Текст книги "Моя история"

Автор книги: Ури Геллер

Представьте себе мое удивление, когда я выяснил, что эффект этой передачи оказался сильнее, чем когда-либо. Создавалось впечатление, что эти энергии можно как-то заморозить, затормозить, а потом снова дать им ход. Я не понимал, как такое может быть? Моя мечта – хоть когда-нибудь в будущем получить ответ на этот вопрос. А в этот момент я уже думал о Дании, где меня ждал, пожалуй, самый большой сюрприз этого турне. До сих пор тяжело вспоминать, через что мне пришлось пройти там и какое сопротивление преодолеть.

Глава 4. Эффект Геллера

Я прекрасно понимаю, что мое европейское турне не сопровождалось необходимым научным контролем, который мог бы подтвердить гипотезы ученых по поводу природы и происхождения энергетических сил, названных «эффект Геллера». И все же надеюсь, что эти выступления не были бесполезными и смогли дать определенную пищу для размышления всем тем, кто заинтересован в этой проблеме. У них будет возможность сравнивать, измерять и сопоставлять результаты, полученные в лаборатории, с теми, которые мне удалось достигнуть благодаря телесеансам. И даже если эфирные передачи лишь ненадолго пробудили силы в других людях, думаю, это дало возможность ученым провести свои исследования этого феномена. По крайней мере, они могли убедиться в том, что «эффект Геллера» не какой-нибудь фокус, при помощи которого их постоянно водят за нос.

По дороге в Данию я пытался анализировать способы распространения эффекта. У меня даже стала зарождаться теория, но я не успел разработать ее до конца. Основывались мои рассуждения на том, что, по моему глубокому убеждению, каждый человек имеет внутри себя некую абстрактную силу, которую можно высвободить тремя способами. Способ первый – психологическое внушение. Второй – визуальный, связанный с возможностью видеть эту силу в действии или слышать ее подробное описание по радио. И третий способ – самовнушение и развитие внутренней уверенности в ее существовании.

У взрослых время действия этой силы, как мне кажется, короче, чем у детей, у которых, я убежден, эта сила значительно сильнее из-за того, что они еще не пережили и не восприняли псе негативные явления, которые неизбежно встречаются в жизни.

Пока силы глубоко еще спрятаны в нас, для их пробуждения необходимо что-то вроде сеанса космической связи, направленного в нашу сторону. В этом случае, если можно допустить такое сравнение, мы выступаем в роли радиоприемников, настроенных на определенную волну. Главное условие успеха – это вера. Она работает, как ключ зажигания в машине, – открывает все входы и выходы энергии в нашем теле. Увидев или услышав об этих необычных возможностях, человек должен заинтересоваться и, главное, поверить – это может создать, я думаю, прямой канал с этой космической связью. Пока что не многие люди доходят до этой стадии. Не хочу показаться нескромным, но я убежден, что постоянно настроен на то, что называется космической связью. Почему – не знаю. Но, может быть, именно это дает мне возможность передавать другим свою энергию. И поэтому, когда я выступаю в телевизионной передаче или читаю лекцию, для меня это прежде всего хороший способ быть связующим звеном по отношению к другим людям, помогать им принимать связь с силами, находящимися вне нас. Человек получает возможность изучать огромный новый мир, и это, по-моему, очень важно и интересно.

В Копенгагене во время телевизионной передачи вместе со мной должны были выступать еще три человека. Один из них – глава Союза часовщиков, другой – специалист в области психологии, а третий был представлен зрителям как бизнесмен, но мне было известно, что это один из ведущих иллюзионистов Дании – Лео Лэсли.

Впоследствии я узнал, что Лэсли очень серьезно готовился к этой встрече. В его задачу входило попытаться поставить меня в неловкое положение. Он приобрел химикат под названием «сулема» – дихлорид ртути, который по его замыслу должен был смягчать металлы. Идея заключалась в следующем: при помощи этого химиката он хотел согнуть ключ во время передачи так же, как это делал я. Кроме того, он договорился с режиссером, чтобы камера постоянно показывала мои руки, ни на долю секунды не оставляя их без внимания. И в довершение всего по его плану в студию были привезены пять будильников, которые были сделаны так, что не могли пойти ни при каких условиях. В один будильник они засунули кусок цемента, в другой – налили растительного масла. В механизм третьего вставили металлическую скрепку и т. д. Наготове у Лэсли были и несколько ключей и гвоздей, обработанных составом, сопротивляющимся воздействию химикатов, на тот случай, если бы я ими пользовался. Разумеется, я ни о чем не знал.

Когда я приехал в студию, мне сообщили, что в передаче, кроме моего сеанса, будет весьма откровенная беседа о сексе, в которой я не хотел принимать участия. Дело не в том, что я против секса, просто обсуждение этих проблем не имеет ко мне никакого отношения. Они согласились разделить передачу на две обособленные части: в одной обсуждался бы вопрос секса, а другая часть передачи была бы посвящена мне.

Но должен признаться, что я с трудом удержался от соблазна испытать свои силы в первой части программы в тот момент, когда мне на спор предложили сосредоточить все свое внимание на купальнике одной из девушек в студии, верхняя часть которого держалась на металлических застежках. Девушка была очень симпатичная и прекрасно сложена. Меня так и подмывало согласиться на это пари. Но мой помощник Вернер Шмидт тут же сказал, что это дурацкая затея, и предупредил, что эта шутка может очень плохо отразиться на моем имидже. Но я очень часто думаю, что бы, интересно, произошло, если бы я все-таки сделал это в прямом эфире? Датчане в то время были настроены очень либерально и, мне кажется, сумели бы воспринять это должным образом. По крайней мере, зрелище было бы любопытным.

Я выступал вместе с остальными участниками передачи во второй ее части, а после первой был запланирован перерыв. Но вот пришел мой черед, и в студию вынесли те самые будильники, которые не могли работать. Я, конечно, не знал о том, что сделал Лэсли, и постарался сосредоточить на них всю свою энергию. В то же самое время я предложил всем зрителям, которые нас смотрели, чтобы они тоже сосредоточили свое внимание на их собственных часах, ключах или каких-то других металлических предметах.

Я старался, как мог, но часы в студии так и не пошли. Это было удивительно, потому что я не сомневался в том, что хоть какие-то из этих пяти будильников должны были пойти. Я чувствовал себя очень неловко, потому что со стороны все выглядело так, будто я вообще ни на что не способен. Со стыда я чуть сквозь землю не провалился. Это ужасное ощущение – находиться перед телекамерой и знать, что миллионы людей видят: у тебя ничего не получается.

По счастью, мне повезло с металлом, который они принесли. Потому что моя энергия не имеет ничего общего с какими-либо химикатами или искусственными обработками, которой были подвергнуты эти металлы. Но настроение у меня, естественно, уже было испорчено, и я не мог понять, что же случилось с часами.

Во время перерыва мы перешли в другую студию. Там уже без телекамер я продемонстрировал своим собеседникам некоторые вещи, и они произвели на них большое впечатление. Я начинал чувствовать себя немного лучше, а потом Лео Лэсли признался мне в том, что он сделал с часами. В Австрии однажды меня пытались испытать таким же способом, но заранее предупредили, что заблокировали часовые механизмы, и я, применив еще большую энергию и силу, сумел добиться того, что некоторые часы все же пошли. Я попенял Лэсли, что ему нужно было раньше сказать об этом, а теперь уже поздно, потому что у нас оставалось всего лишь несколько минут.

Когда мы вернулись в эфир, психолог, часовщик и Лэсли по очереди взяли слово и рассказали зрителям о тем, что все накладки произошли по их вине. Потом каждый из них сказал, что они полностью убеждены в том, что мои достижения – это не результат гипноза или каких-то фокусов, и все мы от души посмеялись в знак полного примерения.

Лео Лэсли рассказал мне, что пытался воспользоваться дихлоридом ртути, чтобы погнуть ключи, ложки и другие металлы, но у него ничего не вышло, и поэтому он выкинул эту мысль из головы еще до того, как передача пошла в эфир. Правда частично ему удался эффект с предметами из алюминия, но, как известно, не слишком много ключей сделано из алюминия. Сказал он и о том, что мои руки все время были в поле зрения одной из камер, которая следила за каждым их движением. Позже Лео Лесли написал обо всем этом в своей книге. И хотя наши взаимоотношения начинались так драматично, впоследствии он стал одним из тех, кто меня сильнее всего поддерживал.

Вернувшись в Лондон, я планировал остановиться у своих друзей в квартире, расположенной в очень тихом районе города. К этому времени меня постоянно преследовала пресса, совершенно не давая прохода. Было впечатление, что у меня вообще не остается ни минуты покоя. Я пытался носить темные очки, но это меня совершенно не спасало. Репортеры выследили, где находится дом моих друзей, и всегда ждали на улице. Однажды мне нужно было поехать по делам в другую часть города, и я боялся, что мне не удастся скрыться от них и выйти так, чтобы они за мной не поехали. Взглянув на улицу через закрытые занавеси, мы увидели, что дом был практически окружен. Тогда был разработан такой план: мои лучшие друзья Шипи Штранг и Яша Кац, которые вместе с Вернером Шмидтом занимались организацией моего турне по восьми городам Англии, покрыв головы плащами, выбегут из дома в сторону большого «Лэнд Ровера», стоявшего на улице, и быстро уедут. Мы надеялись, что все представители прессы кинутся за ними, и тогда я незаметно смогу пробраться к другой машине. Им удалось сфотографировать Шипи в темных очках, и его приняли за меня. Наша уловка сработала, на следующий день пресса взахлеб рассказывала о моем «загадочном исчезновении».

Были и значительно более серьезные причины, по которым мне не хотелось попадаться на глаза. В мой адрес поступило несколько угроз – мне угрожала смертью, по всей видимости, одна из арабских террористических групп. Нам надо было быть очень внимательными и постоянно следить за почтой. Еще одну угрозу Вернер Шмидт получил по телефону в тот день, когда мы прибыли в Англию из Дании.

Я постоянно надеюсь на мирное решение всех проблем. У меня даже есть мечта – быть первым израильтянином, выступающим с показательной программой в Египте. Инстинктивно я чувствую, что этими энергетическими силами, этим высшим разумом нельзя воспользоваться в целях войны. В связи с этим вокруг «эффекта Геллера» всегда много различных шуток. Так, на одной карикатуре в газете были изображены два танка, стоящие друг против друга с пушками, связанными в узелок. Командир одного из танков говорит своему противнику: «Мет, ты развязывай!» На другой карикатуре был изображен самолет, согнутый буквально пополам, и один пилот говорит другому: «И вот я сказал этому Геллеру: „Ну что, умник, ты еще умеешь делать, кроме как гнуть ложки?“»

Я считаю, это очень важно, что такие мощные силы не могут работать в негативном направлении. Я прошел через войну, был парашютистом и видел все ужасы войны. Получил ранение в обе руки и в голову по время шестидневной войны 1957 года. И все это время была какая-то контролирующая сила, которая недопускала, чтобы эта энергия использовалась в каких-либо других целях, кроме мирных, чтобы никому от нее не было ни боли, ни вреда.

Эта последняя угроза в мой адрес прозвучала настолько серьезно, что нам нужно было срочно встретиться и обсудить, что делать в связи с предстоящим турне по восьми городам. Вернер Шмидт связался со Скотланд-ярдом, откуда к нам тут же выслали нескольких человек. Было принято решение переехать в большую охраняемую гостиницу в Лондоне и в спокойной обстановке решить, как поступить дальше. Гостиница надежно охранялась как с главного входа, так и со стороны коридоров.

Нужно было срочно решать, что же делать с британским турне. Это был очень сложный вопрос, потому что в это время обстановка в Англии была довольно напряженной. Владелец одного из крупнейших магазинов, принимавший активное участие в еврейских благотворительных акциях, был застреляй прямо на улице, и террористическая организация опубликовала список 20 известных английских евреев, которые также были приговорены ими к смерти в ближайшем будущем. Мне очень не хотелось отменять турне, но Вернер Шмидт убедил меня, что это слишком рискованная затея.

Итак, турне по Англии было отменено и у меня неожиданно возникла возможность отдохнуть в США. А главное – теперь было время как следует подготовиться к поездке в Японию, к выступлениям в этой стране. Нужно было самому в себе разобраться, подумать, на какой путь я встал и что это означает для меня и для всего мира.

Глава 5. Стихи

Хотя я сам не вполне сознавал это в то время, но теперь понимаю, что после европейского и скандинавского турне ситуация во многом была кризисной и в каком-то смысле переломной… В научных кругах все жарче разгорался спор о том, что представляют собой мои эксперименты – некий феномен или очередные фальшивки. Мне надоело защищаться и оправдываться, но избежать этого было очень сложно. Причиной всех этих дискуссий, думаю, стала серия сложных научных исследований в Станфордском исследовательском институте, начатая в 1972 году и продолженная в августе 1973 года. Этот институт известен тем, что проводит сложнейшие исследования по заказам крупных промышленных корпораций и даже правительства. Кроме того, в программу их работы входят и уникальные компьютерные исследования в военных целях. После окончания первой серии экспериментов в 1972 году институт выпустил доклад, в котором, в частности, говорилось: «Мы наблюдали за определенным феноменом, которому мы пока не можем найти научного объяснения. Единственное, что мы можем сказать в настоящий момент, – это то, что дальнейшие исследования необходимы».

Станфордский институт считается одним из самых престижных в мире, и поэтому даже такое, прямо скажем, скудное сообщение привлекло к себе очень большое внимание. Но результаты исследований не были опубликованы сразу из-за того, что ученые, проводившие эксперименты, настаивали на том, чтобы они предварительно были помещены в специализированном научном журнале. Насколько я понимаю, это было им необходимо для того, чтобы в научных кругах отнеслись к ному более серьезно.

Я находился в институте вместе с профессором Андриа Пухаричем и астронавтом капитаном Эдгаром Митчеллом. А ученых, которые непосредственно проводили исследования в институте, звали Рассел Тарг, специалист по проблемам изучения лазера и плазмы, и профессор Харольд Путхофф, специализировавшийся в области атомной физики. Надо сказать, что они оба очень сильно интересовались парапсихологией и пропели множество совместных исследований этого явления.

Я еще вернусь к рассказу об их деятельности в этом направлении. Итак, оба ученых, Тарг и Путхофф, были убеждены в том, что доклад о проводимых ими экспериментах должен появиться в самом лучшем и авторитетном научном журнале. Все сошлись на том, что таким изданием является журнал «Нэйче», очень требовательно и осторожно относящийся к каждому материалу, попадавшему на его страницы. Журнал нередко тратил месяцы, а то и годы, досконально проверяя все в той или иной научной работе, перед тем, как приступить к ее публикации.

К сожалению, исследования Станфордского института до сих пор не были опубликованы, хотя статья была направлена в журнал «Нэйче» уже несколько месяцев назад. Мне было хорошо известно, что почти все солидные научные журналы старались держаться подальше от изучения паранормальных явлений, потому что это направление очень долгое время считалось антинаучным. Если бы журнал «Нэйче» принял к публикации научную работу института Станфорда, это был бы настоящий прорыв. Возможно, это заставило бы замолчать наконец тех критиков, которые пытались дискредитировать меня. Словом, я очень рассчитывал на то, что научная работа появится в журнале «Нэйче», избавит меня от непрерывного и очень тягостного гнета, который я испытывал со стороны разного рода недоброжелателей и некоторых представителей прессы. Естественно, я надеялся на то, что если «Нэйче» с ее высокой научной репутацией все же примет статью после многомесячной работы, то научный мир и пресса должны будут согласиться с ее выводами. В этом случае я мог бы достойно выйти из того непростого положения, в котором находился.

Даже в тех странах, где я выступал и феномен распространялся от меня к другим людям посредством телевидения, оказывая влияние на предметы в тысячах домах, спор все равно продолжался. Мне передали, что профессор из Уэльского университета сказал, что все мои чудеса шиты белыми нитками и понадобится всего лишь полчаса хорошего тщательного контроля за экспериментом, чтобы снять маску с Геллера. Но ему, вероятно, не было известно, что условия контроля в Станфордском институте были предельно строгими и жесткими. Во время проведения исследований я был полностью изолирован от внешнего мира, и, таким образом, какое бы то ни было постороннее влияние абсолютно исключалось. По условиям экспериментов, в процессе которых я должен был телепатически дублировать рисунки, схемы, я был помещен в так называемую «клетку Фарадея» – комнату, обнесенную сетью устройств, блокирующих какие бы то ни было радиоволны, электрические и магнитные силы.

После прямого телевизионного эфира в Англии у ряда ученых возник интерес к изучению тех людей, в чьих домах происходили разные чудеса в тот момент, когда шла передача. Среди этих ученых был и профессор Джон Тейлор. Он считал, что если ему удастся изучить людей, у которых гнулись металлические предметы и начинали работать сломанные часы, а полученные результаты сравнить с анализом экспериментов, которые он предполагал провести со мной, то у него появится возможность подтвердить либо опровергнуть гипотезу о существовании особого «эффекта Геллера». Иными словами, если бы у него была возможность отобрать группу детей и взрослых, которым удавалось делать нечто подобное тому, что демонстрировал на экране я, то он вплотную мог бы подойти к доказательствам открытия новых, неизвестных науке сил.

Одна лондонская газета уже пригласила десять таких человек на обед в гостиницу и попросила их попробовать согнуть ложки, вилки или попытаться завести или остановить часы. Хотя это был далеко не научный эксперимент, результат был поразительным. На глазах у корреспондентов двое ребятишек сумели запустить сломанные часы, а семилетний мальчик по имени Марк Шелли, сфокусировав все свое внимание на целом ряде вилок, согнул их. «Я просто думаю о том, что вилка должна согнуться, и она гнется», – сказал он.

* * *

Перед поездкой в Японию у меня неожиданно появилась возможность немного передохнуть и в спокойной обстановке обо всем подумать. Эти необычные энергии или силы проявляли себя в совершенно разных ситуациях разными способами. Некоторые из них я мог контролировать, другие работали как бы сами по себе. К сожалению, удовлетворительного объяснения, почему это так происходит, я до сих пор не нашел.

* * *

Мне нравится жить настоящей, полной, насыщенной жизнью. Я люблю телевидение, люблю кино, люблю спорт. Люблю ходить на свидания с девушками, люблю путешествовать и везде встречаться с новыми людьми. Я получаю массу удовольствия от каждой лекции или демонстрации, куда бы я ни приезжал, в любой стране мира. Я люблю играть на пианино и люблю писать стихи. Стихи приходят ко мне очень странным образом, и я даже точно не знаю, сам ли их пишу, потому что в это время нахожусь в каком-то трансе и поэтому обычно наговариваю их на магнитофон. Правильнее, наверное, сказать, что стихи через меня приходят, чем мной сочиняются. Иногда я запоминаю, что наговариваю, а иногда нет. Бывает и так, что очень удивляюсь, когда прослушиваю то, что было мной записано на пленку.

Я начал заниматься этим вскоре после того, как приехал в Америку. Однажды в комнате, где я сидел, оказалась печатная машинка, и, хотя я никогда не обучался машинописи, я сел и стал печатать какие-то ритмические строфы. Они скорее больше похожи на слова из песни, потому что я всегда чувствую в них музыку. В этих словах много мистики и разных символов. Все они приходят ко мне откуда-то извне. Вот стихотворение, которое называется «Тот день»:

 
В тот день ветер пожелтел.
В тот день упала пыль.
В тот день открылись небеса.
В тот день что-то красное приблизилось к нам.
В тот день солнце остановилось.
В тот день мы увидели красное.
Тот день стал нынешним.
И вот тогда я познал конец.
В тот день начался подъем.
В тот день красное превратилось в желтое.
Тот день мы запомнили.
Тот день мы узнали.
Сиреневое вытекло из желтого.
Оно капало, и тишина горела.
Сиреневое превратилось в зеленое.
Зеленое стало таким белым и серебряным.
И серебро превратилось в золото.
И золото расцвело в цветах радуги.
И все это окрасило туман.
Туман утонул в радуге.
Утонул так глубоко, что его не стало.
Цвета упали в пустоту
И посеялись в полях.
На полях выросли вновь желтые цветы.
И стало слышно:
Человечеству предстоит пройти свой собственный путь.
 

Я находился в глубоком трансе, когда ко мне пришли эти стихи, и я записал их на диктофон. Когда я потом послушал это, то понял, что это уж слишком для меня. Попытался проанализировать строчку за строчкой. Первые же слова: «В тот день ветер пожелтел» – напомнили мне ветреные бури с летящей желтой пылью, которые я видел в пустыне. Мне казалось, что это описание огромной катастрофы, которая где-то происходила. Эти страшные ветры, которые гнали желтую пыль по пустыне, окрасили весь воздух в желтый цвет, потому что клубы пыли поднялись высоко над землей. А потом пыль вдруг резко упала и заволокла землю, как предвестие чего-то значительного, что должно было произойти. И «в тот день открылись небеса» для меня означало, что какая-то неведомая могущественная сила отворила небесный створ, чтобы проникнуть на землю.

Словом, вся поэма с ее многоцветием и образностью указывает на что-то космическое, всеобщее и очень величественное. Сиреневый цвет отражал бесконечность, зеленый предвещал собой или новую эволюцию, которая пришла на землю, или открытие новой планеты. Я не мог всего понять. Но понял, что когда-нибудь смысл этого стихотворения станет нам ясен. Наверное, только после того, как мы сами станем частичкой Бога.

Было еще много стихов, которые ко мне приходили таким же образом. Одни из них рассказывали о любви или об одиночестве, другие – о грустном настроении или о космических разумах. Чаще они получались короткими, но были и длинные. Вот, например, короткое:

 
Закрой свои глаза и постарайся увидеть
Яркий свет, падающий на тебя сверху.
Попробуй управлять им, мысленно контролируя луч,
Который перейдет в твой ум
Благодаря высшим силам и разумам.
 

Я прекрасно понимаю, что мои поэмы не литературные шедевры. Но я их очень глубоко переживаю. Когда они приходят, словно какая-то сила меня держит. Странно, конечно, но я физически чувствую легкое давление на точку прямо посреди лба.

Я показал свои стихи Байрону и Марии Джанис, и они им понравились. Кстати, Байрон даже сочинил на них музыку. Он же предложил показать их Дэлу Ньюмену, который занимается оранжировками музыки для таких известных рок-исполнителей, как Пол Маккартни, Элтон Джон, Кэт Стивене и Пол Саймон. Ему тоже пришлись по вкусу мои произведения. В конце концов мы с Яшей и Вернером решили, что пора выпустить пластинку с этими песнями на нескольких языках в Англии, в Германии, может быть, еще где-нибудь. Байрон и Дэл будут заниматься композицией, музыкальными оранжировками, а я буду просто начитывать стихи. Мэксин Найтингейл, известная по знаменитому музыкальному шоу «Волосы», будет исполнять те песни, в которых нужен сложный вокал в сопровождении хора. Пластинку решили назвать просто «Ури Геллер».

Честно говоря, с самого раннего детства я мечтал быть актером театра или кино. Я даже из-за этого всегда, пока рос, пытался скрывать свою энергию и силы, чтобы они не мешали мне раскрыться как артисту. По сути дела, я всегда был и остаюсь самым обычным человеком, если не считать, конечно, этих сил.

Так что желание быть исполнителем было для меня вполне естественным, хотя некоторые люди считают, что все это мешает моей работе, моим попыткам понять свой необычайный феномен. Я так не думаю. Мне кажется, что все, чем бы я ни занимался, в особенности эти стихи, является как бы частицей огромной картины, которая так же медленно вырисовывается, как фотопленка, спущенная в бачок для проявления. Фотография проявляется очень медленно и к тому же не сразу вся. Нужно подождать, прежде чем четко проступят все детали и весь смысл. Как всякий человек, не лишенный самых обычных чувств и эмоций, я осознаю, что существует прошлое, настоящее и будущее. Но когда я начинаю думать о каких-то более глубоких вещах, то убеждаюсь, что на самом деле не существует ни прошлого, ни настоящего, ни будущего для вечности. Все происходит одновременно. Я чувствую, что у каждого из нас есть два канала восприятия: космический и обыкновенный, и мы можем на них настраиваться в разные времена.

В одной из песен на своей пластинке мне хотелось открыть, сколько энергетических сил исходит от меня к другим людям. Я эту композицию назвал «Настроение». Она звучит так:

 
Давайте направим наш корабль к вере
И попытаемся силами своего разума
Сделать то, во что мы никогда не верили.
То, что мы считали, нам никогда не добиться.
Давайте что-нибудь возьмем,
Может быть вилку, ложку или ключ,
И сосредоточим на них все свое внимание.
Главное, поверить
И захотеть, чтобы чудо случилось.
Держите вилку или ключ в руках не слишком сильно
И повторяйте про себя: «Согнись, согнись».
Теперь проведите пальцами очень мягко вверх и вниз по предмету,
Почти не дотрагиваясь до металла,
Поглаживая нежно и повторяя про себя:
«Согнись, согнись».
И если получится, просто будьте счастливы
И ждите продолжения.
Вы – частичка потрясающего эффекта,
Который на самом деле запрятан во многих из нас.
Но если ничего не произошло,
Не разочаровывайтесь, потому что не со всеми это происходит.
Может быть, не то время
Или, может быть, не то настроение.
Ведь у меня тоже не всегда получается.
 

Прошло совсем немного времени, и мы узнали, что песни этой пластинки дали результат. На обороте альбома мы написали, что никто из тех, кто принимал участие в записи, не несут какой-либо ответственности за эксперименты и их последствия. Это необходимо было по двум причинам. Во-первых, если вдруг какие-то вещи начнут гнуться после того, как человек прослушает пластинку, то нам не хотелось брать на себя вину или ответственность за это. И кроме того, мы не хотели, чтобы кто-нибудь очень сильно разочаровался, если вдруг ничего не произойдет, потому что совершенно не могли предсказать, что будет.

Пластинка появилась в Европе в 1974 году, и однажды ее проигрывали по радио в Швейцарии. В тот день радиостудии получили сотни звонков от слушателей, которые сообщали, что в их домах гнулись вилки, ложки и ключи точно так же, как было уже когда-то во время передач Би-би-си. Если эта реакция будет повсеместной, то это станет важным подтверждением теории существования новой энергии в мире, которая заложена не только во мне, но и в людях. Тогда все поймут, что ей нужно уделить очень серьезное внимание.

В феврале я принял участие в нескольких телевизионных передачах в Японии. Реакция в стране Восходящего солнца оказалась такой же потрясающей, как и в Европе. Это говорило о том, что языковой барьер абсолютно не мешает работе энергии. Но даже это не убедило моих критиков и противников, которые по-прежнему пытались дискредитировать все, что я делал.

Особенно усердствовал в этом знаменитый журнал «Тайм», видимо, в отместку за отказ от предоставления ему материалов исследований Станфордского института до тех пор, пока они не будут опубликованы в журнале «Нэйче».

В противовес негативному подходу журнала «Тайм» лондонская «Дейли мейл» опубликовала несколько глав из книги Андриа Пухарича «Ури», а на первой полосе была напечатана анкета, в которой читателям предлагалось выразить свое мнение по поводу моего феномена. Газета так объясняла свой подход: «Разгорелись жаркие споры вокруг публикации глав из книги об Ури Геллере в „Дейли мейл“. В Америке ученые разделились на две группы, первая из которых считает Геллера выдающимся фокусником и иллюзионистом, другая же утверждает, что он обладает уникальным энергетическим потенциалом. Итак, теперь ваша очередь. Как, по-вашему, есть ли у Ури Геллера сверхъестественные силы? Пометьте „да“ или „нет“. Вырежьте анкету и пришлите ее нам».

Узнав об этом, я очень расстроился, потому что представил себе, что если бы я сам только прочитал по поводу этих сил в газете, не видя их своими глазами или не испытав их на себе, то, конечно, написал бы «нет». По моим подсчетам, не больше 20 или в лучшем случае 25 % опрошенных могли бы написать «да». Хотя к этому времени уже были известны некоторые, результаты исследований в Станфорде, которые выглядели очень убедительно и могли произвести впечатление на читателей газеты. 22 марта 1974 года газета опубликовала результаты опроса. Признаюсь честно – я был поражен. Выяснилось, что 95,5 % из тех, кто принял участие в этом голосовании, верили в то, что у меня есть такие силы, и лишь 4,5 % считали, что я просто фокусник. Объявляя эти результаты, «Дейли мейл» поясняла: «В подавляющем большинстве писем, которые мы получили, читатели говорят, что раньше относились ко всему этому скептически, но результаты института Станфорда их полностью убедили».

К сожалению, это были пока только неофициальные данные об экспериментах – о публикации в журнале «Нэйче» еще ничего не было известно. Прошло уже больше года, и казалось, что уже никогда эта статья не увидит свет.

Тем не менее в марте я закончил второе скандинавское турне и очень серьезно готовился к записи пластинки, которая была назначена на июнь. Примерно в это же время мне сообщили, что организация Роберта Стигвуда, крупная лондонская кинокомпания, поставившая в свое время как фильм, так и сценический вариант рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда», заключила контракт на право снять фильм о моей жизни. Эта идея меня очень вдохновила, хотя я подумал, что ученые, работавшие со мной, вряд ли будут в восторге. Они, конечно, считали, что мне нужно целиком посвятить себя научным экспериментам и не отвлекаться ни на что другое. Но я тут не вижу большого противоречия. Во мне прекрасно уживаются две стороны натуры. Одна – очень простая, земная, и другая – космическая, вселенская, которой принадлежат эти энергетические силы. И я не хочу лишаться ни одной из них. Мне кажется, что есть определенная польза и от моих публичных выступлений, и от телепередач, фильмов, музыки, поэзии, пластинок. Благодаря всему этому меньше чем за год меня смогли увидеть миллионы людей, и, возможно, я изменил их мышление, открыл для них новые горизонты Вселенной. Нужно пользоваться своей энергией, чтобы изменить что-то, особенно в умах людей.