Текст книги "Асманкель"

Автор книги: Усман Алимбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Много позже подросшая дочь Райхана сделает не одну попытку узнать о судьбе двух замечательных сестёр милосердия, своих крёстных матерей, но как по волшебству у всех, кто мог их знать, отшибло память. Никто так и не смог вспомнить о пребывании христианских миссионерок в горной долине. Кюнсулу, став сама матерью, расскажет подросшему младшему сыну о прекрасных славянских женщинах и попросит его попробовать отыскать их следы. Асманкель умудрится пробраться в архив, святая святых любой власти, но и там не обнаружит хотя бы что-то, упоминавшее о Марии с Ольгой. После чего он не раз задастся вопросом: «А существовали ли женщины эти вообще?» Не может быть, чтобы вот так раз – и забыли славянок иной веры, бескорыстных, которых в долине среди киргизов по пальцам можно было пересчитать. Если бы сыну не рассказала о Марии и Ольге, исчезнувших таинственно из памяти предгорьевцев, мама его, а он ей доверял безоговорочно, то наш герой счёл бы быль выдумкой. А так Асманкель признал факт Божьего промысла – роды жены Райхана приняли сами ангелы в образе двух сестёр милосердия. И они же присматривали за ребёнком до определённого возраста. Далее, не видя причин для трагического беспокойства, небожители покинули Таласскую землю, приглядывая за крестницей оттуда, сверху. Почему они сделали так, что никто кроме семейства Райхана не помнил о них, останется загадкой для Асманкеля, героя нашего сказа.

Девочка росла без матери, но отец сделал всё, чтобы это обстоятельство не сказалось на психике ребёнка. И Кюнсулу росла без каких-либо отклонений, однако с одной особенностью: она обладала притягательной энергией. И к ней тянулись и случайные люди, и родственники, домашние животные и птицы, даже растения – все они стремились приласкаться к ней и продемонстрировать ей свою преданность. Она как-то по-своему, по-ангельски, ценила доброе отношение к себе, и потому ни одно живое существо при встрече с ней не оставалось без ласки удивительного ребёнка. При всей своей общительности Кюнсулу любила уединённость. Её часто находили в укромном месте, где маленькая фея вела беседы сама с собой или с невидимым для других собеседником. Свободное от уединённости время дочь Райхана посвящала учёбе, работе по хозяйству, так отец приучал её к самостоятельности и общению со сверстниками. Они её не только внимательно слушали, но и с превеликим удовольствием исполняли все её поручения. Дети к ней тянулись ещё и потому, что девочка обладала даром рассказчика. Она очень рано научилась читать и писать и обожала книги. Кюнсулу впоследствии станет народной сказительницей.

Безмятежное детство у девочки закончится с явлением дара разгадывать сны. Как-то при ней кто-то рассказал свой странный сон её отцу. Кюнсулу, стоявшая рядом с родителем, встряла в разговор взрослых и посоветовала не идти в гости в соседний аил. Знакомый отца спросил почему. Она ответила, что там его ждут неприятности от родственника, ибо тот замышляет против него что-то нехорошее из зависти. Тот, кто рассказал сон, признался: в прошлые выходные дни он удачно продал шерсть на базаре в центре района, в отличие от двоюродного брата. Но рассмеялся на совет девочки не ходить в гости к брату, мол, не может сын его дяди замышлять плохое против него, ведь они же близкие родственники. И ушёл восвояси. Но не прошло и двух дней, как тот мужчина, что поведал отцу Кюнсулу свой сон, примчался с перевязанной головой в дом Райхана с баулом сладостей для его дочери. И в самом деле, брат позвал его в гости, чтобы убить. Как потом выяснилось, точно из-за зависти: сам потом признался, когда его связали и сдали местным органам правопорядка. Знакомого Райхана Аллах уберёг, он остался жив и, разумеется, раструбил о небывалых способностях его дочери по всей округе. И народ повалил к ней валом со своими снами. Кюнсулу действительно к своим пяти годам вдруг откуда-то научилась разгадывать знаки и события из мира Морфея.

В Киргизии время от времени то там, то здесь постоянно появлялись дети с экстрасенсорными способностями, умеющие лечить прикосновением руки, взглядом, с пророческими данными – в общем, обладающие неким даром свыше. К ним народ выстраивался в очередь. Но всегда рядом с такими необычными детьми оказывались прагматичные и корыстные взрослые, которые выжимали не только всю энергию провидения из одарённых чад, но и жизненную силу, а потом цинично бросали их погибать больными и одинокими. Райхан, как мог, оберегал дочурку от подобной участи и старался не допускать к ней никого. Но как можно было остановить поток людей, жаждущих что-либо узнать о своей или не своей судьбе? Сердобольная юная вещунья принимала всех. Но однажды ей самой приснился сон, где старец один, весь покрытый сединой, запретил ей разгадывать чужие сны. Тогда она вышла к землякам и объявила, что Всевышний не позволяет ей далее объяснять значение их снов. Было много народу, и никто не усомнился в праведности этих слов. Все понимающе молча разошлись. И после этого их дом опустел от зевак, жаждущих знаний и больных.

Прошло несколько дней. Кюнсулу приснился второй сон, пророческий. Горная долина, дул сильный и холодный промозглый ветер, небо покрылось грозовыми тучами. Ударила молния и срезала одиноко стоявшее дерево, которое запылало огнём. Она, до этого под кроной дерева прятавшаяся от непогоды, отпрянула и, с усилием преодолевая напор ветра, куда-то пошла. Шла долго. Вокруг была кромешная тьма, никого и ничего. Она так устала, что готова была вот-вот пасть в изнеможении на землю. Вдруг ветер утих, небо раскрылось, и всю долину осветило солнце. Кюнсулу проснулась и поняла, что одиноким деревом был её отец, значит, неизбежные трагические и драматические события, словно цунами, нагрянут в ближайшие дни в их дом. Их никак не отменить, не остановить, не перенести на более поздний срок. Но Всевышний милостив к ней: Он предупредил её о них и дал знать, что в нужный час придёт и подаст руку помощи.

Про сон Консулу никому не сказала, но с того утра девочку как подменили. Никто не мог понять причину её грусти и печали, разгадать причину её замкнутости. Через неделю погиб её отец. Сгорел за одну ночь. Без видимых оснований у него поднялась температура и он слёг. Похороны прошли пышные. Родственники прощались с почившим навзрыд, лишь один ребёнок среди них прощался молча не только с отцом, но и с детством, и безмятежностью – со всем, что было до дня смерти отца. Маленькое сердечко этого милого создания предчувствовало судьбоносные перемены не только его личной жизни, но и перемены глобальные, наступающие в мире. Кюнсулу оглядела родственников на поминальном ужине и, к своему неприятному удивлению, не увидела ни одного родного лица. Все эти люди, ещё недавно такие милые, вдруг превратились в каменные и отталкивающие изваяния. Такую метаморфозу можно было объяснить горем родственников, но девочка чувствовала: здесь что-то не так. Она чувствовала всеми фибрами своей души, что со смертью отца для всех она тоже как бы умерла, исчезла, перестала существовать. Дочь умершего Райхана молча, словно тень, бродила среди суетящихся людей, которые не замечали её присутствия или делали вид, что не замечают её. Сиротка думала: вот уйди она куда-нибудь сейчас навсегда, ведь никто и не заметит её исчезновения, не вспомнит о ней. В общем-то после некоторых раздумий так и собиралось поступить всеми оставленное одинокое существо – уйти куда глаза глядят. Кюнсулу собрала котомку и вышла из дома.

Вышла и явственно почувствовала на себе чей-то колючий взгляд. Она даже передёрнулась, как от укола чем-то во всё тело, и оглянулась: детские глаза встретились с глазами взрослого человека, полными ненависти и злости. Эти глаза, похожие на звериные, были единственными среди множества других, которые проявляли живой интерес и внимательно наблюдали за ней. Девочка внутренне вздрогнула, чего-то испугалась. Но тут она вспомнила слова отца, сказанные ей незадолго до кончины, по всей видимости, он что-то предчувствовал: «Доченька, судьба иногда, если на неё глянуть прямо, выглядит страшной и ужасной, уродливой и отталкивающей. Если от неё не бежать, не прятаться, то она со временем становится совсем другой – приятной и радостной, во всяком случае, уже не такой страшной. Дай мне слово, что ты будешь мужественной и все тяготы, какие могут выпасть на твою долю, примешь с достоинством. Запомни: ни от смерти, ни от судьбы не убежать, не скрыться. Значит, никогда не делай этого, как бы трудно тебе ни было. Тогда и судьба, и смерть будут к тебе милостивы. Обещай мне». Дочь дала слово следовать советам родителя во что бы то ни стало. И в этот момент девочка по-взрослому вдруг подумала, что через звериные глаза на неё, возможно, смотрит её будущая судьба, полная разных тягот. А она обещала отцу не трусить ни перед чем и ни перед кем. И уходить из дома она передумала. Дочь Райхана, как советовал её отец, твёрдо решила не бежать от судьбы, а встретить её как подобает, лицом к лицу.

Когда она приняла окончательное решение остаться, внутри у неё что-то ободряюще шевельнулось и одним движением вытеснило из её сердца испуг и тревогу. Более того, это что-то своим присутствием в ней придало ей уверенности в правильности решения. Кюнсулу снова глянула в звериные глаза, но теперь спокойно и без вызывающей дерзости. Спокойствие и бесстрашие ребёнка оказались сильнее хищной угрозы. Существу пришлось отвести глаза, его попытка продемонстрировать свою грозность и всесильность не возымела действия. Его не боялись. Обладатель звериных глаз, поначалу испугавший взглядом пятилетнюю девочку, оказался женщиной, её будущей мачехой. Супруга родного дяди на тот момент, в отличие от племянницы мужа, уже знала, куда определят сироту, – в их дом. Смышленая, жизнерадостная родственница с самого своего рождения жутко не нравилась будущей мачехе. Что послужило причиной тому, никто так и не смог ни понять, ни узнать и, соответственно, объяснить.

АСМАНКЕЛЬ – Слушай, мне сон приснился странный. – Какой?

– Ангел с небес снизошёл по облакам, как по ступеням. Приблизился ко мне и так пристально посмотрел в мои глаза. Не знаю, что он там увидел, но я рассмотрел в глубине почему-то именно его левого глаза вместо зрачка месяц молодой. Он ничего не сказал, улыбнулся и взлетел ввысь, там и слился с небом. – Странно. – Что странно?

– Ангел должен был ко мне явиться… Хотя всё правильно. Когда-то в детстве, ещё до гибели моего отца, я умела трактовать сны, свои и чужие. Народ, прознав про мои способности, валом шёл ко мне. Потом явился старец во сне и запретил мне этим делом заниматься. С тех пор я опасаюсь даже думать об этом. Но иногда я разбираю видения из мира Морфея, когда случайно услышу чей-либо сонный сказ, правда, ни с кем не делюсь своими познаниями. – Ну и? – Я знаю, о чём твой сон. – Расскажи.

– Ангел с разными зрачками, один из которых был молодым месяцем, явился тебе сказать о рождении в нашей семье необычного мальчика. – Почему тогда ко мне – рожать-то ты будешь? – На то есть свои причины. – Неужели знак свыше послан по мою душу, вернее по душу нашего рода? – Именно так.

– Теперь главное, чтобы здоровеньким родился и жил в согласии с Богом, с людьми и с самим с собой. – Вот именно.

– И если действительно мальчик родится, то пусть он предначертание своё исполнит, как полагается. – Это будет сын, можешь не сомневаться.

– Откуда такая уверенность?

– Ты забыл, я же тебе только что призналась о своих скрытых способностях.

– Можешь разгадывать сны.

– Могу, милый. Мне так хотелось, чтобы родилась девочка, но ангел показал месяц, значит, на белый свет просится мальчик.

– Если бы я увидел в его глазе луну, то родилась бы девочка?

– Да. Если бы в его очах были два месяца или луны, то родились бы близняшки или двойняшки.

– Пол дитя мы определили. А как насчёт именно левого глаза?

– Месяц – видимая часть луны, а луна, как известно, означает скрытые возможности, новшество, это говорит о том, что многие будут видеть в нём только внешнюю его сторону и судить по нему о нём, но суть его будет проявляться как раз в невидимой части его сущности. Левый глаз говорит о том, что наш малыш будет иметь склонность к творческой духовности.

– Правое око, выходит, выявило бы в нашем ребёнке способности предприимчивые?

– Да.

– Получается, наш малыш будет тяготеть к духовному творчеству.

– Это самая трудная стезя.

– Не лёгкая, согласен. Но таков путь дервиша, странника или истинного поэта.

– Если дорога его будет таковой, то пребудет Всевышний с ним.

– Возможно, мой отец имел в виду его, когда говорил мне на прощание, что родится тот, которой возродит и продолжит дело нашего рода – станет на путь суфиев и вернёт в наш род дух Ворона.

– Всё в руках Аллаха. Но для начала надо, чтобы он родился.

– Вот именно.

– А давай имя ему подготовим?

– И уготовим ему его судьбу раньше времени?

– А что?

– Да как-то рановато.

– Ничего подобного. Раз сам ангел явился тебе, то он даёт нам знать, чтобы мы с именем не ошиблись, заранее подумали о нём. Ведь имя человека – это путеводитель его, сам говорил.

– Точно говорил.

– К тебе ангел приходил, тебе и имя готовить.

– Слушай, раз мальчик ниспосылается нам свыше, то давай его наречём именем Асманкель – вестник небес.

– Небесный вестник.

– Вот именно!

– Славное имя. Да будет славной судьба его с благословения Милосердного! Аминь.

– Аминь.

– Ты почему так странно смотришь на меня?

– Знаешь, давай я отвезу тебя в родильный дом в соседний кыштак?

– Зачем? Он ведь пятый. Справлюсь, не беспокойся.

– Да дело-то, в общем, не в беспокойстве.

– Говори.

– Твоя нынешняя беременность необычная. Вспомни, как всё свершилось?

– Что вспоминать – всё случилось как вчера.

– Стояло начало лета.

– У нас был тяжёлый период, и мы все буквально выживали.

– И нам, как бы это сказать…

– Было не до ласк. Выражаясь прямолинейно, мы интимной любовью не занимались, не до того было. Все жилы рвали, чтобы прокормиться. Но один раз соитие всё же произошло.

– Как-то не так, как обычно, у нас вышло.

– Стояла невыносимая жара.

– После трудового дня мы решили сходить на водопад, освежиться.

– Сначала мы просто мылись и лениво плескались в воде.

– Потом решили стать под льющуюся струю воды, то есть под водопад.

– Ранний вечер, а вокруг ни души.

– Хотя в это время суток там, на водопаде, людей всегда бывало много, не протолкнуться.

– Точно, ни души.

– Струи воды заигрывали с нами.

– Мы откликнулись.

– И тяжёлые будни сразу куда-то исчезли.

– Ни усталости, ни переживаний.

– То ли от воды, то ли ещё от чего, но стало легко и радостно на сердце.

– На душе.

– И на душе тоже.

– Мы нечаянно коснулись друг друга и в этом касании почувствовали нечто необычное и притягательное.

– Неотвратимо притягательное. Ведь мы касались друг друга до этого достаточно, когда тёрли по очереди спины друг дружке.

– Ты прав, мы коснулись необычно.

– Не буднично.

– По-особенному.

– Потом всё произошло как в первый раз в бараке.

– Полёт в невесомости.

– Был чудный вечер.

– Была волшебная вода.

– Это было не банальное любовное занятие.

– Это было истинное соитие.

– Когда мы оделись…

– Начали подходить люди, чтобы искупаться и освежиться.

– На водопаде случилось необычное зачатие.

– И беременность моя проходит как-то мягко.

– Он не беспокоит тебя?

– Нисколько. Даже когда ворочается. Всё делает размеренно, осторожно, чтобы меня, наверное, не тревожить.

– В общем, поняла, что дело не в беспокойстве?

– Поняла. После ангела с месяцем в глубине его левого глаза в твоём сне как не понять.

– Может быть, я излишне и непростительно суеверен, но лучше, я так думаю, даже уверен, нам рожать нашего мальчика не как всегда дома, а в специализированном учреждении.

– Необычно надо родить, говоришь?

– Для кого-то роддом и обычное явление, но не для нас. Всех наших старших детей ты спокойненько рожала дома, как и все женщины нашего рода во все времена, то есть обычно. А тут зачатие на водопаде, осторожно-задумчивый малыш в чреве твоём, и ангел с небес снизошёл и дал нам знак, что сын наш будет, словно месяц, светиться, изучая и постигая незримую сторону человеческой жизни. Пусть наш, предчувствую последний, малыш родится первым в необычной обстановке, не дома. Чтобы он не зацикливался на домашнем пространстве. Чтобы его домом стал незнакомый мир вокруг него. Это его освободит от притяжения к Таласской долине, и тогда наш сын сделает первый шаг в сторону земли наших предков. Нашему роду, так или иначе, рано или поздно, но надо возвращаться на берега реки Енисей, откуда наши праотцы.

– Да будет так, как желаешь ты, муж мой.

– Вот и ладушки.

– Вези меня в родильный дом, вернее сказать, вези нас туда.

– Да вроде как бы рановато ещё, милая.

– Да как сказать, мой дорогой. Не первый год замужем, чувствую, пора. Наш разговор слышал наш сын в утробе, и, похоже, он готов явиться в мир наш бренный, чтобы начать жить, как предначертано ему судьбой и Всевышним.

– На дворе ночь, на улице мороз страшенный, на дорогах много снега, а до Грозного села десять километров. И ехать нам придётся на санях с одной лошадью, если родственник не откажется помочь. А добираться нужно через места, полные разных зверюг. В такую стужу особенно опасны голодные волки. Не боязно?

– А тебе?

– Мне – нет. Волки меня с детства оберегают, я с ними дружу.

– И мне тогда нет. Тем более нас ангел, посланный Всевышним, из сна твоего обережёт. Если он приходил, то, значит, ему ведомо, что с нашим сыном, готовым вот-вот родиться, ничего опасного не случится. Надо положиться на волю Аллаха.

– Да будет так. Аминь.

– Аминь.

В год покорения космоса человеком двадцатого столетия со дня Рождества Христова в лице Юрия Гагарина на белый свет явился мальчик весом три килограмма и четыреста граммов. Он родился ровно в половине первого ночи. На улице стоял трескучий мороз. Всю Таласскую долину покрыл глубокий снег, и повсюду вьюжило. Женщина, которую за час до родов привезли в Грозненский роддом из станции Маймак, выглядела абсолютно спокойной. Она без особых проблем родила мальчика и попросила его оставить при ней. Малыша и так бы не забрали, как делают обычно в других родильных домах, унося новорождённых в детские комнаты и возвращая их только для кормления. Мама положила животиком вниз ребёночка на себя. Дитя полежало некоторое время и, не обнаружив ничего подозрительного, само поползло к желанным материнским грудям. При помощи материнских рук добравшись до цели, оно прильнуло жадно к благодатному соску. Киргизские акушеры принимали роды по старинному обычаю. Ребёнка, только что вылезшего из чрева матери, после определённых процедур, как обрезание пуповины, не уносили куда-нибудь, чтобы дать отдохнуть роженице, а укладывали на живот мамы. Так, они считали, не разрывается связь между малышом и его мамочкой. И это правильно. Ведь мало кто из современных акушеров понимает, какой стресс получает родившееся существо божье, когда его после выхода из материнского лона уносят в так называемую детскую комнату, где в компании таких, как он сам, новорождённых малыш оказывается один на один с миром непонятным и невиданным. А когда ребёнок остаётся при матери, то он, придя в себя, если можно так выразиться, не впадает в панику, так как продолжает ощущать родную плоть, а начинает любить мир, в который пришёл. Вкусив впервые через рот еды, наш малыш впал в задумчивость. Родительница поняла, что имя дали сыну правильное. А дитя тем временем, ещё немного о чём-то поразмышляв, приняло окончательное решение жить и звучно почмокало губками, протянуло руку, требуя молока из материнских грудей, и получив желаемое, уснуло блаженным сном.

За три дня нахождения в родильном доме Асманкель успел многих удивить своим спокойствием. Он раз лишь вскричал, когда сделал первый вдох лёгкими, и лишь раз всплакнул, вернее, покряхтел недовольно, когда вынужденно сходил по малой нужде под себя. Видать, такой «поход» ему не понравился, и после этого он, когда было нужно, подавал матери голосовые знаки в виде кряхтения. Мама и няньки уже знали, чего хочет в свои несколько дней жизни постоянно о чём-то думающий малыш. Он живо и радостно реагировал на голос матери, затем и на голоса отца и братьев. Понимающе ворковал, пыхтел, улыбался, когда с ним разговаривали. Год покорения космоса человеком наверняка каким-то образом повлиял на рождение последнего ребёнка Барбека и Кюнсулу, так как он и в самом деле рос несколько странным мальчиком, не похожим ни на братьев своих, ни на сверстников. Уже в грудном возрасте ребёнок реагировал положительно или отрицательно в зависимости от содержания беседы. Когда с ним кто-нибудь сюсюкал, он недовольно кривил своё личико и отворачивался от гостя. Ещё он отворачивался от собеседника, если тот нёс какую-нибудь ахинею или околесицу, при этом по-взрослому укоризненно вздыхал глубоко. А вот когда с ним разговаривали как со взрослым, рассказывая о чём-либо или делясь чем-либо, как это делали, например, его родители, он весь собирался и, не отрывая от них своих глаз, внимательно слушал. Когда изучаемый им мир расширился благодаря его самостоятельным шагам, малыш не стал, как обычно делают дети, бегать от предмета к предмету. Он подолгу изучал заинтересовавший его объект и, только полностью удовлетворив своё любопытство, переходил к следующему. Бывало и так, что он мог заниматься своим исследованием несколько дней подряд. Изучив землянку, где жила семья Барбека, Асманкель не раздумывая пошёл осваивать двор и сад. Так прошло около четырёх лет, и за этот период ребёнок не доставлял хлопот родителям, он в общем-то не доставлял их отцу и матери и после. Ещё находясь в чреве матери, живо реагировал на чтение книг, которые ему читали по очереди родители. Если по каким-то причинам этого не происходило хотя бы раз в сутки, то он начинал беспокоиться и ворочаться, таким образом напоминая матери о чтении. И как только мама или папа возобновляли чтение вслух, он успокаивался, как бы внимательно их слушая. Начав ходить, особенно интересовался книгами, как будто понимал, что именно из них что-то выуживали родители и вербально передавали ему, когда он пребывал в животе матери. Самый меньшой братик не отходил от любого члена семьи, если тот читал какое-то литературное произведение. И всегда просил читать вслух. При чтении глядел в рот чтецу и на книгу, связывая всё слышанное именно с этими двумя вещами. Потом стал спрашивать, что означают буквы на страницах книг. После он начал понимать значение букв, из которых складывались слова, которыми люди пользовались, общаясь между собой.

Братьям не нравилось любопытство братишки не по возрасту. Они не особо любили с ним возиться, при первой возможности убегали на улицу, где и прошли в основном их детство и юность. Оставленному ребёнку на помощь приходила, конечно же, мама. Она, видя расстроенный вид сына, как бы ни была занята, а работы всегда было хоть отбавляй, бросала все свои дела. Мама усаживала чадо своё на колени, раскрывала книгу, чтобы сын мог видеть текст, и начинала читать вслух какую-нибудь сказку или Священное Писание, к которым их семья относила Библию и Коран, ведя указательным пальцем построчно, не торопясь, по ходу отвечая на множество вопросов сына касательно букв и слов. Асманкеля поражало, что какие-то маленькие буковки в книгах так много значат, он считал их природу настоящим чудом. Нескрываемый пиетет к книгам и ко всему, что несло в себе глубокое содержание, включая самих людей, он сохранит навсегда.