Текст книги "В глубь земли"

Автор книги: Вадим Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

В глубь земли
Вадим Охотников
Рис. А. Таран

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ДВИГАЮЩИЙСЯ СКЕЛЕТ

Главный инженер института геолого-разведывательной техники Арам Григорьевич Геворкян остановился и замер на месте.

– Не понимаю… – тихо пробормотал он. – В чем дело?

Подойдя ближе к окну он стал всматриваться более пристально.

– Скелет… Что такое!? Да, скелет… Ха-ха!

Действительно, в ночной темноте в окне противоположного здания можно было различить какую-то странную картину…

Этому удивительному случаю предшествовало самое обычнее.

…Кончился рабочий день. По мере того как все более темнеет, энергичнее ходит по своему кабинету главный инженер. Он изредка подходит к открытому окну, вдыхает полной грудою свежий воздух, а затем снова принимается шагать из угла в угол. Глубоко засунув руки в карманы, отчего его высокая и сухопарая фигура кажется немного сутулой, бесшумно скользит он по ковру, покачивая в такт своих шагов головой.

– Стальные трубы… А если диаметр больше? А? Почему бы не больше?.. – слышится его монотонное бормотанье.

Главный инженер при этом останавливается и смотрит вопросительно в глубину комнаты, где в полумраке вырисовывается темный силуэт письменного стола.

– Пересчитаем, – говорит он твердо, принимаясь снова ходить по комнате. – Пересчитаем… Пересчитаем… Трубы… трубы…

Главный инженер останавливается у письменного стола и начинает нервно барабанить по нему пальцами.

– На самолете! Пусть доставляют на самолете! Точка! Все! – говорит он глухо, стремительно отрываясь от стола, как будто отдаляясь от невидимого оппонента. Все… Никаких возражений быть не может. Все…

Геворкян любит рассуждать сам с собой. Бурный темперамент этого человека не выдерживает ни минуты покоя. Оставаясь наедине, он продолжает чувствовать себя в окружении множества воображаемых людей. Главный инженер мысленно спорит с ними, доказывает, спрашивает у них совета и сам же за них отвечает. Это своеобразная форма творческого процесса, присущая многим людям и обостренная у него до крайности.

– Такие возможности!.. А мы? Что делаем мы?.. – продолжает он, ускоряя шаг.

Затем, резко повернувшись, он направляется к выходу из кабинета.

Широко распахивается массивная дверь. Она остается открытой – Геворкян часто забывает ее закрывать, точно не желая преграждать дорогу своим многочисленным воображаемым собеседникам. Дверь прикрывает щупленькая дедушка, секретарь, хорошо знающая вес привычки своего начальника. Она некоторое время прислушивается к удаляющимся шагам, а затем медленно усаживается за свой столик.

Но вот вскоре из коридора доносятся еще чьи-то шаги. Они резки, уверенны, но не так торопливы, как у главного инженера. Открывается дверь. На пороге появляется приземистый и широкоплечий человек-секретарь парткома Батя.

Собственно, настоящий его фамилия Хвыля, что по-украински значит волна. Григорий Тимофеевич Хвыля. Но дружеская кличка «Батя», данная ему рабочими, его товарищами за степенную рассудительность и добродушный вид, укоренилась за Хвылей очень давно.

– Добрый вечер! – проговорил Батя, задерживаясь у дверей. – У себя?

– Добрый вечер, Григорий Тимофеевич. Только что вышел, – отвечает секретарша, подымаясь из-за стола.

– И куда же это он?

– Бродить пошел.

– А-а-а…

Выражение «бродить пошел» хорошо известно обоим. Это означает, что инженер ходит в раздумьи по опустевшему институту, заглядывая во все уголки.

– Разыскать его?

– Не надо… – медленно говорит Батя, – Когда кончит бродить, сам ко мне зайдет. Обычно заходит. Спокойной ночи!

Между тем главный инженер уже проходит по просторному залу, слабо освещенному дежурными лампочками.

Он внимательно присматривается к сложным механизмам, расставленным на столах и специальных стендах. Некоторые машины видны лишь как контуры, поблескивающие никелем отдельных деталей. Главный инженер задерживается почти у каждой машины.

Медленно переходит он от одной машины к другой. Он напоминает собой полководца, осматривающего ночью расположение позиций и спящих бойцов. Завтра полководец появятся среди войск во всем своем величии военного руководителя. А сегодня, под покровом темноты, он бродит, предаваясь размышлениям и строя планы будущих славных дел.

Пневматический бур, гидротурбинный бур и много других механизмов, расположенных в зале, предназначены для того, чтобы сверлить землю, углубляясь в нее как можно дальше.

У одной из машин главный инженер задерживается особенно долго.

– Корпус расширим… Так… – говорит он, разглядывая машину со всех сторон. – Очень неплохо.

Поднявшись на второй этаж, Геворкян идет по длинному коридору. Двери, ведущие в кабинеты и лаборатории, медленно проплывают мимо него одна за другой.

– Люди… Нужны люди… – бормочет ой. – Как работают эти… трое? Ребята, видно, неплохие… Может быть, поручить им?.. Правильно!

Новое, необыкновенное дело предстоит осуществить институту.

Именно поэтому главный инженер бродит ночами не находя себе времени для отдыха.

В общих чертах проект новой машины почти готов в его голове. Это будет мощный турбобур, способный проникнуть на огромную глубину в толщу земли. Но не в этом только его преимущество перед остальными бурами. Он будет снабжен специальным радиолокационным прибором, погружающимся одновременно с головкой бура. Вместе со штангой на многие километры в глубь земли потянутся провода, соединяющие радиолокатор с поверхностью. Таким образом, находясь на поверхности, можно будет наблюдать на экране картину подземного мира. На тридцать-пятьдесят метров вокруг буровой скважины разойдутся радиоволны локатора, пронизывая толщу земли. Отраженные от геологических слоев, они вернутся к локатору, и на поверхности земли побегут по проводам электрические сигналы, превращающиеся здесь в видимое на экране изображение.

В конструкторском бюро, большой и хорошо освещенной комнате, главный инженер медленно обходит все столики. Над некоторыми из них на минуту склоняется, внимательно рассматривая чертежи. Иногда он берет в руку карандаш и делает какие-то пометки на толстой бумаге, приколотой кнопками.

– Где же они сидят? Ага… Вон там… – тихо говорит он, направляясь к трем столикам, стоящим несколько отдельно от остальных.

Он усаживается за одним из них и начинает просматривать бумаги.

– Что?.. – несется по залу его удивленный возглас. – Почему? Нет другого дела?

На бумаге с начатым чертежом он видит странное изображение, не имеющее никакого отношения к технике. Какое-то уродливое животное нарисовано в углу. Внизу, под чертежом, опять то же животное, оскалившее зубы.

– Кажется, бегемот… – говорит главный инженер, подымаясь из-за стола и пожимая плечами. – Что же это такое?

У двух соседних столиков он видит опять на чертежах изображения непонятных животных. Как будто все трое сговорились нарисовать одно и то же. Это приводит Геворкяна в ярость.

– Безобразие… – тихо бормочет он, выходя из конструкторского бюро. – Возмутительно!..

* * *

Вскоре главный инженер, как и ожидал Батя, действительно вошел в помещение парткома.

– Безобразие!.. – было первое его слово. – Игрушками у нас народ занимается во время работы!

– Притвори дверь-то сначала, – спокойно проговорил Батя, приподымаясь навстречу своему другу. – Кто, говоришь, занимается игрушками?

– Ты понимаешь, у меня не хватает людей! – продолжал главный инженер, расхаживая по комнате. – Вот эти, трое, что недавно прибыли на практику… я на них надеялся… Ты понимаешь? А они в рабочее время занимаются тем, что рисуют на чертежах… каких-то бегемотов.

– Бегемотов? – удивился Батя.

– Да! Бегемотов… В зоологический сад их нужно было бы направить, а не к нам.

– И хорошо нарисованы? – улыбаясь, продолжал Батя.

Геворкян остановился на минуту, внимательно посмотрел на Батю, пожал плечами и начал снова ходить по комнате.

Он принялся излагать Бате все трудности, с какими он уже встретился и, наверное, встретится в дальнейшем при осуществлении нового проекта. Трудностей было так много, что говорить с них можно было бы очень долго. Но неожиданно в дверь постучали, и на пороге появился дежурный вахтер.

– Товарищ главинж, – проговорил он, косясь на Батю. – Тут вот из окна видно, как двигается скелет… В шестой лаборатории…

– Что? – удивился Геворкян.

– Надо бы взглянуть, – начал было Батя, обращаясь к главному инженеру. – Действительно, что им там делать в такое время?

Но Геворкян уже вышел из комнаты вслед за вахтером.

– В неурочное время работают… – продолжал вахтер, хорошо известный всему институту старик Панферыч. – В темноте сидят и этим самым скелетом занимаются…

– В темноте работают, – тихо продолжал Панферыч, еле поспевая за главным инженером, шагавшим быстрой и отрывистой походкой. Только тени мелькают…

Они проходили по длинному и слабо освещенному коридору. Глухо разносилось по нему эхо, повторяя шарканье шагов и пыхтение Панферыча. Наконец у одного из окон Панферыч остановился.

– Товарищ Геворкян! Кажется, тут… – проговорил он. – Так и есть! Смотрите, пожалуйста…

Главный инженер остановился.

Напротив была темная стена соседнего корпуса, расположенного совсем рядом. В больших квадратных окнах здания кое-где отражались звезды. По-видимому, начинала всходить луна, так как соседняя крыша уже серебрилась от слабого, чуть розового света. Но окна нижнего этажа были погружены в полную темноту. И только в одном из окон, внизу, было отчетливо видно зеленоватое фосфоресцирующее сияние. Черные, сильно увеличенные тени людей иногда появлялись в окне и быстро исчезали.

Но не присутствие фосфоресцирующего сияния в окне и не тени людей удивляли главного инженера. Его поражало нечто другое. В глубине комнаты виднелся скелет… зеленый, светящийся…

Позвоночник, ряд ребер и маленький череп беспрерывно двигались. Особенно широкими пульсирующими движениями извивался позвоночник. Череп же через равные промежутки времени совершал однообразные повороты. Геворкяну показалось, что он видит даже оскал зубов.

– Да откуда эти кости? Что за чертовщина! Пойдем туда, надо посмотреть… – проговорил Геворкян.

Они почти бегом стали спускаться по лестнице. Но ближайшая выходная дверь оказалась закрытой Пришлось снова подыматься наверх, бежать по коридору и снова спускаться по другой лестнице.

Теперь им осталось пересечь большой институтский двор, чтобы обогнуть корпус, из которого они только что вышли. Вот уже и вход в лабораторию № 6. Главный инженер резко дергает дверную ручку. Но дверь не поддается. Она закрыта на ключ!

Через несколько минут, когда на место происшествия прибыл начальник институтской охраны с ключами и Геворкяну, наконец, удалось проникнуть в закрытое помещение, в нем никого не оказалось.

ГЛАВА ВТОРАЯ
«ТРИ МУШКЕТЕРА»

Рано утром перед дверью в приемную главного инженера остановились трое.

– Ты начнешь, Ермолай? – спросил один из них.

– Очень нужно!.. Идея твоя в основном, – ответил второй грубоватым баском, делая ударение на «о». – Как ты думаешь, Гога? – добавил он через некоторое время.

– Гм-гм… – произнес Гога, внимательно разглядывая потолок.

– Вот видишь, Сашенька? – радостно пробасил Ермолай. – Гога со мной согласен. Придется начинать тебе.

Затем все трое, один за другим, вошли в приемную и, стараясь не шуметь, уселись на диване.

«По ранжиру сидят», подумал, взглянув на них, ожидавший своей очереди начальник институтской охраны.

Действительно, самый высокий из друзей, Александр Корелин, юноша с голубыми мечтательными глазами сидел с краю. Посредине находился Ермолай Богдыханов, широкоплечий и грузный, с лицом немного озорным и хитрым. Ниже всех ростом был Гога Шереметьев, юноша очень серьезный и сосредоточенный. Даже теперь, всего только рассматривая потолок, делал он это необычайно внимательно и с глубокомысленным видом.

Все трое были студентами машиностроительного института, недавно прибывшими сюда на практику.

– Ну, как нравится вам у нас работать? – спросила секретарша, обращаясь к студентам.

– Ничего… Спасибо, – ответил Корелин. – Мы очень довольны. Разве вот…

Корелин запнулся, так как из кабинета послышался голос главного инженера. Геворкян, видимо, с кем-то спорил и говорил таким громким, не терпящим возражении голосом, что вошедшим показалось, будто бы хозяин кабинета чем-то очень недоволен.

Встревоженные студенты переглянулись. Между тем секретарша продолжала сидеть спокойно, не обращав внимания на крики.

– Десять километров!? Что?.. Ерунда!.. – несся из-за дверей зычный голос Арама Григорьевича. Возвр-р-р-ратится! Что?.. Возвр-р-р-ратится!!!

– Скажите, пожалуйста… – осторожно спросил Корелин, обращаясь к секретарше, – скажите, что, главный инженер сегодня не в духе?

На лице секретарши появилось строгое выражение, говорившее одновременно о недоумении и легком презрении к новым посетителям.

– Почему не в духе? – спокойно проговорила она. – Наоборот! Разве вы не слышите, как он бодро разговаривает?

– Слышу, – согласился Корелин. – Однако…

Но в это время дверь из кабинета распахнулась, и на пороге появилась девушка в синем рабочем халате. К удивлению студентов, на ее лице не были видно слез или каких-либо других признаков обиды. Девушка приветливо улыбалась.

– Вот! – гордо проговорила она, протягивая какую-то бумажку секретарше. – Арам Григорьевич просил передать вам для приказа. Тут благодарность лаборатории электроразведки и лично мне.

– Гмм… – тихо произнес Гога, толкая локтем Богдыханова в бок.

– Милое дело… – прошептал при этом Богдыханов, обращаясь к Корелину.

Следующим пошел в кабинет к главному инженера, грузно стуча сапогами, начальник институтской охраны. Массивная, обитая черной клеенкой дверь с шумом захлопнулась за ним.

Вскоре друзья заметили, что секретарша начала проявлять явные признаки беспокойства. Она стала внимательно прислушиваться к еле слышимым звукам, доносившимся из кабинета. Лицо ее приняло очень серьезное выражение.

Как ни старались три друга угадать причину, взволновавшую секретаршу, но так и не могли догадаться. Из кабинета слышался лишь тихий и совершенно неразборчивый разговор.

– Это возмутительно… – печально проговорила секретарша – Врачи запрещают Араму Григорьевичу чрезмерно волноваться… А на этой неделе вот уже третий случай, когда он буквально выходит из себя… Что там произошло?..

– Простите. Я вас не понимаю… – скромно заметил Корелин – Откуда вы знаете, что главный инженер сильно взволнован?

Секретарша опять окинула студентов взором, выражавшим легкое недоумение. Она еще раз внимательно прислушалась к тихому разговору, доносившемуся из кабинета, подождала немного и лишь затем ответила:

– Вы совершенно не знаете Арама Григорьевича. Разве не слышно, что он молчит? В нормальном состоянии он говорит громко, кричит. А это что? Вы только прислушайтесь! До чего довели человека!..

Проникшись уважением к такому необыкновенному объяснению секретарши, студенты молчали. Только теперь они обратили внимание, что из кабинета действительно слышался только один голос начальника институтской охраны. Он, видимо, в чем-то оправдывался. Голоса же главного инженера не было слышно совсем.

Неожиданно среди наступившей тишины послышалось какое-то странное пыхтение. Это Богдыханов, сидевший между своими товарищами, начал ворочаться, почему-то торопливо хватаясь за боковой карман своей куртки.

– Вот дьявол! Вырывается!.. Ну, что ты будешь делать? – послышалось его приглушенное бормотание.

– Держи, Ермолай… – тихо прошептал Корелин.

– Что там случилось? – заинтересовалась секретарша.

– Да, нет… ничего, – смущенно произнес Корелин. – Это просто так… У Богдыханова такая привычка, что ли. Вы не обращайте внимания. С ним это бывает.

Секретарша подозрительно посмотрела на Богдыханова, уже принявшего непринужденную позу, и пожала плечами. Она услышала слово «держи», и у нее мелькнула страшная мысль, что Богдыханов, может быть, страдает припадками.

– И часто это у вас бывает? – теперь уже с ужасом глядя на Богдыханова, спросила она.

– Вчера было, – грустно пробасил Богдыханов. – Вот тоже засунул руку в карман… Забываешь… А он как хватит!

– Кто хвалит? – испуганно спросила секретарша, приподымаясь со своего места. – Я вас не понимаю…

Но ответа не последовало. Дверь отворилась, и в приемной появился начальник институтской охраны. Некоторое время он смотрел в какую-то неопределенную точку, как бы что-то вспоминая, окинул студентов немного подозрительным взглядом и медленно направился к выходу из приемной.

– Пойду искать виновников… – тихо проронил он на ходу.

В отделанный под дуб кабинет главного инженера студенты вошли в том же порядке, как и в приемную, – гуськом. Впереди шел высокий и стройный Александр Корелин, гордо подняв голову. За ним следовал, немного покачиваясь, широкоплечий Ермолай Богдыханов, Гога Шереметьев передвигался медленно, уставившись в пол.

– Садитесь. Что за срочное дело? Я вас слушаю, – скороговоркой произнес главный инженер, поднимаясь из-за стола и пожимая пришедшим руки.

– Вы не представляете, Арам Григорьевич, какое необычайное дело привело нас к вам! – произнес Корелин, усаживаясь в кресло.

– Очень интересно. Я вас слушаю, – спокойно ответил главный инженер, откидываясь на спинку кресла.

«Тихо говорит… Значит, не в духе…» – мелькнуло в голове у Корелина.

– Вы, конечно, знаете, какое огромное значение имеет природа в жизни человека? – продолжал Корелин, сильно волнуясь. – Нет… простите, не в жизни человека… а в науке и технике… Ну, да! В науке и технике. Я могу вам привести тысячи примеров. Возьми те птиц, парящих в безбрежных воздушных просторах… Возьмите, наконец, рыб, резвящихся в глубине океана…

Дальше Корелин запнулся, так как почувствовал, что от волнения он говорит что-то не то, а Геворкян смотрит на него не особенно дружелюбно.

– Предположим, что я возьму птиц и возьму рыб. Дальше что прикажете с ними делать? – вставил главный инженер, пользуясь паузой Корелина.

– Анатомировать… – глухим и не допускающим возражения голосом вставил Гога Шереметьев.

Главный инженер сделал большие глаза и повернулся к Гоге.

– Он вам недостаточно ясно изложил свою мысль… – забеспокоился Корелин. – Хотя Леонардо да Винчи тоже анатомировал голубей…

– Ты не то говоришь, Саша, – вмешался Богдыханов. – Ты объясняй проще… Голуби тут не при чем. Арам Григорьевич. Мы имеем в виду другое животное, так сказать, более близкое нашим интересам.

– Что?.. – прошептал главный инженер, подымаясь из-за стола. – Вы пришли сюда дурачить меня загадками? Вы думаете, что я не видел бегемотов, нарисованных у вас на чертежах!.. Что это за балаган?

– Да это не бегемоты, Арам Григорьевич! Уверяю вас, что не бегемоты… – забеспокоился Корелин. – Сейчас вы узнаете… Ермолай, прошу тебя…

Геворкян увидел, как Богдыханов принялся торопливо ощупывать боковой карман своей куртки. Затем он издал возглас удивления и зачем-то быстро сунул руку в карман своих брюк.

– Да объясните же человеческим языком, в чем дело? – тихо произнес главный инженер.

– Арам Григорьевич! – произнес Корелин, все еще не оправившийся от смущения. – Ведь разведку земных недр можно вести при помощи животных… то есть, простите… подобий…

Корелин не смог закончить фразу, так как дверь неожиданно с шумом растворилась и в комнату быстро вошел пожилой человек с портфелем.

– Арам! Не ожидал? – закричал он еще с порога.

Это был инженер из центра, неожиданно прибывший в институт по срочному делу. Сразу за ним в кабинет вошел Батя.

– Все, товарищи! – быстро проговорил Геворкян, обращаясь к студентам. – Сейчас мне некогда с вами заниматься. Следующий раз приходите с четкой формулировкой того, чего вы хотите.

– Ничего не понимаю! – весело проговорил главный инженер, когда за студентами захлопнулась дверь. – Нельзя сказать, чтобы это были слишком робкие ребята, а вот в течение целых десяти минут не смогли толком объяснить, зачем пришли.

– Ты, наверное, отчитывал их за нарисованных бегемотов? – улыбаясь заметил Батя. – Вот они и перепугались.

– Кстати, ты знаешь, как они объясняют появление бегемотов на своих чертежах? – продолжал главный инженер. – Они пришли ко мне с предложением использовать каких-то животных для геологической разведки. Позже придется разобраться…

– Животное для геологической разведки? – удивился гость. – Это теперь, когда в нашем распоряжении имеется столько совершенных приборов! Вы меня простите, но я невольно вспоминаю барона Мюнхгаузена. Тот в свое время предлагал летать на утках…

– Вообще у нас в институте в последнее время творятся странные вещи, – продолжал главный инженер, обращаясь к гостю. – Можешь ли себе представить! Прошлой ночью я видел собственными глазами двигающийся скелет! А? Как это тебе нравится?

– Какой скелет? Что ты говоришь!.. – забеспокоился инженер. – Я приехал сюда говорить о серьезных вещах… Кстати, Арам, я считаю, что тебе необходим отпуск, и в ближайшее время.

– Ладно, ладно, – ответил Геворкян улыбаясь. – Сейчас мне отпуск не нужен. А что касается скелета, то ты не думай, что мне показалось. Ты ведь не знаешь, о каком скелете я говорю. Да я и сам толком не знаю, что это было. Сейчас начальник охраны разбирается в этом деле.

Вскоре в кабинете наступила нормальная рабочая обстановка. Главный инженер начал горячо спорить с приехавшим инженером, расхаживая по комнате и сильно жестикулируя.

– Трубы? Да, вы должны их прислать на самолете… А как же иначе! Ты сам посуди. Что?! – слышался его громкий голос.

Иногда голос главного инженера стихал, его заменяла тоже громкая, но неторопливая и обстоятельная речь Бати. Приславший из центра говорил тихо.

– Нам не хватает людей! – горячился главный инженер – Сейчас будут мобилизованы все… Люди! Понимаете, люди нам нужны. Не хватает людей… Вот, например, эти трое… три мушкетера, как кто-то их у нас назвал… Разве я могу на них надеяться? Что мне прикажете с ними делать?

– Да подожди, Арам! Что ты на них раньше времени ополчился? – вставил Батя. – Ребята молодые. Видно, носятся с какой-то новой идеей. Надо разобраться. Завтра – воскресенье. А в понедельник, возможно, займусь с ними сам.

– Я же не говорю, что они вообще плохие работники, – продолжал главный инженер. – Нужно иметь в виду, что они именно носятся с какой-то своей идеей. Бредовой или нет – это мне не известно. Но все равно – сейчас надо выполнять порученное нам задание.

Главный инженер прекратил хождение по комнате, уселся на свое место.

– Бур применим самый обыкновенный. Локационную установку смонтируем вблизи режущего инструмента. Вас интересует радиус обзора? Пожалуйста… Пятьдесят метров уже можно гарантировать… Но это еще не все! Я думаю, что и до семидесяти метров дотянем. Представляете! Сидя вот в этом кабинете, мы будем видеть на экране все, что делается на глубине трех-четырех километров. Ведь сейчас же мы фактически слепые… Мы не видим, что делается вот тут, под нами, совсем близко… – при этом главный инженер резко взмахнул рукой и направил указательный палец вниз, к полу.

– Действительно, не видим… – подтвердил Батя, с какой-то загадочной интонацией в голосе. – Вот только посмотрите…

При этом он указал рукой на большой ковер, лежавший посредине комнаты.

Геворкян и гость с удивлением принялись рассматривать место, указанное Батей. С ковром происходило нечто непонятное. Он вздулся посредине небольшим бугром. Бугор перемещался в разные сторон-л, все время меняя направление.

– Что это может быть? – спросил главный инженер, опять приподымаясь из-за стола.

– Я думаю – крыса, – безапелляционно заявил гость.

– Откуда же в моем кабинете может быть крыса? – обиделся Геворкян. – Нет, это просто интересно… Надо посмотреть.

С этими словами он вскочил из-за стола, подошел к ковру и принялся его отворачивать ногой.

Вдруг из-под ковра показалось маленькое животное с лоснящейся черной шкуркой.

– Крот! – воскликнул Батя, – Самый настоящий крот! Как же он тут появился?

– Это чорт знает, что такое… – грозно прорычал главный инженер, осторожно носком переворачивая неуклюжее животное на спину. – Что это за шутка? Куда его девать?..

– Только не выбрасывать, – вступился Батя, приближаясь к кроту. – Подожди… Дай-ка сообразить. Ну, да! Животное очень полезное… В некоторых случаях, конечно… Знаешь, что? Я возьму его с собой. А пока пусть тут погуляет. Животное безвредное. Не укусит…

Вскоре главный инженер уселся за свой стол и, подперев голову руками, задумался, продолжая следить за кротом, ползающим по комнате.

– А-а-а! Понимаю… – продолжал он через некоторое время. – Начинаю, вернее, понимать. На чертежах у них, наверное, были нарисованы кроты, а не бегемоты. Догадываюсь также, откуда появился и этот экземпляр. Так, так… Это они притащили с собой. То-то Богдыханов что-то долго искал у себя в кармане! Нечаянно выпустил, наверное… Это они мне принесли показать. Так, так… То-то они мямлили! Теперь все ясно. Наши уважаемые практиканты собираются предложить вести геологическую разведку с помощью дрессированных кротов. Как вам это нравится?

– Я же говорил, что ваши практиканты хотят уподобиться барону Мюнхгаузену! – обрадовался гость, до сих пор молча наблюдавший всю сцену. – А потом, – продолжал он, – существует уже не вымышленный, а настоящий пример. Вы, наверно, слышали, что один физик дрессировал тюленей, чтобы они выслеживали неприятельские подводные лодки? Но только ничего из этого не вышло.

– Не вышло-то, не вышло… – вставил Батя. – Но благодаря этой затее, насколько мне известно, этот физик усовершенствовал приборы для подслушивания шумов под водой – гидрофоны. Он скопировал ушную раковину тюленей, зная, что они очень хорошо слышат под водой.

– То тюлени, а то кроты… – с сожалением в голосе заметил Геворкян. – Предположим, что мы привяжем к кроту какой-нибудь мерительный или сигнальный прибор. Ну, и на какую глубину может опуститься крот? Пять метров! Десять метров, не более! Кому это нужно! Ерунда! Никчемная идея… Я предлагаю больше не терять времени на глупости. Давайте лучше заниматься делом. В кабинете опять воцарилась деловая обстановка.

– Можешь заверить, что телебур мы построим в срок! Так и передай! – волновался Геворкян. – Но трубы я все-таки требую выслать на самолете, немедленно… Понятно? Все мобилизуем! Все экспериментальные работы приостановим! Но к сроку сделаем. Только вот люди… Почему не присылаете пополнение?

Дальше разговор пошел о нефти.

По далекому геологическому прогнозу в местности, где был расположен институт, у одного из предгорий Кавказа, предполагалось местонахождение нефти. Однако до сих пор нефть еще не была обнаружена. Хотя практическое испытание машин, разрабатываемых институтом, и проводилось с успехом в ближайших нефтяных месторождениях Кавказа, руководству и всем сотрудникам все же хотелось самим видеть результаты своих трудов. Институт конструировал машины не только для поисков и эксплоатации нефти. Задачи были более широкие. Тут создавались машины и для поисков рудных месторождений и для разведки угля и калийных солей. Расположить научно-исследовательский институт в таком месте, где бы сразу находились всевозможные месторождения, было немыслимо, да и не нужно. Но в данном случае, если бы нефть нашлась, первое практическое испытание своих машин сотрудники института могли бы провести сами.

– Телебур поможет нам добраться до нефти. Это ясно, – говорил Батя. – Это будет его первое практическое испытание. Вот если бы…

Батя не успел договорить фразу, так как в кабинет быстро вошел начальник институтской охраны. Он подошел к главному инженеру, и что-то тихо сказал ему на ухо.

Главный инженер стал мрачнее тучи.

– Это возмутительно… – медленно проговорил он, глядя куда-то в сторону.