Текст книги "Добрая фея"
Автор книги: Вадим Проскурин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
2
Капельница почти опустела, литр желтой жидкости, очень похожей на мочу, большей частью переместился в вену. Олег нажал кнопку вызова медсестры.
Через минуту капельницу унесли. Олег осторожно сел, спустил ноги с больничной койки, нащупал тапочки, встал и направился к выходу из палаты. После капельницы всегда хочется в туалет.
Он двигался медленно и осторожно, каждую секунду ожидая, что правое подреберье отзовется резкой болью, это было похоже на эластичный шарик наполненный болью, на него нажимаешь, он деформируется и выпускает боль из себя. Позавчера он думал, что умрет, что боль его разорвет, ему кололи анальгетики, он попросил что-нибудь посильнее, но Михаил Григорьевич сказал, что сильнее только наркотики, что придется пока потерпеть, а после операции станет легче.
После операции действительно стало легче. Вчера утром он лежал на кушетке на левом боку, в широко раскрытом рту торчала толстенная резиновая кишка, а на конце ее, он знал, делает свои дела маленький медицинский робот. Когда Олега готовили к операции, он успел разглядеть этого робота, маленький металлический паучок, ощетинившийся жутковатыми ножичками и щипчиками. А потом врач что-то нажал на пульте управления, паучок подобрал свои страшные ножки и превратился в блестящее яйцо на конце длинного шланга. Выглядела эта конструкция очень порнографически, во время операции Олег не мог отделаться от ощущения, что его насилуют через рот извращенным образом, до самого желудка и даже чуть дальше. Но это длилось недолго, всего-то несколько минут. Укол острой боли глубоко в животе, почти в самом центре, и Олег почувствовал, как ужасный шарик сдувается и из него вытекает не боль, а что-то совсем безобидное.
– Желчь пошла, – сказал молодой парнишка-хирург, управлявший роботом.
– Биопсия? – спросил Михаил Григорьевич.
– Можно попробовать, – кивнул парнишка. Еще один укол боли, гораздо сильнее, как будто ударили ножом под дых. Олег замычал, с этой кишкой во рту даже застонать нормально не получается.
– Тихо, тихо, – сказал Михаил Григорьевич. – Все уже сделано, больше больно не будет.
Сегодня Олег чувствовал себя гораздо лучше, анальгетики ему больше не кололи и даже таблеток не давали. То есть таблетки давали, но другие, не обезболивающие, а лечебные.
Туалет был занят. Олег подошел к посту медсестры и стал рассматривать бумажки, валяющиеся на столе беспорядочной кучкой. Внимание привлек лежащий сверху лист А4, отпечатанный на лазерном принтере. Раньше врачи заполняли свои бумажки от руки, профессионально неразборчивым почерком, а теперь стали набирать на компьютере. Очень удобно, можно прочесть, не ломая глаза и не думая, где какая буква. «Протокол операции», прочел он заголовок. И ниже: «Щукин Олег Дмитриевич».
Если бы дежурная медсестра сидела на посту, Олег постеснялся бы взять этот лист в руки и прочесть, но она куда-то отошла, и он не стал стесняться. Анамнез… ну это неинтересно, он и так знает свои старые болезни. Предварительный диагноз: заболевание поджелудочной железы T3NXM1, вторичное поражение печени, механическая желтуха. Оттого, что нет нужды разбирать врачебный почерк, понятнее не становится. Могли бы написать нормальным русским языком, так нет, применяют всякие хитрые коды…
Туалет освободился, Олег положил бумагу на место и отошел от стола. Сейчас он двигался особенно осторожно, ему рассказали, что на прошлой неделе один старичок пошел ночью в туалет, поскользнулся, Упал, ударился головой и умер. У того старичка был рак в неизлечимой стадии, так что для него этот случай был скорее счастливым, чем несчастным, но все же.
Вернувшись в палату, Олег включил ноутбук. Раньше лежать в больнице было скучно, теперь нет, Интернет всегда под рукой, дорогой и ужасно медленный, но в больнице торопиться некуда, а деньги на мелкие расходы Олег давно перестал считать. Ну-ка посмотрим, что это за T3NXM1…
Рассеянный взгляд уткнулся в часы в углу экрана. Олег понял, что прошел час. Он потряс головой, поморгал, вроде все нормально. Прислушался к ощущениям в животе – тоже все нормально. Пощупал печень – печень как печень, вроде даже не увеличена и не болит, если очень сильно не нажимать. Но у врачей мнение явно другое, теперь Олег понимал, почему Михаил Григорьевич так долго прощупывал его живот.
Олег открыл тумбочку и засунул руку далеко вглубь, там пылился нераспечатанный блок сигарет. Вчера Олег решил, что больница – хорошее место, чтобы бросить курить, он давно уже собирался это сделать, да все никак не мог собраться с духом. А когда ближайшее место для курения в пяти минутах ходьбы от палаты, а ходить тяжело, сам бог велел попробовать. Это тогда он так думал, теперь он понимал, что это решение было идиотским. Никотин не успеет его убить, рак убьет его намного раньше.
3
– Привет, папа! – сказал Данила, входя в палату.
Еще вчера Олег обратил внимание на то, как странно смотрит на него сын. Тогда это повеселило его, тогда он полагал, что его выпишут через неделю-другую, и единственное, что изменится в его жизни, – он больше не будет злоупотреблять жирными отбивными. Годы уже не те, пора начинать думать о здоровье. А теперь оказывается, что думать о здоровье уже поздно.
– Привет, – сказал Олег.
Встал навстречу сыну, взял у него сумку с едой, стал запихивать в холодильник йогурты.
– Ты лучше выглядишь, – сказал Данила.
– Это временно, – сказал Олег. – Ты уже знаешь?
Улыбка Данилы замерла и как бы приклеилась к губам. Его лицо словно парализовало, он продолжал улыбаться, но глаза смотрели серьезно и печально.
– Врачи рассказали? – спросил он.
– Врачи хрен чего расскажут, – неожиданно зло ответил Олег. – Конспираторы чертовы. Увидел в одной бумажке трехбуквенный индекс, посмотрел в Интернете, все понял.
Данила кивнул и сказал:
– Так даже лучше, не надо ничего объяснять.
Открыл борсетку и вытащил маленький стеклянный пузырек, заткнутый резиновой пробкой. Затем вытащил запечатанный одноразовый шприц.
– Это еще что такое? – спросил Олег.
– Помнишь Костю Бирюлева? – спросил Данила. – Мы с ним вместе учились, он у меня был на каком-то дне рождения, и еще потом мы пили вместе пару раз…
– Не помню, – сказал Олег. – А какое он имеет отношение…
– Он работает в НИИ по гранту как раз по этому… Данила явно стеснялся произнести вслух слово «рак». Но Олег его понял.
– Сколько ты ему заплатил? – спросил он.
– Нисколько, – ответил Данила. – Это экспериментальный препарат, он пока не продается.
Когда Данила вошел в палату, Олег как раз заканчивал читать обзор экспериментальных методов лечения рака. Основной вывод он уже прочел – эффективных лекарств нет и в обозримом будущем не предвидится.
– Что дает это лекарство? – спросил Олег. – Лишнюю неделю, временное улучшение самочувствия, что-то еще?
– Полное излечение, – заявил Данила. – В девяноста пяти процентах случаев.
Олег нахмурился.
– Тогда почему о нем нигде не пишут? – спросил он. – Только не надо говорить, что это происки медицинских чиновников.
– Это не происки медицинских чиновников, – сказал Данила. – Тут другое, – он замялся. – Препарат не испытывался на людях, только на мышах.
– Тогда этот твой Костя не имел права давать его тебе, чтобы ты вколол мне. Если я от него умру, ты его по судам затаскаешь.
– Не затаскаю, – сказал Данила. – Он предупреждал про побочные эффекты, говорил, что может стать хуже. Но все мыши, кроме одной, теперь абсолютно здоровы.
– А с этой одной мышью что случилось?
– Стремительный распад опухоли, смерть от внутреннего кровотечения. Она прожила меньше суток, Костя говорит, это быстрая и гуманная смерть. Решать тебе, но я думаю, попробовать стоит. Хуже уже не будет…
Олег задумался. Данила прав, хуже уже не будет. Надо только привести дела в порядок. Впрочем, а что тут приводить в порядок? Весь бизнес и так на сына оформлен, чиновникам заниматься бизнесом формально запрещено.
– Хорошо, – сказал Олег. – Давай попробуем. Если что, ты знаешь, где меня хоронить. Документы на могилу проверил, не потерялись?
Данила растерянно помотал головой. Ему было не по себе, он не ожидал, что отец так по-деловому отнесется к предстоящей смерти. Олег и сам от себя не ожидал этого, но, если вдуматься, почему он должен относиться к смерти иначе? Потому что так принято? Глупости. Если смерть не внезапная, а запланированная, это просто очередное мероприятие в жизни, самое последнее, но далеко не самое ответственное. И организаторская работа по нему ничем принципиально не отличается от работы по другим мероприятиям.
– Ладно, потом проверишь, не будем время тянуть, – сказал Олег. – Что медсестре будешь говорить, придумал?
– Какой медсестре? – не понял Данила. – Зачем ей что-то говорить?
– Сам колоть будешь? – догадался Олег. – А не боишься? От неправильного укола вроде умереть можно?
– Это от внутривенного, – сказал Данила. – А если в задницу колоть, Костя говорил, сильно не навредишь, даже если неправильно уколешь, просто больно будет, и все. Ну, если спиртом плохо протереть, может чирей вскочить.
– Ты уж хорошо протри, – сказал Олег.
Спустил штаны и лег на койку животом вниз. Через две минуты он встал. Было больно, медсестры колют гораздо лучше.
– Шприц здесь не выбрасывай, с собой возьми, по дороге выбросишь, – сказал Олег. – Незачем уборщицу удивлять.
Они вышли на улицу, и некоторое время гуляли по больничному парку. Разговор не клеился, говорить было не о чем. Боль от укола быстро прошла, а больше ничего необычного Олег не чувствовал. Разве что легкую слабость, но к этому ощущению он давно привык. Думал, что переутомление, а оно вон как оказалось…
Пришло время прощаться. Они обнялись, Олег подумал, что надо произнести какие-то торжественные слова, но в голову ничего не приходило. Сын, похоже, чувствовал то же самое. Они постояли, помолчали, а потом сын ушел.
Олег выкурил сигарету, достал мобильник и набрал номер Саши Гриднева.
– Здравствуй, Саша, – сказал он. – Я тебе днем звонил, забудь, что я говорил.
– Врачи ошиблись? – радостно спросил Саша.
– Нет, – сказал Олег. – Может случиться так, что я не успею воспользоваться тем, о чем просил. Вероятность небольшая, пять процентов, но ты все равно пока не суетись. И, это…
Он почувствовал, как перехватило дыхание. Никогда не считал себя слезливо-сентиментальным, а тут вдруг стало тяжело говорить.
– Спасибо тебе, Саша, – с трудом произнес он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Спасибо, что не послал с просьбой, да и вообще спасибо. Приятно было с тобой работать.
– И тебе спасибо, – отозвался Саша. – Мне будет тебя не хватать.
– Попробуй выйти на Борю Новикова, – посоветовал Олег. – Он пока еще не в больших чинах, но скоро вырастет. Думаю, года через три он меня перерастет. Я буду рекомендовать его на свое место, меня не послушают, но парня заметят. Ладно, прощай, Саша.
– Прощай, Олег, – тихо ответил Саша.
Олег выкурил еще одну сигарету и вернулся в палату. По дороге ему пришла в голову замечательная идея. Приглашения на поминки с непроставленной датой и собственноручной подписью покойного – это коллеги запомнят надолго.
4
В пятницу Андрей к Косте не приехал. Как сказал Андрей, дачная поездка у них отменилась, у этого Ольгиного Саши появились какие-то срочные дела на работе, причем ему нужна машина, а ехать на электричке Ольга отказалась, да и Андрей не рвался. Так что пятничному папе в виде исключения выделили субботу.
Они решили съездить за город. Лаборант Витя рассказал Косте о хорошей площадке для шашлыков, она недалеко от города и народу там почти нет, потому что ее построили совсем недавно и о ней мало кто знает. Костя вбил координаты в навигатор, и сегодня они направлялись туда. Точнее, они собирались туда направиться, а пока Костя и Инна ехали за Андреем.
Дом, в котором жили теперь Ольга и Андрей, был новостройкой, этакая округлая башня с пентхаусом на крыше и асимметрично выступающими балкончиками. Как будто дом строили, ориентируясь на пластилиновую модель, которую архитектор сделал не слишком аккуратно. Дом был окружен забором с воротами, сейчас ворота были распахнуты настежь и Костя заехал внутрь.
Андрей стоял у подъезда, рядом с припаркованным черным «Гелендвагеном», и о чем-то разговаривал с каким-то мужиком. Андрей улыбался, из-за этого Костя не сразу понял, с кем именно он разговаривает.
Костя бибикнул и высунулся из машины, приветственно махая рукой. Наткнулся на мрачный взгляд лысого амбала, и улыбка мгновенно исчезла с лица Кости, он весь как-то съежился.
Лысый подошел к машине, протянул руку и сказал:
– Извини.
Костя машинально пожал руку через открытое окно, затем поставил машину на ручник, открыл дверь и вышел. Разговаривать с этим Сашей, когда ты сидишь, а он стоит, почему-то было неудобно.
– Извини, – повторил Саша. – Я был не прав. Вышел из себя, наделал глупостей… Не обижайся, пожалуйста.
Этот лысый здоровяк сейчас выглядел жалко, хотелось ему посочувствовать, пробормотать что-то вроде «Да ладно, чего уж там…» Но Костя хорошо помнил, каким было лицо этого типа в краткий миг перед тем, как он отправил Костю в нокдаун.
– Ударь меня, если хочешь, – сказал Саша. – Если думаешь, что полегчает. Я действительно жалею, что избил тебя, оно того не стоило. Ольга рассказала мне, как все было, ты не виноват.
Костя удивленно поднял брови.
– Ну, почти не виноват, – уточнил Саша.
– Она тебе рассказала? – спросил Костя. Саша улыбнулся, и его улыбка была совсем не зверской, а доброй и обаятельной.
– Я умею спрашивать, – сказал он. Заметил удивление Кости, хихикнул и добавил: – Нет, я ее не пытал, я просто умею правильно задавать вопросы, это профессиональное.
Костя ощутил резкую неприязнь к этому мужику. Понятно теперь, почему кровавую кобню так ненавидят! Психологи чертовы, крутят людьми как хотят. Андрей вот от него уже тащится…
– И, это… поздравляю, – сказал Саша. – Андрей говорил, ты изобрел…
Секунду назад Костя хотел повернуться спиной, сесть в машину и больше никогда не разговаривать с этим кобнюком, но вдруг ответил, неожиданно для самого себя:
– Это еще проверить надо, что я изобрел.
– Конечно, – сказал Саша. – Но все равно поздравляю. Здравствуй, Инна.
– Привет, – отозвалась Инна. Оказывается, пока они разговаривали, она тоже вышла из машины. Странно, что она сказала «привет», а не «здравствуйте», он ей в отцы годится. Впрочем, она мысли читает, а значит, лучше знает, кому что говорить.
– Андрей о тебе рассказывал, – сказал Саша. – Но я не думал, что ты такая красивая.
Инна смущенно улыбнулась и потупила глазки, как сделала бы на ее месте любая юная девушка. Косте показалось, что она играет, специально изображает смущенную лолитку. Почувствовала опасность?
– Студентка? – спросил Саша, обращаясь к Косте. И сразу же, не дожидаясь ответа, сказал: – Извини, я просто так любопытствую. Не хочешь, не отвечай, это не мое дело.
Бросил на нее короткий выжидательный взгляд и отвернулся. Кажется, ею он тоже пытается манипулировать, но непонятно, с какой целью.
– Ладно, не буду навязываться, – сказал Саша. – Рад, что у вас все хорошо, меньше будет совесть мучить. – Он улыбнулся. – Успешно отдохнуть! Пока, Андрей!
Андрей сел на заднее сиденье, Костя завел мотор, они поехали. Когда машина остановилась около светофора, Андрей сказал:
– Папа, ты зря дуешься на Сашу. Он нормальный мужик.
«Видел бы ты этого нормального мужика, когда он тебе морду бьет», – подумал Костя. Андрей тем временем продолжал:
– Я понимаю, это обидно, когда тебя побили, но, знаешь, я бы на его месте тебе всю морду разукрасил, а он только напугал и оттащил. Знаешь, какой у мамы фингал под глазом был? Я на тебя так разозлился, был бы дома – убил бы.
– Извини, – сказал Костя. – Мне очень стыдно. Он понял, что его слова звучат как издевка, и быстро добавил:
– Мне правда очень стыдно. Знаешь, как мне плохо было после этого? Вообще жить не хотелось.
– Ладно, пап, проехали, – сказал Андрей. – Инна, а как ты с папой познакомилась?
Инна долго молчала, а потом сказала:
– Знаешь, Андрей, это, наверное, глупо, но я не хочу рассказывать. Извини.
– Стесняешься? – спросил Андрей. И добавил, не дожидаясь ответа: – Не хочешь, не надо. Экзамен сдать не могла?
Андрей забыл, что Костя уже год как не преподает. Или, может, он думает, что отец изменяет матери уже целый год? Костя не стал уточнять, больше всего ему сейчас хотелось прекратить этот разговор.
– Нет, Андрей, – сказала Инна. – Я не такая глупая, как ты думаешь. Какая тебе разница, как мы встретились с твоим папой? Главное, что мы любим друг друга, и тебе придется ко мне привыкнуть. Если тебе неприятно, давай, я выйду, езжайте вдвоем.
– Ну уж нет, – заявил Андрей. – Мы поедем втроем, и я буду тебя травить. Но не жестоко, а так, чуть-чуть.
Костя недовольно поморщился. «Жестоко травить» – это его выражение. Почему дети перенимают от родителей самое худшее?
– Хорошо, трави, – сказала Инна. – Но только чуть-чуть, не жестоко. Будешь травить жестоко – буду плакать.
Андрей захихикал.
– На это стоит посмотреть, – сказал он. – Никогда не видел, как ты плачешь.
Они вяло переругивались, а Костя думал, что между Инной и этим кобнюком Сашей есть что-то общее. Они оба умеют манипулировать людьми, разница только в том, что Инна читает мысли, а Саша обходится без этого. И еще разница в том, что Инна хорошая и добрая, а Саша… А черт его знает, какой он на самом деле, ведь если бы Инна дала ему в морду, он бы не думал, что она хорошая и добрая.
5
Через день после операции Олегу сделали томографию, а на следующий день после этого Олег решил серьезно поговорить с врачом. Подстерег в коридоре осле обхода и после необходимых вежливых слов (типа можно вас отвлечь на минутку) сказал:
– Михаил Григорьевич, я знаю свой диагноз. Олег ожидал, что Михаил Григорьевич удивится или смутится, но врач остался спокоен.
– Это только предварительный диагноз, – сказал он. – Точно будет известно, когда будет готова биопсия.
– А это когда будет? – спросил Олег.
– Завтра-послезавтра, – ответил Михаил Григорьевич.
Интересно получается. Олег уже приготовился помирать, а оказывается, еще ничего толком не известно. Не самая толковая идея была колоть непроверенное лекарство.
– Велика вероятность, что это не рак? – спросил Олег.
– Один-два процента, – ответил Михаил Григорьевич.
Олег вздохнул. Эти врачи кого угодно в гроб вгонят! Нет чтобы сразу все сказать, так нет, вначале дал надежду, а потом…
– Сколько мне еще здесь лежать? – спросил Олег.
– Завтра сделаем томографию, – ответил Михаил Григорьевич. – Потом дождемся результатов биопсии, и можно будет выписываться. Недели через две начнем химиотерапию.
– А дальше?
Михаил Григорьевич пожал плечами.
– Дальше – как повезет, – сказал он. – Посмотрите в Интернете, там много статей по этому поводу.
– Там написано, что химиотерапия неэффективна, – сказал Олег.
– Обычно – да, – кивнул Михаил Григорьевич. – Но случаются счастливые исключения.
– А у меня не та редкая форма, когда муци… чего-то там…
– Нет, – покачал головой Михаил Григорьевич. – К сожалению, нет.
– Хорошо, – сказал Олег. – Спасибо. Значит, томография и на выписку, правильно?
– Еще надо к психологу сходить, – добавил Михаил Григорьевич. – Раз вы узнали диагноз, это обязательно.
Олег криво усмехнулся.
– Боитесь, что повешусь? – спросил он. Михаил Григорьевич не поддержал шутку, а серьезно кивнул.
– Не спешите, – сказал он. – Вам осталось жить не очень долго, но это будет почти нормальная жизнь. Будет легкая слабость, температура может слегка подпрыгивать, диету придется соблюдать, но мучиться не придется. Последнюю неделю будет тяжело, вот тогда можно будет подумать, о чем вы только что сказали. А пока не надо, не торопите события.
– Спасибо, – сказал Олег. – Не ожидал от вас такой честности, обычно врачи о плохом стараются не говорить.
– Вы производите впечатление адекватного человека, – сказал Михаил Григорьевич. – Таким пациентам я предпочитаю говорить правду. Вот только таких пациентов очень мало, к сожалению. Вы в бога верите?
Олег отрицательно покачал головой. Михаил Григорьевич немного поколебался и добавил:
– Пожалуй, дам вам еще один совет. Пожалуйтесь психиатру… ну, то есть… – он махнул рукой, – короче, пожалуйтесь, что плохо спите, она выпишет снотворное, а в следующий раз пожалуйтесь, что таблетки плохо помогают. Вам выпишут снотворное в ампулах.
– Спасибо, – сказал Олег и пожал руку врачу.
Психиатр была совсем молодой девчонкой в очках с толстыми стеклами. Олег ожидал, что беседа будет чисто формальной и закончится вердиктом «здоров», однако девушка вписала ему в карту диагноз из примерно десяти цифр, разделенных точками. Не стоило, видимо, отвечать на вопрос: «Как себя чувствуете?» «Для покойника очень хорошо». Впрочем, как показал поиск в Интернете, диагноз был совсем пустячный, что-то вроде «эмоциональная неустойчивость». Снотворное девушка выписала, даже жаловаться не пришлось, она сама спросила, не мучает ли бессонница. Похоже, у таких больных это обычное дело, что неудивительно.
Сделали томографию. А на следующий день Михаил Григорьевич сообщил, что готовы результаты биопсии.
– Диагноз подтвердился, – сказал он.
Он явно пытался придать голосу подобающую скорбность, но ничего не получилось – он думал о чем-то другом, и это что-то было совсем не грустным.
– И что там? – спросил Олег. – Я читал, опухоли как-то различаются…
– Ничего особенного, – сказал Михаил Григорьевич. – Опухоль как опухоль, обычный такой кондовый…
Он резко оборвал окончание фразы, видимо, забыл на мгновение, что разговаривает не с коллегой, а с пациентом. Олег уже знал из интернетовских форумов, что врачи-онкологи не любят произносить слово «рак», особенно когда разговаривают с пациентами или их родственниками.
Олег не стал больше ничего спрашивать. Экспериментальное лекарство не подействовало, он скоро умрет. Что ж, Данила попытался что-то сделать, не его вина, что ничего не получилось. Даже странно, что хоть это ему удалось, Олег не строил иллюзий относительно своего сына – раздолбай, притом не слишком умный. Сопьется он, скорее всего. Очень жаль, но не смог Олег воспитать из сына достойного человека, и неудивительно – надо было не пропадать на работе с утра до вечера, не взваливать все воспитание на жену, мир ее праху. Делать карьеру – дело хорошее, но надо знать меру. А теперь уже поздно пить боржоми.
Наступил день выписки. Данила приехал за ним на машине, и они поехали в поликлинику мэрии, встать на учет к онкологу. А потом поехали в районный онкодиспансер и сделали то же самое. Оказывается, наркоконтроль запрещает ведомственным поликлиникам выписывать тяжелые наркотики, так что придется ездить то туда, то туда. А наркотики уже не за горами, живот снова стал побаливать, пока справляется баралгин, но вряд ли это надолго.
