Текст книги "День позора"

Автор книги: Уолтер Лорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Оставшиеся внутри "Оклахомы" люди еще отчаянно боролись за жизнь. Баталер Терри Армстронг находился в этот момент в своей баталерке на второй палубе. Видя, как помещение медленно наполняется водой, он нырнул, нашел ощупью иллюминатор, протиснулся в него и вынырнул на поверхность. Матрос Мальком Макклири спасся таким же способом через иллюминатор душевой. Католический капеллан Алоиз Шмитт наполовину протиснул свое тело, но молитвенник, лежащий в заднем кармане его брюк, не дал ему возможности проскользнуть в иллюминатор. Ему пришлось вернуться назад, чтобы вынуть требник, а потом пропустить несколько человек впереди себя. Он пропустил трех, а возможно и четырех человек, а через секунду вода окончательно затопила помещение. Многие из находящихся внутри корабля были еще живы. В кромешной темноте они еще куда-то плыли, пытаясь ориентироваться в перевернутом мире, выныривая в воздушные подушки, образовавшиеся после опрокидывания корабля. Семнадцатилетний матрос Уильям Бел боролся с водой, хлынувшей в помещение рулевых машин. Матрос Джордж Марфи плавал в операционной санчасти, пытаясь найти выход. Он не понимал, где находится. Какое помещение корабля имело потолок, выложенный кафелем? Матрос не мог сообразить, что это палуба.

Находящимся на верхней палубе морякам спастись было легче. Когда линкор медленно повалился, они просто перебежали по правому борту на днище, оказавшееся на поверхности. Выбирались они с днища по-разному. Некоторые пытались взобраться по швартовым концам на линкор "Мэриленд", но по мере того, как крен "Оклахомы" увеличивался, концы обрывались и моряки падали в воду между кораблями. Когда матрос Том Армстронг вынырнул у борта "Мэриленда", его остановившиеся часы показывали десять минут девятого. Брат Тома – Пэт – сам бросился в воду с борта, решив не перебегать на днище. Их третий брат – Терри – уже находился в воде, выскочив через иллюминатор на второй палубе. Сержант морской пехоты Лео Вире соскользнул в воду с днища по какому-то канату и чуть не утонул, когда кто-то решил использовать его как трап, залезая в шлюпку. А его друг – сержант Норманн Каррьер – спокойно прошел по днищу до самой воды, подзывая проходящие мимо шлюпки, и перешел на одну из них, даже не замочив ног. Лейтенант Билл Ингрем решил перебежать на днище, когда нок-рея линкора уже коснулась воды. Он за что-то зацепился и полетел в воду.

Как раз в этот момент взорвалась "Аризона". Позднее спасшиеся сказали, что бомба угодила прямо в дымовую трубу линкора, но проведенная позднее проверка показала, что фильтр-решетка на трубе осталась целой. Более вероятно, что бомба попала в палубу у башни No 2 главного калибра, пробила полубак и, взорвавшись внутри корабля, вызвала детонацию зарядов в боевых погребах. В любом случае, огромный столб огня и дыма взметнулся вверх метров на 200, принимая форму огромного гриба. Грома взрыва почти не было. Свидетели говорят, что услышали что-то более похожее на гигантский вздох, нежели на гром. Грома не было, но ударная волна была ужасной. Она заглушила мотор на пикапе авиационного оружейника Харранда Квисдорфа, едущего по дороге острова Форд; сбила с ног и швырнула в сторону главстаршину Молтера, вышедшего из дома; выбила стекла и перевернула все в каюте машиниста Станли Рейба на водоналивной барже; сбила с ног комендора Кари Гарнетта и дюжину других моряков на линкоре "Невада"; сбросила с мостика за борт капитана 2-го ранга Кассина Янга на плавмастерской "Вестал"; снесла в воду лейтенанта Венса Фуллера с палубы "Вест-Вирджинии"; подбросила, как осенний лист, находящийся высоко в небе бомбардировщик капитана 2-го ранга Футиды...

Сотни людей на "Аризоне" просто перестали существовать, мгновенно исчезнув в страшной гигантской вспышке. На многих боевых постах от людей в буквальном смысле слова осталось "мокрое место". Они испарились. На мостике мгновенно погибли контр-адмирал Исаак Кидд и командир линкора капитан 1-го ранга Франклин Ван-Валькенбург. На второй палубе позднее были обнаружены трупы всего состава корабельного оркестра.

Всего погибли более 1000 человек.

Невероятно, но некоторые уцелели. Майор морской пехоты Аллен Шепли был сброшен взрывной волной с одного из ярусов носовой надстройки и упал в воду. Частично парализованный, он все-таки сумел доплыть до острова Форд с помощью других моряков, оказавшихся в воде.

Радист Гленн Лейн был выброшен взрывом за борт и опомнился, обнаружив, что плывет куда-то в воде, покрытой толстым слоем мазута. Он оглянулся на "Аризону", но не увидел на корабле никаких признаков жизни. Но Лейн ошибался – на линкоре еще находились люди. На третьей палубе боцман Джеме Форбис, потерявший сознание от удара о переборку, стал приходить в себя. Он и группа матросов находились в перегрузочном отделении боевых погребов башни No 4 главного калибра. Помещение стало заполняться дымом и моряки перебрались в башню No 3, где условия были немного лучше. Вскоре однако дым добрался и до этой башни, клубясь вокруг орудий. Вентиляция не работала. Наконец кто-то приказал им покинуть башню. Форбис снял свои новые, до блеска начищенные ботинки, и, держа их в руках, вышел из башни. Палуба была страшно горячей и покрыта мазутом. Небольшое сухое место было у четвертой башни. Форбис добрался туда и аккуратно поставил там свои новые ботинки носок к носку – как бы планируя надеть их снова сегодня вечером, чтобы прогуляться по Отель-стрит.

На зенитно-дальномерном посту левого борта Рассел Лотт, завернувшись в одеяло, пытался протиснуться через заклиненную дверь. Одеяло защитило от жара раскаленных переборок, но и палуба была такой горячей, что приходилось прыгать с ноги на ногу. Пять дальномерщиков, используя одеяло как общий щит, пробились к борту через дым и огонь, где увидели все еще державшуюся на воде плавмастерскую "Вестал". Взрыв забросал всю ее палубу раскаленными обломками, но все-таки там нашелся живой человек, бросивший им конец. Моряки по одному перебрались на плавмастерскую.

На "Вестале" уже почти никого не было. Страшный взрыв "Аризоны" выбросил за борт плавмастерской несколько человек, включая командира Кассина Янга, и старпом приказал остальным оставить корабль. Матрос Томас Гарционе спустился с полубака по канату, ноги его почувствовали какую-то опору и неожиданно он обнаружил, что стоит на лапах якоря. Спускаться в воду ему страшно не хотелось, поскольку он не умел плавать. Наконец, зажав нос рукой и перекрестившись, он прыгнул солдатиком и добрался до какой-то дрейфующей между обломков шлюпки, показав для неумеющего плавать очень неплохое время. Сигнальщик Адольф Злабис кинулся в воду прямо с мостика и был подобран на шлюпку.

Из радиорубки "Вестала" радист Джон Марфи видел, как бегут мимо матросы, оставляя судно. Один из радистов увидел пробегавшего мимо брата и с криком: "Я пойду с ним", выскочил из рубки. Неизвестно почему, но Марфи решил остаться. Он и сам этого не мог объяснить.

Между тем, выброшенный за борт командир плав-мастерской капитан, 2-го ранга Янг снова влез на палубу своего судна. Измазанный мазутом, мокрый с головы до ног, он кричал вниз своим матросам:

"Возвращайтесь на борт! Наше судно еще на плаву!"

Большинство команды вернулось обратно, и Янг приказал отдать швартовы, связывающие плавмастерскую с горящей "Аризоной". Концы пришлось рубить. Но ветер продолжал наваливать "Вестал" на пылающий линкор. Помощь пришла неожиданно с проходящего мимо буксира, чей капитан и механик долгие годы служили на "Вестале". Они подали буксир и отвели старое судно к тихому причалу "Айея", где оно и простояло без особых происшествий весь день.

Когда "Аризона" взлетела от взрыва, на "Мэриленде" старшина-электрик Гарольд Норт решил, что настал конец света. Но сам он был в полной безопасности. Защищенный "Оклахомой" "Мэриленд" был недосягаем для японских торпед. Правда, в линкор попали две авиабомбы. Бомбы были 15-дюймовыми бронебойными снарядами с приделанными стабилизаторами. Одна прошла через носовую скулу линкора, взорвавшись в воде. Вторая попала в полубак, вызвав сильный пожар. Неожиданно бойцы пожарного дивизиона, бросив тушить огонь, стали разбегаться в разные стороны. Оказалось, что какой-то матрос уронил в люк огнетушитель, который упал к ногам одного старого мичмана и сработал. С криком "газы!" мичман одел противогаз, вызвав секундную панику.

На "Теннесси", защищенном от торпед корпусом обуглившейся "Аризоны", бед было больше. Матрос Баркхольдер видел через иллюминатор штурманской рубки на мостике, как переделанный в бомбу 15-дюймовый бронебойный снаряд попал в крышу башни No 2 – всего в нескольких метрах впереди мостика. Оторванной задрайкой иллюминатора Баркхольдера ударило по голове, но он все же смог выскочить из рубки и оказать помощь пострадавшему на мостике лейтенанту. К сожалению, он ничем не мог помочь своему ближайшему другу, который умирал на палубе и, увидев Баркхольдера, попросил пристрелить себя. Вторая бомба ударила в третью башню главного калибра на корме. Не пробив могучую башенную броню, бомба взорвалась, засыпав все вокруг осколками.

Несколько осколков ударили по мостику стоявшей рядом "Вест-Вирджинии", смертельно ранив командира корабля капитана 1-го ранга Мервина Бенниона. Командир упал на правом крыле мостика около пулеметной платформы. В этот момент на мостик вбежал лейтенант Делано, вырвавшийся наконец из центрального поста. К нему кинулся лейтенант Уайт, сказав о ранении командира и попросив помочь.

Делано сразу понял, что положение командира безнадежно. Осколки разорвали капитану 1-го ранга живот, и не нужно было иметь медицинского образования, чтобы понять, что все кончено. Однако командир находился в полном сознании и нужно было что-то сделать, чтобы облегчить его последние минуты. Делано бросился к аптечке первой помощи, надеясь найти морфий. Но морфия там не было. Зато он обнаружил целую банку эфира и пытался с его помощью хотя бы усыпить командира, чтобы тот не мучился. Однако ничего из этого не получилось: умирающий не терял сознания. Все, что оставалось сделать лейтенанту, это положить ноги командира в более удобное положение. Командир стал что-то говорить, и лейтенант сел на палубу рядом с ним, чтобы лучше слышать. Капитан 1-го ранга интересовался, как проходит бой, что делается на "Вест-Вирджинии", ведут ли огонь орудия корабля, насколько серьезны повреждения, много ли людей погибло? Чтобы скрасить последние минуты командира, лейтенант не стал вдаваться в подробности. "Да, – соврал он, – все орудия корабля ведут огонь".

На мостике один за другим стали появляться новые люди. Капитан-лейтенант Рикеттс принес обезболивающие таблетки. Как старший в звании он временно принял командование кораблем. Прибежал санитар Лик, за ним – лейтенант Джакоби из радиорубки, капитан 3-го ранга Дойр Джонсон – с полубака. По пути Джонсон прихватил с собой огромного негра Дориса Майлера – вестового из кают-компании, надеясь, что могучий вестовой в данном случае сможет очень пригодиться. Вдвоем они аккуратно подняли умирающего и перенесли его в укрытие позади боевой рубки. Командир все еще находился в полном сознании, видел бушующее вблизи пламя и просил всех оставить его и спасаться самим.

В этот момент начальник разведки 14-го военно-морского округа капитан 1-го ранга Майфилд допивал свой утренний кофе. Сделав несколько глотков и вылив остальное в раковину, он побежал в гараж. Капитан заводил машину как раз в тот момент, когда автомобиль командующего флотом завизжал тормозами около дома адмирала Киммела на другой стороне улицы. Быстро сбежав по ступенькам, адмирал Киммел прыгнул в машину, завязывая на ходу галстук.

Через пять минут адмирал Киммел был уже в штабе флота. Он считает, что это было в 8.05. Капитан 2-го ранга Марфи более склонен думать, что это произошло в 8.10. В любом случае, в течение нескольких минут до и после прибытия командующего ядро его флота было выведено из строя. "Аризона", "Оклахома" и "Вест-Вирджиния" затонули. "Калифорния" тонула. "Мэриленд" и "Теннесси" были блокированы севшими на грунт кораблями. "Пенсильвания" находилась в сухом доке. Оставалась одна "Невада", подавая слабую надежду, что ей удасться уцелеть, несмотря на попадание торпеды и двух бомб.

На другой стороне острова Форд корабль-цель "Юта" тяжело кренился на левый борт. С первыми звуками сигнала тревоги старший механик корабля капитан 3-го ранга Айсквит вскочил на ноги и стал натягивать рабочую форму прямо на пижаму. Колокол громкого боя ударил несколько раз и замолк. Люди столпились внизу, укрываясь от бомб. Айсквит считал, что старый корабль не сможет выдержать даже нескольких попаданий и приказал вахтенному офицеру вызвать всех наверх. Матросы были удивительно спокойны. Они привыкли к учебным бомбежкам. Самолеты армии и флота "бомбили" старый линкор практически ежедневно. Выскочив на верхнюю палубу, машинист Дэвид Джилмартин обнаружил, что привальный брус левого борта уже вошел в воду. Крен продолжал увеличиваться. Большие – сечением 20 на 30 см – брусья, которыми была выложена палуба разоруженного линкора, чтобы уберечь ее от попадания учебных авиабомб, начали валиться за борт. Именно благодаря этим брусьям, как выяснилось позднее, японцы приняли старый корабль-цель за авианосец, неожиданно оказавшийся в порту, и не пожалели на него торпед. Теперь они сыграли еще раз роковую роль, падая на моряков, которые карабкались по уходящей из-под ног палубе к противоположному борту, сбивая людей в воду под заваливающийся борт, калеча и убивая.

Капитан 3-го ранга Айсквит еще раз промчался по внутренним помещениям, чтобы убедиться, что никто не попал в смертельную ловушку в каком-нибудь задраенном помещении, и чуть не угодил в ловушку сам. Старый линкор продолжал валиться на борт, когда Айсквит добрался до каюты командира, откуда, как ему было известно, существовал выход на полубак. Однако эта дверь оказалась заваленной брусьями. Тогда офицер бросился в спальню командира, где был большой иллюминатор. Иллюминатор находился уже над его головой. Айсквит вскочил на высокую кровать командира и просунул голову в иллюминатор, пытаясь подтянуться на руках. В этот момент кровать сломалась и рассыпалась под ним. Он наверняка упал бы обратно в каюту, если бы капитан 3-го ранга Винсер, уже находившийся снаружи, не схватил его за руки и не вытащил из иллюминатора. Едва оказавшись на уходящем куда-то вверх борту, Айсквит поскользнулся и покатился в воду. Полумертвый от усталости, ошеломленный всем случившимся, он в конце концов с помощью матросов добрался до острова Форд.

Некоторые так и не оставили "Юту": моторист Джон Вайссен, оставшийся в помещении динамома-шин, до конца обеспечивал корабль энергией; старшина котельных машинистов Питер Томич, руководивший эвакуацией личного состава из котельных помещений, но не успевший выбраться сам; инженер-механик Джон Блейк, которому в его каюте зажало ноги заклиненной дверью; вестовой Смит, который всегда так боялся воды.

Из других кораблей, находившихся на этой стороне острова Форд, "Танжер" и "Детройт" еще не получили никаких повреждений, но "Релей" стоял с сильным креном на левый борт. Через кочегарки No 1 и 2 вода затопила носовое машинное отделение, лишив корабль электроэнергии. В борьбе за спасение корабля многие не имели время даже одеться. Капитан 1-го ранга Симоне распоряжался на мостике, одетый в голубую пижаму. Лейтенант Джон Бирдел управлял зенитной артиллерией левого борта в красной пижаме. Другие были кто в чем: в майках, плавках или разнообразном нижнем белье. Капитан 1-го ранга Симоне, стоящий на адмиральском мостике, был настолько спокоен и полон достоинства, что его голубая пижама казалась боевыми доспехами.

На кораблях, стоявших у военно-морского арсенала, кормовые орудия оказались в превосходной позиции для ведения огня по скользящим над гаванью торпедоносцам. Но огонь почти не велся. Крейсер "Сан-Франциско" находился в ремонте. Большая часть его орудий стояла в заводских цехах, а боезапас снят. Крейсер "Сент-Луис" модернизировался – на нем устанавливали радиолокационную станцию. Надстройка корабля была в лесах. Три из его четырех пятидюймовых зениток были сняты. На канонерской лодке "Сакраменто", только что выведенной из дока, боезапас был выгружен. На крейсере "Новый Орлеан" были разобраны машины и энергия подавалась только на освещение от вспомогательного дизель-генератора. В беспомощности люди собирались на палубах, ругаясь последними словами. У многих чувство беспомощности, подавив страх, вызывало ярость. Капитан 2-го ранга Дункан Карри – старый морской волк – с мостика танкера "Рамапо" стрелял по японцам из кольта 45-го калибра. Слезы текли по его щекам. С мостика "Нового Орлеана" старшина делал то же самое, ревя от бешенства. С какой-то подводной лодки стреляли из охотничьего ружья...

У дока No 1010 кружил водоворот из обломков крейсера "Хелена" и минного заградителя "Оглала". В кормовом машинном отделении торпедированной "Хелены" старшина машинистов Пол Вайсенбергер пытался перекрыть воду, которая хлестала из водоотливной системы. Лейтенант морской пехоты Бернард Келли делал все возможное, чтобы подать боеприпасы к уцелевшим орудиям, но группы борьбы за живучесть перекрыли почти все люки, ведущие вниз. На полубаке крейсера, где была устроена корабельная церковь, валялись обломки, как после тайфуна. Минный заградитель "Оглала" уже так накренился, что его сигнальные флаги лежали на мостике "Хелены". По ту сторону канала, над "линкорным рядом" вздымались языки пламени и клубами валил черный дым. И над всей этой сценой – аркой через весь остров Форд – неожиданно расцвела прекрасная радуга.

А в сухом доке No 1, еще не атакованными, как это ни странно, стояли линейный корабль "Пенсильвания", а впереди него – эсминцы "Кассин" и "Даунс". Над кораблями висело зловещее напряжение ожидания неизбежного налета. На "Пенсильвании" помощник командира капитан 3-го ранга Джеме Крейг бегал по кораблю, проверяя все, что мог, чтобы убедиться, что линкор находится в готовности к удару с воздуха, насколько вообще может быть в готовности корабль, находящийся не на плаву, а грузно опирающийся на кильблоки сухого дока. Крейг приказал боцману Роберту Джонсу находиться с пожарным дивизионом на верхней палубе, лечь на нее лицом вниз и приготовиться к худшему.

У расчетов зенитных орудий были свои проблемы. Электроэнергия, подаваемая на линкор с берега, была отключена, и огонь можно было вести только с помощью ударных капсулей. Боезапас зенитной артиллерии был старым и все помнили, сколько было осечек на последних боевых стрельбах.

Единственным кораблем, находящимся в этот момент в движении, был эсминец "Хелм". Прошло уже двадцать минут после того, как старшина-рулевой Френк Хандлер дружески помахал рукой пролетавшим над ним самолетам. После первого же взрыва капитан 2-го ранга Керрол приказал пробить боевую тревогу. Он увидел сигнал адмирала Фурлонга о начале боевых действий и обернулся к Хандлеру: "Полный ход! Выходим в море!" Быстро увеличив ход с 14 до 27 узлов, забыв о противолодочных сетях и боновых заграждениях, которые на этот раз, к счастью, оказались разведенными, эсминец, нарушив все правила прохождения канала, вырвался в открытое море и в 8.17 столкнулся нос к носу с японской сверхмалой подводной лодкой. С эсминца сначала заметили перископ, а затем и рубку примерно в 1000 метров справа по носу. Лодка, тяжело раскачиваясь с борта на борт, лежала на коралловом рифе. Орудия эсминца загрохотали, но почему-то не могли в нее попасть. В итоге, лодка соскользнула с рифа и исчезла. Эсминец немедленно передал прожектором новость: "Малая японская подлодка пытается проникнуть в канал". Сигнальные флаги взвились над Перл-Харбором, оповещая об этом весь флот. На мостике горящей "Вест-Вирджинии" лейтенант Делано, прочтя предупреждение, вздохнул: "Господи, только этого и не хватало!"

С мостика "Хелма" старшина Хандлер заметил, что над аэродромом Хикэм кружатся несколько огромных армейских бомбардировщиков. Вокруг них вертелся целый рои японских истребителей, поливая бомбардировщики пулеметным огнем. Хандлер видел, как трассирующие пули выбивали из бомбардировщиков куски обшивки. Но те продолжали кружиться над аэродромом с величавым достоинством, как будто подобное с ними случалось ежедневно.

Это были "летающие крепости" Б-17, прибывшие с материка: 12 бомбардировщиков из 38-й и 88-й разведывательных эскадрилий, сведенных в авиагруппу под командованием майора Трумэна Лондона. Для тех дней это был почти рекордный перелет – 14 часов летного времени. Для экономии горючего бомбардировщики летели не строем, а самостоятельно. По этой же причине с машин были сняты броня и боезапас, а пулеметы были законсервированы.

Но при всех принятых мерах некоторые бомбардировщики едва добрались до острова Оаху. На бомбардировщике лейтенанта Карла Бартельмью стрелка расходомера горючего дрожала около нуля. Из-за навигационной ошибки машина вышла чуть севернее заданного курса и теперь пыталась на последних каплях горючего совершить посадку. Лейтенант развернул машину на юг и неожиданно увидел, что летит в окружении примерно 15 истребителей с большими красными кругами на крыльях. Они летели над бомбардировщиком, под ним и по бортам. "Очевидно, – подумал лейтенант, – они хотят проэскортировать нас до аэродрома". Экипаж "летающей крепости", облегченно вздохнув, стал снимать спасательные пояса, одетые при известии, что бомбардировщик сбился с курса. Они махали с благодарностью руками сопровождающим самолетам, чьи пилоты, видимо, были чем-то очень заняты, поскольку никак не реагировали на радость экипажа бомбардировщика.

В это же время к Оаху с севера подходил Б-17 самого майора Лондона. Подходя к острову, майор увидел, что прямо на него идет целая эскадрилья из девяти истребителей. В какой-то момент он подумал, что местные авиаторы устроили ему торжественную встречу. Вспышки трассирующих очередей и красные круги на крыльях быстро открыли Лендону правду. Он резко увел бомбардировщик в облака, оставив позади погоню.

Практически ни одна из "летающих крепостей" не была ни о чем предупреждена с земли. Машина майора Ричарда Кермайкла, пролетая над Бриллиантовой Вершиной, недолго летела в беззаботном покое. Пилоты еще издали увидели облака дыма, встававшие над Перл-Харбором. Решили единодушно, что флот практикуется в постановке дымовых завес. Или на базе какой-то праздник. Подлетев ближе, они заметили разгром и опустошение, царившие на земле, но опять же ничего не поняли. Сержант Альберт Бревли, глядя на ряды пылающих самолетов на аэродроме Хикэм, решил, что какой-нибудь слишком азартный летчик-истребитель случайно в них врезался. Лейтенант Чарльз Бергдолл подумал, что это были учения, максимально приближенные к боевой обстановке. Но увидев останки разбитого бомбардировщика Б-24, догорающие посреди взлетной полосы, он страшно удивился. Ни на каких учениях армия бы не решилась уничтожать столь дорогостоящую матчасть.

С бомбардировщиков стали запрашивать разрешение на посадку у КДП аэродрома Хикэм. Спокойный, ровный голос дал им направление и скорость ветра, указал взлетную полосу для посадки, как будто это был самый обычный день. Без всяких эмоций, как бы между прочим, голос заметил, что аэродром атакуют "неопознанные самолеты".

Бомбардировщик лейтенанта Аллена первым пошел на посадку. За ним пошел самолет капитана Раймонда Свенсона. Когда он выходил на полосу, японская пуля взорвала магниевые ракеты, находившиеся в кабине радиста, и всю машину охватило огнем. Бомбардировщик тяжело просел, пылающая хвостовая секция отломилась, а передняя часть, пропахав обломком фюзеляжа взлетку, остановилась. Второй пилот лейтенант Эрнест Рейд по привычке нажал на тормоза. Повыскакивав из кабин, экипаж под обстрелом с воздуха кинулся в укрытия. Спастись удалось всем, кроме бортового врача Уилльяма Шика. Очередь с "Зеро" сразила его прямо на взлетной полосе.

Наступила очередь идти на посадку и машине майора Лондона. Спокойный голос с КДП указал ему садиться с "запада на восток", лаконично добавив, что у него на хвосте висят три японских истребителя. Со столь ободряющей новостью майор благополучно совершил посадку в 8.20. Экипажи тяжелых бомбардировщиков, едва посадив машины, разбегались в укрытия. Сержант Бревли свалился в какие-то кусты, нервно прислушиваясь к свисту японских пуль вокруг него. Лейтенант Джордж Ньютон плюхнулся в какое-то болото, лейтенант Рамсей – в канаву. Лейтенант Аллен лежал, спрятав голову в траву. Лейтенант Гомер Тейлор, бросившийся в противоположном направлении к домам офицерского городка, нырнул под перевернутый диван, где пряталась какая-то офицерская жена со своими детьми. Каждый раз, когда над ними слышался рев мотора, маленький мальчик норовил высунуться из-под дивана и посмотреть в небо. Всякий раз Тейлор ловил его за ногу и втягивал обратно. Эта дуэль продолжалась до конца налета.

Все, кто имел мужество бросить взгляд в небо, могли стать свидетелями незабываемого зрелища. Один из японских истребителей внезапно вспыхнул и, ломая верхушки эвкалиптов, рухнул в поле, подняв столб огня и черного дыма. Сбивший его американский истребитель, сделав победную горку, помчался куда-то в сторону гор. Ошеломленные люди не верили своим глазам и, конечно, не знали, что лейтенанты Уэлч и Тейлор, добравшись до Халейвы, успели взлететь на своих истребителях П-40 и неожиданно врезались в самую гущу самолетов противника.

Между тем на Халейве происходили свои события. Два бомбардировщика Б-17, подойдя с южного направления, начали кружиться над маленьким аэродромом.

Капитан Чаффин и майор Кермайкл не решились сажать свои тяжелые машины среди горящих обломков аэродрома Хикэм. После отказа в посадке на аэродромах Уиллер и Эва, они решили попытать счастья в Халейве, о которой японцы, судя по всему, ничего не знали. Маленькая взлетная полоса была всего 300 метров длиной – не очень безопасной для столь тяжелых машин, но горючее кончалось и выбора не было. На удивление, посадка прошла превосходно. Они подрулили как можно ближе к окружающим полосу деревьям, но было слишком поздно. С японских истребителей заметили заход бомбардировщиков на посадку и "Зеро" помчался вслед за ними, чтобы проверить, куда они садятся. Майор Кермайкл и его друг полковник Тадделл успели укрыться под каким-то валуном на берегу. У "Зеро", видимо, кончался боезапас, поскольку он дал по Халейве не очень прицельную очередь и улетел. Но тихоокеанский прибой позаботился о майоре Кермайкле и его друге, окатив их с головы до ног и даже остановив майору часы.

На базе летающих лодок Канэохе японские самолеты делали заход за заходом, добивая горящие "Каталины". В 8.15 пикировщики прекратили атаки и стали уходить в северном направлении. Наступила тишина, но напряжение не спадало. Все чувствовали, что это еще не конец. И не ошиблись. Около 8.30 появились идущие плотным строем девять горизонтальных бомбардировщиков. Грязь, цемент, металл, стекло – все полетело в разных направлениях, когда они сбросили бомбы. Затем появилась еще одна группа бомбардировщиков, но те решили сэкономить свои бомбы для более достойных целей. На Канэохе все ангары, гидросамолеты, пирсы, мастерские, административные здания – были смешаны с землей, пылая и дорогая.

А примерно в шести милях от них, на аэродроме Беллоу – базе армейской истребительной авиации – все было тихо и спокойно. Дежурный по части капитан Джон Джойс брился в офицерском клубе. Было примерно 8.30, когда одинокий самолет прожужжал над аэродромом, обстреляв полосу из пулеметов, ранив санитара, спавшего в палатке. Немедленно послали рассыльного к командиру части майору Веддингтону, жившему примерно в миле от аэродрома. Однако это событие, хотя и показалось странным, не вызвало на базе какого-то особого возбуждения. Затем к ним на посадку стал заходить тяжелый бомбардировщик Б-17, которого никто здесь не ждал. Это была машина лейтенанта Роберта Ричардса, который тоже не рискнул садиться на Хикэме. Трое из его экипажа были уже ранены. Тогда он по совету с КДП решил попытаться сесть в Беллоу, хотя полоса тут не превышала 800 метров. В этот момент с Хикэма наконец известили Беллоу о нападении с воздуха. Майор Веддингтон спешно начал организовывать оборону, но в это время девять японских самолетов, привлеченных, видимо, посадкой машины Ричардса, появились над аэродромом, забросав его бомбами и обстреляв из пулеметов.

Другие японские самолеты уничтожали авиабазу морской пехоты Эва. Здесь не было ни зениток, ни способных взлететь машин, ни возможности вообще хоть что-нибудь сделать. Командир части подполковник Ларкин беспомощно наблюдал за происходящим, спрятавшись под грузовик.

Лейтенант Иошио Сига несся на бреющем полете на своем "Зеро" над горящим аэродромом Эва. Он заметил морского пехотинца, стоявшего у горящего, разбитого самолета, и направил на него свой истребитель, ведя огонь из всех пушек и пулеметов. В ответ американец выхватил пистолет и стал стрелять в него, продолжая стоять в полный рост. Сига посчитал его самым смелым американцем, с которым ему когда-либо приходилось встречаться.

Не меньшее впечатление произвели на лейтенанта Сигу и тяжелые бомбардировщики Б-17. Он видел, как одна из этих огромных машин, буквально стряхнув со своего хвоста целый рой "Зеро", благополучно села на полосу аэродрома Хикэм. Лейтенант отметил, что в будущем "летающие крепости" будут представлять очень сложную проблему. Ведь ни одну из них не удалось сбить даже сегодня, когда на них не было ни одного из их двенадцати пулеметных стволов!

Японцев начал удивлять и раздражать зенитный огонь, который усиливался с каждой минутой. Когда капитан 2-го ранга Футида вел на первый заход свои 50 горизонтальных бомбардировщиков, построив их в одну линию, корабли "линкорного ряда" напомнили ему фанерных уток в тире. Когда они, развернувшись, пошли на второй заход, их встретил уже довольно плотный зенитный огонь.

Когда бомбардировщики приблизились к цели, Футида вывел свою машину вперед ведущей эскадрильи. Его самолет выводил на боевой курс один из лучших штурманов-бомбардиров морской авиации. Все бомбардировщики должны были ждать, когда тот сбросит свои бомбы, а затем сбрасывать свои. Этой тактики придерживались все эскадрильи.

Все зависело от синхронности действий. Когда же Футида увидел, что третий самолет его группы неожиданно вышел из строя и преждевременно сбросил бомбу, он был весьма и неприятно удивлен. Вспомнив, что пилот этого бомбардировщика всегда имел репутацию не очень аккуратного человека, Футида, написав на небольшой грифельной доске "Что случилось?", высунул доску из кабины и помахал ею в воздухе. Пилот показал, что получил попадание зенитного снаряда и падает. Сердце Футиды наполнилось жалостью и угрызениями совести.