Текст книги "Как Ингвар Херлофссон повстречал колдуна, похожего на Одина (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– У них в крепости нет дозорных башен, – сказал Торвальд. – Либо у них стражи нет вообще, либо их стража наблюдает не глазами, а колдовством. В первом случае победим мы, во втором случае они. Но раз Один нас пригласил, я полагаю, верно первое, а не второе. Что скажешь, Рорик?

– Ничего не скажу, – пожал плечами Рорик. – Ты рассудил верно, ни убавить, ни прибавить. Я только думаю, нехорошо, что среди нас нет скальда. Сложить бы вису прямо сейчас, да произнести громко и торжественно, эх!

– Хорошая виса, к месту произнесенная, украшает любую сагу, – кивнул Торвальд. – Слушай, Ингвар, а Один не рассказывал, как там Вигдис? Колдуны с ней достойно обращаются, не заставляют свинарники чистить?

Ингвар нахмурился.

– Свинарники чистить вроде не заставляют, – сказал он. – А насчет того, что достойно, а что нет... Пожалуй, все же нет... Отец дружин мне кое-что показал в волшебном камне, я его у него просил этот камень, чтобы вам тоже показать, а он не дал... Я не совсем понял, что там происходит, и как он эти волшебные рисунки сотворял...

– Не тяни вола за муде, – перебил его Торвальд. – Не ходи вокруг да около, дело говори.

– Да нечего тут говорить, – пожал плечами Ингвар. – Надо на месте смотреть. Я так понял, они ее околдовали и заставляют заниматься непотребством.

– Каким непотребством? – забеспокоился Рорик. – Она там не поклоняется гоблинскому богу, которого к кресту привязывали, чтобы умер?

Ингвар напряг память. Нет, такого в тех картинках вроде не было.

– Вроде нет, – сказал Ингвар.

– Тогда ничего страшного, – сказал Рорик. – Все остальное ерунда. А вот если Тор на меня обидится, что моя дочь его променяла на гоблинского заморыша – это не ерунда. Скажет, типа, как воспитал дочь, мерзавец, не возьму тебя в эйнхеръяр!

– По-моему, ты преувеличиваешь, – сказал Торвальд. – Много саг сложено про Вальхаллу, но нет ни одной саги, в которой достоинство воина оценивали бы тем, как он воспитал дочь или даже сына. Взять, к примеру, Рагнара Волосатые Штаны...

– Неудачный пример, – перебил его Ингвар. – Рагнара закусали гадюки, так что он, наверное, не в Вальхалле...

Торвальд взмахнул рукой, Ингвар едва увернулся от подзатыльника.

– Цыц, – сказал Торвальд. – Рагнар Волосатые Штаны пирует в Вальхалле, ибо если его там нет, то кто же там есть? Я так полагаю, Тор не похож на дурака, а Один тем более! Надо быть последним дураком, чтобы не взять в дружину Рагнара Волосатые Штаны только потому, что он как-то не так якобы помер! Думаю, этот слух распускают гоблины, чтобы смутить наш воинский дух! Дескать, попадешь в плен, казним тебя унизительно и не попадешь в Вальхаллу, потому что Один с Тором дураки и не разбираются, кого принимать в эйнхеръяр, а кого нет. А я верю, что боги смотрят на закон не тупо, как гоблины, а рассуждают собственным разумением! Верить в иное – оскорблять богов! Вот как я полагаю! Что скажешь, Рорик?

– Поживем – увидим, – пожал плечами Рорик.

– Давай спорить на щелбан! – предложил Торвальд. – Встретим в Вальхалле Волосатые Штаны – щелбан с меня, не встретим – с тебя.

– Я не буду спорить, – покачал головой Рорик. – Если мы его все-таки встретим, окажется, что я думал о нем незаслуженно плохо, мне станет стыдно и придется извиняться. А я не хочу извиняться, если можно не извиняться.

Торвальд подмигнул Ингвару, а Рорику громко сказал:

– Ты просто боишься моего могучего щелбана!

– А вот и нет! – воскликнул Рорик. – Мой лоб не всяким бревном прошибешь!

Торвальд захохотал, Рорик понял, что именно ляпнул, и тоже захохотал.

Коротая время в шутливой беседе, они дошли до Ушбы-горы, и когда до первых врат колдунской крепости осталась пятая часть мили, сошли с дороги в кусты и принялись облачаться. Ингвар заметил, что у него дрожат пальцы, и стал стесняться, но заметил, что у Рорика пальцы тоже чуть-чуть дрожат, тогда перестал.

Доспех у Ингвара был такой: на голове стальной шлем без украшений, с укрепленным переносьем, но без забрала и без кольчужной сетки на шее. На туловище легкая кольчуга с рукавами по локоть, одинарного плетения, кроме плеч, там плетение двойное. Нагрудника на кольчуге нет, Торвальд сказал, в тесных помещениях от него больше вреда, чем пользы – с копьем все равно не развернешься, а от меча кольчуга и без нагрудника неплохо защищает, и вообще, не броня ключ к победе, а удача. Щит Ингвару выдали маленький, круглый и сравнительно легкий – бронзовое кольцо, затянутое моржовой шкурой. Никакого рисунка на щите не было, то ли не доделали, то ли по другой причине, Ингвар не стал расспрашивать. Всем известно, что хорошая картина на щите делает его вдвое прочнее, но Ингвар не в том положении, чтобы требовать какое-то особое снаряжение, какое дали, на том и спасибо. По закону он вообще не в дружине, клятвы не приносил, братину не пил, так что оружие ему вообще не положено, спасибо, что хоть такое одолжили. И что меча не дали – ничего страшного, топором тоже можно руки-ноги рубить и черепа крушить.

– Ну, Один и Фрея, не подведите, – сказал Рорик, и они пошли.

От кустов до первых ворот шли походным строем, как бы не на войну, а просто так, а за пять шагов до ворот перестроились в железный клюв, но на острие встал не Рорик, как полагал Ингвар, а Торвальд. Сначала Ингвар удивился, что тан допускает себе бесчестие, а потом подумал, что честь тана, видимо, настолько крепка, что ее не уронить, встав за плечо товарища, и хорошо, наверное, иметь такую честь, чтобы не нужно было ее подкреплять ежеминутно, вот как Рагнар Волосатые Штаны, например...

По башке стукнуло моржовой варежкой.

– Не спи, пацан! – прошипел Торвальд.

Ингвар встряхнулся и понял, что они уже подошли к первым воротам, а те открылись сами собой, сработало Одиново колдовство, слава одноглазому богу! Ингвар остался стоять в проеме, как уговорились, а старшие товарищи пошли дальше в коридор, припасенный факел жечь не стали, тут на потолке колдовские огни, не нужен никакой факел, Рорик на полпути остановился, а Торвальд пошел дальше, дверь в дальнем торце тоже отворилась сама собой, замигали колдовские огни, крякнул неведомый зверь, Ингвар побежал внутрь коридора, кольчуга позвякивала, голову мотало тяжестью шлема из стороны в сторону, непривычно! Вот Торвальд бежит рядом и чуть впереди, вот конец коридора, вперед!

За дверями открылась большая горница, освещенная колдовским светом, вдоль стен мягкие лежанки, на полу ковер, посреди ковра большая гранитная чаша, в ней плещется вода, помнится, заезжий гоблин рассказывал, что у них, гоблинов, после смерти хорошие гоблины попадают не в Вальхаллу, а в другое место, где льется вода и какие-то существа, похожие на валькирий, но мужики, играют на арфах и волынках.

Посреди комнаты стояла голая демоница, во всем похожая на человеческую женщину, но черная, и не только волосами, как гоблины, а всем телом. При виде воинов она сделала изумленное лицо и произнесла непонятно:

– Я тащусь, как меня таращит.

Рорик рубанул ее мечом, она загородилась рукой, рука хрустнула, забелели перерубленные кости, брызнула кровь, кисть повисла на лоскуте мяса, демоница открыла рот, но не закричала, а забулькала и захрипела, потому что Рорик вонзил ей меч прямо в раззявленный рот.

– С почином, тан, – тихо сказал Торвальд.

– С почином, тан, – поддакнул Ингвар.

– Эй, Ньота, ты там подавилась? – крикнул какой-то мужчина из соседней комнаты.

– Этот мой, – сказал Торвальд.

– Этот твой, – согласился Рорик.

Торвальд метнулся на голос, в дверном проеме остановился, над шлемом мелькнул кончик меча, захрустело, захрипело, Торвальд перешагнул через труп, пошел дальше. Труп принадлежал человеку-мужчине, маленькому и дохлому, трэль, не иначе.

Пошли дальше. В следующей комнате было колдовское зеркало во всю стену, перед ним сидели две молодые девки и мальчик-гоблин, держали в руках колдовские жезлы, глядели в зеркало и творили колдовство. А в зеркале отражалось не то, что в комнате, а другое, там копошились и рычали чудовища, похожие на оживленных мертвецов, а больше Ингвар ничего не понял, потому что ему померещилось, что мертвецы вылезают из зеркала, он взмахнул топором и разбил голову мальчику, это было легко, полено колется тяжелее, чем детская голова. Вторым ударом Ингвар хотел разбить голову девке, но та увернулась, удар пришелся в лицо, распорол щеку напополам, под лезвием захрустели зубы, заскрежетала скуловая кость, девка запищала, Ингвару померещилось, что это не он ее убивает, а какой-то колдун, большой и злой, убивает его, ему больно и страшно, в глазах у Ингвара помутилось, голова закружилось, и он подумал, что сейчас начнет блевать. Но мелькнул чей-то меч, рубанул по девкиной шее, перебил позвоночник, голова повисла на пульсирующем горле, плесканула кровь, как вода в чаше в самой первой комнате, девка упала замертво, а Ингвара отпустило. Он понял, что наваждение было девкиным колдовством, порчу хотела наслать, колдунья!

– Сдается мне, этих девок стоило взять живьем, – сказал Торвальд. – В Трондхейме пошли бы недешево.

– Они колдовать начали, – возразил Ингвар. – Они хотели чудовищ из зеркала выманить.

Рорик и Торвальд настороженно поглядели на зеркало, переглянулись, стало ясно, что они ничего подобного не заметили. Рорик взял меч наизготовку, подошел к колдовскому зеркалу поближе.

– Осторожнее, – сказал Торвальд.

Рорик быстро шагнул вперед, рубанул по зеркалу мечом, но оно не раскололось на тысячу кусков, как должно было, на нем появился длинный порез, вокруг пореза изображения чудовищ исказились и утратили реалистичность, стали как бы нарисованными. Рорик рубанул еще раз, картинки исказились еще сильнее, но зеркало опять не разбилось.

Ингвар заметил, что из нижнего торца зеркала выходит черная веревка, а другим концом она входит в маленький черный ларец. Повинуясь наитию, Ингвар ударил топором по ларцу, брызнули искры, руку дернуло неведомой силой, на мгновение стало больно, а потом все прошло, и чудовища в волшебном зеркале исчезли, оно стало равномерно-черным, как бы умерло.

Из развороченного волшебного ларца потянуло вонючим дымом, Ингвар ударил топором еще раз, дым перестал. Внутри ларца стали видны квадратные деревяшки и маленькие камушки с колдовскими письменами, в одном месте сверкнуло золото...

– Лучше не трогай, – посоветовал Рорик. – Сомневаюсь, что от колдовского золота будет много пользы.

– Да и золота того муравью на гривну, – добавил Торвальд.

Ингвар решил, что старшие товарищи говорят дело. Выпрямился, хотел вытереть рукавом пот со лба, но забыл про шлем и получилось, что он стукнул сам себя по лбу, думал, Рорик с Торвальдом станут смеяться, но они не стали.

– Пойдемте дальше, – сказал Рорик. – Порубим всех, пока не опомнились.

– Может, пора вязать? – предложил Торвальд. – Этих троих можно было в Трондхейме продать, если бы не колдовали.

Рорик задумался, затем отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Вязать мы никого не будем. Пусть лучше мы вернемся домой с малой добычей, чем попадем в Вальхаллу раньше срока и с недостаточной славой. Пойдемте, друзья.

Ингвар заметил, что тан назвал его другом. Это было здорово.

Они хотели пойти дальше, но дальше комнат не было, тупик. Пришлось вернуться ко входу, там были двери в другие помещения, но сразу пройти туда воинам не удалось. Потому что у входа их ждал Один.

На этот раз на нем не было широкополой шляпы, а глаза не были прикрыты шорами, и было их не один, а два. Ингвар понял, что это не Один, а кто-то другой.

– Ты кто? – спросил Ингвар незнакомца.

– Да что с ним разговаривать... – начал Торвальд, но Ингвар остановил его повелительным жестом и, странное дело, старый воин послушался.

– Это он мне дал ключи от ворот, – объяснил Ингвар.

– Это не отец дружин, – сказал Рорик.

– Теперь и сам вижу, – кивнул Ингвар. – А тогда на нем была шляпа как на Одине и на глазах типа шор...

– Да я его сейчас... – начал говорить Торвальд, шагнул вперед и поднял меч.

Колдун сложил руки в непонятную фигуру, из рук брызнуло пламя, а в ушах громыхнуло так, как грохочет, когда Тор Одиннссон долбит молотом Мьелниром по небесному мосту Бифросту, обычно после такой долбежки идет дождь. Но в этот раз дождь не пошел, потому что примененная магия была слабым подобием Мьелнира, но не более того. Колдовская сила ударила Торвальда в лоб, а шлем у Торвальда был трофейный, гоблинский, и ко лбу был приварен отдельно выкованный гоблинский бог, но не тот, которого привязывали к кресту, а другой. От примененной магии бог отвалился, в шлеме появилась вмятина, а Торвальд упал ошеломленный. Но кровь из него не полилась, так что, может, обошлось. Колдун переместил руки, теперь колдовской жест указывал между Рориком и Ингваром.

– А ты шустрый парень, – сказал он Ингвару.

– Ты кто такой? – спросил его Рорик.

– Не твое собачье дело, – ответил колдун.

Рорик покраснел от гнева и перехватил меч. Колдун повернулся к нему, а руки по-прежнему сложены в смертоносном жесте, вот шепнет волшебное слово...

Рорик крякнул и отступил на шаг. Колдун вернулся в прежнее положение.

– На нем была шляпа, как на Одине, – стал объяснять Ингвар. – А на глаза он такие штуки надел, как шоры у лошади, я не знал, что у него оба глаза на месте. Я думал, боги с нами, а оно вон как обернулось...

– А боги в натуре с нами, – сказал Рорик. – Мы, как три дурака, поперлись на превосходящие силы, и правильно поперлись, скоро всех победим, когда этот хер с горы даст нам пройти. Боги однозначно с нами.

– А почему ты думаешь, что я дам вам пройти? – спросил хер с горы.

– Потому что этим колдунам ты враг, – объяснил Рорик. – Не знаю, кто ты такой, и знать не хочу, но этим колдунам ты враг. Или нет?

– Все сложно, ты не поймешь, – сказал колдун. – Но в первом приближении... да, я им враг.

– Тогда отойди в сторону и не мешай нам делать дело, – потребовал Рорик.

– Я не хотел, чтобы вы их убивали, – сказал колдун. – Я думал, охрана вас остановит. Это невероятная случайность, что вы зашли так далеко.

– На войне случайностей не бывает, – возразил Рорик. – Просто Тор за нас, а не за них, в этом все дело.

– Не буду спорить, – сказал колдун и пожал плечами.

Кусок стены зашипел и отодвинулся, оказалось, там была неприметная колдовская дверь. За дверью стоял высокий и тучный муж в черном платье и без доспехов, но подпоясанный воинским поясом, а на поясе висел кошель, а из кошеля торчала рукоять колдовского жезла.

– Я все слышал! – воскликнул муж. – Иуда, ты заплатишь за это!

Колдун скривился, будто его поймали на воровстве.

– Вы гадкие педофилы! – воскликнул он. – И наркоманы! Вас надо уничтожать, как бешеных псов!

– В других временах законы не действуют! – возразил муж в черном платье.

– Это лазейка в законе! – заявил Иуда. – Комиссия по контролю ее скоро прикроет! Сам товарищ Гриднев мне обещал!

– Вот когда товарищ Гриднев прикроет, тогда и будешь выпендриваться, Иуда! – сказал муж в черном платье.

– Вот что, Иуда, – сказал Рорик. – Будь я на твоем месте, я бы его убил.

От этих слов оба колдуна остолбенели, как будто Рорик сказал что-то нелепое. А в Ингвара вселился Тор: только что стоял неподвижно и не знал, что делать, а тут рука взмахнула сама собой, и метнула топор в мужа в черном, да как точно! Топор сделал полный оборот и воткнулся лезвием в череп промеж глаз, нарочно так не бросишь, если в тебя Тор не вселится! Такой удар одной висой не воспеть, нужно три, а то и четыре, и не всякий скальд осилит!

– А... – сказал Иуда. – Э...

Тор не угомонился. Сапог Ингвара стукнул Иуду в сложенные руки, колдовской жест распался, жезл грохнул, но никого не поразил, только от потолка отвалился кусок облицовки. Рорик рубанул мечом и разрубил Иуде туловище от плеча до середины груди, тот упал и захрипел.

– Ты плохой воин, Иуда, – сказал ему Рорик. – Но ты оказал мне услугу и я отплачу тем же. Говори последнее желание!

– Дурак ты, – сказал ему поверженный враг. – Иуда – не имя, а оскорбление.

Рорик и Ингвар посмотрели друг на друга и рассмеялись. А потом одновременно произошли три события. Во-первых, поверженный колдун подавился кровью и умер. Во-вторых, Тор покинул Ингвара, Ингвару стало страшно, руки затряслись мелкой дрожью, а к горлу подкатила тошнота. А в-третьих, ошеломленный Торвальд заворочался, замычал, открыл глаза, огляделся и сказал:

– Сдается мне, я пропустил все веселье.

– Это верно, – согласился Рорик.

Торвальд заметил топор, торчащий из мертвого колдуна и добавил:

– А из щенка выйдет толк.

– И это верно, – опять согласился Рорик.

– Я, пожалуй, позволю ему потаскать копье, – сказал Торвальд.

– А я? – спросил Рорик.

– А ты не успел, – сказал Торвальд и попытался засмеяться, но заболела разбитая голова, и он не стал.

– Козел ты старый, – сказал Рорик.

– Старый козел колесницу не опрокинет, – отозвался Торвальд.

– Ладно, пойдемте зачистим местность, – сказал Рорик. – Думаю, можно начинать вязать.

– Почему ты думаешь, что войны больше не будет? – удивился Ингвар.

– Потому что на громовое заклятие никто не прибежал, – объяснил Рорик.

– А может, они ждут нас в засаде за поворотом? – предположил Ингвар.

– Типун тебе на язык, – сказал Рорик.

Однако он был прав, больше никакого сопротивления колдуны не оказали. В других комнатах воины нашли звероподобного демона, его сразу зарубили, одну деву-воительницу, она чуть не растерзала Ингвара голыми руками, ее тоже зарубили, еще нашли пятерых обычных девиц разного возраста, от совсем маленьких до почти зрелых, двух изнеженных мальчиков-подростков и одно непонятное существо, по виду женщина, а под юбкой член с яйцами. Торвальд сказал, что оно демон, и зарезал, а Рорик сказал, что Торвальд – дурак, надо было продать это существо в Трондхейме как диковинку. Торвальд насупился и сказал, что жадность хороша в меру, а осторожность никто не отменял. Рорик сказал, что ему сдается, что от колдовского заклятия, ударившего Торвальда в лоб, у того что-то подвинулось в голове, и теперь надо надавать Торвальду подзатыльников, чтобы это что-то подвинулось обратно, Торвальд открыл рот, чтобы достойно ответить, но не ответил, потому что в комнату вошла Вигдис.

Она была босая и простоволосая, а из одежды на ней была только тонкая рубаха, какую знатные гоблинские женщины надевают, когда ложатся спать. На шее у Вигдис была золотая гривна, тонкая, но драгоценная, с самоцветами, в уши были вдеты серьги тоже с самоцветами, а морда была раскрашена по гоблинскому обычаю, но не уродливо, как у гоблинских женщин, а красиво.

– Ха, Вигдис! – воскликнул Рорик. – Ты и вправду жива!

Вигдис не ответила на приветствие, прошла мимо собственного отца как мимо пустого места. А когда тот протянул руку и преградил ей путь, она сказала:

– Пипец мне измена, говорила же Ньота, надо сильнее разбодяживать...

– По-моему, она думает, что мы ей мерещимся, – предположил Ингвар. – Сдается мне, ее околдовали сильнее, чем рассказывал Иуда.

В глазах Вигдис мелькнул проблеск разума.

– Погодите, – сказала она. – Так этот козел действительно работает на комкон... Вы настоящие?

– Настоящие, – сказал Рорик и улыбнулся. – Рад тебя видеть, дочка.

Вигдис вдруг смутилась, аж покраснела. Опустила глаза, увидела собственные соски, просвечивающие через драгоценную ткань, попыталась прикрыться руками, да куда там...

– Гады, – неожиданно сказал Торвальд. – Они ей волосы везде выщипали, кроме головы.

– Ой, и точно! – согласился Рорик. – Хорошо, что мы их всех поубивали.

От последнего слова Вигдис поморщилась, как будто ее отец не похвалился ратным подвигом, а сказал что-то вроде: "Вчера я сожрал на обед несвежее говно, теперь меня от него пучит".

– Вигдис, выходи за меня замуж, – сказал Ингвар.

– Пацан времени не теряет, – сказал Торвальд.

Вигдис села на ковер, уткнулась лбом в колени и застонала.

– Ты что, их жалеешь? – удивился Рорик.

– Поди прочь, у тебя руки в крови! – рявкнула Вигдис.

Действительно, руки у Рорика были в крови, и сейчас на плече Вигдис поверх белоснежной рубахи отпечаталась красно-бурая пятерня.

– Вигдис, а ты знаешь, где у них драгоценное вино? – спросил Торвальд.

– На кухне в холодильнике, – ответила Вигдис.

В следующее мгновение ее накрыло колдовством. Это было похоже, как когда берсерка одолевает медвежий дух, но по-другому. Вигдис зарыдала во весь голос, и принялась поносить отца последними словами. Смысла в ее речи не было никакого, она говорила, что якобы немного чести придти с мечом к мирным людям и ограбить, а потом поубивать всех, кто не понравился, а кто понравился – продать в Трондхейме. И еще она говорила, что заповеданные богами законы якобы не обязательны к исполнению, что каждый муж и каждая жена якобы сами себе законы, надо только не обижать других людей, и все будет хорошо. И еще она говорила, что у колдунов все друг друга любили, вплоть до последнего трэля, и наркотиков было хоть жопой ешь, а в родной деревне наркотиков нет никаких, из развлечений только прялка и еще тиров гонять, чтобы свинарник вовремя чистили.

– Я тебя люблю, Вигдис, – сказал Ингвар. – Я не буду заставлять тебя прясть, не хочешь, не пряди, кому какое дело. И тиров можешь не гонять, раз противно.

– Не дело, когда девка ленится, – заметил Торвальд.

– Она будет не девка, а жена, – возразил Ингвар. – И что ей дело, а что не дело, решать буду я.

– Дерзишь, – сказал Рорик.

– Прости, отец, – сказал Ингвар.

– Снова дерзишь, – сказал Рорик. – Я еще не дал тебе согласия.

Ингвар хотел сказать, что после той услуги, которую Ингвар ему оказал, и после того, каким храбрым воином он себя показал, надо быть совсем бесчестным вилланом, чтобы не дать согласия на их с Вигдис брак, но потом Ингвар решил, что разумнее промолчать. Вигдис к этому времени перестала злословить и просто плакала. Торвальд сказал, что из нее надо изгнать бесов, но не так, как обычно, когда в голове сверлят дырку, а более доброй магией. Последнее он добавил после того, как Вигдис ударила его ногой в пах, и это было больно, хотя Вигдис была босиком, а Торвальд в доспехе. От этого удара Вигдис немного успокоилась и сказала, что пойдет примет наркотик. Ингвар спросил, что это такое – наркотик, и Вигдис ответила, что ему лучше не знать. А потом Вигдис сказала, что не знает, где у колдунов хранится ширево, убирающее зависимость от наркотиков, расплакалась и начала все бить и крушить. Рорик сказал, что это терпеть больше нельзя и нужны решительные меры. Стукнул дочь моржовой варежкой по темечку, та сомлела, Ингвар подхватил ее на руки и выволок за ворота, которые, кстати, открылись как положено, сначала внутренние, потом наружные, хотя у Ингвара был при себе только один ключ, а не все три.

Следующие полчаса Рорик и Торвальд собирали барахло и выносили наружу, за ворота, а Ингвар сидел рядом с Вигдис и присматривал. А потом над крепостью заклубился дым, из ворот вышли Рорик с Торвальдом, вывели на сворке пленников, Рорик сказал, что пора уходить, потому что они нашли дверь, ведущую за врата холмов, завалили баррикадой, но с другой стороны в баррикаду стали стучаться и кричать злыми голосами, Рорик сокрушил колдовские амулеты, дверь пропала, но непонятно, надолго ли, так что лучше убираться.

Они связали барахло в тюки, навьючили на пленников, пошли домой. Через две мили сделали привал, разоблачились, Вигдис стала орать, Рорик пригрозил, что еще раз ошеломит, тогда она перестала орать и принялась тихо плакать. Ингвар сел рядом, обнял, стал утешать, она обняла его, прижалась, как ребенок, его одолела нежность, он ее поцеловал в шейку, получил кулаком под глаз, они стали драться, Ингвар одолел.

– Однако хорошая пара! – сказал Торвальд.

– Да, неплохая, – согласился Рорик. – Эй, Ингвар! Как придем, тащи ее сразу к Бьерну-колдуну, пусть изгоняет бесов. Если изгонит – получишь мое благословение.

Они пришли в деревню, пообедали. За обедом Вигдис снова одолели бесы, она стала чесаться и говорить злые слова. Ингвар отвел ее к Бьерну-колдуну, тот прочитал над ней заговор и накормил мухоморами, ей полегчало, но потом запучило живот, и она маялась животом десять дней подряд, после этого злая магия отступила, и Бьерн перестал ее кормить мухоморами. В день солнцестояния Ингвар и Вигдис поженились, и жили долго и счастливо.

Что касается мальчиков и девочек, добытых в колдунской крепости, их продали в Трондхейме гоблинам, только одну девочку по имени Маша купил Олаф Гуннарссон младшему сыну Орму в наложницы, она скоро очаровала Орма, и он взял ее в жены. Маша умела играть на гуслях и петь волшебные песни на альвийском языке, это было прекрасно, и многие завидовали младшему Гуннарссону, что у него жена с таким талантом. На следующее лето она родила мальчика, его назвали странным именем Элвис, потому что Орм так пообещал Маше, он думал, что потом отменит обещание, но не успел, потому что она померла от родовой лихорадки. Вигдис тоже родила мальчика в то лето, и так получилось, что Вигдис вскормила Элвиса Ормссона своим молоком. Об Элвисе Ормссоне есть особая сага, а эта сага на этом месте заканчивается.