Текст книги "Меч Обоюдоострый. Конспект по Сектоведению"
Автор книги: В. Чернышев
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Письмо С.А. Толстой:
«Ваше Высокопреосвященство! Прочитав вчера в газетах жестокое распоряжение Синода об отлучении от Церкви мужа моего, графа Льва Николаевича Толстого, и, увидя в числе пастырей Церкви и Вашу подпись, я не могла остаться к этому вполне равнодушна. Горестному негодованию моему нет пределов. И не с точки зрения того, что от этой бумаги погибнет духовно мой муж: это не дело людей, а дело Божие. Жизнь души человеческой с религиозной точки зрения никому, кроме Бога, не ведома и, к счастью, не подвластна. Но с точки зрения той Церкви, к которой я принадлежу и от которой никогда не отступлю, которая создана Христом для благословения именем Божиим всех значительнейших моментов человеческой жизни: рождения, браков, смерти, горестей и радостей людских… которая громко должна провозглашать закон любви, всепрощения, любви к врагам, ненавидящим нас, молиться за все – с той точки зрения для меня непостижимо распоряжение Синода. Оно вызовет сочувствие (разве только «Московских Ведомостей»), а негодование в людях и большую любовь и сочувствие Л.Н. Толстому. Уже мы получили такие изъявления – и им не будет конца – от всего мира. Не могу не упомянуть еще о горе, испытанном мною от той бессмысленности, о которой я слышала ранее, а именно: о секретном распоряжении Синода священникам не отпевать в церкви Льва Николаевича в случае его смерти. Кого же хотят наказывать? – умершего, не чувствующего уже ничего человека, или окружающих его, верующих и близких ему людей? Если это угроза, то кому и чему? Неужели для того, чтобы отпевать мужа и молиться за него в церкви, я не найду – или такого порядочного священника, который не побоится людей перед настоящим Богом любви, или непорядочного, которого я подкуплю для этой цели большими деньгами? Но мне этого не нужно. Для меня Церковь это понятие отвлеченное, и служителями ее я признаю только тех, кто истинно понимает значение Церкви. Если же признать Церковью людей, дерзающих своею злобой нарушить высший закон – любовь Христа, то давно бы все мы, истинно верующие и посещающие Церковь, ушли бы от нее. И виновны в грешных отступлениях от Церкви не заблудившиеся, ищущие истину люди, а те, которые гордо признали себя во главе ее, и вместо любви, смирения и всепрощения, стали духовными палачами тех, кого вернее простит Бог за их смиренную, полную отречения от земных благ, любви и помощи людям жизнь, хотя и вне Церкви, чем носящих бриллиантовые митры и звезды, но карающих и отлучающих от Церкви, пастырей ее. Опровергнуть мои слова лицемерными доводами легко. Но глубокое понимание истины и настоящих намерений людей никого не обманет.
26 февраля 1901 г. Графиня София Толстая.
Письмо это широко известно. Его привела и Александра Толстая, дочь Толстого, в своем двухтомном труде «Отец», изд. им. Чехова, Нью – Йорк, 1953 г. А мудрый, спокойный, корректный, глубокомысленный и душевно – тактичный ответ митрополита Антония (Вадковского) – обычно нигде не приводится. Не привела его и Александра Львовна. Это лежит на ее совести. Надо выслушать и другую сторону, т. е. суждение Православной Церкви устами ее первосвятителя. Поэтому приводим ответ митрополита Антония.
«Милостивая Государыня, графиня София Андреевна!
Не то жестоко, что сделал Синод, объявив об отпадении от Церкви Вашего мужа, а жестоко то, что он сам с собой сделал, отрекшись от веры в Иисуса Христа, Сына Бога Живаго, Искупителя и Спасителя нашего. На это – то отречение и следовало давно излиться Вашему горестному негодованию. И не от клочка, конечно, печатной бумаги гибнет муж Ваш, а от того, что отвратился от Источника жизни вечной. Для христианина не мыслима жизнь без Христа, по словам Которого «верующий в Него имеет жизнь вечную и переходит от смерти в жизнь, а неверующий не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин. 3:15–16; 36:5–24), и поэтому об отрекающемся от Христа одно только и можно сказать, что он перешел от жизни в смерть. В этом и состоит смерть Вашего мужа, но и в этой гибели повинен он один, а не кто – либо другой. Из верующих во Христа состоит Церковь, к которой Вы себя считаете принадлежащей, и для верующих, для членов своих Церковь благословляет именем Божиим все значительные моменты человеческой жизни: рождений, браков, смертей, горестей и радостей людских, но никогда не делает она этого и не может делать для неверующих, для язычников, для хулящих имя Божие, для отрекшихся от нее и не желающих получать от нее ни молитв, ни благословений, ни вообще для всех тех, которые не суть члены ее. И потому с точки зрения этой Церкви, расположение Синода вполне постижимо, понятно и ясно, как Божий день. И закон любви и всепрощения этим ничуть не нарушается. Любовь Божия бесконечна, но и она прощает не всех и не за все. «Хула на Духа Святаго не прощается ни в сей, ни в будущей жизни» (Мф. 12:32). Господь всегда ищет Своею любовью, но человек иногда не хочет идти навстречу этой любви и бежит от лица Божия, а потому и погибает. Христос молился на кресте за врагов своих, но Он в Своей первосвященнической молитве изрек горькое для любви Его слово, что «погиб сын погибели» (Ин. 17:12). О Вашем муже, пока он жив, нельзя еще сказать, что он погиб, но совершенная правда сказана о нем, что он от Церкви отпал и не состоит ее членом, пока не покается и не воссоединится с нею. В своем послании, говоря об этом, Синод засвидетельствовал лишь существующих факт, и потому негодовать на него могут только те, которые не разумеют, что творят. Вы получаете выражения сочувствия от всего мира. Не удивляюсь сему, но думаю утешаться Вам тут нечем. Есть слава человеческая и слава Божия. «Слава человеческая как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее отпал; но слово Господне пребывает во веки» (1 Пет. 1:24–25).
Когда в прошлом году газеты разнесли весть о болезни графа, то для священнослужителей во всей силе встал вопрос: следует ли его, отпавшего от веры и Церкви, удостаивать христианского погребения и молитв? Последовали обращения к Синоду, и он в руководстве священнослужителям секретно дал и мог дать только один ответ: не следует, если умрет, не восстановив своего общения с Церковью. Никому тут никакой угрозы нет, и иного ответа быть не могло. И я не думаю, чтобы нашелся какой – нибудь, даже непорядочный священник, который бы решился совершить над графом христианское погребение, а если бы и совершил такое погребение над неверующим, то это было бы преступной профанацией обряда. Да и зачем творить насилие над мужем Вашим? Ведь, без сомнения, он сам не желает совершения над ним христианского погребения. Раз Вы, живой человек, хотите себя считать членом Церкви, и она действительно есть союз живых разумных существ во имя Бога Живаго, то уж падает само собой Ваше заявление, что Церковь для Вас есть понятие отвлеченное. И напрасно Вы упрекаете служителей Церкви в злобе и нарушении высшего закона любви, Христом заповеданной. В синодальном акте нарушения этого закона нет. Это, напротив, есть акт любви; акт призыва мужа Вашего к возврату в Церковь и верующих к молитве о нем. Пастырей Церкви поставляет Господь, а не сами они гордо, как Вы говорите, признали себя во главе ее. Носят бриллиантовые митры и звезды, но это в их служении не существенное. Оставались они пастырями, одеваясь и в рубище, гонимые и преследуемые, останутся таковыми и всегда, хотя бы их и хулили и какими бы презрительными словами не обзывали.
В заключение прошу прощения, что не сразу Вам ответил. Я ожидал пока пройдет первый острый порыв Вашего огорчения. Благослови Вас Господь и храни, и графа, мужа Вашего, помилуй!
Антоний, митрополит С. – Петербургский.
Через год после отлучения (1902 г.) Толстой написал легенду «Разрушение и восстановление ада». А потом в том же году еще более глумливое и кощунственное «Обращение к духовенству». На это «Обращение» откликнулся о. Иоанн Кронштадтский.
«Толстой думает, говорит и пишет на почве безбожия и полного отрицания того святого, что носит в себе печать богооткровенности. Гордость, самомнение, самообожение, презрение к Самому Богу и Церкви – вот его первооснова; другого основания у него нет. Перед нами софист и несведущий в истинах веры, не испытавший на себе спасительной веры Христовой, и легко может он отвлечь от истинной веры и ввести в пагубное неверие… Под живым впечатлением отлучения от Церкви он решился забросать ее, сколько можно, грязью, и все Священное Писание Ветхого и Нового Завета и искаженные события передает в насмешливом тоне, подрывая в читающих всякое уважение к Святому Писанию; над всем, что дорого для христианина, на что привык смотреть с детства с глубоким благоговением и любовью, как Слово Божие… он дерзко насмехается. Толстой переносит свои поругания на духовенство, на Церковь, на Священное Писание и на Самого Господа и говорит: «… была ли такая вредная книга в мире, наделавшая столько зла, как книга Ветхого и Нового Заветов». Это прямо относится к толстовским сочинениям, не было вреднее их. Ренаны, Бюхнеры, Шопенгауэры, Вольтеры – ничто в сравнении с нашим безбожным россиянином Толстым. Написанное Толстым в «Обращении» с точки зрения христианской – одно безумие» («Отец Кронштадтский и граф Лев Толстой». Изд. Джорданвилль, 1960).
Конкурировать в подобных выпадах против Церкви и ее последователей, в глумлении над святыней может только вождь пролетарской революции, который, кстати, сразу увидел в еретике Толстом «зеркало русской революции».
7 ноября 1910 г. в 7.10 игумен Варсонофий телеграфировал епископу Вениамину Калужскому: «Граф Толстой скончался… Умер без покаяния. Меня не пригласили». Когда старца Варсонофия корреспонденты просили об интервью по случаю смерти графа Толстого, он ответил: «Вот мое интервью: хотя он и Лев, но не мог разорвать кольца той цепи, которою сковал его сатана».
В чем же ошибка и трагедия русского писателя?
За долгую историю литературы ни одному писателю не удалось превзойти Л.Н. Толстого в способности изображать правду мира такой, какова она есть. Его произведения имеют величайшее значение, в их чувствуется непрейзойденное мастерство в передаче непреукрашенной действительности каждого дня жизни. Как реальны чувства и порывы Анны Карениной в ее искренней любви к Вронскому или достоинство и честь русских офицеров в «Войне и мире»!
Но опять же, стоит лишь вернуться к религиозно – философскому творчеству писателя, то в его эссе, пояснениях к Евангелию и трактатах прослеживается метание широкого мятежного ума, который ни в чем не может обрести покоя и остановить взор на чем бы то ни было. Идеалы Евангелия, с которыми столкнулся Толстой, манили его как огонь, а его неспособность жить по этим высоким принципам в конце концов поглотила все духовные и физические силы писателя. Подобно лососю, идущему на нерест, он всю жизнь шел против течения и в конце концов погиб от морального истощения.
Писатель буквально стремился следовать учению Иисуса, и это желание было столь сильным, что члены семьи его нередко поднимали ропот, поскольку это непосредственно затрагивало их интересы. Например, после прочтения евангельского призыва к богачу, Толстой хотел освободить своих крепостных крестьян, отказаться от авторских прав на издание, а имение передать крестьянской общине. Жене Софье Андреевне стоило величайшего труда убедить мужа в неприемлемости такого решения, да и то она была вынуждена нанять для охраны усадьбы отряд вооруженных чеченцев. Лев Николаевич продолжал ходить в крестьянской одежде, сам пахал плугом землю, плел лапти, отказался от охоты, мяса, яиц, вина и табака, не носил кожаных одежд. Составил себе «Правила по развитию нравственной силы воли, возвышенных чувств и устранению низменных». Тем не менее, он так и не смог достичь той самодисциплины, которую наметил себе. Не раз Толстой, не стыдясь, публично при гостях в торжественной форме давал обет супружеского воздержания и даже разделил спальни, но долго в этом обете продержаться не мог, из – за чего испытывал жгучий стыд перед близкими. (Софья Андреевна была беременна от супруга 16 раз.)
Свой последний роман «Воскресение» Толстой написал, собственно, в поддержку духоборов. Весь гонорар был передан на оплату их эмиграции в Канаду.
Толстовская философия непротивления злу насилием, которая сильно занимала писателя, а корнями уходила в Нагорную проповедь, оказала заметное влияние на Махатму Ганди, М. Лютера Кинга и других крупных политических деятелей. И все же поиски Толстым святости закончились разочарованием. Ему не удалось на практике осуществить то, о чем он проповедовал сам. Точно об этом написала его жена, Софья: «В нем мало истинной теплоты; его доброта исходит не из сердца, а из принципов». Она вспоминает, что Лева мог крестьянину, стиснув зубы, донести кадушку под огурцы, но ни разу за 32 года их супружеской жизни не поднес своему ребенку или ей стакана воды. Попытки страстного продвижения к совершенству не привели писателя к умиротворенности и покою. Он был горд даже в своем видимом смирении. Он отказался от Церкви, таинств, Причастия. Бросил вызов иерархическому ее устройству, забывая, что если кто – то, зная дорогу домой идет по ней пьяный, то этот путь не станет менее истинным и правильным из – за того, что человек, идущий домой, шатается из стороны в сторону.
До самой смерти его дневники и письма хранят возвращение писателя к печальной теме неудач, которая обнаруживает пропасть между идеалами Евангелия и личной его жизнью. Биограф Толстого А.Н. Уилсон отмечает, что писатель страдал от «фундаментальной богословской неспособности понять смысл Божественного воплощения; его религия полностью основывалась на законе, а не на благодати, была схемой улучшения человеческой природы, а не прозрения от Господа, спустившегося в падший мир». Отсюда и его большое отступление, как логическая завершенность – отрицание Его Воскресения из мертвых, которое свело на «нет» все христианство Толстого, ибо «если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна».
Безблагодатная святость от того и безблагодатна, что строится на рационалистическом начале улучшения человеческой природы. Толстой как бы юридически обосновал и санкционировал такое «добро». Абсолютный кошмар коммунизма в том и заключается, что он хочет принудительной организации добра, хочет принудить к добродетели.
Все реакционные и революционные инквизиторы, начиная с Торквемадо и до Робеспьера и Дзержинского почитали себя носителями абсолютного добра (т. е. святости, но не Божественной). Они и убивали во имя добра, искренне считая это правильным решением.
Человек выше Субботы. Человек выше отвлеченного абстрактного добра. В этом и заключается благодатная святость, полностью полярная морали Толстого.
Богородичный Центр
Историю возникновения экклезиологических ересей можно условно разделить на три периода. В первый период преобладали разделительные тенденции, когда образовались самостоятельные еретические общества, считавшие себя Церковью, а всех других – отпавшими от нее. (Этот процесс продолжается на Западе и сейчас.) На втором этапе в христианстве стали преобладать объединительные тенденции, где одно крыло этого движения призывало к внешнему объединению всех конфессий, игнорируя все разделяющие факторы, а другое крыло призывало к объединению на внутренней основе.
В начале XX века появилось учение о новой грядущей Вселенской Церкви, Церкви т. н. Третьего Завета и приближающейся эры Святого Духа. Это учение охватило в последней трети XX века ряд сектантских группировок. Даже некоторые из тех, кто официально называл себя «православными», стали заявлять о приближении «новой Пятидесятницы». Именно тогда ими было заявлено, что Церковь, основанная Христом, уже потеряла свое спасительное значение, а т. н. «Новая Церковь» – Богородичная – приняла преемство от «ветхой» для спасения своих чад.
Распространителем этого лжеучения явилась образованная в 1986 г. общественная организация, именующая себя «Богородичным Центром». Несмотря на прямое свидетельство Св. Писания, что главой Церкви является Христос, богородичники, тем не менее, утверждают, что это не так, приписывая свои измышления Божией Матери, якобы вещавшей через их пророков, что глава Церкви – Она.
Откуда же у этой «церкви» берется иерархия?
Все до банальности просто: «Рукоположены в церкви те, на ком пребыла Десница, поставляющая печати». Напрашивается вопрос: как определить на ком Десница пребыла? Отвечают так: по харизматическому дару Духа. Здесь мы видим типичный случай самосвятства с последующим манипулированием доверчивостью их прихожан.
Основателем этой секты был «архиепископ» Иоанн Береславский, который в свое время окончил Московский институт иностранных языков, занимался философией, социологией. Позже, как он признается в своих статьях, погрузился в эзотерику, даже специально ездил в каббалическую школу для своего посвящения, изучал древнееврейский язык. Метание за истиной продолжались годы и годы. Безусловно, эти поиски были искренними, но никаким образом не оправдывает его тот факт, что окончательно заблудившись, Береславский, подобно Ивану Сусанину, хотя и в искреннем заблуждении, но увел за собой массу людей. Береславский не традиционный иконографический святой, хотя он широк и благообразен; это современный образованный человек, филолог, обладающий большой эрудицией. Отправной точкой к созданию центра стал 1984 г., когда в Смоленске, как он утверждает, у иконы «Одигитрия» его охватил необычайный страх, потому что «казалось огненная молния тотчас испепелит грешника перед ликом Пречистой…»
В последние годы «архиепископом» Иоанном разработан новый жанр духовной публицистики – небольшие по объему т. н. «сокровенные беседы». Пока их только издано около ста. Центр Береславского тесно сотрудничает с клубами, школами, вузами и другими светскими организациями. Сейчас адепты «Центра» дислоцируются в 50–ти городах России, не считая ближнего зарубежья. Создан ими «Институт Премудрости Божией», открыты богословские (?) факультеты в народных университетах и школы благочестия для детей. «Владыка» часто выступает перед широкой аудиторией, ездит за границу на средства «Центра», рукополагает себе священников. В ближнем Подмосковье открыл женский монастырь. Имеет несколько мужских монастырей в других областях.
Учение о Церкви, таинствах и евхаристии
Отличает их резко нетерпимое отношение к Православной Церкви. Признают Католическую со всеми ее институтами, иерархией и догматами. Однако сами развивают учение о Параклитской церкви Новейшего завета. Поскольку, утверждают они, традиционные формы исповедания ушли в прошлое и «запечатались», то именно в России возродится новое великое движение во славу Божией Матери. Истинная Церковь перешла «в затвор сердца», поэтому горе будет тем, которые хотя на короткое время, но держатся в Православии. Иначе, как блудница, жрица или лжецерковь, Православную они не называют. Свой же «Центр» обозначают как «Церковь – таиницу». Более того, сами себя богородичники относят к членству «Всемирного католического движения богородичных священников».
Таким образом, церковь как таковая у богородичников отсутствует – нет у них преемства (хотя сан священника, как утверждает Береславский, он получил от ИПЦ, но дальнейший иерархический рост его покрыт мраком), стало быть и таинств быть не может. «Рукоположение» через субъективное харизматическое переживание никаких иллюзий об иерархии не оставляет.
Что касается таинств, то по мнению богородичников, крещение в Православной церкви выродилось в формальный обряд и в общем ничего не значит. В учении о водном крещении есть одна деталь, отсутствующая в других сектантских образованиях. Они учат о недостаточности крещения, совершенного при жизни. Необходимо еще крещение души после разлучения ее с телом. Здесь прослеживается что – то близкое по учению к мормонам. Более того, по их мнению, есть три вида крещения: первое осуществляется на небесах до воплощения (учение мормонов о предсуществовании душ); второе – крещение на земле, и, наконец, третье – небесное крещение – после земной жизни. При первом, осуществляемом на небесах, ничего вразумительного богородичники пояснить не могут – это дело Божие и от нас сокрыто. А вот при втором, земном, крещении водою есть три важных момента. Эти элементы заключаются в следующем. Первый момент – водная купель, она предохраняет от болезней тело. Второй момент – крещение Духом, т. е. принятие веры и покаяния. Третий момент – огненное крещение для «избранных», где присутствует «кризис, буйство веры, жертва живота» (20:19).
При таинстве покаяния богородичники утверждают, что грехи прощаются все сразу или ни один, а при неискреннем покаянии прощаются только 377 грехов (?). В таинстве брака следует заметить, что в общине запрещается вступать в брак. Береславский поучает: «Упаси Господь соединяться плотски! Думаете усладиться и породить, а уподобляетесь двум бычкам на убойном дворе…» Если уж состоишь в браке, то рекомендуется жить как брату и сестре. Но ведь, трезво рассуждая, такой подвиг не всякий может нести, да и в супружестве на такое необходимо согласие и другой стороны. В противном случае это будет поруганием брака, и дерзающая на это сторона будет виновна в невоздержании противоположной. Здесь следует напомнить богородичникам место из Св. Писания: «В последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстительным… запрещающим вступать в брак…» А в Апостольском правиле 51 сказано: «Аще кто… удаляется от брака и вина и мяса не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело и что Бог, создавая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом, хуля, клевещет на создание, или да исправится, или да будет извержен из священного чина и отвержен от Церкви. Такожде и мирянин».
Не буду задерживать внимание читателя на Других несуразностях, сопровождающих т. н. «таинства» богородичников, ибо перед нами тот суррогат ересей, когда прикрываясь христианской фразеологией, спекулируют на благоговейном отношении верующих к Богоматери; произнося устами проповедь о взаимной любви, разрушают семейные отношения; извращая православной учение, переходят на открытую хулу священнослужителей и епископов. Остановимся лишь на необычных элементах их евхаристии.
Составной частью литургии богородичников является т. н. обряд окропления кровью Богоматери. Кровью такой, согласно их учению, становится предварительно освященная вода, растворенная Святыми Дарами. (Вопрос: откуда они у богородичников?) На снимке вы как раз видите этот момент окропления из ведра «епископом Московским» Петром верующих со сцены в зале. Есть еще учение о причащении слезами Божией Матери.
В облачении так же есть существенные отличия от законных священнослужителей. Подрясники у них, как правило, голубые, с левой стороны у каждого – эмблема распростертого голубя – Духа, заключенного в шитый люрексом крест. В облачении присутствуют накидки, шарфы, самодельные эмблемы и т. д. Молитвы, большей частью, импровизированные, аналогичные баптистским.
