Текст книги "Королева снежного замка (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Проскурин Вадим Геннадьевич
Королева снежного замка

– Просыпайтесь, ваше величество! – прозвучало в королевской спальне. – Вас ждут великие дела!

Королева открыла глаза, зевнула, повернула голову направо, затем налево. Пожилой благообразный камердинер, имени которого она не знала (какое ей дело?), почтительно поклонился, мгновением позже поклонились две придворные дамы: Амелия (худощавая, высокая, средних лет) и Петуния (невысокая, полноватая, тоже средних лет, немного моложе, чем Амелия).

– Как спалось вашему величеству? – спросила Амелия.

– Надеюсь, вашему величеству спалось прекрасно! – воскликнула Петуния.

– Ага, прекрасно, – согласилась королева.

Отбросила одеяло, спустила с кровати ноги (стройные, прекрасные, с замечательным педикюром, великолепные ноги), сунула в тапочки, встала, потянулась. Амелия подобралась сбоку, накинула на плечи халат, прекрасный такой, роскошный, из великолепной ткани, с замечательной вышивкой, немного тяжеловат, но для роскоши можно вытерпеть. А у Петунии в руках появился свиток, роскошный, пергаментный, а на нем прекрасным почерком начертан перечень текущих дел.

– Докладывай, Петуния, – приказала королева.

– В полдень прибывают гости вашего величество, – доложила Петуния. – Сейчас проходят перевал, к полудню прибудут. Мерлин смотрел через палантир, у них все нормально.

– С принцем все в порядке? – спросила королева.

– Так точно, ваше величество, – подтвердила Петуния. – Едет на прекрасной белой лошади, одет в горностаевую мантию и золотую корону.

– Лицо принца разглядеть можно? – спросила королева.

– Никак нет, ваше величество, – ответила Петуния. – Не сомневаюсь, что избранник вашего величества прекрасен душой, телом и лицом, но подтверждения пока нет. Но волосы у него прекрасные!

– Хорошо, – кивнула королева. – Что еще?

– Комнаты для гостей вашего величества подготовлены, – доложила Петуния. – Прислуга в готовности, квалификация проверена, зачет принят.

– Электричество, сантехника? – спросила королева.

– Все в порядке, ваше величество, – ответила Петуния.

– Цветы в каждую комнату доставлены? – спросила королева. – В соответствии с перечнем?

– Так точно, ваше величество, – кивнула Петуния.

– Уточни про Валентину, – подала голос Амелия.

– Ах да! – кивнула Петуния. – Ваше величество, Валентина – это желтый цвет?

– Чего? – переспросила королева.

– Валентина – это желтый цвет, ваше величество? – повторила Петуния.

– Не помню, – сказала королева. – А что?

– Принцу в комнату заказаны тюльпаны такого цвета, ваше величество, – объяснила Петуния.

Королева нахмурилась и воскликнула:

– Нет, так не годится! Желтые тюльпаны – вестники разлуки! Это недопустимо! Переделать!

– Так точно, ваше величество, – склонила голову Петуния. – Переделаем сей же час.

– Что еще? – спросила королева.

– Мерлин просит аудиенции вашего величества, – сказала Петуния. – На этом все.

Королева подумала и решила:

– Аудиенция будет предоставлена. За завтраком. Помогите мне одеться.

Амелия хлопнула в ладоши, набежали служанки, помогли королеве одеться, проводили в туалетную комнату, поднесли мыло, зубную пасту, полотенце одно, полотенце другое, короче, все, что обычно подносят королеве, совершающей утренний туалет. По окончании помогли переодеться, проводили к накрытому столу, а там уже рядом Мерлин сидит на табуреточке.

– Ну как мироздание? – обратилась к нему королева. – По-прежнему распадается?

Мерлин сделал такое лицо, будто вот-вот заплачет. Королева рассмеялась, ее всегда веселило такое выражение на лице волшебника.

– Так точно, ваше величество, – печально произнес Мерлин. – Процесс ускоряется с каждым днем.

– Ты всегда так говоришь, – улыбнулась королева. – Сколько времени остается до полного распада?

– Два-три дня, ваше величество, – ответил Мерлин.

– Чего? – переспросила королева. – Сколько-сколько?

– Два-три дня, ваше величество, – повторил Мерлин. – Процесс ускоряется с каждым днем.

– Гм, – сказала королева. – Раньше ты называл гораздо большие сроки. Сначала годы, потом месяцы...

– Месяц назад я говорил, что остался месяц, ваше величество, – сказал Мерлин. – Год назад я говорил, что остался год. Все идет по плану.

– Гм, – сказала королева. – Слушай приказ. Я повелеваю остановить распад мироздания. Я хочу, чтобы моя свадьба прошла как намечено, понял?

– Так точно, ваше величество, – кивнул Мерлин. – Полагаю, мир перестанет существовать как раз в конце свадьбы.

После этих слов королева впервые утратила самообладание.

– Отставить! – рявкнула она. – Прекратить! Сделай что угодно, но распад останови! Я больше не потерплю этого безобразия! Восстанови мироздание немедленно, понял? Любой ценой!

– Так точно, ваше величество, – кивнул Мерлин. – Разрешите приступать?

– Приступай, – разрешила королева. – Погоди. А что именно ты собираешься сделать?

Мерлин наморщил лоб, задумался. За окном потемнело, пейзаж стал тусклым, невыразительным и каким-то плоским. Королева подняла руку и не смогла проследить движения, потому что оно не было ни плавным, ни даже непрерывным. А потом королева вдруг поняла, что больше не слышит, как бьется ее сердце.

– Прекрати сейчас же! – закричала она. – Не колдуй здесь, сколько раз можно повторять!

Мерлин разгладил лоб, обстановка вернулась в прежнее состояние.

– Я не колдую, ваше величество, – сказал Мерлин. – Просто задумался.

– Никогда не задумывайся в моем присутствии! – повелела королева. – Больше не потерплю! Пошел вон!

Мерлин встал, поклонился и засеменил к выходу задом наперед, в соответствии с этикетом, чтобы не поворачиваться спиной к августейшей особе. На языке стало сладко, королева сначала удивилась, а потом поняла, что все в порядке, просто вкус пирожного раньше пропал, а теперь восстановился обратно. Однако это начинает всерьез беспокоить. Как бы мироздание реально не разрушилось... Понятно, что конец света не станет и ее концом тоже, она ведь не простая смертная... а чем, кстати, станет для нее конец света?

"А ты точно желаешь это знать?" спросил ее внутренний голос. "Когда ты узнаешь ответ, очарование момента разрушится навсегда".

– Когда мир перестанет существовать, оно разрушится в любом случае, – произнесла королева вслух. – Разве не так?

"Так", согласился внутренний голос.

– Тогда какая в нем ценность? – спросила королева.

"Если в нем нет ценности, почему бы тебе не подняться на башню и не сигануть в пропасть?", спросил ее внутренний голос.

– Да пошел ты, – ответила королева.

* * *

Его звали Оливер. Тело у него было среднего роста и худощавое, кожа белая, чуть смуглая, лицо длинное и узкое, нос прямой и длинный, волосы черные, умеренно длинные. На голове широкополая шляпа с пером, похожим на страусовое, но другим. На плечах отороченный мехом плащ, под ним черный камзол, плащ заколот серебряной брошью в виде цветка, но не розы, а что-то вроде колокольчика. Ниже камзола штаны из плотной ткани наподобие вельвета, еще ниже сапоги с высокими каблуками и шпорами. Под жопой седло, под седлом лошадь, под лошадью горная тропа, умеренно крутая. Впереди-слева и впереди-справа высокие заснеженные горы, но на самой тропе снега нет на всем протяжении. Но холодно.

Лошадь идет шагом. Впереди и сзади идут другие лошади, тоже шагом. Над самой первой лошадью развевается бело-черная меховая мантия, как у королей на игральных картах, а там, где должна быть голова всадника, сверкает корона. Не такая, какие были у реальных средневековых королей, а стереотипная сказочная корона в виде шахматного ферзя, на живом человеке выглядит уродливо.

Караван большой, лошадей сто-двести, можно сосчитать точно, но лень. А повозок нет, ни карет, ни телег, ни фургонов, одни только всадники. В облике всадников прослеживается закономерность – чем ближе к голове колонны, тем всадник солиднее. Номер два выбивается из правила, но природа аномалии очевидна – проводник из местных смердов, он, по идее, должен ехать самым первым, но этот хер в мантии... как его там, принц что ли... да, вроде так. Короче, чем ближе к началу колонны, тем всадник солиднее, так что Оливер входит в первую двадцатку самых солидных, барон какой-нибудь или виконт, феодал среднего звена. Тебе повезло, ты не такой как все, ты служишь милорду де Сесе... как-то так.

А пейзаж сделан плохо! Вот дорога обогнула гору, за ней открылась другая, а она в точности такая же, как первая, просто видна с другого ракурса. Обычные люди такого не замечают, но у кого глаз наметанный, тот сразу видит признаки дефицита ресурсов. Страшно подумать, что здесь творилось час назад.

"Так, интеллект", подумал Оливер. "Очисти память, пожалуйста".

– Неиспользуемые ресурсы позакрывать? – осведомилась слуховая галлюцинация.

"На твое усмотрение", подумал Оливер. "Сделай мир нормальным, чтобы не противно было разглядывать".

– Окей, – ответила галлюцинация. – Желаешь согласовать план изменений?

"Нет", подумал Оливер. "Оптимизируй по своему усмотрению".

– Окей, – сказала галлюцинация и замолчала.

Оливер покрутил головой, ничего вроде не изменилось. Интеллекту виднее, что, как и когда оптимизировать, но все же интересно... хотя нет, неинтересно.

Сзади-справа кто-то деликатно кашлянул. Оливер обернулся – нарисовался молодой дворянчик, на вид небогатый, но гордый, что-то вроде стереотипного д'Артаньяна, только лицо другое. Смотрит приветливо, улыбается, похоже, будет инструктаж.

– Здравствуйте, сэр Оливер, – произнес дворянчик, любезно, но без лишнего подобострастия. – Не желаете ли скоротать время в приятной беседе?

Оливер улыбнулся и кивнул.

– Желаю, – сказал он. – Простите, сэр, не припомню вашего имени...

– Вильгельм из Квайетдоуна, – представился дворянчик.

– А, понятно, – кивнул Оливер. – Рад познакомиться.

– Мы уже знакомы, – сказал Вильгельм из Квайетдоуна. – Нас представляли друг другу в этом, как его... ну, откуда мы выехали...

– Прошу простить нечаянную обиду, – сказал Оливер. – У меня ужасная память на лица и имена.

– Я не обижен, – махнул рукой Вильгельм. – Квайетдоун – унылая дыра посреди болот, а достопримечательностей там всего две: заброшенный мраморный карьер и отряд баб-лучниц. В прошлую войну у нас была любопытная история...

– Погоди, – перебил его Оливер. – Дай, я угадаю. В том отряде сначала служили мужики, а командир отряда, он был не дворянского рода, йомен, наверное, а звали его как-то типа Теодор...

– Да, что-то вроде того, – кивнул Вильгельм. – По-моему, Теоден или Тедот... точно не помню. Вчерашнее вино...

– Так вот, – продолжил Оливер. – Этот самый Тед постоянно докучал местному рыцарю, что лучники бухают и дерут крестьянских баб, и чтобы тот подобрал по возможности воинов, которые этого не делают, а тот по приколу взял да и подобрал два десятка баб-охотниц, а потом в окрестностях завелась разбойничья шайка, эти бабы с ними геройски сразились...

– Если честно, не так уж и геройски, – вставил Вильгельм. – Одна тупо утонула в болоте, вторую зарезали в рукопашной схватке как свинью, третья словила стрелу в спину, когда бежала с поля боя... А две последние – да, сражались геройски, лучше иных мужиков. А откуда вы знаете ту историю, сэр? Мне казалось, это наш местный фольклор.

– Истории все примерно одинаковые, – сказал Оливер. – Когда боги творили мир, выстраивали судьбы людей и всяких там общин, дружин, короче, богам лень было придумывать отдельную уникальную судьбу на каждый случай. Ты никогда не замечал, что в мире многое повторяется, как на дешевых портретах, что рисуют на ярмарках?

– Не замечал, – покачал головой Вильгельм. – А что, есть другое место, где повторилась та же самая история? С точностью до совпадения имен?

– Типа того, – кивнул Оливер. – Не уверен насчет совпадения имен... В таких случаях имена трудно точно запомнить.

– И то верно, – согласился Вильгельм. – Тео... Тедот... да черт с ним. Как думаете, сэр, свадьба пройдет весело?

– Свадьба? – переспросил Оливер. – Ах да, свадьба. Слушай, Вильгельм, а в этих местах нет ли обычая закусывать вино мухоморами?

Вильгельм сделал изумленное лицо и воскликнул:

– Закусывать?! Да вы что, сэр Оливер, разве можно мухомором закусывать? Покрошить в вино немного стружки – это как максимум! Если мухомором конкретно закусить – память отшибет напрочь, а то еще набегут глюки, не дай бог... А вы вчера...

– Похоже, злоупотребил, – сказал Оливер. – Так мы едем на свадьбу?

– О, и вправду память отшибло! – обрадовался Вильгельм. – Прикольно! Ну да, на свадьбу.

– А кто женится? – спросил Оливер. – Не я?

Вильгельм захохотал как сумасшедший. Оливер понял, что женится кто-то другой.

– Женится принц Бонифаций по прозвищу Лев, – объяснил Вильгельм. – Вон он в голове колонны в горностаевой мантии и латунной короне.

– Латунной? – переспросил Оливер. – Почему не золотой?

– Золотая была бы тяжелее, чем турнирный шлем, – объяснил Вильгельм. – А латунная на вид как золотая, но весит приемлемо. Так вот, принц Бонифаций женится на королеве, как ее там... Я тоже, что ли, злоупотребил... Короче, королева Снежного Замка...

Мир поднялся и опустился, нечто подобное происходит, когда движется камера в фильме. В животе екнуло, лошадь под жопой заржала и занервничала, Оливер сделал необходимое движение и повторно установил контроль над животным. Оливер не понял, какое именно движение сделал, понял только, что оно было в точности таким, какое нужно, чтобы установить контроль над животным. Верный признак исчерпания ресурсов, это самое... слово из трех букв... которое падает... фэпээс падает, вот, что бы это ни значило в буквальном выражении, по-любому, когда оно падает, утрачиваются подробности событий, низкоприоритетные сообщения перестают доставляться потребителям, кому какое дело, как именно надо успокаивать перепуганную лошадь, достаточно того, что любой дворянин должен это уметь, вот и Оливер, стало быть, умеет, это как наследование от абстрактного класса, а может, и не просто "как", а оно самое и есть в натуре...

Принц Бонифаций обернулся. Стало видно, что у него пышные вьющиеся волосы, как у Леонтьева, был такой певец давным-давно, в совсем другой стране. Нет, не Леонтьев, Кузьмин, Леонтьев – космонавт. Короче, прическа у принца Бонифация пышная и кудрявая, остроконечная корона к такой прическе не подходит, уродство жуткое, будто в дурном фотошопе прилепили одно к другому... неважно.

Лицо принца изменилось, на нем нарисовался испуг. Позже Оливер понял, что так и не понял, как именно нарисовался испуг: округлились ли глаза, распахнулся ли рот в крике или как-то иначе он проявился, так и осталось непонятным, как конкретно он проявился, только то, что он проявился, а как именно – хер поймешь. Как филин на одинокой сосне, внезапно проснувшийся в ясный полдень, что бы это ни значило.

Но в тот момент Оливер не задумывался над подробностями. Оливер понял, что надо обернуться, ведь то, что напугало принца, находится сзади, а значит, надо обернуться и увидеть, что именно его напугало... Ага, увидел. Лавина. Нет, не просто лавина, землетрясение! А нехило тряхануло. Сейчас должна дойти ударная волна, сначала по земле... Ага, дошла, нет, не ударная, просто волна, противная такая дрожь, будто каждый камень превратился в желе и затрясся. Все, потряслись, успокоились, поехали дальше.

– Сдается мне, выбраться обратно будет непросто, – сказал Вильгельм. – Я не знаю, есть ли из Снежного Замка другая дорога в большой мир.

Оливер пожал плечами и сказал:

– Значит, задержимся надолго, раз такая судьба. А что там вообще в Снежном Замке?

– Хер его знает, – ответил Вильгельм. – Замок как замок. Стоит в высоких горах, заснеженных круглый год, оттого и название. Под горой деревни с крестьянами, два раза в год локальная ярмарка. Достопримечательностей никаких, насколько я помню.

– А королева? – спросил Оливер. – Кто такая, как зовут, чем знаменита?

Вильгельм надолго задумался. Время от времени он открывал рот, шевелил губами, будто хотел что-то сказать, но ничего не говорил, снова закрывал рот.

– Не помню, – ответил он наконец. – Как отрезало. Должно быть, я вчера тоже злоупотребил. Ничего про нее не помню. Просто королева. Принц Бонифаций на ней женится.

– А королевство у нее большое? – спросил Оливер.

Вильгельм опять надолго задумался.

– Вроде да, – ответил он наконец. – Та таверна, в которой мы вчера бухали, стоит на ее землях, а позавчера... Что у нас было позавчера?

– Тоже вино с мухоморами? – предположил Вильгельм.

– Не иначе, – сказал Вильгельм и неубедительно засмеялся. Помолчал и сказал: – Вот же мать бога в душу! Ничего вообще не помню. Может, я уже все мозги пропил?

– Выпить хочешь? – спросил Оливер. – Прямо сейчас?

Вильгельм отрицательно помотал головой.

– Значит, не пропил, – решил Оливер. – Зависимость от алкоголя развивается в первую очередь, побочные эффекты приходят потом.

– Откуда вы знаете, сэр? – спросил Вильгельм.

Оливер рассмеялся и ничего не ответил.

– Прошу простить, сэр, – сказал Вильгельм.

– Забей, – сказал Оливер. – Ты не произнес ничего обидного. А эта королева, она как: добрая, злая, нейтральная, законопослушная, хаотичная?

Он рассчитывал, что Вильгельм снова начнет ныть, что ничего не помнит, но Вильгельм уверенно ответил:

– Добрая законопослушная.

– Неплохо, – сказал Оливер. – А Бонифаций?

– Тоже, – сказал Вильгельм, так же уверенно.

Оливер засмеялся и сказал:

– Сдается мне, бог этих мест – тупая старуха.

– Почему? – удивился Вильгельм.

– Каждый бог творит реальность в соответствии с собственными предпочтениями, – объяснил Оливер. – Когда бог – молодой парень вроде тебя, у него получается или ярмарка с шлюхами, или вечная бойня со знаменами и кровищей. А когда бог – тупая старуха, все вокруг нее становится чинным и благородным, никто не матерится...

– Хуй, – неожиданно сказал Вильгельм.

Оливер поморщился.

– Я утрирую, чтобы было понятнее, – сказал он. – Что бы ни болтали попы, боги не следят за каждым словом каждого смертного, на такое никаких сил не хватит.

– Божественные силы беспредельны и непредставимы, – сказал Вильгельм.

– Нет, – покачал головой Оливер. – Они небеспредельны и в целом представимы. И что-то мне начинает казаться, что землетрясение пошло им на пользу.

Оливер опустил глаза на конскую сбрую. Он задался вопросом и понял, что знает правильное название для каждого отдельного ремешка и каждой отдельной железячки, и не просто знает, что знает, а реально знает, не только название, но и предназначение, способ изготовления, перечень вероятных повреждений и неисправностей... Для полноты понимания надо заглянуть за поворот тропы, и если пейзаж тоже будет нормальным, процедурно сгенерированным без явных повторов – значит, все пришло в норму, дефицит ресурсов успешно преодолен. А как, интересно?

– Напомни, Вильгельм, как называется место, в котором мы провели последнюю ночь? – спросил Оливер.

– Не помню, сэр, – ответил Вильгельм. – Должно быть, все-таки добавляли в вино мухоморную стружку.

– А как называется место, где сформировался наш караван? – спросил Оливер.

– Чего? – не понял Вильгельм.

– Наш караван не вечно путешествует по этой тропе, – сказал Оливер. – Наше путешествие где-то началось, мы прибыли в условленное место поодиночке или небольшими группами, а где, кстати, обоз?

– Обоз? – переспросил Вильгельм.

– Да, обоз, – повторил Оливер. – Повозки с припасами. Когда путешественник путешествует, он либо каждый раз ночует на постоялом дворе, либо терпит лишения, либо везет припасы на отдельной вьючной лошади. А когда путешественников много, удобнее везти припасы на повозках в обозе.

В поле зрения нарисовалось нечто бело-черное с золотой короной, как солнечные лучи на бутылке какого-то коньяка, "Арарат", кажется. Оливер поднял голову и осознал три вещи. Во-первых, караван остановился. Во-вторых, они с Вильгельмом, поглощенные беседой, этого не заметили. А в-третьих, он вот-вот снесет с дороги принца Бонифация.

"Надо немедленно остановить лошадь", подумал Оливер. "Интересно, как это делается?"

Это сделалось просто – достаточно оказалось натянуть поводья и слегка сдавить коленями лошадиные бока. Ну и ладненько.

– Мое почтение, ваше... гм... сиятельство? – обратился Оливер к принцу. – Прошу простить, я вчера, по всей видимости, злоупотребил мухоморами, кое-что запамятовал... Сиятельство ведь, если принц, правильно?

Принц насупился и ничего не ответил. Курчавые лохмы придавали ему сходство не столько со львом, сколько с гориллой, а вернее, не просто с гориллой, а с постером какой-то серии "Планеты обезьян", где статуя свободы в виде обезьяны, у нее корона на башке, дать бы ему еще факел в руку...

"Как бы не огрести", подумал Оливер. "Впрочем, чем бы эта история ни закончилась, навряд ли она будет скучной".

Принц Бонифаций перестал хмуриться и рассмеялся.

– Сдается мне, ты вчера не один злоупотреблял, – сообщил он. – Эй, рыцарь, как ты там...

– Вильгельм из Квайетдоуна, – быстро представился Вильгельм и добавил: – Ваше... гм... наверное, все же сиятельство...

Принц рассмеялся, мгновением спустя к его смеху присоединились Оливер с Вильгельмом. А еще через мгновение заржал смерд-проводник, и это было настолько не к месту, что феодалы захохотали повторно. Да, пока не скучно.

Принц смахнул выступившие слезы и сказал:

– Да насрать, все равно скоро стану величеством. А что, бойцы, вы обсуждали такое увлекательное?

– Местных богов, ваше будущее величество, – ответил Вильгельм. – Сэр Оливер полагает... как вы там сказали?

– Я полагаю, бог этих мест – тупая старуха, – сказал Оливер.

– О, неожиданный поворот! – воскликнул принц. – А почему?

– Королева Снежного Замка добрая и законопослушная, – стал объяснять Оливер. – Во всем королевстве нет ни войн, ни восстаний. В нашем караване ни одной шлюхи. Разве этого мало?

– А что, много? – удивился принц. – Хотя... А что, обычно караваны сопровождаются шлюхами?

– Шлюхами сопровождается всё, – заявил Оливер. – Сами подумайте, это ведь логично!

Принц почесал корону, крякнул, недоуменно поглядел на палец. Пожал плечами, снова почесал корону, на этот раз другой рукой. Прошипел:

– Вот бля...

Снял корону с головы, положил в седельную сумку, почесал голову, кудри взлохматились. Пробормотал:

– Я здесь самый высокородный, кто сделает мне замечание...

Его слова прозвучали неподобающе для принца, слишком просительно, будто он оправдывается за свое поведение.

– Сдается мне, тупая старуха в роли бога не одобрила бы, что его сиятельство снял корону, – заметил Вильгельм. – Неправдоподобно.

Оливер покачал головой и сказал:

– Если бы местным богом был, например, Тор Одинссон, у его сиятельства даже не возникло бы мысли оправдываться.

– А кто такой Тор Одинссон? – спросил Вильгельм.

Оливер открыл рот, чтобы ответить, но его прервал принц.

– Да ну вас к чертям, Оливер, – сказал он. – Мы с вами обсуждаем какую-то ерунду. Я полагаю, всякий правильный феодал – сам себе бог. Как сказал поэт? Не стоит прогибаться под капризных богов, пусть боги прогнутся под нас! Правильно я говорю?

Оливер пожал плечами и ничего не ответил. Тропа как раз приблизилась к крутому повороту, что он нам несет, пропасть или взлет, омут или брод...

Поворот принес вид на снежный замок. Пейзаж вокруг сгенерирован без заметных повторов, но это неинформативно – нужно быть совсем упоротым утырком, чтобы даже центральную часть иллюзии формировать с грубыми повторами. Сэкономишь две копейки, а потом исплюешься, если, конечно, ты не утырок, которому и без иллюзии в целом хорошо, а иллюзию просто нахлобучило. Кстати о нахлобучке.

Оливер сунул руку во внутренний карман камзола, вынул трубку и кисет.

– Оригинальная у вас трубка, сэр Оливер, – заметил Вильгельм. – Никогда не видел, чтобы курительную трубку выдували из стекла.

Оливер осторожно приоткрыл кисет, все верно – белое крошево, мутное как глутамат, с характерными прожилками на кристалликах. Оливер улыбнулся. Если хозяйка этих мест реально тупая старуха, об их визите местные скальды сложат прекрасную сагу. Если только Оливер сможет дотянуть действие до нужного момента и сохранит достаточно сил и ресурсов, чтобы выдернуть из небытия годного скальда. И чтобы был реально годным, чтобы сочинял реальные стихи, а не иллюзию, типа, виса называется "Храбрый воин и королевская награда", описывает непристойное действие, нескладная, но смешная. Пока ты внутри, хохочешь как ненормальный, а чуть вынырнул – очарование момента утеряно, все параметры стихотворения помнишь, а само стихотворение – нет, потому что его никогда не существовало, только параметры и характеристики. Нет, такая поэзия нам не нужна.

– А симпатичный у нее замок, – сказал принц. – Как на картинке.

– Интересно, каково в нем держать оборону, – сказал Оливер.

– Оборону? – переспросил принц. – А от кого здесь держать оборону? От крестьян? Или от снежных упырей?

– О, кстати! – воскликнул Вильгельм. – Я вспомнил прекрасную байку про снежных упырей. Короче, заблудились в горах рыцарь, купец и крестьянин, решили забраться на вершину, осмотреться, сориентироваться. Первым полез рыцарь, залез, глядит – сидит на вершине снежный упырь с огромным членом и мажет член салом.

– Фу, – сказал принц. – Не люблю непристойные анекдоты.

– Простите, ваше сиятельство, – сказал Вильгельм. – Я больше не буду.

– А все-таки, – сказал Оливер. – Зачем строить замок, если не собираешься держать оборону? Почему не построить дворец?

– Гм, – сказал принц. – Интересная мысль. А в самом деле, почему?

– Возможно, для романтики, – предположил Вильгельм. – Возможно, королева любит воображать себя персонажем рыцарского романа, не из тех, которые нормальные, про войну, а из тех, которые для тупых баб, про любовь, свадьбы и все такое прочее.

– Ты как бы намекаешь, что моя избранница тупа? – спросил принц.

– Ой, – сказал Вильгельм. – Еще раз прошу простить меня, ваше сиятельство. Я, пожалуй, заткнусь.

– Высочество! – воскликнул вдруг принц. – Я вспомнил, высочество, не сиятельство! Сиятельство – это начальник городской стражи.

– Точно! – воскликнул Вильгельм. – Бля буду, высочество!

– Ты обещал заткнуться, – напомнил ему Оливер.

– Простите, – сказал Вильгельм и заткнулся.

– Поехали, – сказал принц и тронул лошадь. – Раньше приедем – раньше сядем за стол.

Караван двинулся к замку. Тропа расширилась и превратилась в дорогу, и не такую, какими бывают горные дороги, проторенные лошадьми и вьючными ослами, а нормальную, как на равнине, не хватает только асфальта, отбойников по краям и дорожных знаков. Кстати! Если бы здесь была нормальная горная тропа, было бы понятно, почему в караване нет обоза, повозка по тропе не пройдет, но раз дорога... в принципе, тоже понятно, обычный логический глюк, ничего особенного, все как обычно. Хотя нет, раньше была тропа, так что нет никакого глюка. А вот с ресурсами проблемы все еще есть, когда прошлое становится нечетким – это очень плохой признак.

Оливер достал кисет, отсыпал порошка в трубку, убрал кисет. Достал зажигалку, не аутентичное средневековое огниво, а нормальную такую газовую зажигалку, впрочем, может быть, не газовую, а волшебную, но это неважно. Зажег огонек, поднес под донышко трубки, порошок зашипел, потянулся дымок. Оливер пыхнул – хорошо!

– Что за зелье? – заинтересовался принц. – Как штырит? Какие побочные эффекты?

– Кристаллический мет, – объяснил Оливер. – Дает прилив сил, пробуждает радость к жизни. Побочные эффекты: портятся зубы и кожа. Но это при регулярном употреблении, один раз можно без последствий. Под него еще бабу хорошо пялить.

– О, отлично! – обрадовался принц. – Перед брачной ночью обязательно пыхну, если угостишь. Погоди! Зачем ты пыхаешь здесь, тут нет баб!

– От него приход длится полсуток, – объяснил Оливер.

– О, еще лучше! – обрадовался принц. – А можно, я тоже приложусь?

Оливер протянул принцу трубку, тот пыхнул. Потом попросил Вильгельм, Оливер тоже разрешил. Накурились.

– Сдается мне, нас ждут великие дела! – сказал Вильгельм.

– Торкнуло, – сказал Оливер.

– Вильгельм, ты обещал заткнуться, – сказал принц.

– Считай, что уже не обещал, – сказал Оливер. – Под метом заткнуться невозможно. Ой, простите, ваше сиятельство, то есть, блядь, высочество, я к вам обратился, ну, то есть, к вашему высочеству обратился...

Принц захохотал и хлопнул Оливера по плечу. Рука у него тяжелая. Может, его прозвали Львом вовсе не за прическу?

– Забей, – сказал принц. – Мне насрать. Называй меня хоть горшком, ха-ха-ха!

Посмеялись. Потом принц пришпорил коня, стал гарцевать. Погарцевал с минуту, конь поскользнулся, упал, корона выпала из седельной сумки, покатилась в сторону пропасти, Оливер подавил желание спешиться и помочь, под стимулятором таких вещей лучше избегать. Не потому, что координация движений нарушена, нет, совсем наоборот, она много лучше, чем обычно. Просто самооценка под стимулятором растет еще сильнее, чем реальные возможности, запросто можешь отважиться на что-нибудь самоубийственное. А Вильгельм не подавил желание, соскочил с лошади, проскакал по острым камням, как упоротый павиан, некоторые камни вывернулись из-под ног и укатились в пропасть, обычный человек давно уже навернулся бы, но под метом человек не совсем обычный, не навернулся, поймал корону, поднял над головой, улыбается до ушей, счастлив, как медведь, распотрошивший пчелиное гнездо.

А камни не просто катятся вниз, тут, похоже, лавина формируется! Даже не лавина, а оползень, большой фрагмент горного склона снялся с места и ползет вниз, прямо на деревню! Оливер вспомнил, как в школе девчонки писали роман с продолжением, каждая пишет страничку художественного текста, а следующую страничку пишет другая, в итоге получается унылое говно про птичек, бабочек и любовь, а девочки прутся. Оливер тогда подкатывал к одной козе, косил под романтичного юношу, в итоге ничего не вышло, она его зафрендзонила, ему надоело, захотелось расстаться, а она все не отлипала, пришлось сказать, что гей, тогда отлипла. Незадолго до того Оливер как-то, он сам не вполне понял, как именно, поучаствовал в этом развлечении, сначала честно хотел внести лепту в общее творчество, но когда ознакомился, понял, что не сможет физически, потому что его либо стошнит, либо он повесится. В итоге написал, что прекрасный принц употребил наркотик, признался главной героине, что он гей, она призналась ему, что она транс, они решили кого-то ограбить, и понеслось как у Тарантино, только цветное и со звуком... или у Тарантина уже было со звуком... да насрать. Так к чему это... ах да! Очень похоже, что в этой виртуалке скоро начнется такое же веселье, вот уже, кажется, началось.

Оползень накрыл деревню, домики сложились как карточные, один не сложился, а как бы взорвался, раскинул бревнами метров на сто. Люди, скотина... будь они настоящими, было бы жалко, а так насрать. А вот на пыль не насрать – испортит камзол, а он красивый, а химчистку пока еще не изобрели. Впрочем, нет, уже насрать.