Текст книги "В горах Памира"

Автор книги: В. Яценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

18 сентября

Мы опять среди ледяной стихии. Обстановка нам уже хорошо знакома, и это притупляет интерес к окружающему. К тому же мы очень спешим. Мы рассчитывали за один дневной переход пройти ледник Географического общества, но вся его поверхность почти до самых верховий покрыта мореной, по хаотическим нагромождениям которой итти трудно. На перевал подняться в первый день мы не успели. Чистый лед на леднике виднелся у правого берега неширокой полосой, но на ней видны трещины и едва ли там мы могли бы двигаться быстрее. На морене мы и заночевали.

Ледник Географического общества имеет в длину около 10 км. Он течет по довольно пологому ложу, почти точно с северо-востока на юго-запад. Склоны ущелья, особенно по выходе ледника, покрыты травой, среди которой кое-где темно-зелеными пятнами выделяется арча. По многочисленным, очень узким, расщелинам склонов белыми пенящимися струями стекают вниз ручьи, то и дело образующие водопады. Ледник начинается на склонах хребта Академии наук, с которого круто спадают три небольших ледника, образующих ледник Географического общества. Один из них – крайний левый – стекает с перевала Кашал-аяк, а два других с южного, запорошенного снегом, склона двухвершинного пика Коммунистической академии. Ледник Географического общества имеет притоки. С запада в него впадает безыменный ледник, который в верхней своей части поворачивает на север, обтекая очень большой снежно-ледяной массив. Этот массив очень хорошо виден из верховий ледника Географического общества. Судя по карте, это должен быть пик Гармо, но сравнение того, что мы видим, с формой вершины, как она представлялась с востока, севера и запада, заставляет сомневаться в этом. Справа в наш ледник вливается ледник Красной Армии, представляющий собой сложную систему с многочисленными боковыми ответвлениями. Притоки соединяются с основным ледником в самых его верховьях. В верхней части ледник Географического общества свободен от морен, но лед изрезан многочисленными поперечными трещинами.

В 10 часов утра мы вплотную подошли к началу подъёма на перевал Кашал-аяк. Здесь ледник очень крут и падает несколькими ступенями. Только у перевальной точки видно пологое фирновое поле, но к нему ведет нагромождение ледяных игл, башен, валов, ступеней. В среднем течении этой части ледника выступающий скальный массив разрезает его на два рукава. Правый примерно на половине своей высоты имеет пологую площадку, на которую можно подняться по осыпи с выступающими на ней скалами. Этот подъем находится справа от нас. Мы знаем, что им хотели воспользоваться еще альпинисты из экспедиции 1932 г. Но не зная, что могло их встретить на площадке, они отказались от этого пути и поднялись на перевал через ледопад. Мы же решили рискнуть и пройти этим подъемом.

Площадка оказалась своего рода цирком, куда доходил ледопад, спускающийся с перевала. Прямо по этому ледопаду подняться на перевал очень трудно, поэтому мы выбрали путь из юго-восточного угла цирка, где ледник все же не так разорван и кое-где есть возможность подниматься по фирновому склону. Но этот путь не приводил нас непосредственно на перевал, а гораздо левее и выше его. Казавшийся нам издали сравнительно доступным, ледопад оказался трудно проходимым и опасным. Нам пришлось перебираться через широкие трещины по непрочным ледяным мостикам и через глыбы льда, рубить ступени, переползать по острым гребням.

Ледник Географического общества. Вдали перевал Кашал-аяк

Ледник северо-западнее перевала Кашал-аяк

Несколько часов мы потратили, чтобы подняться на 150—200 м по ледопаду. Когда мы, наконец, стояли на фирновом поле выше перевальной точки, уже темнело. Перевал Кашал-аяк представляет собой очень широкое фирновое седло в хребте Академии наук. Где-то, совсем близко, на леднике Федченко должна быть метеорологическая станция, но мы все идем и идем по перевальному полю на северо-восток и от усталости нам кажется, что не будет конца этому перевалу, и мы не дойдем до метеостанции.

Из-за гор взошла луна и осветила снежные поля ледника Федченко. По его поверхности черными полосами уходили на север срединные морены. Холодным безжизненным отблеском сверкала громада пика Коммунистической академии. В свете луны мы хорошо различали перерезающие нам путь трещины. Мне неожиданно показалось, что мелькнул огонек на скальном массиве, который господствует над левым берегом ледника Федченко, в месте его поворота на север. Я сразу же сказал об этом товарищам. Мы остановились и начали внимательно всматриваться вдаль, но никакого огонька не было.

«Галлюцинация», – заявил Александр. – «Я считаю, что надо ставить здесь палатку и ночевать».

За такое решение говорит все: опасность пути ночью, наше невероятное утомление и напряжение после 15 часов беспрерывного движения. Но желание сегодня же прийти на метеостанцию было сильнее благоразумия. Наши сомнения разрешил огонек, снова появившийся на том же скальном утесе. Теперь его ясно видели все. Это мог быть только свет на метеостанции.

Мы снова пошли вперед. Наконец появился заметный спуск с перевала, и мы, забыв усталость, ускорили свой шаг. Под самым утесом мы начали кричать, чтобы дать знать о себе. В ответ мы услышали радостные голоса зимовщиков, гурьбой спускавшихся навстречу нам на ледник. Фонарь «летучая мышь», освещавший их фигуры, то исчезал за скальным выступом, то снова появлялся, быстро приближаясь к нам. Через несколько минут произошла теплая дружеская встреча. Мы приветствовали друг друга так, как будто были знакомы много лет. Нас, советских людей, объединяла общая деятельность на пользу Родины, общее стремление к изучению высокогорья нашей страны.

Пик Коммунистической академии

Фото Д.Гущина

Здание метеорологической станции на леднике Федченко

Фото Д.Гущина

26 сентября

Прошло восемь дней после нашего прихода на метеостанцию. В тот же вечер, 18 сентября, при свете керосиновой лампы я рассмотрел зимовщиков метеостанции. Их пять человек – два наблюдателя-метеоролога, радист, повар и начальник зимовки. Это – все молодые энергичные люди, с бронзовыми от загара и обветренными лицами. Они уже целый год провели здесь. Год суровой жизни успел наложить известный отпечаток, хорошо заметный постороннему наблюдателю, – некоторую молчаливость. В долгие зимние вечера уже рассказано все о себе, а текущая работа и жизнь не требуют длительных обсуждений. Но никаких следов угнетенности нет и в помине – работники станции представляют собой дружный коллектив.

– «А мы уже подумывали над тем, как организовать вам помощь, – говорил начальник зимовки С. Чертанов. – Контрольный срок вашего возвращения уже наступал, и тревожная весть могла быть быстро передана по радио». Когда он произносил эти слова, мы чувствовали, что эти пять человек готовы были выйти нам на помощь и что слова у них никогда не расходятся с делом.

В последние рейсы караван забросил на станцию топливо и продукты на зимний период. На метеостанцию скоро должен прибыть новый состав работников. Наши знакомые жадно расспрашивают нас о том, что делается в Москве, Ташкенте, Оше и других городах. Но, оказывается, что наши сведения были уже устаревшими. На станции имелось радио, а мы уже два месяца находились в горах и были совершенно оторваны от внешнего мира. Зимовщики оказались осведомлены о последних событиях лучше нас и были, признаться, несколько разочарованы. Но все же увидеть новых людей для них большое событие.

Зимовщики сообщили нам, что за месяц до нашего прихода здесь побывали два ленинградских альпиниста. Они поднялись на соседнюю вершину и сфотографировали оттуда ледник Федченко. Из разговоров с работниками метеостанции мы узнали много интересных подробностей их работы и быта, о которых можно написать увлекательную книгу[41]41
  Книга о работе метеостанции на леднике Федченко издана. См. Бугаев. На леднике Федченко. Гидрометеоиздат. 1948. – Ред.


[Закрыть].

Площадка метеостанции после снегопада

Фото Д.Гущина

Установка автоматической радио-метеостанции

Фото Д.Гущина

В этот и последующий вечера мы долго слушали рассказы зимовщиков, и перед нами открывались все новые и новые страницы их самоотверженного труда.

Хочется теперь признаться, что я испытывал большой соблазн, когда Сергей и Николай Чертановы, а затем и все остальные зимовщики предлагали нам остаться на зимовку. Время шло, а о выезде новой смены работников станции Ташкентское управление Гидрометеослужбы все еще не сообщало. Особенно настойчиво уговаривали нас два ветерана среднеазиатских метеостанций – братья Чертановы. Николай – наблюдатель; его жена тоже работает наблюдателем метеостанции в Алтын-Мазаре – с ней мы уже были знакомы. Сергей – начальник станции. Два года работает он на этой метеостанции и ведет все это время серьезное изучение ледника Федченко, обнаружив на леднике явления, напоминающие паводковые, происходящие на реке.

Соблазн остаться на метеостанции был очень велик. Это предложение, сделанное «фанатикам» высокогорной природы, которыми мы несомненно являлись, могло найти среди нас живой отклик. Некоторая внутренняя борьба действительно имела место. Но впереди было окончание учебы в институте, пришлось отказаться от интересного предложения и огорчить наших гостеприимных хозяев.

Утром следующего дня я проснулся от громкого призыва повара к завтраку. Повар станции вовсе не был мастером кулинарии. Его специальность – плотник. Этот совсем еще молодой человек уже несколько раз зимовал в разных местах и там научился готовить. Работник, оторванный от населенных пунктов, должен владеть несколькими специальностями. Это в сильной степени решает успех работы всякого учреждения подобного типа.

В проруби ближайшего озерка мы вместе с работниками станции совершаем свой утренний туалет. Ледяная ванна обеспечивает бодрость на весь день. То, что мы называем закалкой, приобретается не в один день, а в результате ежедневного режима и, в том числе, привычкой к таким утренним процедурам. Достаточно посмотреть на наших новых знакомых, чтобы убедиться в этом.

Метеорологическая станция расположена на громадном скальном массиве. Эта скала возвышается примерно метров на 200 над поверхностью ледника Федченко в том месте, где ледник поворачивает на юг. Это приходится приблизительно на сороковой километр ледника. На юг скала обрывается стеной, а на север с нее спускается на ледник 'пологий фирновый склон. Такое местоположение станции делает ее прекрасным панорамным пунктом. Отсюда видна, как на ладони, вся излучина ледника – единственное место, где его течение с юга на север нарушается отклонением на запад. Вдали видны сверкающие фирновые поля огромной седловины перевала Кашал-аяк, слева от которого поднимается пик Шпора, а справа, немного поодаль – двуглавый массив пика Коммунистической академии. Над огромным ледником царит почти полная тишина. Только иногда доносится отдаленный гул лавин, или совсем близко слышится грохот мощных камнепадов. На леднике отчетливо видны срединные морены – следы впадения боковых притоков. Их черные полосы теряются в голубеющей дали на севере, у выхода бокового ущелья Балянд-киик.

Сюда на высоту 4 200 м по вьючным тропам, через перевалы Алайекого и Заалайского хребтов, через опасные горные потоки и, наконец, по величайшему леднику надо было доставить в 1932 г. строительные материалы и людей для строительства станции. Безусловно, это было гораздо труднее, чем организовать строительство полярной станции где-нибудь на Новой Земле. В 1933 г. метеорологическая станция была достроенной начала работать. Все здание было собрано из частей, самая большая из которых не длиннее двух метров – размер, допускаемый условиями вьючной перевозки. Станция внешне напоминает ангар для самолета. Здание облицовано оцинкованным железом, оно ветрообтекаемо, на нем почти не удерживается снег. Внутренние стены здания отстоят от наружных на расстоянии немногим больше метра. Этим создается воздушная прослойка, сохраняющая тепло. Междустенное пространство используется для различных кладовых. В центре станции размещены столовая, кухня, метеорологический кабинет; вокруг них – радиорубка, фотолаборатория и пять жилых кабин, оборудованных, как купе мягких вагонов. Вся южная стена здания – сплошное окно, выходящее на метеорологическую площадку, Зимой здесь очень жестокие снежные бураны, ветер несется с огромной скоростью. В такое время всего несколько метров, отделяющих метеорологическую площадку от здания, могут быть роковыми для наблюдателя, поэтому от станции к приборам протянут трос. Отойти от этого троса нельзя: можно погибнуть в свирепствующей вьюге, так как на расстоянии одного метра ничего не видно. Работать приходится при жестоком морозе на ощупь.

Со дня на день мы ожидаем прихода каравана, чтобы вместе с ним спуститься по леднику к Алтын-Мазару – исходному и конечному пункту нашего маршрута. Подул ветер, все заволокло тучами, пошел снег. Началась настоящая зимняя вьюга. Сергей Чертанов хорошо изучил климат этих мест и не мог ошибиться в своем прогнозе: «Наступил перелом в погоде, – заявил он, – здесь в сентябре месяце бывает на редкость хорошая погода, но если началась пурга в конце месяца или в начале октября – это значит, что и зима началась». Необходимо было уходить отсюда как можно быстрее, пока трещины ледника еще не прикрыты снегом. Но нас больше, чем скрытые трещины, беспокоил вопрос о переправах через реки.

Прошло еще два дня, а надежд на улучшение погоды не было, караван также не приходил. Мы решили итти вниз по леднику до стоянки каравана возле ущелья Малый Танымас и там поблизости от переправы дожидаться каравана. Не исключена возможность, что мы встретим караван по пути. В ущелье Танымаса погода, несомненно, должна быть лучше, чем здесь.

Вчера мы начали готовиться к выходу. Зимовщики заботливо нам помогали, наделили нас продуктами, несмотря на то, что у нас еще оставались и свои, отправленные сюда еще месяц назад. В последнюю ночь повар станции не спал, выпекая для нас хлеб.

Наблюдатель метеостанции

Фото Д.Гущина

Сегодня утром мы были готовы к выходу. В последний раз мы позавтракали вместе с нашими новыми друзьями и затем тепло распрощались сними. По фирновому спуску до ледника нас проводил начальник станции. У ледника мы простились с ним, и он начал медленно подниматься обратно к станции, ежеминутно оборачиваясь в нашу сторону и махая на прощанье рукой. Но он скоро скрылся из вида в белой мгле. Перед нами была картина не менее безотрадная: сквозь пургу едва обозначались черные контуры ближайших к нам срединных морен. Все, что за ними, скрыто снежной завесой. Порывы ветра подхватывали снежную пыль и с силой бросали нам в лицо тысячи острых и холодных снежинок. Перед каждым шагом мы прощупывали путь ледорубом. На леднике множество ручьев, скрытых тонкой коркой льда. Они доставляли нам много неприятностей, особенно более грузным, Валентину и Владимиру. Там, где Александр и я проходили свободно, они проваливались по колени в ледяную воду.

Когда мы достигли середины ледника, погода улучшилась, в разрывах облаков показались снежные пики правого берега ледника, и вскоре лучи солнца осветили весь ледник, сверкавший свежим снегом. Сзади нас еще свирепствовала пурга, и метеостанция была скрыта густыми облаками. Чтобы избежать трещин, мы выбрали самую мощную срединную морену, взобрались на ее гребень, возвышавшийся на несколько метров над ледником, и по нему шли вплоть до ледника Бивачного.

Было уже около 5 часов вечера, когда мы установили палатку на льду у «Чортова гроба». Здесь мы замкнули свой кольцевой маршрут. Дальше лежал уже пройденный нами и поэтому знакомый путь. Это был наш последний бивуак на ледниках Западного Памира.

27 сентября

Только что скрылось солнце за одинокой вершиной, возвышающейся в глубине ущелья Малый Танымас, а в ущелье уже царит ночная тьма. В горах сумерки очень кратковременны. Приятно располагаться на бивуак в обжитом месте. Здесь всегда останавливается караван. В большом костре потрескивают поленья арчи, языки пламени лениво лижут казан, оставленный здесь караванщиками, в котором сейчас готовится вкусная пища. Из темноты доносится едва слышный шум горного потока. Сейчас он присмирел – в нем мало воды. Но завтра, как только лучи солнца обогреют поверхность ледников, он опять загремит среди камней. Воздух насыщен приятным ароматом Сена, заброшенного сюда караванщиками для лошадей. Не хочется думать о том, что в каких-нибудь 10 м от нас находится ледник Федченко, и что дальнейший путь нам отрезан многочисленными потоками Сель-дары. Пока что мы забыли все невзгоды нашей походной жизни. Забравшись с Александром на копну сена, мы обмениваемся впечатлениями сегодняшнего дня. Владимир и Валентин последний раз выполняют обязанности поваров нашей группы. Они наполнили своим варевом казан, емкостью в полтора ведра.

«Сегодня вы пробуете самое удивительное блюдо из всех, которые вам приходилось кушать. Это будет… (пауза, в течение которой Валентин, обжигаясь, пробовал еду)… это будет, кажется, суп».

Владимир добавил:

«Если этот суп не выдержит экзамена на качество, то за количество можно ручаться».

«Пожалуй Валентин прав, – сказал Александр, пробуя, в свою очередь, суп, – такого я еще не ел и думаю в дальнейшем не придется» – недвусмысленно закончил он. Но, несмотря на наше подозрительное отношение к супу, мы его ели с большим аппетитом. В этом супе было все, что оставалось в наших рюкзаках: рис, гречневая крупа, горох, пшено, мясные консервы и многое другое.

За ужином мы еще раз заговорили о виденном нами этот день ледяном гроте редкой красоты.

Чтобы избежать изнурительного пути по морене в конце ледника, мы отошли от обычной караванной тропы и шли, придерживаясь чистой полосы льда, которая далеко вклинивалась в нагромождение камней. В конце этой полосы мы расположились на отдых: предстоял последний наиболее трудный этап сегодняшнего перехода, Надо было по огромным камням морены пересечь наискось ледник к его левому берегу, к выходу ущелья Малый Танымас, где находилась караванная стоянка. День был на исходе, поэтому мы долго не отдыхали и вскоре вступили в каменный лабиринт. Некоторое время мы двигались, не сворачивая к левому берегу; мы хотели найти более удобное место перехода. Прямо от нас шел подъем на небольшой ледяной вал, покрытый слоем камней. С него можно было лучше рассмотреть путь. Поднявшись на вал, мы обнаружили за ним ледяную котловину глубиною около 15 м и в диаметре метров 50-60. Все дно котловины было покрыто слоем песка – верный признак бывшего здесь ледникового озера. Вскоре мы увидели путь, по которому вытекла вода из этого озера.

Наиболее глубокая часть котловины приходится не в центре, а в ее северной части. Здесь-то мы и обнаружили ледяной грот – единственное отверстие, через которое вода могла уйти под лед. Северный берег озера, в отличие от пологого южного, обрывался на 7-8 м до дна котловины. В этом-то обрыве и открывались сводчатые, ледяные ворота, ведущие в грот, вход в который представляет собой как бы две арки, стоящие одна над другой. За входом видны своды, повторяющие очертания арок ворот. Осмотр грота издали вызвал у нас интерес, но еще большее впечатление произвел на нас грот, когда мы вошли внутрь. Нам еще предстояло пересечь ледник, а времени до темноты оставалось немного, но мы все же спустились на дно исчезнувшего озера и вошли в грот. Это было не безопасным предприятием: лед здесь оголился от песка и камней и уходил вниз. Из глубины грота на нас повеяло сыростью и холодом. Боковые стенки входа и особенно арка были из кристально чистого льда небесно-голубого цвета. Весь свод грота был покрыт углубленными ячейками, отделенными друг от друга отполированными водой прозрачными гребешками льда.

Этот свод напомнил нам памятники среднеазиатской архитектуры.

Мы опускались в грот все глубже и глубже. В его глубине царила тьма, слышалось журчание невидимых ручьев. Вскоре мы заметили, что ледяные стены освещены каким-то светом. Откуда он проникал сюда? Дальнейший путь в глубь грота нам преградил ледяной барьер в рост человека, и за ним мы увидели подледниковое озеро. К воде сверху спускались ледяные колонны, слабо освещенные сверху дневным светом. Он проникал, как оказалось, через нишу над гротом и придавал колоннам, окружающим озеро, какой-то особенный блеск, свойственный обычно чистому хрусталю. Противоположные берега подледникового озера терялись во мраке. Возможно, что это озеро было большим. Картина, которую мы увидели, произвела на нас такое сильное впечатление, что мы стояли как зачарованные. И лишь когда свет, пробивавшийся сверху, начал тускнеть, мы вспомнили, что там, наверху, кончался день. Покидать этот необыкновенный грот нам очень не хотелось. Можно было часами, не отрываясь, любоваться его чудесами. Но надо было спешить, и мы поднялись на ледник…

Давно уже съеден «суп», тлеющие угли потухающего костра изредка озаряются вспыхивающими искрами, которые быстро гаснут, а мы все сидим тесным кольцом вокруг, перебирая в памяти мельчайшие подробности сегодняшнего дня.

Холодная сентябрьская ночь, темная, какие бывают только на юге и в горах. Звезды кажутся близкими.

Ледяной грот

У входа в грот

В глубине грота

Очертания гор сливаются с почти черным небосклоном. Сегодня мы делимся друг с другом самыми приятными впечатлениями, вынесенными из всего похода.

Уже было поздно, когда мы забрались в спальные мешки, но нам не спалось. Мучили мысли о завтрашнем дне. Как быть с переправами? Мы надеялись здесь встретить караван и воспользоваться его помощью. Этот расчет не оправдался, оставалось рассчитывать только на себя да еще и на то, что со времени нашей переправы прошел месяц и воды в горных реках должно быть меньше. Выйти нам надо было рано, до начала интенсивного таяния ледников.

28 сентября

Еще совсем темно, а мы уже свернули палатку и, поеживаясь от холода, ожидали рассвета. Как только мы начали различать в предрассветной мгле ближайшую к нам конечную морену ледника Федченко, мы вышли в путь. Когда рассвело, мы уже перешли вброд реку Малый Танымас, вода в которой, как и месяц назад, была безукоризненно прозрачной. Нас обрадовало, что воды в ней было значительно меньше.

Язык ледника уже позади. Под ногами мелкий щебень. Мы легко преодолели несколько мелких и спокойных рукавов Сель-дары и теперь стоим перед главным руслом реки. Это уже не тот бешеный поток, который мы переезжали месяц назад. Река разлилась широким и, казалось, спокойным потоком, который за это время успел несколько раз поменять свое русло. Об этом свидетельствуют еще невысохшие лужи в соседних руслах. И все же эта река была опаснее и быстрее Абду-кагора. Нужно было все же решиться.

Одной веревки было недостаточно, и мы связали две. Я уже имел некоторый опыт и поэтому пошел первым. Владимир и Валентин встали на страховку выше по течению. Переход оказался легче, чем я предполагал. Только перед самым выходом из реки русло оказалось глубже, вода доходила до пояса, а длинная веревка, провисая в средней части, касалась поверхности реки. При каждом прикосновении веревки к воде, течение захватывало ее и меня отбрасывало назад, заставляя терять и без того неустойчивое от напора воды равновесие. Но все же я успел благополучно выбраться на берег. Дальнейшая переправа прошла благополучно.

Переправа вброд через реку Мук-су

Оставшиеся переправы были много легче. Но их было очень много, и мы скоро потеряли им счет. Когда мы перешли прозрачные воды реки Каинды впереди послышался сильный шум. Это ревел последний из преграждавших нам путь потоков, Саук-сай. Вода в нем тоже мутная, но светлее, чем в Сель-даре, она вся покрыта пеной. По силе течения этот поток сейчас не уступал основному руслу Сель-дары, поэтому мы переправились таким же образом, как и раньше.

Вот показались ивовые заросли урочища Алтын-Мазар. Теперь мы чуть ли не бегом мчались к метеостанции. Приятно было пробираться сквозь густой ивняк и кусты облепихи. Мы не замечали, как больно бьют нас упругие ветви. Приятны также запах и прохлада зелени. После ледников нам особенно приятно видеть зеленые кусты, траву и человеческое жилье. Мы вышли из зарослей и оказались перед Алтын-Мазаром. У метеостанции копошатся люди, на лугу пасутся лошади каравана. Навстречу нам идут начальник станции Иван Федорович, жена Николая Чертанова и повар метеостанции. Мы кое-как приводим в порядок свою истрепанную одежду. На лицах встречающих удивление и тревога.

«Что случилось? Как вы добрались сюда без лошадей?». Караванщики удивлены еще больше. Они не представляли себе возможность переправы через горные реки без лошадей. После нашего рассказа все успокаиваются, заботливо помогают нам пройти последние метры до метеостанции. Даже караван-баши Паккирдим расчувствовался: несмотря на то, что завтра он предполагал выйти с караваном на ледник Федченко, он выделил шесть лошадей в наше распоряжение для перехода в Дараут-Курган.

На метеорологической станции оживление. Упаковываются последние грузы для переброски зимовщикам на ледник Федченко. Прибыл новый зимовщик-радист, завтра он выезжает с караваном на ледник. За ужином бесконечные вопросы и ответы на тему о нашем переходе.

У нас приподнятое настроение, наше путешествие по малоизведанным местам окончено. И Памир, как бы в память о себе, показывает нам эффектную картину: перед закатом солнца, с трехкилометровой высоты Алтынмазарских гор, примерно в трех километрах от нас, сорвалась небывалая лавина. Огромная, в несколько десятков тысяч тонн масса снега, ломая на своем пути гранитные выступы скал, устремилась в долину, она с грохотом ударилась о ее дно и. вверх поднялись громадные клубы снежной пыли, которые устремились по инерции к противоположному склону долины, к нам. Снежное облако, увеличиваясь, закрыло собой всю долину. Снежная пыль долетела и до нас. Через несколько минут все прояснилось, и наступила тишина. Такую огромную лавину мы увидели впервые за все годы наших путешествий в горах.

Восход солнца следующего дня, 29 сентября, застал нас на перевале Терс-агар. Внизу – долина Мук-су с серебряной лентой реки. В последний раз мы глядим на эту величественную панораму. Наш караван медленно спускается с перевала.

Мысленно прощаемся с Памиром.