Текст книги "Врата бога. Ашшур в гневе. Часть третья"

Автор книги: Вадим Барташ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава третья

Когда Шамаш узнал, что ассирийцы ворвались в Новый город, а горстка скифов захватила ворота бога Луны, которые по чьему-то головотяпству или даже может быть и из-за предательства в эту ночь не были заперты, он понял, что его жизнь и жизнь его семьи повисла на волоске.

У него в Старом городе под рукой находилось шестьдесят тысяч воинов и ополченцев, и четвёртую их часть он отправил на скифов, чтобы отбить у них ворота.

Ну а Саурмагу и его людям необходимо было продержаться до рассвета, чтобы до них пробились основные силы ассирийской армии.

И вот несколько часов скифы отбивались от десятикратно превосходившего противника, который накатывался на них волнами.

Скифы бились отчаянно и не жалели себя, однако они были зажаты на очень узком пространстве, и их преимущество в меткой стрельбе из луков и подвижности нельзя было реализовать в полной мере.

Вавилоняне наседали со всех сторон, и они понимали, что если сейчас не сомнут скифов, то им, а также всем их родным и близким неминуемо грозит гибель, и Вавилон окончательно падёт.

***

Прошло больше двух часов, а скифов так и не удавалось выбить из занимаемых ими позиций.

До ворот бога Луны ассирийской тяжёлой пехоте предстояло пройти уже совсем небольшое расстояние, пехотинцы наступала всё стремительнее. Уже послышались торжествующие крики. Ассирийские тяжёлые пехотинцы были на виду. Им оставалось преодолеть пять или шесть кварталов плотной городской застройки, и они бы ворвались в ворота Сина.

– Аха-арай!

– А-а-аха-арай! («За мной!» – прим. авт.) – слышался боевой кличь ассирийских воинов на арамейском языке.

Наступил наиболее критический момент…

И тогда атаку на скифов лично возглавил Шамаш-шум-укин.

***

Вавилонского царя сопровождал отборный отряд его телохранителей. Это был полк тяжёлой пехоты, так называемые щитоносцы. Эти воины были на ассирийский манер вооружены внушительными железными обоюдоострыми мечами и были в отличии от остальных вавилонян отменно обучены ближнему бою. Они со всех сторон окружили Шамаша.

Шамаш пообещал им большую награду, если они смогут отбить у противника ворота бога Луны. Впрочем, о награде можно было царю и не заикаться, так как все его воины прекрасно осознавали, чем же им грозила неудача при этой атаке.

Если бы ассирийские тяжёлые пехотинцы соединились со скифами, то замысел карлика полностью бы удался. И потому царские телохранители с беспримерной яростью набросились на врага.

***

Скифов оставалось чуть больше пятисот, а наседавших на них вавилонян было во много-много раз больше. Так как атаковали скифов не только телохранители Шамаша.

И через каких-то полчаса всё было закончено.

Скифов Саурмага опрокинули и с большими потерями для них бунтовщики выбили спешившихся кочевников с занимаемых позиций.

Из первоначальных полутора тысяч наёмников-скифов в живых осталось не больше четверти, ну а предводитель их оказался тяжело ранен. Старому вояке продырявили грудь и зацепили мечом бедро справа, но скифам удалось его вынести с поля боя.

В этой жуткой сечи погибло немало скифских коней, и в том числе погиб Орлик.

***

Бунтовщики отбили ворота в самый последний момент и смогли затем их забаррикадировать. И тем самым падение столицы Мира было ещё на какое-то время отсрочено.

А в захваченном ассирийцами Новом городе началось что-то невообразимое. Ассирийцы начали жестоко избивать находившихся там вавилонян.

К вечеру число погибших составило уже больше двадцати тысяч. Ассирийские воины просто резали горожан и даже над их труппами измывались. Расправы над побеждёнными бунтовщиками были самые изощрённые. Ещё больше вавилонян были обращены в рабов.

Вавилоняне наблюдали с башен и стен Старого города, что же творилось в захваченном врагом Новом городе и приходили в трепет. Они убеждались, какая же страшная участь их всех ждёт в скором будущем. И никто теперь даже не помышлял о сдаче Вавилона. Горожане готовы были защищаться до последнего вздоха. Впрочем, никто им и не предлагал сдаваться.

Ассирийцы жаждали крови, только крови.

***

Полторы тысячи захваченных в плен вавилонских воинов ассирийцы посадили на кол, ещё стольких же обезглавили. С трёх сотен с ещё живых содрали кожу, а нескольких военачальников разрубили на куски. И все эти устрашающие экзекуции проводились на виду у ещё державших оборону бунтовщиков.

Новый город был охвачен пожарами. Весь день и всю последующую ночь ворвавшиеся в Новый город воины Великого царя не прекращали зверствовать. Евфрат и все каналы в черте города стали красными от пролитой человеческой крови.

***

Мардук-апла-иддин был вавилонянином, но он совершенно равнодушно взирал на то, как бесчинствовали ассирийские воины, ворвавшиеся в его родной город, как они убивали, насиловали и обращали в рабство защитников и жителей Вавилона.

«Бунтовщики должны быть примерно наказаны», – таково было распоряжение Великого царя, и как верный его слуга, карлик неукоснительно исполнял волю своего повелителя. Ашшурбанапал только не хотел разрушать столицу Мира до основания, как это сделал его дед, неистовый Синаххериб, потому что Ашшурбанапал полагал, что самый тогда большой город на Земле необходим был Ассирийской империи. Он был ей полезен, как важнейший торговый и ремесленный центр всего Ближнего Востока, но следовало его жителей примерно проучить и отбить у них всякую охоту неповиноваться Ниневии в будущем.

Трое суток ассирийцы бесчинствовали в Новом городе, пока карлик не отдал приказ прекратить всё это. Если бы он этот приказ не отдал, то Вавилон вообще мог бы обезлюдеть. Однако к большой досаде командующего армией Великого царя цитадель столицы Мира, Старый город, устояла, и осада Вавилона продолжилась.

***

Перед воротами Сина скопилось свыше двух тысяч трупов, и их необходимо было немедленно захоронить. Разумеется, хоронить их надо было только в общих могилах.

Стали тут же в городе, вдоль стен, вырываться глубокие рвы и в них сбрасывались все погибшие. Впрочем, за некоторыми из вавилонян приходили родственники и забирали своих. Этих самых своих вавилоняне хоронили во дворах собственных домов.

Горе пришло почти в каждую семью.

В Новом городе до восстания проживало примерно триста тысяч человек, но когда ассирийская армия взяла в осаду Вавилон, то в этой его части осталось лишь только треть жителей, а остальные перебрались в Старый город.

За два с лишним года осады население столицы Мира значительно поредело, и сейчас оно едва превышало половину довоенного уровня.

Вавилонян косили не только вражеские стрелы и мечи, но и голод, и различные хвори. И ещё хорошо, что до сих пор не было никаких эпидемий. Случись какой-нибудь мор, и тогда городу пришёл бы конец, и всё его многотысячное население могло сойти в царство теней.

***

Шамаш-шум-укин вернулся во дворец с рассветом, и только после того, как скифов окончательно выбили с их позиций и ворота Сина оказались вновь в руках вавилонян.

Грязный, весь в пыли, в помятых доспехах, как у обычного воина, но вполне удовлетворённый тем, что проникновение ассирийцев в Старый город было предотвращено, Шамаш прошёл на женскую половину дворца, чтобы успокоить Эушмиш и детей.

Жена встретила Шамаша на пороге своих апартаментов. В её взгляде прочитывались все те эмоции, которые сейчас её переполняли.

Шамаш обнял жену и произнёс:

– Успокойся, всё будет хорошо. Мы отстояли Старый город, а значит ещё не всё потеряно для нас.

– А ты видел, что творится в Новом городе?

Шамаш вздохнул:

– Да, разумеется.

– Там всё объято пламенем. Люди говорят, что ассирийцы зверствуют. Многих пленных они уже обезглавили. Десятки тысяч вавилонян обращены в рабство.

– Это война, – попытался хоть как-то успокоить жену Шамаш. Он притянул к себе её голову и поцеловал Эушмиш в лоб, будто это его ребёнок. – Всё будет хорошо…

Эушмиш, однако, не склонна была успокаиваться, она находилась уже на грани нервного срыва.

– Ты постоянно мне это говоришь, но что толку от этого? Дети напуганы. Даже маленькие. Непрестанно плачут. Я уже не могу слушать их плач. Моё сердце скоро это не выдержит и разорвётся. Нам немедленно надо выбираться из Вавилона любым путём.

Тут Шамаш вспомнил о Менгараби и велел узнать, вернулся ли привратник Эсагилы во дворец. Вскоре вавилонскому царю доложили, что он появился на днях и ждёт, когда его вызовут на встречу с повелителем.

– Немедленно приведите его ко мне!– распорядился Шамаш.

Через буквально полчаса Менгараби появился перед царём.

***

– Ну что мне скажешь? – спросил привратника Эсагилы вавилонский царь.

Менгараби поклонился и приложил руку к груди.

– Всё получилось, государь! Визирь и его люди благополучно прошли через весь подземный ход и оказались в безопасном месте. Сейчас они дожидаются вас.

– Где?

– В священной роще Мардука.

– Мы собираемся! – тут же заявила Эушмиш. – Я не намерена ещё чего-то ждать! Мы немедленно должны выбраться из этого проклятого города! И больше я ни о чём не хочу слышать! Мы последуем за моим отцом!

Шамаш не стал отговаривать Эушмиш и распорядился, чтобы она, их восемь детей и ещё с два десятка самых преданных их семье слуг начали готовиться к тому, чтобы покинуть город через тайный подземный ход.

***

Эушмиш была настроена очень решительно, она собиралась любой ценой спасти детей и поэтому начала готовиться к тому, чтобы уже в ближайшую ночь покинуть Вавилон и спуститься в подземный ход, найденный Менгараби.

Шамаш тоже намеревался вырваться из Вавилона, превратившегося для него в настоящую ловушку. Он собирался сопровождать свою семью, а потому вызвал к себе Набунацира.

Его главный военачальник и правая рука (ближе Шамашу был только его тесть) появился через несколько часов, так как его долго искали по всему Старому городу.

– Что так задержался? – спросил военачальника недовольно Шамаш.

– Государь, я проверял северную часть Внутренней стены, так как мы ожидали, что ассирийцы начнут её штурмовать. Однако всё обошлось, – оправдываясь, ответил ему Набунацир.

– Ла-адно, у меня к тебе важный разговор.

Шамаш на какое-то время задумался. Он сейчас напряжённо обдумывал, как же начать ему этот самый разговор. Всё говорить даже Набунациру Шамаш не собирался. Кое-что он ему написал и оставил этот папирус на кресле в Тронном зале. Папирус он запечатал и скрепил своей царской печатью. Это он сделал для того, чтобы его папирус не сразу прочли.

Ему, Шамашу, важно было оправдаться в глазах вавилонян, которых он по существу намеревался в самую неподходящую минуту бросить.

А через день другой вавилоняне обязательно хватятся, что его в осаждённом городе уже не будет. Но ему важно было, чтобы его хватились не сразу.

Шамаш произнёс:

– Набунацир, я уже давно хотел тебя отметить… Ты это заслужил! И вот я тебе объявляю, что с сегодняшнего дня… Да, с сегодняшнего дня я тебя решил назначить туртаном! Теперь ты будешь главнокомандующим над всей вавилонской армией!

Набунацир приложил ладонь к груди и этим скупым жестом выразил благодарность за новое назначение. Но это был жест натянутый. Если признаться, то это назначение особой радости Набунациру и не доставило.

Набунацир прекрасно понимал, к чему всё шло, и быть назначенным на высшую воинскую должность в таких условиях практически уже ничего ему это не давало. Какая разница, какое у тебя будет воинское звание, когда ты скоро неминуемо погибнешь? Вавилон был обречён и рано или поздно все, кто его защищают, погибнут или будут обращены в рабов.

Шамаш пристально вгляделся в Набунацира. У того не дрогнул ни один мускул на лице. Набунацир умел держать себя в руках и тем более умел скрывать свои мысли. Он был всё-таки воином.

Шамаш продолжил:

– Всё руководство обороной Вавилона я собираюсь с сегодняшнего дня передать тебе…

Тут уже Набунацир не выдержал и у него невольно вырвалось:

– А ты, государь?! Что-то случилось?

– Нет, не-ет, ничего не случилось! – поспешил ответить Шамаш, – Я просто устал. Я о-очень устал… И ещё… я, кажется, немного захворал. Но та-ак, от переутомления, можешь за меня не беспокоиться, Набунацир. Вот несколько дней передохну, восстановлю силы и… И всё будет по-прежнему! Наш город мы будем и дальше защищать… – Тут Шамаш вновь запнулся, но, впрочем, он быстро взял себя в руки и продолжил, как хороший актёр как ни в чём не бывало: – Город ассирийцам мы, конечно же, не отдадим!

– Я всё понял, государь! – Набунацир, кажется, ничего так и не заподозрил. Он отдал честь своему повелителю и вышел из царских апартаментов.

Шамаш проводил его долгим взглядом и направился на женскую половину дворца, где уже во всю шли сборы. Ими всеми энергично руководила супруга Шамаша.

И те, кто вовлечён был в них, должны были под строжайшим секретом держать язык за зубами. Шамаш и вся царская семья надеялись вырваться из осаждённого Вавилона через тайный подземный ход.

И это уже был их последний шанс на спасение.

Глава четвёртая

Выбраться через древний подземный ход из осаждённого Вавилона вслед за тестем Шамашу и его семье не удалось, так как примерно на середине подземного хода (в том месте, где он проходил через Новый город) случился обвал. И всё это произошло из-за пожаров и разрушений, устроенных ассирийцами в Новом городе. Царской семье и самому Шамашу пришлось вернуться. Эушмиш после этого охватила жуткая истерика. Шамаш как мог её успокаивал, но его супруга едва не наложила на себя руки.

А тем временем Набу-ката-цабат успешно покинул пределы Вавилонии и вступил на землю Элама, и только тут он узнал, что в этом царстве произошёл переворот и теперь в нём правил не Таммариту, а его бывший виночерпий и по совместительству визирь Индабигаш.

***

Новый правитель Элама оказался не таким уж простаком, как поначалу о нём многие думали, и он не собирался быть безвольной игрушкой в руках ассирийцев. Слишком не любили эламиты империю, чтобы смириться со своим подчинённым положением. Очень уж много зла она им принесла за последние десятилетия.

И Индабигаш понял, что ему не удастся долго усидеть на троне, если он не будет проводить достаточно самостоятельную политику.

Часто Индабигаш советовался со своей бывшей любовницей, а теперь ставшей ему женой Хилиной.

Вот и в этот раз у них зашёл разговор на серьезную тему.

Хилина, только что покинула ложе, где они с Индабигашем с самого утра устроили многочасовой любовный марафон. Сейчас ещё практически совершенно обнажённая, и попивая своё любимое ячменное пиво, она как бы между прочим заметила:

– Тебе не следует, дорогой, повторять ошибок, которые допускал твой предшественник…

– Что ты имеешь в виду?– переспросил Индабигаш. Он тоже попивал пиво и с удовольствием рассматривал безупречную фигурку своей пассии.

– Рано или поздно, но ассирийцы захотят и тебя сместить, как и Таммариту, чтобы ты не делал и как бы для них не старался быть хорошим,– ответила ему куртизанка.

– Даже если я буду к ним всегда доброжелателен и во всём их буду слушаться?

– Разумеется.

– Ну-у, я и не знаю, что по этому поводу тогда сказать…

– А ничего не надо говорить! Ты и сам понимаешь, что я права! И потом, имей в виду, что даже если ты будешь с ними уж совсем близок, то тебя раньше ассирийцев свергнут свои же подданные. Ты ведь знаешь, какие среди эламитов преобладают настроения. Это видно невооружённым взглядом. Просто надо выйти на улицу и послушать людей. Любого останови и спроси. И тебе всё расскажут.

– Ну, да. Ты права.

– Вот, вот! Тебе надо быть похитрее, чем был Таммариту.

– Что ты под этим, Хилина, подразумеваешь?

– Что? Ну так слушай! – Хилина накинула на себя наконец-то тунику, поправила волосы и продолжила. – Постоянно заверяй Ашшурбанапала в своей преданности к нему, посылай ему почаще подарки, причём дорогие, изъявляй и другие знаки внимания, но здесь, в Эламе, показывай всем, что ты не ассирийский холуй, что ты самостоятельный правитель, а и-иначе…

– Что?..

– Ну, осознай же, если эламиты заподозрят, что ты явный слабак и увидят твоё открытое пресмыкательство перед Великим царём, а ещё вспомнят при этом и твоё происхождение… То этого они тебе ни за что не простят. И наступит за это скорая расплата.

Индабигашу сообщили, что к Сузам приближается визирь Шамаша, которому каким-то чудом удалось сбежать из осаждённого ассирийцами Вавилона.

Индабигаш отпустил слугу, который сообщил ему эту сногсшибательную новость, и вопросительно посмотрел на Хилину:

– Вот ещё кого нелёгкая к нам принесла! Что мне с этим беглецом делать?

Хилина ещё попросила принести пива.

Индабигаш распорядился.

Куртизанка осушила кубок крупными глотками и, вытерев губы ладонью, отставила его.

– Набу-ката-цабат, – продолжила наставлять Индабигаша куртизанка, – я убеждена, что попросит у тебя убежище… А то для чего бы он сюда сбежал?

– И что мне ему ответить? – спросил её озадаченный царь Элама.

– С тестем Шамаша ничего не следует делать.

– Это как?! Я тебя не понял, Хилина, – хмыкнул Индабигаш. – А что ты-то предлагаешь?

Хилина тут же пояснила новоиспечённому мужу:

– Конечно, о том, что у тебя объявился один из главных бунтовщиков, близкий родственник Шамаша, его тесть, ассирийцы уже скоро узнают, и Ашшурбанапал потребует, чтобы ты его им выдал…

– И что? Неужели я посмею его не выдать?

– Зачем? Не выдавай! Поступи иначе. Ты его отправь подальше от Суз, ну а Великому царю напиши, что не знаешь, где сейчас скрывается Набу-ката-цабат… Что он в тайне от тебя покинул Элам. То есть ты напрямую не откажешь Ашшурбанапалу, и многие эламиты будут приветствовать тебя, за то, что ты не прогнулся перед ассирийцами и не выдал им этого знатного вавилонянина-бунтовщика!

– А ведь это действительно хорошее решение, – согласился с Хилиной эламский царь.

– Потяни время, как только получишь от Ашшурбанапала требование. И не мешкая, отправь беглеца куда подальше, – заключила Хилина. – Вот тебе мой совет!

– И куда мне его отправить? – уточнился новоявленный правитель Элама.

– Лучше всего отправь в Аншан!

– К персам?

– Ну, конечно!

Хилина была очень изворотлива и умна, и Индабигаш всё больше к ней прислушивался.

***

На следующий день новый царь Элама принял у себя беглеца.

И только тут Набу-ката-цабат узнал, что, оказывается, ассирийцы ещё не взяли цитадель Вавилона, и Шамаш и его семья пока что живы и находятся в здравии.

Узнав это, визирь, не сдержавшись, расплакался. Нервы у него совсем сдали.

– Прости, государь, – произнёс Набу-ката-цабат, вытерев платком выступившие у него слёзы, – я столько за последнее время пережил. Столько всего случилось…

– Я тебя понимаю, – кивнул сочувственно Индабигаш. – Ты больше двух лет пробыл в осаждённом Вавилоне.

Хилина сидела по правую руку от мужа. Она тоже с любопытством и некоторым сочувствием посматривала на тестя вавилонского царя. Она его немного знала, и они прежде несколько раз пересекались при Ниневийском дворе, но сейчас, взволнованный, он её так и не смог узнать.

Индабигаш велел принести вина и жареного мяса, и предложил беглецу с дороги подкрепиться, прежде чем они начнут разговор. Однако беглец отказался от угощения. Ему было не до него.

– Государь, – обратился тесть Шамаша к Индабигашу, – всё теперь в твоей воле… Когда ассирийцы узнают, что я здесь, они захотят, чтобы ты им выдал меня… Но я хочу попросить всё-таки, чтобы ты предоставил мне убежище. Не выдавай меня Ашшурбанапалу! Я очень надеюсь на твою милость. Если выдашь– меня казнят.

– Ты можешь не бояться за свою жизнь, – ответила за Индабигаша Хилина. – Убежище тебе предоставят.

– Я не ослышался? Это так? – визирь посмотрел на царя Элама.

Индабигаш подтвердил слова Хилины.

И только после этого Набу-ката-цабат расслабился и принялся утолять голод и жажду.

***

Хилина была по-своему благодарна Индабигашу, потому что он выполнил всё, что ей пообещал. Несмотря на то, что она ему призналась в том, что не сможет родить ребёнка, он взял её в жёны, забыв про её прошлое. А у неё было оно очень и очень даже нехорошее. И об этом все знали. Её многие заслуженно считали одной из самых отпетых развратниц, познавших бесчисленное количество мужчин!

А ещё он её сделал и своим главным советчиком.

Разумеется, за всё это она ему была очень признательна, но любила то она по-прежнему не его. Она по-прежнему сохла по Красавчику, по князю Набуэлю. И она часто думала о нём.

Трезвомыслящая Хилина понимала, что Набуэль не сможет за собой удержать Дильмун, слишком уж мало у него было сил. И если даже он поначалу сумеет отбиться от Бел-ибни, то Ашшурбанапал всё равно не допустит, чтобы этот пусть и очень отдалённый от Ниневии остров оставался бы в руках бунтовщиков. Так что после некоторых раздумий она захотела убедить князя, чтобы он перебрался с этого острова в Элам. Но вначале следовало заручиться согласием на это у Индабигаша.

И куртизанка завела с мужем на эту тему разговор. Однако начала она его не напрямую, а из далека:

– Что слышно о визире? – спросила Хилина мужа.

– Он ни на что не жалуется. У него всё вроде бы складывается хорошо. Теперь у него хотя и временная, но своя небольшая усадьба где-то в пяти фарсахах от Аншана. Его приютили наши союзники, тамошние персы. И он доволен, как они к нему относятся. Он даже сдружился с их нынешним князем Киром, и они вместе нередко охотятся и пируют. Но одно печалит визиря… То, что с ним рядом нет его семьи. И он переживает за дочь, внуков, ну и, отчасти, за зятя. Однако Набу-ката-цабат понимает, что в нынешнем положении ничем им не может помочь и только молится теперь за них.

– Ашшурбанапал ведь требовал его выдачи?

– Уже это было. И по началу я отвечал, что не знаю, где визирь находится… А когда ассирийцам стало известно про его местонахождение, мы сослались на то, что персы нам перестали подчинятся…

– Во-от, а я тебе это и советовала.

– Да, дорогая. Ты у меня молодец! Как ты говорила мне, так всё и получилось! И овцы целы, и волки сыты. Мы не выдали ассирийцам беглеца, но у Ашшурбанапала по этому поводу к нам кажется и нет претензий. Ну а персы… Они на требования Великого царя так и не ответили. Они полагают, что находятся в безопасности, так как слишком далеко располагаются от империи.

Хилина поняла, что пора было заводить разговор и о халдейском князе, и она, посмотрев искоса на Индабигаша, произнесла:

– А знаешь, что… Нам не помешало бы и ещё кое-кому помочь. И это тебе тоже обязательно в будущем зачтётся.

– Опять это бунтовщики?

Хилина кивнула головой.

– А не будет ли это уже излишне? Не играем ли мы с огнём? – забеспокоился Индабигаш, и глаза его тут же забегали.

– Тут нет никакой опасности, – попыталась успокоить мужа Хилина. – Мы сделаем всё так же, как и с визирем. Эти люди не у нас останутся, а сразу перейдут через территорию Элама на восток, к персам. Я уверена, что князь персов и этих людей приютит. Персы действительно находятся далеко от Ассирии, и для них империя не столь страшна, как Эламу. Кир– счастливчик, и по отношению к империи он себя чувствует вполне независимо.

– Ну, хорошо… – Индабигаш взглянул на Хилину более пристально и как бы испытующе, – ну и за кого ты беспокоишься в этот раз?

Хилина постаралась ответить мужу совершенно спокойно:

– Я ду-умаю… мы вполне могли бы помочь одному князю… Он халдей. И нескольким его соратникам.

– Ко-ому?

– Набуэлю.

– Я так и знал, – покачал головой Индабигаш.

– Не ревнуй! – Хилина прильнула к мужу и поцеловала его. – Мои чувства к халдейскому князю почти остыли.

– Ты мне правду говоришь?

– Ну, да. Я хочу ему помочь только по старой дружбе. Я ведь ему обязана своим спасением. Без его поддержки я бы не выжила.

Индабигаш грубовато отстранил от себя ластившуюся к нему куртизанку и испытующе посмотрел на неё:

– Только по дружбе? Действительно так, не лукавишь?

– Ну, разумеется!

– Ну-у… ну…

– Ну, что ты на это мне скажешь?

– Ну, хорошо. Так и быть, дай мне время. Я ещё подумаю.

– И когда ты мне скажешь о своём решении?

– Я буду думать до конца недели.

Хилина вновь прильнула к мужу и проворковала:

– Дорогой, я всё-таки надеюсь, что ты мне не откажешь… Будь хорошим!

***

Дочь Набуэля и Аматтеи подрастала и уже щебетала не умолкая. Она была смышлёной девочкой и Набуэль в ней души не чаял. Ну а она за ним просто гонялась и старалась не слазить с его рук. И он, бывший губернатор Приморья, а теперь объявленный ассирийцами государственным преступником и закоренелым бунтовщиком, конечно же, переживал за её будущее.

Набуэль понимал, что рано или поздно, но ему и его семье придётся покинуть Дильмун. Он очень беспокоился за Аматтею и за дочь, и видел, что лидийка даже и слышать не хотела, чтобы без него перебраться в более безопасное место, и тут из Суз пришло послание от Хилины.

Куртизанка уговаривала в нём Красавчика, что бы он покинул остров, так как ему всё равно не удержать его. Хилина обещала Набуэлю поддержку, и она уверяла что он, его семья и все приближённые к нему люди будут в полной безопасности.

И теперь князь обдумывал предложение Хилины, и никак не мог к чему-то прийти.