.

– Может, исцелишь? – предложил Эйс брату.

Надо сказать, что Шоддом умел исцелять бесноватых. Был, помнится, в городе Хосаграде один мытарь, у него ноги отнялись с перепугу, когда визирь обвинил в растрате, притом необычно отнялись: когда лежит, двигались как положено, а когда пытался встать – не держали. Эйс как увидел, сразу понял, что клиент вовсе не расслабленный, а бесноватый, позвал брата, тот исцелил в лучшем виде. Подошел такой серьезный и сказал три слова:

– Встань и иди.

Бесноватый встал и пошел, куда глаза глядели, а дело было в башне и глаза глядели в сторону балкона. Вышел он на балкон, перевалился через перила, упал на камни и разбился насмерть. Эйс тогда подумал, что их с братом растерзают.

– Судьба, – сказал Эйс.

– О да, судьба! Точно, судьба! От судьбы не уйдешь! – заголосили зрители вразнобой.

Эйс понял, что их не растерзают, а наоборот, накормят, напоят и подложат смазливых баб. Так и вышло.

Любопытно, что эта история в пересказе приобрела совершенно другой смысл. Больной якобы был не парализованным, а вовсе мертвым и даже чуть-чуть разложившимся, а Шоддом якобы не погубил его, а наоборот, поднял из мертвых, но не так, как черножопые колдуны поднимают своих зомбей, а нормально, по-человечески. Удивительно, как сильно некоторые истории искажаются в пересказе.

Бесноватая девица держала в руке длинную палку с маленьким зеркальцем на конце. Помнится, в Дагобаде в таверне говорили, что тамошние воры используют такие палки с зеркальцами, чтобы незаметно заглядывать за угол, если вдруг понадобится. Эйс ни тогда, ни позже так и не понял, на кой хер вору незаметно заглядывать за угол, но решил на всякий случай быть осторожнее.

Девица тем временем погляделась в зеркало и сказала собственному отражению:

– Привет, я снова с вами! Не забываем любить и подписываться!

– Шлюха, что ли? – растерянно спросил Хулуд.

– Сегодня мы с вами в славном городе Хорасане! – провозгласила девица. – В будущем его будут звать Акбарабад, но аборигены этого еще не знают, ха-ха-ха!

– О, пророчица, – сказал Тит. – Эй, пророчица, а кто воссядет на престоле ближайшем будущем?

– Кому какое дело, понятия не имею, все царьки одинаковые, такая ерунда, – ответила пророчица.

Зрители после этих слов принялись улыбаться, переглядываться и подмигивать друг другу. Стандартный лжепророческий трюк: уклониться от ответа на неудобный вопрос, объявив его незначительным, дескать, я подобной ерундой не занимаюсь. Квалифицированные пророки считают этот трюк низким и никогда не практикуют, вместо него практикуют другой прием, гораздо более достойный – произнести нечто несомненно являющееся ответом, но совершенно непонятное. А кстати...

– Учитель! – позвал Хулуд. – А кто воссядет на престоле в ближайшем будущем?

– Петух укажет, – ответил Шоддом.

– О, так вы и есть учитель! – воскликнула девица.

После этих слов все поняли, что человеческий язык для нее не родной, слова произносит правильно, а один-много путает и окончания согласует неправильно.

– А какой петух укажет на следующего царька? – обратилась девица к Шоддому.

– Уважительно обращайся, сука! – сказал ей Эйс.

– Голожопый и шлемоблещущий, – сказал Шоддом.

– О! – воскликнула девица. – Глядите, он прорицает!

Хулуд угрожающе сдвинул брови и строго спросил:

– Ты на кого, сука, бочку катишь? Давно в хавло не прилетало?

Девица, однако, не испугалась и даже не обиделась, а повернула зеркальце Хулуду в лицо и воскликнула:

– Глядите! Он гневается!

– А зеркало у нее колдовское! – подала голос Римма Дамиана. – Глядите, Хулудова морда в нем не зеркально отраженная, а как по жизни!

Хулуд поглядел на свое отражение и сначала ничего не понял, но когда Дамиана сказала:

– У него бородавка по жизни на правой щеке, а в зеркале должны быть на левой!

Тогда понял и опешил, да так, что временно утратил дар речи. Впервые в жизни он столкнулся с настоящим несомненным колдовством. Обычно ведь как? Всякое непонятное и тревожное объявляют колдовством, потому что когда на непонятную и тревожную вещь навешен все равно какой ярлык, она становится чуть-чуть более понятной и чуть-чуть менее тревожной. Но при этом в глубине души никто всерьез в колдовство не верит. А тут раз! Морда в зеркале отражена неправильно!

Колдунья повернула зеркало на Дамиану, та сделала знак, отгоняющий нечистую силу. Колдунья не отогналась.

– А вы кто такая? – спросила она Римму. – Римма Дамиана, надо полагать?

Дамиана сделала другой знак, более сильный, для особо сложных случаев. Колдунья по-прежнему не отогналась.

– Глядите, друзья, это Дамиана! – провозгласила колдунья. – А на фресках она красивее! Дамиана, а вы уже покаялись?

– Чего? – не поняла Дамиана. – В чем я покаялась? Что за херню ты вообще несешь?

– О, как весело! – воскликнула колдунья. – Почтенный Шоддом, а вас не затруднит произнести слово "пенис"?

– Осторожнее, учитель! – сказал Хулуд. – Я чую ловушку в ее словах.

– А я не чую ничего, кроме пениса, – рассмеялся Шоддом. – О, я уже произнес!

– Великолепно! – воскликнула колдунья. – А вас не затруднит произнести такие слова: "Лучшие айпады в магазине эльдорадо"?

– Да ты совсем обнаглела и одурела! – возмутился Эйс. – Колдуй, да не заколдовывайся! Цыц!

Последнее слово было адресовано Хулуду, который протянул руку к спрятанному мечу. Толковая идея – доставать оружие в прямой видимости стражи! Кстати, затевать ссору, пусть даже с бесноватой бабой – тоже не самая толковая идея.

В начале очереди нарисовался офицер оккупационных войск, одетый по ихнему чужеземному образцу: вместо штанов короткая нелепая юбчонка, на башку надет до блеска начищенный шлем, так что глазам больно, когда в нем солнце отражается, а в темя для красоты воткнули конского волоса, но не единым пуком, а так, чтобы получилось нечто вроде гребня, как у петуха... Как у петуха...

– Голожопый и шлемоблещущий, – пробормотал Муса и поглядел на Шоддома в благоговейном ужасе.

– Что за херня тут творится? – обратился офицер к народу. – Чего раскричались? Ты кто такой?

Последний вопрос он задал Шоддому, указав на того пальцем.

Эйс испугался, что сейчас все купцы и путники начнут кричать типа: "Ого!", "Ну ни хера себе!", "Пророчество сбылось!", но никто не закричал. Эйс понял, что Шоддом произнес пророчество довольно тихо, мало кто его расслышал. Ну и слава всем богам.

– Шоддом меня зовут, – представился Шоддом. – Я служу богу, не нуждающемуся в имени.

– А, понятно, фанатик, – кивнул офицер. – Чего раскричались?

– Тут одна бесноватая девица... – начал Шоддом, обвел окрестность глазами, а девицы нет, как сквозь землю провалилась. – Да ну, ерунда, дура какая-то голосила, при виде почтенного воина сбежала.

Эйс сделал шаг вперед, офицер положил руку на рукоять меча. Эйс улыбнулся, дескать, не хотел угрожать, простите, и показал серебряную монету. Офицер протянул руку, сграбастал. Смерил взглядом Эйса, затем Шоддома, спросил:

– Братья, что ли?

– Так точно, – ответил Эйс.

– Служил? – заинтересовался офицер.

– Никак нет, – помотал головой Эйс. – Ну, то есть, нет. Видел, как солдаты с офицерами разговаривают.

Офицер рассмеялся и пошел прочь. А купцы и прочие путники остались ждать своей очереди, чтобы пройти воротами в город.

* * *

Гостеприимство Мусы превзошло все ожидания: дом богат, кухарка готовит превосходно, вина хоть залейся, рабыни пригожи и податливы, так и ластятся, превыше любых похвал гостеприимство Мусы! Эйс решил, что надо сказать брату, чтобы на выходе благословил дом по полной программе, заслужили. Но это потом, сначала надо сходить на дело.

Дело было запланировано в Гесперидском саду, есть там одна приметная постройка, похожая одновременно на заброшенную гробницу и заброшенное овощехранилище. Зимними ночами там собираются бродяги, летними – пьяницы и развратники. А днем там не собирается никто, потому что те, кто могли бы собраться днем, боятся тех, кто мог бы собраться вечером. А Эйс никого не боится, особенно когда меч можно больше не прятать, а носить открыто на поясе. Строго говоря, оружие в городе разрешено носить только гражданам, но какой разумный человек начнет спрашивать случайного прохожего, законно ли тот носит меч? Стража, конечно, может докопаться до любого, но в приличном районе днем – практически исключено.

Дело назначили на полдень, это время удобно тем, что легко понять, когда оно наступает, но неудобно тем, что жарко. Пока Эйс добрался до места, семь потов сошло, а еще дорога в гору, ужасно! На обратном пути легче будет.

Подошел Эйс к странной постройке, отворил дверь, вошел внутрь, а там хорошо, прохладно! Пованивает нечистотами, но не сильно, терпимо, по-любому лучше, чем на жаре. В углу навалена куча соломы, рядом большой камень, сел Эйс на него, вытер пот со лба, развязал бурдюк с водой, приложился – хорошо!

А вот и тот, с кем Эйс назначил встречу. Пришел без униформы и почти без оружия, с одним коротким мечом. Выглядит почти как человек и если бы не бритая морда по ихнему оккупационному обычаю, можно было бы принять за человека на полном серьезе, а так нельзя.

– Здравствуй, брат! – поприветствовал его Эйс.

– Пенджабский шакал тебе брат, – скривился тот, кто пришел.

– Мой брат говорит, что все люди братья, – сказал Эйс.

– Будь так, у всех было бы одно родовое имя, – сказал тот, кто пришел.

– Когда мой брат станет царьком, он, наверное, так и сделает, – сказал Эйс. – А что, превосходная идея! Чтобы у всех мужчин была в имени одна общая часть, символизирующая, что они все братья. Единое общечеловеческое имя.

– И каким же будет это общечеловеческое имя? – спросил тот, кто пришел.

– Да каким угодно, – ответил Эйс. – Лев, например. Шоддом Лев, Эйс Лев, Хулуд Лев, Балазарий Лев!

– Но-но, – нахмурился тот, кто пришел, его как раз звали Балазарием. – Не надо впутывать мой народ в ваши местечковые заморочки. Как у тебя, все подготовлено?

– Все в лучшем виде, – кивнул Эйс.

– Предатель проинструктирован? – спросил Балазарий.

– Да, – кивнул Эйс.

– И как он? – заинтересовался Балазарий. – Согласился?

– А чего ему не согласиться? – пожал плечами Эйс. – Если все пойдет по плану, он станет героем.

– Но если не по плану – предателем, – сказал Балазарий.

– Это не должно стать большой проблемой, – сказал Эйс. – Если что-то серьезно сорвется, мы все будем висеть на столбах, и ты в том числе. Так что лучше чтобы не сорвалось. Бабло принес?

– Да, конечно, – кивнул Балазарий.

Сунул руку под плащ, вынул увесистый мешочек.

– Ровно тридцать пять, – сказал он. – Месячное жалование пехотинца-ветерана, между прочим.

Эйс принял мешочек, привязал к поясу. Открывать и пересчитывать не стал, Балазарий не в том положении, чтобы обманывать.

– Давай еще раз все проговорим, чтобы не перепутать, – сказал Балазарий. – Вы всей шоблой размещаетесь на ночлег здесь...

– Уточнение, – перебил его Эйс. – Мы разместились у Мусы из Турана, у него отличный богатый дом с вином и шлюхами, надо быть полным идиотом, чтобы разместиться на ночлег здесь, а не там. Мы придем сюда помолиться.

– На кой тут молиться? – удивился Балазарий. – Как залегендируешь?

– У Шоддома будет видение, – сказал Эйс. – Если не уговорю – будет у меня, но лучше у него. Придем, помолимся, разведем костер, начнем бухать, это в таких случаях всегда происходит само собой. Шоддом начнет либо проповедовать, либо пророчить, а тут как раз стража. Главный стражник спросит: "Кто здесь Шоддом?", а Хулуд скажет: "Вот он" и поцелует в щеку. Слушай, бред ведь получается! Кто в такую херню поверит? Шоддома каждая собака знает в лицо, зачем его опознавать?

– Кому надо, те поверят, – сказал Балазарий. – Это как представление в театре для детей. Когда ангел спрашивает со сцены: "Дети, куда побежал Сатана?", это не значит, что ангелу не хватает сведений. Это просто деталь представления. В нашем случае отчет о восстании будет неполным без этой детали.

– Не понимаю, – сказал Эйс. – Нет, не надо еще раз объяснять, я уже понял, что это ваши национальные заморочки, при наличии предательства все равно с какой стороны юридический состав дела меняется, ты это уже говорил, неважно. Но с точки зрения здравого смысла это безумие.

– Не надо путать два мира, – сказал Балазарий. – Есть мир людей, а есть мир законов. Есть мир здравого смысла, а есть мир безумия. Если посмотреть на обыденную жизнь глазами законника, она тоже безумна. Я как-то читал ваши законы, там написано, что нельзя смешивать нити разного вида в одной ткани, правда ведь?

– Ах, – вздохнул Эйс. – Зачем вы травите... Короче, Хулуд опознает Шоддома, стража его арестует...

В центре помещения сам собой завихрился вихрь, какой-то мусор взлетел и заклубился. Стало отчетливо видно, что в одном месте насрано.

Едкая пыль стеганула по глазам, Эйс зажмурился, отвернулся, а когда повернулся обратно, увидел, что посреди помещения стоит большой лысый мужик, на вид пожилой, но в силе, а одет не то чтобы как воин, но близко к тому. А лицо у него недоуменное.

– А где Шоддом? – спросил мужчина. – Все ученики тоже должны быть здесь...

Поглядел в сторону приоткрытой входной двери и вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:

– Срань господня, поясное время!

– Это кто? – спросил Балазарий Эйса.

– Понятия не имею, – ответил Эйс. – Впервые вижу.

Незнакомец строго поглядел на Эйса и сказал:

– А я знаю, кто ты такой! Ты предатель Хулуд, ты предал спасителя человечества за тридцать монет!

– Мы договаривались на тридцать пять, – сказал Эйс и строго поглядел на Балазария.

Балазарий сделал смущенное лицо и развел руками.

– Ах ты плут, – сказал Эйс. – Не тот народ называют... сам знаешь как.

Развязал на мешке тесемки, вывалил монеты на камень, пересчитал. Все верно, тридцать, не тридцать пять. Попробовал одну монету на зуб, вроде нормальная. Хоть в этом не обманул.

– Давай остальные, – потребовал Эйс.

Балазарий порылся под плащом, вытащил еще пять монет. Эйс положил их в мешочек, завязал, убрал.

– Благодарю, – обратился он к лысому мужику. – А ты кто, демон справедливости, надо полагать?

– Кто я такой, пусть тебя не волнует, – ответил тот. – А ты, предатель Хулуд, готовься предстать перед создателем!

– Я не предатель Хулуд, – заявил Эйс. – Я Эйс, младший брат пророка Шоддома. А ты, я гляжу, совсем не разбираешься в том, о чем судишь. Ты, должно быть, глупец.

– Точно глупец, – согласился Балазарий. – Стоит такой безоружный и выпендривается на двух вооруженных мужей. Или ты типа ангел?

С этими словами Балазарий извлек из ножен меч и принял стойку готовности. Лысый демон сделал колдовской жест, в меч Балазария ударила молния, в мгновение ока меч раскалился докрасна, Балазарий вскрикнул, выпустил рукоять и затряс обожженной ладонью. Эйс понял, что к ним действительно явился демон. Либо ангел, но это сути не меняет, это тот же демон, только как бы добрый.

Эйс незаметно опустил руку в особый тайный карман, пришитый к штанам и отчасти к поясу, чтобы не болтался при ходьбе. Нащупал свинчатку, вот сейчас демон отвернется, метнуть в голову и бежать, пока ошеломлен. Однако что получается, высшие силы против?

– Так это что получается? – подал голос Эйс. – Высшие силы не желают видеть моего брата Шоддома на царьковом троне?

Лысый демон недоуменно уставился на Эйса и сказал:

– Ты же его предать собрался руками Хулуда.

– Комедия положений, – заметил Балазарий. – Он откуда-то узнал о нашем плане, но только внешнюю сторону, всю эту затею с предательством он принимает за чистую монету.

– А что, там есть потайной замысел? – удивился демон. – Тогда рассказывайте.

Эйс и Балазарий переглянулись, Балазарий начал говорить.

– Замысел очень простой, – сказал он. – Нынешний царек – неуправляемый дурак, только одно дело умеет делать хорошо – стрелять по воронам из лука. Но для управления царством этого мало, даже если царство такое мелкое и задрипанное, как здесь.

– Но-но! – нахмурился демон. – Престол Сулеймана славится в веках!

– Давай обойдемся без пропаганды, у нас серьезный разговор, – сказал Балазарий. – Ты престол Навуходоносора видел? А престол Тиглатпаласара? Престол Сулеймана сосет! А царство у него мелкое и задрипанное, хромая ворона от рассвета до заката пешком пересечет из конца в конец.

– Ну, не знаю, – сказал демон. – В священном писании написано иначе.

– Священное писание на то и священное, чтобы преувеличивать родину и умалять прочие страны, – сказал Балазарий. – Но у нас серьезный разговор, не мракобесие. Так вот, нынешний царек убог и ничтожен даже для своего задрипанного престола. Не менее пяти политических партий планируют против него взбунтоваться, как только представится подходящий случай. И стоит начать бунтовать одним, сразу присоединятся другие, начнется гражданская война всех против всех, кровавая баня, беженцы на всех дорогах, а усмирять кому? Легионерам! А нам это надо? Короче, мы решили посадить на престол пророка Шоддома. Одобряешь?

– Ну да, конечно, одобряю, – кивнул демон. – А зачем Хулуду его предавать?

– Царька и правительство недостаточно просто свергнуть, – стал объяснять Балазарий. – Их надо скомпрометировать так, чтобы самый последний погонщик ослов понимал, что этих дураков надо свергать немедленно, пока не накликали несчастья, как на Гоморру.

– А что, та катастрофа в Гоморре реально произошла? – удивился демон. – Это разве не миф?

Эйс и Балазарий снова переглянулись. Раньше они оба предполагали, что высшие силы, решающие судьбы ныне живущих, в целом компетентны. Но почему они так предполагали? Разве действующие цари и царьки компетентны? А если боги в целом такие же, как цари, а божки – как царьки...

– Это миф, – сказал Эйс. – Это как про кентавров и сатиров, все знают, что таких существ в природе нет, но о них сложено столько прекрасных мифов, что люди предпочитают закрывать глаза на правду и представлять себе, что в мифах тоже есть доля правды. Ровно такая, чтобы можно было сделать вид, что поверил, не больше.

– Ты рассуждаешь, как просвещенный цивилизованный человек, – сказал Балазарий. – Удивительно слышать такие слова от дикого варвара.

– Однако я все еще не понял, зачем Хулуду предавать Шоддома? – сказал демон.

– Это часть сложного замысла, – стал объяснять Балазарий. – Нам нужно устроить так, чтобы царькова стража преследовала пророка, во-первых, заведомо беззаконно, а во-вторых, совершенно бестолково, чтобы народным массам легко было возмутиться и свергнуть царька. Тут главная фишка не в том, что Хулуд укажет на Шоддома, это как раз смысла не имеет, его в городе каждая собака знает, смысл в том, чтобы он его поцеловал. Эти варвары такие гомофобы!

– Не понял, – сказал демон. – Стало быть, пророка Шоддома арестуют не за проповеди и ниспровергание устоев? Просто какому-то дураку померещится, что он гомосексуалист?

– Вот именно, – улыбнулся Балазарий. – Царьковы стражники примут пророка с учениками за сборище дерзких гомосеков, кого-то изобьют, кого-то арестуют. Случайные зеваки засвидетельствуют...

– Откуда возьмутся случайные зеваки ночью? – перебил его демон.

– А это уже моя забота, – сказал Балазарий. – Зеваки найдутся и засвидетельствуют, что царькова стража напала на всенародно любимого проповедника и нанесла серьезное оскорбление. А еще засвидетельствуют, что в рукопашной схватке стражники проявили себя позорной немощью, что как бы намекает на успех вооруженного восстания, если его возглавит кто-нибудь толковый.

Листья в центре комнаты снова завихрились, по глазам опять резануло, а когда отпустило, вихрь опал, а на его месте стояла давешняя бесноватая девица с крашеными ногтями и волшебным зеркальцем на палке.

– Ласковая мяукалка снова с вами в потоке времени! – провозгласила девица. – Не забываем любить и подписываться! Глядите, это Эйс, младший брат так называемого божьего сына! А кто это с ним? Похож на Ромула Ромуальда, но другой, того мы видели вчера, представьтесь, пожалуйста, почтенный сотник или кто вы там такой, пожалуйста?

– Ебена мать! – сказал демон. – Да ты же Баффи Шпанова! Как ты сюда пробралась? Запрещено же!

– На себя посмотри, козел! – отозвалась Баффи Шпанова. – Бесноватый упорыш! Историю собрался менять, урод недоношенный! Пророчества должны сбываться, драножопый ты верблюд! Я тебя узнала, ты Сява Энтерит! Твой канал сосет!

– Мой канал несет добро и благодать! – рявкнул демон по имени Сява. – А ты безобразная шлюха, морда у тебя как у лошади и жопа как у лошади!

Эйс и Балазарий переглянулись и расхохотались. Этот демон или ангел или кто он там такой верно подметил: и морда как у лошади, и жопа как у лошади, ха-ха-ха!

– За те слова ты ответишь по всей строгости закона! – выкрикнула Баффи и навела на Сяву зеркальце.

Сява сделал колдовской жест, в Баффи ударила молния, но не поразила, а прошла насквозь, Баффи при этом стала то ли прозрачная, то ли типа того, не поймешь, в реальности или в иллюзии. Но что-то колдовское с ней точно случилось.

– Сдвиг по фазе! – торжествующе провозгласила она. – Пульсирующий генератор с аппаратно непредсказуемой гаммой! Накося выкуси!

Сява метнул еще одну молнию, она тоже прошла насквозь. Сява непонятно выругался.

– А интересно, – сказал Эйс. – Почему они между собой говорят по-человечески, а не по-своему?

– Такая магия на нас наложена, – сказала Баффи. – Понимание чужих языков загружается целиком, по частям нельзя, не знаю почему. Наверное, дорого.

– Ты им зубы не заговаривай! – воскликнул Сява Энтерит. – И мне тоже! Покайся, шлюха внимания!

Он еще дважды метнул молнии, но добился лишь того, что в комнате стало дымно и противно. Не настолько, чтобы стало тяжело дышать, а ровно настолько, чтобы стало противно. Будто в каменоломне рабы готовят на костре что-то условно съедобное.

– Итак, любимые мои зрители! – громко провозгласила Баффи. – Глупый фанатик обессилел от неудач, давайте продолжим. Итак, вы Эйс, младший брат божьего сына, правильно?

– Неправильно, – помотал головой Эйс. – Наш с Шоддомом отец никакой не бог и даже не божок, нормальный мужик, знатного рода, обедневшего, но не до нищеты. Я гляжу, ты совсем не понимаешь, о чем говоришь!

– А я, кажется, понимаю, о чем она говорит, – сказал Балазарий. – По-моему, она пророчит, что Шоддому суждено прослыть божьим сыном, как Геркулес.

Баффи и Сява переглянулись и рассмеялись. Балазарий понял, что сказал нелепость. А Эйс понял, что это хороший повод узнать грядущее.

– А расскажите мне, что будет дальше, – потребовал он. – Сядет Шоддом на престол?

– Да, – ответил Сява.

– Нет, – ответила Баффи.

Они еще раз переглянулись, Сява сказал:

– Это не тот престол.

Баффи сказала:

– Это иносказание.

– Ебена мать, – сказал Эйс. – Давайте без иносказаний. Суждено ли моему брату Шоддому стать царьком этого города?

Оба демона отрицательно помотали головой.

– Спасибо, – сказал Эйс. – Все, операция отменяется.

– Какого хера? – воскликнул Балазарий. – Тогда бабло отдавай!

– Хер тебе, а не бабло, – сказал Эйс. – Обстоятельства непреодолимой силы.

– Какой еще непреодолимой силы?! – возмутился Балазарий. – Два чудика напророчили какую-то херню – это не непреодолимая сила! Все идет по плану!

Произнося эти слова, он сошел со своего места, как бы случайно сблизился с лысым демоном и вдруг внезапно пырнул его мечом в брюхо.