Текст книги " Путь феникса"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

5

– Два Воробья, выходи! – крикнул Серый Суслик.

Два Воробья не знал, что ему делать. Вчера учитель ясно говорил, что мальчик не должен выходить из укрытия, что бы ни случилось. Но входит ли в это «что бы ни случилось» то, что сам учитель лично отменяет собственный приказ? У воинов предыдущий приказ отменяется последующим, но Два Воробья не воин, а разведчик. Распространяется ли закон воинов на разведчика? Два Воробья размышлял, а учитель продолжал кричать:

– Выходи, жабоголовый трус! Ты прячешься в этих кустах, я знаю!

Два Воробья принял решение. Свистнул особым образом, подзывая лошадь, и вышел на свет божий, ведя лошадь за уздечку. Свет заходящего солнца ударил в глаза и заставил прищуриться, так всегда бывает, когда выбираешься из полумрака эльфийских кущ на открытое место. А в Черном Лесу, говорят, вообще не бывает дня, там всегда темно, как ночью.

– Прости, учитель, – сказал Два Воробья. – Я плохо прячусь.

– Ты хорошо прячешься, – возразил Серый Суслик. – Мне не в чем тебя упрекнуть. Скажи, ты выполнил мой приказ?

– Не совсем, – смутился Два Воробья. – Я забыл, что надо кричать и оборачиваться. Я испугался. Я видел эльфа, он метнул камень в меня.

Серый Суслик вздрогнул. Внимательно осмотрел мальчика и спросил:

– Куда ты ранен?

– Никуда, – ответил Серый Суслик. – В подпругу камень угодил.

– Повезло, – сказал учитель. – Но след-то ты хороший оставил?

– Я забыл, – снова смутился Два Воробья. – Испугался. Я не оставлял хороший след, он сам такой получился.

Пока Два Воробья говорил все это, лицо учителя становилось все более грустным, но когда мальчик произнес последние слова, Серый Суслик рассмеялся.

– Ты меня так до мангала доведешь! – воскликнул он. – Ты молодец, Два Воробья, отличный разведчик, я тобой горжусь!

– Спасибо, учитель, за похвалу, – сказал Два Воробья.

Они сели на лошадей и поехали к лагерю высокорожденных. Два Воробья заметил, что у рыцаря Шона забинтована голова.

– Что случилось с добрым господином Шоном? – спросил Два Воробья.

– Слизень он чернолесный, а не добрый господин, – ответил Серый Суслик. – Это я ему ножом засветил. Жаль, в горло не попал.

Два Воробья заглянул учителю в глаза, тот смотрел серьезнл. Иногда учитель так странно шутит… Как человек…

– Я не шучу, – сказал Серый Суслик. – Так все и было. Дьякон догадался, что я полукровка, я решил, что меня будут убивать, и попытался убить Шона за то, что он убил мою жену.

– Шелковая Лоза тебе не жена, – поправил Два Воробья учителя. – У нас, орков, жен не бывает.

И тут до него дошло.

– Ты полукровка?! – воскликнул он.

– Ага, – сказал учитель. – Скорее даже, тричетвертикровка, если не больше. Мой отец был человеком, да и в матери человеческой крови, думаю, текло немало.

– Тебя убьют, – сказал Два Воробья и заплакал.

– Может быть, – учитель пожал плечами. – Но не сейчас. Дьякон поклялся именами трех богов, что не тронет меня до конца экспедиции, а потом отпустит на все четыре стороны. Видать, сильно я ему нужен. Знать бы только, зачем…

Два Воробья перестал плакать и сказал:

– Отец высокорожденных Питер Пейн очень добр.

– Нет, – покачал головой учитель. – Питер Пейн – самый злой человекообразный из всех, кого я знал. Но я ему нужен живым. Пока нужен.

6

Эльфы явились ровно в полночь, как раз во время смены караула. Шон в последний раз оглядел горизонт, не увидел ничего подозрительного и пошел будить Хайрама. Минуту-другую Хайрам зевал и потягивался, а когда окончательно проснулся, он надел очки и воскликнул:

– Шон, ты ослеп?! Или у тебя очки сломались?

Эльфы спускались к ручью по склону холма. Они шли двумя колоннами, и еще сзади следовала третья группа, совсем небольшая, очевидно, вождь со свитой. Они двигались совершенно бесшумно, не как человекообразные из плоти и крови, а как невидимые тени, призрачные и бесплотные. Без очков ни за что не разглядеть, тем более что небо затянуло облаками, темно – хоть глаз выколи. Впрочем, и при ярком звездном свете эльфов трудно заметить.

Хайрам разбудил святого отца, тот оглядел поле боя, коротко и богохульно выругался (Хайрам вздрогнул от этих слов), и вытащил бластер. С вечера он держал оружие при себе, даже спал рядом с ним, обнимая древний артефакт, как женщину.

Первым побуждением Питера было немедленно открыть огонь. Какое прекрасное слово – открыть огонь! Снять все заслоны на пути смертоносного огня, открыть дорогу магическим молниям, обрушить на богомерзких выползней Черного Леса всю мощь гнева Шивы и Кали, многопрославленных божественных супругов. Увидеть, наконец, своими глазами, что такое стреляющий бластер. Ну, то есть, не совсем стреляющий, это неправильное слово, он не мечет стрелы, как арбалет, его более правильно называть огнеметающим оружием. Питер никогда не применял это оружие, даже на полигоне, потому что каждый выстрел стоит… Да нисколько он не стоит! Понятие «цена» к таким артефактам неприменимо, они бесценны. Только ради великой цели оправдано расходовать силу древних, и Плохое Место – одна из немногих достаточно великих целей. Возможно, последняя во всем Барнарде.

– Хайрам, Шон, внимание, – прошептал Питер. – У кого из вас был опыт полевых сражений?

– У меня был, – ответил Хайрам.

– У меня тоже был, – ответил Шон.

– Как думаешь, Хайрам, что эльфы будут сейчас делать? – спросил Питер.

– Войдут в ручей, – ответил Хайрам. – Одна колонна просочится мимо нас к осыпям, развернется в цепь, вторая развернется в цепь прямо вдоль ручья. Потом метнут одну гранату, а когда орки проснутся и начнут метаться – будут забрасывать их камнями из пращей, пока всех не перебьют. Потом зачистка.

– Логично, – сказал Питер. – Стало быть, наилучший момент уже настал. Отвернитесь, зажмурьтесь и закройте глаза руками.

– А как же вы, святой отец? – спросил Шон.

– Как-нибудь так, – ответил Питер. – Сам подумай, как я могу закрыть глаза, когда целюсь?

Он поднял бластер, снял с предохранителя, направил ствол на первую колонну, поколебался и перевел прицел на вторую. Первая колонна вплотную приблизилась к ручью, строй смешался, эльфы постепенно сбиваются в кучу, лучшей цели не придумаешь. Но гранатомет, если верить Хайраму, должен быть во второй колонне. Скорее всего, в таком большом подразделении гранатомет не один, но во второй колонне он точно есть, а в первой – это на усмотрение Тины Минервы. Поэтому лучше стрелять по второй колонне, а точнее, по гранатометчику.

Ага, вот он, гранатометчик! Крупный кряжистый эльф с массивным бревном за спиной никем другим быть не может. Интересно, очки сумеют захватить неживую цель? Сумели! Ну, да помогут нам Иегова Создатель, Шива Разрушитель, Тина Минерва, Кали Разгневанная, Тор Погонщик Козлов, Ктулху Неспящий и все прочие боги, на вас уповаю, боги, не подведите.

Питер нажал спусковую кнопку. Бластер дернулся, подпрыгнул и что-то выплюнул, издав невнятный хлюпающий звук. Долю секунды ничего не происходило, а затем…

Питер понял две вещи. Он успел бы зажмуриться, пока летит пулька. Но не успел. Глаза залило ослепительным бело-фиолетовым светом, он был настолько ярок, что воспринимался не как свет, а как боль. Зрение отказало мгновенно. Это не было беспросветной тьмой, какую обычно видят слепые, Питер что-то видел, но оно не имело никакого отношения к реальной действительности. Разводы какие-то непонятные, и больше ничего.

Никто не увидел, как миниатюрная пулька, изготовленная из неведомого вещества по неведомой технологии, ударила точно в торец эльфийского гранатомета, в крышку, под которой пряталась граната. Никто не увидел, как чудовищный электрический разряд за считанные микросекунды вздыбил волосы на голове эльфийского воина и спалил их дотла прямо на корню. Как одноразовая пластиковая труба гранатомета рассыпалась каплями и как все эти капли обратились в пар, не достигнув земли. Как огонь неведомой природы, повинуясь давно забытым законам, примерно за двадцать миллисекунд превратил здоровое и сильное эльфийское тело в нечто среднее между бурым углем и прогоревшим сланцем. Как вспыхнули травяные метелки, как прянул во все стороны огненный диск лугового пожара. Как мгновенно раскалившийся воздух изблевал сам себя ударной волной. Как покачнулись от нее боевые товарищи несчастного эльфа, который уже несколько миллисекунд был мертв. Покачнулись, но не упали, они не успели упасть, потому что граната, лишившаяся пластиковой оболочки, сдетонировала.

Эта граната не должна была быть термобарической. Капитан Джанлуиджи приказал сержанту Сванетти взять в бой трубу, заряженную осколочной гранатой, и сержант до последнего был уверен, что правильно выполнил приказ. Но он ошибся. В обычных условиях эта ошибка стоила бы ему десятка плетей, но сейчас она унесла жизни половины батальона.

Детонатор сработал, ему было все равно, откуда пришла искра – из встроенного пьезокристалла или из окружающего пространства, которое всё стало одной большой искрой. Молекулы тринитротолуола одна за другой рассыпались на более мелкие молекулы нитротолуола, кристаллическая решетка перестала существовать, твердое тело обратилось в газ, спрессованный чудовищным давлением. Оболочка гранаты разрушилась, и простые органические молекулы брызнули во все стороны, жадно поглощая энергию. Они достигли точки горения почти одновременно.

Ослепительный фиолетовый бутон распустился оранжевым цветком, куда менее ослепительным, но более смертоносным. В воздухе не осталось кислорода, его молекулы превратились кто в водяной пар, а кто в углекислый газ. Огненный смерч умертвил все живое в радиусе двадцати метров, зеленая трава рассыпалась серым пеплом, а чернозем стал сухой стекловидной коркой. Посреди заливного луга возникла проплешина в форме неправильного эллипса, по ее периметру пылала трава, языки пламени устремлялись к черному небу, но их никто не видел, потому что сохранившие зрение еще не успели открыть глаза, все произошло слишком быстро.

– Ничего не вижу, – сказал Хайрам. – Даже в очках ничего не могу разобрать.

Противоположный берег ручья превратился в ад, но не тот, где правит Калона, а тот, о котором проповедовал Джизес Крайст. Огненное кольцо, внутри которого царит даже не смерть, а полное опустошение, разрушение всего. А вокруг ослепленно суетятся призрачные фигурки, так похожие на дьяволов с древних икон… Как бы не разбежались они…

– Стреляйте, святой отец! – крикнул Хайрам. – Убегают же!

– Не вижу ничего! – рявкнул Питер.

– Дайте бластер!

– Нет!

Питер быстро спрятал оружие под плащ.

– Нет! – повторил Питер. – Пусть разбегаются.

Жрец-пилигрим третьего уровня выглядел потрясенным и растерянным. Можно было даже подумать, что ему стало жалко богомерзких беложопых ублюдков. Честно говоря, Хайраму их тоже было немного жалко, такой смерти они не заслужили. Какими бы ни были их преступления, прошлые и будущие.

– Они вернутся, – сказал Шон. – Будь я Самым Добрым Господином всего Эльфланда, я бы за это оружие отдал тысячу жизней, не колеблясь.

– Это точно, ты бы отдал, – зло сказал Питер. – Жизни-то не твои.

– Вы так говорите, святой отец… – произнес Шон и осекся, не закончив мысль.

– Я сам решаю, как мне говорить, – отрезал Питер. – А ты заткнись. Хайрам, принимай командование. Ничего не вижу, совсем ничего…

7

Эльфы пришли в полночь. Они рассчитывали скрытно подобраться к лагерю, и они бы это сделали, не будь у высокорожденных древних артефактов, называемыъ странным словом «очки». Бой был скоротечным, он закончился быстрее, чем Серый Суслик успел вскочить на ноги и продрать глаза. Вот земля мягко толкает его в бок, вот доносятся гулкие раскаты грома, вот Серый Суслик глядит на другой берег ручья, видит там неправильную окружность, образованную пылающей травой, и всё. Слышно, как ругаются высокорожденные – Шон требует, чтобы дьякон ему тоже разрешил пострелять, дьякон злобно отругивается. Кажется, он потрясен мощью оружия, которое только что держал в руках. Если, конечно, есть у него душа…

Потом началась бестолковая суета. Орки, наконец, сообразили, что чуть не произошло только что, и заголосили, и загомонили, дьякон позвал Топорище Пополам, которого он почему-то все время называет деревом, и повелел навести порядок. А потом повелел могучему орку (на самом деле полукровке, но этого никто не знает) ложиться спать не где попало, а бок о бок с отцом высокорожденных. Сэр Питер не объяснял, чем обсуловлен этот приказ, но Серый Суслик сам понял это из обрывков услышанных разговоров. Выстрел бластера, оказывается, сопровождается ослепительной вспышкой, вот дьякон и ослеп. А теперь он опасается, что Шон забудет присягу и сотворит что-нибудь необдуманное. А Шон может сотворить необдуманное, он по жизни злой и неумный, а сейчас вообще взбешен. И его можно понять – вначале орк-полукровка располосовал ему морду ножом, а командир отряда запретил мстить, а теперь еще командир доверил командование отрядом другому. Не попусти Никс, чтобы дьякон насовсем ослеп. Очень прошу тебя, Никс Милосердная, не попусти, на тебя уповаю. Он хоть и мерзавец неимоверный, но не пришло еще время расплаты, умоляю тебя, Никс, не пришло еще.

Наутро выяснилось, что молитва Серого Суслика была услышана. К дьякону вернулось зрение. Он снова принял командование и первым делом направил орков-воинов на другой берег, обследовать поле боя. Серый Суслик тоже попросился с ними, но дьякон не позволил.

Орки нашли на другом берегу четыре исправных гранатомета и два десятка обгорелых эльфийских трупов. Впрочем, число это было приблизительным и сильно заниженным, похоже, многие эльфы сгорели дотла. Серый Суслик внимательно изучил следы и пришел к выводу, что огонь уничтожил не меньше половины эльфийской армии. Жалко, что вождь ушел. А он точно ушел – никакого металла на поле боя не обнаружилось, а вожди-сотники без кольчуги в походы не ходят.

– Вернутся твари в силах великих, – пробормотал Шон.

Похоже, он цитировал какое-то древнее пророчество.

– Не каркай, – сказал ему дьякон.

Они выступили в поход через три часа после восхода. Поздновато, но в данном случае это несущественно. Среда – день длинный, вскоре после полудня экспедиция будет уже на месте.

– Опаньки, – сказал вдруг Хайрам.

Питер машинально сунул руку под плащ, прикоснулся к шершавой рукояти бластера, опомнился и вытащил руку обратно. При опасности надо не за бластер хвататься, а за меч или за лук. Потому что бластер – не оружие, а страх божий. Ночью Питер еще не вполне понимал это, а теперь понял окончательно – бластером скорее сам себя убьешь, чем врага. Перед тем, как на кнопку нажать, десять раз подумать надо. Именно так написано в древней книге со старомодным названием «Наставление по стрельбе из личного оружия». Но одно дело прочесть умные слова в умной книге, и совсем другое – осознать то же самое на собственном опыте.

– Что такое? – спросил Питер.

Ничего опасного вроде не наблюдалось.

– Вот, – Хайрам показал пальцем вправо и вниз.

– Это Чаша Гефеста, – пояснил Серый Суслик. – О ее происхождении повествует длинная история с неожиданным концом. Однажды Гефест Громовержец…

– Потом расскажешь, – прервал его Питер. – Хайрам, что тебя удивило?

– Текстура поверхности, – сказал Хайрам. – В центре того выжженного круга был такой как бы диск в два шага диаметром, там земля спеклась в стекловидную корку.

– Опаньки, – сказал Питер.

Остановил лошадь, спешился, сошел с тропы, осторожно переступил через зазубренный край Чаши, присел на корточки…

– Не то, – сказал он. – Похоже, но не то. Тот камень был гладким, как стекло, а здесь он шершавый и весь в трещинах.

– Время, – сказал Хайрам.

– Что время? – переспросил Питер.

И тут до него дошло.

Он окинул Чашу изумленным взглядом. До противоположного конца не менее пятисот шагов. Это ж какой силы бластер сюда ударил…

– Небесный огонь, – сказал Шон. – Звезда Полынь.

– Похоже на то, – кивнул Питер. – Никогда не думал, что Звезда Полынь – это пулька от бластера.

– Вряд ли это бластер был, – заметил Хайрам. – Чаша образует ровный круг. Значит, стреляли точно сверху, с неба.

– Есть такое слово «орбита», – сказал Питер.

– Гм… Да, есть такое слово, – пробормотал Хайрам. – Орбитальный бластер? Так он же…

– Он все еще существует, – сказал Питер. – Нарезает круги по своей орбите, что ему сделается? Там, в космических небесах, нет времени.

Внезапно в разговор вступил Серый Суслик.

– Здесь, в осыпях, много таких чаш, – сказал он. – Только другие гораздо меньше, Чаша Гефеста – самая большая. А вокруг Плохого Места вся земля перерыта, верхом не проехать, там, говорят, Мать Гея болела оспой…

– Избавь нас от орочьих сказок, – прервал его Питер. – Раз считаешь себя человеком, веди себя как человек, а не как глупая скотина. Гефест Громовержец, Мать Гея… Тьфу на тебя! Не было здесь во вторую эпоху богов, ничего здесь не было, кроме загородного дворца сэра Джулиуса Каэссара.

Рыцари никак не прореагировали на эти слова – Питер проинструктировал их еще вчера. А Серый Суслик выпучил глаза и разинул рот.

– Тот самый Джулиус Каэссар? – переспросил он с каким-то странным благоговением. – Резвый Индюк? Первый и единственный сын Джизеса?

– Не мели чепухи, – оборвал его Питер. – Каэссар жил на два миллиона дней позже Крайста. Крайст – пророк первой эпохи, а Каэссар жил в самом конце второй. Как раз его гибелью вторая эпоха и завершилась, Каэссара убили, пришел бэпэ, а вслед за ним – миллион дней межвременья. Каэссар поехал на переговоры, и Красс предательски убил его. Знаешь, кто такой Красс? Прочел в том учебнике?

– Красс Содомит – первый из племени богомерзких эльфов, – сказал Серый Суслик.

Питер знал, что эта формулировка неточна, но не стал поправлять. В первом приближении сгодится.

– Вот именно, – сказал Питер. – Красс заколол законного вождя ножом в сердце, как свинью. Потом узурпатор пришел ко дворцу Каэссара, но не нашел там ничего, кроме силового поля. Красс пробовал всё, вплоть до орбитальной бомбардировки, но поле устояло.

– А зачем мы туда идем? – спросил Серый Суслик. – Если поле тогда устояло, то теперь тем более устоит. Этим бластером Чашу Гефеста не выжечь.

– У нас есть кое-что, чего не было у Красса, – сказал Питер. – Миллион дней позади. Видишь ли, силовое поле со временем слабеет. У нас есть шанс войти внутрь.

– И что мы найдем там? – спросил Серый Суслик.

– Все что угодно, – ответил Питер. – Я даже думать боюсь, что именно мы можем там найти. Чтобы не сглазить.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПЛОХОЕ МЕСТО

1

Экспедиция достигла цели незадолго до полудня. К этому времени невысокие, но крутые скалы, ранее вздымавшиеся слева и справа, расступились и сгладились, путешественники снова двигались по слегка всхолмленной равнине. Тут и там попадались характерные круглые воронки, вырытые орбитальными бластерами миллион дней тому назад. На горизонте показались вершины Дырявых Гор, отсюда они выглядели крошечными и будто нарисованными, трудно было поверить, что, глядя на них, видишь границу ужасного Чернолесья. Даже немного боязно туда смотреть – сразу представляется беложопый и краснорукий лопоухий эльф, который точно так же смотрит своими пучеглазыми буркалами на бескрайнюю равнину и… Ничего он не видит, конечно, с такого расстояния, но смотреть все равно боязно.

Питер поднял голову, оценил положение солнца и сказал:

– Эй, Суслик! Долго нам еще ехать?

– Почти приехали, – отозвался Серый Суслик. – Вон оно, Плохое Место, вон там, впереди и чуть слева.

– Вон те битые камни, что ли? – спросил Питер после минутной паузы. – На руины похоже.

– Нет, – ответил Серый Суслик. – Я не знаю, что это за камни. Может, руины, а может, так просто навалило. Может, вода принесла.

Шон саркастически хмыкнул, дескать, совсем сдурел жабоголовый. Серый Суслик пояснил, специально для него:

– Когда дожди идут, этот ручей сильно разливается, вода почти до самого Плохого Места доходит.

– Да где оно, это твое Плохое Место?! – возмутился Питер. – Ты мне мозги не парь, не можешь словами объяснить – пальцем покажи!

– Да вот оно, – Серый Суслик показал пальцем. – Прямо перед камнями, правее, как склон заканчивается, так сразу оно начинается. Только его в первый раз очень трудно разглядеть, нужно долго приглядываться.

– Ого! – воскликнул вдруг Хайрам. – Нехилое сооружение.

– Пятьсот шагов по окружности, – сказал Серый Суслик. – На самом деле немного меньше, я не вплотную подходил, когда измерял.

– Все равно ничего не вижу, – сказал Питер.

– Ну вот же, марево такое справа от камней! – воскликнул Хайрам. – Кажется, будто небо в одном месте грязное.

– Опаньки, – сказал Питер.

Он увидел Плохое Место.

Это был невероятный и сверхестественный призрачный купол, очень большой, примерно сто пятьдесят шагов в диаметре. Насколько мог судить Питер, его форма была идеально полусферической. Он вздымался высоко в небо, а не видно его было потому, что его окраска была маскировочной, как у мифического животного хамелеона. В нижней части расцветка купола состояла из хаотичных пятен, полос и загогулин – серых, зеленых и коричневых. Примерно на четверти высоты к этим цветам добавился голубой, а начиная с половины высоты, он преобладал. Если специально не приглядываться – пройдешь мимо и ничего не увидишь.

– Дерево, разбивай лагерь! – приказал Питер. – Хайрам, Шон, Суслик остаются со мной. Посмотрим поближе, что это за чудо. Суслик, как близко к нему можно подходить можно?

– Не знаю, – ответил Суслик. – Мне уже здесь страшно.

Шон издевательски фыркнул, но вслух ничего не сказал.

В ста шагах от силового поля Питер спешился, прошел пятьдесят шагов и остановился. Он не чувствовал явной опасности, но идти дальше было страшно. Много нехорошего говорится в архивных документах про силовое поле. Никаких подробностей там не приводится, но общий смысл понятен – не подходить, не трогать, не пытаться преодолеть, а то будет плохо. А как именно будет плохо – совершенно непонятно. Серый Суслик вообще какой-то бред рассказывал…

– Эй, Суслик! – позвал Питер. – Иди сюда!

Серый Суслик слез с лошади и подошел к лидеру экспедиции. Питер сказал ему:

– Помнится, ты говорил, что один орк дотронулся до этого поля и стал плоским, а ты это видел своими глазами. Повтори эту историю еще раз, но не так, как тогда, а нормальными словами, без закосов под дурачка.

– Да я и тогда нормально все рассказал, – сказал Серый Суслик. – Что видел, то и рассказал. Был у меня ученик, Звезда Свиней его звали, хороший следопыт был, лучше, чем Два Воробья, но слишком отчаянный. В тот раз он захотел сквозь пелену пройти, навалился всей силой, она аж прогибаться стала. Пыжился, пыжился, ничего не получалось, я ему говорю: «Пойдем отсюда», а он говорит: «Сейчас попробую с разбегу, если не получится, то пойдем». Ну и попробовал.

– И как? – спросил Питер. – Пробил поле?

– Что-то вроде того, – кивнул Серый Суслик. – Не то чтобы пробил, скорее, провалился внутрь, прямо в толщу пелены. Опутало его и сдавило со страшной силой, он весь плоский стал, как будто на земле нарисованный. А потом выбросило его наружу, кровища так и брызнула, все вокруг залило. А тело так и осталось плоским, я потом его в рулон скатал, к седлу приторочил, так и привез в загон. В пищу оно не годилось.

– Что-то не пойму, – сказал Питер. – Ты говоришь, тело плоским стало. А кости как?

– Кости в мелкую труху размололо, – пояснил Серый Суслик. – Жуткое давление там было. Чудовищное.

Питер нервно передернул плечами. Вгляделся в мутное марево силового поля, и ему померещилось, что там, внутри, угадывается какая-то оформленная структура.

– Так, говоришь, к этому мареву можно вплотную подойти и ничего не будет? – спросил Питер.

– Я так не говорил, – сказал Серый Суслик. – Я к нему вплотную подходить не собираюсь, мне и здесь страшно.

– Что тебе страшно – я уже понял, – сказал Питер. – Странное ты существо, Суслик. На высокорожденного руку поднимать было не страшно, а теперь страшно.

– Тогда я с жизнью уже попрощался, – сказал Серый Суслик.

Его голос звучал так, как будто Питер не знает всем известных вещей, и Серому Суслику даже как-то неловко объяснять их уважаемому человеку.

Питер не стал комментировать заявление полукровки, а пошел вперед.

– Святой отец! – донесся сзади крик Хайрама. – Куда вы, святой отец?

Питер махнул рукой, дескать, заткнись, я знаю, что делаю. Сделал еще три шага и почувствовал в воздухе какое-то неясное… нет, не дуновение и не запах, а что-то другое. Похожее ощущение бывает перед грозой, но не такое.

Питеру стало страшно. Умом он понимал, что большой опасности нет, что этот самый Звезда Свиней стал плоским не сразу, не от первого прикосновения к границе поля, что до этого он долбился в эту границу руками и ногами со всей дури, и ничего с ним не случилось, пока с разбегу не попробовал. Но одно дело понимать умом, и другое – чувствовать сердцем. Сердце Питера упорно не желало верить в то, что здесь безопасно. Оно билось быстрее, чем обычно, раза в полтора примерно быстрее. Помолиться, что ли, или помедитировать…

– Эй, Суслик! – позвал Питер. – Ты видел, что там внутри?

– Видел, – ответил Серый Суслик. – Там внутри балаган большой. Это, наверное, и есть дворец Каэссара.

Питер рассмеялся. Признав свое происхождение, Серый Суслик избавился от дурацкой манеры общения, но не от невежества. Балаган… Ну да, для дикого орка балаган пастуха Стентона – самое грандиозное и прекрасное сооружение во всей вселенной. Видел бы он дворцы Барнард-сити…

Однако дворец Каэссара больше походил на балаган пастуха орков, чем на нормальный дворец. Квадратное двухэтажное здание, сторона квадрата – шагнов пятнадцать-двадцать, рядом какой-то сарай, и все. Особенности архитектуры сквозь марево не разглядеть, но похоже, что архитектура предельно функциональная, без всяких украшений, как будто этот дом принадлежал не величайшему вождю второй эпохи, а обыкновенному простолюдину. Может, архивы врут? Нет, это исключено. Во вторую эпоху простолюдинам жилось куда вольготнее, чем сейчас, но окружать свои дома силовыми полями было дозволено только величайшим из великих. И кому могло понадобиться подвергать дом простолюдина такому обстрелу? За сегодняшний день Питер насчитал не меньше пятидесяти воронок от бластера, и сколько он еще не заметил…

Питер потряс головой, отгоняя никчемные мысли. Мысли – это хорошо, но не следует забывать и о делах. Если все пойдет по плану, еще до заката он рассмотрит дворец Каэссара во всех подробностях. А если снять поле не удастся – кого будет интересовать, как выглядит этот дворец?

– Суслик! – позвал Питер. – Иди сюда!

Серый Суслик приблизился. Он шел медленно и опасливо, замирая на миг перед каждым очередным шагом.

– Иди ближе, не бойся! – сказал Питер. – Поздно уже бояться. Помнишь, ты про форсунки говорил? Ну, про пеньки изогнутые. Где они?

– У самой границы марева, – ответил Серый Суслик. – Надо вплотную подойти, а то их в траве не видно.

– Так подойди, – сказал Питер. – Хотя нет, погоди… Кто у нас самый бесполезный в экспедиции… Эй, Хайрам! Озадачь полубосса, пусть приведет ко мне того орчонка, который на нас эльфов навел! И побыстрее!

Серый Суслик вздрогнул и сказал:

– Два Воробья – мой ученик. Он мне как сын.

– Мне нет дела до ваших отношений, – сказал Питер. – И вообще… Я простил твои преступления, но это не значит, что мы с тобой теперь друзья.

– Отец высокорожденных, вы поклялись… – начал говорить Серый Суслик, но Питер его тут же перебил.

– Я чту клятву, даную богам, – сказал Питер. – Но про орчонка в этой клятве не было ни слова. Не забывай, Суслик, здесь командую я. До тех пор, пока экспедиция не закончится, я решаю, что кому делать. И не забывай, что ты поклялся беспрекословно подчиняться мне. До конца экспедиции ты мой раб.

– В вашей клятве говорилось не «раб», а «рыцарь», – сказал Серый Суслик.

Питер рассмеялся и сказал:

– Это одно и то же.

Тем временем Топорище Пополам привел орчонка. Мальчишка был сильно напуган, аж весь трясся от страха.

– Ко мне, бегом! – приказал ему Питер. – Идешь к границе марева, ищешь в траве такой пенек… Суслик, объясни ему, что искать.

– Лучше я сам поищу, – сказал Серый Суслик.

Рука Питера сама потянулась к мечу. Питер глубоко вдохнул, медленно выдохнул и сказал:

– Ты не понимаешь моих слов. Еще раз повторяю: я и только я решаю, кому что делать. Еще раз не подчинишься – отдам тебя Шону.

– А почему вы меня сразу не отдали Шону? – огрызнулся Серый Суслик. – Я вам нужен зачем-то. А раз я вам нужен…

– Эй, Шон! – крикнул Питер.

Серый Суслик вздрогнул и как-то весь сгорбился.

– Что, святой отец? – отозвался Шон.

Питер ничего не отвечал, он пристально смотрел на Серого Суслика и молчал.

– Ну ладно, – сказал Серый Суслик. – Два Воробья, подойди к границе марева и поищи в траве такой как бы пенек, высокий, тонкий и слегка изогнутый. Их там много, они через каждые пять шагов натыканы.

– Шон, отбой! – сказал Питер. – Занимайся своими делами.

Мальчик нашел пенек очень быстро, это заняло меньше времени, чем предшествующие препирательства. Пока орчонок копошился в траве, он дважды задел силовое поле, и ничего не произошло, оба раза поле мягко оттолкнуло его, и все. Похоже, поле и вправду безопасно, если не врезаться в него с разбегу.

– Отойди, – приказал Питер мальчишке.

Встал на его место, присел на корточки, протянул руки, чтобы пощупать загадочный пенек, и вдруг понял, что руки упираются в границу поля. Испуганно отпрянул и сел с размаху на задницу. Серый Суслик хихикнул. Питер сделал вид, что не заметил этого.

– Значит, форсунки внутри поля, – задумчиво произнес Питер, вставая. – Ну да, этого следовало ожидать. Будь они снаружи, поле давно бы уже вскрыли, в первые дни межвременья желающих было много. Странно, я не подумал, что форсунки будут внутри. Ну да, а как они вообще могут быть снаружи? Генератор-то внутри стоит…

Питер понял, что разработанный им хитроумный план целиком и полностью идет к адским демонам-оборотням. Скорее всего, проникнуть внутрь силового кокона так и не получится, экспедиция закончится неудачей, и тогда… Нет, думать о плохом пока еще рано. Тот погибший орк сумел-таки пробить внешний слой поля, а значит…

– Работаем по плану, – сказал Питер. – Все назад! Хотя нет, отставить! Орчонок, стой, где стоишь. Суслик, сходи в лагерь, попроси у полубосса какую-нибудь яркую тряпку, все равно какую, скажешь, я велел. И побыстрее!

Минут через десять Серый Суслик принес требуемое. Заодно он принес палку подходящей длины и толщины, молодец, сам догадался. Тряпка была красной, и метка, которую Серый Суслик воткнул рядом с форсункой силового поля, сильно напоминала государственный флаг.

– Кощунство, – прокомментировал Хайрам.